Как подать в суд на журналиста
Обновлено: 02.05.2024
Вебинары проводятся с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества,
предоставленного Фондом президентских грантов.
* Центр защиты прав СМИ признан в России некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента.
1.
Как попасть на судебное заседание?
Разные статьи определяют, что открытые заседания доступны для посещения: в гражданском процессе это статья 10 Гражданского процессуального кодекса РФ (ГПК), в уголовном процессе статья 241 Уголовно-процессуального кодекса РФ (УПК), в арбитражном – статья 11 Арбитражного процессуального кодекса РФ (АПК). Статьи устанавливают, что все разбирательства в судах проходят открыто за исключением отдельных случаев (см. п. 10)
Журналист, направляющийся в суд, как правило, привлекает к себе больше внимания со стороны приставов, чем обычный гражданин, а, так как на открытом судебном процессе у корреспондента нет дополнительных прав, бывает проще попасть в суд в качестве обычного зрителя, показав на входе вместо пресс-карты паспорт.
2.
Как журналист может фиксировать ход судебного процесса?
В открытом заседании его участники и журналисты имеют право фиксировать ход судебного разбирательства (ст. 12 Закона об обеспечении доступа к информации) в порядке и формах, которые предусмотрены ч. 7 ст. 10 ГПК РФ, ч. 3 ст. 24.3 КоАП РФ и ч. 5 ст. 241 УПК РФ (письменная форма, аудиозапись, фотосъемка, видеозапись, киносъемка, трансляция хода судебного разбирательства).
Делать письменные пометки и вести аудиозапись можно свободно, без разрешения судьи (п. 7 ст. 10 ГПК, п. 5 ст. 241 УПК, п.7 ст. 11 АПК). К письменной форме фиксации информации относится также ведение текстовых записей в Интернете с помощью ноутбука, телефона или планшета (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ №35 от 13.12.2012 года). Журналисту лучше не размахивать телефоном при ведении твит-трансляции, иначе у судьи может сложиться впечатление, что он хочет тайно сфотографировать участников процесса. Будьте готовы разъяснить свои действия и намерения. Фото- и видеосъемка, трансляция судебного заседания по радио и телевидению возможны лишь с предварительного разрешения председательствующего.
3.
Что делать, если пристав или судья просят журналиста прекратить аудиозапись и убрать диктофон?
Попытайтесь вежливо разъяснить свои права: журналист имеет право вести аудиозапись без разрешения суда в соответствии с п. 7 ст. 10 ГПК, п. 5 ст. 241 УПК, п.7 ст. 11 АПК. Если пристав или судья настаивают, следует подчиниться, потому что любое неповиновение рассматривается как нарушение порядка в судебном заседании.
Нарушение следует обжаловать председателю суда, приобщив к жалобе аудиозапись нарушения.
4.
Должен ли судья спрашивать согласие участников процесса на присутствие журналиста?
Нет, это незаконно. Журналисты, как и остальные граждане, имеют право посещать открытые судебные процессы. Участники процесса (истец, ответчик, гособвинитель, подсудимый, защитник) не должны влиять на это.
5.
Как журналисту обратиться к суду за разрешением на фото-/видеосъемку, трансляцию судебного заседания?
Согласно Постановлению ВС РФ, журналист должен обратиться к суду с соответствующей просьбой (заявлением). Обратиться нужно после начала судебного заседания (до этого времени слушатели вправе вести фото-/видеосъемку). Журналист может попросить одну из сторон ходатайствовать о проведении представителем СМИ фото- или видеосъемки. Можно поднять руку и обратиться к суду самостоятельно. Достаточно распространена практика, когда редакции заранее направляют в суд заявление с просьбой разрешить проведение съемки на конкретном заседании. Это не единственно возможный и верный способ, но также допустимый.
Суд может поинтересоваться у сторон, согласны ли они на фото- или видеосъемку. Свое решение они должны обосновать: например, угрозой разглашения семейной тайны или других обстоятельств частной жизни. Суд не вправе запретить фото- и видеосъемку, основываясь лишь на субъективном нежелании сторон (п. 14 Постановления Пленума ВС РФ №35 от 13.12.2012 года).
При проведении фотосъемки в зале суда стоит помнить о праве на изображение каждого, кто находится в зале суда. СМИ, например, не могут публиковать портретное фото человека, не получив на это его разрешения (ст. 152.1 ГК РФ). Редакция может не получать согласие, если изображение, полученное на открытом судебном заседании, используется в общественных интересах и/или съемка проводится в публичном месте, однако фотограф не должен снимать человека крупным планом (п. 1-2 ст. 152.1 ГК РФ).
6.
Можно ли осуществлять фото- и видеосъемку в здании суда? Например, снимать коридоры, посетителей и сотрудников.
7.
Законно ли требование судьи передать ему запись процесса?
Аудиозаписи, фото- и видеосъемки, сделанные в суде с соблюдением всех условий, не могут быть истребованы судом (исключение – материалы, записанные в уголовном процессе). Однако участники процесса вправе заявить ходатайство о приобщении записей журналистов к делу. Для этого суду необходимо запросить и получить согласие журналиста, сделавшего записи (п. 16 Постановления Пленума ВС РФ №35 от 13.12.2012 года).
Если записи или трансляция велись в ходе уголовного процесса, об этом делается пометка в протоколе, а сами материалы (фото, видео, аудио) прилагаются к материалам уголовного дела (ч. 5 ст. 259 УПК РФ). Эта норма была внесена в Уголовно-процессуальный кодекс в марте 2017 года, поэтому пока может быть не распространена на практике.
8.
Как вести трансляцию судебного заседания?
В 2017 году в УПК, ГПК и АПК внесены изменения, которые регламентируют порядок трансляции из зала суда. Общее правило - трансляция открытого судебного заседания по радио, телевидению или в Интернете допускается с разрешения председательствующего. Также закон гласит, что журналисты не должны нарушать порядок проведения заседания во время трансляции (не перемещаться по залу суда, не заходить к подсудимому или судье и т.п.). Суд может ограничить трансляцию во времени (например, пока свидетели дают показания) и определить места, с которых будет вестись трансляция (п. 4 ст. 158 ГПК, п.5 ст. 257 УПК, п. 3 ст. 154 АПК).
Делать письменные пометки и вести аудиозапись можно свободно, без разрешения судьи (п. 7 ст. 10 ГПК, п. 5 ст. 241 УПК, п.7 ст. 11 АПК). К письменной форме фиксации информации относится также ведение текстовых записей в Интернете с помощью ноутбука, телефона или планшета (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ №35 от 13.12.2012 года). См. п. 2.
9.
Судья просит журналиста покинуть открытое судебное заседание, перестать вести аудиозапись или записывать ход процесса в блокнот. Что делать?
Главное, не вступать в эмоциональный спор с судьей, суд может расценить возражения как нарушение порядка в судебном заседании – и приставы выдворят корреспондента с последующим присуждением административного штрафа. Если есть возможность, разъясните суду свои права, ссылаясь на указанные выше нормы процессуального права и Постановление Пленума ВС.
Если судья по-прежнему настаивает на удалении журналиста, необходимо покинуть зал суда и, не покидая самого здания, обратиться с письменной жалобой на действия судьи к председателю суда.
10.
В каких случаях журналист не может находиться в зале суда?
Журналист не может посещать закрытые судебные процессы. Для проведения заседания в закрытом формате необходимы специальные условия, для гражданского процесса они прописаны в ст. 10 ГПК, для уголовного – в ст. 241 УПК, для арбитражного – в ст. 11 АПК. Например, суд может быть закрытым в случае рассмотрения дел, связанных с государственной тайной, усыновлением/удочерением ребенка, изнасилованием несовершеннолетних и др.
Судебный процесс может быть закрыт, если об этом ходатайствовала одна из сторон и доказала, что открытое разбирательство может привести к нарушению неприкосновенности частной жизни или к разглашению личной/семейной тайны.
Решение суда о закрытии процесса должно быть оформлено в виде письменного судебного акта, который в случае несогласия стороны могут обжаловать.
Однако даже если судебный процесс проходил в закрытом режиме, оглашение решения суда происходит публично. Суды толкуют это правило по-разному: одни оглашают публично лишь резолютивную часть, не раскрывая мотивировочную, другое – в полном виде. В этой норме также есть исключения: в закрытом гражданском процессе решение не подлежит публичному оглашению, если оно затрагивает права и законные интересы несовершеннолетних; в закрытом уголовном процессе в случае рассмотрения уголовного дела о преступлениях в сфере экономической деятельности, а также о преступлениях, предусмотренных ст. 205 - 206, 208, ч. 4 ст. 211, ч. 1 ст. 212, ст. 275, 276, 279 и 281 УПК РФ, на основании определения или постановления суда могут оглашаться только вводная и резолютивная части приговора.
11.
Как получить доступ к делам из архива судов и правоохранительных органов?
В случае получения материалов дела необходимо учитывать, что в них могут содержаться конфиденциальные сведения (государственная тайна, персональные данные, тайна личной жизни, врачебная тайна, тайна усыновления, фотографии и т.п.). Тот факт, что информация предоставлена журналисту, не делает ее открытой, поэтому при ее некорректном распространении редакция и журналист могут быть привлечены к ответственности.
12.
Какие риски несет журналист при публикации судебного репортажа?
Необходимо помнить о следующих рисках: диффамация, вмешательство в частную жизнь, незаконное распространение персональных данных, разглашение иной конфиденциальной информации, нарушение права на изображение, нарушение принципа презумпции невиновности, неправомерное распространение информации о несовершеннолетних, нарушение авторских прав (как текстов, так и фотографий, иллюстраций) и другие.
В связи с этим несколько советов:
2. Не сообщать в утвердительной форме о совершении конкретным лицом преступления до вступления в силу приговора суда. Напомним, решение суда считается вступившим в законную силу после рассмотрения дела судом апелляционной инстанции.
3. Корректно описывать статус гражданина: подозреваемый, обвиняемый. Согласно ст. 46 УПК РФ, подозреваемым является лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело, либо задержанное (на месте преступления, по опознанию очевидцев, с орудием или следами преступления в его доме), либо уведомленное о подозрении в совершении преступления. Человек остается подозреваемым и после применения к нему меры пресечения до предъявления обвинения. Обвиняемый – лицо, в отношении которого вынесены обвинительное постановление или акт, а также постановление о привлечение его обвиняемым (ст. 47 УПК РФ). Обвиняемый может являться подсудимым, если по его делу назначено судебное разбирательство. После вынесения приговора обвиняемый становится осужденным. В случае вынесения оправдательного приговора для обвиняемого, он считается оправданным.
5. В публикациях по материалам пресс-служб следует указывать источник информации.
6. Если следствие или суд не окончены, стоит упомянуть об этом в статье.
7. Журналистам не следует полагаться исключительно на мнение государственного обвинителя (прокурора) или адвоката – они оба являются заинтересованными лицами. Лучше привести оба мнения.
8. Не следует упоминать национальную или религиозную принадлежность подозреваемых, преступников или жертв.
9. Запрещено прямо или косвенно указывать на личность несовершеннолетнего правонарушителя или потерпевшего (ст. 41 Закона о СМИ, Закон о персональных данных).
13.
Отвечает ли редакция СМИ за комментарии адвокатов и за цитирование выступлений подсудимых, свидетелей, иных лиц?
В комментариях и цитатах (даже если редакция располагает аудио- или видеозаписью с подтверждением слов) могут содержаться порочащие сведения. Редакция и журналист в таком случае будут считаться распространителями недостоверной информации и понесут полную ответственность за приведенные слова. При этом, если свидетели, согласно требованиям кодексов, обязаны говорить правду, то адвокаты и подсудимые могут недоговаривать, представлять картину в неполном виде, следуя выбранной стратегии защиты, поэтому доказать достоверность их слов будет сложно. При цитировании участников процесса следует выверять фразы и убирать сведения, которые могут быть признаны порочащими.
Взаимодействие со СМИ – важнейший инструмент в работе адвоката. Хочется сказать – неотъемлемый, однако это не совсем так – есть достаточно успешные адвокаты, которые категорически не приемлют каких-либо контактов с журналистами. Однако позволю себе предположить, что, если бы названные адвокаты пересмотрели свою позицию в этой части, они стали бы еще успешнее, поскольку при прочих равных обстоятельствах позитивный общественный резонанс может повлиять как минимум – на размер наказания, как максимум – ну, тут можно просто включить фантазию. В качестве яркого примера можно привести дело Евгении Чудновец, в котором на фоне общественного резонанса Генеральная прокуратура РФ внесла кассационное представление в защиту осужденной вопреки позиции нижестоящей, областной прокуратуры.
Дело Чудновец
Как устроено медийное пространство
Для того чтобы правильно выстроить работу в медийном пространстве, нужно понимать, как оно устроено. Есть ошибочное мнение, что хорошая публикация в газете может обеспечить победу. Это заблуждение пришло к нам из советских времен, когда даже в областном центре было три газеты и все публикации согласовывались в обкоме партии, следовательно, любая негативная публикация фактически была сигналом прямо от первого секретаря.
Сейчас какой-то эффект может дать только ровный информационный фон. Иногда бывает, что создание такого фона начинается одной публикацией, которую подхватывают остальные. Однако даже в таком редком случае первая публикация – так называемый информационный повод – распространяется совершенно определенным образом и по определенным законам.
Главное условие – информационный повод должен быть интересным. Если в деле, которое вы хотите осветить, нет никакой изюминки, ни за какие деньги вы не сможете сделать ситуацию публичной. Другой вопрос – даже если кажется, что ситуация скучная и неинтересная, нужно включить мозги и фантазию.
В течение нескольких дней СМИ транслировали трогательную историю несчастной мамы, судью то ли поменяли, то ли наказали, за давностью не помню, орган опеки тоже наказали, и дело разрешилось в нашу пользу.
Кстати, о том, что ребенку три года и он еще не умеет читать, никто не вспомнил.
Итак, первое: фабула должна быть интересной.
Второе: необходимо обеспечить максимально широкое освещение ситуации. Ни одна статья в самой распрекрасной условной газете не даст сколько-нибудь значимого эффекта. При этом ценник некоторых федеральных телепрограмм измеряется десятками тысяч долларов. Поэтому коммерческое размещение информации – не наш путь, следует находить возможности широкого освещения обстоятельств без экстраординарных затрат.
В этом плане все средства массовой информации я бы условно – очень условно – разделил на три группы.
Это федеральные, региональные и те СМИ, на которые вообще не следует обращать внимания независимо от их позиционирования хоть в качестве федеральных, хоть в качестве интернациональных.
Бойня на Депутатской
То есть в описанном случае дело необходимо сначала широко и интересно осветить на региональном уровне, а потом уже вывести тему на федеральный уровень.
В-третьих, для реализации описанных задач обстоятельства дела необходимо интересно подать. И вот тут мы переходим непосредственно к взаимодействию с журналистами.
Рекомендации адвокатам по взаимодействию с журналистами
Первое, что нужно помнить, журналисты – люди более эмоциональные, нежели юристы, и при этом менее подготовленные в правовом смысле. Поэтому если вы хотите получить от СМИ поддержку, ситуация должна быть по-человечески правильной. Невозможно организовать позитивное освещение процесса в отношении, например, этнического наркоторговца, задержанного с поличным под видеозапись. Создание же публикаций в духе – пусть он преступник, но имеет право на правосудие – бессмысленный глас вопиющего в пустыне. Все, чего вы этим добьетесь, – более широкого негативного освещения ситуации. В подобных изначально проигрышных в медийном плане случаях я бы порекомендовал исключить СМИ из активного адвокатского инструментария – что, впрочем, не отрицает необходимости взаимодействия с журналистами даже по такому делу. Просто задача адвоката здесь другая – не максимально широкое позитивное освещение, а, наоборот, минимизация информационного потока, снижение интереса общественности к делу.
Второе, что необходимо учитывать при взаимодействии с журналистами, – стандартные для журналистов желания – скорость и эксклюзив. В большинстве СМИ существует конкуренция с аналогичными изданиями. В информагентствах счет идет на минуты – кто поставит новость раньше. Некоторые СМИ могут вообще отказаться от освещения темы, если раньше об этом написало другое издание.
И, наконец, последнее: журналисты – не роботы при информационных лентах, а живые люди. И, как все люди, они ценят заботу и внимание.
Обобщая сказанное, хочется дать адвокатам следующие рекомендации.
1. Никогда не жалейте времени для общения с журналистами.
2. Никогда не старайтесь подчеркнуть свое превосходство. Поверьте, они и так понимают, что вы сильнее их в юриспруденции и обладаете большей информацией по конкретному делу. Однако адвокат, пытающийся с этих позиций подчеркнуть свое превосходство, подобен сантехнику, который пришел чистить канализацию и демонстрирует домохозяйке свою значимость. Поверьте и примите, что у журналистов есть много профессиональных навыков, которые недоступны адвокатам. И поскольку все взаимодействие связано с работой на их поле – освещении вашего процесса в их СМИ, то главные в этом взаимодействии они, а не вы, как бы странно это ни звучало на первый взгляд.
Если журналисты просят вас о помощи – никогда не отказывайтесь.
В первом приближении это означает – никогда не отказывайтесь от комментариев. Если журналист вам звонит – значит, ему это нужно. Фактически любая просьба о комментарии – это просьба о помощи. Так не отказывайтесь такую помощь оказать!
При этом нужно различать, кто и о чем вас спрашивает. У большинства СМИ есть определенные стандарты к подготовке материалов – во-первых, это ссылка на источник. Во-вторых, освещение мнения обеих сторон. Соответственно, если вас просят просто подтвердить какой-то факт – суд вынес приговор, сторона защиты подала апелляционную жалобу и т.п., – не вижу ни одной причины отказываться. Журналист все равно найдет альтернативный источник для ссылки, но потеряет время, конкуренты поставят новость раньше, а лично вы приобретете недоброжелателя.
Ошибки взаимодействия
Можно выделить несколько типичных ошибок, которые допускают журналисты и адвокаты при общении друг с другом.
Собственно, у журналистов основная ошибка одна – когда они берутся освещать тему, в которой не ориентируются. Хуже этого может быть только ситуация, когда журналист пытается скрыть, что тема ему незнакома. В данном плане журналистам хочется порекомендовать быть проще и строить беседу с акцентом на том, что какие-то вещи непонятны, но как раз и хотелось бы, чтобы спикер разъяснил. Как объяснял Карнеги – лучший способ завоевать собеседника – попросить его о помощи. Безусловно и как минимум – журналист должен уточнить все профессиональные дефиниции, использованные адвокатом в разговоре.
Перечень адвокатских ошибок будет значительно длиннее.
2. Высокомерие во всех проявлениях – от отказа разговаривать по телефону – журналисты мне со смехом рассказывали, как один известный в регионе адвокат на полном серьезе отказывался разговаривать по телефону – я же вас не вижу, вот вы приедете и тогда я дам вам интервью – до заявлений о том, что дело слишком таинственно, чтобы посвящать в это СМИ. Здесь следует помнить о том, что необходимо журналистам – скорость и эксклюзив. И никакая паранойя – в телефоне не видно, журналист это или нет, – не может быть разумным объяснением отказа от разговора. Не говорите незнакомому журналисту ничего такого, что вы не готовы вынести в публичную плоскость, – и вам по большому счету все равно, кто на самом деле на другом конце провода.
Откровенно говоря, мне документ не понравился. В первую очередь, своей громоздкостью и непонятностью. Я не понимаю юридическое существо данного манускрипта. Если это декларация неких принципов, то хотелось бы сделать ее покороче. Если это набор практических рекомендаций, то стоит избавить его от излишней патетики. Если это проект отраслевого нормативного акта, предлагаемого к принятию, то его следует избавить от неопределенности и обтекаемости формулировок.
При этом у меня сложилось впечатление, что, вопреки преамбуле, документ создан не в результате совместной работы адвокатов и судебных журналистов, а одними адвокатами. Это проявляется в слишком менторском тоне, а также в употреблении несколько устаревшей с профессиональной медийной точки зрения терминологии.
Документ содержит ряд бесспорных утверждений, которые мне кажутся настолько очевидными, что просто не нуждаются в повторении. Некоторые же тезисы, напротив, мне представляются спорными. К таковым я бы отнес рекомендацию журналистам учитывать положения КПЭА и основы дисциплинарной ответственности адвокатов. Полагаю, что обязанность соблюдения норм КПЭА при взаимодействии с журналистами лежит всецело на адвокате. Прямо или косвенно возлагать на журналистов ответственность за соблюдение указанных норм и бессмысленно, и опасно. Только адвокат должен обеспечивать полную корректность существа и формы предоставляемой им информации. Надежда же на то, что журналист будет беспокоиться о соблюдении адвокатом профессиональных этических норм, может породить у адвоката ложное ощущение дополнительной защиты от профессиональной ошибки в то время, когда такой защиты в действительности не существует.
То же касается рекомендаций в части соблюдения процессуальных норм, например, связанных с подпиской о неразглашении. Любые рекомендации журналистам учитывать данное обстоятельство носят некорректный характер, поскольку если сам адвокат не в состоянии реализовать собственное корректное с дисциплинарной и процессуальной точки зрения поведение, то требовать этого от журналистов выглядит глупо.
Поэтому полагаю, что несколько пунктов, посвященных необходимости понимания журналистами ограничений, которые могут быть наложены на адвоката, целесообразнее заменить одним – адвокат в установленных законом и другими нормативными актами случаях самостоятельно несет полную уголовную и дисциплинарную ответственность за разглашение информации, не подлежащей обнародованию. В силу этого именно он определяет границы данной информации. При этом целесообразно разъяснять журналистам причины дисциплинарного и уголовно-правового характера, по которым адвокат вынужден ограничивать объем предоставляемой информации.
Утверждения о том, что публикация журналистом сведений, сообщенных ему адвокатом на условиях off record (не для записи), под условием анонимности, предварительного одобрения доверителем, наступления определенного события или момента времени, серьезнейшим образом подрывает личное и профессиональное доверие к журналисту и к СМИ, которое он представляет, на мой взгляд, не соответствуют действительности. Я неоднократно наблюдал подобные казусы и на основании личных наблюдений могу утверждать, что подобные инциденты не повлекли для СМИ никаких репутационных потерь. Поэтому данное утверждение, безусловно, красивое, в действительности совершенно не соответствует действительности и может породить у начинающих адвокатов необоснованные иллюзии, которые приведут их к серьезным ошибкам.
При этом мнимые негативные для СМИ последствия в результате разглашения информации, не подлежавшей обнародованию, несоразмерны с реальными негативными последствиями для адвоката и его доверителя. Поэтому данный пункт я бы заменил иной рекомендацией – принципиально избегать подобных ситуаций и предоставлять только ту информацию, распространение которой допустимо. Общение же off record возможно лишь в экстраординарных случаях, когда данный формат необходим для формирования внутреннего убеждения журналиста, а этот журналист, во-первых, концептуально необходим для формирования медийной повестки, и, во-вторых, данного конкретного журналиста связывают с адвокатом достаточно длительные и понятные отношения, дающие основания полностью доверять его обещаниям.
Во всех остальных ситуациях современные средства коммуникации позволяют обеспечить предоставление информации именно в необходимый момент и именно в допустимом формате и объеме без создания излишних условий и договоренностей с журналистом.
Вместе с тем п. 7 – эксклюзивность информации – хотелось бы раскрыть поподробнее. Нужно различать ситуацию, резонансную саму по себе, и ту, которую вы желаете сделать резонансной.
Подана апелляционная жалоба на приговор по делу Владислава Рябухина, который признан виновным в причинении напавшему на него тяжкого вреда здоровью по неосторожности
Очкарик против спортсменов
Подытоживая, стоит лишь повторить – залог успешного сотрудничества в сфере судебной журналистики адвокатов и журналистов состоит, в первую очередь, во взаимной доброжелательности и предупредительности. Каждая сторона должна стараться максимально понимать другую, выстраивать партнерские отношения, но при этом не перекладывать собственную ответственность на плечи партнера.
29 июня в Москве пришли с обысками к главному редактору издания "Проект" Роману Баданину, его сотрудникам Марии Жолобовой и Михаилу Рубину. Они проходят свидетелями по делу о клевете на бизнесмена Илью Трабера - фильм о нем вышел в 2017 году на "Дожде", где тогда работал Баданин.
"Именно сегодня, в день, когда должен был выйти материал про Колокольцева, вдруг выяснилось, что дело по этому материалу не требует отлагательств", - подчеркнул Михаил Рубин, когда ему удалось поговорить с журналистами.
Речь идет о большом материале про российского министра внутренних дел Владимира Колокольцева, авторы которого - как раз Жолобова и Баданин.
Русская служба Би-би-си вспоминает другие случаи, когда журналисты в России в последние годы становились фигурантами уголовных и административных дел или подвергались обыскам.
Иван Голунов, "Медуза" (издание включено в реестр иностранных агентов), 2019 год
Что случилось: Расследователя "Медузы" Ивана Голунова задержали оперативники УВД по ЗАО: они якобы нашли у него в рюкзаке наркотики. Новую порцию веществ обнаружили при обыске в его квартире.
Голунов в тот момент работал над расследованием про похоронный бизнес. Находясь в суде по избранию ему меры пресечения, он сказал коллегам, что его арест может иметь отношение к этому расследованию.
Автор фото, Vladimir Gerdo/TASS
За Голунова заступились не только журналисты и оппозиционеры. Омбудсмен Татьяна Москалькова, по информации "Новой газеты", доложила Владимиру Путину о деле журналиста и предложила смягчить меру пресечения.
Чем кончилось: Голунова сначала отправили под домашний арест, а через два дня с него сняли обвинения. Полицейских, задержавших его, судили, они получили от 5 до 12 лет колонии за фальсификацию доказательств и незаконный оборот наркотиков. Расследование Голунова о похоронном бизнесе вышло с помощью его коллег-расследователей из других изданий.
Иван Сафронов, 2020 год
Что случилось: 7 июля 2020 года Ивана Сафронова задержали на выходе из дома и обвинили в госизмене.
За два месяца до ареста Сафронов перестал работать в журналистике и перешел на работу в "Роскосмос". Однако защитники уверены, что дело на самом деле связано с его работой в СМИ. Сафронов много лет писал в "Коммерсанте" про вооруженные силы. В 2019 году он был уволен по требованию акционера - коллеги по отделу ушли вместе с ним в знак протеста.
Начальство в "Коммерсанте", а после ареста и сотрудники ФСБ, требовали от него раскрыть источники информации.
Автор фото, Moscow City Court Press Office
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
Конец истории Подкаст
Суть обвинений в адрес Сафронова все еще не ясна, так как следствие отказывается их конкретизировать. Но, согласно материалам дела, речь идет о событиях 2017 года, когда он еще работал журналистом.
Контекст: Коллеги Сафронова стояли за него в одиночных пикетах. На ежегодной пресс-конференции президент Владимир Путин прокомментировал дело Сафронова, сказав, что его журналистское прошлое тут ни при чем. "Его же осудили не за то, что он работал журналистом, не за его журналистскую деятельность профессиональную, а за период его работы в качестве советника в "Роскосмосе" и за ту информацию, которую он передавал, насколько я знаю, сотрудникам одной из европейских спецслужб", - сказал президент.
Чем кончилось: Сафронов больше года находится в СИЗО, следствие все еще не закончено, но под уголовное дело попал и его адвокат Иван Павлов. Его обвинили в разглашении данных по делу Сафронова журналистам.
Роман Анин, "Важные истории", 2021 год
Что случилось: 9 апреля у главного редактора "Важных историй" Романа Анина прошел обыск по делу о неприкосновенности частной жизни.
Дело касалось его публикации в "Новой газете" от 2016 года. В тексте утверждалось, что жена Игоря Сечина Ольга якобы отдыхала на шикарной яхте St. Princess Olga. В том же году Сечин подал иск и выиграл суд у "Новой газеты", ей пришлось опубликовать опровержение. Но потом появилось еще и уголовное дело.
Анин входит в число журналистов, которые в 2017 году получили Пулитцеровскую премию за расследование "панамских архивов"
Контекст: В 2020 году Анин основал свое расследовательское медиа "Важные истории". За год они успели выпустить расследования о предполагаемой дочери Путина Катерине Тихоновой и его возможном зяте Кирилле Шамалове, о фальсификациях на голосовании по новой Конституции, о квартирах близких родственников Рамзана Кадырова.
Чем кончилось: Анин остался свидетелем по уголовному делу. "Важные истории" продолжают работать.
Александр Шварев, "Росбалт", 2019 год
Что случилось: В апреле 2019 года к журналисту Александру Швареву пришли с обыском. По версии следствия, журналист требовал у казахстанского бизнесмена Кенеса Ракишева 50 тысяч долларов за удаление компрометирующих того публикаций, а еще распространял сведения, порочащие бизнесмена Алишера Усманова.
В ноябре 2019 года Шварева заочно арестовали и объявили в розыск. По этим обвинениям ему грозит до 15 лет лишения свободы.
Контекст: К моменту ареста журналист уже был за границей: он рассказал, что его предупредили о надвигающемся уголовном деле. В "пояснительной записке" читателям "Росбалта" Шварев заявил, что его преследование якобы организовали Усманов со своим бизнес-партнером Андреем Скочем.
Чем кончилось: В 2020 году главный редактор Росбалта рассказал, что Шварев получил убежище в Латвии и продолжает сотрудничать с редакцией.
Давид Френкель, "Медиазона", 2020 год
Что случилось: Фотограф Давид Френкель освещал в Петербурге голосование по поправкам в Конституцию. Он приехал на участок, откуда сообщили, что пытаются удалить члена комиссии с правом решающего голоса. Тогда председатель велела удалить с участка уже самого Френкеля. Охранник заломил ему руку, повалил и ударил по руке кулаком. Фотограф почувствовал сильную боль - выяснилось, что это перелом.
Контекст: Френкель регулярно оказывается мишенью для правоохранительных органов Петербурга. Он много раз был задержан на митингах, несмотря на все документы и отличительные знаки. На акции протеста 23 января его задержали еще до того, как на площади собрались митингующие. На видео и фото задержания видно, что фотограф был в жилетке "Пресса".
Чем кончилось: С участка Френкеля увезли в больницу и отправили на срочную операцию: ему вставили в руку металлический штифт. А потом пострадавшего журналиста еще и оштрафовали на 2500 рублей.
Суд решил, что он "провоцировал конфликтную ситуацию в некорректной вызывающей форме, требовал ответа от присутствующих наблюдателей на знание нормативно-правовых актов по общероссийскому голосованию" и снимал так, что это угрожало конфиденциальности персональных данных.
Сергей Смирнов, "Медиазона", 2021 год
Что случилось: 4 февраля главного редактора “Медиазоны” Сергея Смирнова арестовали на 25 суток (в апелляции срок сократили до 15 суток). В вину ему вменили ретвит поста, где упоминалось время будущей акции в поддержку Навального. Твит был шуточный, речь в нем шла не о митинге, а о внешнем сходстве главного редактора "Медиазоны" с лидером панк-группы "Тараканы!" Дмитрием Спириным, который на приведенной в посте фотографии действительно призывал выйти на митинг.
Автор фото, Instagram/sssmirnov
Контекст: "Медиазона" основана участниками Pussy Riot и пишет в первую очередь о судах, тюрьмах и полицейском насилии.
Чем кончилось: Смирнова, как и многих арестованных на зимних протестах, отправили в подмосковную миграционную тюрьму в Сахарово. Условия содержания были тяжелыми: он жаловался на жару в камерах, сменяющуюся холодом по ночам.
Светлана Прокопьева, 2019 год
Что случилось: На псковскую журналистку Светлану Прокопьеву завели уголовное дело за оправдание терроризма. Поводом послужил ее эфир на "Эхе Москвы в Пскове": на радио Прокопьева комментировала взрыв, который устроил 17-летний Михаил Жлобицкий в УФСБ Архангельска (он погиб, никто больше не пострадал), и связала его поступок с социальной обстановкой в стране.
Контекст: Прокопьева - бывший главный редактор независимой местной газеты "Псковская губерния". Именно она в 2014 году впервые сообщила о похоронах псковских десантников, погибших на Востоке Украины. Это стало одним из доказательств присутствия российских военнослужащих на Донбассе. Возможно, поэтому ее дело стало самым резонансным из случаев оправдания терроризма в России.
Чем кончилось: Прокопьевой назначили 500 тысяч штрафа - этот приговор ее группа поддержки восприняла почти как победу, так как ей грозило тюремное заключение. Тем не менее журналистка остается в списке экстремистов и террористов Росфинмониторинга - это значит, что все ее счета заблокированы. Это создает попавшим в список проблемы с работой и фактически обрекает на бедность.
Александр Пичугин, "Репортер НН", 2020 год
Что случилось: Нижегородский журналист оказался первым осужденным в России по новой статье о распространении фейков.
Автор фото, Roman Golotvin
Александр Пичугин вместе с адвокатами Тумасом Мисакяном (слева) и Даниилом Козыревым доказывали в суде, что журналист пытался помочь губернатору в борьбе с пандемией
Чем закончилось: Пичугин получил 300 тысяч рублей штрафа.
Ирина Славина, KozaPress, 2020 год
Что случилось: Независимый журналист из Нижнего Новгорода Ирина Славина публично покончила с собой - в предсмертной записке она попросила винить в ее смерти Российскую Федерацию.
Автор фото, Irina Slavina/Facebook
Контекст: Семья, друзья и коллеги убеждены, что причиной самоубийства стало давление властей на Ирину.
Она основала независимое СМИ, куда писала в основном сама: другие издания побаивались публиковать подобные тексты. KozaPress не приносила достаточно денег на жизнь, а вдобавок Славину регулярно судили и штрафовали по административным делам: за неуважение к власти в шуточном твите, за оскорбление местного члена ОНФ в "Фейсбуке", за якобы недостоверную информацию о коронавирусе. А накануне самоубийства Славиной к ней домой пришли с обыском и изъяли все электронные устройства. "Я осталась без средств производства", - пожаловалась тогда Ирина.
Чем кончилось: Пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков выразил соболезнования семье Славиной. Президент Владимир Путин в свою очередь заявил, что не понимает причин самоубийства журналистки. О привлечении к ответственности кого-либо из силовиков, принимавших решение об обыске у Славиной и проводивших его, не сообщалось.
"Новые колеса", 2020 год
Что случилось: Независимая калининградская газета "Новые колеса" была закрыта через суд в десятый раз.
Контекст: Бывший депутат и издатель газеты "Новые колеса" Игорь Рудников еще в 2017 году попал в СИЗО. В газете он выпустил расследование о незадекларированной недвижимости главы местного СК. Вскоре после этого его обвинили в вымогательстве взятки у этого самого генерала.
После почти двух лет в СИЗО Рудников получил относительно мягкий приговор и вышел на свободу. У его издания "Новые колеса" много раз отнимали регистрацию СМИ. На этот раз - потому, что издание не выходило больше года. Суд не учел, что издатель в этот момент сидел в тюрьме, а счета издания были заморожены из-за следственных действий.
Чем кончилось: Всякий раз Рудников немного меняет название своей газеты и продолжает ее выпускать.
Абдулмумин Гаджиев, "Черновик", 2019 год
Что случилось: Журналиста дагестанской независимой газеты “Черновик” Абдулмумина Гаджиева арестовали и обвинили в финансировании терроризма. Свою вину Гаджиев не признает.
Контекст: Правозащитная организация "Мемориал" (признана в России иноагентом) признала журналиста политзаключенным и потребовала немедленно его освободить. За него заступились омбудсмен Татьяна Москалькова, Союз журналистов России и Human Rights Watch.
Читайте также: