Кто охраняет зону отчуждения
Обновлено: 28.06.2024
Что происходило на ЧАЭС после остановки всех реакторов? А что происходит сейчас?
Многие по недоразумению считают, что Чернобыль остановил свою работу в 1986 году, после знаменитой аварии. Но это не так: один из энергоблоков работал вплоть до 2000 года, когда его остановили в рамках Меморандума о взаимопонимании. Но после этого фактически работа людей на станции не прекратилась — до сих пор ведётся деятельность, связанная со снятием с эксплуатации станции и с ликвидацией последствий катастрофы. Максим Орлов, работник станции с 1995 года и текущий глава профсоюза ЧАЭС, рассказывает об особенностях процессов, происходящих на станции сейчас, и о трудностях, связанных с непониманием чиновниками основных требований ядерной энергетики.
О технологиях
XX 2 ВЕК. Много ли сейчас людей работает на станции?
Атомная станция — это не конфетная и не макаронная фабрика, её не закроешь просто так, распустив персонал. На Чернобыльской АЭС остались ядерные реакторы, они имеют активную зону.
Сейчас реакторы не содержат ядерного топлива, но сами по себе очень высоко радиоактивны. Реакторы типа РБМК-1000 (реактор большой мощности канальный) использовали графитовую кладку в качестве замедлителя тепловых нейтронов. Эта графитовая кладка осталась внутри реактора, а на четвёртом блоке она сгорела (её выкинуло взрывом, что существенным образом ухудшило ситуацию радиоактивности и в зоне отчуждения, и по всему миру). На трёх оставшихся блоках осталась масса оборудования и систем, которые хоть и выведены из эксплуатации, но представляют опасность, потому что они радиоактивно загрязнены — они работали с опасными средами, а также оказались в эпицентре крупнейшей радиационной катастрофы XX века. Для работы с ними требуется специальная подготовка персонала, специальные навыки, обучение, проверка знаний и формирование культуры безопасности (например, нельзя делать ничего того, что ты не знаешь, что ты не можешь спрогнозировать и проконтролировать, нужно находиться всегда в рамках регламента безопасности, в рамках должностных инструкций, которые определяют действия и операции).
XX 2 ВЕК. А как вы утилизируете ядерные отходы?
Но помимо отходов, связанных с нормальной эксплуатацией ядерной установки, у нас также есть отходы послеаварийные, то есть связанные с выбросом активной зоны.
XX 2 ВЕК. А где это всё размещают потом?
М. Орлов. Сейчас они располагаются во временных хранилищах, которые обеспечивают локальное хранение и локальную переработку в рамках технологического цикла атомной станции. Но это не длительное безопасное хранение. Они имеют ограниченный ресурс, ограниченный объем. Эти радиоактивные отходы необходимо потом перерабатывать, переводить в более безопасное состояние и делать для них паспорта.
XX 2 ВЕК. Что потом происходит с бетонными блоками, в которые помещаются ядерные отходы?
М. Орлов. Вообще высокоактивные отходы должны захораниваться в глубоких и стабильных геологических формациях. У нас есть хранилища в Буряковке — это в зоне отчуждения, в десятикилометровой зоне. Там отходы захораниваются путём буртования (технология от царя Гороха), когда в земле выкапывается глубокая траншея, она уплотняется, кладётся несколько слоёв гидроизоляции, и потом туда укладываются радиоактивные отходы. Сверху опять укладывается гидроизоляция, всё это закрывается, и получается такой бурт. То есть, отходы в прямом смысле закапывают в землю. Но это частичное решение, оно не может в целом решить проблему на национальном уровне.
Кладбище радиоактивной техники в Буряковке.
XX 2 ВЕК. А что делают с оборудованием, которое тоже загрязнено?
М. Орлов. По-разному поступают. Современные методы дезактивации позволяют существенно уменьшить объёмы загрязнённого оборудования. То есть, различными методами проводится дезактивация поверхности оборудования, и в том случае, когда достигается критерий снятия с регулирующего контроля, данное оборудование теряет статус радиоактивных отходов и просто превращается в металлолом, который уже можно на общих основаниях реализовывать на рынке металлолома.
Мы поддерживаем создание системы обращения с РО в рамках государства, и хотелось бы, чтобы этим занимался коллектив Чернобыльской АЭС. Потому что нас когда-то лишили основного вида деятельности и перевели всё в снятие с эксплуатации, и теперь мы мастера во всём, что этого касается, в том числе и в обращении с РО.
XX 2 ВЕК. Радиоактивные отходы и отработанное ядерное топливо — это одно и то же?
Вообще, что такое реактор? Представим себе стакан, а в нём много трубочек. Примерно также устроен реактор РБМК-1000. Грубо говоря, это бочка, заполненная специальной кладкой графита, и в ней огромное количество каналов, в которых размещено ядерное топливо. Не во всех, но в некоторых. Через каналы проходит теплоноситель (вода). Ядерное топливо при ядерной реакции нагревается, выделяется тепло, это тепло снимается теплоносителем. Дальше — пар, турбины и электричество.
То топливо, которое отрабатывает свой ресурс, вытаскивают и специальным образом перевозят в хранилище отработанного ядерного топлива. На ЧАЭС хранилище представляет собой пять сообщающихся бассейнов, наполненных химочищенной водой, и в каждом из них на специальных держателях в вертикальном положении висят сборки с отработавшим ЯТ. Вода снимает достаточно тепловыделения и замедляет нейтроны. Работники хранилища постоянно следят за температурой воды, за её составом. Если сборка повреждена, из неё начинают выделяться трансурановые элементы и уходить водный раствор. Работникам в такой ситуации нужно определить, какая сборка была повреждена, и переставить её в специальный дополнительный герметичный чехол. Это требует квалификации и постоянной работы. Уровень воды в бассейне и температура должны быть плюс-минус постоянными. Если из бассейна будет уходить вода, то может получиться история, как на Фукусиме: в топливе без воды может начаться самопроизвольная цепная реакция, даже в отработанном. Отработанное — это не значит, что оно неисправное, просто оно больше не может работать в энергетическом режиме, но в нём огромное количество урана.
Таких сборок в хранилище чуть больше 20 000. Точная цифра засекречена, но их очень много — это отработанное топливо за весь период деятельности ЧАЭС, с 1977 года по 2000 год. И вот это хранилище имеет определённый ресурс, оно может протекать, лопаться, поэтому проектом предусмотрено второе хранилище, уже сухого типа, современное, там, где это топливо будет храниться уже не в воде, а в специальных контейнерах, уже в горизонтальном виде. В сухом хранилище есть определённые системы охлаждения и контроля. Строительство хранилища такого типа в ЧАЭС уже подходит к своему физическому завершению. Я надеюсь, что как только закончится наладка оборудования, топливо с первого хранилища будет переводиться на второе. Это рядом со станцией, порядка полутора километров оттуда.
Отдельно в зоне отчуждения строится централизованное хранилище отработавшего ядерного топлива, полученного от других атомных станций Украины.
Хранилище отработанного ядерного топлива сухого типа.
О проблемах
После останова станции мы начали разрабатывать системные документы, которые определяли бы дальнейшие действия, связанные с приведением в безопасное состояние ядерных установок, основных и вспомогательных обслуживающих систем. В рамках Программы снятия с эксплуатации ЧАЭС у нас были подготовлены расчёты по персоналу, по его численности. Проблемы начали проявляться остро в начале этого года, до этого шла методичная работа по завершению непростого объекта — Нового безопасного конфайнмента (НБК). Чтобы строить такие сложные объекты, нужно предварительно получить геодезическую информацию о составе и несущей способности грунтов. Но даже когда есть информация, то когда вы начнёте копать, вы можете найти, скажем, карстовые пустоты, а значит, фундамент надо будет делать уже другой. У вас проект под один фундамент, потому что вы не знали об этих пустотах, значит надо его переделывать — всё это удлиняет и удорожает строительство проекта. Так было и с НБК: когда его начали строить, сдали делать выемку грунтов и обнаружили железнодорожные вагоны и куски ядерного топлива в земле! Никто не знал, что там оно может быть. Это увеличило сроки выполнения работ, так как ЯТ нужно специальным образом достать, упаковать, взвесить, характеризовать; каждый его кусочек, каждый грамм должен состоять на учёте, это требование законодательства. Всё это — непростое дело. А нас из-за этого упрекали в том, что проект тянется слишком долго, становится все дороже. Но здесь нельзя ничего наперёд рассчитать со 100%-ой вероятностью!
Новый безопасный конфайнмент.
Частично проблемы возникают из-за того, что сейчас ЧАЭС находится в подчинении у министерства экологии. Какое отношение имеет регулирующий орган Минэкологии к атомной энергетике? Никакого! Какое отношение он имеет к вопросам снятия с эксплуатации ядерных энергоблоков? Никакого. Когда нас остановили, нас выкинули из профильного министерства энергетики. К сожалению, нам не с кем разговаривать в Минэкологии. Эти люди совершенно чужды проблемам атомной энергетики. Очень много времени уходит на то, чтобы им объяснить очевидные вещи!
Например, Министерство экологии и Агентство по управлению зоной отчуждения поддерживают туристический бизнес в зоне радиационной катастрофы. А сегодня из-за сериала есть огромный туристический поток в зону отчуждения, причём люди едут смотреть на ЧАЭС, как на некий техно-арт-объект, уже муралы рисуют. А на самом деле, в первую очередь надо думать о том, каким рискам организаторы турбизнеса подвергают людей, которые едут в зону отчуждения. Они же ходят по радиоактивной земле, она на 35 000 лет непригодна для жизни. Это же не просто так! А они сюда людей возят, зачем они их облучают? Бизнес зарабатывает на том, что эксплуатирует чужое любопытство, а готов ли он нести ответственность за жизнь и здоровье этих людей? Что эти люди вообще знают о том, куда они приехали и к чему это может привести?! На мой взгляд, есть огромный вред от того, что выхолащивается понятие опасности радиации. Из неё делается развлекательный фетиш, а на самом деле это огромная беда.
Зачем нас перевели в Минэкологии — непонятно. Ведь наша работа востребована в атомной энергетике до сих пор: сегодня в Украине 15 атомных энергоблоков. Все они в период до 2019 года получили продление своего ресурса. Причём, некоторые — всего на 10 лет, и больше продлевать этот срок для них не будут, потому что там есть существенные изменения в металле корпуса реактора, и технологиями, которые доступны Украине, их невозможно устранить. Сегодня разработчики этих реакторов находятся в России, а всё, что касается безопасности, надо согласовывать с проектантом реактора. И это правильно, но на сегодняшнем этапе это по политическим причинам невозможно. Поэтому Украина через 10 лет встанет перед необходимостью останова блоков, один за другим, тех, которые, кстати, сегодня дают более 50 % электроэнергии в стране. Снятие с эксплуатации энергоблоков — это огромная часть работы, которой бы мог заняться коллектив ЧАЭС. Это и инжиниринговые работы, которые требуют соответствующего опыта и расчётов, и физические работы по демонтажу и по приведению в безопасное состояние систем и механизмов.
Они говорят, что не может быть два директора и два бухгалтера у одного предприятия. Ладно, это 2 человека, откуда ещё 85? Почему они оказались лишними? Например, в транспортном цехе такая ситуация: был начальник цеха, заместитель по эксплуатации и заместитель по ремонту. Они вместо двух этих замов оставляют одного, причём не по эксплуатации, а по ремонту, но расчётов по объёмам их работ не показывают. Что у них изменилось по объёмам? Если они в министерстве считают, что была завышена численность, возможно, но пусть покажут отчёты. У нас в ЧАЭС был отдел кадров и отдел организации труда и заработной платы. Два отдела соединили в один отдел, и оказалось 9 лишних человек. Работы не стало меньше! Наоборот, УОФО присоединяется, это 500 человек, их тоже надо рассчитывать. Надо добавлять численность, а они её уменьшают. По состоянию на 1 марта у нас в штатных расписаниях были вакансии. На станции это было 135 вакансий, в УОФО — ещё 35. А вакансия — это незанятое рабочее место, которое необходимо занять, и это обосновано, для него есть объёмы работ, которые надо выполнять. А потом раз — и этих вакансий нет! Не понятно, на каком основании в штатных расписаниях исключили вакансии.
Строительство НБК.
Увольнения ещё не были реализованы, но их возможность нервирует людей. Им уже сказали — “Вашего рабочего места уже нет. Найдите себе что-то другое”. И они не знают, что им делать. Некоторые уже уехали в Польшу, некоторые нашли другую работу, некоторые с сердечным приступом умерли по дороге на работу. Таких было двое за два месяца.
Отток специалистов начался ещё в тот момент, когда ЧАЭС остановилась: огромное количество атомщиков, которые проработали на станции, начали искать себя за рубежом. Они уезжали в разные страны, в том числе и в Россию, они там тоже были востребованы, потому что там реакторы такого типа, как на ЧАЭС, ещё эксплуатируются. Есть масса специалистов, которые сегодня работают за границей, в Германии, в соответствующих фирмах, которые занимаются обращением с радиоактивными отходами. Они подтвердили свою компетенцию, спокойно там работают и никогда не вернутся в Украину решать эту проблему. Разве что за соответствующие деньги, которые нам здесь никто не заплатит.
ЧАЭС без персонала от радиации не защитит никого. Здесь полно ядерного топлива на борту. Если сегодня запустить процессы, которые повлекут за собой отток персонала, то потом вернуть этот персонал будет невозможно. А он может начаться — из-за необдуманного сокращения персонала в зоне отчуждения и в ЧАЭС.
Во время съемок сюжета в Припяти DW узнала, что Нацгвардия проводит в покинутом городе учения. Насколько безопасны и необходимы стрельбы в загрязненном радионуклидами месте?
Следы от пуль на стене одного из домов в брошенном городе Припять
"Просто в городе проводятся военные учения", - объясняет экскурсовод туристам из Германии и Канады, которые с удивлением разглядывают дырки от пуль в витрине кафе "Припять", что на набережной одноименного заброшенного города. Во время туров в чернобыльскую зону гиды всякий раз вынуждены говорить туристам, большинство из которых иностранцы, что пулевые отверстия на исторических зданиях в центре эвакуированного города оставили не сталкеры во время охоты на мутантов и зомби, а бойцы Национальной гвардии Украины (НГУ) во время стрельб.
Таинственные стрельбы в Припяти
Иностранные туристы в зоне отчуждения в городе Припять
В ее пресс-службе НГУ, куда DW обратилась за комментарием, вопрос о том, когда последний раз проходили учения в чернобыльской зоне, оставили без ответа. Но при этом подтвердили, что бойцы Нацгвардии действительно время от времени тренируются в Припяти, поскольку в Украине отсутствуют специально подготовленные для этого учебные объекты. "Именно поэтому, реализуя план министра внутренних дел касательно деоккупации Донбасса "Механизм малых шагов", по согласованию с администрацией зоны отчуждения в городе Припять периодически осуществляется подготовка подразделений Национальной гвардии Украины к ведению боевых действий в городе", - сказано в ответе на запрос DW.
Граффити на стенах домов нацгвардейцы используют в качестве мишеней
"Механизм малых шагов", на который ссылаются в НГУ, министр внутренних дел Арсен Аваков представил летом 2018 года в качестве альтернативы минским договоренностям, которые, по мнению министра, себя исчерпали. Впрочем, ни юридической силы, ни дипломатического признания эта стратегия мирного урегулирования, которая предусматривает, в частности, привлечение к решению конфликта международной миротворческой миссии, так и не получила.
(Не)оправданный риск для нацгвардейцев?
Как нас заверили в Нацгвардии, во время учений в Припяти бойцы соблюдают правила безопасности "наравне с участниками экскурсионных туров", а после стрельб экипировка и техника проверяется на радиоактивное загрязнение. Впрочем, касательно безопасности тренировок в загрязненной радионуклидами Припяти с ее аварийными зданиями у экспертов имеются сомнения - как и в отношении безальтернативности места для таких учений.
Руководитель "Украинского военного центра", редактор сайта "Украинский военный портал" Тарас Чмут считает, что безопасным полигоном оставленный жителями город Припять назвать нельзя. "Может случиться какой-то обвал, мы не знаем, что там может быть под ногами - военные могут пораниться во время тренировок, - указывает он. - Конечно, мы можем говорить, что учения должны проходить в условиях, максимально приближенных к боевым. Но при этом военные не должны гибнуть во время таких учений. К тому же, это все-таки зона радиоактивного поражения".
По словам Чмута, инфраструктура для отработки городского боя имеется, например, на Яворовском полигоне неподалеку от Львова. Есть и другие площадки для тренировок, хоть и менее современные, добавляет эксперт. По его мнению, альтернативой Припяти мог бы стать заброшенный населенный пункт Орбита, что в Черкасской области. Орбита, как и Припять, должна была стать городом энергетиков. Однако строительство Чигиринской АЭС, которую должны были обслуживать жители нового города, было прекращено в конце 80-х годов после чернобыльской аварии. В Орбите, как и в Припяти, есть нежилые многоэтажки, но зато нет радиации.
Учения Нацгвардии - угроза для сталкеров
Потенциальную опасность стрельбы в Припяти несут и для нелегальных туристов в зону отчуждения, которых в покинутый город наведывается немало. В Нацгвардии на соответствующий вопрос DW ответили, что накануне учений проводится проверка помещений, а также оповещение через громкоговорители.
Этим ребятам приходится уметь все: рубить дрова, копать ямы, носить бидоны, сражаться с волками, снимать капканы, решать задачи, ладить с собакой, общаться с начальством, много работать, не унывать. Здесь не увидишь стереотипных ученых с толстыми линзами и хлипкими рукопожатиями.
Сегодня их здесь трое — больше, чем обычно. Научный сотрудник Виктор Головешкин — старший вахты.
Александр Чудинов занимается пробоотбором и лучше всех орудует любимым мужским инструментом — лопатой.
За специалистом второй категории Виктором Белашем закреплена метеорологическая площадка.
Модуль
Каждые несколько месяцев они на долгих 15 дней оказываются заперты в самой беспросветной глуши, какая только бывает в Беларуси. Темнее чернобыльской зоны у нас пока ничего не придумали, поэтому едут сюда. Здесь они собирают образцы для исследований, следят за радиоэкологической обстановкой, проводят эксперименты и просто живут.
Сегодня к ним присоединился еще и заведующий отделом Юрий Марченко. Раньше он тоже работал вахтовым методом и частенько выпадал в другую реальность на долгие недели, теперь же приезжает только по необходимости.
В 1996 году на участке была проведена дезактивация: с территории вывезли 40-сантиметровый слой грунта, так что находиться в модуле относительно безопасно. За забором же дозиметры будут пищать еще долго.
Холодильник
Когда-то здесь жила сельская учительница. После аварии деревню отселили, а дома забыли. Они немного постояли, а потом сгорели в жутком пожаре, оставив на память только пару фундаментов.
Электросетей в зоне отчуждения не осталось, поэтому со временем в Масанах решили установить солнечные батареи. Летом их вполне хватает, осенью и зимой приходится подключать дизельный генератор.
Станция оборудована угольным котлом, есть дровяная печь, кухня, душевая, а скоро будет еще и баня. Не хватает одного — холодильника, который почему-то так и не появился за 20 с лишним лет работы. Чем ученым кормиться, не имея связи с внешним миром, не совсем понятно.
Немцы
По территории заповедника едем с заведующим отделом Юрием Марченко. Белобородый ученый чувствует ответственность за заполнение эфира и начинает говорить. В окно не смотрит, мелькающие вдоль дороги места чувствует интуитивно.
На пустых улицах висит тяжелая тишина, в кусты ныряет лисица, с холма просматривается масштаб окружающего одиночества. Юрий на секунду замолкает и продолжает погружать в притягательную атмосферу всеобщей пустоты.
Характер
— А в зоне отчуждения как оказались?
— А бог его знает. Никогда мне такого вопроса не задавали. Ну, пошел я в институт, отучился на ученого-агронома и остался в сельском хозяйстве. Чуть поработал и понял, что там такие, как я, не нужны. Там нужны деревенские мужики, которые знают, что коню надо сказать, чтобы тот с плугом пошел, как бездельников работать заставить, кому пригрозить, а кому… А я не такой. Интеллигента в поле сразу видно, он там чужой. В общем, понял я, что с моим характером надо что-то другое искать. Человек я, наверное, такой.
Когда сельская романтика и колхозные приключения окончательно осточертели, Юрий начал искать работу. Оказалось, она в этот момент как раз искала его. Академик Федоров предложил стать первым сотрудником новой исследовательской станции и поехать вглубь зоны. Юрий даже не раздумывал.
Пожалуй, склонность к уединению и желание делать что-то интересное, не утопая при этом в потоках внешнего мира, — единственное, что объединяет всех работающих здесь ученых. Но некоторым все же надоедает.
— Если честно, я терпеть не могу сюда ездить. Меня домой тянет, — рассказывает Александр Николаевич Чудинов, самый опытный сотрудник станции. — Вот некоторые путешествовать любят, а я всего один раз в отпуск съездил — и разочаровался. Поехал в Абхазию и каждый день о доме мечтал. Это же от человека зависит. Вот говорят, что для здоровья надо иногда обстановку менять, но я и без переезда могу. Вы попробуйте на улицу выйти и представить, что там ни одного столба нет, — будет совершенно другая улица. Я так фантазирую иногда — и расслабляюсь. В общем, мне эти вахты очень тяжело даются. Но надо.
Дефицит
На подоконнике шипит рация и раздражающе пищит какой-то прибор, в котельной пахнет вчерашним огнем, на крыльце слышится узнаваемый скрип штыка лопаты о бетон: Белаш и Чудинов идут на работу. Мы идем следом.
— В первую очередь нужно выполнять протокольные задачи, а между этим можно работать по своей части. Вообще, в начале каждого года у нас составляется подробный график и ставится ряд задач, в зависимости от которых формируются вахты. Надо проследить вертикальную миграцию радионуклидов в почве — направляется одна группа ученых, надо с водными объектами поработать — другая, — объясняет Юрий Марченко.
Всего у нас в отделе восемь сотрудников, каждый специализируется на своей теме. Людей, конечно, жутко не хватает, приходится работать сверхурочно, буквально спать за столом. Иногда я сам беру и тяну образцы почвы на горбах, хотя заведующему вроде как и не положено. А как быть? В этом году двух сотрудников сократили, мы это здорово почувствовали.
Землекоп
Сегодня у ученых по плану отбор образцов почвы. Как оказалось, дело это кропотливое и трудозатратное.
— Казалось бы, воткнул лопату, в пакет засыпал — и пошел, — продолжает заведующий.
Ученые ведут к хвойному лесу, пахнущему грибами. На опушке вырыта аккуратная траншея глубиной метра полтора. Чудинов вооружается карандашом, линейкой, лопатой, кельмой, почвенным пробоотборником и ныряет в траншею.
Чтобы пробы были чистыми, надо соблюдать технологию — она меняется в зависимости от назначения. Работы на одном участке занимают около трех часов, всего таких участков целых пять.
Эксперимент
Кроме почвы, ученые отлавливают животных, ловят рыбу, собирают грибы, выращивают растения — исследуют все, на чем может сказываться повышенный фон. Их коллеги, например, сегодня заняты отловом енотовидных собак. Их также отвозят в лабораторию для тестов.
— Лошади — проект института радиологии. Мы периодически заключаем контракты со сторонними организациями: надо как-то зарабатывать на собственные исследования. Чем закончился? Понимаете, это была инициатива конкретного ученого — академика Конопли. Недавно его не стало, а продолжать его исследования оказалось некому. Так часто в науке бывает: вместе с ученым уходят и все его наработки. К сожалению. Таких сторонних проектов у нас довольно много, в том числе и с зарубежными организациями. Норвежцы, например, вообще нашими друзьями стали. Они в этой области активно работают и периодически заказывают что-то. В последний раз, например, исследовали последствия пожаров на зараженных территориях, — рассказывает Марченко. — С ними интересно работать. И в финансовом плане в том числе. Понятное дело, что с деньгами у ученых отношения сложные, а станцию как-то содержать надо. Банально перила покрасить или крышу починить — на это тоже деньги нужны. Мы вот научились пробы в один пакет собирать, а не в два, как в инструкции. Или песком инструмент чистить, чтобы спирта на смену хватало. Экономим как можем. Но экономить можно только то, что есть, нельзя экономить то, чего нет, как один умный человек говорил.
Медведица
Недавно Чудинов играл в довольно странную игру: пытался сфотографировать огромного медведя, который шел прямо на него. В этих местах нет места слабости.
— Медведя я видел дважды в жизни. В первый раз — на Урале, когда еще был ребенком. Мы с сестрой пошли собирать ягоды и наткнулись на медведицу. В итоге до поздней ночи в лесу просидели и выходить боялись (потом охотники нам его шкуру отдали, оказалось, обычай такой).
Второй раз я встретился с медведицей года четыре назад. Работаю в лесу. Все тихо, все как обычно. Вдруг собака начинает к ноге жаться. Я по сторонам. Гляжу, а из-за травы медведь на меня идет. Сначала на четырех лапах, а потом на две встает. Ну, думаю, надо его сфотографировать.
Достал телефон, начал снимать, а там вспышка не выключена. Я пока выключил, он куда-то за дерево отошел. Я за грушу спрятался, поснимал его, а потом под ноги петарду кинул — он и убежал. Я петарды уже много лет с собой ношу: вещь очень нужная в таких историях.
В этом деле главное не бояться. Мы и в центре волчьей стаи оказывались, и кабанов встречали — всякое бывало. Это дикая природа, здесь надо уметь себя поставить.
Пожар
— В 2001 году пожар уничтожил всю деревню Масаны, осталась только наша станция. Было действительно страшно: от копоти видно ничего не было, сгорели все дома до одного. Допускать такое нельзя, поэтому мы контролируем обстановку по максимуму. У нас и пожарная часть своя есть, но нас все же подключают для мониторинга, — рассказывает Виктор Головешкин.
— В таких ситуациях лучше излишне перестраховаться: в сухую погоду брошенной в поле бутылки может быть достаточно для крупного пожара. В 2011-м, например, на украинской территории был жуткий пожар в районе станции. Тогда мы им, кажется, и сообщили о задымлении. Мы в этом плане вообще стараемся взаимодействовать, у нас даже стационарная рация для связи с ними есть, — объясняет Юрий.
— В случае пожара в Украине мы особенно активно отслеживаем показания и делаем прогнозы. К тому же на стене у нас висит прибор, который запищит в случае выброса радиации. Благо такого за всю историю еще не происходило и, надеюсь, никогда не произойдет, — говорит старший смены.
Могильник
Юрий Марченко ведет к ржавой водонапорной башне, качающейся в окружении армий пожухлой травы и осенних деревьев. Там, за высоким забором, украшенным яркими табличками с чем-то важным, лежат тяжелые бетонные плиты, под которыми скрывается нечто очень масштабное и пугающее — радиоактивные отходы.
— Это не совсем могильник, это хранилище временного содержания. Там лежат металл, найденный на участках, вертолетные лопасти — все что угодно. Бывали случаи, когда люди пытались грабить такие места и вывозить драгметаллы, но территория охраняется, и органы активно следят за этим. Люди не понимают, какую цену могут заплатить за такие поступки, — вздыхает Юрий.
Мы уходим подальше от не самого приятного места и идем вдоль брошенных домов. Возле кирпичной постройки заведующий начинает улыбаться.
— Это магазин. После аварии там десятилетиями оставалась вся провизия того времени — интересно было вспомнить, что продавали в то время. Бывало, что посреди вахты спички закончатся, так мы туда бегали за коробка́ми, — вспоминает ученый. — Понимаете, радиации бояться не надо — ее надо уважать, и тогда все будет хорошо. Есть ученые, которые принципиально сюда ездить отказываются — прямо говорят, что боятся.
Но хуже, когда наоборот. Была у нас тут девушка одна. Молодая, симпатичная. И вот только приезжаем мы на вахту, как вижу ее в купальнике на берегу Перстока. Это озеро прямо возле станции. Сказать ничего не успеваю, а она — бульк в воду! Ее, конечно, тут же уволили: это же смертельно опасно! Мы вот каждый год обследование проходим и активно следим за уровнем облучения. Надо ответственнее быть.
Технологии
— Руководство рассматривает вопрос автоматизации станции, хотя пока, насколько мне известно, это всего лишь одно из предложений, никаких конкретных решений нет. Не знаю, положено ли мне высказываться об этом, но мне эта идея кажется не самой хорошей. Конечно, новые технологии — это очень здорово, но пока вряд ли получится полностью автоматизировать станцию.
Если же техника просто будет выполнять часть задач, то я не вижу смысла тратить миллиарды впустую: людям все равно нужно будет работать, а сокращать штат дальше просто невозможно. По одному здесь работать? Не найдется такого камикадзе, который решится на две недели с дикой природой наедине остаться. Нельзя так.
У нас работают преданные люди, влюбленные в свою отрасль. Здесь все на чистом энтузиазме, на любви держится. А если людей убрать?
От редакции. Хотите рассказать необычную историю или знаете об интересных местах? Пишите на dm@onliner.by.
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Даже те, кто родился уже после чернобыльской аварии, наверняка про нее слышали. Не удивительно, ведь это одна из самых серьезных техногенных катастроф в истории человечества. Как минимум, она одна из самых известных и широко освещаемых в массовой культуре катастроф. Про нее снимали фильмы и сериалы, писали книги и научные труды. Сейчас эта территория стала местом паломничества туристов и головной болью для украинских властей и экологов со всего мира. Казалось бы, территория находится в стороне, она никому не мешает и ”варится в собственном соку”, но это не так. Периодически она напоминает о себе и заставляет людей понервничать. С чем это связано и стоит ли всерьез переживать по этому поводу?
Люди ушли, а природа осталась. Что сейчас происходит в окресностях Чернобыля?
Что случилось с природой после аварии на Чернобыльской АЭС
Многие говорят, что авария, которая произошла уже больше тридцати лет назад, унесла всего около 50 жизней. Так-то оно так, только вот по самым скромным подсчетам уже после аварии умерли еще около 4 000 ликвидаторов. А сколько людей получили серьезные заболевания после облучения? Очень много. Кто-то живет с ними до сих пор, а кто-то даже передал их своим детям.
Большой ущерб был нанесен и природе. Многие видели на картинках знаменитый Рыжий лес (его даже стали так называть официально). Таким он стал буквально через несколько десятков минут после аварии. Все из-за того, что в том лесу были в основном сосны, а их иголки очень быстро впитывают в себя все загрязняющие вещества. Особенно это касается радиоактивных элементов, тонны которых, выброшенные в воздух после взрыва, окрасили лес в характерный желто-ржавый цвет.
Позже, примерно 15 квадрантных километров этого леса были снесены и захоронены, но остальные деревья остались и их иголки очистились только через несколько лет. Это связано с тем, что хвойные деревья постепенно сбрасывают иголки, обновляя их полностью через 3-5 лет.
Вот так буквально за полчаса лес изменил цвет на рыжий.
Также после аварии в вблизи Чернобыльской АЭС погибли почти все животные, а те, которые выжили, были отстрелены, чтобы они не могли разбежаться за пределы территории и разнести загрязнения на существенно большие территории.
Отстрел животных был лишь дополнительной мерой, так как куда больше радиации было разнесено по всему миру за счет ветра. Облако накрыло не только западную часть территории СССР, но и большую часть территории Европы. Повышение уровня радиации было зафиксировано даже на Восточном побережье США
Все произошедшее сделало леса вокруг станции непригодными для жизни на долгие годы не только для людей, но и для животных. Правда, если людям сказали, что в Припяти нельзя будет жить в течение 24 000 лет, то животным это объяснить забыли. В итоге, они вернулись куда быстрее и начали активно заселять территории. Чем же это нам сейчас грозит?
Чем опасна территория вокруг Чернобыльской АЭС
Стоит понимать, что риски кроются не только в вернувшихся животных, но и во многом другом. Такие серьезные аварии не проходят бесследно и, если непосредственно на этой территории люди не умирают, это не значит, что эхо аварии не доносится до соседних территорий.
Пожары в Чернобыле
Последние несколько недель пожары в районе Чернобыльской АЭС не сходили с первых полос многих СМИ. Проблема в том, что горение — это такой процесс, при котором выделяется дым и появляется зола. Все это ветром разносится на большие территории. Если горит просто сухая трава, то ничего страшного не произойдет, и в городах по соседству будет только задымление и небольшое повышение уровня СО2.
Вот такой сильный пожар был в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС.
Совсем другое дело, когда горит трава и деревья в зоне радиационного заражения. Это приводит к тому, что в воздухе, как тридцать с лишним лет назад, начинают летать частицы радиоактивных элементов. Их период полураспада очень длительный и говорить о том, что за это время все ”рассеялось”, не стоит. Это не так.
Период полураспада - время, за которое частицы (ядра, атомы) теряют половину интенсивности своей реакции распада, а количество этих частиц снижается в два раза. Для расчетов берется именно период полураспада, так как скорость снижения количества частиц уменьшается со временем. В случае атомной катастрофы, полностью безопасной зараженная территория не станет почти никогда. Например, период полураспада радия исчисляется тысячами лет, а некоторых изотопов урана - сотнями миллионов лет.
В результате такого воздействия люди снова начинают дышать ”всякой гадостью”, а на улицах городов оседает слой зараженной пыли, который еще несколько недель после ликвидации пожаров лежит на тротуарах и в квартирах людей.
Ночью всполыхи пламени было видно за много километров от места пожара.
Существуют рейтинги загрязненности столиц мира. Так как ближайшей к месту аварии столицей является Киев, на прошлой неделе он входил в тройку городов, возглавлявших этот рейтинг. Сейчас источник ликвидирован и ситуация, к счастью, начала улучшаться.
Атомные станции взрываются уже не в первый раз. Стоит ли продолжать ими пользоваться? Да и вообще, как работает АЭС?
Опасность животных из зоны заражения
Представлять себе, что в зоне заражения бегают коровы, которые могут пускать из глаз лазерные лучи, или собаки, как в сериале Чернобыль, снятом каналом ТНТ, не стоит. Действительно серьезные физические отклонения случаются крайне редко. Хотя, можно найти фотографии с двухголовыми рыбами и тому подобным. Но дело в том, что такие мутации встречаются и в других местах нашей планеты. Из хоть немного серьезных отклонений можно назвать повышенный процент птиц-альбиносов, снижение потомства грызунов и небольшой срок жизни насекомых.
Вот такие дикие лошади ходят в чернобыльских лесах.
Вообще, популяция животных за последнее время очень сильно выросла. В этом плане злой иронией является то, что присутствие человека и отходы его жизнедеятельности причиняют животным куда больше дискомфорта, чем постоянное радиоактивное излучение. К нему они адаптировались куда лучше.
В итоге на заброшенной территории появился настоящий заповедник с медведями, зубрами, рысями, волками, выдрами и другими дикими животными. С одной стороны, можно порадоваться за них, раз им так хорошо, но не все столь радужно.
Для животных нет границ. Они могут покидать насиженные территории и перемещаться не только внутри одного леса, но и уходить в другие страны. Там они могут стать добычей охотников или дать больное потомство, которое опять же попадет на ужин человеку или хищнику. Так загрязненное мясо будет разноситься по миру и отравлять его.
Внешне чернобыльские животные выглядят здоровыми.
Птицы тоже могут разносить с собой продукты распада на огромные территории. Для того, чтобы следить за популяцией и по мере надобности принимать меры, ученые установили на территории около 50 камер, которые дают им вполне понятную картину происходящего в ”мертвом лесу”.
Вода с зараженной территории
На зараженной территории есть небольшие реки и грунтовые воды. Конечно, загрязнение попадает и в них. В итоге, частицы разносятся на большие территории и попадают даже в мировой океан. Впрочем, в нем хватает отходов атомной станции Фукусима-1, которая разрушилась после цунами в Японии в 2011 году.
Вода это что. А вот водка из Чернобыля это сильно.
Работает ли сейчас Чернобыльская АЭС
Для многих будет неожиданностью, но Чернобыльская АЭС после аварии в 1986 году в той или иной мере работала еще до 2000 года. Все из-за того, что нельзя просто так остановить реакторы и, грубо говоря, выключить станцию.
Даже сейчас Чернобыльскую АЭС условно можно считать действующей. По техническим причинам она до сих пор не до конца законсервирована и работы в этом направлении продолжают вестись.
О жизни в этом городе не стоит говорить еще 24 000 лет.
До сих пор над четвертым энергоблоком, где и произошел взрыв, строится второй саркофаг, так как построенный сразу после аварии уже начал разрушаться. Кроме этого, консервируются реакторы и наиболее зараженное оборудование. Для захоронения ядерного топлива строятся специальные бассейны. Все эти работы ведутся с участием международных фондов.
Оказывается самое радиоактивное место на Земле это вовсе не Чернобыль.
Из-за того, что использование территорий по прямому назначение (для работы и жизни) невозможно, логично было бы подумать, как можно их использовать. В итоге было решено развернуть в Чернобыле солнечную электростанцию. Еще в 2016 году всего в паре сотен метров от саркофага на площади около 1,6 гектара были установлены 3800 фотоэлектрических панелей, суммарной мощностью 1 мегаватт. Это сравнимо с небольшой гидроэлектростанцией и способно обеспечивать энергией небольшой поселок или примерно 2 000 квартир.
Так добывают солнечную энергию в Чернобыле.
На этом строительство панелей не заканчивается и мощности будут наращиваться. Так Украина должна стать страной номер один в Европе по энергии, вырабатываемой на солнечных электростанциях.
Как попасть в Чернобыль
Если описанное выше вас не убедило и вы готовы рискнуть своим здоровьем, то вы можете присоединиться к примерно 70 000 человек, которые ежегодно посещают Чернобыль в качестве туристов.
Тех, кто бывал в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС мы всегда будем рады выслушать в нашем Telegram-чате. Нам очень интересно что там сейчас происходит.
Там действительно есть на что посмотреть, но вы должны будете подписать бумагу, что не имеете претензий к организатору экскурсии, если с вами что-то случится, и строго следовать за гидом.
Приехав туристом в Припять можно встретить тех самых диких животных.
Они знают все дороги, по которым можно ходить без существенно облучения. Ведь шаг влево или шаг вправо может в прямом смысле стоить жизни. Уровень заражения территорий очень неоднороден.
Зато только там можно осознать, насколько хрупко то, что люди строят годами, на что рассчитывают и к чему прикипают душой. Был большой город, в котором жили люди, а теперь его нет. То есть, город остался, но жить там больше нельзя. Люди бросили все и уехали. А все из-за того, что мирный атом вышел из-под контроля.
Читайте также: