Что представляет собой стратегическое сдерживание обеспечение национальной обороны

Обновлено: 04.07.2024

• поддержанием состава, состояния, боевой и мобилизационной готовности и подготовки стратегических ядерных сил, сил и средств, обеспечивающих их функционирование и применение, а также систем управления на уровне, гарантирующем нанесение заданного ущерба агрессору в любых условиях;

• поддержанием боевого потенциала, боевой и мобилизационной готовности и подготовки группировок войск (сил) общего назначения мирного времени на уровне, обеспечивающем отражение агрессии локального масштаба;

• поддержанием готовности к стратегическому развертыванию в рамках государственных мероприятий по переводу страны на условия военного времени;

• организация территориальной обороны.

Обеспечение экономических и политических интересов Российской Федерации включает в себя следующие компоненты:

• обеспечение безопасности граждан России в зонах вооруженных конфликтов и политической или иной нестабильности;

• создание условий для безопасности экономической деятельности Российской Федерации или представляющих ее экономических структур;

• защита национальных интересов Российской Федерации в территориальных водах, на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации, а также в Мировом океане;

• проведение по решению Президента РФ операций с использованием сил и средств Вооруженных Сил Российской Федерации заданного масштаба в регионах жизненно-важных экономических и политических интересов РФ;

• организация и ведение информационного противоборства.

Осуществление ВС РФ силовых операций мирного времени и применение военной силы для обеспечения безопасности РФ.

Осуществление силовых операций мирного времени:

• выполнение Российской Федерацией союзнических обязательств, в соответствии с международными договорами или иными межгосударственными соглашениями;

• борьба с международным терроризмом, борьба с политическим экстремизмом и сепаратизмом, предотвращение и пресечение диверсий и террористических актов;

• частичное или полное стратегическое развертывание, поддержание готовности к применению и применение потенциала ядерного сдерживания;

• осуществление миротворческих операций по мандату ООН или СНГ по сценариям поддержания мира или принуждения к миру в составе коалиций, созданных в рамках международных организаций, в которых Россия состоит, или на временной основе;

• обеспечение режима военного (чрезвычайного) положения в одном или нескольких субъектах Российской Федерации в соответствии с решениями высших органов государственной власти;

• защита Государственной границы Российской Федерации в воздушном пространстве и подводной среде;

• силовое обеспечение режима международных санкций, введенных на основании решения СБ ООН;

• предупреждение экологических катастроф и других чрезвычайных ситуаций, ликвидация их последствий.

Применение военной силы для обеспечения безопасности Российской Федерации

Вооруженные Силы РФ готовятся к прямому участию в следующих видах военных конфликтов:

Одна из форм разрешения политических, национально-этнических, религиозных, территориальных и других противоречий с применением средств вооруженной борьбы, при которой государство (государства), участвующие в военных действиях не переходят в особое состояние, называемое войной. В вооруженном конфликте стороны, как правило, преследуют частные военно-политические цели.

Вооруженный конфликт может стать следствием разрастания вооруженного инцидента, приграничного конфликта, вооруженной акции и других вооруженных столкновений ограниченного масштаба, в ходе которых для разрешения противоречий используются средства вооруженной борьбы.

Вооруженный конфликт может иметь международный характер (с участием двух и более государств) или внутренний характер (с ведением вооруженного противоборства в пределах территории одного государства).

Война между двумя и более государствами, ограниченная по политическим целям, в которой военные действия будут вестись, как правило, в границах противоборствующих государств и затрагиваются преимущественно интересы только этих государств (территориальные, экономические, политические и другие).

Локальная война может вестись группировками войск (сил), развернутыми в районе конфликта, с их возможным усилением за счет переброски дополнительных сил и средств с других направлений и проведения частичного стратегического развертывания вооруженных сил.

При определенных условиях локальные войны могут перерасти в региональную или крупномасштабную войну.

Война с участием двух и более государств (групп государств) региона национальными или коалиционными вооруженными силами с применением как обычных, так и ядерных средств поражения на территории, ограниченной пределами одного региона с прилегающими к нему акваторией океанов, морей, воздушным и космическим пространством, в ходе которой стороны будут преследовать важные военно-политические цели. Для ведения региональной войны потребуется полное развертывание вооруженных сил и экономики, высокое напряжение всех сил государств-участников. В случае участия в ней государств, обладающих ядерным оружием, либо их союзников, региональная война будет характеризоваться угрозой перехода к применению ядерного оружия.

Война между коалициями государств или крупнейшими государствами мирового сообщества. Она может стать результатом эскалации вооруженного конфликта, локальной или региональной войны путем вовлечения в них значительного количества государств различных регионов мира. В крупномасштабной войне стороны будут преследовать радикальные военно-политические цели. Она потребует мобилизации всех имеющихся материальных ресурсов и духовных сил государств-участников.

Современное российское военное планирование, основанное на реалистичном понимании современных ресурсов и возможностей РФ исходит из того, что Вооруженные Силы Российской Федерации, совместно с другими войсками, должны быть готовы к отражению нападения и нанесению поражения агрессору, ведению активных действий (как оборонительных, так и наступательных) при любом варианте развязывания и ведения войн и вооруженных конфликтов, в условиях массированного применения противником современных и перспективных боевых средств поражения, в том числе оружия массового уничтожения всех разновидностей.

При этом, Вооруженные Силы РФ должны быть способны:

В мирное время и в чрезвычайных ситуациях, сохраняя потенциал стратегического сдерживания и выполняя задачи поддержания боеготовности, войсками (силами) постоянной готовности без проведения дополнительных мобилизационных мероприятий успешно решать задачи одновременно в двух вооруженных конфликтах любого типа, а также осуществлять миротворческие операции как самостоятельно, так и в составе многонациональных контингентов.

В случае обострения военно-политической и военно-стратегической обстановки – обеспечить стратегическое развертывание ВС РФ и сдерживать эскалацию обстановки за счет сил стратегического сдерживания и маневра силами постоянной готовности.

В военное время – наличными силами отразить воздушно-космическое нападение противника, а после полномасштабного стратегического развертывания, – решать задачи одновременно в двух локальных войнах.

Многие теоретики резонно утверждают: для эффективного сдерживания угроза должна быть правдоподобной. Фото Reuters.

Необходима демонстрация возможности применения силы, чтобы ее не мог использовать противник

Ядром убедительного стратегического сдерживания в политике национальной безопасности России была и остается демонстрация способности при любых, самых неблагоприятных условиях осуществить ответный удар возмездия с катастрофическими последствиями для агрессора. Фундамент сдерживания – его материальная составляющая.

Меры сдерживания в этой сфере должны в первую очередь воздействовать на умы и на чувства другой стороны (которая при этом и в рациональном, и в эмоциональном отношении может значительно отличаться от нашей стороны).

К тому же постоянно следует иметь в виду, что объект политико-военно-психологического воздействия (применительно, например, к Соединенным Штатам) во многом имеет многокомпонентный характер при всей особой роли президента США – Верховного главнокомандующего.

При разработке проблем стратегического сдерживания необходимо рассматривать всю сложную совокупность факторов, определяющих его эффективность, – не только военно-стратегических и военно-технических, но и политических (политико-психологических), экономических, информационных и пр.

Политико-военное стратегическое сдерживание – это прежде всего угроза той или иной дозы возмездия за разного рода действия, угрожающие жизненно важным интересам нашей страны, направленная на недопущение таких действий. Эта угроза предусматривает тот или иной масштаб применения военной силы.

Многие и теоретики, и практики сдерживания обоснованно отмечали и отмечают, что для эффективного сдерживания угроза должна выглядеть правдоподобной. При этом убедительность такой угрозы находится в зависимости от рисков и издержек, которые могут присутствовать у сдерживающей стороны при демонстрации такой угрозы.

Сдерживание осуществляется в условиях активного противоборства в информационной сфере, в том числе в СМИ и в блогосфере, в котором участвует большое число государственных и негосударственных акторов, полностью неподконтрольных главным сторонам конфликта. Это противоборство может способствовать нагнетанию эмоциональности обстановки (и снижению степени рациональности в ее оценке), созданию самых неблагоприятных условий для деэскалации конфликта, для выхода из кризисной ситуации. И это не может не сказаться на восприятии происходящего у лиц, принимающих важнейшие решения.

Стратегическое политико-военное сдерживание должно носить конкретно адресный характер в отношении каждого субъекта мировой политики. Необходимо детальное изучение различных характеристик объекта сдерживания, знание его менталитета, механизма принятия им политических и политико-военных решений, понимания его стратегической культуры.

Сдерживание и стратегическая стабильность

Осуществление Россией сдерживания посредством прежде всего демонстрации реальной угрозы возмездия, способности к осуществлению такого возмездия является одним из важнейших факторов (если не самым важным) предотвращения агрессии в отношении нашей страны, а также оказания на РФ политико-силового давления. Надежное и убедительное сдерживание со стороны России – это краеугольный камень современной стратегической стабильности.

Одна из основополагающих проблем стратегической стабильности – недопущение перехода противостояния к наиболее угрожающей ситуации, к ситуации потери управляемости обстановки (в том числе обеими сторонами).

Особо важной задачей представляется предотвращение ядерных конфликтов. При этом под ядерными конфликтами можно подразумевать кризисные ситуации, в которые вовлечены один или несколько обладателей ядерного оружия и в ходе которых эскалация доходит до уровня, когда одна или более сторон начинают рассматривать практическую возможность применения ядерного оружия.

Стратегическая стабильность и сокращение вооружений

Весьма значимыми в обеспечении стратегической стабильности являются меры по ограничению и сокращению вооружений (с соответствующими процедурами проверки и мерами транспарентности, которые неотделимы от собственно соглашения по ограничению и сокращению вооружений), а также меры по ограничению и предотвращению опасной военной деятельности. Начальником Генштаба ВС РФ генералом армии Валерием Герасимовым неоднократно отмечалось, что требуется совершенствовать механизмы предотвращения опасной военной деятельности РФ – НАТО.

Немаловажную роль в обеспечении стратегической стабильности (прежде всего кризисной устойчивости) сыграло скоротечное продление Россией и США на пятилетний срок действия Договора СНВ-3 в январе 2021 года, сразу же после прихода к власти администрации Джозефа Байдена. Отметим, что администрация Дональда Трампа фактически вела дело к тому, чтобы сорвать продление этого весьма важного соглашения.

Фактор взаимного гарантированного уничтожения

Нельзя не отметить, что наличие на протяжении десятилетий ситуации ВГУ не блокировало целого ряда направлений гонки вооружений; во взаимоотношениях между СССР и США, РФ и США сохранялась значительная степень подозрительности. Осознание ситуации ВГУ не смогло воспрепятствовать оснащению Соединенными Штатами своих МБР и БРПЛ разделяющимися головными частями. За США с очень небольшим временным разрывом последовал Советский Союз. В современных условиях, по многим оценкам, наблюдается рост числа боезарядов на стратегических средствах доставки КНР. Потенциально вслед за Китаем можно ожидать таких действий и со стороны Индии.

Ряд отечественных и зарубежных исследователей небезосновательно отмечают психологическую дискомфортность состояния ВГУ. Как и то, что страх быть уничтоженным не всегда может срабатывать.

В некоторых американских разработках говорится о том, что в условиях той или иной кризисной ситуации политический престиж может перевесить страх потенциального взаимного уничтожения, и это может привести к наиболее опасным действиям, вплоть до необратимых поступков.

О войне без победителей

Возобновился комплексный двусторонний диалог РФ и США по стратегической стабильности. Следует прилагать максимум усилий, чтобы он принес свои плоды. Позитивным фактом следует считать и возобновление контактов между начальником Генерального штаба ВС РФ Валерием Герасимовым и председателем американского Комитета начальников штабов генералом Марком Милли, важная встреча которых состоялась 22 сентября 2021 года в Хельсинки.

Президент США Трамп в период своего пребывания у власти фактически отказывался принимать подобное заявление. В доктринальном плане при Трампе был понижен порог применения Соединенными Штатами ядерного оружия. Его администрация продемонстрировала больший упор на роль ядерного оружия в военной политике, чем предыдущие администрации (Билла Клинтона, Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы). Обвиняя при этом, разумеется, Россию и Китай в действиях, направленных на усиление роли ядерного фактора.

Ядерное и неядерное сдерживание

Ядерное сдерживание в политике России обеспечивается стратегическими ядерными силами (СЯС) и нестратегическим ядерным оружием (НСЯО). Значение последнего в политике национальной безопасности России нельзя преуменьшать, в том числе в условиях огромной асимметрии в силах общего назначения и военно-экономических и научно-технических потенциалов РФ и НАТО.

Российские СЯС в последние годы претерпели массовое обновление, в том числе со значительным наращиванием их возможностей по преодолению любой перспективной системы ПРО США, с повышением их боевой устойчивости в условиях потенциально самой неблагоприятной обстановки.

Крупные результаты достигнуты в РФ в развитии системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и системы контроля космического пространства (СККП), являющихся также исключительно важными компонентами средств обеспечения стратегического сдерживания и стратегической стабильности. СККП также способствует повышению скрытности действия отечественных СЯС, тому, что они могут быть своевременно выведены из-под удара баллистических и крылатых ракет противника.

Развивается и система противоракетной обороны вокруг города Москвы. Эта система, в частности, решает задачи прикрытия пунктов управления государством и вооруженными силами от одиночных и групповых ударов баллистических ракет противника. А также задачу исключения необходимости немедленных ответных действий отечественных СЯС (тем самым предотвращая непроизвольную эскалацию ядерного конфликта). Она увеличивает для верховного главного командования время для принятия решения на ответные (ответно-встречные) действия СЯС путем поражения первых десятков боевых блоков стратегических баллистических ракет при массированном ударе противника (см.: Системы ракетно-космической обороны. В 4 томах. Том I. Ракетно-космические вооружения. Создание и развитие систем ракетно-космической обороны / Под ред. О.Ю. Аксенова. М., 2020, с. 45–47).

Быстрыми темпами развиваются в России и неядерные средства стратегического сдерживания в виде высокоточного оружия большой дальности в обычном оснащении различных видов базирования. Можно считать, что серьезным вкладом в политику неядерного сдерживания РФ является осуществленное в последние годы усиление группировок российских сил общего назначения на соответствующих направлениях. В том числе на западном направлении, где нам приходится противостоять силам НАТО. В значительной мере это относится к российским Сухопутным войскам, к их роли в доядерной фазе развития военных конфликтов (см.: Салюков О.Л., Шигин А.В. Место и роль Сухопутных войск в стратегическом сдерживании // Военная мысль, № 4, 2021, с. 20–28).

Парадокс сдерживания

Сдерживание обеспечивается демонстрацией угрозы применения в тех или иных вариантах военной силы, в том числе ядерного оружия. Сдерживание, с одной стороны, призвано предотвратить войну, эскалацию конфликтной (кризисной) ситуации, эскалационное доминирование противостоящей стороны, с другой – продемонстрировать реальность того или иного варианта применения военной силы. В этом заключается парадокс сдерживания.

Сдерживание как демонстрация возможностей

Меры по сдерживанию в том числе могут в себя включать и несколько других групп мер:

– демонстрацию силы – например, патрулирование самолетами стратегической авиации, внезапные проверки войск, проведение учений (включая совместные учения РФ – КНР) и др.;

– экспозирование новых военно-технических достижений – испытания новых средств СЯС, новых средств стратегического неядерного сдерживания;

– обнародование политико-военных, военно-доктринальных установок, прежде всего относительно условий применения ядерного оружия.

Как уже отмечалось выше, для обеспечения стратегической стабильности одного только сдерживания недостаточно. Необходимы также договоренности по ограничению и контролю над вооружениями, меры доверия, определенная транспарентность в поведении стран.

Одна из задач сдерживания – предотвращение опасной и обременительной гонки вооружений, военно-технологического соперничества на невыгодных для нас направлениях и в неприемлемых для нас масштабах. Об исключительной важности этой задачи для России неоднократно заявлял президент России Владимир Путин. Отсюда особое значение строго выверенного баланса между симметричными и асимметричными мерами сдерживания с тщательным просчетом их военно-экономических параметров.

Сдерживание – это умелая демонстрация возможности и вероятности применения военной силы в целях ее неприменения другой стороной. Меры сдерживания должны убедить потенциального противника в том, что его интересам соответствует отказ от тех или иных силовых действий.

Эффективность сдерживания во многом определяется взаимодействием в крайне сложной и конфликтной информационной среде. Необходимы заблаговременные расчеты того, как то или иное направленное на сдерживание действие в политико-военной сфере воздействует на государственное руководство и высшее военное командование другой стороны. Надо внимательно изучать и глубоко знать их стереотипы мышления, политико-психологические особенности, понимать возможные иррациональные реакции, что является весьма непростой аналитической задачей.

Андрей Кокошин

Андрей Афанасьевич Кокошин – заместитель научного руководителя НИУ ВШЭ, бывший секретарь Совета безопасности РФ Виктор Иванович Есин – профессор-исследователь НИУ ВШЭ, генерал-полковник в отставке, бывший начальник Главного штаба РВСН – первый заместитель Главкома РВСН Александр Васильевич Шляхтуров – профессор-исследователь НИУ ВШЭ, генерал-полковник в отставке, бывший начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба – заместитель начальника ГШ ВС РФ.

Права на данный материал принадлежат Независимое военное обозрение
Материал размещён правообладателем в открытом доступе

Именно так – задачи с учётом возможности их решения. Нет смысла ставить задачу, если её решение заведомо недостижимо. Например, симметричное противостояние американским военно-морским силам (ВМС) обычным вооружением, да ещё на удалении от границ РФ – эта задача заведомо невыполнима по причине несопоставимых финансовых и технических возможностей, а также особенностей географического расположения США и России.

Тогда какие задачи должен решать ВМФ РФ?

По мнению автора, первая и основная (но не единственная) задача ВМФ РФ – это стратегическое сдерживание.

Задача № 1 – стратегическое сдерживание

Ракетные подводные крейсера стратегического назначения (РПКСН) в настоящее время являются одним из важнейших элементов ядерной триады, уступающим по боевой мощи только ракетным войскам стратегического назначения (РВСН). Высказывается даже мнение о том, что в настоящее время в сторону морского компонента стратегических ядерных сил (СЯС) допущен серьёзный перекос.

Каким образом это можно сделать и что для этого нужно?

Какие ресурсы нам необходимы для решения задачи обеспечения боевой устойчивости РПКСН?

Для борьбы с ПЛА противника могут использоваться собственные подводные лодки (ПЛ), противолодочные надводные корабли (НК) и авиация противолодочной обороны (ПЛО).

Подводные лодки

Возможно, с этой задачей вполне справятся дизель-электрические подводные лодки (ДЭПЛ) или неатомные подводные лодки (НАПЛ)?

Преимуществом ДЭПЛ является меньшая стоимость, однако, её всплытие может демаскировать район патрулирования РПКСН. С другой стороны, само по себе появление ДЭПЛ не означает, что она прикрывает РПКСН, она вполне может решать и другие задачи. Или, к примеру, её специально использовали для того, чтобы отвлечь противника от реального района нахождения РПКСН. НАПЛ в этом отношении менее уязвима, поскольку срок её патрулирования в подводном положении значительно больше.

В то же время от ДЭПЛ и НАПЛ российскому флоту не избавиться. Как минимум они нужны на Чёрном море и на Балтике так же, как и технологии строительства НАПЛ (в том числе на экспорт). Следовательно, строя ДЭПЛ/НАПЛ относительно большой серией, можно обеспечить ими Северный и Тихоокеанский флоты для решения задач прикрытия РПКСН.

Разумеется, перспективные ДЭПЛ и НАПЛ должны быть обеспечены современным торпедным и противоторпедным вооружением, но это в равной степени относится и к ПЛА.

Надводные корабли

Здесь оптимальным решением являются корветы, оптимизированные для противодействия подводным лодкам. Недавно на Военном обозрении была опубликована статья Что строим – корветы или демонстраторы флага о целесообразности создания нового корвета на базе сложного и дорогого проекта 20386 и отказе от устаревшего проекта 20380 из-за его слабой ПВО и отсутствия в нём технологий снижения заметности. По мнению автора, это неверное мнение.

Здесь скорее можно согласиться Александром Тимохиным и Максимом Климовым в том, что основной задачей корвета должна стать противолодочная борьба. И корвет 20380 вполне подходит для решения этой задачи, в том числе для прикрытия развёртывания РПКСН, особенно в сочетании с противолодочным вертолётом. А вот корвет проекта 20386, тем более, после модернизации, станет дороже фрегата проекта 22350, которому он всё равно будет уступать по большинству параметров. Не стоит делать из корвета крейсер.

Авиация ПЛО

Вторым компонентом авиации ПЛО являются противолодочные самолёты, представленные в ВМФ РФ самолётами Ил-38. Как и в случае с вертолётами ПЛО требуется обеспечить ВМФ достаточным количеством самолётов ПЛО, оснащённых современными средствами обнаружения и уничтожения ПЛ. Будут ли это модернизированные самолёты Ил-38 или требуется разработка принципиально новой модели, вопрос открытый. Важно то, что потребность в таких машинах максимально высока.

Береговая авиация

Почему для решения задач уничтожения НК и авиации противника следует привлекать береговую авиацию, а не использовать, например, надводные корабли?

В первую очередь из-за её значительно большей универсальности, по отношению к последним, и возможности оперативного переброса и концентрации силы.

Если надводный корабль не оснащён зенитно-ракетным комплексом (ЗРК) большой дальности, то он не сможет создать сколь-либо серьёзной угрозы для самолётов ПЛО противника, поскольку они просто будут выходить из зоны поражения, используя преимущество в скорости. Кроме того, самолёты ПЛО могут выйти из зоны поражения, опустившись ниже уровня радиогоризонта – при полёте самолёта ПЛО на высоте 50 метров и высоте размещения РЛС корабля до 30 метров дальность прямой радиовидимости составит порядка 50 километров. В мирное время НК никак не помешает самолёту ПЛО (разве что попытается поставить радиопомеху гидроакустическим буям).

При этом истребительная авиация способна без проблем уничтожить любой самолёт ПЛО, как бы он не маневрировал.

Всё вышесказанное отнюдь не означает того, что ВМФ РФ не нужны корабли крупнее корвета, отнюдь. Надводные корабли, обладающие современными системами ПВО, необходимы, и такие корабли у ВМФ РФ есть – это фрегаты проекта 20350. Впрочем, их роль с точки зрения обеспечения устойчивости морского компонента СЯС будет минимальна, и к задачам кораблей проекта 20350 мы ещё вернёмся в следующем материале.

Какие самолёты береговой авиации необходимы ВМФ с точки зрения обеспечения боевой устойчивости РПКСН?

Для поиска самолётов и НК необходимы два типа БПЛА – специализированный разведывательный БПЛА и БПЛА дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО). Причём, БПЛА ДРЛО способен осуществлять и обнаружение НК.

Ранее БПЛА ДРЛО, в числе прочего, рассматривались в статье Обеспечение работы ЗРК по низколетящим целям без привлечения авиации ВВС. Их создание российской авиационной промышленности вполне по силам.

ВВС и ВМФ РФ крайне нуждаются в относительно недорогом современном самолёте ДРЛО, типа американского E-2 Хокай, шведского Saab 340 AEW&C, бразильского Embraer R-99 или разрабатывавшегося в СССР палубного самолёта ДРЛО Як-44

Несмотря на то, что БПЛА ДРЛО способен обнаружить не только самолёты, но и НК, для этой цели целесообразнее использовать специализированные самолёты-разведчики. Этот вопрос подробно рассматривался в статье Найти авианосец: на замену Ту-95РЦ. Рано или поздно проблемы с двигателями будут решены, и на вооружении ВВС и ВМФ РФ появятся БПЛА среднего и тяжёлого класса, способные осуществлять разведку НК на значительном удалении от территории РФ или обеспечить длительное патрулирование заданного района.

Укрыться в толпе

Существует ещё несколько способов, которые может применить ВМФ РФ для повышения выживаемости морского компонента СЯС.

Второй вариант – продолжение строительства проекта 955 в модификации 955К – атомных подводных лодок с крылатыми ракетами (ПЛАРК). Этот вопрос подробно рассматривался в статье Атомные подводные лодки – носители крылатых ракет: реальность и перспективы, и такая возможность рассматривается ВМФ РФ.

Учитывая то, что сигнатуры РПКСН проекта 955А и ПЛАРК проекта 955К будут практически неотличимы, можно организовать парный выход РПКСН и ПЛАРК на патрулирование. В этом случае противнику потребуется в два раза больше ПЛА-охотников для того, чтобы отслеживать все РПКСН. Условно говоря, если для слежения за одним РПКСН требуется 2–3 ПЛА (с учётом их ротации для обеспечения непрерывного дежурства у баз ВМФ РФ), то для отслеживания 10 РПКСН потребуется 20–30 ПЛА, соответственно, если к ним добавится ещё 6–8 ПЛАРК, то потребуется уже 32–54 ПЛА.

Возможность использования ПЛАРК 955К для прикрытия развёртывания РПКСН ранее рассматривалась в статье Эволюция ядерной триады: перспективы развития морского компонента СЯС РФ.

Уменьшение вероятности сопровождения РПКСН ПЛА противника не основная цель создания ПЛАРК 955К, а лишь дополнительная возможность, которую можно и нужно использовать. Об основных целях и задачах ПЛАРК 955К мы подробнее поговорим в следующем материале.

Если сейчас РПКСН проекта 955А являются одними из наиболее современных в своём классе, то со временем неизбежно их устаревание и замена на ПЛ нового поколения. Если говорить о более отдалённой перспективе и роли ВМФ в контексте ядерного сдерживания, то этот вопрос также рассматривался в вышеупомянутой статье Эволюция ядерной триады: перспективы развития морского компонента СЯС РФ.

В частности, предлагается создать единую универсальную ПЛА, которая может выполнять функции МЦАПЛ, ПЛАРК и РПКСН в зависимости от установленного отсека вооружения.

Такое решение преследует несколько целей:

При размещении 4–6 БРПЛ в отсеке вооружений универсальной ПЛА, с 3–6 боевыми блоками на каждой, и строительстве универсальных ПЛА серией из 60 единиц, 20 из которых будут вооружены БРПЛ, общее количество оперативно-развёрнутых ядерных боеголовок на ВМФ РФ составит 240–720 боевых блоков, что вполне достаточно в рамках существующих ограничений.

При этом будет существовать техническая возможность размещения БРПЛ в отсеках других универсальных ПЛА, что теоретически позволяет максимально развернуть порядка 1440–2160 ядерных боеголовок.

В следующей статье поговорим о задачах ВМФ РФ, не связанных с проблематикой ядерного сдерживания.

(с) Министерство обороны Российской Федерации

Сдерживание и стратегическая стабильность

Стратегическая стабильность и сокращение вооружений

Фактор взаимного гарантированного уничтожения

О войне без победителей

Ядерное и неядерное сдерживание

Парадокс сдерживания

Сдерживание как демонстрация возможностей

Меры по сдерживанию в том числе могут в себя включать и несколько других групп мер:

История послевоенных десятилетий учит, что эскалация может быть сознательной (направленной), она может быть и случайной, и непреднамеренной. Перемещение по лестнице эскалации может развиваться различными темпами, происходить быстро или медленно. Эскалационное развитие может быть и очень заметным, и менее заметным. Циклы действия-контрдействия без должного кризисного управления способны становиться все более опасными, подводящими обе стороны конфликта к точке невозврата.

Многим специалистам и ученым вероятность продвижения вверх по лестнице эскалации в условиях существующего высокого уровня напряженности международной обстановки представляется весьма значительной.

Для управления в кризисной ситуации необходимо особое информационно-аналитическое обеспечение. В то же время следует иметь в виду, что информация, поступающая для лиц, принимающих решения, может быть противоречивой.

История учит, что критическое значение может иметь наличие или отсутствие фильтров, отсеивающих дезинформацию. Задача эта крайне важная и сложная, в том числе ввиду жесточайшего лимита времени, отпускаемого на принятие решения по вопросам войны и мира в той или иной кризисной ситуации.

Информационная обстановка может быть исключительно сложной (с учетом разнообразных соцсетей, многочисленных негосударственных акторов информационно-коммуникационных процессов). Она может оказаться на пределе адекватного восприятия лицами, принимающими решения. Постоянное информационное противоборство, обостряющееся в кризисных условиях, в условиях эскалации противостояния полно того, что стали именовать фейковыми новостями.

Кризис может стать суровым, жестоким испытанием для всех субъектов такой ситуации, а также для тех, кто ее субъектом не является.

В ряде исследований обоснованно отмечается, что опыт многих конфликтных и кризисных ситуаций говорит о том, что конфронтация государств полна неопределенности, неверного понимания друг друга и ошибок в расчетах.

Одним из важных условий управления конфликтом является понимание его причин, факторов, определяющих его динамику, объективный и постоянный учет интересов задействованных в конфликте сторон. Важно не стать при выработке решений заложником собственных эмоций и определить наиболее рациональные аспекты из контекста общего информационно-психологического противоборства.

В кризисной обстановке очень важно не терять контакта с противоположной стороной, чтобы она адекватным образом (без эксцессов) реагировала на поведение другой стороны. Для этого следует использовать различные каналы взаимодействия – как по политико-дипломатической линии, так и по военной.

Кризисное управление (управление конфликтом) – это целенаправленная деятельность с очень высокой степенью риска, связанная с переводом взаимодействия конфликтующих сторон в рациональное русло, на более низкий уровень конфронтации, исходя из понимания общего интереса избежать нарастания напряженности, перехода ее в более опасные для обеих сторон фазы с катастрофическими для них потерями.

Управление кризисом означает сознательное ограничение (в том числе самооограничение) противоборства определенными рамками. Сущность такого управления во многом состоит в способности добиться баланса между обеспечением собственных интересов и обеспечением общих интересов путем предотвращения эскалации до стадии взаиморазрушительной войны.

Важно адекватное взаимное восприятие и понимание интересов, намерений и целей сторон в конфликте – соответственно и восприятие порога, который не следует переходить, чтобы не устремиться к ядерной катастрофе.

С появлением ядерного оружия, с осознанием всех последствий его применения и возникновением понимания невозможности победы в войне с применением ядерного оружия военная стратегия во все большей мере стала сводиться к вопросам обеспечения надежного, убедительного сдерживания. Под воздействием ядерного и ряда других военных и технологических факторов установилось новое соотношение между стратегией, оперативным искусством и тактикой (см.: Кокошин А.А., Балуевский Ю.Н., Потапов В.Я. О соотношении компонентов военного искусства в контексте трансформации мирополитической системы и технологических изменений. М., 2015).

Для отработки вопросов предотвращения войны, эффективного сдерживания представляется весьма насущным масштабное и регулярное проведение комплексных политико-военных игр с участием как военных, так и гражданских специалистов.

Меры по контролю над эскалацией и по деэскалации должны быть интегрированы в планы военных действий. Надо исходить из того, что войти в конфликт можно легко, а выход из него – это длительный и сложный, а во многом и болезненный процесс.

Не следует исключать подобного рода событий и в современных условиях.

Требуется максимизация усилий по снижению вероятности возникновения ядерной войны на сравнительно ранних ступенях лестницы эскалации за счет недопущения и ограничения войн меньшего масштаба и просто вооруженных конфликтов, в которые в разных формах могут вовлекаться государства, обладающие ядерным оружием.

В США многие военные специалисты и политики отмечают высокую степень опасности сколько-нибудь крупномасштабной обычной войны между РФ и США, КНР и США в условиях высокого уровня общей финансово-экономической и промышленно-технологической взаимозависимости. Считается, что такая война чревата коллапсом в мировой экономике, в том числе крахом экономики самих Соединенных Штатов.

Многие отечественные и зарубежные эксперты справедливо отмечают, что между ядерными державами недопустимо развязывание любой войны, любое прямое силовое столкновение, так как ни одна из сторон не будет готова признать поражение в войне с применением обычных средств. Весьма опасным следует считать и вооруженное столкновение союзников ядерных держав.

К сожалению, действия США, их союзников и партнеров в отношении России и КНР часто носят весьма дестабилизирующий, провокационный характер, полностью противоречащий интересам международной безопасности. Такое их поведение чревато самыми серьезными последствиями, в том числе для самих Соединенных Штатов и для тех, кто следует в фарватере их политики. Нейтрализация такой деятельности требует от нашей страны постоянной бдительности и поддержания на высоком уровне всех компонентов сил и средств стратегического политико-военного сдерживания.

Большую роль должен играть и переговорный процесс, направленный в конечном счете на укрепление стратегической стабильности на взаимоприемлемых условиях и на равноправной основе в современной все более сложной и многообразной системе мировой политики.

Читайте также: