Право как формально логическую систему первичных и вторичных правил рассматривал

Обновлено: 01.06.2024

Если говорить в целом о юридическом позитивизме, следует сказать, что это такое направление в юриспруденции, сторонники которого ограничивают задачи юридической науки изучением действующего права с формально-догматических позиций, без рассмотрения того, насколько оно справедливо и каким социальным идеалам служит.

Возникновение юридического позитивизма относится к первой половине XIX в. и связано с процессами утверждения промышленного капитализма в странах Западной Европы.

Решающую роль при этом сыграли процессы формирования в наиболее развитых странах национального рынка, потребовавшие ликвидации пережитков средневекового партикуляризма, расширения сферы законодательного регулирования общественных связей и установления единого для всей страны правопорядка. На этой почве сложились ранние концепции юридического позитивизма, которым характерны идеи верховенства закона как источника права, отождествление правовых норм с предписаниями государственной власти. Юридический позитивизм пришел на смену доктринам естественного права, занимавшим господствующее положение в европейской социально-философской мысли XVII-XVIII в.в.

Начало теоретическому обоснованию принципов юридического позитивизма положил английский юрист Джон Остин (1790-1859). По влиянием его трудов в правовой науке Англии и США сформировалась представительная школа, получившая название аналитической юриспруденции.

В XX столетии юридический позитивизм распадается на ряд новых учений и школ. Ведущими среди них выступали такие направления как, нормативизм и лингвистическая теория права.

Нормативная концепция права – учение, отождествляющее право с установлениями (предписаниями), одобренные государственной властью. В основе данного типа правопонимания – представление о нормативности как основополагающем признаке права.

Этот подход имеет два направления: классическое и неоклассическое.

К первой группе наук, согласно взглядов Кельзена, относятся естественные науки, история, социология и другие дисциплины, изучающие явления природы и общественной жизни с точки зрения причинно-следственных связей.

Вторую группу – науки о должном – образуют этика и юриспруденция, которые исследуют нормативно обусловленные отношения в обществе, механизмы и способы социальной регламентации поведения людей. В науках о сущем главным постулатом выступает принцип объективной причинности, в науках о должном- принцип вменения.

Основную задачу своего учения Кельзен видел в обнаружении неизменных принципов всякого позитивного законодательства. Он сосредотачивает внимание на исследовании позитивного, то есть действующего права. Перспектива справедливости исключается им из программы теории права на том основании, что существует множество равнозначных концепций справедливости и объективный выбор между ними невозможен. На этом основании Кельзен заключает, что каждый человек должен сам делать выбор в пользу той или иной модели справедливости[270].

Этим высказыванием ученый лишь хочет оттенить тот факт, что на основании лишь содержания определенного предписания невозможно утверждать, что оно является правовым или не является таковым.

Специфику правового принуждения Кельзен видит в том, что оно имеет форму правила. Распоряжение представителя исполнительной власти является частным случаем применения более общего правила. Поэтому иерархическое устройство правопорядка распространяется, по утверждению Кельзена, не только на полномочия, но и на правила.

В соответствии с этим, правовым является то принуждение, которое исходит от обладающей соответствующими полномочиями инстанции и, вдобавок к этому, имеет правила или представляет конкретный случай более общего правила. Таким образом, право образующая форма, иерархия правил и требование одинакового подхода к однотипным случаям являются достаточными гарантиями против правового произвола даже вне перспективы справедливости.

В конце своей жизни Кельзен изменил определение права и предложил понимать под ним совокупность отдельных судебных решений, объединенных единой системой легализации.

Учение Кельзена оказало огромное воздействие на теоретические представления и юридическую практику в странах Запада. Распространение нормативистских концепций привело к тому, что правоведы стали больше уделять внимание противоречиям в праве, созданию системы национального законодательства. С идеями нормативизма связано также широкое признание в современном мире институтов конституционного контроля (создание специального органа конституционной юстиции впервые было предусмотрено в Конституции Австрии 1920г., которую отредактировал Кельзен).[273]

Формирование взглядов Харта происходило в обстановке острых дискуссий, развернувшихся в европейском правоведение после Второй мировой войны. Идеологии либеральной демократии подвергли критике тогда позитивистские доктрины, утверждая, что отказ юридического позитивизма от моральных и политических оценок действующего законодательства неизбежно ведет к признанию легитимности любого общественного строя, в том числе фашизма. Позитивистская юриспруденция, доказывали ее противники, объективно способствовала упрочению тоталитарных режимов в странах континентальной Европы. На этой волне резко возрос интерес к концепциям естественного права, позволявшим обличать антидемократические режимы с позиций общечеловеческих ценностей и неотъемлемых прав личности.

С другой стороны, представители юридического позитивизма под давлением критики приходят к осознанию того, что правовая доктрина не может полностью отказаться от рассмотрения морального и политического содержания права, его социальной роли, заложенных в нем идеалов общественной жизни и т.п.

К числу правоведов, выступающих за обновление позитивистских учений, принадлежал и Харт.

Он определяет право как единство двух типов правил: основных, связанных с санкциями, и второстепенных, передающих правовые полномочия. В полном соответствии с программой правового позитивизма Харт апеллирует для легитимации правовых норм к конкретной действительности. Эта действительность определяется не только внешним социальным одобрением, но и внутренним согласием граждан, которые могут добровольно некоторые нормы признать, подобно тому, как они признают правила игры.

В основе правовой теории Харта лежит достаточно примитивная модель общества, построенная вокруг первичных правил поведения. Эти правила содержат ограничения на свободное использование силы, не поощряют обман, воровство и тому подобные деяния. Но уже в таком обществе существуют напряженные отношения между теми, кто соблюдает правила (их большинство), и теми, кто их отвергает (их меньшинство). К этим первичным правилам Харт добавляет три вторичных: правило признания, правило изменения и правило правосудия. Правило признания помогает преодолеть неопределенность социальной структуры, правило изменения вносит в социальные нормы динамичность, указывает пути их корректировки. Неэффективность и расплывчатость социального принуждения преодолеваются правилами правосудия, которые позволяют отдельным лицам принимать властные решения в конкретной ситуации.

Таким образом, первичные правила, по Харту, налагают обязанности, а вторичные наделяют властью. Главное назначение правовой системы в этом случае состоит в том, чтобы соединить первичные правила, устанавливающие обязанности, с вторичными правилами признания, изменения и правосудия.

Первый тип - первичные нормы, заключающиеся в себе совокупность норм, требующих от людей действовать или воздерживаться от действия. Первичные нормы представляют собой такие законодательные установления, которые были изготовлены суверенным органом (то есть парламентом), и вследствие этого обстоятельства возникли определенные обязанности, обязательства и правомочия.

Вторичный тип норм представляет собой совокупность норм, определяющих процессы создания, изменения и функционирования норм первого типа. Последние нормы подразделяются на нормы - признания (указывающие на существования других правовых норм), нормы изменения и нормы процесса (то есть правила вынесения судебного решения).

Нормы изменения означают согласованные правила, предусмотренные на случай необходимых изменений в действующем законе. Например, в ситуации, когда меняются законы о выборах, парламентские выборы могут в итоге привести к новому парламенту и новому правительству, которые затем могут привести изменения в первичных нормах.

Нормы - признания обусловливают то, что закон является законом лишь при условии, если он признан таковым, поскольку он исходил из признанного, учрежденного и в этом качестве воспринимаемого источника права.

Харт утверждает, что лишь в том случае правовая система может действовать эффективно, когда существует реальное сочетание первичных и вторичных норм; он считает, более того, что соединение первичных норм - обязательств с вторичными нормами признания, изменения и процесса способно дать ключ к решению всех вопросов юриспруденции. Отсутствие вторичных правил, согласно Харту, есть признак правовой системы примитивного, традиционного сообщества. Там, где нет такого различения юридических правил, не существует и парламентского процесса, который оказывает обычно содействие в их различении и обособлении[277].

Критически оценивая теорию правового позитивизма Харта, ученые обращают внимание и на то обстоятельство, что при построении своей концепции он использовал свои идеи и принципы лингвистической философии, или, как ее иначе называют философии обыденного языка.

Харт подчеркивал, что теоретическая юриспруденция не может ограничиваться анализом категориального и понятийного аппарата, и должна обратиться к изучению повседневного языка, используемого юридической практикой.

Обращение к обыденному языку, полагал теоретик, позволяет усовершенствовать юридический позитивизм, поскольку правовая доктрина, оставаясь аналитической по своему характеру, преобретает благодаря применению методов лингвистического анализа черты дескриптивной социологии. В свою очередь, исследование социальных отношений способствует уяснению того, что само существование общества, необходимость выживания индивидов в процессе совместной деятельности предъявляют к праву известные требования (защита личности, собственности, договоров), которые следуют рассматривать как своего рода минимум естественного права.

Концепция Харта предусматривала развитие аналитической юриспруденции в двух направлениях: с одной стороны, путем расширения ее социальной (прежде всего социолингвистической) проблематики, а с другой – за счет использования в ней приемов и методов критики позитивного права, выработанных в естественно-правовых доктринах.[278]

Второе направление нормативной концепции права получила широкое распространение в отечественной юридической науке. С позиции данного подхода (в отечественной литературе он зачастую именуется узконормативным) право есть совокупность норм, исходящих из государства и им охраняемых.

В России после известных событий начала XX в. юридическая наука и философия были жестко заидеологизированы, что проявилось в ограниченности и догматичности правовых и философских разработок в рамках историко-материалистической теории и марксистской идеологии. Идеологизированность исследований привела к гносеологическому тупику, в который оказалась юриспруденция советской школы. На Западе подобную, ограничивающую кругозор ученого, роль сыграла либерально-позитивистская идеология, не менее навязчивая и категоричная. Исследователи отмечают, что несмотря на различный социально-партийный ангажемент, в рамках этих подходов право получило схожее понимание и толкование. И тот кризис, который охватил философию права на Западе и в России, явился следствием общего для этих идеологий позитивистского, антиметафизического отношения к праву.[279]

Ученые подчеркивают, что смысл неправовой ситуации, существовавший в СССР многие десятилетия, не в отсутствии законов, а в отсутствии права как такового. Существовавшие нормы, по сути, были не правовым явлением, а произволом правящего класса, облеченным в форму законов, обеспечиваемых легальным насилием. Обращается внимание и на то обстоятельство, что, когда критерием принципов свободы, справедливости и равенства, реализацию которых должно обеспечивать принуждение, становится классовый подход, возникает полный релятивизм в понимании допустимых средств правового принуждения и невозможность отделить правовое принуждение от легализованного насилия.[284]

Узконормативный подход к определению понятия права сводился к выработке представления о праве как о системе норм, установленных или санкционированных государством, выражающим волю государства и обеспеченных государством.

Общность обоих направлений в концептуальном подходе: право есть некая формально признаваемая сумма норм.

Преимущества нормативного понимания права заключаются в том, что данный подход: фиксирует границы дозволенного и запрещенного юридическими предписаниями, содержит прямое указание на связь права с государством (хота данная связь и представлена односторонне); фиксирует формальную определенность права (нормы права выражены в тексте нормативного документа, т.е. формально определены).

Для юриста-практика, применяющего право, такой подход вполне приемлем, и иной, какой-то другой (более широкий) взгляд на право по вполне понятным причинам его не устраивает.

Однако для непосредственных адресатов прав (граждан, их объединений), равно как и законодателя, подобный взгляд на право представляется недостаточным.

Практическое использование иных (неправотворческих) способов правового воздействия ослабляется, что ведет к ограничению актов саморегуляции в праве, увеличению государственного регулирования в сферах его (права) действия. Соответственно, растет массив нормативно-правовых актов, упорядочение которых юридическими средствами (инкорпорацией или кодификацией) становится невозможным.

Критикуемый подход к правопониманию не различает право и закон - одну из форм его выражения. А значит, любой акт государства, содержащий общие установления, есть частица права, пусть он даже содержит правонарушающие предписания, ложные правовые нормы.

В означенном случае правом следует также признать те законы, которые противоречат международно-правовым актам о правах человека, ущемляют интересы национальных меньшинств, преследуют людей за их убеждения и т.д. Получается так, что право совместимо с произволом, пусть даже и узакониваемым государством.

Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни.

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого.

Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначенные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой.

Основные идеи аналитической юриспруденции.

Современная аналитическая юриспруденция является модификацией новейшего юридического позитивизма, однако в своих методологических и концептуальных характеристиках она восходит к работам Дж. Остина. С историка-философской точки зрения она предстает сегодня разновидностью юри дико-методологического позитивизма, во многом сближающегося с юридическим позитивизмом Г. Кельзена, с модификациями юридического аналитического догматизма, юридической лингвистикой. В числе предшественников такого направления в юриспруденции обычно называют римских юристов, затем средневековых докторов юриспруденции (Ирнерия, Бартоло, Бальда).

Задачи такой догматической юриспруденции общеизвестны и не требуют развернутых обоснований, поскольку они всегда определялись потребностями повседневной жизни и были тесно связаны с юридической практикой. Именно для этого подхода более всего характерно восприятие права как некой совокупности норм, как упорядоченной системы законов и отраслей права. При этом закон воспринимается как словесное выражение мысли законодателя. В совокупности законов имеется своя внутренняя логическая связь и своя более или менее совершенная система соподчинения и распределения. Понятно, что такая система законов не может быть последовательно логической и разумной, поэтому задача юристов и науки состоит в том, чтобы содействовать избавлению системы от противоречий и пробелов и позаботиться о более совершенном словесном и смысловом содержании юридических текстов, поскольку самая элементарная юридическая практика требует понимания и толкования законов. Из этого анализа и толкований и рождается то совокупное знание и умение, которое называют догмой права или догматической юриспруденцией. Задачи науки при таком подходе не имеют глубоких и качественных отличий от практики аналитического толкования законов в судах или правительственных учреждениях. Поэтому и сама наука -- догматическая ( или аналитическая) юриспруденция должна быть отнесена к разряду описательных наук.

В XX в. эти идеи были подхвачены и отчасти перетолкованы в работах англичанина Герберта Харта. Последний рассматривает право как формально-логическую систему “первичных” и “вторичных” правил, восходящих к так называемой высшей норме признания (Концепция права. 1961)- Первичные правила представляют собой такие законодательные установления, которые были изготовлены суверенным органом (т. е. парламентом) и вследствие этого обстоятельства возникли определенные обязанности, обязательства и правомочия.

Вторичные правила состоят из трех разновидностей-- правил признания, правил изменения и правил вынесения судебного решения. Последняя разновидность, по сути дела, предстает правилами о правилах, т. е. такими правилами, которым судьи, работники гражданской службы, правительственные министры и другие лица должны следовать в процессе применения или толкования закона. Правила изменения означают согласованные правила, предусмотренные на случай необходимых изменений в действующем законе. Например, в ситуации, когда меняются законы о выборах, парламентские выборы могут в итоге привести к новому парламенту и новому правительству, которые затем могут произвести изменения в “первичных правилах”.

Более сложным выглядит толкование правил признания. Однако их роль очень важна и эти правила составляют характернейшую черту современной позитивистской школы права. Закон является законом лишь при условии, если он признан таковым, поскольку он исходил из признанного, учрежденного и в этом качестве воспринимаемого источника права. Письменная конституция США отвечает правилу признания; неписаная конституция Соединенного Королевства также подчиняется правилу признания, поскольку этому правилу следуют парламент и суды. Харт утверждает, что лишь в том случае правовая система может действовать эффективно, когда 'существует реальное сочетание первичных и вторичных правил.

Данные современных социальных наук, включая и правоведение, исходят из того, что поведение людей управляется частично обычаем, частично привилегией и частично некоторыми определенными и разделяемыми ценностями. Кроме того, члены сообщества могут испытывать влияние религиозной морали, включающей доктрины и учение церкви, а также этических принципов ( профессиональных прежде всего-- врачебной этики, деловой и др.). Все эти разновидности могут находить и часто находят отражение в правовой системе. Позиция Харта сводится к следующему: во всех сообществах существует частичное взаимопроникновение в содержании между правовым и моральным обязательством; однако атрибуты правовых правил являются при этом более специфическими и окружены барьером из более детализированных оговорок, нежели другие сопоставляемые правила (т. е. моральные правила).

Большое распространение и дальнейшие модификации получила его классификация правовых правил на первичные и вторичные. Отсутствие вторичных правил, согласно Харту, есть признак правовой системы примитивного, традиционного сообщества. Там, где нет такого различения юридических правил, не существует и парламентского процесса, который оказывает обычно содействие в их различении и обособлении. Если в обществе восприняты правила признания в вышеуказанном смысле, то и чиновники, и рядовые граждане обеспечиваются тем самым весьма авторитетным критерием для идентификации первичных правил обязывающего назначения. Джон Рац, автор работы “Концепция правовой системы” (2-е изд. 1980) суммировал эту же мысль при помощи следующего примера. Правило признания имеет отношение к деятельности законодательного корпуса как учреждения, руководимого определенными нормативными соображениями, например теми, которыми, как ожидают сограждане, этот корпус должен озаботить себя в соответствии с положениями, скажем, предвыборного партийного манифеста, и что законодатели могут быть наказаны, если они не обеспечат выполнение предвыборных обещаний в той или иной форме.

Теоретическая конструкция права и правовой системы Харта, доминировавшая в Великобритании в середине нынешнего века, впоследствии подверглась (вместе с другими позитивистскими течениями) философской и социологической критике, особенно со стороны американца Рональда Дворкина, профессора юриспруденции в Оксфорде. В книге под названием “Если о правах говорить серьезно” он возражал позитивистам: ни один законодатель (т. е. тот самый “суверен, устанавливающий закон-приказ”) не может позволить себе игнорировать общественные взгляды или чувство неправды, поскольку общественное мнение, как бы ни было оно переменчивым и текучим, тем не менее возводит границы вокруг той области, которую парламент и правительство могут “проигнорировать только теоретически”.

Концепция Харта, пребывая в русле юридико-аналитической версии современного позитивизма, относится в силу определенного своеобразия своих конструкций и подходов к категории так называемого лингвистического юридического позитивизма. Еще одной разновидностью современного юридического позитивизма является нормативизм Кельзена.

Скачали данный реферат: Karpov, Gol'din, Канкия, Julianija, Ferapont, Таттар, Kabalkin, Batrutdinov.
Последние просмотренные рефераты на тему: ответы по математике, реферат факторы, тезис, решебник по русскому языку.

На рубеже XIX – XX вв. ведущие индустриальные державы – Англия, США, Германия, Франция вступили в период зрелого капитализма (позднее аналогичный путь прошли Япония, Канада, Италия, некоторые другие страны). Как общественно-экономический строй зрелый капитализм характеризуется концентрацией собственности, господством крупного капитала, гигантских корпораций над массой мелких предпринимателей, а также преобладанием интенсивных способов ведения хозяйства.

Для обновления социально-политической теории важное значение имела демократизация общественной жизни в наиболее развитых странах конца XIX – начала XX в. Само понятие политики в связи с этим приобретало новый смысл: если раньше, примерно до середины XIX в., оно охватывало лишь сферу деятельности государственной власти, то теперь его начинают использовать для обозначения гораздо более широкого круга общественных отношений, включая отношения между социальными группами, политическими партиями, их фракциями. Появление на европейском континенте первых фашистских режимов заставило теоретиков политико-правовой мысли внести существенные коррективы в классификацию форм государства, обоснование демократии.

В ходе дискуссий, развернувшихся в обществоведении на рубеже столетий, были пересмотрены философские, методологические основания общественных наук, появилось немало новаторских учений о государстве, праве. Среди них такие авторитетные доктрины, определившие пути развития современной политико-правовой мысли, как социология М. Вебера, теория институтов М. Ориу, бихевиоризм Г. Лассвэла, аналитическая юриспруденция Г.Харта и др.

Современная аналитическая юриспруденция является модификацией новейшего юридического позитивизма, однако в своих методологических и концептуальных характеристиках она восходит к работам Дж. Остина. С историко-философской точки зрения она предстает сегодня разновидностью юридико-методологического позитивизма, во многом сближающегося с юридическим позитивизмом Г. Кельзена, с модификациями юридического аналитического догматизма, юридической лингвистикой. В числе предшественников такого направления в юриспруденции обычно называют римских юристов, затем средневековых докторов юриспруденции (Ирнерия, Бартоло, Бальда).

Задачи такой догматической юриспруденции общеизвестны и не требуют развернутых обоснований, поскольку они всегда определялись потребностями повседневной жизни и были тесно связаны с юридической практикой. Именно для этого подхода более всего характерно восприятие права как некой совокупности норм, как упорядоченной системы законов и отраслей права. При этом закон воспринимается как словесное выражение мысли законодателя. В совокупности законов имеется своя внутренняя логическая связь и своя более или менее совершенная система соподчинения и распределения. Понятно, что такая система законов не может быть последовательно логической и разумной, поэтому задача юристов и науки состоит в том, чтобы содействовать избавлению системы от противоречий и пробелов и позаботиться о более совершенном словесном и смысловом содержании юридических текстов, поскольку самая элементарная юридическая практика требует понимания и толкования законов. Из этого анализа и толкований и рождается то совокупное знание и умение, которое называют догмой права или догматической юриспруденцией. Задачи науки при таком подходе не имеют глубоких и качественных отличий от практики аналитического толкования законов в судах или правительственных учреждениях. Поэтому и сама наука - догматическая (или аналитическая) юриспруденция должна быть отнесена к разряду описательных наук.

Целью данной работы является рассмотрение аналитической юриспруденции Герберта Харта.

Аналитическая юриспруденция Герберта Харта

Аналитическая юриспруденция (гр. analytikos - относящийся к анализу и лат. jurisprudentia - правоведение, совокупность научной и практической деятельности юристов) - система научного анализа действующего права с целью его всестороннего теоретического осмысления и эффективного практического использования.

Аналитическая юриспруденция - направление, базирующееся на аналитической философии, которая возникла в XX в. и интенсивно развивалась благодаря исследованиям ученых кембриджского и оксфордского университетов. Это философское движение основано на анализе языка, при помощи которого мы описываем и познаем мир. Аналитическая (лингвистическая) философия утверждает, что многие проблемы были бы разрешены, если проанализировать, какие функции придаются словам в том или ином рассуждении. Задачи философии состоят в аналитическом исследовании, уяснении, постижении языка и, следовательно, мышления. Философы аналитического движения выступили против метафизических рассуждений, которые под видом получения нового знания ставят новые проблемы. В метафизических построениях нередко бывает так, что в самой формулировке фраз заложены логические ошибки; нестрогое оперирование понятиями и аргументацией и приводит к абсурду. Метафизика, впрочем, не отвергается окончательно, признается ее значение для генерирования новых научных идей и новых методологических подходов.

В рамках аналитической философии сложились различные научные течения: философия языка, религии, этики, историографии и др.

Аналитическая юриспруденция, или лингвистическая философия права, выясняя значение слов, тем самым способствует логическому построению общей системы правовой теории. Содержание рассматриваемой доктрины составляет объяснение фундаментальных юридических понятий, анализ юридических терминов проводится таким образом, чтобы показать их логическую взаимосвязь. В результате создается точная юридическая теория, необходимая, как отмечает Г. Харт, не только для научной юриспруденции. Изучение общепринятого употребления соответствующих терминов и выражений лучше всего демонстрирует их социальную обусловленность, давая реальное понимание происходящих в обществе процессов.

Заслуживают внимания рассуждения Г. Харта о соотношении права и морали. Аналитическая юриспруденция, как уже отмечалось, развивалась в русле позитивизма, представители которого или умалчивали эту проблему, или же, как Г. Кельзен, строго разводили право и мораль. В отличие от такого подхода доктрина Г. Харта демонстрирует общую эволюцию позитивистской юриспруденции в сторону признания взаимосвязей между правом и моралью. Г. Харт интегрирует моральные ценности в право. Право, по его мнению, следует понимать как подразделение морали, соответствие справедливости и составляет определяющую черту права (а не принуждение, которое может быть несправедливым). Поэтому в право не могут быть возведены любые предписания, право не может в своем содержании не ориентироваться на некий моральный минимум, определяемый природой и потребностями человека. Исследование права в связи с моральными ценностями в целом соответствует традиции аналитической философии, одним из направлений которой является анализ этико-юридического языка.

Вторичные правила состоят из трех разновидностей:

1. Правила признания – закон является законом лишь при условии, если он признан таковым, поскольку он исходил из признанного, учрежденного и воспринимаемого источника права.

2. Правила изменения – согласованные правила, предусмотренные на случай необходимых изменений в действующем законе.

3. Правила вынесения судебного решения – правила, которым судьи, работники гражданской службы должны следовать в процессе применения или толкования закона. 1

Члены сообщества могут испытывать влияние религиозной морали, включающей доктрины и учение церкви, этических принципов. Все эти разновидности часто находят свое отражение в правовой системе.

Позиция Харта сводится к следующему: во всех сообществах существует частичное взаимопроникновение в содержании между правовым и моральным обязательством, однако атрибуты правовых правил являются при этом более специфическими и окружены барьером из более детализированных оговорок, нежели другие сопоставимые правила (то есть моральные правила). 2

Теоретическая конструкция права и правовой системы Харта, доминировавшая в Великобритании в середине прошлого века, впоследствии подверглась (вместе с другими позитивистскими течениями) философской и социологической критике, особенно со стороны американца Рональда Дворкина, профессора юриспруденции в Оксфорде. В книге под названием “Если о правах говорить серьезно” он возражал позитивистам: ни один законодатель (т. е. тот самый “суверен, устанавливающий закон-приказ”) не может позволить себе игнорировать общественные взгляды или чувство неправды, поскольку общественное мнение, как бы ни было оно переменчивым и текучим, тем не менее возводит границы вокруг той области, которую парламент и правительство могут “проигнорировать только теоретически”.

В отечественной юридической науке также имеются работы в области анализа терминологии нормативно-правовых актов, научные изыскания в этом направлении ведутся в отечественной юриспруденции уже несколько десятилетий. Последние 10-15 лет в связи с интенсивным развитием правовой системы они приобрели особую актуальность: новые понятия входят в оборот и в публичном, и в частном праве; терминология еще не устоялась и относительно молодых отраслях права. Но исследования правовой терминологии проводятся у нас в основном в рамках юридической техники, то есть для наиболее адекватного закрепления в тексте нормативных актов, а не философского анализа понятий.

В заключении данной работы можно сделать следующие выводы:

Аналитическая юриспруденция имеет методологическое значение для юридической науки. Она традиционно рассматривается в рамках позитивистской методологии ввиду того, что описание и анализ юридического языка органично вписываются в задачи науки, как их понимает юридический позитивизм. Задача познать правовые явления с точки зрения их соответствия метафизическим началам, дать их критику, определить направления совершенствования не ставится.

Список использованных источников и литературы

1. История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. - М.: ИНФРА - М, 2002. С. 661.

2. История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. доктора юридических наук, профессора О. Э. Лейста. - М.: Издательство "Зерцало", 2000

Данные современных социальных наук, включая и правоведение, исходят из того, что поведение людей управляется частично обычаем, частично привилегией и частично некоторыми определенными и разделяемыми ценностями. Кроме того, члены сообщества могут испытывать влияние религиозной морали, включающей доктрины и учение церкви, а также этических принципов (профессиональных прежде всего – врачебной этики, деловой и др.). Все эти разновидности могут находить и часто находят отражение в правовой системе. Позиция Харта сводится к следующему: во всех сообществах существует частичное взаимопроникновение в содержании между правовым и моральным обязательством; однако атрибуты правовых правил являются при этом более специфическими и окружены барьером из более детализированных оговорок, нежели другие сопоставляемые правила (т. е. моральные правила).

Историческая школа права

В самом конце XVIII в. в Германии зародилось и в первой половине XIX в. сделалось весьма влиятельным в изучении права особое направление исследовательской мысли. В центр своих теоретико-познавательных интересов оно поставило вопрос о том, как право возникает и какова его история.

Основоположником направления в юриспруденции, получившего наименование исторической школы права, является Г. Гуго (1764–1844) – профессор Геттингенского университета, автор "Учебника естественного права, как философии позитивного права, в особенности – частного права". Виднейшим представителем этой школы был К. Савиньи (1779-1861), изложивший свои взгляды в книге "Право владения", в брошюре "О призвании нашего времени к законодательству и правоведению" и в 6-томном. сочинении "Система современного римского права". Завершает эту группу представителей исторической школы права Г. Пухта (1798–1846), основные произведения которого – "Обычное право" и "Курс институций".

Естественно-правовую доктрину и вытекавшие из нее демократические и революционные выводы историческая школа права избрала главной мишенью для своих нападок. Эта доктрина вызывала недовольство своих противников тем, что доказывала необходимость коренного изменения существующего со средних веков политико-юридического строя и принятия государством законов, которые отвечали бы "требованиям разума", "природе человека", а фактически – назревшим социальным потребностям, т. е. общественному прогрессу.

Теоретики исторической школы права взяли под обстрел прежде всего тезис о позитивном праве как об искусственной конструкции, создаваемой нормотворческой деятельностью органов законодательной власти. Они утверждали, что действующее в государстве право вовсе не сводится лишь к совокупности тех предписаний, которые навязываются обществу как бы извне: даются сверху людьми, облеченными на то специальными полномочиями. Право (и частное и публичное) возникает спонтанно. Своим происхождением оно обязано отнюдь не усмотрению законодателя. Г. Гуго принадлежит очень характерное сравнение права с языком. Подобно тому как язык не устанавливается договором, не вводится по чьему-либо указанию и не дан от бога, так и право создается не только (и не столько) благодаря законодательствованию, сколько путем самостоятельного развития, через стихийное образование соответствующих норм общения, добровольно принимаемых народом в силу их адекватности обстоятельствам его жизни. Акты законодательной власти дополняют позитивное право, но "сделать" его целиком они не могут. Позитивное право производно от права обычного, а это последнее произрастает из недр "национального духа", глубин "народного сознания" и т. п.

Представители исторической школы права верно подметили одну из существенных слабостей естественно-правовой доктрины – умозрительную трактовку генезиса и бытия права. В свою очередь, они попытались истолковать становление и жизнь юридических норм и институтов как определенный объективный ход вещей. Этот ход, полагал Г.Гуго, совершается непроизвольно, приноравливаясь сам собой к потребностям и запросам времени, поэтому людям лучше всего не вмешиваться в него, держаться исстари заведенных и освященных опытом столетий порядков.

К. Савиньи считал, что с движением национального духа стихийно эволюционирует и право. Динамика права всегда есть органический процесс в том смысле, что она сродни развитию организма из своего зародыша. Вся история права – медленное, плавное раскрытие той субстанции, которая, как зерно, изначально покоится в почве народного духа. На первом этапе своего развития право выступает в форме обычаев, на втором делается предметом обработки со стороны сословия ученых-правоведов, не теряя, однако, при этом связи со своим корнем – общим убеждением народа.

С точки зрения Г. Пухты, бесцельно искусственно конструировать и в любое время предлагать людям ту или иную придуманную правовую систему. Созданная отдельно от самой истории жизни народного духа, не напоенная им, она не может привиться обществу. Как членам живого организма, как ветви целостной культуры народа правовым установлениям свойственна органичность, которая выражается, помимо прочего, и в том, что стадии и ритмы развития права совпадают с ходом эволюции народной жизни. ". Этим органическим свойством право обладает также и в своем поступательном движении; органической является и преемственность правовых установлений. Выразить это можно одной фразой: право имеет историю".

Идея "народного духа", которую насаждали в юриспруденции Г. Гуго, К. Савиньи, Г. Пухта, в те времена и позже в общем мало импонировала исследователям и нашла немного почитателей. Но в философско-юридических суждениях исторической школы положительное значение имела критика умозрительных представлений естественно-правового толка о вечности, неизменности и неподвижности права. Оставила свой след в истории юриспруденции и попытка этой школы трактовать правовые институты в качестве особых социальных явлений, исторически закономерно рождающихся, функционирующих и развивающихся в целостном едином потоке жизни каждого народа.

Читайте также: