Сколько споров по поводу онлайн торговли было рассмотрено в судах в 2019 году
Обновлено: 18.05.2024
Права потребителя, наверное, защищены больше всех остальных. Здесь речь не с точки зрения закона — у нас регулярно нарушаются законы и поважней, а несовершеннолетним приходится читать Конституцию на митингах. Дело в другом: судебная практика доказывает, что с наибольшей вероятностью в суде выиграет потребитель.
Эксперты Pravoved провели исследование и выяснили, что 70% всех исков, поданных потребителем в суд против компаний-нарушителей, по итогу заканчиваются выигрышем. Из них 46% удовлетворяются частично — это значит, что суд, пусть и не полностью, но удовлетворил требования человека. Зачастую это более чем обосновано — потребитель, зная, что он защищен, может требовать слишком большую неустойку или, что куда чаще, большую компенсацию морального вреда. Мое любимое — это расходы на юристов. Если вы заплатили юристам 300 000 рублей за их работу, шансы, что суд обяжет нарушителя вернуть вам эти деньги в полном объеме, уверенно летят вниз с небоскреба. Поэтому тем юристам, которые рассказывают, что расходы на них вам вернут по решению суда, можете ласково и нежно махнуть рукой.
Потребительский экстремизм — дело тонкое. Здесь речь даже не о завышенных ожиданиях потребителя, который рисует себе большие выплаты — это нормально, ведь его права и правда были нарушены. Но зачастую люди откровенно злоупотребляют своим законодательным положением — на свой страх и риск я описала потребительский экстремизм в этой статье. Самое простое — человек купил в магазине, к примеру, дорогой пиджак, сходил в нем на балет и решил сдать его обратно, чтобы получить деньги. Если магазин отказывается и дело доходит до суда, обычная экспертиза подтвердит то, что вещь уже была в использовании. Разумеется, в каких-либо выплатах потребителю суд откажет. Согласно результатам исследований, отказов на долю таких покупателей приходится около 15%.
Вторая причина — сложность споров с финансовыми организациями. С банками невозможно судиться — потребители проигрывают в 70% случаев! Кстати, именно эта сфера входит в топ-5 по количеству потребительских обращений — против банков подается около 12% от всех рассматриваемых в суде исков по защите прав потребителей. Кстати, Сбербанк лидирует и здесь — 16% от всех исков к банкам он принимает на себя. Чаще люди жалуются на введение их в заблуждение, предоставление неверной / неполной информации по условиям кредитования, задержки переводов и прочие радости жизни. Более того: каждый третий (!) россиянин не верит в справедливое разрешение споров с финансовыми организациями (уже по данным Аналитического центра НАФИ).
А теперь о хорошем — в сфере розницы или услуг суд чаще всего встанет на сторону потребителя. Смотрите сами — 88% потребительских исков выигрывают в розничной торговле, 81% — в строительном ритейле/услугах, 77% побеждают в спорах в сфере страхования и телекома (сотовая связь, интернет, TV и пр.). Потребители, кстати, в 97% не обжалуют решение суда — либо удовлетворены, либо смирились, либо нет средств на дальнейшее ведение боя.
Несмотря на эти цифры, большинство людей все еще не готово судиться. Для меня это давно не секрет, и цифры тоже говорят сами за себя: в 2018 году каждый четвертый россиянин столкнулся с нарушением своих прав потребителя, и при этом 74% из них не готовы судиться (данные Аналитического центра НАФИ). Для 25% из них судебный процесс — непозволительная роскошь, ведь это просто напросто дорого. Остальные молчат: либо не хотят этим заниматься, либо не верят в суд.
Радует одно — ежегодно суды фиксируют все больше и больше потребительских исков. 74% не готовых судиться — это ужасный процент, но все аналитики единогласно обсуждают общую тенденцию к снижению этого показателя и росту правовой осознанности. Скорее всего, отчасти это связано с тем, что юристы наконец очнулись — завели блоги и Фейсбуки, где и пытаются просто и понятно поделиться с остальными чем-то важным. С тем, что появилось судебное финансирование — люди могут получить помощь от инвесторов и не вложить в судебный процесс ни копейки. И с тем, что люди просто устали от систематического нарушения своих прав — везде, и не только в потребительской сфере.
Судебные инвестиции (когда можно финансово поддержать истца и потом получить часть отсуженных им денег) — отрасль в России новая, но набирающая обороты. Объем рынка уже десятки миллиардов рублей в год. О том, почему развитие судебного финансирования должно стать трендом ближайших лет, в колонке для Forbes рассуждает предправления Ассоциации юристов России и участника списка Forbes Владимира Груздева.
Инвестиции в судебные споры для бизнеса — это новая и достаточно интересная сфера деятельности, где открываются хорошие возможности получения прибыли. По оценкам экспертов, рынок только арбитражных дел составляет 90–100 млрд рублей, причем речь идет о делах с суммой взыскания более 10 млн рублей. Для юристов активное внедрение в практику механизмов судебного инвестирования ценно не только само по себе, но и как стимул новых процессов, а значит, новых гонораров. Действительно, у практикующих юристов появляется больше работы за счет дел, ранее не инициировавшихся в силу отсутствия источников финансирования. Но ценность института судебного инвестирования для правового сообщества отнюдь не в этом.
В качестве примера можно привести страховые споры с участием граждан. В 2018 году суды рассмотрели 335 000 таких дел, по 90% из них исковые требования удовлетворены. Общая взысканная сумма достигла 33 млрд рублей. Безусловно, судебным инвесторам здесь есть за что бороться и на что рассчитывать.
В России пионером в развитии института судебного финансирования является сервис Platforma. Его создатели отмечают, что все чаще к поиску внешних источников финансирования судебных процессов прибегают не только граждане, но и представители бизнеса, различные компании. Судебные инвесторы, принимая решение, выделять средства или нет, анализируют перспективы иска и платежеспособность ответчиков. Это вполне понятный подход, так как тот, кто выделяет деньги, должен понимать, какую он может получить отдачу и получит ли ее вообще. Чтобы оценить перспективы иска, в большинстве случаев не надо быть ясновидящим: по типовым спорам практика уже сформировалась, и при грамотной работе юристов результат предсказуем. У истцов в таких делах одна проблема: нужны средства для получения квалифицированной финансовой помощи.
В России уже немало примеров, когда дела, инициированные с помощью механизмов судебного инвестирования, выигрывались в суде. Пожалуй, самый громкий процесс — дело звезды фристайла Марии Комиссаровой. При подготовке к Олимпиаде в Сочи она получила страшную травму и оказалась прикованной к инвалидной коляске. В одной из дорогих частных клиник ей дали надежду на восстановление, процедуры заняли полтора года, стоили 56 млн рублей, но не принесли результата. Мария Комиссарова при поддержке сервиса Platforma и судебных инвесторов подала в суд. В октябре 2019 года Санкт-Петербургский городской суд взыскал с клиники компенсацию морального вреда в размере 2 млн рублей, еще 1 млн рублей клиника должна будет выплатить в качестве штрафа.
В отечественной практике это одна из самых крупных моральных компенсаций в пользу потребителей. Вина медиков в данном случае в том, что они, по сути, лгали пациентке, чтобы привлечь ее в клинику. Врачи были обязаны говорить правду: положительный результат не просто не гарантируется, но крайне маловероятен, если не безнадежен. Медики должны помогать, а не наживаться на людях, давая им пустые надежды.
В целом в суды при поддержке инвесторов подано несколько десятков исков, счет же заявок от истцов идет на сотни. Что мешает шире применять рычаги внешнего финансирования судебных процессов? Есть ряд проблем в судебной практике, которые требуют разрешения. Активное внедрение института судебного финансирования может стать стимулом для положительных изменений.
Одна из проблемных точек — низкие суммы компенсаций морального вреда. Крупные суммы, исчисляющиеся в миллионах рублей, присуждаются достаточно редко и остаются исключениями. По подсчетам экспертов Ассоциации юристов России, основная масса пострадавших людей получает за вред здоровью или потерю близкого от 50 000 до 200 000 рублей. Этого мало.
В целом суды ежегодно рассматривают около 16 000 дел о компенсации вреда жизни и здоровью, удовлетворяя 90% требований на общую сумму свыше 2,5 млрд рублей. Если удастся добиться изменения практики назначения выплат в сторону увеличения, это может стать подспорьем для развития института судебного финансирования. Сегодня целый пласт гражданских споров по делам разных категорий оказывается вне системы судебного инвестирования. Это надо менять. Еще одна проблема: суды нередко занижают без объективных причин суммы компенсаций судебных расходов. В таких условиях инвестор рискует даже при выигранном процессе потерять часть вложенных средств, а прибыль и вовсе остается недостижимой. Решением может стать принятие закона о судебном инвестировании, а также принятие соответствующих поправок в гражданское и процессуальное законодательство. Фиксация в законодательстве такого института, как судебное финансирование, позволит урегулировать вопросы, связанные с взысканием судебных расходов.
В прошлом году был сделан серьезный шаг в развитии института судебного финансирования. С 1 октября вступили в силу поправки в процессуальное законодательство, расширяющие возможности подачи коллективных исков. В частности, такие иски могут подаваться по делам о защите прав потребителей. Теперь участники коллективного иска смогут заключить в нотариальной форме соглашение о распределении судебных расходов. В таком случае суд должен будет учесть соглашение и взыскать расходы с проигравшей стороны в том объеме, в каком это предусмотрено в документе.
Кроме того, 1 марта вступили в силу поправки в закон об адвокатуре, разрешающие адвокатам заключать соглашения на условиях гонорара успеха, то есть получать долю от выигранных сумм. Если процесс был начат с привлечением судебных инвесторов, то, безусловно, адвокат и инвестор могут разделить полученную долю победы. Но сегодня законодателю надо сделать более решительные шаги в сторону правового регулирования механизмов судебного инвестирования, активное внедрение которых принесет пользу и деловому сообществу, и правовой системе.
В 2020 году через российские суды прошло около 230 тысяч трудовых споров.
76% таких исков было связано с невыплаченной зарплатой — и в 86% из них суд удовлетворил требования работников. Но еще больше людей не дошло до суда: по данным опросов ВЦИОМа, при возникновении проблем на работе в суд обращаются только 6% граждан. Мы изучили судебную статистику и рассказываем, как рассматриваются в России трудовые споры и кто помогает работникам защитить их права.
Из-за чего судятся с работодателями
В данных судебного департамента трудовые споры делятся на 34 типа. Мы объединили их в шесть категорий — по предмету спора. Самая популярная категория дел — об оплате труда: в 2020 году суды рассмотрели более 190 тысяч исков, поданных из-за проблем с зарплатой. Это 82% всех трудовых споров.
Вторая по популярности категория дел — возмещение ущерба. В 2020 году его пытались добиться через суд 8,5 тысячи раз, но две трети случаев — это когда компенсации требовал работодатель. Например, если сотрудник нанес компании какой-то ущерб. Это тоже считается трудовым спором.
На третьем месте — ситуации, когда человек пытается восстановиться на работе через суд: 8,3 тысячи случаев.
Большая часть людей, которые обращаются в суд из-за трудовых конфликтов, требуют с работодателя суммы до 50 000 Р . Но не все работники хотят именно денежной компенсации: в 40% исков по иным категориям дел работники не пытались взыскать конкретную сумму. Чаще всего требуют деньги в делах, связанных с задержкой зарплаты. Почти три четверти таких дел касаются сумм до 50 000 Р .
Как часто суды встают на сторону сотрудников
В делах об оплате труда суд отказал в удовлетворении иска только в 4% случаев. В других трудовых спорах суд отказывает в среднем в каждом третьем решении. Чаще всего в требованиях отказывают тем, кто хочет восстановиться на работе или признать недействительным ненормативный акт: в 55 и 56% дел соответственно.
Хотя большая часть трудовых споров решается в пользу работника, далеко не все сотрудники, чьи права нарушены, идут в суд. С каждым годом люди подают все меньше исков: в 2016 году суды рассмотрели 616 тысяч дел, в 2019 — 346 тысяч , а в 2020 — 252 тысячи. В наиболее уязвимой позиции оказываются те, кто не оформлен официально, — а их, согласно исследованию аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza, в июне 2020 года было около 13,5 млн человек, это почти каждый пятый работающий в России.
Почему работники не всегда идут в суд
Если между работодателем и работником не был заключен трудовой договор, работнику потребуется доказать факт возникновения трудовых отношений, подтвердить, что он приступил к работе именно с ведома или по поручению работодателя, обосновать взыскиваемый размер оплаты труда.
Если у работника нет доказательств, подтверждающих размер зарплаты, суды принимают во внимание МРОТ в конкретном субъекте России. В том числе поэтому работники не видят смысла в обращении в суд.
Другие причины, которые затрудняют защиту трудовых прав через суд, — это отсутствие денег и юридических знаний. В налоговом кодексе прямо указано, что в случае таких судебных споров сотрудник не платит госпошлину, но многим россиянам приходится обращаться за помощью к юристам. По данным адвокатской палаты, стоимость услуг юриста при решении трудового спора составляет от 1500 Р за разовую консультацию и от 50 000 Р за представительство на самих заседаниях.
Кто бесплатно помогает восстановить трудовые права
Помимо частных организаций в России есть и государственная инспекция труда. Через ее онлайн-приемную в 2020 году поступило 2299 обращений. Почти две трети из них касались увольнений и вопросов о заработной плате. На сайте также публикуются памятки о разных трудовых конфликтах и материалы про трудовые права. В задачи самой инспекции входит, в частности, взыскание выплат с работодателей. Общая сумма просроченной задолженности, по данным Росстата, на конец 2019 года составляла 2114 млн рублей. Инспекция за тот год взыскала меньше 1% от этой суммы — 14,5 млн.
По данным Судебного департамента, почти половину всех трудовых дел заводили по искам прокуратуры. Иски от юридических лиц, в том числе госорганов, суды принимали реже всего. В 2020 году доля таких исков составила 9,1% — и это был максимальный показатель за пять лет.
Правозащитную деятельность называют своей задачей и профсоюзы. В возможность их эффективной работы, по данным ВЦИОМа, верит каждый второй россиянин, но обращаются туда за помощью только 2% граждан. Федерация независимых профсоюзов России, крупнейшее в стране профсоюзное движение, отчиталась о примерно 9 тысячах дел, в рассмотрении которых в 2020 году участвовали юристы организации. Из этих дел 88% завершились в пользу работников. Всего за год российские суды вынесли около 230 тысяч решений по трудовым спорам — то есть, если верить ФНПР, организация участвовала в 3,9% из них.
Если верить Росстату, с 2015 по 2017 год в России прошло всего 9 забастовок. Центр социально-трудовых прав пишет про 1,2 тысячи трудовых протестов за это же время. Причиной 57% из них Центр называет невыплату зарплаты. Другая организация — Центр мониторинга и анализа трудовых конфликтов при СПбГУП — зафиксировала 343 протестных действия за этот период. При этом по итогам 2000 года Росстат отчитался о 817 забастовках, 2005 года — о 2,6 тысячи.
Разницу в показателях Росстата, Центра социально-трудовых прав и Центра мониторинга и анализа трудовых конфликтов можно объяснить тем, какие трудовые протесты они учитывают в своей статистике. Росстат отчитывается только о забастовках, не поясняя, какие ситуации считает таковыми: полную остановку предприятия, частичное замедление или митинг. ЦСТП суммирует все формы трудовых протестов. ЦМиАТК ранжирует конфликтные ситуации по форме выражения протеста, включая в них также голодовки и угрозу забастовки.
В ходе ВНП налоговикам дали доступ непосредственно к бухгалтерскому учету компании в системе 1С. Налоговая такую откровенность не оценила и оштрафовала компанию почти на 5 млн руб. за непредставление 24 304 документов — по 200 руб. за каждую бумагу. Суды заступились за проверяемых.
Необоснованная, налоговая.
Письмо дает налоговикам последовательный алгоритм выявления возможных злоупотреблений: от оценки реальности операции и исполнения обязательств по ней надлежащим лицом до установления подлинного экономического смысла операции и наличия деловой неналоговой цели ее совершения.
Налоговая реконструкция
Еще одно разъяснение касается вопроса налоговой реконструкции. Это когда налогоплательщик, который использовал схемы по уходу от налогов, доплачивает в бюджет столько, сколько заплатило бы добросовестное лицо в такой же ситуации.
Поэтому ФНС пришлось скорректировать свою позицию. Теперь налоговики применяют расчетный метод и выясняют, сколько налогов компания недоплатила в бюджет, и доначисляют налог не более этой суммы. И если налогоплательщик не проявил осмотрительность, но все же понес реальные затраты по сделке, а расходы и вычеты могут быть рассчитаны по документам реального исполнителя по сделке — тогда налоговая реконструкция возможна.
В то же время ведомство, как обычно, выставило условия применения реконструкции — оно поставило ее в зависимость от добросовестного поведения должника.
Подход налоговой службы по налоговой реконструкции в скором времени поддержал Верховный суд. Уже через два месяца экономколлегия обратилась к практике применения ст. 54.1 НК и дал новые разъяснения по этому вопросу.
Налицо небезупречная, но относительно стройная система критериев оценки налоговой выгоды, которая, пожалуй, впервые унифицирована между ФНС и Верховным судом. Нижестоящие налоговые органы и суды уже начали применять соответствующие подходы в своей работе.
Налоговая оговорка
Две инстанции согласились взыскать с продавца долг, который образовался из-за уплаты налога. Но Суд по интеллектуальным правам с этим не согласился. Кассация объяснила это притворным характером сделок. Суд также отметил, что продавец участвовал в создании схемы уклонения от налога, поэтому доначисление не должно рассматриваться как существенное обстоятельство, влияющее на цену.
Судьи ВС пришли к выводу, что недействительным являлся только субъектный состав сделки — ведь участниками купли-продажи были российские фирмы. Условие же о цене и порядке ее формирования должно сохранять свое действие и между реальными контрагентами. Суд подтвердил, что налоговые оговорки могут сохранять силу и в тех случаях, когда их действие связано с последствиями уклонения от уплаты налога.
Расходы на ремонт
ВС согласился с налоговиками, что, по общему правилу, расходы в виде остаточной стоимости неотделимых улучшений не подлежат единовременному списанию на момент возврата, а ранее принятый к вычету арендатором НДС подлежит восстановлению. С другой стороны, судьи указали исключения из этого правила, когда остаточная стоимость может быть учтена в составе расходов, а НДС не подлежит уплате.
- улучшения и траты на них были необходимы для деятельности налогоплательщика;
- у налогоплательщика были намерения и возможности окупить затраты за счет использования арендованного имущества в течение срока аренды;
- у налогоплательщика была разумная и экономически обоснованная необходимость прекратить аренду до того, как истек срок полезного использования улучшений, в том числе из-за объективной смены условий деятельности.
ВС занял по этому делу достаточно консервативную и жесткую позицию, основанную на презумпции недобросовестности налогоплательщиков. В то же время, определение ВС дает четкий и понятный алгоритм опровержения недобросовестности. Тем самым ВС повысил определенность в вопросе порядка налогообложения этих операций, которой не хватало в условиях разнородной арбитражной практики. Но проблему в полной мере это не решает, ведь критерии, которые предлагает оценивать ВС — во многом субъективные.
Движимое и недвижимое
Суды разошлись во мнениях. Две инстанции поддержали налогоплательщика, а окружной суд разделил точку зрения ведомства. Точку в споре поставил Верховный суд. Он призвал использовать при определении вещи как движимой или недвижимой правила бухгалтерского учета, а конкретно — Общероссийский классификатор основных фондов (он, например, относит к сооружениям коммунальные сооружения для электроснабжения и связи). ВС указал, что энергоустановку нельзя отнести к коммуникациям здания энергоцентра и здания гостиницы по классификатору, ведь налогоплательщик покупал ее отдельно.
Но при этом неясно, по какому критерию должны разграничиваться капитальные и некапитальные сооружения, которые согласно Общероссийскому классификатору основных фондов (ОКОФ) могут относиться к одной группе сооружений. Градостроительный кодекс в этой части использует тот же критерий прочности связи с землей, который Верховный суд призвал не использовать.
Другие интересные споры
По 200 руб. за 24 000 документов: не многовато?
Но суды апелляционной и кассационной инстанций встали на сторону компании и объяснили, в чем чиновники были не правы. Выездная налоговая проверка производилась по месту нахождения общества, которое предоставило инспекции доступ к первичной документации в полном объеме. Поэтому невозможно обвинить налогоплательщика в том, что он не дал какие-либо документы. Кроме того, налоговая не объяснила, какие конкретно документы ей нужны — поэтому она не может оштрафовать налогоплательщика. Эту позицию подтвердила и судья ВС, которая отказалась передать жалобу налоговиков на рассмотрение экономколлегии (№ А32-48817/2018).
АСГМ в своем решении указал: с момента начала налоговой проверки до вынесения решения прошло около четырех лет, и все это время проводились мероприятия. Это означало длительную «неопределенность в правовом положении налогоплательщика.
АКЦИЯ ГОДА
Читайте также: