Имеет ли уголовно процессуальный закон обратную силу

Обновлено: 02.07.2024

Автострахование
Жилищные споры
Земельные споры
Административное право
Участие в долевом строительстве
Семейные споры
Гражданское право, ГК РФ
Защита прав потребителей
Трудовые споры, пенсии

Уголовный кодекс РФ в последней редакции:

Статья 10 УК РФ. Обратная сила уголовного закона

1. Уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

2. Если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом.

Вернуться к оглавлению документа : Уголовный кодекс РФ в последней редакции

Комментарии к статье 10 УК РФ

В ч. 1 ст. 10 УК РФ сформулирован принцип обратной силы уголовного закона, являющийся исключением из требований, установленных в ст. 9 УК РФ.

Обратную силу уголовного закона можно определить как распространение действия закона на регулирование тех уголовно-правовых отношений, которые возникли до момента его вступления в силу. Согласно ч. 1 ст. 10 УК РФ обратную силу имеют три типа уголовных законов:

устраняющий преступность деяния;
смягчающий наказание;
иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление.

1. Устранение преступности деяния

Законом, устраняющим преступность деяния, признается закон, отменяющий уголовную ответственность за это деяние.

Устраняющим преступность и наказуемость деяния законом следует считать закон, которым:

из Особенной части Уголовного кодекса РФ исключается статья или часть статьи об ответственности за то или иное преступление;
изменяется содержание криминообразующих признаков состава преступления, которое приводит к уменьшению объема преступных деяний (например, дополнительно устанавливается специальный мотив преступления, или повышается возраст субъекта преступления и т.д.).

Декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний в иных нормативно-правовых актах. Например, формой декриминализации преступлений следует признавать также:

изменение подзаконных уголовно-правовых актов (например, постановления Правительства РФ, которым определяется список и размеры наркотических средств для целей применения соответствующих статей УК РФ);
изменение бланкетного нормативного материала, к которому отсылают статьи УК РФ при описании признаков составов преступлений (например, изменение перечня видов деятельности, для осуществления которых требуется лицензия);
изменение законодательства об административных правонарушениях, которое определяет смежные с преступлениями составы административных правонарушений (например, размер мелкого хищения).

Применение с обратной силой уголовного закона, который устраняет преступность и наказуемость деяний, предполагает:

невозможность возбуждения уголовного дела по фактам совершения деяний, преступность и наказуемость которых устранена, и в отношении лиц, совершивших такие деяния;
прекращение за отсутствием состава преступления всех уголовных дел в отношении лиц, обвиняемых в совершении деяний, которые декриминализированы новым законом (ч. 2 ст. 24 УПК РФ), с согласия этих лиц и без признания за ними права на реабилитацию (ч. 4 ст. 133 УПК РФ);
освобождение от уголовного наказания всех лиц, которые отбывают наказание за совершение деяний, подвергшихся декриминализации (п. 13 ст. 397 УПК РФ);
снятие судимости с лиц, которые отбыли наказание за декриминализированное новым законом деяние.

2. Смягчение наказания

Закон смягчает наказание, если он:

исключает какой-либо вид наказания из системы наказаний;
заменяет в санкции вид наказания на более мягкий;
исключает из санкции наиболее строгий вид наказания;
снижает минимальные и максимальные размеры наказания (в случае, когда нижний предел наказания стал мягче, а верхний строже, следует ориентироваться на верхний предел, такой закон признается более строгим);
вводит в санкцию более мягкий вид основного или дополнительного наказания;
исключает дополнительное наказание;
сохраняя основное и дополнительное наказание, вводит в санкцию альтернативно менее строгие виды основного наказания, ранее не предусматривавшиеся законом.
ограничивает перечень лиц, которым может быть назначен тот или иной вид наказания;
уменьшает размеры удержания из заработной платы при осуждении к исправительным работам и др.

Применение с обратной силой закона, который смягчает уголовное наказание, предполагает:

переквалификацию всех преступлений, дела о которых находятся в стадии предварительного расследования или судебного разбирательства, на новый уголовный закон;
сокращение или изменение наказания лицам, к которым был применен прежний закон, с учетом предписаний нового закона;
в необходимых случаях освобождение от наказания в связи с его отбытием;
сокращение в пределах срока погашения судимости наказания, которое уже отбыто осужденным;
сокращение срока судимости или снятие судимости с лиц, которые уже отбыли наказание, исходя из положений закона, связанных со смягченным наказанием.

3. Иным образом улучшение положения лица,
совершившего преступление

Обратная сила уголовного закона будет иметь место не только в случае декриминализации деяния или смягчения наказания, но и во всех иных случаях, когда изменения уголовного закона так или иначе связаны с улучшением положения виновного. Таким улучшением может быть, например:

установление возможности назначения менее строгого вида исправительного учреждения;
смягчение режима исполнения наказаний
смягчение условий условно-досрочного освобождения;
сокращение сроков давности освобождения от уголовной ответственности;
уменьшение сроков погашения или снятия судимости;
исключение квалифицирующего признака;
условия освобождения от уголовной ответственности или наказания.

Варианты улучшения положения виновного законом не ограничены, и принятие любого из них означает необходимость применения положений об обратной силе уголовного закона.

Правило об обратной силе закона распространяется как на лиц, совершивших соответствующее деяние до вступления такого закона в силу, так и на лиц, отбывающих наказание или имеющих судимость по старому, более строгому закону.

Если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных нормами как Особенной части, так и Общей части УК РФ в редакции этого закона (ч. 2 ст. 10 УК).

Согласно ч. 1 ст. 46 закона о страховых взносах, непредоставление плательщиком в установленный срок расчета по начисленным и уплаченным взносам в орган контроля влечет взыскание штрафа. Этот закон утратил силу с 1 января 2017 года в связи со вступлением в силу ФЗ №250. Согласно ст. 20 нового закона контроль за правильностью исчисления, полнотой и своевременностью уплаты страховых взносов в государственные внебюджетные фонды, подлежащих уплате за периоды до 1 января 2017 года, осуществляется соответствующими органами ПФР и ФСС в порядке, действовавшем до дня вступления в силу данного закона.

В Арбитражный суд Москвы поступило дело о признании недействительным решения Главного управления Пенсионного фонда РФ № 10 по Москве и Московской области от 26 января 2017 года о привлечении плательщика страховых взносов к ответственности за непредоставление в срок расчета по начисленным и уплаченным страховым взносам в ПФР за периоды до 1 января 2017 года. Арбитражный суд установил, что указанное решение было вынесено после утраты силы закона о страховых взносах, и пришел к выводу, что подлежащая применению в данном деле ст. 20 закона № 250-ФЗ противоречит ст. 54 (ч. 2) Конституции РФ, поскольку позволяет привлекать к ответственности на основании закона, утратившего силу, при наличии в новом законодательном регулировании сходных, но не полностью аналогичных мер ответственности. В связи с этим АСГМ приостановил производство по делу и обратился с запросом в КС РФ.

Конституционный суд, рассмотрев дело, отметил, что закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, согласно ст. 54 Конституции обратной силы не имеет. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. Данные правила имеют универсальное для всех видов юридической ответственности значение и являются обязательными и для законодателя, и для правоприменительных органов, в том числе судов.

Правовая норма может применяться и после утраты силы законом, ее содержавшим, но только если предусмотренная ею ответственность мягче, чем установленная в настоящее время, и только в пределах установленного законом срока давности.

Ответственность плательщика за непредоставление расчета по страховым взносам в виде штрафа, которая была предусмотрена ч. 1 ст. 46 закона о страховых взносах с 1 января 2017 года, т. е. без временного разрыва, установлена п. 1 ст. 119 Налогового кодекса.

С 1 января 2017 года к таким правонарушениям, имевшим место до указанной даты, может применяться либо ч. 1 ст. 46 закона о страховых взносах, либо п. 1 ст. 119 НК. Выбор одного из законоположений предопределяется положениями ст. 54 Конституции.

При этом КС воздерживается от исследования вопроса о том, возможна ли конкретная правоприменительная ситуация, при которой ответственность за деяние, указанное в ч. 1 ст. 46 закона о страховых взносах, будет такой же или менее строгой, чем за деяние, предусмотренное п. 1 ст. 119 НК.

Ни оспариваемые заявителями законоположения, ни иные положения закона №250 не называют прямо полномочие органов ПФР, Фонда соцстрахования РФ при привлечении с 1 января 2017 года к ответственности за непредоставление расчета по страховым взносам за периоды, истекшие до 1 января 2017 года, применять п. 1 ст. 119 НК. Между тем отказ от применения данного законоположения в случаях, когда оно предусматривает меньший размер штрафа, чем ч. 1 ст. 46 закона о страховых взносах, создавал бы условия для нарушения требований Конституции. Кроме того, как неоднократно указывал КС, цели одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод, а потому тот факт, что применение норм НК относится к компетенции налоговых органов, не может в сложившейся ситуации рассматриваться как препятствие для их применения органами ПФР и ФСС, если это обусловлено прямым действием ст. 54 (ч. 2) Конституции.

В результате КС определил, что оспариваемые нормы не противоречат Конституции, поскольку по своему смыслу предполагают, что применение положения ч. 1 ст. 46 закона о страховых взносах с 1 января 2017 года к деяниям, совершенным до этой даты, допустимо только в том случае, если в системе действующего правового регулирования с учетом фактических обстоятельств конкретного дела исчисленный размер штрафа меньше или равен размеру штрафа, исчисленному в соответствии с п. 1 ст. 119 НК. В иных случаях применению подлежит п. 1 ст. 119 НК.

В статье рассмотрены особенности действия во времени уголовно-правовых норм при трансформации их бланкетной части, а также при изменении конкретизирующих (вторичных) уголовно-правовых предписаний, сформулированных в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

Ключевые слова: действие уголовно-правовых норм, обратная сила уголовного закона, бланкетность, бланкетная часть уголовно-правовой нормы, постановления Пленума, источники уголовного права.

Operation of criminal legal provisions in time: problems of theory and practice

Obrazhiyev Konstantin Viktorovich, LLD, Assoc. Prof., Head of Department, Academy of the Prosecutor General’s Office of the Russian Federation.

The article describes the temporal action of criminal law in the case of the transformation of the blanket part of criminal law rule, as well as specifying the change secondary criminal law regulations set forth in the resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.

Key words: action of criminal law, the retroactive action of the criminal law, blanket part of criminal law, the decision of the Plenum, the sources of criminal law.

Статьи 9 и 10 УК РФ предусматривают правила темпорального действия лишь одного юридического источника уголовного права — уголовного закона, не учитывая факт существования иных источников, способных без корректировки УК РФ изменить содержание уголовно-правовых норм, а значит, и повлиять на положение лица, совершившего преступление. Изменение содержания уголовно-правовой нормы, не связанное с трансформацией УК РФ, может иметь место в следующих случаях: а) при изменении бланкетной части соответствующей уголовно-правовой нормы; б) при изменении конкретизирующих (вторичных) уголовно-правовых предписаний, сформулированных в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

Приступая к рассмотрению особенностей действия во времени уголовно-правовых норм при изменении их бланкетной части, отметим, что бланкетная часть нормы может быть выражена:

б) в нормативных правовых актах иных отраслей права, например в различного рода правилах и требованиях: охраны труда, пожарной безопасности, производства тех или иных работ, дорожного движения и т.д. В таких случаях составной частью уголовно-правовых норм становятся соответствующие предписания административного, гражданского, налогового, трудового и др. законодательства;

в) в подзаконных уголовно-правовых актах — постановлениях Правительства, принимаемых в соответствии с примечаниями к статьям Особенной части УК РФ . Эти постановления определяют бланкетное содержание предметов преступлений, предусмотренных ст. ст. 226.1, 228, 228.1, 228.3, 228.4, 229, 229.1, 231, 234, 258.1 УК РФ, а значит, их изменение приводит к трансформации содержания уголовно-правовой нормы в целом;

г) в решениях Верховного Суда, которые определяют бланкетное содержание признаков отдельных составов преступлений. Например, ст. 205.5 УК РФ предусматривает ответственность за организацию деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации (т.е. по решению суда ) признана террористической; ст. 282.2 УК РФ устанавливает ответственность за организацию деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности. Следовательно, принятие нового решения Верховного Суда РФ о признании какой-либо организации террористической или экстремистской расширяет содержание соответствующего уголовно-правового запрета.

Процитированная правовая позиция Конституционного Суда позволяет при квалификации преступления придавать обратную силу уголовно-правовой норме, которая претерпела изменения вследствие трансформации бланкетной части (разумеется, при условии, что соответствующие изменения улучшают положение лица, совершившего преступление).

Этот подход применяется и в практике Верховного Суда РФ по конкретным уголовным делам.

Аналогичным образом разрешается вопрос о темпоральном действии уголовно-правовой нормы, содержание которой трансформировалось в результате внесения изменений в Постановление Правительства РФ, принятое в соответствии с примечанием к статье Особенной части УК РФ. Если эта норма улучшает положение лица, совершившего преступление, то она обладает обратной силой.

Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 15 января 2014 г. N 71-Д13-13 (Обзор практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2014 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. N 10).

См.: Пикуров Н.И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками состава: Монография. М.: Российская академия правосудия, 2009. С. 164.

См.: Пикуров Н. Установление пределов действия уголовного закона во времени с учетом межотраслевых связей // Уголовное право. 2012. N 5. С. 105 — 106.

Российская газета. 2006. 31 декабря.

Переходя к рассмотрению особенностей темпорального действия уголовно-правовых норм при изменении постановлений Пленума Верховного Суда РФ, следует отметить, что эти правовые акты содержат уголовно-правовые предписания, конкретизирующие уголовный закон (т.е. имеющие подзаконный характер) . Причем изменение постановления Пленума может самым непосредственным образом повлиять на содержание уголовно-правовой нормы, а значит, и на положение лица, которому эта норма вменяется.

Подробнее о юридической природе и уголовно-правовом значении постановлений Пленума см.: Ображиев К. Постановления Пленума Верховного Суда РФ как формальные (юридические) источники российского уголовного права // Уголовное право. 2008. N 4.

Российская газета. 2000. 14 марта.

Российская газета. 2011. 11 февраля.

К сожалению, действующее законодательство официально не признает постановления Пленума Верховного Суда РФ юридическими источниками права, в связи с чем вопрос об их темпоральном действии остается открытым. Чтобы решить этот вопрос, необходимо, в первую очередь, определить юридическую природу постановлений Пленума. Если они имеют нормативный характер, то к ним по идее необходимо применять общие принципы действия закона во времени (ст. 54 Конституции РФ). Если же постановления Пленума имеют ненормативную природу, то основания для этого отсутствуют.

Применяя эти критерии к постановлениям Пленума Верховного Суда РФ, можно однозначно заключить, что постановления Пленума обладают всеми нормативными свойствами. Следовательно, на них в полной мере распространяются предписания ст. 54 Конституции РФ, согласно которым закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет (ч. 1); никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон (ч. 2) .

С учетом этих конституционных предписаний можно сформулировать следующие правила квалификации.

По общему правилу уголовно-правовая оценка преступления должна осуществляться на основании уголовного закона и конкретизирующих его разъяснений Пленума, которые действовали во время совершения преступления. Применение для квалификации нового (изменившегося) постановления Пленума, ухудшающего положение лица, совершившего преступление, недопустимо. Например, выявленный в результате проверочной закупки факт передачи наркотического средства, который был совершен до вступления в силу Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. N 30, следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и соответствующей части ст. 228.1 УК РФ, поскольку действующее во время совершения преступления постановление Пленума предписывало именно такой вариант квалификации. Если же аналогичное преступление совершено после вступления в силу Постановления Пленума от 30 июня 2015 г. N 30, то его на основании новых разъяснений Пленума следует квалифицировать как оконченный незаконный сбыт наркотического средства.

Если новое (изменившееся) постановление Пленума, конкретизирующее уголовный закон, улучшает положение лица, совершившего преступление, то этому постановлению (а точнее, изменившейся в связи с его принятием уголовно-правовой норме) следует придавать обратную силу. В частности, совершенные в 2010 г. нерезультативные действия, направленные на вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий, следует квалифицировать не как оконченное преступление (в соответствии с п. 8 Постановления Пленума от 14 февраля 2000 г. N 7), а как покушение на преступление, предусмотренное ст. ст. 150 или 151 УК РФ (т.е. на основании п. 42 Постановления Пленума от 1 февраля 2011 г. N 1).

Практическое применение вышеизложенных правил затрудняет два обстоятельства. Первое из них — это неопределенность с моментом вступления в силу постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Вследствие того, что нормативность постановлений Пленума на законодательном уровне не признается, порядок их опубликования и вступления в силу не урегулирован. Тем не менее вполне очевидно, что без официального опубликования постановления Пленума применяться (в том числе и для квалификации преступлений) не могут, так как напрямую затрагивают права, свободы и обязанности человека и гражданина (ч. 3 ст. 15 Конституции РФ). Что же касается начала их действия, то, поскольку постановления Пленума имеют преимущественно подзаконный характер, логично предположить, что процедура их вступления в силу должна подчиняться тем же правилам, которые предусмотрены для указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти. В соответствии с Указом Президента РФ от 23 мая 1996 г. N 763 акты Президента РФ, имеющие нормативный характер, акты Правительства РФ, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, устанавливающие правовой статус федеральных органов исполнительной власти, а также организаций, вступают в силу по истечении семи дней после дня их первого официального опубликования (если самими указанными актами не установлен другой порядок вступления в силу).

Второе обстоятельство, затрудняющее применение вышеизложенных правил темпорального действия уголовно-правовых норм, изменившихся в результате принятия нового (корректировки ранее принятого) постановления Пленума, заключается в отсутствии четкой процедуры пересмотра судебных решений в связи с изменением нормативных позиций Пленума. Если улучшающие положение виновного разъяснения Пленума вступили в силу во время предварительного расследования, а также во время производства в суде первой или апелляционной инстанции (т.е. до вступления приговора в силу), то особых проблем при изменении квалификации не возникает. Она осуществляется в том же порядке, что и при принятии нового уголовного закона, смягчающего наказание. Так, суд первой инстанции, применяя новое постановление Пленума, улучшающее положение подсудимого, может в пределах своих полномочий изменить обвинение и квалификацию преступления (при условии, что этим не нарушается право подсудимого на защиту).

Намного сложнее изменить квалификацию преступления в случае, если новое постановление Пленума, улучшающее положение лица, начало действовать после вступления обвинительного приговора суда в законную силу. Дело в том, что уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает изменение позиции Пленума Верховного Суда РФ в качестве самостоятельного основания отмены или изменения вступивших в силу судебных решений .

В этом отношении в выгодную сторону отличается арбитражно-процессуальное законодательство, которое относит изменение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ практики применения правовой нормы к основаниям пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам (п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ).

С точки зрения действующего уголовно-процессуального законодательства в этом случае (т.е. при принятии нового постановления Пленума, предусматривающего иную, более выгодную осужденному уголовно-правовую оценку совершенного им деяния) изменить вступивший в силу приговор и содержащуюся в нем квалификацию преступления можно только в связи с существенным нарушением уголовного закона, повлиявшим на исход дела (ч. 1 ст. 401.15, ст. 412.9 УПК РФ). Поскольку иные варианты изменения квалификации в рассматриваемой ситуации отсутствуют, судебная практика вынуждена применять именно этот процессуальный механизм, хотя, по большому счету, он для этого не предназначен (ведь на момент вынесения обвинительного приговора квалификация преступления была верной — соответствующей уголовному закону и конкретизирующим его разъяснениям Пленума). Это подтверждает необходимость совершенствования уголовно-процессуального законодательства в части регламентации процедуры пересмотра судебных решений в связи с изменением нормативных позиций Пленума Верховного Суда РФ.

В завершение отметим, что основная причина возникновения рассмотренных правоприменительных проблем кроется в явно неудачной редакции ч. 1 ст. 9 и ст. 10 УК РФ. Они регламентируют правила действия во времени лишь уголовного закона, тогда как квалификация преступления осуществляется на основании системы источников уголовного права; не учитывают, что положение лица, совершившего преступление, может быть улучшено вследствие трансформации бланкетной части уголовно-правовой нормы либо конкретизирующих уголовно-правовых предписаний, содержащихся в постановлениях Пленума. В подобных случаях ретроспективное действие имеет не собственно уголовный закон (так как УК РФ остается неизменным), а изменившаяся уголовно-правовая норма, которая улучшает положение лица, совершившего преступление. По этой причине в ст. ст. 9 и 10 УК РФ правильнее было бы регламентировать действие во времени не уголовного закона, а уголовно-правовых норм .

Подробнее об этом см.: Ображиев К.В. Система формальных (юридических) источников российского уголовного права. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 404 — 408.

1. Комментируемая статья нередко понимается в том смысле, что уголовно-процессуальный закон никогда не имеет обратной силы, т.е. не предполагает изменения путем применения норм нового закона правоотношений, а также их последствий, возникших в период действия закона прежнего; и новый закон обладает так называемым немедленным действием, когда он приводит к возникновению юридических последствий только в связи с теми фактами, которые возникли после его вступления в действие. Однако необходимо признать, что формулировка ком. статьи допускает и прямо противоположное буквальное толкование, не исключая производства заново процессуальных актов, совершенных по прежнему закону, но противоречащих требованиям нового закона, действующего в момент производства процессуальных действий или принятия решений. При этом важно подчеркнуть, что подобная интерпретация данной темпоральной нормы применяется в судебной практике, в том числе Верховного Суда РФ.

Например, Определением Военной коллегии Верховного Суда РФ от 25.01.1994 из материалов уголовного дела по обвинению членов ГКЧП были исключены как недопустимые доказательства протоколы допросов подсудимых, произведенных в 1991 г. По мнению суда, неучастие защитников в ходе допросов подозреваемых явилось нарушением их права на защиту, делающим юридически ничтожными протоколы полученных допросов . Другими словами, новый закон, действовавший на момент принятия решения судом, иначе урегулировал вступление в уголовное дело защитника, и Военная коллегия придала этому закону обратную силу, признав ранее собранные без участия защитника доказательства недопустимыми. Вместе с тем в другом своем решении Президиум Верховного Суда РФ, напротив, признал допустимым протокол осмотра места происшествия, в котором участвовали несовершеннолетние понятые, так как на момент производства осмотра действовала ст. 135 УПК РСФСР 1960 г., которая не содержала запрета участия таких лиц в качестве понятых . Это решение можно интерпретировать в том смысле, что Верховный Суд РФ придал перспективную силу старому закону, применявшемуся в момент проведения следственного действия. Однако подобный подход также имеет уязвимую сторону, ибо упраздненные законодателем процессуальные нормы ни в коем случае не должны применяться .

См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 21.01.2004 // БВС РФ. 2004. N 8.

См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: В 2 т. 4-е изд. СПб., 1912. Т. I. С. 66 - 67.

Представляется, что разрешить указанное противоречие можно, лишь признав, что вопрос о существовании объективного права следует отличать от вопроса о пределах существования субъективного процессуального права, ранее уже приобретенного участником процесса. Здесь было бы полезно вспомнить старую, ныне почти забытую, но общепринятую прежде концепцию, созданную Ф.К. Савиньи, развитую Ф. Лассалем и поддержанную И.Я. Фойницким. Согласно ей субъективные права, однажды приобретенные, по общему правилу сохраняют свою силу и после изменения условий их получения - по той простой причине, что приобретение права уже состоялось и на его существование не могут оказывать влияния новые обстоятельства и нормы, порождающие или устанавливающие иные условия для приобретения данного права . Другими словами, если лицо уже получило право, то последнее сохраняет свое значение и при таком изменении законодательства, при котором трансформируются условия его приобретения вновь, ибо эти новые условия (гипотеза нормы) неприменимы к правам уже приобретенным. Собственно говоря, это означает, что "закон, ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет". Как следует из статьи 54 (часть 1) Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 18, 19 (части 1 и 2) и 55 (части 2 и 3), федеральный законодатель, осуществляя свои конституционные полномочия по введению в действие новых правовых норм и признанию утратившими юридическую силу прежних правовых норм, не вправе придавать обратную силу новым нормам, ухудшающим правовое положение обвиняемого, и неправомерно ограничивать субъективные процессуальные права, уже реализуемые в конкретных правоотношениях . Правда, обычно данное правило дополняют словами "если иное не оговорено законом", что имеет явно позитивистский смысловой оттенок. Напротив, доктрина Лассаля-Савиньи делает попытку увести концепцию обратной силы закона из позитивистского русла, уточняя, когда законодатель получает естественное право "оговорить иное", т.е. упразднить субъективные права. Предполагается, что это может иметь место лишь в исключительных случаях: во-первых, когда государство решается вообще упразднить то или иное право либо, во-вторых, так радикально преобразует условия его функционирования, что меняется самая сущность этого права. При этом законодатель воздействует уже не на субъективные права отдельного индивида, но стесняет сами пределы его свободы в определении субъективных прав. Только при этих условиях все ранее возникшие правоотношения подчиняются новой норме, а права, ранее приобретенные, утрачиваются, т.е. ухудшающий закон все же получает обратную силу. Таким образом, предлагался дифференцированный подход к приданию закону обратной силы в зависимости от масштаба и глубины юридических преобразований. Однако подобный подход, пытаясь освободиться от уз позитивизма, тем не менее продолжает платить ему некоторую дань, ибо оставляет без ответа важный вопрос: попадает ли "в точку" законодатель, упраздняя новым законом то или иное право, т.е. сумеет ли он сам поступить достаточно обоснованно и правомерно?

Вместе с тем, оставаясь в рамках юридического анализа, судить о легитимности поведения законодателя под углом зрения эффективности и целесообразности его действий некорректно, ибо нельзя выходить за пределы юридических дефиниций, вторгаясь в область политологии, экономики или социологии и пытаясь объяснять юридические следствия неюридическими причинами. Связующим звеном права с политикой, экономикой, социологией служит понятие правовой типологии, которое позволяет улавливать естественную связь права с этими внешними для него факторами, причем не выходя за рамки юридических категорий. Так, выделение типов процесса внутри наиболее крупного разделения порядков судопроизводства на состязательный и инквизиционный опосредованно отражает меру их связи с либерально-демократическим и деспотическим типами политических режимов. Понятие состязательного типа уголовного процесса выражается через институты равенства сторон, независимого и беспристрастного суда, презумпции невиновности, непосредственности исследования доказательств, свободы оценки доказательств, устности и гласности судопроизводства. Инструментом выявления типологической сущности правовых явлений служит понятие правового института, под которым обычно понимают обособленную группу юридических норм, регулирующих однородные общественные отношения и входящих в соответствующую отрасль права. Основным свойством понятия правового института является его системный характер, в силу которого изъятие из соответствующей отраслевой системы любого из естественно составляющих ее правовых институтов либо их типологическое перерождение неизбежно меняют и типологическую принадлежность данной отрасли права, а значит, опосредованно и ее метаправовую, социально-политическую сущность. И напротив, сохранение должных институтов при прочих изменениях правового содержания не угрожает типологической чистоте отрасли. Таким образом, появляется возможность для корректного суждения о социально-политической сущности и силе актов законотворчества, остающегося в пределах юридических представлений. Из этого следует, что для прекращения субъективного права вследствие изменения законодательства должно иметь место не просто упразднение отдельного объективного права, но и типологически мотивированные отказ либо решительное преобразование всего правового института, который включал в себя данное право. Если же правовой институт в целом устоял, то отмена законодателем отдельного права или полномочия имеет значение лишь на будущее, т.е. новый закон не имеет обратной силы, а обладает только немедленным действием. При этом сохранение, ликвидация или трансформация правового института важны не сами по себе, а лишь как индикатор состояния типологической сущности права. Только изменение последней может оправдать прекращение и благоприобретенных субъективных, в том числе процессуальных, прав. Так, в одном из упоминавшихся выше случаев изменение новым законом требования к возрасту понятых, принимавших участие в следственном действии, не означает еще ликвидации самого института следственных действий, а главное, не меняет типологическую оценку уголовного процесса. Поэтому приобретенное стороной уголовного преследования по старому закону субъективное право проводить предъявление для опознания с понятыми, еще не достигшими совершеннолетия, сохранилось за ней и после введения в действие закона, который предусматривал такое участие, а полученные при этом доказательства будут считаться допустимыми. В этом смысле положение этой стороны не могло быть ухудшено новым законом. С другой стороны, допуск новым законом защитника к участию в первом допросе подозреваемого во многом восстанавливает на предварительном расследовании равенство сторон, а значит, существенно сдвигает индекс развития процесса в сторону от инквизиционного к состязательному типу. Таким образом, можно сделать вывод, что Верховный Суд РФ в приведенном ранее примере (дело ГКЧП) принял абсолютно правильное решение, признав недопустимыми показания подозреваемых, полученные согласно прежнему закону, без участия защитника. Ранее приобретенное субъективное полномочие следователя осуществлять допрос без защитника не могло в этом случае сохраняться, так как изменилось само типологическое значение института допроса.

При производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения, если иное не установлено настоящим Кодексом.

Комментарии к ст. 4 УПК РФ

Текст комментария: Под ред. А.В. Смирнова "КОММЕНТАРИЙ К УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ КОДЕКСУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" (ПОСТАТЕЙНЫЙ), 5-е издание

1. Нормы действия уголовно-процессуального закона во времени охватывают две разные группы вопросов: а) о времени вступления закона в силу и прекращения его действия; б) о применении норм уголовно-процессуального закона в случае изменений в законодательстве по делам, возникшим до момента принятия нового закона.

2. Как и другие законы, уголовно-процессуальный закон вступает в силу по истечении десяти дней после его официального опубликования, если в самом законе не установлен иной порядок его введения в действие (ФЗ от 14 июня 1994 г. N 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания" с изм. и доп., внесенными ФЗ от 22 октября 1999 г. N 185-ФЗ). Официальным опубликованием ФЗ является первая публикация его полного текста в "Парламентской газете", "Российской газете" или Собрании законодательства Российской Федерации. Прекращение действия закона определяется либо отменой этого закона, либо принятием нового закона, отменяющего старый, либо истечением времени его действия, если оно так или иначе указано в законе, либо признанием его неконституционным решением Конституционного Суда РФ.

3. Комментируемой статьей установлено, что "при производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения, если иное не установлено настоящим Кодексом". Данное положение имеет практический смысл лишь при изменении уголовно-процессуального закона в момент ведения производства по делу, когда встает вопрос о том, продолжать ли применять по этому уже начатому делу старый закон или надо применить новый - иначе регулирующий те же процессуальные отношения. Общее правило таково: прежний процессуальный закон прекращает применяться в производстве по делу после введения в действие нового.

Показательным в этом плане является следующий пример из судебной практики. Судья 28 июня 2002 г. отказывает обвиняемым в рассмотрении их дела судом с участием присяжных заседателей, так как это право по УПК у них возникает лишь 1 июля 2002 г., и назначает дело к рассмотрению с участием народных заседателей на 10.07.2002. Президиум ВС РФ признает действия судьи ошибочными, так как с 1 июля судье было нужно руководствоваться новым УПК и удовлетворить ходатайство обвиняемых . В другом своем решении Президиум ВС РФ признает допустимым протокол осмотра места происшествия, в котором участвовали несовершеннолетние понятые, так как на момент производства осмотра действовала ст. 135 УПК РСФСР 1960 г., которая не содержала запрета участия таких лиц в качестве понятых .

См.: Постановление Президиума ВС РФ от 4 июня 2003 г. // БВС РФ. 2003. N 12.

См.: Постановление Президиума ВС РФ от 21 января 2004 г. // БВС РФ. 2004. N 8.

4. Новый уголовно-процессуальный закон в отличие от материального уголовного закона не имеет обратной силы даже в случае, если он устанавливает правила, более благоприятные для тех или иных участников судопроизводства. Иначе говоря, уже совершенные по делу процессуальные действия и принятые акты не переделываются под новый закон, т.е. поворот процесса невозможен. Это объясняется главным образом тем, что при повороте процесса было бы практически невозможно заново собрать многие доказательства и произвести некоторые важные процессуальные действия. Однако в новом законе или законе о введении его в действие могут быть установлены (либо вытекать из него по смыслу) отдельные исключения из этого правила. Так, согласно ст. 10 Закона "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (в ред. п. 5 ст. 1 ФЗ "О внесении изменений и дополнений в ФЗ от 29 мая 2002 г. "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации") с 1 июля 2002 г. в действие введены нормы, предусматривающие судебный порядок применения заключения под стражу, продления срока содержания под стражей, помещения подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы. Однако те из указанных решений, которые были приняты с санкции прокурора до 1 июля 2002 г., продолжали свое действие в пределах того процессуального срока, на который были избраны.

Задайте вопрос юристу: