Забастовка шахтеров это какое правонарушение
Обновлено: 03.05.2024
Лозунги забастовщиков не несли в себе ничего специфически антисоветского или антикоммунистического или антисоциалистического. По крайней мере, на начальном этапе движения
В дальнейшем эти слои сыграли весьма важную роль в повороте шахтёрского движения и их лидеров в сторону принятия ими неолиберальных и антикоммунистических идеологических установок и принципов управления экономикой.
1986-1987 годы были отмечены ростом числа забастовок и прочих трудовых конфликтов в СССР. Конфликты различной длительности и напряжённости имели место во многих отраслях промышленности и регионах страны, в том числе в крупных городах РСФСР, в Прибалтике, Закавказье и других республиках бывшего СССР.
Особенно много таких конфликтов происходило на предприятиях лёгкой промышленности, в строительстве, в горной промышленности.
В советских официальных органах массовой информации об этих трудовых конфликтах не сообщалось, они регистрировались только органами внутренних дел и КГБ. Все эти забастовки также были спонтанными и не сопровождались образованием стачечных комитетов. Они никак не были связаны друг с другом.
Как видим, лозунги забастовщиков не несли в себе ничего специфически антисоветского или антикоммунистического или антисоциалистического. По крайней мере, на начальном этапе движения. Ситуация, однако, вскоре начала меняться.
Характерна реакция властей, как местных, так и союзных, на начало массовых протестов.
Далее события приняли оборот, неожиданный не только для властей, но и, видимо, для самих горняков.
Всеобщая волна забастовок на Кузбассе началась с города Междуреченска. 10 июля 1989 года забастовала шахта имени Шевякова, откуда движение быстро перекинулось на другие шахты. Этой забастовке предшествовал длительный процесс подачи жалоб, петиций, столь знакомый многим советским людям, вступавшим на дорогу борьбы за свои права.
В первые же дни забастовки шахтёры избрали забастовочный комитет и послали своих делегатов на шахты имени Ленина, “Томская”, “Усинская” и “Распадская”. Горняки со всех шахт собрались на митинг на главной площади города и избрали городской забастовочный комитет. Этот комитет сразу же принял на себя властные полномочия. Им была запрещена торговля алкоголем, созданы рабочие дружины, которые следили за порядком. За время забастовки в городе не было совершено ни одного преступления. Алкогольные напитки можно было приобрести только с письменного разрешения забастовочного комитета в связи со свадьбой или поминками.
Советские рабочие в массе своей вдруг почувствовали себя хозяевами положения, теми, кто смог заставить власть считаться с собой.
Без преувеличения можно сказать, что это был апофеоз советской истории, эволюции общественных процессов, протекавших в СССР в течение длительного периода.
Однако это был не просто апофеоз, это было начало конца СССР!
Глава 4
Повороты и зигзаги шахтёрского движения
Однако судьба этого движения имела драматическое и так же неожиданное для многих завершение, о чем речь пойдёт ниже. Выше уже упоминалась некая роль представителей правящей партийно-хозяйственной советской номенклатуры в событиях того времени, как, впрочем, и последовавших за ними реформах.
Всеобщая волна забастовок на Кузбассе началась с города Междуреченска. 10 июля 1989 года забастовала шахта имени Шевякова, откуда движение быстро перекинулось на другие шахты
Можно без преувеличения сказать, что шахтёры в дальнейшем, если и не стали решающей силой, приведшей Ельцина к власти, то, по крайней мере, сделали всё, чтобы проложить ему туда путь.
Впрочем, все подробности истории того, как шахтёры, прежде всего кузбасские, косвенно и напрямую способствовали приходу к власти Ельцина и команды либералов, также заслуживают особого внимания, хотя данная статья и не ставит перед собой задачу осуществления глубокого исследования этого процесса.
Такой анализ уже был проделан многими исследователями рабочего и шахтёрского движения в СССР периода 1989-91 годов, например, Ильёй Шаблинским, Александром Шубиным, Вадимом Борисовым и др.
В июне 1990 года, шахтёры, проведя ряд успешных массовых выступлений, встречались с тогдашним председателем Верховного Совета РСФСР Борисом Ельциным. Эта встреча стали одной из решающей для дальнейшего исхода борьбы.
Некоторые лидеры рабочих комитетов Кузбасса, в марте 1991 года заявили о создании Координационного совета стачечных комитетов. Такие действия были нарушением принятых в феврале 1991 года на совместном заседании представителей организаций Независимого профсоюза горняков и забастовочных (стачечных) комитетов решений о характере требованиях и способах её координации.
Таким образом, общесоюзная забастовка шахтёров из экономической превратилась в политическую, а её результатами воспользовались в первую очередь политики, а не шахтёры – наступило время распада Советского Союза со всеми вытекающими из этого последствиями.
Интересны судьбы некоторых лидеров шахтёрского движения Кузбасса тех лет:
Александр Луговой – руководитель рабочей группы по проекту Закона о коллективных договорах, впоследствии стал заместителем руководителя Гострудинспекции;
Иван Шошвиашвили – первоначально шахтёр, затем стал активистом одной из коммунистических партий просоветской направленности;
Александр Косопкин – работал машинистом электровоза; впоследствии стал руководителем Управления внутренней политики Президента РФ, с 2004 года – представитель президента РФ в Государственной Думе, погиб 9 января 2009 года в авиакатастрофе – вертолёт, с которого Косопкин вместе с другими чиновниками охотился на архаров (горных баранов), занесённых в Красную книгу, рухнул в горах республики Алтай;
Сергей Андропов после октября 1993 года стал руководителем Гострудинспекции по Московской области;
Владимир Маханов был руководителем комитета Госдумы по собственности и приватизации;
Анатолий Малыхин – шахтёр, экономист; ушёл в отставку с поста представителя президента России в Кемеровской области в 1997 году. Некоторое время входил в партию “Союз правых сил”, затем вышел из неё. В настоящее время – генеральный директор некоммерческого партнерства “Содружество энергетических городов”;
Юрий Болдырев, лидер шахтёров Донбасса был депутатом Верховной Рады Украины от Партии Регионов, в настоящее время пенсионер.
Власть (бюрократия) всячески стремилась взять под контроль спонтанное, но столь мощное движение, потрясшее всю страну, и во многом в этом преуспела. Власти в целом, в том числе и местным кланам правящей бюрократии, удалось не только взять ситуацию под контроль, но и воспользоваться шахтёрским недовольством в своих интересах и в ущерб интересов самих шахтёров.
Местные власти, первоначально растерявшись перед лицом мощного шахтёрского движения, быстро сообразили, что из него можно извлечь пользу. Они заявили о своей поддержке бастующих и принялись усиленно обвинять во многих грехах Москву и союзный центр. Кроме того, местная администрация и руководство шахт, выступая от имени рабочих перед министром угольной промышленности Михаилом Щадовым, фактически подменили требования горняков своими, главным из которых было требование экономической независимости предприятий (в тот момент рабочие нигде не выдвигали ничего подобного). Таким образом, бюрократия использовала рабочее движение в своих классовых корыстных целях.
Вскоре забастовка перекинулась и на другие города Кузбасса – Осинники, Прокопьевск, Новокузнецк, Киселёвск, Белово, Ленинск-Кузнецк, Кемерово, Березовский, Анжеро-Судженск. Везде события шли по сценарию Междуреченска. Требования рабочих почти везде были одинаковыми, и везде бюрократия, выступая от имени рабочих, протаскивала свои список своих претензий Москве.
Именно в этом факте можно и нужно искать одну из основных причин потери шахтёрами контроля над собственным движением, очень кратковременного и скоротечного, и его дальнейшего спада, перерождения и заката в 90-е годы.
Одну из основных, но не единственную.
Интересно – и это отмечают все авторы и исследователи, занимавшиеся историей шахтерского движения, – что попытки представителей “демократических” организаций (Народный Фронт Литвы, затем Саюдис, Демсоюз и др.) вести агитацию среди забастовщиков повсеместно проваливались с треском. Шахтёры просто не допускали их летом 1989 года на трибуну митингов, а в некоторых случаях рабочие дружины даже изгоняли “демократов” из городов.
События, однако, стремительно развивались, и вовсе не по сценарию самих шахтёров.
«Так, например, когда забастовка охватила весь регион, встал вопрос о создании регионального забастовочного комитета. Он был сформирован на собрании представителей местных комитетов в Прокопьевске, в составе 26 человек. Стремившаяся получить полный контроль над движением, чтобы сначала перевести его в нужное для себя русло, а потом и вовсе свести на нет, местная бюрократия всячески старалась с одной стороны расколоть забастовщиков, оторвав рабочих лидеров от основной массы, а с другой – протащить своих людей в забастовочные комитеты. Во многом ей это удалось (выделено мною)
Председателем регионального забастовочного комитета был избран представитель “прокопьевского клана” Теймураз Авалиани, народный депутат Верховного Совета СССР и заместитель директора по капитальному строительству в ведомстве “Кузбассуголь”. Позже он стал широко известен как “коммунист”. Но тогда, 8 августа 1989 года, выступая на пленарной сессии обкома, посвящённой итогам забастовки, Авалиани открыто призывал к скорейшему переходу к рыночной экономике.
18 июля было подписано соглашение между забастовочным комитетом и представителями правительства.
Факты, говорящие о многом…
Одним из феноменов шахтёрского движения стал факт появления новых структур рабочего самоуправления в районах забастовок. Такими структурами стали, помимо забасткомов и стачкомов, рабочие комитеты, а в дальнейшем – Союз Трудящихся Кузбасса и Съезды Рабочих. 17 июля 1989 года шахтёры сформировали Кемеровский областной стачечный комитет.
Забастовочные (рабочие) комитеты шахтёров в 89-90 годах были фактически параллельными структурами власти (двоевластие?). Ни одно важное решение на предприятии или в местных органах власти не принималось без согласования с ними.
Забастовочные (рабочие) комитеты попытались изменить и работу профсоюзов. Выражая мнение шахтёров, они требовали от выборных профсоюзных работников перестроить свою работу, выйти из-под влияния КПСС, руководства предприятий и встать на сторону рабочих. Однако профсоюзы отказались перестраивать свою работу. Тогда представители забастовочных (рабочих) комитетов приняли решение о проведении всесоюзного съезда шахтёров.
Как видим, эти органы стали на какое-то очень недлительное время подлинными органами рабочей власти, которые взяли на себя функции управления в городах Кузбасса и некоторых других областей в момент паралича на местах государственной власти, прежде всего власти партийных комитетов, растерявшихся и оказавшихся неспособными оказывать влияние не события.
Новый подъём рабочего движения пришёлся на 1990 год. Однако число бастовавших оказалось тогда намного меньше, чем в 1989 году.
Продолжили свою деятельность и созданные шахтёрами структуры самоуправления.
16-17 июня 1990 года в Донецке прошёл первый в истории СССР съезд шахтёров, организованный самими рабочими. Подавляющее большинство делегатов были рабочие – 80% делегатов представляли рабочих и лишь около 17% делегаты от инженерно-технического персонала.
Обсудив ситуацию в стране, в угольной отрасли и в профсоюзах, Первый съезд шахтёров СССР пришёл к выводу, что рабочим их отрасли нужно иметь постоянно действующее соглашение с Правительством. Съезд проголосовал за необходимость создания нового профсоюза и принял решение о проведении II-го съезда шахтёров. Он сформировал организационный комитет II-го съезда, поручив ему подготовить проекты документов, необходимых для создания профессионального союза.
Первый съезд шахтёров СССР принял заявление о том, что КПСС не представляет интересы рабочих.
Движение быстро политизировалось.
11 июля 1990 года, по решению Первого съезда шахтёров СССР, была проведена однодневная политическая забастовка и в основных угледобывающих регионах СССР – Кузбассе, Донбассе, Воркуте и Караганде партийные комитеты КПСС начались выводиться с предприятий.
Второй съезд шахтёров СССР прошёл 24-26 октября 1990 года в городе Донецке. На съезде присутствовало 814 делегатов. Съезд утвердил проект Генерального типового тарифного соглашения между шахтёрами и Правительством СССР.
Затем съезд был преобразован в Учредительный съезд профсоюза горняков, на котором после продолжительных дискуссий был учреждён Независимый профсоюз горняков СССР – за его учреждение проголосовало 642 делегата.
Далее ситуация осложнилась углублением кризиса, попыткой путча и ГКЧП, финальной драмой распада СССР. Все те события не могли не сказаться на движении шахтеров и на рабочем движение в целом.
В этом Рой Медведев прав: государство и его управленческая машина начали быстро разваливаться под прессом неразрешимых экономических проблем, а созданные незадолго до этого рабочие организации оказались бессильны повлиять на политические решения.
Шахтёры оказались беззащитны перед лицом новых обстоятельств, наступления которых они не могли предвидеть даже в страшном сне. Как, впрочем, беззащитным оказалось и всё население бывшего СССР, за исключением только той его части, да и то не всей, которая материально была готова к подобному повороту событий и даже ждала его
Развал советского государства нанёс огромный удар по шахтёрам и их движению, по их организациям, в том числе и по новым профсоюзам, по способности шахтёров к самоорганизации в новых условиях.
Выяснилось вдруг, что в условиях позднего СССР было относительно легко вступать в конфликт с начальством, но куда трудней оказалось вступать в какие-либо конфликты в период экономического коллапса и отсутствия инвестиций со стороны как распавшегося Союза, так и со стороны новых республиканских властей.
Наступил конец советского периода истории, в том числе и истории его организованного рабочего движения. Однако это был еще не конец рабочего движения вообще.
Читайте также: