В каком году парламент узаконил унию между англией и шотландией

Обновлено: 01.05.2024

Англия и Шотландия были объединены в королевство Великобритания в 1707. Со времени возвышения в 1603 шотландской линии Стюартов эти два королевства находились в личной унии короля. Каждое из них сохраняло собственный парламент, граждане одного из них считались иностранцами на территории другого. Тарифные и иные ограничения, в частности на проход судов, мешали развитию экономических связей; например, шотландским купцам был закрыт доступ к торговле в рамках Британской империи. Лишь на короткое время, в 1654-1660, при Кромвеле, Англия и Шотландия составляли части единой республики.

Англия вступила в войну за Испанское наследство в 1702, в год смерти Вильгельма III и восшествия на английский престол королевы Анны. В упорной борьбе с Францией, где все еще правил "Король-Солнце" Людовик XIV, виги были полны решимости сокрушить неприятеля, тогда как тори настаивали на скорейшем заключении мира. Война, таким образом, стала предметом партийной политики. Людовик был сторонником реставрации Стюартов; этой же позиции, по существу, придерживалось и значительное число тори. Разумеется, реставрация привлекала и многих шотландцев; возможность нападения на Англию с севера в то время, как английские войска сражались с Францией и ее союзниками на континенте, была очевидной.

Чтобы помешать любым серьезным шагам внутри самой Англии, направленным на возвращение к власти якобитов, английский парламент в 1701 принял акт о престолонаследии, по которому в случае смерти Вильгельма и его наследницы Анны корона должна была перейти к внучке Якова I Софье, курфюрстине и вдовствующей герцогине Ганновера, и ее наследникам. Парламент в Эдинбурге отказался принять аналогичный закон. С политической точки зрения, позиция шотландцев была сильной и они могли диктовать свои условия, но с экономической точки зрения Шотландия была бедна и уязвима. Северное королевство, никогда не имевшее сильной экономики, было к тому же значительно ослаблено попыткой создать в 1698 базу в Дарьене (Панама). Поэтому союз двух королеств привлекал обе стороны, хотя и по совершенно разным причинам.

В промежутке между битвами на континенте при Блениме (1704) и Рамийи (1706) английские и шотландские представители разработали юридическую базу унии. Шотландский парламент утвердил соглашение, однако настоял на том, чтобы пресвитерианская форма церковного управления и шотландское законодательство были сохранены на территории к северу от Чевиот-Хиллс. 1 мая 1707 по акту об унии Шотландии с Англией два королевства были объединены в одно государство. В объединенной палате лордов Шотландия могла быть представлена 16 пэрами, избираемыми сословием пэров в начале каждой парламентской сессии, а в палату общин предусматривалось избрание 45 шотландских представителей.

Поскольку в обеих палатах представителей от Шотландии было менее одной десятой от общего числа членов, ожидалось, что реальное влияние шотландцев в Вестминстере будет незначительным. С другой стороны, шотландские экономические интересы получали значительную поддержку, поскольку предприниматели бывшего северного королевства получали доступ на рынки как в самой Англии, так и за ее пределами - во всех владениях Империи. В Шотландии принесение в жертву экономической независимости ради получения экономической выгоды не вызывало большого энтузиазма. Что касается Англии, то здесь на унию не обратили того внимания, которого она заслуживала; англичане сосредоточенно наблюдали за перипетиями политической борьбы внутри своей страны и кровавыми сражениями за рубежом, особенно при Ауденарде (1708) и Мальплаке (1709).

Несмотря на то, что главнокомандующий английской армией Джон Чёрчилл, герцог Мальборо, не поддержанный тори, был отстранен перед самым окончанием войны, Британия по Утрехтскому мирному договору 1713 получила несколько французских территорий, включая Акадию, остров Ньюфаундленд и земли вокруг Гудзонова залива; от Испании были получены порт Маон на острове Менорка и Гибралтар, а также право асьенто - монополию на поставку рабов в течение 30 лет испанским колониям в Америке (4800 рабов в год). Кроме того, Британия могла теперь ежегодно отправлять в Портобело и Веракрус торговое судно водоизмещением 500 т. Право на эту прибыльную торговлю было передано компании Южных морей.

Герцогиня Ганновера Софья и королева Анна умерли в 1714. Британский трон занял сын Софьи, принявший титул короля Георга I. Считая себя обязанным вигам, он подбирал министров исключительно из членов этой партии. К сожалению, Георг не говорил по-английски, а его министры не знали немецкого языка. Латынь же служила плохим посредником. Ум и сердце Георга, а часто и он сам оставались в Ганновере. Однако вигам это было только на руку. Хотя какое-то время виги составляли меньшинство в парламенте, тори оказались расколоты и деморализованы. Доля правды содержалась и в расхожих обвинениях в поддержке ими якобитов.

Традиционно тори всегда брали сторону короля, но теперь у власти стоял вигский король. Якобитское восстание 1715, легко подавленное правительством, укрепило репутацию вигов и соответственно дискредитировало оппозицию. Послевоенное восстановление Британии шло поразительно быстрыми темпами. Деньги лихорадочно вкладывались в предприятия, которые день ото дня становились все более рискованными. Возникла ситуация экономического бума. Роберт Уолпол, сторонник вигов, в связи с этим несколько раз предупреждал правительство об опасности экономического краха. Поэтому, когда после банкротства компании Южных морей разразился кризис, он стал естественным кандидатом на пост премьера, которому вменялая задача вернуть нации ее богатства, вложенные в то, что стали впоследствии называть "мыльным пузырем Южных морей".


Шотландия тоже когда-то мечтала о собственной империи. В конце семнадцатого века она была неблагополучным государством. В годы, последовавшие сразу после свержения с престола Джеймса II в 1688 году, католики севера и северо-запада Шотландии поднялись на его защиту, однако потерпели поражение от своих соотечественников с юга страны, лояльных новой объединенной монархии Уильяма и Марии. Самым шокирующим эпизодом этой внутренней войны была резня в Гленко в феврале 1692 года, когда члены клана МакДональда были убиты солдатами с юга, которым они оказали свое гостеприимство. Войска гостили у своих жертв почти две недели до того, как они на них напали, убивая в первые утренние часы тех, с кем в предшествующую ночь они ели и играли в карты.



Горькое предательство в Гленко, санкционированное правительством на самом высоком уровне, сопровождалось ужасной непогодой и голодом. Разобщённая и голодная, Шотландия устремила свой взгляд за границу в поисках идей своего спасения.

Уильям Патерсон основал банк Англии в 1694 году, предлагая создать компанию для предоставления ссуды в 1.2 миллиона фунтов стерлингов безденежному британскому правительству (см. стр.331-336). Рассорившись со своими партнёрами-директорами, он вернулся в родную Шотландию, где придумал новую схему получения прибыли. Он предложил основать шотландскую колонию в Дарьене на Панамском перешейке. Его идея, в принципе, была совершенно здравой. Он доказывал, что долгий путь вокруг мыса Горн на оконечности Южной Америки затрудняет торговлю Европы с Азией. Он предложил основать колонию на узкой полосе земли между Атлантическим и Тихим океанами, где можно было бы создать доходный торговый пост для перевозки грузов через эту полосу земли, а это бы ускорило очень долгие морские путешествия. Почти 200 лет спустя его идеи были воплощены посредством строительства Панамского канала, но в 1600-х проблемы, с которыми столкнулись шотландские колонисты, оказались непреодолимыми. Новая Каледония, так должна была называться колония, так и не выросла до имперского маяка шотландского предприятия (предпринимательства, компании). Она была предана забвению из-за суровых условий путешествия до её берегов, плохого качества земли и враждебности существующих торговых империй Англии и Испании. Около 2-х тысяч мужчин и женщин погибло: столько же потеряли все свои сбережения. Шотландия, казалось, не сможет самостоятельно выжить в быстро расширяющемся мире торговли и освоения новых территорий. Ей нужно соединиться с Англией, и именно в этом климате две страны стали одной.


Непростые взаимоотношения между Англией и Шотландией длились столетиями. К концу одиннадцатого века, после норманнского завоевания, территория Шотландии выглядела очень похожей на ту, какой она остаётся и сегодня, но шотландские короли по-прежнему жаждали вторжения в Нортумбрию и Камбрию. Линия границы – от Солуэй-Ферт на западе до устья реки Туид на востоке – фактически не была урегулирована до Йоркского договора 1237 года между шотландским королём Александром II и Генрихом III. В конце тринадцатого века гражданская война в Шотландии играла на руку английской монархии. Эдуард I согласился поддержать притязания Джона (Иоанна) Баллиоля на трон в обмен на признание его господства над Шотландией, но Баллиоль потерял контроль над ситуацией, и его бароны собрали совет, который заключил союз с французами.


Эдуард нанес поражение шотландцам при Данбаре в 1296 году и подавил восстание Уильяма Уоллеса в Фолкерке в 1298 году, хотя и не прежде, чем группа восставших Уоллеса нанесла удар англичанам, одержав удивительную победу у замка Стерлинг годом ранее.

Шотландия недолго терпела правление Англии. В 1314 году Роберт Брюс одержал сокрушительную победу над Эдвардом II в битве при Бэннокберне: 6000 шотландцев разгромили английскую армию в 15 000 человек.


Декларацией Арброта в 1320 году Роберт Брюс был провозглашён королём Шотландии, как самый гордый и непоколебимый защитник свободы в истории Британии:


Англия признала верховную власть Роберта Брюса в Эдинбургском договоре 1328 года, к тому времени юный король-Эдвард III унаследовал английский трон.



Такой момент наступил, когда умерла последняя из Тюдоров Елизавета I, не оставив после себя наследника. Главной политической целью Джеймса VI, короля Шотландии, было обеспечить наследование трона Англии в 1603 году. Её достижение давало Шотландии положение и престиж, а также возможность для её знати вести более богатую жизнь, какую предлагал Лондон. Казалось, будто все трудности прошлого, связанные со ссорами, могут совсем исчезнуть, поскольку новый король пытался создать новую, объединенную страну – Великобританию. В этом он и его приемники на протяжении семнадцатого века не преуспели. Шотландская враждебность и соперничество продолжались и неизбежно усугублялись в период гражданской войны, когда две страны разделили не только национальные, но и религиозные границы. Шотландские кальвинисты были естественными союзниками английских пуритан, тогда как католические роялисты севера Шотландии в целом пока оставались лояльными их королю Стюарту. В конце концов, суровая политическая реальность свела две страны вместе. Англия не могла позволить Шотландии снова идти по своему пути и использовала свою более значительную мощь, чтобы принудить шотландце к образованию полноценного союза.

Пост министра по делам Шотландии был отменён после восстания 1745 года, и ответственность за управление Шотландией была возложена на генерального прокурора по делам Шотландии, советника короля по Шотландии. В начале девятнадцатого века он был передан Министерству внутренних дел, но в 1885 году был создан пост министра по делам Шотландии. Его полномочия были значительно усилены в 1926 году, но давление в связи с передачей полномочий продолжалось. В 1979 году предложения по созданию Шотландской ассамблеи были выдвинуты на референдум в Шотландии, но им не хватило достаточной поддержки. В 1995 году Шотландское конституционное собрание, созданное за несколько лет до этого, наконец, представило предложения, которые на этот раз были поддержаны референдумом и привели к созданию отдельного Шотландского парламента в 1999 году. Подобные полномочия были переданы ассамблее в Уэльсе и, в конечном итоге, также Северной Ирландии. Шотландскому парламенту было дано право избирать отдельного представителя, обладающего полной юрисдикцией решать ряд вопросов, относящихся к здоровью, правосудию, образованию, окружающей среде и экономическому развитию. Никаких изменений не произошло в числе членов парламента, которые Шотландия отправляет в Вестминстер.

Создание парламента вернуло Шотландии часть суверенитета, которую он потерял в 1707 году, но напряжённость в отношениях с Англией осталась. В 2008 году Шотландская национальная партия, выступающая за полную независимость Шотландии, получила достаточно голосов для формирования администрации меньшинства Шотландского главы административной власти. Между тем в Англии начали раздаваться голоса, что для Шотландии было неправильно возвращать представителей парламента в Вестминстер, которые бы имели право голоса в решении дел Англии в то время, как Палата общин не имеет юрисдикции решать большую часть внутренних вопросов, относящихся к Шотландии. Их озабоченность была сформулирована в вопросе, который был задан в Палате общин за тридцать лет до этого.


Примечание:

В 1606 году, три года спустя после того, как Джеймс I стал королем Шотландии и Англии, был создан новый флаг в ознаменование союза двух монархий. Его должны были использовать только в море. Королевский указ провозгласил, что корабли Британии на своей грот-мачте должны иметь флаг с красным крестом, так называемым крестом святого Георга, и белым крестом, крестом святого Андрея, соединённых вместе так, как было разработано нашей геральдической палатой.


В начале мая исполнилось 300 лет англо-шотландской унии, и шотландцы отметили этот юбилей, сделав шаг в направлении к независимости. На выборах в шотландский парламент (Holyrood — по месту расположения) самой большой фракцией в парламенте стала Шотландская национальная партия , чья программная цель — независимое шотландское государство.

Глава ШНП Алек Салмонд объявил, что не позднее 2010 года он поставит вопрос о независимости Шотландии на референдум. Что это? Поздний отголосок национализмов последних двух столетий? Или что-то новое?

Захотят ли шотландцы в конце концов формального развода с Англией, не вполне ясно. Пока лишь 30% поддерживают идею независимости, и эта поддержка остается стабильной несмотря на рост популярности ШНП до 40% (последние выборы). Кое-кто даже думает, что ШНП имела бы больше голосов, если бы не объявляла своей целью независимость.

Но также очевидно, что интерес шотландцев к самой проблеме политического статуса Шотландии в Соединенном Королевстве растет. На референдуме 1979 г 52% голосовали за деволюцию (автономию). В 1997 за деволюцию проголосовали уже 71%. Явка на референдуме 1979 года была всего 33%. На выборах в шотландский парламент она выше — в 1999 г. (первые выборы) она была 60%, в 2003 г. упала до 50%, в этом году опять выросла до 58%. Еще после войны 10% шотландцев предпочитали называть себя шотландцами, а не британцами. Теперь это 80%.

Решительный сепаратизм ШНП до сих пор казался скорее курьезом и чаще всего в самой Британии комментировался с недоуменно-иронической интонацией, но теперь тема шотландской независимости в британской общественно-политической жизни с далекой и чисто шотландской периферии передвинулась ближе к центру общебританской сцены и обсуждается гораздо более серьезно.

Национализм без корней

Шотландский сепаратизм не укладывается в привычную схему этнических национализмов начала ХХ века.

В 1707 году произошло объединение парламентов, но шотландцы при этом получили подобающее число мест в Вестминстере. Их представительство в британском парламенте всегда было даже непропорционально большим за счет редкой населенности избирательных округов. Есть сильные основания сократить это число до 57, а некоторые эксперты считают, что их должно быть почти вдвое меньше.

Шотландскую этничность и важные институциональные традиции гражданского общества никто не подавлял. Шотландия всегда сохраняла независимую судейскую, школьную и церковную организацию — Church of Scotland или Kirk.

Романтическое культивирование символов этнической самобытности в XIX веке, сразу же столкнулось с нехваткой ресурсов. Оказалось, что никакой особо многозначительной шотландской народной старины не было, и символы общешотландской этничности пришлось придумывать заново. Знаменитый шотландский килт (кланово-полковая юбка) на самом деле был скроен уже в XIX веке. Празднование Нового года (на русский манер) приобрело статус национальной традиции уже в XX веке и так далее.

Между тем, общешотландская этно-национальная (племенная) статусная гордость имеет место и в последние десятилетия культивируется. Ее яркие представители всем известные культовые кинозвезды Шон Коннори (Джеймс Бонд) и австралиец Мел Гибсон (им эта поза, вероятно, не без коммерческой пользы). Помимо героического прошлого (как и у всех народов на три четверти придуманного), шотландцы, например, особенно гордятся тем, что их школы лучше, чем английские, и считают себя более цивилизизованными, или если угодно интеллигентными, чем англичане. Национальное предание муссирует успехи эпохи просвещения, когда Эдинбург был одним из главных мозговых центров Европы. Сам Адам Смит, крестный отец английского капитализма, жил и работал в Эдинбурге.

Наконец, теперь шотландцы любят вспоминать, как много их переселилось в Америку и Австралию, и как велик был их вклад в американскую цивилизацию. Критически настроенные наблюдатели относятся к этому культивированию национальной гордости скептически и считают, что теперь этот этнический нарциссизм сильно вредит предпринимательскому и творческому потенциалу Шотландии.

Вероятно, чувствуя, что особенной культурной индивидуальности и мощного исторического легендария у них нет, шотландские националисты нередко объясняют свои сепаратистские настроения более изощренным и совсем уж субъективистским образом. Нас, говорят они, раздражает патронажно-патерналисткое отношение к нам Лондона. Мы знаем сами, когда мы можем оказаться не правы и делаем глупости, но мы не любим, когда нам об этом говорят другие. Мы, так сказать, не хотим быть младшими братьями.

Нет, комплекс неполноценности кажется надуманным и напоминания о своей подчиненности Англии не выглядит убедительно.

Экономические доводы в пользу независимости тоже не безусловны. Союз с Англией в свое время был Шотландии экономически выгоден. Устранение таможенных тарифов с Англией открыло шотландским производителям огромный по тем временам рынок — сперва английский, а затем и общеимперский. Глазго с его углем, замечательной гаванью и верфями быстро стал одним из очагов промышленной революции. Масса шотландцев могла также переезжать в Англию, где работа находилась для всех. В населении нынешней Англии значительная часть шотландского генофонда.

Все это, впрочем, осталось в прошлом, и после того как традиционная индустрия во всей Великобритании пришла в упадок, Шотландия не смогла должным образом перестроить свою экономику. Медленно, но верно нарастает ее отставание от Англии, в особенности от юга Англии с Лондоном во главе. Вопрос, однако, заключается в том, сможет ли Шотландия развиваться более успешно, если станет независимым государством. На этот счет никакой определенности нет.

Так в чем же дело? Может быть хватит автономии?

Деволюция вместо федерации

Лейбористы в отличие от консерваторов, с поразительной легкостью пошли на деволюцию.

В этом можно видеть особенности лейбористской концепции либеральной децентрализации общества. Если право-либералистская традиция тори склонна направлять эту тенденцию в сторону делегирования государственных прерогатив частным корпорациям, то лево-либералистская традиция лейбористов отдает предпочтение субгражданским общностям.

Серьезность этой философии приводит к тому, что лейбористы готовы на деволюцию даже в том случае, когда никто ее особенно настойчиво не требует. Помимо Шотландии деволюция внедрена и в Уэльсе, где никогда не были замечены никакие сепаратистские тенденции. Более того, в недрах лейбористской партии существует проект деволюции исторических провинций Англии. По этому поводу был даже проведен референдум в северо-восточной Англии (историческая область Нортумберленд и когда-то королевство Нортумбрия с центром в Ньюкасле), но там эта идея была отвергнута; народу это оказалось не нужно.

К социально-философским убеждениям у лейбористов добавляется и чисто шкурный интерес. Их большинство в Вестминстере исчезло бы, если бы этот парламент был чисто английским. Лейбористы, можно сказать, правят благодаря Шотландии и Уэльсу, где тори совершенно утратили влияние (кстати, и в начале ХХ века либеральная партия правила почти благодаря Шотландии, как и теперь лейбористы). Поэтому же, кстати, лейбористам нужно любой ценой предотвратить отделение Шотландии. Даже ценой расширения ее автономии .

Парадокс, однако, состоит в том, что деволюция делает все более сомнительным присутствие депутатов от Шотландии в Вестминстере. Более того, все чаще задается вопрос: а почему собственно законы, касающиеся Англии, решаются в парламенте при участии шотландских парламентариев, тогда как свои шотландские дела шотландцы улаживают в своем парламенте. Как-то незаметно оказалось, что поводы для недовольства англо-шотландской унией есть теперь и у англичан . Развод вдруг оказывается обоюдно привлекательным (очень напоминает российские настроения в разгар перестройки). Ставший после поражения на выборах 1997 года лидером тори Уильям Хэйг (идя в сущности по стопам Ельцина) даже выступил с идеей отдельного английского парламента, но просчитался. Последовательное воплощение этого проекта повело бы к как раз к быстрому распаду Великобритании, так как Великобритания не могла бы сохраниться в виде федерации, что в сущности (молчаливо) предполагал этот проект.

Сама идея федеративности совершенно чужда британской политической ментальности (между прочим, как и российской, несмотря на укоренившуюся здесь в советское время федералистскую риторику) и институциональной традиции. Федерализация потребует такой перестройки всей государственности и общественной жизни, что об этом страшно даже подумать. Проект Хэйга был сразу же забыт, хотя движение за отдельный английский парламент продолжает существовать.

Если этого мало, то как еще может быть реализован шотландский суверенитет?

Возможно, что независимое правительство в Эдинбурге могло бы через свои налоги получать от нефти больший доход, чем сейчас, но на это обычно говорят, что зато Шотландия получает большой бюджетный грант. Сейчас государственные расходы на душу населения в Шотландии на 15% выше среднебританских.

Что Шотландии выгоднее, сказать трудно. Существует проект обмена бюджетного гранта на расширение налоговой свободы. Но эта операция не обязательно нуждается в суверенитете. Характерно, что проект разработала местная организация либерально-демократической партии, горячо поддерживающей деволюцию и выступающей против независимости.

Шотландия, конечно, может надеяться, что, оказавшись самостоятельным членом Евросоюза, переживет бум, который теперь переживает Ирландия, но посторонние наблюдатели в этом очень сомневаются. Во-первых, Ирландия ждала этого бума без малого пол-века. Во-вторых, в Ирландии у власти правительство, настроенное либерально-экономически, а в Шотландии очень сильна именно лево-социалистическая традиция, враждебная рынку и социальному расслоению.

Другие элементы шотландской независимой политики включены в требования ШНП: отказ от подлодок Трайдент; немедленный ухода из Ирака. Но ведь если Шотландия уйдет из Британии, то это не изменит британской позиции, а шотландцы потеряют возможность влиять на нее. Если они уж такие принципиальные противники Трайдента и присутствия Британии в Ираке, им нужно было бы не уходить из Соединенного Королевства, а бороться внутри него. Кроме того, если Шотландия получит независимость, кому там будет нужна ШНП? А без нее эти требования повиснут скорее всего в воздухе. Не говоря уже о том, что Трайдент и Ирак — проблемы конъюнктурные; сегодня они есть, завтра их нет.

И снова встает недоуменный вопрос: из-за чего весь сыр-бор? Не бессмыслица ли все это? Нет, все это имеет смысл, но мы его не видим, если пытаемся понять шотландский национализм с помощью старых умственных шаблонов.

Суверенитет в эпоху постсовременности

На подлинный смысл шотландского сепартизма указывают некоторые тенденции, уже обнаружившиеся в ходе деволюции. Наблюдатели не без злорадства отмечают, что пока главным последствием деволюции был рост местной бюрократии и правительственных расходов. Рабочих мест в государственном секторе стало за 8 лет на 20% больше, а в полугосударственных (общественных) организациях даже на 40%. Вводятся все новые и новые регуляции хозяйственной деятельности.

Шотландия как потенциально независимое государство больше похожа на советские республики, чем на этнические государства Восточной Европы или бывшие колонии.

Распад Великобритании (если он произойдет) будет больше похож на распад СССР, чем на распад Британской империи в прошлую историческую эпоху. А, с другой стороны, развитие англо-шотландских отношений помогает понять, что уже распад СССР не был запоздалой реализацией суверенистских тенденций этно-национальных общностей и распадом колониальной империи. Это было начало нового витка возникновения государственных общностей вокруг эгоистически ориентированных сегментов больших бюрократических машин или потенциальных партократий, намеренных превратиться в государственную бюрократию.

Очень важно, что никакое равенство возможностей участвовать в общегосударственной политической жизни не может сдержать процесс формирования и вызревания сепаратисткой партократии-бюрократии. Вот исключительно показательный фрагмент из интервью Алека Салмонда сразу после его триумфа на недавних шотландских выборах. Интервьюер (БиБиСи) спросил его, зачем ему так нужна независимость Шотландии, если шотландцы так активны в центре. Правительство в Лондоне ведь буквально кишит шотландцами. Сам Тони Блэр из Шотландии, Гордон Браун — вообще просто шотландец. Салмонд, улыбаясь, ответил, что всему этому грош цена. Карьера в Лондоне возможна лишь для горстки амбициозных политиков. А шотландцев намного больше. Куда же прикажете деваться остальным? Понимай так: чем больше шотландцев в политическом истблишменте в Лондоне, тем сильнее сепаратистский синдром у тех, кто в Лондон не попал.

Появление новых государств маскируется тем, что параллельно меняется набор государственных прерогатив и становится все менее ясно, где кончается автономия и начинается независимость. Та же Шотландия может и не провозгласиться в виде суверенной республики. Но лет через двадцать задним числом может оказаться, что в сущности она независима уже сейчас, просто потому, что к тому времени изменятся сами критерии независимости.

Территориальная целостность может оказаться иллюзорной и ее сохранение — игрой, которая не стоит свеч.

В этих условиях, вероятно, совершенно бессмысленно ломать голову и пытаться предвидеть, чем же кончится шотландский геополитический дрейф в сторону от Соединенного Королевства. И уж тем более не стоит гадать, кому от этого будет хуже или лучше. Англо-шотландская ситуация интереснее всего тем, что исход ее, кроме шуток, на самом деле не имеет никакого рокового значения ни для кого, кроме, разумеется, тех, чьи зарплата или доход зависит напрямую (и, пожалуй, именно и только напрямую) от исхода этого процесса. По-видимому, то же самое можно сейчас сказать задним числом и о распаде СССР. Мы наблюдаем теперь амбивалентный процесс, обладающий одним интересным свойством: он столь же неизбежен, сколь и не обязателен. Геополитические перетасовки, если когда-то и происходили (что сомнительно) в интересах плебейских масс, то теперь уж во всяком случае трудящимся от них ни жарко, ни холодно. Отсюда безразличие гражданского большинства к происходящему, в частности в Шотландии, — совершенно оправданное безразличие.

Другой урок, который содержится в развитии англо-шотландских отношений, состоит вот в чем. Интеграция Шотландии в Соединенное Королевство была очень успешной и благополучной для всех участников. Этого, однако, оказалось недостаточно для сохранения статус-кво. Но такая легкая обратимость этой интеграции означает, что ситуация обратима в обе стороны. Как сошлись, так и разойдемся. Как разошлись, так и сойдемся. А это значит, что мы имеем дело уже не с финалистским сепаратизмом, а с циклическим перераспределением государственного суверенитета. Мир суверенных государств в этом смысле становится все более похож на мир финансовых корпораций . А раз так, то нечего и волноваться — хай (нехай) живе незалежна Шотландия.


Из Википедии, бесплатной энциклопедии

Периоды английской истории
Тюдоровский период (1485—1558)
Елизаветинская эпоха (1558—1603)
Яковианская эпоха (1603—1625)
Каролинская эпоха (1625—1642)
Гражданские войны, республика и Протекторат (1642—1660)
Реставрация Стюартов и Славная революция (1660—1688)
Образование Великобритании (1688—1714)
Георгианская эпоха (1714—1811)
Регентство (1811—1830)
Викторианская эпоха (1837—1901)
Эдвардианская эпоха (1901—1910)
Первая мировая война (1914—1918)
Межвоенный период (1918—1939)
Вторая мировая война (1939—1945)

Акт об унии, или Акт о союзе (англ. Acts of Union ), — законодательный акт, принятый в течение 1706 и 1707 годов парламентами Англии и Шотландии. Данный закон, который действует и поныне [1] , создал единое союзное государство — Королевство Великобритания.

Содержание

В течение примерно 100 лет после унаследования шотландским королём Яковом VI английского престола от его троюродной бабушки Елизаветы I [2] , Англия и Шотландия возглавлялись одним монархом, но тем не менее оставались независимыми государствами. Идея необходимости англо-шотландского единства впервые была выдвинута и обоснована ещё в 1521 году шотландским философом и историком Джоном Мейджором, и начиная с 1606 года до принятия в 1707 году акта об унии предпринято было несколько попыток объединить два государства. Так, в 1654 году после установления диктатуры Оливера Кромвеля последним был издан ордонанс о полном государственном слиянии Англии и Шотландии, однако со вступлением на престол в 1660 году Карла II Стюарта суверенитет Шотландии был восстановлен. Позже, в 1667 и 1689 годах, предпринимались новые попытки объединения двух стран.

В обеих странах находились сторонники и противники объединения. В Шотландии в таковом были заинтересованы главным образом по экономическим соображениям: шотландские купцы рассчитывали приобрести доступ к торговле в Англии, а также с английскими колониями и факториями, который до того был для них закрыт. В Англии рассчитывали, что объединение позволит нейтрализовать постоянный очаг напряжённости у северных границ королевства, который представляла собой политически нестабильная Шотландия, а также лишить внешнеполитических противников английского правительства того времени — абсолютистскую Францию и поддерживаемого ею якобитского претендента на английский престол — потенциального союзника и возможной военной базы на острове.

Тем не менее политический кризис в Англии, вызванный принявшей затяжной характер Войной за испанское наследство, а также бедственное экономическое положение Шотландии, обострившееся, в частности, в связи с Дарьенским кризисом заставили стороны в начале XVIII века перейти к практическим шагам по реализации унии.

Установленная Актом 1707 года экономическая и политическая уния двух королевств, состоящих также в личной монархической унии (личной унии), сохраняется до настоящего времени; при этом, в соответствии с Шотландским актом 1998 года, с 1999 года в Шотландии действует воссозданный в правах Парламент Шотландии, наделивший Шотландию ограниченным народным суверенитетом [4] .


Переговоры об условиях объединения начались между делегациями парламентов двух стран в Лондоне в апреле 1706 года. Детали объединения были согласованы к 22 июля 1706 года в форме международного [5] Договора (Treaty of Union) [6] , и легли в основу проекта Акта об унии, который в течение следующих нескольких месяцев был утверждён парламентами двух стран. Договор включал в себя следующие положения [7] :

Дополнительно в Акте закреплялось господствующее положение пресвитерианской церкви в Шотландии.

После принятия Акта об унии была предпринята попытка переименовать Англию и Шотландию в Южную и Северную Великобританию, но эта идея не нашла широкого применения, особенно в отношении Южной Великобритании (Англии), хотя в отношении Шотландии термин Северная Великобритания в некоторых английских учреждениях ещё употреблялся какое-то время.

Акт об унии был ненавистен многочисленным приверженцам изгнанной династии Стюартов. Пользуясь этим настроением, Яков III Стюарт, претендент на престол, поддержанный значительным отрядом французов, сделал в марте 1708 года попытку высадиться на шотландском берегу. Высадка не удалась благодаря бдительности английского адмирала Бинга.

После смерти Анны в 1714 году корона Великобритании перешла, согласно акту о престолонаследии, к курфюрсту ганноверскому Георгу, сыну Софии, внучки Якова I. За этим последовало крупное восстание якобитов в Шотландии в 1715—1716 годах, в ходе которого прибывший в Шотландию Яков Стюарт короновался в качестве шотландского короля под именем Якова VIII. Однако вскоре восстание было подавлено, и Шотландия осталась в составе Великобритании.


Анализируется вопрос о попытках внедрения английского права в правовую систему Шотландии в XVII—XVIII веках. Проблема рассматривается в контексте положений Актов об Унии 1707 года, а также предшествующих переговоров об объединении данных государств в указанный период времени.

Е.С. ДЕМИНА,

Анализируется вопрос о попытках внедрения английского права в правовую систему Шотландии в XVII — XVIII веках. Проблема рассматривается в контексте положений Актов об Унии 1707 года, а также предшествующих переговоров об объединении данных государств в указанный период времени.

Ключевые слова: история государства и права Шотландии; история государства и права Англии; объединение Англии и Шотландии; Договор об Унии 1707 года; Акты об Унии 1707 года.

Discussions about implementing English law in Scottish legal system in XVII—XVIII centuries

The article deals with the question about attempts of implementing English law in Scottish legal system in XVII—XVIII centuries. The author considers the problem in context of legal provisions of the Acts of Union of 1707, and preceding negotiations for uniting the mentioned countries at that period of time.

Keywords: Scottish legal history; English legal history; Union of England and Scotland; Treaty of Union, 1707; Acts of Union, 1707.

Прошло уже более трех веков с момента образования (01.05.1707) государства Объединенное королевство Великобритании. Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии создано в результате ратификации Договора об Унии, а также принятия соответствующих Актов об Унии парламентами Шотландии и Англии.

Легитимное объединение государств состоялось лишь в 1707 году. Этому предшествовала работа комиссий, состоявших из представителей парламентов двух государств. Одним из ключевых вопросов в работе указанных комиссий стал вопрос об объединении систем законодательства и права Англии и Шотландии.

Дискуссии по данному вопросу имели весьма сложный характер. Необходимо было решить, как именно внутри одного государства будут сосуществовать две различные системы права, формировавшиеся веками и имеющие существенные различия. В результате имеющихся существенных разногласий обсуждение вопроса затянулось более чем на 100 лет. За данный период времени позиции договаривавшихся сторон понемногу становились ближе, благодаря чему в 1706—1707 годах обрели приемлемую для обоих государств форму, закрепленную в Договоре и Актах об Унии.

Первоначально переговоры об объединении систем законодательства и права Англии и Шотландии не имели успеха, так как представители английской стороны имели намерение распространить действие английского права на Шотландию и существенно сузить область применения шотландского права, в то время как представители Шотландии всеми силами пытались сохранить свою систему права без каких-либо изменений.

С данной ситуацией уже в 1604—1607 годах столкнулись представители Англии и Шотландии, созванные по инициативе Якова I ( VI ) и еще тогда пытавшиеся договориться по основным вопросам объединения двух государств, в том числе по вопросу объединения систем законодательства и права. В то время английская сторона занимала жесткую позицию о приоритете права Англии над правом Шотландии.

Помимо официальных переговоров уполномоченных членов комиссий, вопрос об объединении государств, а также об объединении систем законодательства и права выходил далеко за рамки обсуждения между представителями комиссии и широко обсуждался в массах.

В результате, несмотря на настойчивость монарха в решении данного вопроса (Яков дважды лично встречался с членами английского парламента и пытался убедить парламентариев в необходимости его разрешения), из-за многочисленных разногласий обсуждение вопроса об Унии пришлось прекратить.

В начале XVIII века в ходе работы вновь созванных комиссий (их было две: первая была создана в 1702 году, вторая — в 1706) обсуждения по вопросу объединения систем законодательства и права продолжились.

Члены первой комиссии не добились каких-либо существенных результатов в переговорах. Однако представители второй комиссии 22.07.1706 сумели прийти к единому решению по 25 пунктам Договора об Унии.

2 октября 1706 года был созван парламент Шотландии для ратификации Договора об Унии, состоявшего из 25 статей. Он ратифицировал договор с несколькими поправками и принял соответствующий Акт об Унии 16.01.1707. Английскому парламенту 28.01.1707 были представлены на рассмотрение и договор, и акт, принятый парламентом Шотландии. Уже 06.03.1707 парламент Англии принял свой Акт об Унии, корреспондирующий условиям названных документов, а именно: утверждающий все их условия, включая поправки, внесенные парламентом Шотландии.

Результат работы комиссии по вопросу дальнейшего сосуществования систем законодательства и права Англии и Шотландии был отражен в ст. XVIII Актов об Унии, в которой были закреплены основные принципы по данному вопросу. Остановимся на каждом из них подробнее.

Что касается данного положения ст. XVIII , его содержание следовало из других статей Актов об Унии. Возможно, при его принятии имелось намерение расширить применение английского торгового права и распространить его действие на территорию Шотландии. Однако основной целью указанного положения было закрепление прав шотландских торговцев и моряков, на которых с момента принятия Актов об Унии распространялось действие английских навигационных актов и других законов, регулировавших отношения в сфере торговли и дававших шотландцам право осуществлять торговые операции на рынках Англии, в том числе на ее заморских территориях.

В отличие от положения ст. XVIII , где определялось то, что законы, касающиеся регулирования отношений в сфере торговли, таможни и акцизов, в Шотландии должны быть приведены в соответствие с английскими законами в данных отраслях права, здесь подразумевалось, что законы Англии и Шотландии в области публичного права (в том виде, в каком они существовали на момент принятия Актов об Унии) должны быть приведены в соответствие между собой на всей территории Великобритании.

У членов комиссий, договаривавшихся об условиях объединения двух государств и о содержании положений Актов об Унии, возникал вопрос о статусе уголовного права Шотландии.

Процесс сосуществования систем права Англии и Шотландии после объединения двух государств, за период с XVII по начало XVIII века, прошел сложный путь трансформации. С первоначальной позиции, согласно которой достижение тесного союза в сфере торговли, налогов и государственного управления могло быть достигнуто только путем распространения действия английского права на территорию Шотландии, английская сторона, несомненно, под влиянием шотландских комиссионеров, пришла к решению, что шотландское право, а также шотландская судебная система могут лишь с некоторыми изменениями существовать в новом Объединенном королевстве.

1 The workes of the Most High and Mighty Prince, James. — London, 1616. P. 511—514 and 553. Цит. по: Ford J.D. The legal provisions in the Acts of Unio // Cambridge Law Journal. 2007. 66(1). P . 113 (авт. перевод с англ.).

2 Там же (авт. перевод с англ.).

3 Там же (авт. перевод с англ.).

4 Public Record Office (PRO). SP 29/233. F. 140. Цит. по: Ford J.D. The legal provisions in the Acts of Union. P. 109 (авт. перевод с англ.).

6 An Account of the Proceedings of the Estates in Scotland, 1689—90, Edited by Dr E.W.M. Balfour-Melville. — Edinburgh, 1954—55. P . 46. Цит. по: Ford J . D . Op . cit . P . 110 (авт. перевод с англ.).

7 Act of Union, 1707. English Historical Documents 1660—1714. Edited by Andrew Browning. — London, 1953. P . 680—695 (авт. перевод с англ.).

8 Там же. (авт. перевод с англ.).

9 Clerk. History of the Union of Scotland and England. Edited by Douglas Duncan. — Edinburgh, 1993. P. 195; Spotiswoode. The Trimmer: or Some Necessary Cautions Concerning the Union of the Kingdoms of Scotland and England. — Edinburgh, 1706. P. 16. Цит. по: Ford J.D. Op. cit. P . 108 (авт. перевод с англ.).

10 Act of Union, 1707. English Historical Documents 1660—1714. Op . cit . P . 680—695 (авт. перевод с англ.).

Чтобы получить короткую ссылку на статью, скопируйте ее в адресной строке и нажмите на "Укоротить ссылку":

Читайте также: