Берут ли кавказцев в армию

Обновлено: 25.06.2024

Проблема сейчас в том, чтобы защитить русских солдатиков от дедовщины, от кавказцев. Сами себя они защитить не в состоянии, поскольку поражены шкурничеством и потому не могут пожертвовать чем-либо своим "ради други своя". Офицеры или попы тоже здесь мало что способны сделать. По ТВ много говорят о воспитании сотен тысяч сержантов, которые будут поддерживать дисциплину в казарме и быть "воспитателями" солдат. Но это утопия. Чем мотивировать? Как сплачивать-направлять сержантов на поддержание порядка в воинской части? Если сержантами будут в основном русские, то они тоже будут несплоченными, действующими вразнобой. Надежд же на "излечение" русских от шкурничества в обозримом будущем я не питаю.

Слыхал, что в Забайкалье защищать русских солдатиков от дагестанцев стали чеченцы. Почин интересный. Между кавказцами свои отношения, и чеченское землячество, например, не подчинится дагестанскому, даже более многочисленному. И если дагестанское или другое землячество станет в казарме творить беспредел над русскими военнослужащими, то чеченцы могут их остановить. Аналогично в римской армии держали дисциплину обычно "сержанты"-германцы, которые не допускали, чтобы наемники-гунны или кельты верховодили в легионах.

Подробнее о безнадежном положении русских военнослужащих в частях и казармах, где имеется хотя бы более трех кавказцев, - в статье "Дедовщина и землячества":

"Россия - государство многонациональное, и менталитет у разных народов разный. Представители большинства народов России, попав в армию, воспринимают дедовщину, как должное. Но не все. Представители кавказских народов склонны образовывать так называемые землячества по национальному признаку. Самый яркий пример тому - выходцы из Дагестана. Сплоченные и агрессивные дагестанские землячества, которые обычно подчиняют себе представителей всех других национальностей, давно являются серьезной проблемой российской армии.

Если русские солдаты во время прохождения службы честно глушат друг друга по всем правилам армейской дедовщины, то кавказцы ведут себя иначе. Дагестанцы, например, практически всегда держатся своим сплоченным национальным кругом, в котором "один за всех и все за одного", независимо от срока службы.

Практика показывает, что даже 5-10% дагестанцев бывают способны подчинить себе весь личный состав части! Если этих ребят в роте всего один или два человека, то они просто несут службу "так же, как все", но когда их становится больше трех, уже начинаются проблемы.

Позорище конечно, но такова реальность. Традиционно скотское отношение к людям своей национальности, свойственное восточным славянам - русским и украинцам (белорусам - в меньшей степени), обрекает их на униженное положение по отношению к сплоченным кавказцам. Описаны даже случаи, когда 50 дагестанцев подчинили себе всю воинскую часть - около 1000 человек (!).

Иногда конечно бывает и по-другому. Пример тому такая скандальная история:

Дагестанские призывники устроили побоище в воинской части на Алтае?

Второй вариант той же истории - только взгляд со стороны русских ребят той части:

Обращение русских солдат Алейской мотострелковой дивизии

Проблему межнациональных отношений в армии обостряет то, что невозможно избить одного или двух дагестанцев. За одного сразу встанут все, независимо от того, прав он или нет, сколько времени служит и т.д. А если избить всех, то это уже национализм, и русские снова оказываются в дураках.

Практика так же показывает, что грамотные и авторитетные офицеры в части бывают способны решать проблемы землячеств:

Старая статья о дедовщине и чеченском землячестве в советское время:

Фактически, при наличии кавказского землячества, казарма разделяется на два лагеря: русские, которые системно издеваются друг над другом по правилам дедовщины (таковы традиции), и кавказцы, у которых в рамках землячества никто никого не унижает. Хотя и у кавказцев конечно возможны разногласия и ссоры между парнями, но это всё очень далеко от русской дедовщины.

Сходство между Первым Римом и Третьим бросается в глаза, особенно на стадии крушения. Известный специалист в области прикладного анализа макросистем на уровне наций и социальных групп Сергей Борисович Морозов пишет в главе "Римская цивилизация" одной из своих книг "Тайна вечной жизни":

"Вторжениям варваров в Риме соответствует экспансия кавказских и тюркских народов на территорию, где ранее проживали русские. Этот процесс еще не завершен, Третий Рим не взят. Но по аналогии можно сказать, чем все это кончится: южные народы захватят центр, потом устроят между собой резню, а потом очень быстро вымрут, лишившись и городского универсального ландшафта, и своего национального. Сопротивляться им по-крупному бесполезно, а вымрут они быстрее, чем это было после взятия Рима. Любой Вавилон, будь то Москва или Рим - это всегда ловушка. Действия варваров всегда и везде бестолковы. Но действия империй обычно алогичны и еще более бестолковы.

Богатое и вырождающееся население империй сначала не желает работать, а потом и не может этого делать. Оно ввозит иностранных рабочих. Империя всегда отрицательно относится к ввозу, в Империи заявляется, что иностранные рабочие Империю погубят. Да, так будет, но иностранные рабочие – только часть общего, стандартного сценария, дело вовсе не в них. Это же население не желает и служить в армии – и армии тоже комплектуются из варваров.

А еще вырождающиеся империи обожают строить стены для защиты от варваров. Так что когда где-то в мире строится стена – значит дела там совсем плохи. И что удивительно – строители стен прекрасно знают, что стены их не спасут, что остатками стен прежних империй перегорожена половина мира – но все равно строят. Сценарии совпадают даже в мелочах.

Истории Рима и России совпадают даже в деталях. В обеих случаях одна нация стала стержнем великой империи. В обеих случаях широко распространилось межнациональное смешивание. Эффект гетерозиса первоначально привел к росту, а потом – к деградации. На биологическом потенциале, полученном от гетерозиса, были созданы обе империи. Следующая стадия гетерозиса – падение качества, что привело к доминированию в империях некоренных наций, и второму витку гетерозиса на более низком уровне. Гетерозисный потенциал оказался исчерпанным, национальный – тоже.

Как результат – Москва уподоблена позднему Риму: население – вырождено, численность некоренных народов временно увеличивается, страна принадлежит неизвестно кому, национальной культуры не существует, только имперская, наемный труд презирается и не оплачивается, массы требуют хлеба и зрелищ, при этом голосуют как древние римляне - за тех, кто лучше проведет избирательную кампанию. Следующей стадией будет резкое сокращение численности, варварство и натуральное хозяйство.

Всередине августа Рамзан Кадыров сообщил о назначении нового военного комиссара Чеченской Республики. Первое поручение, которое получил военком, – разобраться, почему молодых чеченцев не принимают на службу в Российскую армию, и возобновить полноценный призыв из республики. Власти Чечни утверждают, что в республике тысячи молодых людей призывного возраста, которые готовы стать военнослужащими, но по непонятным причинам армия их игнорирует. Действительно, несмотря на отмену режима контртеррористической операции, чеченцев призывают в армию только в исключительных случаях. Последний масштабный призыв в Чечне был проведен более двадцати лет назад, в 1991 году.

Инициатором резкого сокращения призыва из Северо-Кавказского региона называют предыдущего министра обороны Анатолия Сердюкова. По оценкам экспертов, он пошел на этот решительный шаг, поскольку считал, что только это позволит переломить тяжелую криминогенную ситуацию в войсках. Напомним, что в первом полугодии 2012 года, по официальным данным Министерства обороны, количество уголовных преступлений в армии впервые превысило количество воинских. Обстановка продолжала накаляться, количество правонарушений неуклонно росло, причем каждое четвертое преступление было связано с насилием, нередко это насилие происходило на национальной почве.

Наиболее нашумевшие случаи шокируют и напоминают то ли сводки с фронтов, то ли отчеты тюремных надзирателей. Так, в конце декабря 2006 года стало известно, что около 150 солдат одной из частей, призванные из регионов Северного Кавказа, в основном из Дагестана, на острове Кунашир (Курильские острова) захватили оружие, избили офицеров и забаррикадировались в казарме. В ноябре 2009 года в Калининградской области трое солдат – уроженцев Дагестана и два призывника из Уральского федерального округа заставили сослуживцев выложить собственными телами на земле слово KAVKAZ.

В октябре 2012 года военный следственный отдел СК РФ по Екатеринбургскому гарнизону возбудил уголовное дело в отношении двух военнослужащих, уроженцев Дагестана, подозреваемых в разжигании ненависти на национальной почве. В августе 2011 года суд Саратовского гарнизона признал виновными в издевательствах над сослуживцами срочников из Северной Осетии, Дагестана и Кабардино-Балкарии. В Интернете в огромных количествах стали появляться видеоролики, где выходцы из северокавказских республик измываются над своими сослуживцами и хвастаются своим доминантным положением в подразделениях.

В это время военные начали публично признавать наличие многочисленных проблем с призывниками с Северного Кавказа. Офицеры говорили, что среди солдат-кавказцев идет открытое неповиновение приказам командиров, они пытаются навязать сослуживцам национальные обычаи, входящие в противоречие с уставами. Некоторые солдаты вели себя демонстративно вызывающе: отращивали бороды, заявляя, что истинный мусульманин должен иметь густую растительность на лице, игнорировали медицинские обследования, грубили и подрывали авторитет командиров, отказывались от выполнения определенных задач и работ. После перехода на год службы по призыву проблема дедовщины практически исчезла, но бедой армии становилось землячество, когда представители Северного Кавказа третировали ребят другой национальности. Все это усугублялось заявлениями о росте ваххабитских настроений среди призывников. Некоторые военные комиссары даже заявляли, что на свой страх и риск не будут призывать кавказцев. Подобные меры, по их мнению, должны снизить этническую напряженность в армии, создаваемую призывниками из северокавказских республик.

Кстати, на одном из общественных советов Минобороны Сергей Шойгу объяснял, почему военное ведомство не призывает ребят с Северного Кавказа, утверждая, что с призывниками из Дагестана много проблем, поскольку они отказываются подчиняться. Тогда я ему привела контраргумент: мол, с ребятами-тувинцами тоже есть проблемы (тогда даже не задумалась, что генерал сам родом из Тувы) – они не знают русского языка, к дисциплине не привыкли, тем не менее их призывают. После этого повисла минутная пауза.

Нужно заметить, что не только в Чечне, но и в руководстве других кавказских республик в последнее время активно лоббируют интересы своих призывников. В конце 2012 года правительство Дагестана попыталось договориться с Минобороны о том, что призыв из республики будет резко увеличен. Чтобы пробить дополнительную квоту, местные военные комиссары обещали, что будут посылать в армию только лучших, большинство из которых будет с высшим образованием. Чиновники заявляли о намерении внедрить в работу военных комиссий систему поручительства, при которой за каждого солдата руководители диаспор будут нести персональную ответственность. По некоторым данным, взамен руководители республики просили увеличить призыв на военную службу хотя бы до 5 тысяч человек.

Понять руководителей республики можно, ведь после фактического прекращения призыва в Дагестане у местной молодежи начались проблемы с трудоустройством в силовые ведомства, куда не берут без военного стажа. В ближайшем будущем, в связи с принятием ряда законов, у неимеющих возможности служить горцев возникнут проблемы и с устройством на государственную службу. К тому же в прежние годы именно после армии деревенские парни возвращались домой, имея багаж в виде востребованной специальности, которую они бесплатно получали во время службы в армии. Многие кавказцы после службы оставались жить в тех населенных пунктах, где проходили службу, ведь в большинстве регионов России уровень жизни выше, чем в депрессивном Дагестане. В результате сегодня призывники из Северо-Кавказского региона за возможность служить в армии готовы давать астрономические по местным меркам взятки – до 150 тысяч рублей.

Однако большинство российских генералов и чиновников, по всей видимости, настроены максимально сократить призыв горцев на воинскую службу. Самыми большими лоббистами этого являются командиры частей, которые делают все возможное для того, чтобы о массовом призыве с Северного Кавказа было забыто навсегда. И очевидно, к ним стали прислушиваться, в прессу неоднократно попадали негласные циркуляры, которые рекомендовали военкомам максимально ограничивать призыв на военную службу выходцев с Северного Кавказа. На поверку эти решения выглядят противозаконными, ведь Конституция России не разделяет граждан по национальности, в ней четко указано, что долг каждого гражданина – защищать свое Отечество.

Это понимают в военном ведомстве, не случайно из Минобороны неоднократно доносились официальные заявления о том, что призыв в северокавказских республиках должен быть таким же, как и везде в России, поскольку Дагестан, Чечня, Ингушетия – такие же субъекты РФ и никаких ограничений по призыву здесь не может быть. В общем, формально никто не отказывается брать на службу кавказцев, но в Минобороны тихо саботируют призыв оттуда, придумывая законные основания не увеличивать численность новобранцев из проблемных регионов.

Так, заявляется, что уменьшение количества призывников происходит в том числе из-за планов заменить всех солдат срочной службы контрактниками. Поэтому квоты для северокавказских республик не увеличиваются, при этом требования к призывникам из проблемных регионов предъявляются все более жесткие. Например, руководствуясь новым положением о военно-врачебной экспертизе, когда перед призывом молодые люди должны проходить медицинское обследование в значительно большем объеме, чем раньше, можно забраковать практически любого, даже кавказца – потенциального долгожителя. Кроме того, сейчас при призыве в армию стали учитывать образовательный ценз, а это ахиллесова пята многих ребят из отдаленных аулов и даже крупных городов региона, где фундаментальным знаниям всегда предпочитали физическую силу.

Эту статью могут комментировать только участники сообщества.
Вы можете вступить в сообщество одним кликом по кнопке справа.

(мобилизационные мероприятия и национальная политика на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны)

Мероприятия по мобилизации советских граждан в Красную Армию в годы войны отражены в литературе эпизодически, а их особенности в национальных окраинах Советского Союза не изучены вовсе.

Но очевидно также, что ее итогам в Москве была дана и соответствующая политическая оценка, особенно если учесть, что кампания была санкционирована лично Сталиным. Упомянутый эпизод показывает, что мобилизационные мероприятия требуют тщательного изучения, выявления их корреляции с текущими установками сталинской национальной политики. Этой важной взаимозависимости и посвящено данное исследование.

Рамки статьи ограничены анализом мобилизационных мероприятий в отношении коренных народов Северного Кавказа, хотя проблема взаимосвязи мобилизаций граждан с государственной национальной политикой во время войны не исчерпывается только этим регионом. Различные модификации этой взаимосвязи можно усмотреть в большинстве национальных неславянских республик. Работа в этом направлении ведется автором, но существенно замедляется труднодоступностью архивных источников, большой массив которых не рассекречен по сей день (прежде всего это важнейшие для разработки темы документы Центрального архива Министерства обороны — ЦАМО). В этом отношении Северокавказский регион наилучшим образом обеспечен источниками, объем и информативная ценность которых позволяет делать достоверные выводы.

Работа состоит из двух частей. В первой показана динамика развития социально-политической ситуации в северокавказских автономиях в годы войны. Во второй рассматривается курс правительства на ограничение призыва в армию коренного населения северо-кавказских республик в контексте ужесточения здесь государственной национальной политики.

Война и проблема лояльности северокавказских горцев режиму

Вступившее в войну советское общество содержало в себе немало противоречий и подавленных конфликтов, порожденных практикой бескомпромиссной социально-классовой борьбы, трагическими издержками форсированных экономических преобразований. В годы войны они выливались в открытое сопротивление советским властям со стороны отдельных лиц, в явления коллаборационизма, саботажа и дезертирства. Одной из таких конфликтных сфер был национальный вопрос. Северокавказский регион оказался в числе наиболее взрывоопасных. Экономические и социально-политические эксперименты 1920–1930-х годов нарушили традиционный патриархально-родовой быт горцев и вызвали брожение в их среде.

В условиях войны лояльность горцев режиму приобретала особую важность, поскольку решался вопрос о допуске их к оружию и профессиональной военной подготовке.

Как правило, все эти проблемы выходили наружу и подвергались обсуждению лишь после того, как тот или иной местный лидер снимался Москвой со своего поста и подвергался остракизму своих недавних коллег, спешивших отвести от себя удар. До этого, благодаря круговой поруке и местничеству, республиканским властям подолгу удавалось замалчивать неблагоприятную ситуацию в своих регионах. Так, в Дагестане проверка, проведенная в сентябре 1942 года сотрудниками НКВД и лично Л. П. Берией, выявила крупнейшие недостатки и злоупотребления в административном управлении горными районами республики. В результате многолетних засух и недородов их население находилось на грани голода. Оно активно выражало свое недовольство, игнорируя колхозы, уклоняясь от призыва в армию, дезертируя, уходя в банды. Однако местные партийные и советские власти самоустранились от проблем, опасались брать на себя инициативу в столь сложном деле и ожидали указаний сверху. На основе предложений Берии, командующего войсками Закавказского фронта И. В. Тюленева и первого секретаря ЦК КП(б) Азербайджана М.-Д. А. Багирова 16 сентября было издано специальное постановление ГКО по Дагестану № 2309 за подписью Сталина.

2. Рост уголовного и политического бандитизма в северокавказских республиках

На фоне растущего недовольства горского населения действиями властей в ряде горных районов росло бандитко-повстанческое движение. Своего пика оно достигло в 1942 году, с началом сражения за Кавказ, когда бандитствующие элементы получили возможность получать помощь от фашистских диверсантов. Гитлеровцы полагали, что в большинстве своем коренное население Северного Кавказа питает ненависть к русским и к ассоциировавшемуся с русскими большевистскому режиму. Нацистские идеологи были уверены в том, что им удастся привлечь горцев на свою сторону и возлагали большие надежды на их поддержку в сражении за Кавказ.

Существовала вполне определенная тенденция к организационному оформлению банддвижения и провозглашению политических целей лидерами крупных бандгрупп в Кабардино-Балкарии, Карачае, Чечено-Ингушетии. Уголовный бандитизм перерождался в антисоветское профашистское повстанческое движение. Бандгруппы имели штабы, базы, средства связи. Одна из группировок, разгромленная на территории Чечни, насчитывала около 600 человек.

С ростом бандитизма были тесно связаны рост уклонений от службы в армии и дезертирство. По словам председателя Дагестанского Верховного Совета Тахтарова, выступившего в сентябре 1942 года на XIV пленуме Дагестанского обкома ВКП(б), еще за три-четыре месяца до того эти явления не имели широкого распространения в республике. Становясь массовым, самое тяжкое воинское преступление, дезертирство, в любом случае подрывающее боеспособность вооруженных сил, в контексте антисоветского националистического движения приобретало окраску государственного преступления.

Военный призыв как инструмент национальной политики

1. Ограничения призыва горцев в армию в период обороны Кавказа

В перечень народов, не подлежавших призыву, в 1942 году не было включено коренное население Карачаевской, Черкесской, Адыгейской и Северо-Осетинской автономий. Территории первых трех были полностью оккупированы немецкими войсками еще в первую половину августа, в самом начале битвы за Кавказ, призыв там был попросту невозможен. Что официальных документах, содержащих перечень народов, не подлежавших призыву, нет. В то же время обращает на себя внимание то, что наряды на людские ресурсы для Северной Осетии не превышали нескольких сот человек.

Все же приток горцев в армию некоторое время продолжался. На 20 ноября 1942 года в составе Северной группы войск Закавказского фронта, полоса действий которой пролегала по территории Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии и Дагестана, числилось 1483 представителя народностей Дагестана, 1094 осетина, 357 кабардинцев и балкарцев, 90 чеченцев и ингушей. При этом основная масса осетин (719 человек, или 65,7% от всех призванных) и кабардинцев и балкарцев (308 человек, или 86,3%) находились в составе 9-й армии, действовавшей на территории их республик, а подавляющее большинство дагестанцев (1339 человек, или 90,3%) — в составе 44-й армии, прикрывавшей дагестанское направление. Это наводит на мысль, что решения о призывах горцев принимались явочным порядком на низовом уровне — например, постановлением военного совета армии — при попустительстве вышестоящих инстанций.

Армии самостоятельно пытались покрыть огромный дефицит в людях, когда списочная численность многих соединений не превышала половины штатной, а численность всей 37-й армии, истощенной в ноябрьских боях, составляла лишь 5,5 тыс. человек (половина штатного состава одной стрелковой дивизии). Есть свидетельства, что указания об использовании горцев в строевых частях давало Управление формирований Закавказского фронта. Даже нехватка калмыков-кавалеристов для пополнения 110-й калмыцкой кавалерийской дивизии частично была восполнена горцами. Так или иначе военные власти использовали лишь малую толику реальных мобилизационных возможностей северокавказских республик. Ибо на тот момент призванные от коренного населения составляли в войсках Северной группы войск всего лишь 1,4%.

Отмена призыва среди горцев Северного Кавказа парадоксальным образом уживалась с другим явлением, также связанным с началом битвы за Кавказ. Речь идет о сознательной эскалации милитаристских и националистических настроений горцев в прессе и устной пропаганде. Начало было положено обнародованием обращения старейшин Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии к народам Северного Кавказа по поводу зверств оккупантов в кабардинском селении Кызбурун-I, а затем митингами народов Северного Кавказа 13 августа и горской молодежи 26 августа. Материалы этих мероприятий широко распространялись в периодической печати, отдельных изданиях и устно. Образ горской воинственности включал в себя набор как положительных общечеловеческих качеств (смелость, решительность, верность), так и специфических, обачно приписываемых горцу (гордость, неподкупность, свободолюбие).

2. Мобилизационная политика и репрессии против народов Северного Кавказа

Именно принципиальным отказом от использования в войсках горцев объясняются чрезвычайно незначительные показатели наличия годных для службы в армии людских ресурсов в северо-кавказских республиках. Так, на 15 июля 1943 года в Кабардино-Балкарии состояли на учете как годные к строевой службе 222 военнообязанных в возрасте до 47 лет и ни одного призывника, в Северной Осетии соответственно 408 военнообязанных и 39 призывников, в Чечено-Ингушетии — 281 и 35 человек. Директивой Главного Управления формирований и комплектования Красной Армии (сокращенно Главупраформ или ГУФ) № М/1/1493 от 9 октября 1943 года запрет на призыв был распространен на военнообязанных и призывников карачаевской, черкесской и адыгской национальностей. Число лиц, не призывавшихся по национальному признаку, к ноябрю 1943 года достигло 95 тыс. человек . Эта цифра сопоставима с численностью усиленной общевойсковой армии.

В одной из телеграмм разъяснялось, что лицам из числа дезертиров, добровольно подавших заявления о возвращении в армию, также должно быть отказано в призыве.

Отмена призыва вызывала порой неожиданные последствия; впрочем, и их власть обращала в свою пользу. 4 августа 1943 года ставропольский крайвоенком сообщал начальнику штаба Северо-Кавказского военного округа, что известие об отмене призыва в Карачаевской автономной области вызвало массовый отток карачаевцев с фронта. Под предлогом командировок или отпусков они возвращались в родные селения, нигде не регистрируясь. Однако органы НКВД закрывали глаза на это явление, так как для них главным было не вызвать в населении брожения и не сорвать легализацию карачаевцев, возвращавшихся с гор в аулы.

3. Добровольчество как суррогат обязательного призыва

Альтернативой обязательному призыву в тех регионах, где он был отменен, стало добровольчество. Оно должно было автоматически предохранять Красную Армию от проникновения в нее антисоветски настроенных и неустойчивых элементов.

В начале войны добровольчество на Северном Кавказе, как и во всей стране, сосуществовало с обязательным призывом и являлось, таким образом, дополнительным источником комплектования действующей армии. Этим движением охватывался, как правило, непризывной контингент граждан: мужчины старших и допризывных возрастов, комиссованные по болезням и т. д. Кроме того, государство перекладывало вопросы имущественного обеспечения добровольческих формирований на регионы и на самих граждан, чем достигалась значительная экономия средств, необходимых регулярной армии.

С приостановкой призыва титульных национальностей северо-кавказских республик добровольчество приобрело особый политиA ческий оттенок. Потребности комплектования войск и восполнения потерь вступили в конфликт с курсом проводимой национальной политики. Возможность стать добровольцем теперь стала привилегией политически благонадежных граждан.

Наиболее отчетливо этот тезис подтверждает пример добровольческой кампании в Чечено-Ингушетии и Дагестане в феврале-марте 1943 года. Она была проведена спустя много месяцев после приостановки призыва представителей коренных народов этих республик.

Ход и итоги кампании хорошо задокументированы. Директивой заместителя народного комиссара обороны генерал-полковника Е. А. Щаденко № ГУФ/28ш от 26 января 1943 года была объявлена мобилизация добровольцев 57 из числа чеченцев, ингушей и представителей народностей Дагестана. Проводилась она при активном участии советских, партийных и комсомольских организаций республик. Была организована мощная пропагандистская кампания, в которой участвовали все наличные силы местных партийных идеологов и работников военкоматов. Местные власти отдавали себе отчет в политической важности мероприятия: требовалось на деле доказать лояльность горцев советской власти . Однако добровольческая кампания сразу же стала давать сбои из-за нежелания большинства военнообязанных на нее откликнуться.

Определяющей чертой добровольчества на Северном Кавказе можно считать также и то, что оно с самого начала было не самопроизвольным движением снизу, а кампанией, инициируемой и управляемой сверху. Большую активность при этом проявляли партийные лидеры автономных республик: таким образом они пытались решить задачу, ставшую особенно актуальной в связи с ростом политического бандитизма в горах — продемонстрировать полное согласие своих народов с курсом Москвы. В частности, добровольческие инициативы от лица трудящихся в разное время выдвигали обкомы Адыгеи, Чечено-Ингушетии, Дагестана, Кабардино-Балкарии.

После кампании февраля-марта 1943 года в северокавказских республиках добровольческое движение заявляло о себе только в виде частной инициативы отдельных людей, но не в масштабах республиканских мероприятий. В отношении чеченцев и ингушей и вовсе было признано целесообразным прекратить вербовку добровольцев, а контингенты, оставшиеся после республиканской кампании, распустить по домам.

В заключение в виде постановки вопроса можно привести некоторые демографические наблюдения. Если сравнить данные о потерях, понесенных военнослужащими различных национальностей за годы войны, обобщенные недавно известным военным статистиком М. В. Филимошиным, с данными о количестве мужского населения по переписи 1939 года, то выяснится, что доля в безвозвратных потерях северокавказских народов была гораздо ниже их удельного веса в населении СССР: у осетин — в 1,7 раз, у кабардинцев и балкарцев — в 3,3 раза, у дагестанцев — в 3,9 раза, у чеченцев и ингушей — более чем в 11 раз. Напротив, потери среди русских составили 66,4% всех военных потерь, тогда как их удельный вес в населении страны в 1939 году был 58,4% Иначе говоря, их доля в общих потерях СССР в 1,13 раза превосходила их же долю в общей численности населения, что в абсолютных цифрах дает внушительную разницу. Таким образом, изменчивая военно-мобилизационная политика государства, помимо прочего, имела следствием серьезную демографическую перегрузку одних народов за счет других.

Алексей Юрьевич Безугольный,

аспирант кафедры истории России

Ставропольского государственного университета

Читайте также: