Почему китай считает алтайский лес своей собственностью
Обновлено: 26.04.2024
"Один из главных российских страхов перед китайцами – это то, что они хотят вырубить весь наш сибирский лес. В последние несколько месяцев об этом написали практически все – начиная с блогеров-активистов и заканчивая крупнейшими таблоидами. В интернете эта тема обсуждается на повышенных тонах уже не первый год, жители Иркутской области и Красноярского края пишут многотысячные петиции против "захвата" китайцами сибирской тайги".
Об этом пишет координатор программы "Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе" Московского центра Карнеги Вита Спивак в своем исследовании "Великая китайская вырубка. Что реально угрожает сибирскому лесу", опубликованном на сайте центра. Вита Спивак отмечает, что поведение китайского бизнеса зависит от правил, принятых в той или иной стране. И Россия в этом смысле сильно отличается, к примеру, от своего главного конкурента на китайском рынке – Новой Зеландии. Россия остается ведущим экспортером леса в Китай, но сохранять лидирующую позицию не так легко, хотя везти лес в КНР из России ближе и дешевле, чем из других стран – экспортеров древесины и продуктов деревопереработки. Так, после довольно резкого повышения пошлин на вывоз из России необработанного леса-кругляка объемы торговли лесом с Китаем стали падать – с $2,7 млрд в 2007-м (год введения новых пошлин) до $1,9 млрд в 2009 году. Российские поставки быстро заместила все та же Новая Зеландия.
В интервью Радио Свобода Вита Спивак поясняет, где, на ее взгляд возникают действительно серьезные проблемы, а где они по меньшей мере преувеличены.
Почему-то обвинения ложатся на головы именно китайских предпринимателей, а не на местные администрации
– Для меня разговоры о том, что китайцы хотят вырубить весь сибирский и дальневосточный лес, выглядят прежде всего как передергивание и эмоциональное восприятие ситуации, которое далеко не полностью соответствует действительности. Да, у Китая есть интерес к лесным запасам в России, но масштаб бедствия не такой серьезный, каким его представляют в интернете. Даже многие из тех экологических активистов, которые вроде бы ратуют за хорошее дело, иногда немножко преувеличивают масштаб "катастрофы". И самое главное, почему-то обвинения ложатся на головы именно китайских предпринимателей, а не на местные администрации, которые не всегда делают достаточно, чтобы контролировать деятельность как китайского, так и российского бизнеса в деревообрабатывающей отрасли – чтобы это все было в рамках разумного, в рамках правильного природопользования.
– Еще одно такое типичное представление в России – о том, что китайцы вывозят российский лес, а потом его же России и продают в виде мебели и других деревянных изделий. Насколько оно соответствует реальности?
– Да, в принципе, это вполне правильное представление. Потому что основной объем экспорта России в Китай, если мы говорим о лесной промышленности, это такая слегка обработанная древесина. Это все поставляется в Китай, где производится большое количество мебели, которая идет не только на российский рынок. Китай является крупнейшим производителем мебели в мире, у них очень крупный внутренний рынок. Китайцы, в общем, становятся все более и более богатой нацией и потребляют все больше качественной продукции, в том числе и для своего дома. Поэтому, в принципе, такое представление в целом верно. Но опять же кого здесь обвинять – каждый решает для себя.
– Как вы пишете в вашем исследовании, очень важным для экспорта-импорта российского леса из России в Китай является 2007 год, когда были резко увеличены пошлины на экспорт необработанного леса. Чем тогда ответили китайцы? Снижением импорта?
– Тогда получилась очень интересная ситуация: ввели высокие пошлины на экспорт леса-кругляка в надежде на то, что иностранные инвесторы пойдут в Россию и начнут строить индустрию, которая занималась бы глубокой обработкой дерева. Но этого не произошло по ряду причин. Действительно, на какой-то момент, где-то с 2007 по 2009 год, экспорт леса-кругляка, который раньше был основным по китайскому направлению, снизился, и что показательно, эту лакуну, которая образовалась, очень быстро заполнила Новая Зеландия. Это я говорю, чтобы было понятно, что конкуренция за китайского потребителя на рынке древесины очень высокая. Но, в принципе, китайцам интересны российские лесные богатства, это факт. И они воспользовались ситуацией и подошли к этому вопросу очень практично, они стали переводить свои первичные производства на территорию Российской Федерации. То есть открывать лесопилки и производить легко обработанный лес. Не лес-кругляк, а распиленную древесину, которую с таким же успехом вывозили в Китай за гораздо более низкую пошлину, около 5 процентов.
– Когда вы проводили ваши исследования, была ли у вас возможность выяснить что-то о – назовем это так – "коррупционной составляющей"? Не могло быть, например, такого, что вывозится необработанный лес, а таможенники берут пошлину как за распиленный и еще за это взятки?
– Вы сказали, что экологи в некоторых случаях преувеличивают масштабы проблем, но все-таки они имеют возможность как-то влиять на ситуацию?
– Иногда получается. Существовал проект, в Приморье, по строительству лесоперерабатывающего завода, в который китайцы инвестировали довольно большую сумму денег, речь идет о сотнях миллионов долларов. Но выяснилось, когда завод был практически возведен до конца, что он не отвечает экологическим требованиям. Просто нет вокруг достаточного количества запасов древесины, которую можно с точки зрения защиты экологии разумно вырубить и использовать для переработки. И также этот проект мешал нормальному функционированию реки, которая находилась неподалеку, и экологи забили тревогу. Пять лет они боролись, и в итоге из-за этой поднятой общественной шумихи проект было решено прекратить, и китайские инвесторы даже вышли из этого проекта. Но что примечательно, этот проект очень активно поддерживался местными властями, российскими, и был даже включен в федеральную целевую программу по развитию Приморского края. Несмотря на то что он явно вопиюще противоречил всем экологическим требованиям, которые обычно предъявляются к такого рода проектам.
– Вы уже упомянули Новую Зеландию как главного конкурента России на этом рынке леса. Есть ли еще конкуренты, большие игроки на этом рынке, что касается импорта леса в Китай?
– Прежде всего это США, откуда, правда, экспортируется не лес-кругляк, не легко обработанная древесина, а продукты глубокой древесной переработки – целлюлоза и другие продукты, которые прошли разные стадии обработки. Там происходит как раз то, за что в 2007 году так сильно ратовали российские власти, которые хотели экспортировать более сложный продукт на международный рынок. Но пока этого не случилось. А так, пожалуй, можно назвать главными конкурентами Новую Зеландию и США. Также очень много древесины вывозится из Африки, но это другой сорт древесины. В основном так называемое розовое дерево, очень дорогое и ценное, которого в России просто не существует.
– А у самого Китая есть запасы леса, пользуется ли он ими? Ведь наверняка на первых стадиях реформ мало кто задумывался об экологии, все силы отдавались развитию, увеличению объемов экономики, а сейчас страна расплачивается за это.
– Да, это очень популярное, расхожее мнение, в том числе и в России, люди считают, что китайцы уничтожили свои запасы лесов и взялись за российскую Сибирь. Но в целом это тоже не до конца правда, потому что, действительно, во время китайского "экономического чуда", интенсивной индустриализации очень много природы пострадало. Это видно сейчас и в Пекине до сих пор. Если отъехать там в сторону Тяньцзиня, воздух совершенно непереносимый. Естественно, пострадало очень много леса, было вырублено много леса, просто умерло много леса. Но сейчас в приоритете китайских властей восстановление экологической ситуации буквально с нуля. Поэтому именно лесовосстановительным работам уделяется очень серьезное внимание и очень сильный контроль со стороны властей. В принципе, сейчас в Китае восстанавливается леса в год чуть ли не в два раза больше, чем в России. Что, мне кажется, показательно. Плюс очень серьезно ограничивается коммерческая вырубка леса, и к 2020 году китайские власти, насколько я знаю, собираются вообще запретить коммерческую вырубку. Хотя сейчас она все-таки существует внутри Китая, для коммерческих целей все же лес вырубают. Поэтому это истерическое представление, оно, скорее, для того чтобы сеять панику, а не чтобы как-то конструктивно разбираться в проблеме, – считает эксперт Московского центра Карнеги, специалист по Китаю Вита Спивак.
Историк и антрополог, координатор программы изучения Монголии и Внутренней Азии Кембриджского университета в Великобритании Саяна Намсараева отмечает, что ситуация, когда российские власти позволяют хищническое отношение к природе, а китайский бизнес этим пользуется, характерна не только для лесной промышленности. Свою роль играет и низкий уровень жизни населения в Сибири и дальневосточных районах России, особенно в деревнях.
– Хищническое отношение к природе, которое наблюдалось в Китае в свое время, когда китайские бедняки выезжали массово во Внутреннюю Монголию, в Цинхай, другие отдаленные места и выкапывали из земли все ценные корешки, а потом продавали это на рынках больших городов или скупщикам сырья для использования в медицине, в фармакологических средствах, рынок БАДов сейчас очень активно развивается, так вот это отношение сейчас распространилось на приграничные районы Сибири и Дальнего Востока. Особенно после того, как стал строже визовый режим с Китаем. Не китайцы ходят по степи или по тайге и все это собирают. Китайцы просто создают экономические условия, когда все местное население на фоне растущей бедности бросилось в леса. Есть несколько видов трав, почти краснокнижные растения, которые очень стали активно в последние годы собирать. Цены за килограмм сырья идут от 200 до 300 рублей, и соответственно, семья, чтобы собрать детей в школу или дожить до очередной выплаты пенсий, идет в степь, в лес и собирает, например, дикий сельдерей. Очень большим спросом сейчас начал пользоваться байкальский шлемник. Оказалось, что в китайской медицине байкальский шлемник – это одно из пяти основных растений используемых. И оказалось, что на территории Сибири и Дальнего Востока есть практические все лекарственные травы, нужные для китайской медицины так называемой.
Есть выражение, которое со школьных времен мы помним: "Мы не можем ждать милостей от природы, взять их – наша задача". И мы берем, берем и берем.
И опять же – дело не в том, что это китайцы. На их месте могли быть кто угодно. Но просто создаются такие условия, когда населению выгодно этим заниматься. И то же самое касается лесоповала. Потому что на лесоповале, в лесхозах в основном работают не китайцы, работают местные жители. Китай представляет собой огромный рынок, отлажена уже целая логистическая сеть, когда это на лесовозах все отвозится через границу и продается. Поэтому у самих китайцев, может быть, и есть на лесопилках какие-то работники, но в тайге, те, кто занимается сбором этих трав, кореньев, это, конечно же, местные жители. Естественно, они понимают, что это вредит природе. Журналисты и экологи предпочитают говорить о глобальных, региональных изменениях. Конечно же, это правильно. Но вот когда, например, ты едешь в маленькое сибирское село и ты видишь, что эта речка пересохла, этот ручей пересох, здесь спилили все деревья, здесь две лесопилки открыли, здесь все вывозят, то видны масштабы ущерба для природы. Мне кажется, что менталитет, что лес, природная флора, фауна – это восполняемые ресурсы, это очень сильно повлияло на нашу ментальность. Есть выражение, которое со школьных времен мы помним: "Мы не можем ждать милостей от природы, взять их – наша задача". И мы берем, берем и берем.
Китай уже практически полностью запретил вырубку своих лесов. У них раньше массово вырубались леса в Хингане во Внутренней Монголии, в провинции Хэйлунцзян, это сейчас прекращено. И установка дана: все лесоматериалы привозите из-за границы. Одна из таких неявных целей огромного политического и экономического проекта "Одна пояс – один путь" – это как раз выстроить инфраструктуру, по которой можно было бы из приграничных районов других стран ввозить в Китай все эти ресурсы. Говорили о том, что Сибирь превращается в такую вот "белую Африку", это в огромной степени уже исполнилось.
– И все-таки можно ли обвинять в первую очередь китайцев в том, что происходит?
– Мы помним ситуацию с массовым выступлением граждан Закаменского района против того, чтобы сдали в аренду огромные участки земли китайской компании. Там протестующих арестовали, постарались подвести все под политические статьи. Но на самом деле китайцы там посмотрели и сказали: ладно, если не получается в этом районе, мы уйдем в другой район, где население не столь активное и воинственное, не столь быстро мобилизуется. В Бурятии 2 миллиона кубометров древесины на законных основаниях вырубается и плюс примерно полтора миллиона кубометров – на незаконных основаниях. То есть официальные цифры нужно увеличивать практически в полтора-два раза, чтобы показать реальную картину вырубки лесов. Лидеры в России по вырубке лесов – Иркутская область, Алтайский край, Томская область и так далее… Китайские интересы там присутствуют, но винить самих китайцев в том, что они виноваты в хищнической вырубке лесов, нельзя. Китай – это просто ближайший рынок, на котором все это можно продать за хорошие деньги. Например, на чем зарабатывают те же самые китайские посредники? Один кубометр первосортного древесного пила может стоить 40 долларов, а когда посредники перепродают его в Китай, он уже идет порядка 500 долларов кубометр. За такие цифры, конечно, какой угодно бизнесмен – и китаец, и не китаец – ухватится. В Бурятии местное правительство пытается каким-то образом регулировать вырубку, там речь идет, по-моему, даже об открытии Лесной биржи, об открытии предприятий глубокой переработки, чтобы по крайней мере продавать за более высокие цены. Но опять же речь идет о том, что нужны инвесторы, нужны технологии. И тот Лесной кодекс, который был принят в 2006 году, к нему очень много претензий. Потому что он фактически разрушил Службу государственной лесной охраны, отдав ее на откуп местным властям и частным предпринимателям, которые арендуют эти делянки. И даже если есть местный лесхоз, тут тоже открывается большое поле для коррупционных схем. Потому что, например, при таксации леса могут завышаться показатели запасов лесных насаждений и древесины. После чего, например, неверно определяются объемы допустимой лесозаготовки. Существует еще такое понятие, как "проходная рубка" лесонасаждений. И здесь есть огромное поле для разных коррупционных схем. И конечно, тут удобно винить китайцев во всем, хотя мы при больших площадях в своем-то хозяйстве разобраться не можем. У леса есть хозяева, есть, например, огромные массивы, которые принадлежат Министерству обороны, есть какие-то лесные массивы, которые принадлежат местным предприятиям, и там каждый хозяин делает что хочет. Алексей Навальный на своем сайте со ссылкой на Global Forrest Watch и Всемирный фонд дикой природы говорил, что Бурятия лишилась около 12 процентов лесного фонда с 2000 года. Это, видимо, очень завышенная цифра. Но даже если потери составили 7 процентов, как говорят другие экологи, это все равно очень, очень много.
Китай выступает как потребитель не только леса. Это касается и камней, например. Бурятия, Сибирь – это огромный поставщик нефрита, там тоже очень большие существуют коррупционные схемы, теневой бизнес. Владивосток, дальневосточные регионы, особенно приморские районы, там хищнически добываются и морские ресурсы, и тоже все это свозится в Китай, – отмечает историк и антрополог, специалист Кембриджского университета Саяна Намсараева.
Андрей Шароградский
Китай начинается с Заринска
По словам эколога Алексея Грибкова, истоки легенды о поглощении лесов Алтайского края китайцами появились в Заринском районе. Здесь органы местного самоуправления организовали мошенническую схему: оформляли на себя льготную древесину, положенную сельскому населению, якобы скупая ее у местных. Затем продавали ее перекупщикам. В их числе оказался гражданин Китая, который действительно увозил купленный алтайский лес к себе на родину.
— Виноваты не китайцы, а органы власти, органы местного самоуправления, те, кто живет здесь, кто так или иначе допускает такие вещи. Это мы позволяем относиться к нашей природе и территории именно так.
И это в нашей стране так устроено, что китайцы имеют возможность вывозить наш лес. Китайцы думают о своих интересах. Почему мы позволяем попирать свои интересы? Вот это вопрос, — говорит эксперт.
Широкой огласке заринский случай был предан год назад, а за оглаской поползли и слухи. Тем более, что наряду с алтайским эпизодом вскрылись гораздо более масштабные истории на Дальнем Востоке и Байкале, где трагедия достигла устрашающих масштабов.
— Угроза китайской экспансии действительно существует, поскольку КНР является конечным потребителем большинства наших ресурсов. Но для приграничных регионов она выражена гораздо ярче, — говорит Грибков.
Против лома нет закона
По словам министра природных ресурсов Республики Алтай Александра Алисова, до него доходили слухи, что на одном из предприятий планируют использовать труд китайских граждан. Но во время его визита на место событий ни один китаец обнаружен не был. Кроме того, ни одна китайская фирма не обращалась за предоставлением земельных участков.
Лесное сельское хозяйство
Оказалось, что в Турочакском и Чойском районах с 2014 года рубят деревья наши же соотечественники на вполне законных основаниях. Кстати, именно здесь, по словам Алексея Грибкова, растут совершенно уникальные леса с массой исчезающих видов растений и животных.
— Это чистой воды правовая коллизия. Во время приватизации земель в 90-е годы часть лесного фонда перешла в категорию земель сельхозназначения. А позже распродали их по частям, — объяснил Александр Алисов.
— Это какой-то абсурд! То есть все видят, что вокруг есть лес. Смотришь на бумаги – леса нет! – возмущается эколог Алексей Грибков.
— Логике это не подчиняется, — говорит министр.
Дошли до точки
С 2014 года местное население, администрации районов и правительство республики пыталось остановить лесное варварство в правовых рамках. Но все суды неизменно заканчивались в пользу правообладателей земель.
Уверовав в свою непогрешимость, лесорубы в 2017-м уже окончательно перестали стесняться. И если раньше они потихоньку орудовали пилами в глуши, то сейчас стали в открытую вдоль дорог и пойм рек буквально выкашивать деревья.
— Вокруг нашего поселка Верх-Бийск и вплоть до Телецкого озера депутат из Горно-Алтайска скупил все земельные паи и продал предпринимателям. То есть практически вся береговая зона будет вырублена. Это катастрофа! – возмущался в видеообращении местный житель Владимир Прокушкин.
В ноябре этого года народная волна возмущений дошла до точки. Местные селяне фактически пошли в наступление с вилами. На одной из делян они сожгли сторожку и трактор, убили собаку, которая охраняла территорию. После этого правительство Республики перешло к решительным действиям – участок оцепили полицией.
В настоящее время, по данным Минприроды Республики Алтай, варварские рубки в регионе остановлены, а лес, который по бумагам считался сельскохозяйственной землей, переводят назад в лесной фонд. Завершить работы в этом направлении в республике планируют в течение года. По поручению главы региона Александра Бердникова Минприроды будет создавать в этой местности особо охраняемые природные территории регионального значения.
— Эта проблема на особом контроле главы Республики Александра Бердникова. Ведомства, ответственные за решение этой проблемы, еженедельно отчитываются о проделанной работе, — заверил Александр Алисов.
Коротко: В российских лесах орудуют не только китайцы, и происходит это всегда с позволения закона и чиновников.
Подробно: Китайцы ничего не захватывают: наши чиновники сами приглашают их сюда, предоставляя разнообразные льготы. Чаще всего китайские бизнесмены покупают российские предприятия, уже арендующие и использующие леса для заготовки древесины, или создают российские компании, которые также получают леса в аренду. У лесной продукции, которая уходит из России в Китай, есть все разрешительные документы.
Уничтоженный пожаром байкальский лес.
В истории о беспощадном Китае, орудующем в сибирской тайге, всё слишком сильно преувеличено. В разорении таёжных лесов участвуют также россияне (и их большинство), корейцы, японцы, американцы, австрийцы, немцы и десятки других народов. Поскольку именно китайский лесной бизнес сейчас самый богатый, для российских чиновников именно эта страна — самая привлекательная на рынке.
Правда ли, что китайцы приезжают рубить лес в Россию, потому что в самом Китае это делать запрещено?
Коротко: Это неправда. На территории Китая рубят в полтора раза больше, чем на территории России. И при этом Китай бережно восстанавливает свои леса и выращивает новые даже там, где их раньше не было. А мы — нет.
Подробно: На территории Китая ежегодно заготавливают примерно в полтора раза больше древесины, чем на территории России. Так, по данным FAOSTAT, в России в 2017 году было заготовлено 212,4 млн м³ древесины, а в Китае — 329,3 млн м³. Даже если посчитать максимально возможные объёмы воровства леса в России — ещё несколько десятков миллионов кубометров — в Китае всё равно рубят значительно больше.
Китайское правительство действительно запретило промышленные рубки в диких лесах, особенно горных, поскольку осознаёт важность этих территорий для сохранения окружающей среды, биоразнообразия и здоровья людей. При этом огромные силы и средства Китай вкладывает в разведение лесов на освоенных землях, в том числе — выбывших из сельского хозяйства или даже специально выкупленных у крестьян. Страна поддерживает плантационное лесовыращивание в то время как Россия, наоборот, фактически его запрещает. Вот почему для Китая российский лес — всего лишь временный дополнительный источник недорогой древесины, с которым можно обращаться максимально небрежно — так, как это позволяют делать существующие российские законы и традиции.
Ещё несколько лет — и на месте Байкала появится пустыня. Изменится климат. Произойдёт экологическая катастрофа. И всё из-за китайцев!
Коротко: если экологическая катастрофа произойдёт, то виной тому будут пожары и люди (не только китайцы).
Подробно: Пустыни не будет, но ландшафт может сильно пострадать. Леса истощаются всё сильнее, вырубаются остатки дикой тайги или самые ценные для местного населения лесные участки. Пожары уже сейчас уничтожают в Байкальском регионе многократно больше лесов, чем законные и незаконные рубки вместе взятые (особенно в Центральной экологической зоне Байкальской природной территории, где рубки ограничены).
Если и дальше обращаться с лесами Байкальского региона (Иркутской области, Республики Бурятия и Забайкальского края) так же, как сейчас, то через десять-двадцать лет леса этой территории будут истощены до предела. Тайга превратится в мозаику недавних гарей или рубок, зарастающих в основном берёзой и осиной. Вымрет большинство деревень и посёлков, живущих сейчас за счёт леса. Это будет не пустыня, но огромная социальная и природная пустошь
Чтобы скрыть место преступления, китайцы поджигают вырубленные территории. Так начинаются лесные пожары.
Коротко: Следить за рубками некому, поэтому и поджигать вырубленные территории нет смысла. Лесные пожары — это зачастую следствие исполнения закона.
Подробно: Таёжные леса России были плохо защищены всегда, а теперь превратились в беспризорную территорию. Принятый в 2006 году новый Лесной кодекс спровоцировал сокращение работников в лесной отрасли примерно в четыре раза. Более того: сейчас те, кто должен охранять леса, в среднем примерно три четверти своего рабочего времени тратят на выполнение бюрократических задач.
В 2015 году из-за пожара Прибайкальский заказник потерял почти две трети деревьев. Теперь, через три года после катастрофического пожара, оставшийся лес вырубают.
Если древесину из леса украли, и на этом не попались, то прятать следы преступления просто незачем. Их, скорее всего, и так никто не обнаружит, а если обнаружит, то уже никому ничего за это не будет.
Одна из причин лесных пожаров скрыта в законодательстве. Органы управления лесами требуют, чтобы вырубленные площади очищались от веток, сучьев и других порубочных остатков. Самый простой и дешёвый способ очистить территорию — поджечь её. Если же рубки были оформлены как санитарные, то законодательство требует сжигать всё, что осталось после. В процессе такой законной очистки огонь нередко убегает в соседние леса, и вызывает пожары. Порой — катастрофические.
Пожары в Забайкалье. Фото © Мария Васильева
Почему Greenpeace ничего не делает для того, чтобы всё это прекратить?
Коротко: Добиться перемен помогут лишь изменения в лесном законодательстве — именно над этим работает Greenpeace. Кроме того, мы боремся c отдельными проектами, которые представляют реальную угрозу для российского леса. Например, с проектом Амазарского лесопромышленного комбината.
Подробно: В первую очередь Greenpeace работает с причинами, а не симптомами. А причина в том, что российские лесные законы, традиции и чиновники позволяют использовать леса самыми варварскими способами без заботы об их воспроизводстве.
С некоторыми китайскими проектами, угрожающими лесам и ценным природным территориям, Greenpeace активно борется. Например, с проектом строительства Амазарского лесопромышленного комплекса в Забайкальском крае, в том числе — крупного целлюлозного завода. Лесных ресурсов, которые могли бы обеспечить долгосрочную работу такого комплекса, в восточной части Забайкалья нет — наиболее ценные леса уже разворованы или сгорели, а эффективное восстановление лесов здесь невозможно из-за вечной мерзлоты. Строительство этого комбината позволит Китаю построить мост через Амур — самый лёгкий выход на Транссибирскую железную дорогу и автомагистраль Амур
— две главные транспортные коммуникации, соединяющие российский Дальний Восток с остальной частью страны.
Андрей Аллахвердов Арина Кочемарова Олеся Викулова Ксения Сабинина Юлия Давыдова 20/12/2021
Еще буквально неделю-другую назад русскоговорящая Всемирная паутина просто лопалась под напором праведного гнева борцов за все хорошее против всего плохого. Последние безжалостно гвоздили и обличали "этот режим" и "эту страну", которые совсем-совсем продали лес Сибири китайцам. Любой сетевой эксперт в два счета доказывал, что за Уралом леса уже практически нет, все распродали, а китайцы все вывезли. Также очень активно продвигался постулат о том, что в самом Китае рубка леса запрещена: мол, смотрите, у себя лес берегут, а наш вывозят караванами. Давайте попробуем разобраться и в этой нашумевшей теме.
Как водится, начнем с истории.
Исторически так уж сложилось, Россия довольно богата лесами. Торговля этим "зеленым золотом" ведется уже очень давно, первые документальные упоминания относятся ко временам царя Ивана IV, более известного как Грозный. Не гнушались продажей леса ни российские самодержцы, ни строители первой в мире коммунистической державы.
Лесов в России традиционно много. На начало 1980-х годов общие запасы леса для РСФСР составляли 72,49 миллиарда кубометров, включая:
• Северо-Западный район: 7,6 миллиарда;
• Уральский район: 2,9 миллиарда;
• Западно-Сибирский район: 8,7 миллиарда;
• Восточно-Сибирский район: 27,43 миллиарда;
• Дальневосточный район: 21,4 миллиарда.
Спустя три десятка лет, в более близком к нам 2015 году комитет Госдумы по аграрным вопросам отчитался в следующих цифрах:
• общий запас древесины в России: 81,5 миллиарда кубометров;
• ежегодный прирост: 993,8 миллиона кубометров;
• пригодно для рубки: более 42 миллиардов кубометров.
Как видим, даже если озвученные в Госдуме цифры поделить на стандартный чиновничий оптимизм, то все равно в остатке имеем увеличение лесных запасов в целом. Чтобы не быть обвиненными в предвзятости, скажем, что в этом же 2015 году профильный комитет ООН оценил объем запасов русского леса в 83 миллиарда кубометров.
Теперь давайте разберемся, сколько же леса вырубается и насколько тут мы близки к обещанной катастрофе.
Всего продукцию данного сектора Союз поставлял в 67 (!) стран. Основными покупателями выступали Япония, Китай, страны Восточной Европы и Скандинавии. На тот момент СССР занимал пятое место в мире по объему лесоэкспорта, уступая США, Канаде, Швеции и Финляндии. Самым слабым местом этого государственного бизнеса было то, что за границу поставлялся кругляк и пиломатериалы, в то время как в первой четверке до 60% занимала продукция целлюлозно-бумажной промышленности.
Пометка на полях. Здесь обязательно нужно отметить, что в 1990 году компания "Экспортлес" отчитывалась, что более 70% леса, произрастающего в зоне тайги, это "перестойные", то есть старые деревья, непригодные для промышленного использования. Возникает подобное явление в ситуациях, когда рубка леса производится в недостаточных объемах без учета специфики и возраста лесных насаждений.
Какие же цифры по соответствующим показателям имеем мы?
Современная Россия, как и ее советская предшественница, основной упор в лесозаготовке делает на хвойных породах деревьев. По результатам 2017 года хвойные в 2,6 раза превышают по объему заготовки лиственные породы. В целом же данный сектор в 2017 году демонстрировал падение производства. Незначительно росла только заготовка лиственных пород древесины. Отметим, правда, что подобный незначительный рост отмечается уже пять лет подряд.
Снизился и экспорт. Например, в 2017 году хвойной древесины за рубеж ушло на 1,1% меньше, чем годом ранее. Стабильно падал и экспорт топливного лесоматериала: 2015-й — на 7%, 2016-й — на 4%, всего же в 2017 году из России было вывезено 14,7 миллиона кубометров низкосортной топливной древесины.
Россия рубит, заготавливает и вывозит значительно меньше леса, чем Советский Союз. Параллельно с этим у нас растет производство сопутствующих материалов. Например, производство мебельной фанеры в России имеет следующую динамику:
• 2012 год: 3,13 миллиона кубометров (экспорт 1,63);
• 2013 год: 3,27 миллиона (экспорт 1,77);
• 2014 год: 3,49 миллиона (экспорт 1,99);
• 2015 год: 3,56 миллиона (экспорт 2,2);
• 2016 год: 3,65 миллиона (экспорт 2,55).
Вырос общий объем экспорта пиломатериалов, в 2012 году этот показатель был 4,8 миллиона тонн, в 2017-м он составил уже 12 миллионов. Растут и объемы производства пеллет. За прошедший год в России произведено около 1,4 миллиона тонн подобных топливных брикетов.
Что же касается вывоза леса именно в Китай, то в 2016 году КНР импортировал из России 22 миллиона кубометров леса, что составило 19% для российского рынка. Эту цифру и понесли нечистые на руку граждане, тиражируя страшилки о том, что Россия стала главным поставщиком леса в Китай. Это неправда. Китай самый большой покупатель русского леса, да, но больше всего лесоматериалов в КНР поставляют (внезапно) США. Объемы поставок в Китай в пересчете на денежный эквивалент таковы:
• США: 7,6 миллиарда долларов;
• Россия: 4,5 миллиарда долларов;
• Канада: 4 миллиарда долларов.
Далее следуют Бразилия, Япония, Финляндия и прочие.
Получается, что с Россией за объемы продаж в Китай насмерть бьются страны, которые в среде граждан неоднозначной патриотической ориентации обычно используются как примеры идеального недро- и землепользования. И это притом что Россия, согласно докладу ФАО ООН, имеет площадь лесных массивов в 809 миллионов гектаров, Канада — 310 миллионов, США — 304 миллиона. Парадокс, но при почти втрое превосходящем объеме мы рубим наравне с развитыми странами Запада.
В самом Китае вырубка леса тоже не запрещена. Китайская Народная Республика только за прошлый год самостоятельно добыла чуть менее 100 миллионов кубометров.
В России же специально для борьбы с нелегальной вырубкой и продажей леса была внедрена система ЕГАИС — Единая государственная автоматизированная информационная система учета древесины и сделок с ней. С ее помощью буквально каждое спиленное дерево отслеживается на всем пути от лесоповала до границы или перерабатывающего комбината. Результаты не заставили себя ждать. Только за последние два года количество выявляемых правонарушений и возбужденных уголовных дел по фактам незаконного оборота леса увеличилось в шесть раз.
…Чтобы сегодняшний доклад был объективным, надо упомянуть о настоящих, а не придуманных проблемах лесного хозяйства России.
Главная из них: наша лесная отрасль стабильно убыточна. В общемировой практике используется универсальный показатель эффективности лесопользования — объем снятия древесины с одного гектара. И, увы, по нему страна далека от мировых лидеров, уступая Германии (4,9), Финляндии (2,3) и даже пресловутому Китаю (1,4). Для нас данный показатель составляет печальные 0,2.
Нельзя не вспомнить и то, что лесопромышленный комплекс (ЛПК) занимает ничтожно малое место в структуре государственной промышленности, будучи "выдавленным" на задворки державного внимания и интересов проблемами добычи нефти, газа, золота и других полезных ископаемых. Отрасль испытывает перманентное недофинансирование, что приводит к ее крайне низкой рентабельности. Объем платежей в бюджет страны с одного гектара леса составляет чуть более 20 рублей.
Подводя небольшой итог.
Ситуация с вырубкой леса год от года нормализуется. Пусть не так быстро, как хотелось бы, но все же. Имеет ли место нелегальная вырубка леса в Забайкалье и Сибири? Наверняка. Но вовлечены в нее не китайцы, а наши соотечественники, которые и проводят незаконное и хищническое уничтожение леса. То есть все деньги, полученные от этого криминального бизнеса, оседают черным налом у региональных браконьеров.
Главную же проблему сохранения и приумножения лесного фонда представляет вовсе не вырубка, а ежегодные пожары, которые в большинстве случаев возникают из-за людской халатности и хамского отношения к природе. Согласно официальной статистике ООН и Всемирного фонда дикой природы, ежегодно в России сгорает около двух миллионов гектаров леса. До 600 миллионов гектаров находится вне зон охраны от пожаров. Только за прошлый год в России от огня пострадало 4,5 миллиона гектаров леса.
Если перевести это в объемы ежегодных поставок в Китай, то это равно 22 годам беспрерывного экспорта.
Читайте также: