Основным доказательством вины в 30 годы суд считал признание обвиняемого

Обновлено: 02.05.2024

Появление особого порядка судебного разбирательства в российском уголовном судопроизводстве обусловлено реформированием уголовного судопроизводства [1] . По справедливому утверждению И.Л. Петрухина, к концептуальным основам реформы уголовного судопроизводства относятся усвоение старорусского и иностранного опыта, внедрение начал состязательности, расширение диспозитивных начал и упрощение уголовного судопроизводства [2] .

Думается, следует рассмотреть указанные вопросы через призму истории науки уголовного судопроизводства. Необходимо раскрыть значение признания обвиняемым своей вины по уголовно-процессуальному законодательству в дореволюционный, советский и современный периоды.

Дореволюционный период развития уголовно-процессуального законодательства знаменателен такими ключевыми правовыми документами, как Судебник 1497 г . [8] , Судебник 1550 г . [9] , Соборное Уложение 1649 г . [10] , Краткое изображение процессов или тяжеб 1715 г . [11] , Свод законов Российской империи 1832 г ., [12] Устав уголовного судопроизводства 1864 г . [13] .

В результате судебной реформы 1864 г . и принятия УУС отношение законодателя к признанию подсудимого, а также к показаниям подсудимого вообще, несколько изменилось.

Прямого указания о том, чтобы следователь на предварительном следствии выяснил, признает ли обвиняемый себя виновным или нет, в УУС не содержалось, но закон обязывал выяснить это на судебном заседании, дальнейший порядок которого зависел от ответа подсудимого.

В этой связи, ст. 682 УУС допускала возможность проведения судебного исследования по инициативе суда или иных участвующих в деле лиц, несмотря на сделанное подсудимым признание.

На основании изложенного, следует сделать вывод о том, что УУС предусматривал своеобразный, сокращенный порядок принятия решения в случае признания вины. Однако в этом случае требовалось такое условие: согласие подсудимого с предъявленным обвинением не вызывало сомнения у суда. Но такую процедуру нельзя назвать соглашением между обвиняемым и обвинением, поскольку вопрос об объеме исследования собранных доказательств решался судом, и обвиняемый не получал какое-либо снисхождение при назначении наказания. В случае признания подсудимым своей вины судебное разбирательство проводилось в сокращенном порядке. Процессуальное значение признания вины в уголовно-процессуальном законодательстве дореволюционного периода заключалось в том, что оно (признание) являлось основным доказательством по делу.

УУС 1864 г . оставался действующим уголовно-процессуальным законом вплоть до Октябрьской революции 1917 г ., которая изменитла форму правления и форму государственного устройства, поэтому принятие новых законов, в том числе регламентирующих уголовное судопроизводство, было обусловлено.

Первый советский уголовно-процессуальный закон, УПК РСФСР [26] , был утвержден постановлением ВЦИК РСФСР от 25 мая 1922 г ., а менее чем через год, 15 февраля 1923 г ., был принят второй УПК РСФСР [27] .

Анализируя нормы УПК РСФСР 1922 г . и УПК РСФСР 1923 г ., следует отметить, что структура и подавляющее большинство норм указанных кодексов идентичны. Допускающие сокращение судебного следствия ст. 286 УПК РСФСР 1922 г . и ст. 282 УПК РСФСР 1923 г . являются одинаковыми по своему содержанию, поэтому представляется возможным остановиться на второй из них.

Анализируя уголовно-процессуальное законодательство советского периода, следует отметить, что признание вины не утратило своего процессуального значения как основного доказательства по делу, которое, по справедливому замечанию некоторых процессуалистов, определяло истинность приговора [34] . Вместе с тем, в целях ограничения злоупотреблений со стороны лиц, способных оказать давление на обвиняемого, вынуждая его дать признательные показания, закон предусматривал императивное требование о том, что признание вины должно подтверждаться совокупностью иных доказательств по делу.

Из этого следует, что для отечественного уголовного судопроизводства не безразличен факт признания обвиняемым вины (согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением), при установлении которого в проведении судебного разбирательства в общем порядке не было необходимости.

Думается, в данном вопросе следует согласиться с А.А. Шамардиным, который справедливо отмечает, что смысл вопроса, адресованного обвиняемому о том, признает ли он свою вину, позволяет выяснить не форму или вид вины как таковой, а лишь его отношение к предъявленному обвинению [42] , то есть, на мой взгляд, как раскаяние в содеянном. Следовательно, признание обвиняемым своей вины в таком значении не означает его согласие с предъявленным ему обвинением. Положительный ответ обвиняемого о согласии с предъявленным ему обвинением необязательно во всех случаях означает признание вины, то есть совершение преступления умышленно или по неосторожности.

Виновное лицо фактически может признавать свою вину относительно того или иного совершенного им деяния, но не во всех случаях обвиняемый может осознавать (понимать) юридическую сторону (квалификацию) преступления. В соответствии с нормами американского права различают два вида признаний. Одно из них – это заявление, которое имеет отношение к какому-либо обстоятельству, связанному с преступлением, но не является признанием виновности. Так, обвиняемый может признать, что находился за рулем краденой автомашины, но при этом отрицать свою причастность к краже и даже осведомленность о том, что автомашина была украдена. Другой вид признания представляет собой заявление, которым обвиняемый признает преступное нарушение им закона. Практически такое признание оказывается признанием каждого из элементов состава преступления [45] .

Вопросы для самоконтроля

Какие процессуальные последствия наступали в случае признания подсудимым своей вины по уголовно-процессуальному праву дореволюционного периода?

Какие процессуальные последствия наступали в случае признания подсудимым своей вины по уголовно-процессуальному праву советского периода?

[1] Авторы не ставят целью исследование, описание и перечисление всех причин появления особого порядка судебного разбирательства (необходимость упрощения действующего порядка рассмотрения уголовных дел, загруженность правоохранительных органов и судов и др.), поскольку о них написано достаточно много научных работ, в том числе таких фундаментальных, как монографии. См.: например: Калугин А.Г., Монид А.Г. Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением: Монография. – Красноярск: Сиб. Юрид. ин-т МВД России, 2006.; Сердюков, С.В. Ускоренное судебное разбирательство: необходимость, реальность, перспектива (вопросы теории и практики) / С.В. Сердюков. – М.: ЮРКНИГА, 2006. и др.

[2] См., подробнее: Петрухин И.Л. Концептуальные основы реформы уголовного судопроизводства в России // Государство и право. – 2002. – № 5. – С. 22 – 29.

[4] См.: Лагодина Е., Редькин Н.К вопросу об упрощении процедуры судебного разбирательства по уголовному делу в суде первой инстанции // Уголовное право. – 2006. – № 6. – С. 77.

[6] Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1991. – № 44. – Ст. 1435.

[8] Российское законодательство Х – ХХ. В 9 т. – Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юрид. лит., 1985. – С. 54 – 63.

[9] Там же. – С. 97 – 129.

[10] Российское законодательство Х – ХХ. В 9 т. – Т. 3: Акты земских соборов. – М.: Юрид. лит., 1985. – С. 83 – 257.

[11] Российское законодательство Х – ХХ. В 9 т. – Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма. – М.: Юрид. лит., 1986. – С. 408 – 425.

[12] Свод законов Российской империи, повелением Государя Императора Николая Павловича составленный. Т. 15. Законы уголовные. Издание 1842 года. – СПб.: Изд-во Гос. Канц, 1842.

[13] Российское законодательство Х – ХХ. В 9 т. – Т. 8: Судебная реформа. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 120 – 251.

[14] См.: Устав уголовного судопроизводства. Основные положения. – СПб.: Изд-во Гос. Канц, 1866. – С. 4.

[15] См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. – СПб.: Равена, Альфа, 1995. – С. 680.

[16] См.: Российское законодательство… Т. 3. – С. 297.

[17] Российское законодательство… Т. 4. – С. 415.

[18] См.: Российское законодательство … Т. 4. – С. 436 – 437.

[19] См.: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. – С. 710.

[20] Там же. – С. 737 – 739.

[21] См.: Пашин С. Теория формальных доказательств и здравый смысл // Российская юстиция. – 1996. – № 1. – С. 52.

[23] Фойницкий И.Я. Указ. соч. – Т. 2. – С. 268 – 269.

[24] Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. – Тула: Автограф, 2000. – С. 330 – 332.

[25] См.: Устав уголовного судопроизводства . – С. 247.

[26] Собрание узаконений и распоряжений РКП РСФСР. – 1922. – № 20 – 21. – Ст. 230.

[27] Собрание узаконений и распоряжений РКП РСФСР. – 1923. – № 7. – Ст. 106.

[28] См., например: Милицин С. Сделки о признании вины: возможен ли российский вариант? // Российская юстиция. – 1999. – № 12. – С. 41; Сердюков, С.В. Указ. соч. – С. 35.

[29] Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1960. – № 40. – Ст. 592.

[31] О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г . № 9 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 1995. – № 3. – С. 2 – 8.

[32] Лившиц В.Я. Принцип непосредственности в советском уголовном процессе. – М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1949. – С. 176.

[33] См.: Там же. – С. 175.

[35] См.: Владимиров Л.Е. Указ. соч. – С. 321.

[36] См.: Строгович М.С. Признание обвиняемым своей вины в качестве судебного доказательства // Советское государство и право. – 1982. – № 4. – С. 68 – 74.

[37] См.: Петрухин И. Роль признания. – С. 25.

[40] Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практ пособие. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. – С. 50 – 51.

[41] О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 декабря 2006 г . № 60 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2007. – № 2. – С. 2 – 4.

[42] См.: Шамардин А.А. Психологические и нравственные аспекты признания обвиняемым своей вины в уголовном процессе // Использование специальных познаний в области психологии и психиатрии в судопроизводстве: Учебное пособие / под ред. А.П. Гуськовой. – Оренбург: Изд. центр ОГАУ, 1999. – С. 51 – 58.

[43] Даев В. Г. Взаимосвязь уголовного права и процесса. – Л.: Ленингр. гос. ун-т, 1982. – С. 57.

[44] Великий Д.П. Особый порядок судебного разбирательства: теория и практика // Журнал российского права. – 2005. – № 6. – С. 76.

[45] См.: Николайчик В.М. Уголовный процесс США. – М.: Наука, 1981. – С. 136.

[46] Владимиров Л.Е. Указ. соч. – С. 323.

[48] Кирьянов Ю.А., Кирьянов А.Ю. К совершенствованию нормативной регламентации судебного разбирательства в особом порядке // Российская юстиция. – 2007. – № 8. – С. 61.

[49] См.: Шепель В.С. Особый порядок производства // ЭЖ-Юрист. – 2006. – № 9. – С. 10.

[50] См.: Аверченко А.К. О сущности и содержании согласия обвиняемого с предъявленным обвинением как основания производства в особом порядке // Правовые проблемы укрепления российской государственности: Сб. статей / Под ред. М.К. Свиридова. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. – Ч. 29. – С. 138.

Частью 1 статьи 49 Конституции РФ предусмотрено, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

Презумпция невиновности – один из основополагающих принципов уголовного судопроизводства (ст. 14 Уголовного кодекса РФ). Данная норма закона распространяется как на обвиняемого, так и на подозреваемого.

Виновность лица непременно должна быть установлена вступившим в законную силу обвинительным приговором суда. В случае, если судом вынесен оправдательный приговор, лицо признается невиновным в совершении деяния.

Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14 Уголовного кодекса РФ).

Решение суда о виновности обвиняемого не может основываться на том, что он не сумел опровергнуть обвинение, не представил доказательств, подтверждающих свою непричастность к совершению преступления, или же отказался от дачи показаний. Обязанность представления доказательств не может быть возложена и на защитника обвиняемого.

Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 14 Уголовного кодекса РФ).

В случае, если оценка собранных по делу доказательств вызывает у стороны обвинения или суда сомнения в виновности лица, тогда как все возможности пополнения доказательственной базы исчерпаны, обвиняемый должен быть оправдан.

При этом, сомнения толкуются в пользу обвиняемого не только лишь относительно вопроса его виновности (невиновности), но и касательно других связанных с этим аспектов.

Если уголовное дело на момент появления неустранимых сомнений не направлено в суд для рассмотрения по существу, то оно подлежит прекращению на стадии предварительного расследования.

Принцип презумпции невиновности определяет правовой статус обвиняемого не только в уголовном процессе, но и во всех общественных отношениях, в которых он выступает в качестве одного из субъектов. До вступления приговора суда в законную силу за обвиняемым, содержащимся под стражей, сохраняется право на участие в выборах, право на пользование жилым помещением, его не могут уволить с работы или отчислить из учебного заведения ввиду виновности в совершении преступления.

Подготовлено прокуратурой Михайловского района

Прокуратура
Рязанской области

Прокуратура Рязанской области

21 июня 2021, 11:51

Презумпция невиновности в уголовном судопроизводстве

Естественно возникает не только вопрос, почему осужденные признавали свою вину, но и другой вопрос, главный: почему обвинение добивалось этого?

На открытых процессах, как указал со скамьи подсудимых Радек, никаких доказательств не было. Судебный процесс, на котором нет доказательств против осужденных и к тому же сами осужденные отвергают обвинения, выглядел бы весьма неубедительным по любым критериям. Если подсудимый невиновен и подлинные доказательства отсутствуют, то его надо заставить сознаться. В данных обстоятельствах это логично; трудно представить человека виновным, если он сам этого не признает.

Все тоталитарные идеологии склоняются к тому, что подсудимый должен сознаться, хотя бы под нажимом: это повышает дисциплину и дает остальным членам партии назидательный пример. (Были случаи, когда осужденным, которые не давали в суде должных показаний, признания приписывались посмертно — так сказать, для порядка. Это произошло, например, с болгарином Костовым в 1949 году).

Но странно-искаженный легализм оставался в силе до конца. Тысячи, миллионы людей можно было сослать просто по подозрению. И вместе с тем сто тысяч работников тайной полиции и других официальных лиц тратили месяцы на допросы и охрану заключенных, которые в это время даже не работали на государство.[553]

В результате такой идейной установки тысячи и тысячи людей обрекались на духовные и физические муки, длившиеся недели и месяцы.

Глава 18 Без вины покаяние

Глава 18 Без вины покаяние Джекоб едва сдержался, чтобы из свойственного всем журналистам ехидства не спросить: а должен ли русский народ покаяться за то, что он победил немцев во Второй мировой войне? Алексей Щербаков.

Без вины виноватый или…

Без вины виноватый или… А как же сложилась судьба Апраксина?Следователи и судьи так и не решились ни отказаться от обвинения, ни признать фельдмаршала невиновным. Ведь в таком случае нельзя было бы оправдать отнятие у него начальства над армией. Ну а как поступить с

ГРЕХ И ЧУВСТВО ВИНЫ?

ГРЕХ И ЧУВСТВО ВИНЫ? Лоретта Сежурне так рассматривала эту проблему: «Духовное содержание мифа Кецалькоатля прямо-таки утверждает: его удрученность грехом, его страстное желание очиститься, как и костер, который превращает его в свет, все это составляет суть религиозной

Без вины виноватый

Без вины виноватый У Олега Рязанского вообще особого выбора не было. Его княжество оказалось зажато между Москвой и Ордой. Причем Ордой именно Мамаевой, причерноморской. С точки зрения серьезности угрозы Орда была существеннее. От москвичей Рязань поражения терпела, но и

Глава 7 Без вины виноватые

Глава 7 Без вины виноватые У лошадей нет чувства патриотизма. Их нельзя заставить голодать. Пьер Антуан Брюно Дарю, главный комиссар Великой армии Как бы противоестественно ни выглядела женщина на войне и насколько бы абсурдно ни смотрелось оружие в женских руках, это

Без вины пострадавший Диоклетиан

Без вины пострадавший Диоклетиан Святой Георгий к тому времени был очень близок мне, я мог часами рассказывать о нем, о его времени. Не последнюю роль в этом сыграла книга профессора А. И. Кирпичникова, написанная в прошлом веке. Называется она «Святой Георгий и Егорий

Глава восьмая. От опасений и страха — к признанию вины

Глава восьмая. От опасений и страха — к признанию вины Прибытие в Фушунь По пути в Фушунь строились самые радужные планы на будущее. Атмосфера в поезде изменилась, все оживленно беседовали и потягивали сигареты, которые везли с собой из Шэньяна. Одни говорили, что в свое

Постановление об искуплении своей вины евреями - германскими гражданами

Постановление об искуплении своей вины евреями - германскими гражданами Берлин, 12 ноября 1938 г.Враждебное отношение еврейства к германскому народу и империи, которое не останавливается перед убийствами, требует решительного отпора и искупления.Поэтому постановляю на

Часть 8 Витебский душитель: без вины осужденные Маньяк Геннадий Михасевич 14 лет убивал женщин и вел милицию по ложному следу

ГЛАВА XXII а в ней 26 статей Указ за какие вины кому чинити смертная казнь, и за какие вины смертию не казнити, а чинити наказание

ГЛАВА XXII а в ней 26 статей Указ за какие вины кому чинити смертная казнь, и за какие вины смертию не казнити, а чинити наказание 1. Будет которой сын или дочь учинит отцу своему или матери смертное убийство, и их за отеческое или за матерне убийство казнити смертию же безо

Перенос вины

Без вины виноватая? Каплан Фанни Ефимовна (Ройдман Фейга Хаимовна)

Без вины виноватая? Каплан Фанни Ефимовна (Ройдман Фейга Хаимовна) В Москве 30 августа 1918 года на заводе Михельсона было совершено покушение на председателя Совнаркома Владимира Ильича Ленина. Ленин получил два пулевых ранения, кроме него, была ранена кастелянша

Без вины виноватые

68. О СЕМ, ЯКО НЕ БЛАГОСЛОВИ Самодержцу Российскому Роману Владимирский Епископ Греческа закона воеватися со Христианами, кроме благословныя вины.

68. О СЕМ, ЯКО НЕ БЛАГОСЛОВИ Самодержцу Российскому Роману Владимирский Епископ Греческа закона воеватися со Христианами, кроме благословныя вины. ЛЕТА ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА 1205, Великий Князь Роман, пристяжавши себе Самодержавствие Российское, посла с дарами к Епископу

Любому юристу известно следующее выражение: “Признание обвиняемым своей вины является “царицей доказательств”. Это составляет основу презумпции виновности, которая долгое время была одним из принципов уголовного процесса, построенного по инквизиционному типу. Не является исключением и наша страна, где убежденным приверженцем этой юридической формулы был А.Я. Вышинский. Подобные взгляды вообще были свойственны периодам жесткого авторитарного правления в России. Если обратиться к Воинскому уставу Петра I, то там можно найти положение, в соответствии с которым собственное признание обвиняемым вины является наиболее ценным, лучшим доказательством.

Ст. 5 Уголовного кодекса РФ закрепила положение, согласно которому объективное вменение не допускается. Ст. 49 Конституции РФ в соответствии с международными конвенциями и соглашениями о правах человека, участницей которых является Россия, довольно полно отразила принцип презумпции невиновности. Таким образом обвиняемого невиновным считает Основной Закон. Принцип презумпции невиновности в процессе установления обстоятельств по делу гарантирует обвиняемому, что предвзятость со стороны должностных лиц, ведущих процесс должна быть исключена. Ст. 273 действующего УПК предусматривает норму по которой председательствующий, начиная судебное следствие, спрашивает подсудимого, признает ли он себя виновным.

Следует подчеркнуть, что понимание вины как элемента предмета допроса обвиняемого не избежали даже ведущие специалисты в области теории уголовного процесса. Об этом, в частности, свидетельствует название и содержание статьи М.С. Строговича “Признание обвиняемым своей вины в качестве судебного доказательства”. Подобный подход сохраняется в уголовно-процессуальной и криминалистической литературе до настоящего времени. Однако такое употребление понятия вины некорректно в теоретическом плане. Ведь вина - это психологическое состояние лица в момент совершения преступления, его отношение к содеянному в форме умысла или неосторожности. Это, пожалуй, самый сложный элемент состава преступления и доказывание его содержания на практике встречает наибольшие сложности. Безусловно, предметом показаний обвиняемого может быть и описание им своего психического состояния в момент совершения преступления, до него и после его совершения. Эти данные играют существенную роль при решении вопроса о необходимости назначения психиатрической или психолого-психиатрической экспертизы. Но в любом случае, дать им оценку может только суд (равно как и следователь при допросе обвиняемого на предварительном следствии). Юридический вопрос о виновности лица, являясь ключевым элементом состава преступления и предмета доказывания находится в компетенции суда и следователя, которые обладают для этого необходимыми познаниями.

На практике возможны ситуации, когда обвиняемый говорит, что он виновен в преступлении, которое может совершаться только умышленно или даже только с прямым умыслом, хотя на самом деле он совершил деяние по неосторожности или, соответственно, с косвенным умыслом. Ведь найти грань между различными формами и тем более видами вины - задача не из легких даже для квалифицированного юриста. Таким образом, ставя подсудимому вопрос о признании им своей вины, суд использует юридическую неосведомленность допрашиваемого и в дальнейшем может прийти к ситуации, когда подсудимый заявит о самооговоре.

Каков же тогда смысл вопроса о признании обвиняемым своей вины? Исходя из сказанного выше, задавая такой вопрос подсудимому, можно выяснить лишь одно - его отношение к обвинению. Таким образом, происходит удвоение понятия вины, с чем трудно согласиться. Подобное положение недопустимо как в теоретическом, так и в практическом плане, поскольку оно может повлечь следственные и судебные ошибки, ведущие к объективному вменению. Ответы обвиняемого на вопрос о “признании”, “частичном признании” или “непризнании” своей вины, хотя и стали на практике традиционными, не связаны с пониманием вины как элемента допроса обвиняемого и не содержат доказательственной информации, действительно имеющей значение для выяснения его вины. Если обвиняемый (подсудимый) правдиво излагает обстоятельства совершения деяния, способствует раскрытию преступления, то в этом случае никакого специального “признания” и не требуется.

Вина (ее формы и виды) - прежде всего уголовно-правовая категория. Свою оценку она получает при квалификации судом совершенного преступления по соответствующей статье Уголовного кодекса. Для этого и до этого должен быть установлен реальный психологический механизм совершения преступления: его мотив, цель, сознательность выбора объекта посягательства, знание особых признаков последнего, наличие определенного плана совершения преступления, подбор соучастников, либо, наоборот, внезапность принятия решения о совершении преступления и так далее. Будучи установлены, перечисленные субъективные обстоятельства являются той доказательственной базой, на которой суд, руководствуясь нормой УК, определяет форму и вид вины подсудимого.

Таким образом, предмет допроса подсудимого составляют известные ему обстоятельства, относящиеся к делу, в том числе и раскрывающие субъективную сторону деяния. Показания подсудимого о фактических обстоятельствах дела являются реализацией его права на защиту, включая стремление к смягчению наказания с учетом дачи полных и правдивых показаний.

Стремление получить признание обвиняемым своей вины до вынесения судом приговора всегда есть средство давления на него с тем, чтобы вернуть обвиняемого к прежним его показаниям, данным на предварительном следствии. Суд начинает отталкиваться не от установленных фактических данных и презумпции невиновности, а от этого признания.

В последние годы обвиняемые, признавшие свою вину в ходе предварительного расследования, часто отказываются в судебном заседании от прежних показаний и заявляют, что признались в совершении преступления в результате применения к ним насилия, угроз и иных незаконных мер со стороны должностных лиц органов расследования. Истинность каждого из таких заявлений подлежит тщательной проверке. Но на практике формы такой проверки еще далеки от совершенства. Долгое время основным методом решения этого вопроса был допрос следователей и оперативных работников милиции, на неправомерность действий которых ссылался подсудимый, в качестве свидетелей. При этом, естественно, допрашиваемые “свидетели” предупреждались об уголовной ответственности за уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Очевидно, что такие допросы есть не что иное, как грубейшее нарушение ст. 51 Конституции РФ, согласно которым никто не обязан свидетельствовать против себя самого, а соответствующих должностных лиц правоохранительных органов принуждали давать показания об обстоятельствах, которые могут быть вменены им в вину как преступление. Ясно, что ответы всегда были почти одинаковыми. В настоящее время суды предпочитают допросу лиц, производивших предварительное расследование, направление соответствующих материалов прокурору для проверки истинности заявления подсудимого о применении к нему незаконных методов расследования. Это как бы снимает с суда ответственность за производство незаконных допросов, но количество процессуальных нарушений не уменьшается. Уголовные дела по этим фактам прокуратура все равно не возбуждает.

Вопрос о достоверности заявления подсудимого при том и другом способе проверки остается открытым, доводы подсудимого - достоверно не опровергнутыми. Вынося обвинительный приговор, суд исходит лишь из предположения того, что заявление подсудимого о применении к нему насилия, угроз и др. запрещенных мер на следствии или дознании является ложным. При этом в обоснование виновности подсудимого суды в приговоре нередко ссылаются на его показания, данные на предварительном следствии, хотя сомнения в законности их получения, а значит, и допустимости использования в качестве доказательств, остаются неустраненными. Тем самым нарушается еще одна важнейшая конституционная норма - “неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого”.

Статья 21 Конституции РФ провозгласила принцип уважения достоинства личности. Он в равной мере распространяется и на уголовное судопроизводство. С этих позиций спрашивать подсудимого признает ли он себя виновным в момент, когда презумпция невиновности еще не опровергнута вступившим в законную силу приговором независимого, беспристрастного и объективного суда, когда для всех присутствующих и участников процесса подсудимый невиновен, не только не основано на праве, но и безнравственно по отношению к подсудимому.

К тому же, само такое признание может быть вызвано различными причинами субъективного порядка начиная от стремления скрыть другое преступление до самооговора с целью освободить от ответственности близкого человека. Признание вины - тоже разновидность психологического отношения подсудимого к обвинению (а не к совершенному деянию, как было отмечено выше), психологическая реакция на процессуальные действия. Поэтому оно, как и другие подобные реакции, не может иметь никакого доказательственного значения.

Тем более, нельзя согласиться с тем, что в законе и в судебной практике стало общепринятым положение, когда при изменении подсудимым своих показаний, данных на предварительном следствии, суд и государственный обвинитель начинают добиваться от подсудимого объяснений по этому поводу. Это никак не стыкуется с тем, что дача показаний для подсудимого есть право, а не обязанность, и следовательно, изменять или не изменять свои показания - его личное дело. Приоритет же в случае противоречий должен отдаваться показаниям, данным в судебном разбирательстве, в условиях гласной состязательной процедуры, обеспечивающей наиболее высокий уровень процессуальных гарантий соблюдения прав участников процесса и, прежде всего, самого обвиняемого. Только в случае заявления подсудимого о вынужденной дачи показаний в результате применения к нему недозволенных мер на предварительном следствии, суд должен принимать соответствующие меры к проверке этих данных, в том числе и с помощью показаний подсудимого.

Показания обвиняемого не могут быть получены при производстве неотложных следственных действий, так как допрос обвиняемого возможен лишь после предъявления обвинения, сформулированного на основе достаточности доказательств, которые устанавливаются: протоколами осмотра места происшествия, местности, помещения, трупа, протоколами обыска, выемки, задержания, освидетельствования, показаниями подозреваемых, потерпевших, свидетелей. Норма же ч. 2 ст. 173 УПК РФ, обязывающая следователя спросить обвиняемого о признании им вины, не применяется при допросе подозреваемого.

Практика свидетельствует, что именно производство неотложных следственных действий позволяет следователю получить совокупность достаточных фактических данных, являющихся основой обвинения на предварительном следствии и изложенных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Эти доказательства дают возможность следователю считать установленными событие преступления, квалификацию преступления, отсутствие обстоятельств, устраняющих уголовную ответственность и лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого. Для уяснения всех этих обстоятельств никакого значения не имеет признание или непризнание обвиняемым своей вины.

Доказательственное значение могут иметь только фактические данные, содержащиеся в показаниях обвиняемого, признание же вины само по себе не предусмотрено в перечне видов доказательств. Однако на практике в приговорах судов и обвинительных заключениях часто можно встретить указание на то, что виновность обвиняемого (подсудимого) подтверждается признанием им своей вины. В случае, когда обвиняемый (подсудимый) дает показания о событии преступления, обстоятельствах его совершения, его мотивах и т.д., то есть уличающие его показания, это, безусловно, важнейший источник доказательственной информации. Когда же на вопрос суда или следователя он отвечает, виновен ли он в преступлении, то в ответе на этот вопрос такой информации нет, ибо она содержит не фактические данные, а правовую категорию вины. Решение же вопросов права - прерогатива суда. Исследовав и оценив показания обвиняемого в совокупности с другими доказательствами по делу, судья, основываясь на своем внутреннем убеждении и нормах Закона, должен решить вопрос о виновности.

И еще один момент. В настоящее время вопрос о обязанностях защитника по уголовному делу в случае признания его подзащитным своей виновности в преступлении, которого он, судя по материалам дела не совершал вызывает затруднения как в научной литературе так и в практической работе.

Защитник прежде всего должен выяснить причины, побудившие человека к свидетельству против самого себя Одно дело, если его заставили это сделать, другое, если обвиняемый сознательно выгораживает истинного преступника. Как уже было отмечено, бывает, что обвиняемый просто не понимает смысла предъявленного обвинения, с которым соглашается. Адвокат, усмотрев в материалах дела основания усомниться в сделанном обвиняемом признании, обнаружив любые оправдательные доказательства обязан указать на них подзащитному и предложить отказаться от такого признания. Если адвокат убежден в ошибочности сделанного подзащитного признания вины, он не только вправе, но и обязан убедить его отказаться от этих показаний.

[1] Рязановский В.А. Единство процесса. М.: Городец, 1996. С.30.

[2] Мизулина Е.Б. Независимость суда еще не есть гарантия правосудия // Государство и право. 1992. №4. Указ. соч. С. 55.

[3] Александров А. О значении концепции объективной истины // Российская юстиция. 1999. №1. С. 23.

[4] Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1941. С. 28.

[5]Александров А. Указ. соч. С. 23.

[6] Пашин С.А. Проблемы доказательственного права // Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования. Дискуссии. - М., 1995. - С. 312, 322.

[8] Смирнов А.В., Калиновский К.Б. – Уголовный процесс: Учебник для вузов. – Спб.: Питер, 2005. – с. 181.

[10] См.: Винберг А.И. Криминалистика. Введение в криминалистику.- М.,1950. Вып.1.- С.8; Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. Сущность и методы. М.,1966.- С. 44-53; Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общие и частные теории.- М..1987.- С. 217-218.

[11] См.:Ларин А.М. Работа следователя с доказательствами.- М.,1966.- С. 43-66; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе.- Воронеж, 1978.- С.211.

[12] См.: Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе: методологические и правовые проблемы.- Саратов, 1986.- С.41-42.

[13] См.: Шейфер С.А. Указ. соч.- С.55-73; Кипнис Н.М. Указ. соч.- С. 65-66.

[14] Резепов В.П. Субъекты доказывания в советском уголовном процессе // Уч. Зап. ЛГУ. – 1958. - С.112.

[15] Чеджемов Т.Б. Судебное следствие. – М.: Юрид. лит., 1979. – С. 9.

[17] Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России. Автореф. дисс. на соискание уч. степени д-ра юрид. наук.- Воронеж, 1998. - С.152.

[18] Григорьева Н. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства // Российская юстиция. - 1995. - №8. - С. 40.

[21] Шамардин А.А. Некоторые аспекты закрепления элементов принципа диспозитивности в УПК РФ // Роль университетской науки в региональном сообществе: Материалы международной научно-практической конференции (Москва-Оренбург, 1-3 сентября 2003 г.). В 2-х частях. Ч. 2. - Москва - Оренбург: РИК ГОУ ОГУ, 2003. – С. 300.

Читайте также: