В судебном процессе между подсудимым и адвокатом обнаружилось противоречие

Обновлено: 04.05.2024

В судебном процессе между подсудимым и адвокатом обнаружилось противоречие: подсудимый просил признать его невиновным и оправдать, защитник же – определить его подзащитному санкцию без лишения свободы. Как вы думаете, кто из них совершил ошибку?

Ответы на вопрос:

Решение задач по уголовному праву, как правило, услуга платная и над ее решение нужно просто подумать самостоятельно

Похожие вопросы

В судебном процессе между подсудимым и адвокатом обнаружилось противоречие: подсудимый просил признать его невиновным и оправдать, защитник же — определить его подзащитному санкцию без лишения свободы.

Как вы думаете, кто из них совершил ошибку?

Прокурор просит 11 лет лишения свободы а защитник требует оправдать и воместиь ущерб проведеннйы под стражей и затраты адвоката. Что примет суд.

перед судебным заседанием адвокат переговорил со своим подзащитным, и они решили просить суд об упрощенном порядке рассмотрения дела, так как подсудимый полностью признал свою вину. После вынесения приговора, будучи недовольным этим приговором, подсудимый написал кассационную жалобу, в которой указал, что его уговорил признать вину его адвокат, а он ни в чем не виноват и просит областной суд дело по его обвинению прекратить. Он пригласил для своей защиты другого адвоката. Адвокат, защищавший подсудимого в суде 1 инстанции, узнав об обжаловании приговора своим подзащитным, написал возражения на эту кассационную жалобу, указав в ней, что подсудимый сам признал свою вину, и он его этому не учил, и фактически подсудимый в этой части клевещет на него, подрывая его профессиональный авторитет.

Скажите, имеет ли право адвокат поступать таким образом? А как же понятие адвокатской этики?

Водителю Попову было предъявлено обвинение в даче взятки директору автохозяйства Иванову за то, чтобы его перевели работать на новую автомашину. На предварительном следствии Попов свою вину в совершении преступления принал, а Иванов получение от него взятки отрицал.

В судебном заседании Попов изменил данные им ранее показания и категорически отрицал факт дачи взятки. Иванов остался на своей прежней позиции.

Адвокат водителя в защитительной речи заявил, что поскольку в ходе судебного заседания факт дачи Поповым взятки директору автохозяйства неопровержимо доказан, то он вынужден признать виновность подзащитного в совершении преступления. Однако, приведя ряд смягчающих вину обстоятельств, защитник просил определить Попову меру наказания, не связанную с лишением свободы.

Как оценить позицию защитника?

Имеет ли защитник право на объективную оценку содеянного подзащитным в соответствии со своим правосознанием?

Будет ли законным, а следовательно, и объяснимым ходатайство адвоката оправдать подсудимого при несомненной его виновности?

" прошёл суд первой инстанции, после чего подсудимый написал заявление об отказе от защитника и сдал его в суд. На следующий день подсудимый передумал, и хочет и именно с этим же защитником продолжать суд во второй инстанции и чтоб этот защитник мог подать жалобу и знакомиться с делом. Как лучше правильно сделать, что бы восстановить этого защитника, и чтобы этот защитник не знал что подзащитный подавал такое заявление?

Водителю Чижову было предъявлено обвинение в даче взятки директору автохозяйства Яношу за то, чтобы его перевели работать на новую автомашину. На предварительном следствии Чижов свою вину в совершении преступления признал, а Янош получение от него взятки отрицал.

В судебном заседании Чижов изменил данные им ранее показания и категорически отрицал факт дачи взятки. Янош остался на своей прежней позиции.

Адвокат водителя в защитительной речи заявил, что поскольку в ходе судебного заседания факт дачи Чижовым взятки директору автохозяйства неопровержимо доказан, то он вынужден признать виновность подзащитного в совершении преступления. Однако, приведя ряд смягчающих вину обстоятельств, защитник просил определить Чижову меру наказания, не связанную с лишением свободы.

Оцените позицию защитника?

Помогите разобраться с данной ситуацией!

Как оценить позицию защитника?

Много раз затрагивая в своих статьях проблему лжи в процессе, мы указывали, что поскольку противоречивой поведение и введение в заблуждение в гражданском праве запрещено, то и в арбитражном процессе такое поведение должно признаваться недопустимым 1 .

Мы не можем забыть одного случая, когда в ходе корпоративной войны 2 , мы защищаясь сразу же на нескольких фронтах 3 , порой узнавая о возбужденных делах случайно ( о кад арбитре мы только мечтали), к нам поступила информация о том, что в Арбитражном суде Московской области было подано заявление о принятии предварительных обеспечительных мер.

Мы сразу же написали возражение, и получив копии исковых материалов, увидели странную сделку об отчуждении крупного пакета акций за символические деньги компании, не имеющей активов и созданной по утерянному паспорту. Суд увидев всю картину, липовых исполнительных листов, отмененных обеспечительных мер, услышал наши аргументы и в принятии предварительных обеспечительных мер было отказано.

В последующем мы подали иск о признании сделки недействительной, приложив копию договора. При разбирательстве в арбитражном суде наш оппонент оспаривал наше право на иск, утверждая, что это наша обязанность истца представить оригинал договора, что в отсутствии оригинала иск не может быть удовлетворён.

При этом, на копии договора были все реквизиты нашего процессуального противника, так как он был стороной договора, а не мы. Нам в иске было отказано по мотиву недоказанности существования спорной сделки. Хотя в тот момент нас решение устраивало, осталось сильнейшее несогласие с тем, что сторона может безнаказанно скрывать документы от суда 4 .

И вот прошло несколько лет и мы видим, аналогичную ситуацию в одном банкротном деле.

В обоснование недействительности сделки заявители указали п.1 ст.61.2 Федерального закона от 26 октября 2002г. №127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", ст.10 и ст.174 Гражданского кодекса Российской Федерации. Ответчик в отзыве просил отказать в удовлетворении заявлений в виду необоснованности, считает, что светокопия документа, заверенная заинтересованным лицом, не может быть признана надлежащим доказательством, если подлинник документа в суд не представлялся и сведения о его обозрении в деле отсутствуют.

В последующем конкурсный управляющий от имени должника обратился с иском о взыскании с общества 193 000 000 руб. долга по договору купли-продажи, а также 7 159 506,85 руб. процентов за пользование чужими денежными средствами (дело № А65-9466/2019).

В качестве возражения на указанное требование общество сослалось на наличие соглашения о расторжении договора купли-продажи акций от 03.04.2017, представив его оригинал.

Учитывая наличие данного соглашения, решением Арбитражного суда Республики Татарстан от 24.06.2019 в удовлетворении исковых требований отказано. Обжалованиек успеху не привело - суд апелляционной инстанции, оставляя названное решение без изменения (постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 03.09.2019), отклонил ссылки апелляционной жалобы на то, что названное решение противоречит определению от 05.07.2018 по делу № А65-6755/2017, поскольку данным определением конкурсному управляющему отказано в признании спорного соглашения недействительным, соответственно суд отметил, что данное соглашение не утратило свою юридическую силу.

Тогда, конкурсный управляющий подал заявление о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам.

Безусловно, нам было крайне интересно, как суд среагирует на тот факт, что его обманули.

Арбитражный суд РТ решил сделать вид, что его не обманули и указав, что поскольку банк и конкурсный управляющий знали о существовании соглашения о расторжении договора купли-продажи от 03.04.2017, счел, что выводы по делу № А65-9466/2019 не свидетельствуют о наличии вновь открывшихся обстоятельств и отказал в удовлетворении заявления о пересмотре определения от 05.07.2018.

Конкурсный управляющий безуспешно оспаривал во второй и третьих инстанциях данное определение Арбитражного суда РТ, но был услышан лишь в Верховном Суде РФ.

Судья Верховного Суда РФ обратил внимание на то, что заявители ссылаются на противоречивое поведение общества, которое при рассмотрении обособленного спора об оспаривании соглашения по существу скрыло факт его существования (несмотря на то, что суд определением от 22.03.2018 истребовал оригинал данного соглашения у ответчика), сославшись на отсутствие соглашение как на основание для отказа в удовлетворении заявления. Вместе с тем, в заявлении о пересмотре конкурсный управляющий отмечал, что в рамках дела № А65-9466/2019 общество в судебное заседание от 29.04.2019 представило оригинал данного соглашения.

Увидев, что в своих жалобах заявители обращают внимание на недобросовестный характер поведения ответчика, судья передал для рассмотрения по существу кассационную жалобу конкурсного управляющего, слушание дела было назначено на 4 марта 2021 Определение о передаче от 26.01.2020 по делу №А65-6755/2017 (306-ЭС20-16785 (1, 2)…

При рассмотрении дела в Верховном Суде РФ защита ответчика не изменилась. Она была верхом формализма, обнажив неожиданную сторону состязательности, как инструмента для оправдания сокрытия оригинала договора. Ответчик полагал, что в его действиях никакого противоречия нет – в одном деле он защищался и занимал пассивную позицию, а в другом занимал активную позицию и доказывал отсутствие обязательств в связи с расторжением договора, представив оригинал в суд. По его мнению, данная ситуация ст. 311 АПК РФ не предусмотрена в качестве основания для пересмотра. Что ответчик никогда не заявлял суду, что у него нет оригинала договора.

Надо отметить, что действительно ответчик не заявлял суду об отсутствии оригинала, однако, когда в ответ на определение суда согласно которого оригинал должен был представлен суду, поступает отзыв с требованием отказать в удовлетворении иска в связи с непредставлением истцом оригинала договора, суд не мог его не оценить иначе как заверение об отсутствии такого договора.

Ответчик же, возражая против пересмотра указывал, что Конкурсный управляющий должен был узнать о соглашении в рамках дела N А65-30570/2017 по заявлению общества об обязании осуществить перевод ценных бумаг; в свою очередь, конкурсный управляющий мог узнать о соглашении, если бы в ответ на направленное в его адрес письмо от 26.12.2017 N 26-12 явился для осуществления возврата ценных бумаг. То есть, о договоре было известно и суду заявлены лишь новые доказательства.

В Определении Верховного Суда РФ от 11 марта 2021 г. N 306-ЭС20-16785(1,2) было отмечено, что, ссылка ответчика на указанные факты несостоятельна, так как ни банк, ни конкурсный управляющий не опровергали своей осведомленности о существовании соглашения на момент рассмотрения первого дела по существу. Очевидно, что сам предмет иска по настоящему обособленному спору о признании соглашения недействительным указывает на то, что банк и управляющий полагали соглашение существующим юридическим фактом, требуя аннулировать его юридическую силу посредством оспаривания.

На наш взгляд, это очень точно подмечено, поскольку суд первой инстанции отказав в иске в связи с непредоставлением оригинала договора, совершил ошибку, поскольку он мог отказать лишь если бы ответчик заявил об отсутствии договора – бремя доказывания было на ответчике. При оспаривании сделок должника, когда у должника или сторон этих сделок может быть желание скрыть документы, обстоятельства и действительные цели сделок. Соответственно, кредиторы, оспаривающие сделки, объективно ограниченны в возможностях по доказыванию обстоятельств сделок, в которых они не участвовали. Верховный Суд РФ ранее разъяснял, что при рассмотрении споров данной категории для выравнивания процессуальных возможностей сторон и достижения задач судопроизводства, установленных в ст. 2 АПК РФ, арбитражным судам надлежит оказывать содействие в реализации процессуальных прав кредиторов (в том числе предусмотренных п. 4 ст. 66 АПК РФ), создавать условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законов и иных нормативных правовых актов при рассмотрении дела ( Определение ВС РФ от 12.03.2018 № 305-ЭС17-17342 по делу № А41-86889/2015.)

В этом случае, нежелание представить доказательства должно квалифицироваться исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого аргументированно, со ссылкой на конкретные документы, указывает процессуальный оппонент 5 . Участвующее в деле лицо, не совершившее процессуальное действие, несет риск наступления последствий такого своего поведения.

Ответчик, которому его сошло с рук лукавство в первой инстанции, счел, что это не ошибка суда, а законный итог состязательного процесса, и в последующем стал это использовать при процедуре пересмотра.

Верховный Суд РФ подметил, что, приняв возражения ответчика, суды сосредоточили свое внимание на ошибочном предмете (знали истцы о существовании соглашения или нет). В действительности же перед судами встал вопрос о том, может ли недобросовестное поведение одной из сторон спора, заключающееся в сокрытии ключевых для дела доказательств (что впоследствии подтверждено в рамках иного спора), являться основанием для пересмотра судебного акта и квалифицироваться в качестве вновь открывшегося обстоятельства (выделено нами авт.).

Разрешая данный вопрос, Судебная коллегия отметила, что «институт пересмотра судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам является чрезвычайным средством возобновления производства по делу и необходим для того, чтобы прекратить существование объективно ошибочных судебных актов в ситуации, когда об обстоятельствах, позволяющих сделать вывод о допущенной ошибке, стало известно после вынесения этих судебных актов.

Судебная коллегия Верховного Суда РФ сделала крайне важный вывод, который, на наш взгляд, соотносится с практикой ЕСПЧ 6 : «принцип правовой определенности не может защищать сторону, действовавшую недобросовестно и умышленно создавшую видимость отсутствия ключевых доказательств, которые имели решающее значение для дела и могли позволить полноценно провести судебное разбирательство.

При рассмотрении спора по существу определением от 22.03.2018 суд истребовал оригинал соглашения у ответчика, однако ответчик скрыл от суда это соглашение, впоследствии представив его во второе дело о взыскании долга. Таким образом, в отношении вопроса о существовании соглашения ответчик вел себя противоречиво и непоследовательно, преследуя исключительно собственную выгоду в каждом конкретном деле, что свидетельствует о его недобросовестности 7 .

По мнению Судебной коллегии, в подобной ситуации представление ответчиком во второе дело оригинала соглашения о расторжении открывало для его процессуальных оппонентов возможность ревизии результатов первого дела, при этом ответчик не имел права возражать против процедуры пересмотра, ссылаясь на принцип правовой определенности, поскольку сам действовал недобросовестно, утаив от суда ключевые доказательства.

Таким образом, в данном деле Верховный Суд РФ сделал вывод, что недобросовестное поведение одной из сторон спора, заключающееся в сокрытии ключевых для дела доказательств (что впоследствии подтверждено в рамках иного спора) является основанием для пересмотра судебного акта и может квалифицироваться в качестве вновь открывшегося обстоятельства.

То есть, Верховный Суд РФ согласился с тем, что ложь является юридическим фактом, выявление которой может послужить основанием для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам. Соответственно, представление доказательств о лжи стороны в процессе, не должно квалифицироваться как представление новых доказательств, поскольку вновь открывшимся обстоятельством будет установление процессуального злоупотребления правами – лжи, искажения, сокрытия фактических обстоятельств.

1 Султанов А. Р. Жажда правосудия или жажда справедливости // Евразийский юридический журнал. 2009. № 11; Султанов А. Р. Как повысить уважение к суду, или пересмотр возможен // Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства. Вып. IV. Казань, 2019; Султанов А. Р. Ложь и правовая определенность // Вестник Гуманитарного университета. 2019. № 4 (27); Султанов А. Р. О возобновлении производства при выявлении новых доказательств, скрытых от суда другой стороной // Вестник гражданского процесса. 2019. № 4; Султанов А. Р. О лжи, добросовестности в материальном праве и гражданском процессе // Развитие юридической науки в новых условиях: единство теории и практики-2019. Ростов н/Д.; Таганрог, 2019; Султанов А. Р. О неконституционности толкования ст. 311 АПК РФ, не допускающего пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам при выявлении новых доказательств, скрытых от суда другой стороной // Вестник Гуманитарного университета. 2019. № 2 (25); Султанов А. Р. Пересмотр решений суда по вновь открывшимся обстоятельствам и res judicata // Журнал российского права. 2008. № 11; Султанов А. Р. Последствия лжи в процессе и материальном праве // Вестник гражданского процесса. 2019. № 5; Султанов А.Р. Умышленное искажение обстоятельств дела стороной в цивилистическом процессе: юридические последствия и способы пресечения// Журнал российского права.2020. №12.

Основной гарантией постановления законного и справедливого судебного приговора по уголовному делу является принцип обеспечения подозреваемому или обвиняемому права на квалифицированную юридическую помощь, которая регламентирована ст. 48 Конституции Российской Федерации. В статье на основе анализа судебной практики рассматриваются правовые ситуации, связанные с несовпадением позиции адвоката (защитника) и интересов обвиняемого (подсудимого) в уголовном процессе.

Ключевые слова: адвокат, защитник, право на защиту, обвиняемый, осужденный, подзащитный, конфликт интересов.

У гражданина возникает право на защиту своих прав и пользование помощью защитника с момента, когда управомоченные на то органы власти ограничивают его права и свободы, или в его отношении были приняты меры принуждения.

1) действовать вопреки законным интересам лица, обратившегося к нему за юридической помощью, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или под воздействием давления извне;

2) занимать по делу позицию и действовать вопреки своего подзащитного, за исключением случаев, когда защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного;

3) делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если тот ее отрицает и т. д.

А. Д. Бойков, Н. И. Капинус, Е. Г. Тарло говорят о нравственных принципах в деятельности защитника, о допустимых пределах разногласия позиции с подзащитным, в какой степени защитник вправе признавать вину своего подзащитного, если подзащитный (подозреваемых, обвиняемый) отрицает ее вопреки всем предоставленным доказательствам [5]. По мнению ученых, защитник не может заняться оспариванием позиции подзащитного и доказательством его вины — данная деятельность возложена на обвинение.

При анализе судебной практики выделяются следующие нарушения:

1. Подсудимый заявляет о своей невиновности, а защитник считает его вину полностью доказанной и просит суд назначить минимальный срок наказания за данное преступление и применить более мягкое наказание или заменить на иное.

2. Подзащитный признает свою вину частично, но не соглашается с квалификацией своих действий и отрицает причинную связь между действиями и наступившими последствиями и т. д.

3. Подзащитный настаивает на отсутствии эффективной защиты. Нарушением права на защиту признается противоположное мнение адвоката-защитника по ходатайству своего подзащитного об истребовании дополнительных документов, невозможности начать судебное следствие в отсутствие неявившихся потерпевших, свидетелей и т. д.

4. Иные нарушения права на защиту.

Таким образом, нарушением прав на защиту в судебной практике признается несовпадение позиции защитника с подзащитным, связанное с относительностью доказывания вины, квалификацией действий подзащитного и др. При этом позиция защитника обычно соответствует объективной реальности, его внутренним убеждениям, материалам уголовного дела. Правовыми последствиями этих расхождений является, как правило, отвод защитника и отмена приговора суда.

Есть несколько мнений относительно того, как следует поступать защитнику, если произошло расхождение его мнения с мнением подзащитного.

Таким образом, при решении вопроса о расхождении позиций адвоката и обвиняемого (подсудимого) следует, с одной стороны, не нарушать основополагающее право граждан за защиту, и, с другой стороны, не создавать для защитника ограничения, ведь именно он обладает необходимой профессиональной квалификацией для реализации указанного права подзащитного.

Основные термины (генерируются автоматически): Российская Федерация, адвокатская деятельность, защитник, подзащитный, судебная практика, защита, позиция подсудимого, РФ, квалифицированная юридическая помощь, уголовное дело.

Конфликт интересов и коллизии взаимоотношений адвоката и подзащитного возникают в самых различных ситуациях. Возможные случаи и способы их разрешения мы представили в данной статье.

Адвокатская деятельность традиционно испытывает сильное воздействие морально-этических принципов. Можно даже сказать, что эта деятельность регулируется нормами морали в той же степени, что и нормами права.

Отношения клиента и адвоката строятся на доверии, которое невозможно в случае безнравственного поведения адвоката. Проблема конфликта интересов — одна из сложнейших этических проблем для адвоката. Сейчас вопросы конфликта интересов получили определенное законодательное регулирование.

Конфликт интересов имеет место тогда, когда адвокат сталкивается с необходимостью учитывать противоположные интересы нескольких сторон одного и того же конфликта. В этой ситуации невозможно квалифицированно отстаивать интересы ни одной из сторон. Адвокат должен избрать лишь одного доверителя и отказать в оказании юридической помощи другому обратившемуся к нему лицу.

От адвоката требуется быстрое и компетентное выявление конфликта интересов (имеющегося или возможного), для того чтобы дать возможность доверителю на основе объективной информации принять решение о том, должен ли адвокат продолжать выполнять поручение, несмотря на наличие либо возможность возникновения конфликта интересов.

При оказании юридической помощи адвокат имеет доступ к конфиденциальной информации своего доверителя, таким образом, при возникновении конфликта интересов данная информация может повредить интересам его прежнего клиента. Что противоречит общим принципам нравственности и морали.

Основные принципы конфликта интересов нашли свое отражение в Законе об адвокатуре, Кодексе профессиональной этики адвоката. Так, в п. 4 ст. 6 Закона говорится, что адвокат не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случаях, если он оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица. Аналогичное по своему смыслу требование содержится в ст. 11 Кодекса профессиональной этики адвоката. Адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон.

Как отмечалось ранее, в деятельности защитника огромное значение имеют этические нормы и мораль, любое отступление от требований морали неизбежно уводит его с правильного пути.

При осуществлении защиты в групповых процессах может сложиться такая ситуация, когда у подсудимых и у защитников отсутствует единая и согласованная позиция по уголовному делу.

Таким образом, создается коллизия, т.е. столкновение противоположных интересов подсудимых и их защитников.

В такой ситуации необходимо стремиться не обострять имеющиеся противоречия, а пытаться находить обстоятельства, ведущие к сближению интересов подсудимых. Нужно помнить, что в любых противоречиях подсудимых есть общая линия защиты, которой должны придерживаться все защитники.

Оказывая помощь, адвокат ради своего подзащитного не вправе отягощать положение других подсудимых. Ухудшать положение других подсудимых возможно только в том случае, если это единственно возможный способ защиты подсудимого от необоснованно инкриминируемого ему обвинения.

При этом надо понимать, что коллизия, как правило, не способствует защите, а напротив, помогает процессуальному противнику.

Неправильное поведение адвоката при коллизии наносит серьезный ущерб не только подсудимым, но и чести адвокатуры. Адвокат должен отчетливо сознавать, что от его поведения во многом зависит степень общественного признания, которой достигнет адвокатура.

имеет самостоятельный интерес по предмету соглашения с доверителем, отличный от интереса данного лица;
участвовал в деле в качестве судьи, третейского судьи или арбитра, посредника, прокурора, следователя, дознавателя, эксперта, специалиста, переводчика, является по данному делу потерпевшим или свидетелем, а также если он являлся должностным лицом, в компетенции которого находилось принятие решения в интересах данного лица;
состоит в родственных или семейных отношениях с должностным лицом, которое принимало или принимает участие в расследовании или рассмотрении дела данного лица;
оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица.

Честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами.

Пункт 3 статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвоката гласит:

злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката.

На основании статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат не вправе:

1) действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне;
2) занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного;
3) делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если он ее отрицает;
4) разглашать без согласия доверителя сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи;
5) принимать поручения на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии выполнить;
6) навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами;
7) допускать в процессе разбирательства дела высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случае их нетактичного поведения;
8) приобретать, каким бы то ни было способом в личных интересах имущество и имущественные права, являющиеся предметом спора, в котором адвокат принимает участие как лицо, оказывающее юридическую помощь.

Адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон.

Если в результате конкретных обстоятельств возникнет необходимость оказания юридической помощи лицам с различными интересами, а равно при потенциальной возможности конфликта интересов, адвокаты, оказывающие юридическую помощь совместно на основании партнерского договора, обязаны получить согласие всех сторон конфликтного отношения на продолжение исполнения поручения и обеспечить равные возможности для правовой защиты этих интересов (ст. 11 Кодекса).

Помимо случаев, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, адвокат не вправе принимать поручение на осуществление защиты по одному уголовному делу от двух и более лиц, если:

Читайте также: