Есть ли права у эмбриона

Обновлено: 30.06.2024

Еще в процессе рассмотрения проекта Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" многие скептики считали, что Россия пойдет по общеевропейскому пути, ограничив оборот и запретив коммерческое использование эмбрионов человека. Однако наше государство поступило иначе, законодательно разрешив применение вспомогательных репродуктивных технологий (далее - ВРТ), в том числе и коммерческое использование эмбрионов в медицине. Таким образом, в отечественной правоприменительной практике окончательно закрепился новый объект - эмбрион человека, правовой статус которого нуждается в детализации, а правовой режим использования - в устранении ряда пробелов.
--------------------------------
Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации".

Актуальность проблемы вызвана, в частности, тем фактом, что современная медицинская наука способна использовать эмбрионы в том числе через неопределенное время после смерти биологических создателей. Трансграничное использование эмбрионов позволит в целях лечения бесплодия значительно расширить перечень услуг российских медицинских учреждений в первую очередь для граждан тех государств, где запрещено или ограничено коммерческое использование эмбрионов для лечения бесплодия. При этом современное международное право и европейское право не содержат единых подходов к регулированию ВРТ и применению эмбрионов человека в ВРТ.
Эмбрион человека может выступать оборотоспособной индивидуально-определенной вещью, что дает ему возможность стать объектом наследственного и договорного права , объектом регулирования международного частного права, а также претендовать на защиту в свете международно-правовых обязательств Российской Федерации.
--------------------------------
Подробнее см.: Пурге А.Р. Правовое положение эмбрионов в современном праве России // Молодой ученый. 2012. N 2. С. 202 - 204.

При учете достижений медицинской науки и совершенствования семейно-правового регулирования в российском и европейском праве дискуссионными остаются вопросы об определении объема правосубъектности эмбриона , о его статусе и степени его правовой защиты.
--------------------------------
Зайцева А.М. Начало жизни человека как граница конституционной правоспособности // Конституционное и муниципальное право. 2012. N 10. С. 17 - 24.

В большинстве государств - членов Совета Европы (Бельгия, Дания, Финляндия, Франция, Греция, Ирландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Португалия и Швеция) не существует какого-либо правового определения эмбриона, а законодательства других государств (Германия, Австрия, Испания, Соединенное Королевство) по-разному его определяют. Определение данного понятия в законодательстве Российской Федерации также отсутствует. При этом медицинская наука оперирует следующими терминами : "эмбрион" - организм человека на начальной стадии развития до восьмой недели беременности; "плод" - с 8 до 22 недель, причем до 22 недель развивающийся организм признается нежизнеспособным вне утробы матери; "ребенок" - от 22 недель при условии рождения живым и весом от 500 граммов.
--------------------------------
Приведенные определения Комитета экспертов были утверждены решением Всемирной организации здравоохранения в 1974 г., см. также: п. 3 Медицинских критериев рождения, утв. Приказом Минздравсоцразвития России от 27.12.2011 N 1687н.

Не являющаяся обязательным к исполнению актом Декларация прав ребенка предусматривает, что ребенок ввиду его физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту как до, так и после рождения. Используя метод историзма, известный теории государства и права, можно однозначно установить, что отношения в 1959 г. не подразумевали эмбрион человека. Анализ документов, предшествующих принятию Декларации, подкрепляет данный довод.
--------------------------------
Принята 20.11.1959 Резолюцией 1386 (XIV) на 841-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН // Международная защита прав и свобод человека: Сб. документов. М., 1990. С. 385 - 388.

Действующее международное право не содержит специальных конвенций в отношении эмбрионов. В европейском праве действует Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины (далее - Овьедская конвенция) , п. 1 ст. 18 которой гласит: "Если закон разрешает проводить исследования на эмбрионах in vitro, он же должен предусматривать надлежащую защиту этого эмбриона". Пункт 2 ст. 18 Овьедской конвенции запрещает создание эмбрионов человека в исследовательских целях.
--------------------------------
Овьедская конвенция была открыта к подписанию 04.04.1997 в г. Овьедо, вступила в силу 01.12.1999. Россия не участвует.

Ввиду отсутствия иного нормативного регулирования вопрос о статусе эмбрионов и сопутствующих отношений затрагивается только в практике европейских институтов.
Отказавшись вначале рассматривать in abstracto совместимость соответствующего национального Закона об умышленном прерывании беременности со ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), Европейская комиссия признала в деле "Брюггеманн и Шойтен против Германии" в качестве жертвы женщину, обжаловавшую на основании ст. 8 Конвенции решение Конституционного суда ФРГ, ограничившее прерывание беременности. В этом деле Европейская комиссия уточнила, что нельзя сказать, что беременность относится исключительно к области частной жизни. В случае, когда женщина беременна, частная жизнь становится тесно связанной с развивающимся плодом . Вместе с тем Европейская комиссия не сочла необходимым установить, должен ли еще не рожденный ребенок рассматриваться как "жизнь" по смыслу ст. 2 Конвенции или же как существо, которое может в соответствии с п. 2 ст. 8 Конвенции оправдывать вмешательство для защиты третьих лиц . Европейская комиссия сделала вывод об отсутствии нарушения ст. 8 Конвенции, поскольку всякая регламентация прерывания нежелательной беременности не является вмешательством в право на уважение частной жизни матери , а в рассматриваемом случае ничто не доказывает, что стороны Конвенции намеревались принять на себя обязательства за то или иное решение . Помимо этого, Европейская комиссия косвенно допустила, что абсолютное запрещение абортов представляет недопустимое посягательство на право на уважение частной жизни по смыслу ст. 8 Конвенции .
--------------------------------
Бюллетень международных договоров. 2001. N 3. С. 3 - 44.
См.: European Court of Human Rights. and Scheuten v. Germany. Application N 6959/75. Judgment of 19 May 1978. Decisions and Reports 10. 1978.
Ibid. P. 138. § 59.
Ibid. § 60.
Ibid. P. 138 - 139. § 61.
Ibid. P. 140. § 64.
European Court of Human Rights. and Scheuten v. Germany. P. 100.

В деле "Тайрер против Соединенного Королевства" Европейский суд по правам человека постановил, что точка отсчета права на жизнь относится к пределу усмотрения государств, который должен быть признан даже с учетом расширяющегося толкования Конвенции, являющейся живым инструментом, и который должен толковаться в свете условий современной жизни . ЕСПЧ выдвигал следующие аргументы в поддержку своего вывода: с одной стороны, решение предоставить вышеупомянутую защиту не закреплено в законодательстве большинства европейских государств, и, с другой стороны, между европейскими странами не существует консенсуса по вопросу научного и правового определения начала жизни.
--------------------------------
См.: European Court of Human Rights. Tyrer v. United Kingdom. Application N 5856/72. Judgment of 25 April 1978; и последующую прецедентную практику.

В деле "X. против Соединенного Королевства" Европейская комиссия рассмотрела жалобу мужа, который обжаловал предоставленное его жене разрешение провести медицинское прерывание беременности. Европейская комиссия сочла потенциального отца жертвой нарушения права на жизнь, отметив, что термин "каждый", используемый во многих статьях Конвенции, не может применяться до рождения, хотя и нельзя исключить такое его применение в некоторых исключительных случаях - например, при применении п. 1 ст. 6 Конвенции . Европейская комиссия добавила также, что нерожденный ребенок не является "лицом" с точки зрения распространенного применения этого термина и в контексте, в котором он используется в положениях Конвенции. В отношении термина "жизнь", и в частности "начало жизни", существуют расхождения в точках зрения по вопросу, с какого момента она начинается. Некоторые считают, что она начинается с момента зачатия, тогда как другие настаивают на том, что жизнь начинается с момента имплантации, т.е. с того момента, когда плод становится жизнеспособным или когда он становится живым . Более того, в деле "Бозо против Италии" ЕСПЧ постановил, что придание плоду тех же прав, что и лицу, влечет за собой необоснованное ограничение прав, признанных ст. 2 Конвенции по отношению к уже рожденным людям. В другом из недавних Постановлений был повторен тезис, что "эмбрион" и "ребенок" - это различные понятия, смешивать которые не нужно .
--------------------------------
См.: European Court of Human Rights. X. v. United Kingdom. Application N 8416/79. Judgment of 13 May 1980. Decisions and Reports 19. P. 259. § 7.
Ibid. P. 260. § 12.
См.: European Court of Human Rights. Boso v. Italy. Application N 50490/99. Judgment of 5 September 2002.
См.: European Court of Human Rights. Costa and Pavan v. Italy. Application N 54270/10. Judgment of 28 August 2012. § 62.

Однако в деле "Н. против Норвегии" , касающемся немедицинского прерывания беременности, проводимого против воли отца ребенка, Европейская комиссия добавила, что ст. 2 Конвенции предписывает государствам не только отказаться от умышленного лишения жизни, но также предпринять необходимые меры для ее защиты . В данном деле Европейская комиссия постановила не выносить решение по вопросу о том, может ли плод пользоваться определенной защитой с точки зрения первой фразы ст. 2 Конвенции, не исключая, что при некоторых условиях такой случай может иметь место, даже если между Высокими Договаривающимися Сторонами существуют значительные разногласия в отношении того, защищает ли и в какой степени ст. 2 Конвенции жизнь нерожденного ребенка . Вместе с тем Европейская комиссия отметила, что в такой довольно деликатной области власти государства должны пользоваться определенной степенью усмотрения, и сделала вывод о том, что выбор матери, сделанный в соответствии с норвежским законодательством, ей соответствует .
--------------------------------
См.: European Court of Human Rights. H. v. Norway. Application N 867/60. Judgment of 29 May 1961. Collection of Decisions 6. P. 34.
Ibid. P. 180 - 181.
Ibid. P. 181.
Ibid. P. 182.

ЕСПЧ применительно к ст. 8 "Право на уважение частной и семейной жизни" Конвенции указывал, что национальные власти обязаны соблюдать справедливый баланс между конкурирующими интересами и при определении такого баланса особое значение придавать коренным интересам ребенка, которые в зависимости от их характера и важности могут иметь приоритет над аналогичными интересами родителей .
--------------------------------
См.: European Court of Human Rights. Sommerfeld v. Germany. Application N 31871/96. Judgment of 8 July 2003. ECHR 2003-VIII. § 62 - 64; Sahin v. Germany. Application N 30943/96. Judgment of 8 July 2003. ECHR 2003-VIII. § 64 - 66.

В деле "Эванс против Соединенного Королевства" ЕСПЧ рассмотрел жалобу женщины, которая, ссылаясь на ст. ст. 2, 8 и 14 Конвенции, жаловалась на то, что законодательство государства позволило ее бывшему сожителю отказаться от своего собственного прежде выраженного согласия на хранение и использование ею эмбрионов, созданных ими совместно; что уничтожение эмбрионов сразу после отзыва мужчиной своего согласия на их хранение нарушает право эмбриона на жизнь, гарантированное ст. 2 Конвенции. ЕСПЧ не стал рассматривать вопрос о начале человеческой жизни и о том, может ли эмбрион называться человеком, постановив, что эмбрионы являются совместной собственностью пары, и закрепив право мужчины на отзыв своего согласия на использование эмбрионов при изменении личных отношений сторон. В результате ЕСПЧ оставил на усмотрение парламентов соответствующих государств определение вопросов о праве мужчины на отзыв согласия на использование эмбрионов в ВРТ и о норме временных пределов существования эмбрионов.
--------------------------------
European Court of Human Rights. Evans v. United Kingdom. Application N 6339/05. Judgment of 10 April 2007.

В Постановлении по делу "Во против Франции" Большая палата ЕСПЧ постановила, что ввиду отсутствия общеевропейского консенсуса по вопросу научного и правового определения момента начала жизни этот вопрос находится в пределах усмотрения государства. Приняв во внимание доводы не только сторон, но и большого количества привлеченных третьих лиц - рабочих групп по проблематике, профильных научных сообществ и институтов гражданского общества, ЕСПЧ установил, что в ст. 2 Конвенции также ничего не говорится о временных пределах права на жизнь и, в частности, не содержится определения, кто является "лицом", чью "жизнь" защищает Конвенция. На сегодняшний день ЕСПЧ еще не разрешил вопрос, с какого момента возникает право каждого лица на жизнь по смыслу этого положения и является ли еще не рожденный ребенок носителем этого права . В итоге ЕСПЧ пришел к следующему выводу: нежелательно и невозможно в настоящее время абстрактно ответить на вопрос, является ли вынашиваемый эмбрион "лицом" по смыслу ст. 2 Конвенции . ЕСПЧ установил, что нет необходимости изучать вопрос, относится или нет к сфере применения ст. 2 Конвенции непредвиденное окончание беременности заявителя в той степени, когда, даже предположив, что ст. 2 Конвенции применима, государством-ответчиком не были нарушены требования сохранять жизнь в области здравоохранения. Одним из наиболее важных результатов дела "Во против Франции" является то, что ЕСПЧ дал понять, что не исключает возможности изменения позиции о статусе эмбрионов в будущем.
--------------------------------
European Court of Human Rights. Vo v. France. Application N 53924/00. Judgment of 8 July 2004. ECHR 2004-VIII.
Ibid. § 75.
Ibid. § 85.

Унификация национальных законодательств в области ВРТ представляется не только сложной задачей с юридической точки зрения, но также, учитывая отсутствие согласия, несвоевременным желанием предписать единую мораль, отвергающую все прочие.
Так, хотя требования ст. 8 Конвенции не были нарушены в деле "С.Х. и другие против Австрии", ЕСПЧ заключил, что данная сфера, законодательство которой, по-видимому, постоянно совершенствуется в зависимости от динамичного научного развития и развития права, требует постоянного пересмотра государствами-участниками .
--------------------------------
European Court of Human Rights. S.H. and others v. Austria. Application N 57813/00. Judgment of 3 November 2011.

Самостоятельный статус эмбрионов, исключающий какую-либо устойчивую связь с биологическими создателями, был установлен ЕСПЧ в деле "Кнехт против Румынии" . Заявитель по данному делу жаловалась, что изъятие с санкции прокурора принадлежащих ей эмбрионов в связи с лицензионными претензиями к клинике ВРТ нарушило ее права на уважение личной и семейной жизни по смыслу ст. 8 Конвенции. ЕСПЧ не установил нарушения Конвенции властями Румынии, однако указал, что у пары есть право на зачатие ребенка, а также право на использование ВРТ вплоть до достижения положительного результата в виде рождения ребенка .
--------------------------------
European Court of Human Rights. Knecht v. Romania. Application N 10048/10. Judgment of 2 October 2012; Постановление по делу "Кнехт против Румынии" (Knecht v. Romania) от 2 октября 2012 г., жалоба N 10048/10.
European Court of Human Rights. Knecht v. Romania. Application N 10048/10. Judgment of 2 October 2012; Постановление по делу "Кнехт против Румынии" (Knecht v. Romania). § 54.

Нарушение ст. 8 Конвенции Италией было признано в деле "Паван и Коста против Италии", выразившееся в наличии конкурирующих норм, ущемляющих права пары. Итальянское законодательство ограничивало применение ВРТ для некоторых категорий лиц, к которым заявители не относились, разрешало аборт зародыша, больного муковисцидозом, однако запрещало эмбриональный скрининг - технологию, позволявшую отбирать незатронутых муковисцидозом эмбрионов для имплантации, что означало невозможность для заявителей родить ребенка, не подверженного указанному заболеванию. Для защиты права иметь здорового ребенка заявителям как здоровым носителям этого заболевания оставался только один способ, а именно: зачатие естественными средствами и прекращение беременности в случае, если пренатальный тест покажет заболевание плода. С учетом непоследовательности итальянского законодательства относительно эмбрионального скрининга вмешательство в право заявителей на уважение их личной и семейной жизни являлось непропорциональным. Примечательно, что на момент начала разбирательства в Европе было только три государства, в которых наблюдалась подобная ситуация. К дате вынесения Постановления их осталось два: Швейцария оперативно изменила свое законодательство во избежание подобных казусов.
Поскольку в вышеприведенных документах не указывается иное, представляется, что человеческий эмбрион, каков бы ни был его моральный или правовой статус, признанный с точки зрения различных существующих в Европе культур и различных этических подходов, имеет право на защиту законом. Более того, данная защита должна укрепляться по мере развития эмбриона.
Статус эмбриона и его оборотоспособность целиком отнесены к усмотрению национальных государств. Перед российским законодателем стоят вопросы о степени возможного распоряжения эмбрионами до момента начала их развития в материнском организме; об уточнении, с одной стороны, субъективных прав биологических создателей, а с другой - требований к медицинским организациям ВРТ в отношении второй фазы их развития. Ввиду неторопливости отечественного законодателя по сравнению с постоянно совершенствующейся наукой и практикой ВРТ решение данного вопроса необходимо делегировать на уровень отечественных саморегулируемых организаций в репродуктивной медицине, предоставив им право определять моральные и этические вопросы коммерческого использования эмбрионов в процессе применения ВРТ.

Если вы не нашли на данной странице нужной вам информации, попробуйте воспользоваться поиском по сайту:

На сегодняшний день и в медицине, и в правовой сфере нерожденного и только что рожденного ребенка называют разными специальными терминами, определяющими период развития ребенка на момент определения, а именно:

* эмбрион или зародыш;

* и, наконец, младенец.

После восьми недель внутриутробного развития эмбрион (зародыш) человека называется также плодом (Домашняя медицинская энциклопедия.

Следующие термины относятся к жизни ребенка уже после самого факта рождения, а именно отделения от организма матери.

Теперь расскажу о различных подходах к определению возникновения личности и защиты государством права этой личности на жизнь.

Задумывались ли беременные или планирующие беременность об этом?

Все на свете женщины, которые хоть раз хотя бы задумывались о ребенке, думали о нем, как о живом человеке. И не важно, был ли это ребенок двух недель после зачатия, нескольких месяцев или перед самым рождением. Для любой матери и вообще для любой женщины ребенок, которого она носит – это жизнь, наделенная душой, чувствами и, естественно, правами на жизнь.

Сразу оговорюсь, что вопрос абортов или отказа от рожденного ребенка - не предмет моей сегодняшней статьи. Просто потому что у каждой женщины есть право решать, как ей жить, а писать я буду не для морализирования, а для того, чтобы женщины понимали, какие могут быть разные взгляды на, казалось бы, очевидный для них вопрос.

Итак, замечали ли Вы, что часто матери, если не дают имя еще не рожденному чаду, то обращаются к нему с разными милыми прозвищами, обмениваются этими именами с другими беременными и разговаривают с детками, уверенные, что их еще не рожденный малыш их прекрасно слышит и понимает. Конечно, с развитием медицины и различных исследовательских технологий в пренатальной области находится все больше подтверждений, что ребенок с первых недель жизни в животе у матери уже одушевлен и осмыслен.

Что же мы видим в Законодательстве Российской Федерации на этот счет? И каким образом определяется право на жизнь еще не рожденного ребенка?

Во-первых, у вопроса определения физической личности есть большая история, которая с развитием права тоже видоизменялась и совершенствовалась. И, во-вторых, вопрос возникновения личности рассматривается по-разному в зависимости от отрасли права, в которой рассматривают то или иное дело, и тут мы говорим о следующих отраслях: конституционном, медицинском, уголовном и гражданском.

Горячие споры по поводу того, когда возникает личность и она наделяется правами (в первую очередь правом на жизнь) ведутся с древности. Уже в Римском праве можно проследить двоякое отношение к возникновению личности.

Но эти определения законодательства еще далеки от признания личности зародыша. Если дитя, зачатое в браке, но родившееся по прекращении его, получает права состояния и фамилию отца, то это значит только, что законными детьми считаются не только рожденные в браке, но и другие дети. Точно так же определение законодательства о праве наследования зародыша показывает только, что законными наследниками отца признаются не только дети, родившиеся при его жизни.

В юридическом отношении в высшей степени важно, считать ли началом физической личности момент рождения младенца или относить начало ее к моменту зачатия.

Многие споры велись в отношении начала физической личности еще и потому, что младенец может родиться мертвым и тогда порядок, например, наследования, может опять измениться. Если исходить из этого, то логично признавать начало личности только с момента родов. Мало того, не просто родов, а родов младенца – способного к жизни. В прежнее время многие юристы не хотели признавать правоспособным младенца, не способного к жизни; в особенности между криминалистами был жаркий спор о значении живучести для признания новорожденного субъектом права. Но в настоящее время вопрос о живучести считается решенным. Разве один недостаток способности к жизни может быть причиной смерти? И разве взрослый человек, которого дни и часы сочтены, перестает быть субъектом права?

С развитием юриспруденции в разных странах изменялся и подход к этому вопросу. На сегодняшний момент можно говорить о трех существующих теориях или подходах: абсолютистский, умеренный и либеральный.

Я расскажу в следующей статье подробнее об этих трех подходах, а сейчас остановлюсь на том, как же у нас в стране подходят к вопросу охраны человеческой жизни в законодательстве.

Как я уже говорила выше наше законодательство в этой области противоречиво. В Конституции п. 2. ст.17. записано: "Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения". Смотрим, что для нашего законодательства считается рождением? Для констатации факта рождения человека используется критерий живорожденности. Согласно инструкции Наркомздрава СССР 1937 г ., основным критерием живорожденности считалось начало самостоятельного дыхания. Другие признаки жизни не учитывались. Инструкция Минздрава СССР от 12 июня 1986 г . так же содержала данное положение. Кроме того, рождение плода до 28 недель беременности (ростом менее 35 см и массой менее 1000 г ) независимо оттого, проявлял он признаки жизни или не проявлял, считалось выкидышем (абортом).

В 1992 г . Россия перешла на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения, что повлекло признание сердцебиения, пульсации пуповины и движений произвольных мышц ребенка признаками жизни наряду с дыханием.

Сегодня в соответствии с Инструкцией об определении критериев живорождения под рождением человека понимают полное изгнание или извлечение из организма матери плода, который появился на свет после 28 недель беременности, весит более 1000 гр., дышит и проявляет другие признаки жизни.

Однако и сегодня дети, появившиеся на свет с 22 по 28 неделю беременности и весящие менее 1000 гр., считаются поздними выкидышами. Получается, что все эти глубоко недоношенные дети, рожденные в указанный промежуток, лишаются права на жизнь, просто потому что у медиков нет инструкции, обязывающей их бороться за жизнь этих деток. А надо сказать, что часто дети, рожденные в этот период, жизнеспособны, и их жизни могут быть при должном уходе сохранены.

Получается, что правом на жизнь ребенок обладает только с момента рождения не ранее 28 недель и с весом не менее 1000 гр. А как же законодательство охраняет эмбрион или плод, который не обладает правом на жизнь?

В Уголовном Кодексе есть предпосылки для защиты эмбриона. Пока только косвенно признается право на защиту эмбриона, поскольку есть статья, определяющая беременную женщину как отдельную категорию лиц, защищаемую законом. Именно исходя из этого можно сделать вывод, что защищается не только жизнь женщины, но и плода, которого она носит. Эти преступления квалифицируются как преступления с отягчением, что еще раз подтверждает, что жизнь эмбриона все же защищается законом.

Что касается Гражданского права, то тут можно проследить еще больше прав эмбриона. Как и раньше, в дореволюционной России, так и сейчас признаются некоторые права нерожденных, а именно: наследование, право на стандартные налоговые вычеты, обеспечение по страхованию. Кроме того, запрещено использовать органы и ткани плода для трансплантации.

Получается, что существуют расхождения между Конституцией РФ и другими отраслями права, поскольку Конституция не охраняет нерожденного ребенка.

Наверняка, стоит двигаться в сторону закрепления права нерожденного на жизнь в Конституции РФ и упорядочить защиту плода в других отраслях права. Таким образом, государство сможет гарантировать охрану человеческой жизни с момента зачатия.

Именно в этом случае будет постепенно формироваться новое, более гуманное отношение к нерожденному ребенку и будут спасены дети, рожденные и жизнеспособные между 22 и 29 неделями жизни.

В следующей статье я расскажу о различных подходах к этому вопросу в других странах, о трех теориях, касающихся вопроса охраны жизни человека и о том, считается ли эмбрион собственностью родителей (или матери) или такой подход недопустим.

Признание потерпевшим от рассматриваемой категории преступлений человека как биологической особи (безотносительно к его полу, возрасту, национальной, расовой принадлежности, состоянию здоровья и прочим признакам) не исключает необходимости поиска ответа на гораздо более важные вопросы о том, что такое жизнь человека вообще и каковы её начальный и конечный моменты в частности. Ведь ясно, что уголовная ответственность за посягательства на жизнь по общему правилу может наступать, пока таковая в определенных временных рамках уже (или еще) существует[1].

Проблеме определения момента возникновения права на жизнь уделяли внимание различные авторы, коих упомянуть в рамках данной статьи не представляется возможным. Диапазон мнений достаточно широк. В уголовно-правовых и судебно-медицинских доктринах мы можем встретить различные версии начального момента жизни человека. Скажем, однако, что в любом случае вопрос о возникновении права на жизнь не связан с моментом более ранним, чем начало физиологических родов[4].

В Большой советской энциклопедии определено, что роды – это завершающий беременность сложный физиологический процесс, сопровождающийся прохождением через естественные родовые пути и отделением от материнского организма плода, плаценты и плодных оболочек[5].

Все роды, за исключением операции кесарева сечения, делятся на три периода: 1-й - раскрытие, или стадия схваток, 2-й - потуги, или изгнание плода и 3-й - рождение последа, или плаценты.

В настоящее время господствующей в России среди юристов и медиков является точка зрения, согласно которой начальным моментом самого процесса родов, достаточным для констатации начала жизни ребенка,следует считать прорезывание головки младенца, выходящего из организма матери. Отделение ребенка от тела матери и переход на самостоятельное дыхание лежит уже за рамками начального момента жизни[6].

Итак, первый самый длительный период родов предшествующий непосредственному изгнанию (появлению головки малыша из родового канала) раскрытие, или стадия схваток в существующих доктринах не является началом жизни человека. Но если во главу угла ставить подобного рода суждения, то истина будет не досягаема. Для правильного понимания начального момента возникновения права на жизнь необходимо обратиться к общим положениям, принципам и институтам уголовного права, в первую очередь относящимся к преступлению.

Первым и, пожалуй, главным недостатком предлагаемых версий выступает то обстоятельство, что в своих доктринах авторы исследуют не момент возникновения права на жизнь, не жизнеспособность человека, в основу их суждений и размышлений положен процесс родов и самый главный вопрос – это местонахождение рождающегося человека во время родов. Местом убийства является любое место, за исключением чрева матери, лишь в этом случае, полагают ученые-криминалисты, можно вести речь о посягательстве на жизнь другого человека. Посягательство же на рождающегося и способного к самостоятельной жизни ребенка находящегося в утробе матери, полагают они, местом совершения преступления не является.

Так, например, П. Кривошеин утверждает, что нанесение смертельных травм еще не родившемуся ребенку, то есть в момент прохождения плода по детородным путям (во время родов), нельзя признать преступлением, предусмотренным ст. 106 УК, поскольку такая квалификация противоречила бы понятию убийства (ч. 1 ст. 105 УК), означающего лишение жизни уже родившегося человека, то есть вышедшего из чрева матери и начавшего самостоятельную (хотя и беспомощную) физиологическую жизнь[7].

Соответственно, место совершения преступления нельзя отнести к обязательным признакам объективной стороны во всех составах убийств, в том числе и в случае причинения смерти по неосторожности, так как этот признак не указан в диспозициях рассматриваемых уголовно-правовых норм.

Еще более непоследовательной выглядит позиция ученых-криминалистов при исследовании нами психической деятельности лица, непосредственно связанной с совершением посягательства на жизнь ребенка находящегося в утробе матери. Раскрывая субъективную сторону умышленного деяния, ее психологическое содержание с помощью таких юридических признаков, как вина, мотив и цель, представляющих различные формы психической активности мы приходим к выводу, что, осуществляя посягательство на жизнь еще не родившегося ребенка (особенно на стадии схваток) лицо понимает его фактическое содержание и социальное значение.

Лицо не заблуждается и относительно объекта посягательства, т.е. тех общественных отношений, на защиту которых направлены конкретные нормы уголовного закона (жизни другого человека или, по уточненной характеристике, - право человека на жизнь).

Раскрытие психологического содержания отношения лица как к совершаемому акту, так и наступившим последствиям позволяет говорить о противоправности и общественной опасности деяния.

Степень, глубина сознания общественной опасности и противоправности совершаемого деяния во многом предопределяют и характер предвидения, его глубину и ясность. Разумеется, что в свою очередь и ясность предвидения по принципу обратной связи влияет на осознание характера совершаемого действия[8].

На практике виновный, вводящий через родовой канал в полость матки специальный инструмент с целью убийства, какие-либо иные предметы, различные растворы и т.п., заведомо, т.е. с очевидностью, несомненностью, бесспорностью осознает, что причиняет смерть рождающемуся ребенку, находящемуся в беспомощном состоянии. Как быть в данном случае с принципом субъективного вменения? Мало того лицом совершаются конкретные действия, которые входят в объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 105 УК РФ.

На основании вышесказанного приходим к выводу, что юридическим основанием квалификации рассматриваемых общественно опасных деяний должно являться не доктринальное толкование, даваемое учеными в учебниках, научных статьях, монографиях по уголовному праву, а конкретная уголовно-правовая норма (ст. 105 УК), в которой подробно описываются признаки объявляемого преступления его объем и границы.

Ведущим разграничительным элементом между покушением на негодный предмет и посягательством на жизнеспособного внутриутробного ребенка выступает вред (ущерб) охраняемым интересам личности, общества и государства. Нет сомнений в том, что посягательство на младенца пусть даже еще и не родившегося, но живого и способного к самостоятельной жизни более опасно, чем посягательство на умершего человека. Парадокс состоит в том, что, в настоящее время, как показывает судебная практика, к уголовной ответственности будет привлекаться лишь лицо, посягнувшее на негодный предмет.

Следуя букве и духу уголовного закона, полагаем, что действие принципа субъективного вменения, относящееся к преступности деяния и назначению наказания за негодное покушение должно распространяться и при посягательстве на нежизнеспособного ребенка (в том числе в утробе матери).

Поскольку как в первом, так и во втором случае умышленные действия непосредственно направленные на совершение преступления, не привели к его окончанию (отсутствует преступный результат) по причинам, независящим от воли виновного. Посягательство же на жизнеспособного ребенка, не зависимо от места нахождения последнего, должно рассматриваться как оконченный состав убийства при наступлении его смерти.

М.Г. Сердюков указывает, что при судебно-медицинской экспертизе по поводу детоубийства следует искать ответы на семь главнейших вопросов, среди которых: был ли ребенок жизнеспособным; был ли он живорожденным и какова продолжительность его утробной жизни[9]. Жизнеспособный – обладающий способностью сохранять и поддерживать свою жизнь. Второе значение словосочетания – способный существовать, развиваться[10].

Жизнеспособность ребенка, напрямую зависящая от продолжительности его внутриутробной жизни, выступает важнейшим критерием, отграничивающим аборт от преждевременных родов. Так, абортом (от лат. abortus – выкидыш) в медицине признается самопроизвольное или искусственное прерывание беременности либо рождение плода до истечения 28 недель беременности, когда плод еще нежизнеспособен. Различают ранний аборт – до 16 недель и поздний от 16 до 28 недель беременности[11].

При гинекологических исследованиях для определения жизнеспособности плода широко используются врачебные методы, среди которых кроме ультразвукового исследования применяется прослушивание сердцебиения плода. Для того чтобы плод был жизнеспособен, необходимо достижения им известной степени зрелости[12].

В судебно-медицинской практике под жизнеспособностью понимают возможность новорожденного ребенка продолжать жизнь вне материнского организма в обычных условиях. Чтобы плод был жизнеспособным, он должен достигнуть известной степени доношенности (зрелости), не иметь врожденных пороков развития органов и систем, не совместимых с жизнью. По существующим инструкциям плоды при сроке беременностименее 28 недель, массой менее 1000 г. и длинной менее 35 см считаются нежизнеспособными[13].

Таким образом, способность к внеутробной жизни (жизнеспособность) у еще не родившегося человека появляется значительно раньше начала физиологических родов. Соответственно, меняется и его статус – нежизнеспособный плод превращается в жизнеспособного внутриутробного ребенка, самопроизвольное или искусственное прерывание беременности превращается по истечению данного периода времени в преждевременные роды недоношенного ребенка.

Помимо этого, современные открытия детской психологии позволяют начать анализ созревания у ребенка предпосылок способности к волевому саморазвитию не с младенческого возраста, а обращают нас к истокам детства – к перинатальному периоду[14]. Важнейшее значение в таком контексте приобретает 28 неделя беременности, которая является началом перинатального периода продолжающегося и заканчивающегося через семь полных дней жизни новорожденного.

Установление в УК норм, определяющих наказуемость прерывания беременности, является типичным и для ряда европейских стран (например, Польши, Швейцарии, Голландии и др.). В них охраняемым правовым благом также является жизнь еще не родившегося ребенка. Так, раздел первый книги второй УК Швейцарии к таковым относит следующие посягательства: прерывание беременности беременной (ст. 118), прерывание беременности третьим лицом (ст. 119), не уведомление о прерывании беременности (ст. 121).

Однако, российскими учеными-криминалистами при конструировании состава убийства или причинения смерти по неосторожности, до сих пор не признается в качестве необходимого и достаточного критерия достижение внутриутробным ребенком в своем развитии стадии жизнеспособности.

Неприемлемость названного критерия объясняется тем, что до начала физиологических родов, до того, когда появится возможность реально воспринимать или увидеть родившегося, в сознании человека нет еще представления о том, что новый субъект появился, существует и живет. Воздействие на не родившийся, но уже жизнеспособный плод в целях прерывания беременности не создает в сознании лица того представления, что он лишает жизни другого человека и, следовательно, что совершает убийства.

Так, по мнению, например, Н.И. Загородиикова, применяя те или иные средства прерывания беременности на восьмом и девятом месяце, мать, а также посторонние лица, содействующие этому, еще не сознают того, что они воздействуют на живого человека[15].

Эти соображения представляются нам неубедительными, ибо опровергаются не только ранее изложенными в данной статье доводами, но и самим ученым-криминалистом в процессе исследования убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.

При убийстве беременной женщины, отмечает Н.И. Загородников, преступный вред состоит не только в том, что лишается жизни взрослый человек – будущая мать, но и происходит уничтожение другой жизни, жизни плода человека. Лишение жизни потерпевшей в этом случае соединено с наступлением и другого тяжкого результата. Уголовные кодексы, предусматривающие как квалифицирующий признак беременность потерпевшей, имеют в виду такое умышленное убийство, при котором виновный заведомо знал, что потерпевшая была беременна. Следовательно, при данном виде убийства виновный должен сознавать, что потерпевшая находится в состоянии беременности[16]. Специально подчеркнем, что и в первом и во втором случае речь идет посягательстве на внутриутробного ребенка, различие, как нам представляется, лишь в обстоятельствах его совершения.

По нашему мнению, это и есть та грань (срок беременности), за которой у внутриутробного младенца появляется реальная возможность существовать и развиваться, при соответствующем уходе вне чрева матери, например, в случае ее внезапной смерти и своевременной хирургической операции (кесарево сечение).

Швейцарская уголовно-правовая доктрина объясняет защиту человеческого эмбриона тем, что хотя он еще и не является членом общества, и, несмотря на свои генетические особенности, он является потенциальным носителем человеческой жизни. Этим объясняется также и то, что за прерывание беременности швейцарский законодатель установил более мягкое наказание, чем за убийство[18].

Период внутриутробного развития человека есть ранний период его биологической жизни. Пребывая в материнской утробе в состоянии эмбриона, он телесно самостоятелен, так как не является частью организма своего носителя и способен к саморазвитию: ведь происходящие в нем жизненные процессы выступают в качестве внутреннего движителя его развития. Тело матери представляется только идеальной средой развития эмбриона, обеспечивающей его питанием, охраной. С рождением начинается второй этап биологического существования человека, а точнее, этап пребывания его организма в социальной среде. Это свидетельствует об ошибочности бытующего мнения о том, что человеческая жизнь начинается с его рождения. Его следует скорректировать: социальная жизнь человека начинается с момента его рождения[19].

В целом излагаемая автором концепция, впрочем, как и многие другие, не учитывает и не исследует конкуренцию права на жизнь и права на неприкосновенность частной жизни, права на здоровье, права на личную неприкосновенность женщины и т.д. Ибо, по мнению исследователя, в какую бы сторону не смещался вектор защиты, основополагающее, приоритетное значение имеет, все-таки, значимость охраняемых уголовным законом общественных отношений, интересов, благ (в нашем случае право на жизнь, является наиболее ценным благом из всех, подлежащих уголовно-правовой охране).

Подводя итог сказанному, отметим, что приведенные доводы обуславливают уважительное отношение к ребенку и до его рождения. Следует признать, что человек обладает достоинством, которое предопределяет особое уважение не только к нему как существующему субъекту, но и к различным формам его существования, как дородовому, так и посмертному[20].

[1] Российское уголовное право: Курс лекций. Г. 3. Преступления против личности. Владивосток. 2000. С. 59.

[2] Загородников П.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М. 1961. С. 30.

[3] Ф. Энгельс, Анти-Дюринг. М., 1953. С. 22.

[4] Романовский Г.Б. Юридическое определение момента возникновения права на жизнь // Государство и право. 2007. № 11. С. 73. См.. например: Бородин СВ. Квалификация преступлений против жизни. М., 1977. С. 17: Бояров С. Проблемы определения начала жизни человека в уголовном нраве // Уголовное право. М., 2004. № 4. С. 14: Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов. Изд-е 2-е, перераб. и доп. / Под ред. Л.Л. Крутикова. М., 2004; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (Постатейный) / Под ред. В.М. Лебедева. Изд-е 3-е, доп. и испр. М.. 2004 и др.

[5] Большая советская энциклопедия. Т. 22. М., 1975. С. 167.

[6] См.: Российское уголовное право: Курс лекций. Т. 3. Владивосток. 2000. С. 60: Уголовное право. Особенная часть. М.. 1997. С. 37; Российское уголовное право. Особенная часть. М. 1997. С. 29; Курс советского уголовного права. Т. 5. М.. 1971. С. 22.

[7] Кривошеин П. Убийство матерью новорожденного ребенка // Уголовное право. М.. 2005. № 3. С. 38.

[8] Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно правовое значение. Казань. 1988. С. 23.

[9] Сердюков М.Г. Судебная гинекология и судебное акушерство. Л.. 1964. С. 11.

[10] Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково - словообразовательный. М: Рус. яз.. 2000. Т. 1: А - О. С. 462.

[11] Справочник практического врача. Часть II. М. 1969. С. 3.

[12] Бояров С. Проблемы определения начала человеческой жизни в уголовном праве // Уголовное право. М., 2004. № 4 С. 13-14.

[13] Судебная медицина / Под ред. Г.А. Пашиняна. М., 2002. С. 47.

[14] Куликова Л.Н. Проблемы саморазвития личности. Хабаровск. 1997. С. 58.

[15]Загородников Н.И. Указ. соч. С. 32. Подобного рода противоречия, можно встретить в большинстве работ ученых-криминалистов посвященных исследованию убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности и проблеме определения момента возникновения права на жизнь.

[16] Там же. С. 173- 174.

[19] Селихова О.Г. Конституционно-правовые проблемы осуществления права индивидов на свободу и личную неприкосновенность. Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Екатеринбург. 2002. С. 13-14.

[20] Романовский Г.Б. Юридическое определение момента возникновения права на жизнь // Государство и право. 2007. № 11. С. 78.

Права плода являются неимущественные права или законные права человека плод под естественный и гражданский закон. Период, термин права плода получил широкое распространение после знаменательный случай Роу против Уэйда это легализовано аборт в США в 1973 году. [1] Концепция прав плода эволюционировала, чтобы включить вопросы материнской препарат, средство, медикамент и злоупотребление алкоголем. [2] Единственный международный договор, конкретно регулирующий права плода, - это Американская конвенция о правах человека который предусматривает право на жизнь плода. В то время как международный права человека в инструментах отсутствует универсальное включение плод как личность с точки зрения прав человека плод наделен различными правами в конституции и гражданские кодексы из нескольких стран. [ который? ] Многие юристы [ кто? ] считают, что существует растущая потребность в уточнении правового статуса плода. [1]

Содержание

История

В древности плод иногда защищался ограничениями на аборты. [ нужна цитата ] Некоторые версии Клятва Гиппократа косвенно защищал плод, запрещая абортивные средства. [3] Примерно до середины 19 века на философские взгляды на плод отчасти влияли Аристотелевский концепция отсроченного гоминизация. [4] Согласно ему, человеческие зародыши только постепенно обретают свою душу, и на ранних сроках беременности плод не полностью человеческий. [4] Основываясь на исследованиях выкидышей, Аристотель полагал, что мужские зародыши приобретают свою основную форму примерно на 40-й день, а женские - на 90-е. [4] Для Пифагорейцыоднако жизнь зародыша с момента зачатия была приравнена по моральной ценности к жизни взрослого человека; аналогичных взглядов придерживались Стоики. [5] Древний афинский закон не признавал плод право на жизнь перед ритуалом признания ребенка. [6] Однако закон разрешал отложить казнь осужденных беременных женщин до рождения ребенка. [7]

Несколько Индуистские тексты по этике и праведности, например Дхармашастрадают право на жизнь плоду с момента зачатия, хотя на практике такие тексты не всегда соблюдаются. [8]


После распространения христианства возник вопрос о том, можно ли беременной женщине креститься до родов из-за неуверенности в том, будет ли плод крещен со своей матерью. В Синод Неокесарии решили, что крещение беременной на любом сроке беременности не распространяется на плод. [16] В средние века права плода были тесно связаны с концепцией одушевление. В некоторых случаях плод также может унаследовать или находиться в порядок наследования. В Византийской империи плод считался физическое лицо и могли наследовать вместе с кровными потомками и рабами. [17] Византийский император Михаил VIII Палеолог позволили солдатам передавать свои пронои своим будущим детям. [18] Нерожденным членам королевской семьи все чаще предоставлялось право наследования. В 1284 году король Шотландии Александр III обозначил своих будущих будущих детей как предполагаемые наследники посредством акт парламента чтобы избежать возможных ссор среди лояльных потомков его рода. [19] 1315 год влекут за собой шотландского короля Роберт Брюс позволил нерожденным соплеменникам быть в очереди на трон после своего брата Эдвард и дочь Марджори Брюс. [19] После смерти Альберт II Германии в 1439 году его нерожденный сын Ладислав Посмертный унаследовал суверенные права своего отца. [20] В 1536 году британский парламент передал нерожденным детям Генрих VIII и Джейн Сеймур приоритет в линии королевской преемственности. [21] Средневековое различие между одушевленным и неодушевленным плодом было удалено после того, как Папа Римский Пий IX постановил в 1854 году, что одушевление Дева Мария произошло при зачатии. [22]

Современные правила

Исламское право дает право на жизнь плоду, особенно после одушевление, что, по мнению различных исламских правоведов, происходит через 40–42 дня или четыре месяца после зачатия. [47] (немного Шиит юристы считают, что одушевление происходит через 11-14 дней, во время имплантация из оплодотворенная яйцеклетка в стенка матки). [48] Оба Сунниты и шиитские юристы предоставляют право наследования плода при двух условиях: если мужчина умирает и беременная жена переживает его, право наследования плода является гарантированным, и наследство не может быть реализовано до того, как доля плода будет отложена. [48] При втором условии, если женщина прерывает плод на любой стадии и игнорирует любые жизненно важные признаки, плод имеет право на наследование любых законных легатор который умирает после своего зачатия. [48]

Права на плод по странам

1. Право на жизнь, а также на физическую и психическую неприкосновенность.

Читайте также: