Чьим взглядам соответствует толкование права как взаимного ограничения свободы под общим законом

Обновлено: 04.07.2024

Принцип нравственного и глобального гуманизма. От него производны остальные принципы, опирающиеся на такие его ценности, как добро, справедливость, человечность.

Принцип равноправия. Это важное условие межличностных отношений, в которых проявляется признание в каждом человеке личности и полноправного члена человеческого союза.

Правовое равенство — универсальный способ выражения юридического равновесия, т.е. сочетания интересов отдельных людей, отдельных социальных групп и слоев населения, разных народов и национальностей.

Равноправие — принцип и фундаментальное право (наряду со свободой) человека, порождающее многие другие права, например право на равенство перед законом и судом, недопустимость всех форм дискриминации, право на культурное, религиозное и языковое разнообразие и т.п.[5]

Принцип солидарности прав человека. Солидарность основывается на взаимном признании прав, на обязанностях и ответственности. Каждый в результате сотрудничества добивается того, чего он не мог бы достичь в одиночку.

Принцип демократии. Его главный смысл для прав человека связан с характеристикой особой социальной среды (общественными отношениями, которые гарантировали бы права человека), способами осуществления субъективных прав, формированием практики политического участия и гражданственностью личности.

Принцип толерантности (терпимости) — особый принцип прав человека, утверждающий уважение к чужому мнению, к различным формам самовыражения и проявления человеческой индивидуальности. Терпимость характеризует отношение к интересам, убеждениям, верованиям, привычкам в поведении, правам других людей на основе снисхождения к ним, а также позволения и примирения.

Принцип справедливости. Справедливость — понятие о должном, гуманистическом представлении о человеке, неотъемлемости его прав, гармоничности межличностных и общественных отношений[6]. Справедливость — это некая середина между излишком и недостатком (Аристотель).

Справедливость присутствует как оценочный фактор в процессах осуществления прав; по форме и существу пользование и реализация прав должны отличаться той правильностью, пропорциональностью, честностью и беспристрастностью, что будет свидетельствовать о наличии справедливости.

Конституционные принципы прав и свобод человека и гражданина

К конституционным принципа прав счеловека можно отнести следующие.

Всеобщность и неотчуждаемость (ч. 2 ст. 17 Конституции РФ). Основные права не октроированы (дарованы) государством, сам факт рождения человека наделяет его правами. Принцип неотчуждаемости имеет два значения:

государство не вправе изъять или ограничить без веских оснований конституционные права и свободы;

человек не может взять на себя обязательство не осуществлять свои права.

Единство прав, свобод и обязанностей, согласно которому любые субъективные права человека и гражданина практически могут быть реализованы только через чьи-то обязанности, и наоборот, обязанности предполагают чье-то право требовать их исполнения.

Равенство всех перед законом — наделение государством, верх без исключения своих граждан в равной мере правами и обязанностями.

В 1948 г. Всеобщая декларация прав человека провозгласила равенство всех людей в их достоинстве и правах и призывала их поступать в отношении друг друга в духе братства (ст. 1), допуская ограничение прав и свобод одних людей должным признанием и уважением прав и свобод других (ст. 29).

Непосредственное действие. Независимо от существования нормативных правовых актов, конкретизирующих основные права человека, государственные органы обязаны их соблюдать.

Из положений статьи 17 Конституции РФ логично вытекает вы- i-вод о том, что неотчуждаемые права и свободы человека и гражданина, общепризнанные мировым сообществом, являются непосредственно действующими, т.е. их осуществление не должно зависеть напрямую от того, признает их государство или нет. Права и свободы человека — явление объективной социальной реальности.

Принцип непосредственного действия прав и свобод человека означает, что эти права реально принадлежат человеку и он может защищать их всеми способами, не запрещенными законами.

Конституция России, закрепив принцип непосредственного действия основных прав и свобод человека и гражданина, по существу, снимает вопрос о любых формах регламентации, которые хоть в какой-либо мере искажают их исходное содержание или ставят преграды к их практическому осуществлению[7].

Гарантированнастъ и защищенность государством — создание органами государственной власти и органами местного самоуправления условий для реализации прав и свобод и действенных механизмов их защиты.

Согласно статье 45 Конституции РФ государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется. Она включает в себя перечень государственных органов, обладающих определенной законом компетенцией по защите прав и свобод граждан1. В защите прав и свобод человека и гражданина в России участвуют все ветви государственной власти — законодательная, исполнительная, судебная, каждая из них самостоятельна в пределах очерченной законом компетенции.

Эти принципы определяют основные направления политики Российского государства в области прав и свобод человека и гражданина и являются основой его правового статуса.

Свобода выражения является важнейшей составляющей демократических прав и свобод. На самом первом заседании Генеральной Ассамблеи ООН в 1946 году, прежде чем были подписаны основные международные соглашения и договоренности по правам человека, была принята резолюция № 59 (1), в которой о [7].

Таким образом, культурное и языковое многообразие, свобода выражения мнений и этика в области информации являются важными составными частями информационного общества [12]. Однако следует упомянуть, что свободный доступ к компьютерным и интернет-технологиям создает не что иное как иллюзию свободы, приобретаемой с помощью новейших медиатехнологий. При этом речь идет именно об определенном виде свободы — свободе самовыражения. Во многих международных документах и исследованиях, наряду с вопросами доступа к информации, все чаще ставятся вопросы о характере и допустимости ограничения потоков данных как в правовом, политическом, так и в этическом аспектах 16.

1) вред, нанесенный определенным лицам, который заключается в формировании у них ложных представлений;

2) вредные последствия актов, когда акт самовыражения убеждает субъектов (или усиливает их убежденность) в целесообразности совершения таких актов.

Следует также отметить, что принцип Милля служит основанием разграничения слова и действия как форм самовыражения, по мнению Т. Скэнлона, по двум причинам. Во-первых, позволяет решить проблему иррациональности, объяснив, почему некоторые наиболее очевидные последствия актов самовыражения не могут учитываться при обосновании правовых ограничений таких актов. И, во-вторых, принцип Милля можно применять к свободе самовыражения в целом, не прибегая к особым правам (например, политическим правам) или значимости самовыражения в той или иной области деятельности (например, художественное самовыражение или обсуждение научных идей) [4, с. 214-215].

Один из адвокатов назвал право на свободу совести настолько важным, что оно не может быть ограничено даже в условиях военного положения. Второй посчитал, что какие-то из приведенных в документе правовых позиций очень важны и сохраняют свою актуальность по сей день, а какие-то решали проблемы, актуальные на момент их принятия, но не сейчас.

Конституционный Суд РФ опубликовал информационно-тематическое собрание своих правовых позиций о праве на свободу вероисповедания (по состоянию на июль 2020 г.).

В Постановлении № 6-П/1999 КС отметил, что положения п. 1 ст. 9, п. 5 ст. 11 и абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях находятся в неразрывном единстве и как таковые образуют сложносоставную норму. Эта норма определяет, для каких религиозных организаций в случае их учреждения, регистрации и, как следствие, при перерегистрации не требуется подтверждение о пятнадцатилетнем сроке и какие правовые последствия наступают при отсутствии такого подтверждения, если оно необходимо.

В Определении № 7-О/2002 Конституционный Суд заметил, что вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободу деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям.

Согласно Определению № 113-О/2002, не существует юридических препятствий для того, чтобы религиозное объединение – в целях совместного исповедания и распространения веры – создавалось и действовало без государственной регистрации, однако при этом оно не будет обладать статусом юридического лица и пользоваться обусловленными им правами и льготами, предусмотренными Законом о свободе совести для религиозных организаций.

В Постановлении № 26-П/2011 КС указал, что арбитражные суды и суды общей юрисдикции, на которые, так же как и на законодателя, распространяются требования ч. 3 ст. 55 Конституции, принимая в отношении религиозной организации решение, затрагивающее ее права как юридического лица, обязаны, не ограничиваясь установлением одного только формального основания назначения соответствующей санкции, учитывать все обстоятельства дела, включая характер допущенных нарушений.

Высшая инстанция отметила, что реализация религиозной организацией предоставляемых ей прав требует ее регистрации в качестве юрлица в установленном законом порядке и при соблюдении предусмотренных им условий, позволяющих выявить действительно религиозный и не наносящий ущерба нравственности и здоровью граждан характер регистрируемой организации. Прекращение же деятельности религиозной организации как юрлица также должно осуществляться лишь при наличии достаточных к тому оснований. При этом общие правила гражданского законодательства, касающиеся деятельности юридических лиц, в том числе их создания и прекращения, должны применяться в отношении религиозных организаций с учетом предопределенных их особым публично-правовым статусом особенностей, которые установлены Законом о свободе совести.

В соответствии с Определением № 115-О-О/2012 как на момент создания, так и при последующей деятельности местной религиозной организации не менее десяти ее членов-учредителей должны постоянно проживать в одной местности либо в одном городском или сельском поселении. По смыслу п. 3 ст. 8 Закона о свободе совести во взаимосвязи с его ст. 6 одной местностью должна признаваться часть территории РФ, проживание в границах которой обеспечивает возможность совместного исповедания и распространения веры посредством совершения религиозных обрядов и церемоний.

В Постановлении № 30-П/2012 КС отметил, что свобода совести и вероисповедания, реализуемая в форме объединения последователей того или иного вероучения для проведения совместных молитв, религиозных обрядов и других мероприятий, неразрывно связана с другими правами и свободами, закрепленными Конституцией, прежде всего с правом на объединение, а также с правом на свободу собраний, которое является одним из основополагающих и неотъемлемых элементов правового статуса личности в России как демократическом и правовом государстве, на котором лежит обязанность обеспечивать защиту, в том числе судебную, прав и свобод человека и гражданина.

Согласно Определению № 1053-О/2013, ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы совести и вероисповедания, свободы слова и права на распространение информации не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными и (или) религиозными предпочтениями. Иное означало бы отступление от конституционного требования необходимости, соразмерности и справедливости ограничений прав и свобод человека и гражданина, которое обращено, как это вытекает из Конституции, не только к законодателю, но и к правоприменителям, в том числе судам.

В Определении № 463-О/2017 КС заметил, что ст. 3.1 Закона о противодействии экстремистской деятельности была введена исходя из того, что Библия, Коран, Танах и Ганджур являются основными источниками вероучения традиционных мировых религий – христианства, ислама, иудаизма и буддизма, а также из конфессионального состава российского общества, установила запрет на признание экстремистскими материалами данных религиозных текстов, их содержания и цитат из них.

Такое правовое регулирование, основывающееся на признании особой роли христианства, ислама, иудаизма и буддизма в российском многоконфессиональном обществе, не означает автоматического, т.е. без учета признаков экстремизма, установленных Конституцией и конкретизирующей ее ст. 1 Закона о противодействии экстремистской деятельности, признания экстремистскими материалами иных текстов, которые воспринимаются гражданами как основа их вероучения или мировоззрения, и, соответственно, не может рассматриваться как дискриминационное по отношению к другим вероучениям и как нарушающее право граждан свободно исповедовать и распространять другие вероучения.

В соответствии с Определением № 2793-О/2017 необходимость указания на выпускаемой религиозной организацией и на распространяемой от ее имени литературе, печатных, аудио- и видеоматериалах ее полного официального наименования служит целям идентификации выпускаемых и распространяемых материалов с конкретной религиозной организацией и конфессией в целом, препятствует введению граждан в заблуждение относительно религиозной направленности предлагаемых им для ознакомления материалов и способствует обеспечению свободы выбора гражданами того или иного вероучения (религиозного учения). Кроме того, наличие на такой литературе маркировки способствует осуществлению более эффективного надзора со стороны органов государственной власти за соответствием деятельности религиозных организаций законодательству РФ, в том числе в сфере противодействия экстремизму.

Согласно Определению КС № 579-О/2018, вводимое законодателем ограничение прав и свобод, в том числе свободы вероисповедания, включая право на осуществление миссионерской деятельности, должно отвечать требованиям справедливости, быть необходимым и соразмерным конституционно значимым целям. Обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, оно вместе с тем не должно посягать на само существо того или иного права и приводить к утрате его основного содержания, что связывает волю законодателя при введении ограничений прав и свобод, особенно учитывая деликатный характер вопросов, которые могут непосредственно затрагивать религиозное достоинство лиц, исповедующих ту или иную религию.

В Определении № 2514-О/2018 КС заметил, что само по себе нарушение руководителем (уполномоченным представителем) действующей религиозной группы законодательного требования о необходимости уведомления уполномоченного органа государственной власти о продолжении деятельности не является деянием, влекущим административную ответственность, предусмотренную ч. 4 ст. 5.26 КоАП.

Суд не принял к рассмотрению жалобу баптистов на нормы Закона о свободе совести и КоАП РФ, однако согласился, что принятые в отношении религиозной организации судебные акты подлежат пересмотру

Конституционный Суд указал, что в соответствии с п. 2 и 3 ст. 8, п. 3 ст. 24.2 Закона о свободе совести под правом иностранных граждан и лиц без гражданства осуществлять миссионерскую деятельность от имени религиозной организации на территории субъекта или территориях субъектов РФ (учитывая территориальную сферу деятельности этой религиозной организации) при наличии документа, указанного в п. 2 данной статьи, следует понимать – применительно к местной религиозной организации – всю территорию соответствующего субъекта Федерации, а не только территорию того поселения (муниципального образования), в котором проживают ее участники.

Иное (ограничительное) толкование данной нормы, по мнению КС, не только не вытекает из буквального смысла оспариваемых норм, а также из духа Закона о свободе совести, но и приводит к нарушению свободы совести не только религиозных миссионеров, но и всех участников религиозного объединения (Определение № 2683-О/2019).

При решении вопроса об основаниях привлечения к административной ответственности (в том числе за нецелевое использование земельного участка) религиозной организации, являющейся собственником земельного участка и находящегося на нем административного здания, предоставившей здание по договору в бессрочное безвозмездное пользование местной религиозной организации, входящей в ее структуру, правоприменителям необходимо исходить из всей совокупности фактических обстоятельств использования религиозной организацией административного здания и требований к использованию конкретного земельного участка, что не предполагает признания надлежащим основанием привлечения к ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 8.8 КоАП, осуществления в указанном здании богослужений, других религиозных обрядов и церемоний.

Привлечение же к ответственности за правонарушение, предусмотренное ч. 1 ст. 8.8 КоАП, собственника земельного участка в связи с проведением в расположенном на нем административном здании богослужений, других религиозных обрядов и церемоний в соответствии с п. 2 ст. 16 Закона о свободе совести, а также с использованием его адреса в качестве адреса местной религиозной организации приводит к ограничению прав религиозных организаций на свободное распоряжение своим имуществом и свободу вероисповедания.

Иное толкование оспариваемых законоположений, заметил КС, влекло бы нарушение провозглашенных в ст. 28 Конституции фундаментальных прав и свобод, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию, а также вело бы – в противоречии с ч. 3 ст. 55 – к неоправданному ограничению права собственности, гарантируемого ст. 35 Конституции.

Адвокаты прокомментировали судебные акты КС

Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Константин Ерофеев посчитал, что обобщение судебной практики по делам о защите свободы совести – актуальный и важный документ. Он заметил, что в последние 2-3 года российские суды ежегодно рассматривают около 500 дел об административных правонарушениях, касающихся только вопросов осуществления миссионерской деятельности.

Константин Ерофеев назвал важным, что использование жилого помещения в религиозных целях не обязательно является нарушением. Нужен баланс между интересами государства, собственника жилого помещения, в том числе свободой совести собственника.

По мнению адвоката АП г. Москвы Сергея Чугунова, приведенные судебные акты можно оценить по-разному: какие-то из них очень важны и сохраняют свою актуальность по сей день, а какие-то решали проблемы, актуальные на момент их принятия, но не сейчас.

Вопрос о соотношении нравственности и права насчитывает тысячелетия, приобретая в различные эпохи то философское, то религиозное, то практически прикладное звучание. Поиск общественного идеала - это постоянный процесс обновления политических ценностей, смена идеалов истинных и ложных.

В условиях обновления общества философский анализ нравственности и права является необходимым. Требуется переосмысление представлений о соотношении нравственности и права, которое отвечало бы объективно назревшим и объективно происходящим процессам возвышения права в жизни общества на основе ценностного единства нравственности и права. Сейчас Россия стоит перед важной задачей - так скорректировать правовую систему, чтобы содержащиеся в ней ценности были востребованы обществом, где нравственность и право взаимно дополняли бы, получали обоснование друг в друге.

Изменения, происходящие в России сегодня, заставляют нас обратиться к опыту предшествующих поколений. Реформирование государства, попытка построить правовое государство требует усвоения всего позитивного потенциала, наработанного человечеством.

Вопрос о соотношении нравственности и права приобрел необычайную мировоззренческую остроту в конце XIX - начале XX вв.

Поиски ответа на данный вопрос были связаны с необходимостью осознания национально-культурной самобытности, места России в развитии мировой цивилизации, путей и перспектив дальнейшего развития страны. И на рубеже веков отечественная философия, общественная мысль, юриспруденция раскрывают проблему соотношения нравственности и права во всей многогранности и многомерности, предлагая разнообразные альтернативы ее решения.

Наиболее влиятельными течениями политико-правовой мысли дореволюционной России, создавшими богатый арсенал разнообразных идей и концепций относительно традиционно значимой для отечественной мысли проблемы соотношения права и нравственности, стали либеральное, консервативное и революционное направления [76] . В идеях соотношения нравственности и права представителей данных направлений проявилось несовпадение взглядов на прошлое и будущее России. Так, консерваторы предпочитали давать правовым институтам нравственную оценку, умаляя роль права в пользу морали. Радикалы исходили из исторической обусловленности государства, права и нравственности и призывали к революционному переустройству общества. Однако в конце XIX века в России заметно возрастало и значение традиции либерализма.

Большой вклад в разработку проблем соотношения нравственности и права внесла именно либеральная политико-правовая мысль дореволюционной России второй половины XIX - начала XX вв. и особенно ярко проявилась в государственно-правовых взглядах К.Д. Кавелина, В.С. Соловьева, Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева, Б.А. Кистяковского, Е.Н. Трубецкого и др.

Представители либерального направления политико-правовой мысли России второй половины XIX - начала XX вв. выступали против распространенного в России негативного отношения к праву, обосновывали проведение широких правовых реформ, которые способствовали бы постепенному формированию правового государства, основанного на торжестве права и нравственных принципах, юридическом закреплении прав личности. Русские либералы стремились к согласованию государственно-правовых и нравственных норм, к созданию некой синтетической модели движения к государственноправовому и нравственному идеалу, государственному и нравственному прогрессу общества.

Осмысливая проблемы соотношения права и нравственности, либеральные мыслители выступали против смешения этих, относительно самостоятельных областей человеческой жизни и научного знания, одновременно подчеркивая их непременную взаимосвязь, взаимодополнение на основе общих ценностных оснований.

Б.Н. Чичерин различает свободу внутреннюю, которая проявляется в нравственном самоопределении и регулируется нравственным законом и совестью человека, и свободу внешнюю, которая реализуется в сфере гражданского общества и в государстве, и определяется правовым законом.

В современной философско-правовой науке свобода личности как статусное состояние независимости индивида включает два аспекта: свободу внешнюю (объективную) и свободу внутреннюю (субъективную). При этом внешняя свобода личности является содержанием права, а внутренняя - условием существования права. Единство внешнего (объективного) и внутреннего (субъективного) аспектов свободы личности обусловливает совпадение правоохраняемых интересов с объективными интересами каждой конкретной личности.

Индивиды, реализуя свою свободу, взаимодействуют друг с другом, и действия и интересы одних могут приходить в противоречие с поступками и потребностями других, а также затрагивать интересы общества в целом. Перед демократическим государством стоит задача согласовывать эти действия и интересы индивидов, достигать компромисса в случае их несовпадения. Поэтому законодатель определяет границы реализации индивидом своих субъективных прав в целях недопущения нарушения им прав и свобод других, вторжения в их законные интересы.

Б.Н. Чичерин подчеркивает, что поскольку каждая личность обладает свободой и стремится расширить ее границы, то необходимо, чтобы свобода одного не мешала свободе остальных, чтобы сильней- ший не превратил других в орудия для осуществления враждебных им целей, чтобы каждая личность могла свободно развиваться, и были установлены твердые правила для разрешения неизбежных при совместном существовании споров.

Именно поэтому право, как взаимное ограничение свободы под общим законом, составляет неотъемлемую принадлежность всех человеческих обществ.

Человек по своей природе имеет личные, эгоистические стремления. Он нередко действует в ущерб другим. Общежитие невозможно там, где этим стремлениям предоставлен полный простор. А так как на добровольное самоограничение и самоусмирение рассчитывать не приходится, то остается прибегнуть к принуждению - власти. Исполнение норм права обеспечивается различными принудительными мерами либо со стороны государства, либо - в соответствии с законом - со стороны потерпевшего.

Отсюда следует, что чем больше прав у человека, тем больше степень его ответственности (рост свободы предполагает пропорциональный ему рост ответственности). Наибольшей свободой (правами) обладают государственные лидеры, военачальники и иные субъекты, стоящие на вершине власти. Так, президент страны гораздо свободнее рядового гражданина, но он несет и большую ответственность, поскольку отвечает не только за себя, но и за страну, за жизни миллионов людей, их благополучие и т.д. Поэтому важно, чтобы к власти приходили ответственные люди, понимающие и осознающие степень своей ответственности перед обществом.

Все значение человеческой личности и ее прав Б.Н. Чичерин видит в том, что человек есть существо разумно свободное, которое носит в себе сознание нравственного закона и, в силу своей свободной воли, способно действовать по представлению долга. Абсолютное значение закона дает абсолютное значение личности. По словам Б.Н. Чичерина, если отнять у человека это сознание, человек станет в один ряд с животными, которые повинуются влечениям и не имеют прав.

При отсутствии свободы, таким образом, не может быть вины, и если нет свободы выбора, не может применяться наказание. Точно так же и нравственный закон обращается к человеку в виде требования, а требование может быть предъявлено только свободному существу, которое может и уклониться от выполнения закона (вследствие несовершенства человека).

Итак, свобода составляет необходимое условие нравственности, так же как нравственность есть условие свободы.

Б.Н. Чичерин отмечает, что нравственный закон - это предписание делать добро, действовать на пользу ближних. Этот закон, освящаемый религией, истекает из разумной природы человека, а разум в человеке есть именно сознание общих начал. Нельзя не согласиться с мыслителем в том, что как разумное существо, человек должен действовать по общему закону и для общих целей, потому что общее сознание составляет связь между людьми; общие цели достигаются совокупными силами людей, а разумно-духовная природа человека развивается только в общении с другими. Несомненно: жизнь духа состоит в общении разумных существ, поэтому деятельность на пользу других составляет обязанность человека, как разумного существа. Эта обязанность нравственная.

Но разумное существо есть и существо свободное. Б.Н. Чичерин подчеркивает, что нравственный закон не есть закон физической необходимости; он обязателен для человека, как для свободного существа, которое исполняет закон не по внешнему принуждению, а по собственному внутреннему самоопределению. Нравственным называется только то действие, которое исполняется свободно, а не то, которое вынуждено.

Б.Н. Чичерин приходит к выводу, что нравственный закон обязывает, но не принуждает; государственный же закон обязывает и принуждает. Ученик Б.Н. Чичерина И.В. Михайловский, излагая свои представления о внешней и внутренней свободе, отмечал, что внутренняя свобода человека не может быть предметом принуждения, она руководствуется только совестью и составляет нравственную сферу человека. Но внешняя свобода обязательно должна быть ограничена правом.

Тем не менее, Б.Н. Чичерин считает, что общая цель, которую преследует государство, не есть чистое выражение нравственного закона: нравственный закон представляет отвлеченное начало, содержание которого определяется жизнью. В государстве к отвлеченному нравственному требованию присоединяется начало пользы: разнообразное, изменчивое, распространяющееся и на удовлетворение физических потребностей, вытекающее из области личных целей, которые, соединяясь, образуют цели общественные. Поэтому Б.Н. Чичерин приходит к выводу, что общественные цели, с одной стороны, получают нравственный характер (так как личное начало подчиняется общему, а в этом и состоит требование нравственного закона), но с другой стороны, сюда вносится элемент изменчивый и случайный, который может породить уклонения от чистых требований нравственного закона.

Однако Б.Н. Чичерин считает, что это подчинение имеет пределы: когда государство распоряжается в собственно ему принадлежащей области общественных отношений, то повиновение должно быть полное, и ссылки на совесть быть не может. Но когда оно, выходя из пределов, поставленных ему собственной его природой и существом юридического закона, хочет насиловать совесть человека в той области, в которой она не может сложить с себя ответственность за совершенное дело, тогда безусловная обязанность повиновения прекращается.

Нравственный закон требует, чтобы совесть не отказывалась от своих прав и от своей ответственности. Б.Н. Чичерин приходит к выводу, что нравственность, безусловно, служит восполнением права, в плане определения мотивов деятельности человека при совершении выбора между добром и злом. И там, где юридический закон оказывается недостаточным, нравственность может требовать совершения действий по внутреннему побуждению, например, при исполнении обязательств, не имеющих юридической силы.

4 правовых, историко-правовых, философско-социологических и нравственно-психологических исследований.

Актуальность теоретических исследований в области правового ограничения свободы обусловлена и рядом обстоятельств практического свойства. 1

5 сознании опять-таки часто увязывается с негативным отношением к роли и значимости современного государства в построении действительно правового, подлинно демократического, общества.

В зарубежной философско-правовой и теоретической литературе XX столетия и начала XXI в. различные аспекты проблемы соотношения права и свободы рассматривались в работах Э. Аннерса, Ж.-Л. Бержеля, И.Берлина, Г. Дж. Бермана, Х.-П. Гассера, Э. Давида, Р. Дворкина, Дж. Дьюи, Д. Ллойда, Дж. Ролза, Дж. Уолдрона, Ф.Хайека, Т.К. Хартли, Х.Л.А. Харта, Л.М. Фридме-на, А. Шайо, К. Ясперса и другоих исследователей.

В отечественной политико-правовой мысли значительный вклад в развитие темы взаимоограничения права и свободы внесли Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, Б.А. Кистяковский, Н.М. Коркунов, И.А. Покровский B.C. Соловьев, П.А. Сорокин, Е.Н. Трубецкой, Б.Н. Чичерин, Г.Ф. Шершеневич и многие другие представители русской философии, философии права, теории, истории и социологии права второй половины XIX — начала XX вв.

Различные аспекты соотношения права и свободы, прежде всего, в контексте возможности и необходимости ограничения свободы правом, представлены в работах современных отечественных исследователей в области философии, теории и социологии права, представителей различных отраслей права. Это, прежде всего, труды С.С. Алексеева, М.В. Баглая, М.И. Байтина, В.М. Баранова, Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, Л.И. Глухаревой, В.И. Гоймана, С.А. Горшковой, С.Н. Егорова, А.Ф. Закомлистова, Д.А. Керимова, В.М. Корельского, В.И. Крусса, Э.В. Кузнецова, О.Э. Лейста, В.И. Леушина, Е.А. Лукашевой, Г.Е. Лукъянцева, В.П. Малахова, И.П. Малиновой, А.В. Малько, Н.И. Матузо-ва, А.А. Матюхина, Н.С. Малеина, М.Н. Марченко, М.И. Мизулина, А.С. Мордовца, Л.В. Морозовой, B.C. Нерсесянца, В.Д. Перевалова, А.А. Подмарева, А.В. Полякова, И.М. Приходько, В.К. Самигуллина, Т.В. Синюковой, В.М. Сырых, О.А. Пучкова, М.С. Саликова, Н.Н. Тарасова, Т.А. Хабриевой, А.Ф. Чер-данцева, А.С. Шабурова, В.М. Шафирова, Б.С. Эбзеева и др.

Значительным шагом в развитии теоретических и прикладных аспектов правового ограничения свободы в российской юридической науке стали два события. Первое связано с циклом работ саратовского ученого профессора А.В. Малько, посвященных исследованию проблем стимулов и ограничений

Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве (Теоретико-информационный аспект). Автореф. дисс. . доктора юрид. наук. Саратов, 1995; Он же. Стимулы и ограничения в праве. М., 2003.

2 Государство и право. 1998. № 7,8,10.

8 отношения права и свободы, и является настоящее диссертационное исследование.

Практическое значение диссертационной работы состоит в предпринятом систематизированном анализе целей, содержания, видов, способов и характера ограничения прав и свобод человека и гражданина, зафиксированных в действующем российском законодательстве, документах и актах международного права. Результаты такого анализа могут иметь значение для юридической практики, прежде всего, законотворческой деятельности, юридического образования. В работе, в частности, предлагаются некоторые практически значимые рекомендации по совершенствованию действующего законодательства и правового образования, особенно юридического образования в области прав человека.

Цели и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является комплексный историко-правовой, философский, теоретический, с привлечением познавательного инструментария ряда отраслевых юридических наук, прежде всего, конституционного и международного права, анализ круга вопросов, отражающих возможность, необходимость и особенности ограничения свободы правовыми средствами и способами, закрепленных в действующем российском федеральном законодательстве, актах и документах международного права.

Достижение поставленной цели обусловливается решением ряда исследовательских задач. К основным из них отнесены следующие:

раскрытие содержания и определение понятия правового ограничения свободы;

анализ основных элементов правового ограничения свободы — оснований, целей, принципов, пределов;

характеристика ведущих способов и результатов правового ограничения свободы;

классификация видов правовых ограничений свобод;

характеристика внутригосударственных (российских) и международных мер обеспечения законности правовых ограничений.

Объектом диссертационного исследования является соотношение права и свободы как социальных ценностей и соответствующих им теоретических понятий.

Предметом исследования выступают преимущественно теоретико-правовые аспекты ограничения свободы правовыми средствами и способами.

Методологической основой диссертационного исследования является материалистическая диалектика, по-прежнему выступающая ведущим методом научного познания, позволяющим наиболее полно, глубоко и всесторонне раскрывать ведущие закономерности генезиса и развития социальных, в том числе и политико-правовых, явлений. Наряду с этим, основополагающим методом научного познания, в работе широко используются традиционные для теоретико-правовых исследований общенаучные, частно-научные и специальные методы — исторический подход, формально-юридический методы, метод сравнительного правоведения, метод толкования (интерпретации) права и другие.

Теоретическую основу диссертационной работы составили труды мыслителей, философов, юристов, политических и государственных деятелей прошлого и современности, работы современных отечественных и зарубежных представителей философии и теории права, отраслевых и специальных правовых наук, выразивших свою позицию относительно теоретически и практически значимых аспектов ограничения свободы правовыми средствами и способами. В приведенный выше перечень таких исследователей следует, несомненно, включить Н.Н. Вопленко, Н.С. Бондаря, Ю.И. Гревцова, Д.И. Дедова, В.М. Капицына, В.Н. Карташова, СВ. Моисеева, Н.Н. Семенюты, И.Н. Сеняки-на, В.А. Толстика, B.C. Устинова, А.Н. Цуканова, B.C. Шевцова, С.А. Широбо-кова, Н.А. Шайкенова и др., чьи работы внесли значительный вклад в разработку различных аспектов соотношения права и свободы.

Эмпирическая база диссертационного исследования. Проведенное исследование основано на изучении обширного нормативного правового материала, включающего, в частности, Конституцию Российской Федерации, федеральные законы, указы Президента РФ, иные нормативно-правовые акты, акты субъектов Российской Федерации, акты органов местного самоуправления, а также анализ материалов судебной практики, главным образом, деятельности Конституционного Суда РФ и Верховного суда РФ. Важное место в работе за-

Научная новизна диссертационного исследования выражена в положениях, выносимых на защиту:

Раскрытие особенностей правового ограничения свободы является наиболее эффективным при нормативистском подходе к правопониманию. В этом

случае становится возможным выделение и изучение обязываний и запретов как наиболее действенных правовых инструментов, непосредственно используемых субъектами нормотворчества и, прежде всего, законодателем при установлении правовых ограничений.

12 прежде всего, при установлении режимов чрезвычайного или военного положения.

6. Обосновывается положение, что принцип законности является основным в системе принципов установления и определения пределов правовых ограничений и одновременно интегрирующим в себе все другие принципы. Это обусловливает первоочередное обращение к характеристике системы мер по обеспечению законности правовых ограничений, реализуемых государственными, негосударственными и международными органами, организациями и отдельными лицами.

Структура диссертации обусловлена целью и логикой предпринятого исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие собой десять параграфов, заключение и список использованных источников.

Проведенные в 50-х - 70-х годах прошлого столетия широкие дискуссии, начавшееся в период перестройки и продолжающееся в отечественной правовой науке по сей день еще более интенсивное обсуждение проблем правопони-мания, стимулированное развитием с начала 90-х годов теории прав человека,2 достаточно ярко подтверждают устойчиво сложившийся и ставший общим местом в современных исследованиях в области правовой теории теоретико-правовой плюрализм (А.В. Поляков).

В контексте предмета настоящего исследования не ставится цель развернутой характеристики существующих подходов и концепций правопонимания. Кроме того, в задачу автора диссертации и не входит определение и подробное обоснование собственной позиции относительно трактовки понятия права. Тем не менее, актуализируется потребность в определении такого операционального понятия права, которое в максимальной степени соответствовало бы поставленным в работе целям, т.е. отражало бы связь права со свободой, причем, на данном этапе рассуждений пока не важно, идет ли речь о праве как ограничителе свободы или, напротив, как гаранте свободы.

Правовое ограничение свободы: понятие, черты

Последующее изложение обусловливает целесообразность обращения внимания на три важных обстоятельства, обусловливающих методологическую и содержательную стороны предпринимаемого анализа.

б) ограничение свободы как содержание осужденного, достигшего к мо менту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста, в специаль ном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора (ст. 53 Уголовного кодекса РФ);

Законность правового ограничения свободы: сущность и механизм обеспечения

Вместе с тем, на наш взгляд, понятие механизма представляется более удачным, поскольку оно органично соединяет в себе статические и динамические, объективные и субъективные, институциональные, нормативные, организационно-управленческие, функциональные, кадровые, психологические, материально-технические и иные элементы деятельности разнообразных органов, организаций, должностных лиц по обеспечению законности в различных сферах правового регулирования общественных отношений, в том числе при защите прав и свобод человека-Под таким углом зрения механизм обеспечения законности при установлении и осуществлении правовых ограничений, во-первых, следует рассматривать в качестве важнейшей составной части в целом механизма защиты прав и свобод человека и гражданина (и, тем самым, по своей структуре принципиально не отличающимся от механизма обеспечения законности в целом), и, во-вторых, как одну из подсистем механизма правового регулирования (МПР) общественных отношений.

Структура рассматриваемого механизма обеспечения законности достаточно сложна как с точки зрения его архитектоники, так и функционирования. В плане решаемых в настоящей работе исследовательских задач нет необходимости в характеристике всего комплекса его структурных компонентов, достаточно будет ограничиться теми, которые выступают в качестве основных в механизме обеспечения законности. К ним мы относим нормативный, институциональный и инструментальный компоненты.

Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права Казанский (Приволжский) федеральный университет 420008, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Кремлевская, 18 E -mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Кант стал основоположником ценностного подхода к праву. Понятие права трактуется мыслителем исключительно как сочетание принуждения со свободой лица: право – это совокупность условий, при которых произвол одного лица совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы. Таким образом, право у Канта сводится к системе законов, т.е. к праву объективному. При этом естественное право именуется мыслителем правом частным, а право позитивное – публичным правом.

Ключевые слова: Кант; категорический императив; правовое государство; проект вечного мира

И. Кант

Иммануил Кант (1724–1804) – профессор Кенигсбергского университета, основатель немецкой классической философии, правовой мыслитель эпохи Просвещения, основоположник теории правового государства, автор проекта установления вечного мира между государствами, основатель критической философии. Удивительным является то обстоятельство, что подданный одного из самых абсолютистских государств (Пруссии) стал одним из виднейших представителей классического либерализма. Причем как верно подмечено в литературе [3, с. 583], либерализма, не описанного в книгах, как у Дж. Локка, а выстраданного самим автором.

Среди основных работ Канта необходимо назвать следующие:

О категорическом императиве.

Кант предложил несколько формулировок категорического императива (морального закона) [5, с. 204]:

– поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом;

– поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству.

Право как социальный регулятор противостоит более универсальным правилам – моральным – и является разновидностью всеобщих этических норм.

По сути дела, перед нами определение права как системы внешних законов, т. е. право объективное, писанное. Кант понимает всю недостаточность такого определения права, поэтому он вводит понятие всеобщего принципа, или всеобщего правового закона, который можно назвать категорическим правовым императивом [3, с. 569].

В практико-идеологическом плане кантовское определение права созвучно идеологии раннего либерализма, исходившей из того, что свободные и независимые друг от друга индивиды способны сами, по взаимному согласию, урегулировать отношения, возникающие между ними, и нуждаются лишь в том, чтобы эти отношения получили надежную защиту.

Выработка данного положения позволила Канту преодолеть противоречие, столь свойственное естественно-правовой теории, представлявшей государство одновременно и как реальный договор, заключенный между государством и каждым индивидом в частности, и как модель будущей организации политической власти.

О правовом государстве.

Проект вечного мира.

Стремление человечества запретить войны восходит к глубокой древности. Идея вечного мира занимала умы мыслителей не только античности и средневековья, но и пользовалась огромной популярностью среди ученых и государственных деятелей в период буржуазных революций.

И. Кант выделил шесть предварительных (прелиминарных) условий и четыре основных (дефинитивных) условия, необходимых для установления вечного мира. Среди прелиминарных были названы следующие условия:

1) при заключении мирного договора не должны сохраняться тайные основания для разжигания войны, а именно, нельзя включать в текст договора те положения, которые могут возобновить военные действия между сторонами;

2) нельзя дарить, наследовать, передавать в качестве приданого и т.д. территорию или часть территории государства;

3) постоянные армии должны быть распущены;

4) запрещаются государственные займы, взятые для финансирования военных действий;

5) недопустимо вмешательство одного государства во внутреннюю политику другого государства;

6) военные действия не должны вестись такими средствами, которые бы подрывали доверие сторон в будущем, Например, засылка тайных убийц, отравителей, нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене в государстве неприятеля.

Среди основных условий заключения мирного договора Кант называет четыре условия:

1) при республиканском устройстве сложнее начать войну, поэтому участниками договора должны стать республики;

2) в результате заключения договора государства объединяются в союз (федерацию свободных государств), в котором каждое государство сохраняет свой суверенитет;

3) между государствами устанавливается сотрудничество и взаимное гостеприимство;

4) (тайное условие) правители должны совещаться с философами в принятии государственных решений.

Стоит отметить, что перечисленные условия, сформулированные мыслителем, не теряют своей значимости и по сей день.

Влияние учения И. Канта на последующую политико-правовую мысль:

Учение Канта о праве и государстве представляет собой высшую ступень в развитии западноевропейской политико-правовой мысли XVIII в. В нем были подняты такие кардинальные вопросы, как методологические основания общей теории права, разграничение права и морали, философия права, международное публичное право и др.

И. Кант оказал значительное влияние на политико-правовую мысль России (П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, М.М. Сперанский, Л.Н. Толстой), а также Запада (Дель Веккио, Г. Радбруха, Р. Штаммлера и др.).

Библиографический список

История политических и правовых учений / под ред. О.Э. Лейста и В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2009. 584 с.

История государственно-правовых учений: хрестоматия / авт.-сост. С.В. Липень; под общ. ред. В.В. Лазарева. М.: Спарк, 2006. 1071 с.

Козлихин И.Ю. Избранные труды. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2012. 585 с.

Козлихин И.Ю.,Поляков А.В., Тимошина Е.В. История политических и правовых учений. СПб.: Изд. Дом С.-Петерб. гос. ун-та, Изд-во юрид. фак. СПбГУ, 2007. 856 с.

Мухаев Р.Т. История политических и правовых учений. М.: Приор-издат, 2004. 608 с.

Таранов П.С. Философия сорока пяти поколений. М.: АСТ, 1998. 656 с.

Теория государства и права: хрестоматия; в 2 т. / авт.-сост. В.В. Лазарев, С.В. Липень. М.: Юристъ, 2001. Т. 2. 604 с .

Читайте также: