Господа присяжные заседатели когда в исторической жизни народа

Обновлено: 30.06.2024

Дело Веры Засулич, которое суд рассматривал почти 150 лет назад, до сих пор является примером неожиданного решения присяжных, оправдавших террористку.

Суд присяжных — результат судебной реформы

Рассказ о деле Веры Засулич, действительно необычном и практически сразу обросшим множеством мифов, надо начать с напоминания о том, что суд присяжных в России появился всего за 12 лет до этого процесса. В 1866 году состоялось первое судебное заседание с участием представителей общественности.

Согласно судебной реформе 1864 года, суды присяжных рассматривали дела, которые предполагали лишение или ограничение прав состояния. Коллегия присяжных состояла из 12 человек, а также 6 запасных. В их число могли входить мужчины от 25 до 70 лет, прожившие в уезде, где избираются присяжные, не менее 2 лет, а также соответствующие определенному имущественному цензу. Перед каждым процессом приглашали 30 кандидатов, из которых прокурор и защитник могли отвести по 6 человек (если кто-то из участников процесса отводил меньше кандидатов, то его оппонент получал право отвести больше).

И именно участие присяжных в процессе сыграло ключевую роль в том, что Вера Засулич в итоге была оправдана.

Андрей Боголюбов — несправедливое наказание

Власти не могли оставить это событие без внимания, многих участников манифестации задержали, и в результате несколько человек получили по 10 и 15 лет каторги. Одним из осужденных был Алексей Боголюбов (настоящее имя — Архип Емельянов). Сочтя, что 15 лет каторги за участие в манифестации — слишком суровое наказание, его защитник подал кассационную жалобу. В ожидании решения Боголюбов находился в доме предварительного заключения, куда с инспекцией приехал градоначальник Петербурга Фёдор Трепов. За то, что Боголюбов якобы не снял перед ним шапку, Трепов распорядился высечь молодого человека розгами, хотя на тот момент он не считался каторжным и подвергаться подобной экзекуции не мог.

Вера Засулич: покушение по убеждениям

Федор Трепов: подготовка процесса

Казалось бы, покушение на высокопоставленного чиновника, представителя власти, очевидная вина, признанная самой нападавшей, понятный мотив… Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что подобные действия в принципе могут быть оправданы. Видимо, именно поэтому при организации судебного процесса был совершен ряд ошибок.

Во-первых, Веру Засулич решили судить судом присяжных, хотя были основания передать дело в коронный суд, создать специальное присутствие. Видимо, суд присяжных выбрали именно исходя из очевидной виновности Засулич. Мотивацию ее поступка сформулировали при этом как личную месть, а не покушение на представителя власти.

Во-вторых, председателем суда был Анатолий Кони, и с позиции обвинителей это была неудача. При том, что Анатолий Федорович не симпатизировал Засулич, главным для него было сохранение независимости суда. Он заранее предупреждал, что не уверен в единодушном обвинительном заключении присяжных, но к его мнению не прислушались.

Процесс Веры Засулич

Рассмотрение дела Веры Засулич началось 31 марта 1878 года. Девушка обвинялась в предумышленном убийстве, ей грозили каторжные работы на срок до 20 лет и лишение всех прав состояния. Сам Трепов, уже вполне оправившийся от полученного ранения, в суд не явился.

Обвинитель настаивал на том, что Засулич хотела именно убить Трепова (сама Вера говорила, что ей было безразлично, закончится ее покушение ранением или смертью градоначальника). Основным аргументом Касселя было то, что она воспользовалась револьвером большой убойной силы, а также стреляла в левый бок, видимо, предполагая попасть в сердце. При этом возможные мотивы Засулич обвинитель не рассматривал и не анализировал.

Присяжным надо было ответить на три вопроса: было ли преступление, виновна ли в нем подсудимая, а если виновна, то в какой степени. Перед вручением листа с вопросами Кони произнес своеобразное резюме — краткую инструкцию для присяжных, напомнив, что, если они сочтут ее виновной, то могут указать, что Засулич заслуживает снисхождения. Присяжные совещались недолго и вернулись в зал суда, чтобы огласить решение. Вот как этот момент описан в воспоминаниях Анатолия Кони:

Фёдор Никифорович Плевако (13 (25) апреля 1842 года. Троицк Оренбургской губернии - 23 декабря 1908 (5 января 1909 года, Москва) – русский адвокат, юрист, судебный оратор, действительный статский советник.

Прославился незабываемыми адвокатскими речами, хотя начал он карьеру провалом: свое первое дело проиграл. Но это провальное для Плевако дело получило большое освещение в печати.

Через неделю к нему пришел первый клиент о деле в две тысячи рублей. Дело Плевако выиграл и заработал свои первые двести рублей и купил на них самое нужное для адвоката – фрак.

Его речами заслушивались, хотя говорил он, как правило, недолго. О нем ходили разные байки и анекдоты, его фамилия стало символом профессионализма.

Остроумие, умение действовать и говорить по ситуации, мгновенная реакция на реплики и сарказм делали его речи незабываемыми, и, как правило, за ними следовало оправдание подсудимого.

Федор Никифорович Плевако был очень набожным человеком, хорошо знал службы, а в Великий Пост на всю первую неделю, как бы ни был занят, исчезал из города: уезжал в монастырь.

Первые судебные речи Плевако сразу обнаружили огромный ораторский талант.

В процессе полковника Кострубо-Корицкого, слушавшемся в рязанском окружном суде (1871), противником Плевако выступил присяжный поверенный князь А.И. Урусов, страстная речь которого взволновала слушателей. Плевако предстояло изгладить неблагоприятное для подсудимого впечатление. Резким нападкам он противопоставил обоснованные возражения, спокойствие тона и строгий анализ улик.

Во всём блеске и самобытной силе сказалось ораторское дарование Плевако в деле игуменьи Митрофании, обвинявшейся в московском окружном суде (1874) в подлогах, мошенничестве и присвоении чужого имущества. В этом процессе Плевако выступил гражданским истцом, обличая лицемерие, честолюбие, преступные наклонности под монашеской рясой.

Речи знаменитого адвоката вошли в русскую культуру как золотой фонд и являются образцами ораторского искусства и по сей день. Некоторые истории из адвокатской практики Федора Плевако стали классикой и передавались из уст в уста. Вот только несколько из них.

Господа присяжные заседатели

А ведь могло быть и хуже

Д. Арчимбольдо. Адвокат

Плевако имел привычку начинать свою речь в суде фразой: "Господа, а ведь могло быть и хуже". И какое бы дело ни попадало адвокату, он не изменял своей фразе.

Однажды Плевако взялся защищать человека, изнасиловавшего собственную дочь. Зал был забит битком, все ждали, с чего начнет адвокат свою защитительную речь.

Неужели с любимой фразы? Невероятно. Но встал Плевако и хладнокровно произнес: "Господа, а ведь могло быть и хуже".

И тут не выдержал сам судья. "Что,- вскричал он,- скажите, что может быть хуже этой мерзости?" - "Ваша честь,- спросил Плевако,- а если бы он изнасиловал вашу дочь?"

Дворянское слово

Поль Сезанн. Адвокат ("Дядюшка Доминик")

Защита невинности

Одна девушка приехала в Москву из провинции и остановилась в московской гостинице "Черногория", управляющей которой был некто Фролов. Она заняла отдельную комнату на третьем этаже. Было уже за полночь, когда подвыпивший Фролов решил нанести ей "визит".

Но на требование впустить его проснувшаяся от стука девушка ответила отказом, после чего по приказу Фролова полотеры начали ломать дверь. В тот момент, когда дверь затрещала, девушка в одной сорочке при 25-градусном морозе выпрыгнула из окна. На ее счастье, во дворе было много снега, и она до смерти не расшиблась, хотя и сломала руку.

При рассмотрении дела в суде обвинительная сторона "наивно" отказывалась понять, чего так испугалась девушка и почему выбросилась из окна с риском для жизни. Недоумение прокурора разрешил Плевако, защищавший интересы пострадавшей. Его речь была краткой и свелась к проведению такой параллели:

"В далекой Сибири, - сказал Плевако, - в дремучей тайге водится зверек, которого судьба наградила белой как снег шубкой. Это горностай. Когда он спасается от врага, готового его растерзать, а на пути встречается грязная лужа, которую нет времени миновать, он предпочитает отдаться врагу, чем замарать свою белоснежную шубку. И мне понятно, почему потерпевшая выскочила в окно". Не добавив больше ни слова, Плевако сел. Впрочем, большего от него и не требовалось. Присяжные вынесли обвинительный приговор группе мужчин.

Удовольствие

Жестяной чайник

В. Маковский Оправданная

Знамение

Великому русскому адвокату Ф. Н. Плевако приписывают частое использование религиозного настроя присяжных заседателей в интересах клиентов. Однажды он, выступая в провинциальном окружном суде, договорился со звонарем местной церкви, что тот начнет благовест к обедне с особой точностью.

Речь знаменитого адвоката продолжалось несколько часов, и в конце Ф. Н. Плевако воскликнул: "Если мой подзащитный невиновен, Господь даст о том знамение!" И тут зазвонили колокола. Присяжные заседатели перекрестились. Совещание длилось несколько минут, и старшина объявил оправдательный вердикт.

Единственный грех

Почти сорок лет Плевако верой и правдой защищал дворян, купцов, рабочих, крестьян, священнослужителей, мещан – словом, людей всех сословий и разного уровня достатка. Главным для него было - защита слабого и справедливость.

Он выиграл более двухсот процессов, в том числе и процесс по делу Саввы Мамонтова. Его дело слушалось в Московском окружном суде в июле 1900 года. Промышленник и меценат Савва Иванович Мамонтов по заказу российского правительства начал в 1894 году строительство железной дороги от Вологды до Архангельска. Он вложил в него все свои сбережения, но их не хватило. Пришлось занимать у банков. Он надеялся на поддержку министра финансов Витте, который правительственным указом передал ему подряд на строительство железной дороги Петербург—Вологда—Вятка. И все могло бы получиться, если бы вдруг правительство не отказалось от своих обязательств. Оно отозвало концессию на строительство дороги.

Решением суда Мамонтов в тот же день был освобожден из-под стражи.

Фёдор Никифорович Плевако умер 23 декабря 1908 года (5 января 1909) на 67-м году жизни в Москве. Похоронили Плевако при громадном стечении народа всех слоёв и состояний на кладбище Скорбященского монастыря. В 1929 году монастырское кладбище решено было закрыть, а на его месте организовать детскую площадку. Останки Плевако, по решению родственников, были перезахоронены на Ваганьковском кладбище. С той поры на могиле великого русского адвоката стоял обычный дубовый крест - до 2003 года, когда на пожертвования известных российских адвокатов был создан оригинальный барельеф с изображением Ф. Н. Плевако.

Памятник Ф. Н. Плевако на Ваганьковскойм кладбище, изготовленный на деньги адвокатов.

Последнюю неделю января 1878 г. высший свет Петербурга обсуждал покушение на генерал-губернатора столицы Федора Федоровича Трепова.

Предшествовали покушению следующие события.

Архип Петрович Емельянов (псевдоним Алексей Степанович Боголюбов), около 1880 г. Источник: Public Domain

6 декабря 1876 г. состоялась демонстрация молодежи на площади у Казанского собора в Петербурге. В процессе демонстрации был арестован студент А. С. Боголюбов.

Порку Боголюбова революционно настроенная молодежь восприняла как вопиющее нарушение прав человека. Все ждали, что Трепова накажут, но этого не произошло. И тогда роль карающего меча решила сыграть скромная школьная учительница, дочь дворянина Вера Засулич. Она купила револьвер, записалась на прием к Трепову и, зайдя в кабинет, в упор выстрелила в генерала.

Следствие по делу Засулич велось быстро и к концу февраля было окончено.

Власти оказывали на председателя Петербургского окружного суда Анатолия Федоровича Кони сильное давление с тем, чтобы он повлиял на присяжных и те вынесли обвинительный приговор. Было предложено даже изъять дело у присяжных и передать его в Особое Присутствие. Но Кони, втайне симпатизировавший террористке, не шел ни на какие уступки властям.

Ровно в 11 часов утра 31 марта 1878 г. открылось заседание Петербургского окружного суда. Небольшая зала заседаний уголовного отделения была набита до отказа. Генеральские эполеты, элегантные наряды дам из высшего света, сшитые специально к этому дню. Среди представителей прессы — знаменитый журналист Градовский и писатель Федор Достоевский.

Под охраною жандармов с саблями наголо из боковой двери выводят девушку в черном люстриновом платье. Это и есть знаменитая Вера Засулич: бледная, тщедушная, с некрасивым калмыцким лицом, запавшими щеками и заострившимся от худобы носом.

Деяние Засулич было квалифицировано по статьям 9 и 1454 Уложения о наказаниях, что предусматривало лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.

Однако на фоне бесцветной, по общему признанию, речи обвинителя на этом процессе речь защитника была блестящей. Это поистине был звездный час присяжного поверенного Александрова. Ни до этого, ни после он никогда больше не достигал подобных высот. Длинный, тощий, с истерическими нотками в голосе, он изливал яд на систему, приведшую скромную девушку на скамью подсудимых. Он говорил о суде не над Верой Засулич, а над Треповым и ему подобными! Публика рыдала.

Перед тем как присяжные получили вопросительный лист и удалились для принятия решения, их напутствовал А. Ф. Кони. Несмотря на то что царь и министр юстиции требовали от него любыми путями добиться обвинительного приговора, он, по сути, подсказал присяжным оправдательный приговор.

Во время перерыва Достоевский, прогуливаясь с Градовским, печально произнес:

— Теперь ее, чего доброго, в героини возведут.

Заседание возобновилось лишь около шести часов вечера. Присяжные вошли в залу, теснясь, с бледными лицами, не глядя на подсудимую. Мертвая тишина в зале.

Крики восторга, рыдания, аплодисменты, топот ног — все слилось в один вопль. Наконец зал стих, и Кони объявил Засулич, что она оправдана и что приказ о ее освобождении будет подписан немедленно.

Из воспоминаний приятельницы Засулич А. Малиновской:

«Помню, однажды, рассказывая мне о том, что она почувствовала, услыхав из уст председателя суда о своем оправдании, она сказала, что то была не радость, а необыкновенное удивление, за которым тотчас же последовало чувство грусти. “Я не могла объяснить себе тогда этого чувства, но я поняла его потом. Если бы я была осуждена, то, по силе вещей, не могла бы ничего делать и была бы спокойна, потому что сознание, что я сделала для дела все, что только могла, было мне удовлетворением. Но теперь, раз я свободна, нужно снова искать, а найти так трудно”.

Из воспоминаний очевидца князя Мещерского:

Из речи председательствовавшего на суде А. Ф. Кони:

«Господа присяжные заседатели! Картина самого события в приемной градоначальника 24 января должна быть вам ясна. Все свидетельские показания согласны между собою в описании того, что сделала Засулич. Некоторое сомнение может возбудить лишь показание потерпевшего, прочитанное здесь, на суде. Но это сомнение будет мимолетное. Для него нет оснований, и предположение о борьбе со стороны Засулич и о желании выстрелить еще раз ничем не подтверждается. Надо помнить, что показание потерпевшего дано почти тотчас после выстрела, когда под влиянием физических страданий и нравственного потрясения, в жару боли и волнения, генерал-адъютант Трепов не мог вполне ясно различать и припоминать все происходившее вокруг него. Поэтому, без ущерба для вашей задачи, вы можете не останавливаться на этом показании.

Существует, если можно так выразиться, два крайних типа подсудимых. С одной стороны — обвиняемый в преступлении, построенном на своекорыстном побуждении, желавший воспользоваться в личную выгоду плодами преступления, хотевший скрыть следы своего дела, бежать сам и на суде продолжающий то же в надежде лживыми объяснениями выпутаться из беды, которой он всегда рассчитывал избежать, — игрок, которому изменила ловкость, поставивший на ставку свою свободу и желающий отыграться на суде. С другой стороны — отсутствие личной выгоды в преступлении, решимость принять его неизбежные последствия, без стремления уйти от правосудия — совершение деяния в обстановке, которая заранее исключает возможность отрицания вины.

К какому типу ближе подходит Вера Засулич, решите вы и сообразно с этим отнесетесь с большим или меньшим доверием к ее словам о том, что именно она имела в виду сделать, стреляя в генерал-адъютанта Трепова.

Чувство мщения свойственно немногим людям; оно не так естественно, не так тесно связано с человеческой природой, как страсть, например, ревность, но оно бывает иногда весьма сильно, если человек не употребит благороднейших чувств души на подавление в себе стремления отомстить, если даст этому чувству настолько ослепить себя и подавить, что станет смешивать отомщение с правосудием, забывая, что враждебное настроение — плохое подспорье для справедливости решения. Каждый более или менее в эпоху, когда еще характер не сложился окончательно, испытывал на себе это чувство. Состоит ли оно в непременном желании уничтожить предмет гнева, виновника страданий, вызвавшего в душе прочное чувство мести? Или наряду с желанием уничтожить — и притом гораздо чаще — существует желание лишь причинить нравственное или физическое страдание или и то и другое страдание вместе? Акты мщения встречаются, к сожалению, в жизни в разнообразных формах, но нельзя сказать, чтобы в основе их всегда лежало желание уничтожить, стереть с лица земли предмет мщения.

Из речи адвоката Александрова:

Однако судьбе было угодно сложиться так, что именно в этот день, т.е. в день вступления на новую должность, 24 января, произошло событие, в связи с которым имя А.Ф. Кони стало достоянием истории России.

Вступление А.Ф. Кони в должность началось со знакомства с сотрудниками суда и отдачи неотложных распоряжений. В ходе этой работы Анатолию Фёдоровичу доложили, что утром выстрелом из пистолета ранен градоначальник Трепов. Закончив неотложные дела, А.Ф. Кони поехал к Трепову. « Я, -вспоминал он позднее, -нашел у него приемной массу чиновного и военного народа, разных сановников и полицейских, врачей. Тут же, в приемной, за длинным столом, против следователя. и начальника сыскной полиции. сидела девушка среднего роста, с продолговатым бледным, нездоровым лицом и гладко зачесанными волосами. Это была Вера Засулич.

Вопрос о выборе защитника решился проще и без всяких осложнений. В.Засулич не хотела приглашать защитника и собиралась защищать себя сама. Но при получении 23 марта обвинительного акта она сделала официальное заявление, что избирает своим защитником присяжного поверенного Александрова.

30 марта к. Кони явился судебный пристав и сообщил, что присяжные, сознавая всю важность предстоящего дела, отнеслись к нему с некоторой тревогой. Они поручили судебному приставу спросить у председателя, не следует ли им ввиду важности заседания 31 марта надеть фраки и белые галстуки. А.Ф. Кони просил пристава передать, что не находит нужным делать это.

Все ждали 31 марта. Бушевали страсти . Готовила модные наряды петербургская знать, получившая билеты на процесс. Волновались присяжные заседатели. Репетировали свои речи защитник и прокурор. А в одиночной камере дома предварительного заключения проводила тревожную ночь Вера Засулич.

Оглашая обвинительный акт. Деяние В.Засулич было квалифицировано в нем по ст. 1454 Уложения о наказаниях, которая предусматривала лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от15 до 20 лет, а потому она, говорилось в акте, согласно 201-й статье Устава уголовного судопроизводство подлежит суду С.-Петербургского окружного суда с участием присяжных заседателей.
Следствие в точности исполнило решение графа Палена: в обвинительном акте не было и намека на политический характер преступления, и тем не менее кара за содеянное предложена весьма жестокая. На такую кару и рассчитывал министр юстиции, передавая дело суду присяжных заседателей.

После рассказа Верой Засулич своей биографии председатель объявил, что судебное следствие окончено и суд приступает к прениям сторон. Первым, естественно по долгу службы выступил К.И.Кессель. Он заявил, что обвиняет подсудимую в том, что она имела заранее обдуманное намерение лишить жизни градоначальника Трепова, и что Засулич сделала все, чтобы привести свое намерение в исполнение.
Вторую часть своей обвинительной речи Кессель посвятил выгораживанию поступка Трепова 13 июля и сказал, что суд не должен ни порицать, ни оправдывать действия градоначальника. По общему признанию, речь обвинителя была бесцветной.

Напротив, речь защитника Александрова явилась крупным событием общественной жизни . Александров был твердо убежден в том, что событие 24 января явилось следствием того, что произошло 13 июля. Эту мысль он и проводил. Это событие не может быть рассматриваемо отдельно от другого случая: оно так связано с фактом, совершившимся в доме предварительного заключения. 13 июля, что если непонятным будет смысл покушения произведенного В.Засулич, то его можно уяснить, только сопоставляя покушение с теми мотивами, начало которых положено было происшествием в доме предварительного заключения. Чтобы вполне судить о мотиве наших поступков, надо знать, как эти мотивы отразились на наших понятиях. И здесь Александров предупреждал, что в его оценке событий 13 июля не будет обсуждения действия должностного лица, а будет только разъяснение того, как отразилось оно на взглядах и убеждениях Веры Засулич.
Политический арестант был для Засулич - она сама, ее горькое прошлое, ее собственная история - история безвозвратно погубленных лет, это ее собственные страдания.

В.Засулич отказывается от последнего слова. Прения объявлены оконченными.

С этим напутствием присяжные ушли на совещание. Вскоре было сообщено, что они завершили свое совещание и готовы доложить его результаты. Царь и министр юстиции требовали от А.Ф. Кони любыми путями добиться обвинительного приговора. Но. Кони в своем напутствии присяжным, по существу, подсказал оправдательный приговор, и в этом проявилась его боевая натура. Идя этим путем, он отчетливо представлял себе все те невзгоды, которые были связаны с оправданием В.Засулич, но это его не страшило.

Читайте также: