Квиритская собственность в римском праве это

Обновлено: 17.05.2024

I. ИНСТИТУТЫ ЦИВИЛЬНОГО ПРАВА

§ 54. Пра­во соб­ст­вен­но­сти. Раз­ви­тие поня­тия do­mi­nium ex jure Qui­ri­tium

Древ­ней­ший харак­тер при­над­леж­но­сти дви­жи­мых вещей

Инсти­тут част­ной соб­ст­вен­но­сти, обо­зна­чав­ший­ся впо­след­ст­вии тер­ми­ном do­mi­nium или prop­rie­tas, суще­ст­ву­ет со все­ми сво­и­ми основ­ны­ми чер­та­ми уже в ста­ром цивиль­ном пра­ве, и рим­ские юри­сты рас­смат­ри­ва­ют его, как инсти­тут искон­ный. Меж­ду тем в древ­ней­шей исто­рии мы встре­ча­ем неко­то­рые раз­роз­нен­ные явле­ния (деле­ние вещей на res man­ci­pi и nec man­ci­pi, вос­по­ми­на­ние о раз­ли­чии fa­mi­lia и pe­cu­nia и т. д.), кото­рые — осо­бен­но в свя­зи с дан­ны­ми исто­рии дру­гих наро­дов — застав­ля­ют думать, что и в Риме част­ная соб­ст­вен­ность уста­но­ви­лась не сра­зу, что ее уста­нов­ле­нию пред­ше­ст­во­вал дол­гий пери­од под­готов­ки и выра­бот­ки это­го поня­тия. Но, разу­ме­ет­ся, отно­си­тель­но это­го доис­то­ри­че­ско­го пери­о­да рим­ской соб­ст­вен­но­сти мы можем делать толь­ко более или менее веро­ят­ные пред­по­ло­же­ния.

По-види­мо­му, так же было и в древ­ней­шем рим­ском пра­ве: пра­во на дви­жи­мые вещи защи­ща­лось при помо­щи деликт­ных исков (глав­ным обра­зом, ac­tio fur­ti); при­су­щий пра­ву соб­ст­вен­но­сти, как тако­во­му, иск — rei vin­di­ca­tio — к дви­жи­мым вещам или вовсе не при­ме­нял­ся (как дума­ют одни — напри­мер, Жирар 1 ) или же, если при­ме­нял­ся, то не был иском о соб­ст­вен­но­сти, а так­же имел деликт­ный харак­тер (как дума­ют дру­гие — напри­мер, Майр 2 ). Пра­во на дви­жи­мые вещи на этой ста­дии еще не име­ло свой­ства проч­ной юриди­че­ской свя­зи меж­ду лицом и вещью, свя­зи, кото­рая уже сама по себе мог­ла бы слу­жить осно­ва­ни­ем иска.

Jus Qui­ri­tium по отно­ше­нию к недви­жи­мо­стям

Но пра­во на недви­жи­мо­сти, имея один из суще­ст­вен­ных эле­мен­тов соб­ст­вен­но­сти, дол­го еще не име­ло дру­го­го — сво­бо­ды рас­по­ря­же­ния. Уча­сток зем­ли, как ска­за­но, усва­и­вал­ся не домо­вла­ды­ке, как тако­во­му, а всей семье: он был ее неотъ­ем­ле­мой с. 324 при­над­леж­но­стью, ее мате­ри­аль­ным бази­сом. Неогра­ни­чен­ный в сво­ей вла­сти по отно­ше­нию к чле­нам сво­ей семьи и к про­дук­там их труда (дви­жи­мые вещи), домо­вла­ды­ка в то же вре­мя не мог рас­по­рядить­ся семей­ным участ­ком так, чтобы он ушел от семьи — не мог его про­дать, пода­рить и т. д. Акт его част­ной воли не мог изме­нить пуб­лич­но­го поряд­ка.

Уста­нов­ле­ние еди­но­го поня­тия do­mi­nium ex jure Qui­ri­tium

С тече­ни­ем вре­ме­ни, одна­ко, оба ука­зан­ные рука­ва посте­пен­но сбли­жа­ют­ся. С одной сто­ро­ны, пуб­лич­но-пра­во­вой харак­тер пра­ва на недви­жи­мо­сти и идея семей­ной соб­ст­вен­но­сти сти­ра­ют­ся: домо­вла­ды­ка при­об­ре­та­ет и по отно­ше­нию к зем­ле сво­бо­ду рас­по­ря­же­ния. С дру­гой сто­ро­ны, на дви­жи­мо­сти пере­но­сит­ся вин­ди­ка­ци­он­ный прин­цип: они начи­на­ют защи­щать­ся не на деликт­ном толь­ко осно­ва­нии, а на осно­ва­нии их при­над­леж­но­сти тако­му-то лицу. Jus Qui­ri­tium утра­чи­ва­ет зна­че­ние пуб­лич­но­го пра­ва и начи­на­ет употреб­лять­ся для обо­зна­че­ния пра­ва соб­ст­вен­но­сти вооб­ще.

Про­цесс это­го посте­пен­но­го сли­я­ния обо­их рука­вов и выра­бот­ки еди­но­го поня­тия do­mi­nium ex jure Qui­ri­tium, 250 разу­ме­ет­ся, во всей сво­ей исто­ри­че­ской кон­крет­но­сти скрыт от нас. Но он оста­вил свои следы в неко­то­рых пере­жи­ва­ни­ях.

Fa­mi­lia и pe­cu­nia, res man­ci­pi и nec man­ci­pi

С одной сто­ро­ны, мы име­ем в источ­ни­ках смут­ные наме­ки, свиде­тель­ст­ву­ю­щие о том, что иму­ще­ство в отда­лен­ную эпо­ху рас­па­да­лось на два ком­плек­са, обо­зна­чав­ши­е­ся выра­же­ни­я­ми fa­mi­lia и pe­cu­nia 6 . Зако­ны XII таб­лиц, напри­мер, регу­ли­руя насле­до­ва­ние, гово­рят то о fa­mi­lia, то о pe­cu­nia; рав­ным обра­зом, толь­ко о pe­cu­nia идет речь в поло­же­нии тех же зако­нов XII таб­лиц отно­си­тель­но опе­ки над безум­ны­ми. Как бы смут­ны ни были эти наме­ки, во вся­ком слу­чае сопо­став­ле­ние их свиде­тель­ст­ву­ет о том, что одни из иму­ще­ст­вен­ных объ­ек­тов в древ­ней­шее вре­мя тес­нее были свя­за­ны с семьей (fa­mi­lia) и допус­ка­ли мень­шую сво­бо­ду рас­по­ря­же­ния, чем дру­гие (pe­cu­nia). Какие объ­ек­ты отно­си­лись к одной кате­го­рии, какие к дру­гой, — это­го мы из самых тер­ми­нов fa­mi­lia и pe­cu­nia выве­сти не можем; но на помощь здесь при­хо­дит дру­гой, уже более извест­ный, исто­ри­че­ский факт.

Цивиль­ное пра­во делит все иму­ще­ст­вен­ные объ­ек­ты на res man­ci­pi и nec man­ci­pi. По опре­де­ле­нию клас­си­че­ских юри­стов (Ul­pia­ni reg. 19. 1), к чис­лу res man­ci­pi отно­сят­ся зем­ли в Ита­лии (prae­dia in Ita­li­co so­lo — fun­dus и do­mus), затем неко­то­рые из с. 325 пред­и­аль­ных серви­ту­тов (via, iter, ac­tus, aquae­duc­tus 7 ) и, нако­нец, рабы и рабо­чий скот (ser­vi et quad­ru­pe­des, quae dor­so col­lo­ve do­man­tur, ve­lut bo­ves, mu­li, equi, asi­ni 8 ). Все осталь­ные вещи суть res nec man­ci­pi.

Основ­ное зна­че­ние это­го раз­ли­чия для позд­ней­ше­го цивиль­но­го пра­ва заклю­ча­лось в том, что в то вре­мя, как res nec man­ci­pi мог­ли пере­хо­дить из рук в руки путем про­стой бес­фор­маль­ной пере­да­чи, tra­di­tio, для пере­не­се­ния пра­ва соб­ст­вен­но­сти на res man­ci­pi необ­хо­дим был фор­маль­ный акт man­ci­pa­tio (к кото­ро­му при­со­еди­ни­лась затем так­же фор­маль­ная in jure ces­sio 9 — Gai. II. 18 и сл.).

Пере­чис­ле­ние вещей, вхо­дя­щих в кате­го­рию res man­ci­pi, пока­зы­ва­ет, что это как раз те вещи, кото­рые состав­ля­ют осно­ву зем­ледель­че­ско­го кре­стьян­ско­го хозяй­ства: уча­сток зем­ли и необ­хо­ди­мый рабо­чий инвен­тарь. Без это­го послед­не­го самый земель­ный уча­сток, на кото­ром сидит кре­стьян­ская семья, будет мерт­вым капи­та­лом, и семья будет лише­на воз­мож­но­сти хозяй­ст­вен­но­го суще­ст­во­ва­ния; извест­но, напри­мер, что у наших кре­стьян поте­ря рабо­чей лоша­ди явля­ет­ся обык­но­вен­но нача­лом пол­но­го разо­ре­ния.

Все это застав­ля­ет сбли­жать деле­ние вещей на res man­ci­pi и nec man­ci­pi с деле­ни­ем на fa­mi­lia и pe­cu­nia и усмат­ри­вать в пер­вом лишь ослаб­лен­ный отго­ло­сок вто­ро­го. Весь­ма веро­ят­но, что в отме­чен­ном выше про­цес­се посте­пен­но­го 251 рас­про­стра­не­ния поня­тия do­mi­nium ex jure Qui­ri­tium на дви­жи­мые вещи пер­вы­ми, на кото­рых это поня­тие было рас­про­стра­не­но, яви­лись имен­но рабы и рабо­чий скот: слу­жа необ­хо­ди­мым усло­ви­ем нор­маль­но­го хозяй­ст­вен­но­го суще­ст­во­ва­ния семьи, они, вме­сте с fun­dus и do­mus, ста­ли обо­зна­чать­ся и тер­ми­ном fa­mi­lia. Пер­во­на­чаль­ная неот­чуж­дае­мость земель­но­го участ­ка с тече­ни­ем вре­ме­ни отпа­ла, но жела­ние огра­дить инте­ре­сы семьи ска­зы­ва­ет­ся еще в том, что для отчуж­де­ния вещей, вхо­дя­щих в состав fa­mi­lia, тре­бу­ет­ся соблюде­ние извест­ной тор­же­ст­вен­ной пуб­лич­ной фор­мы. К тому же, с уста­нов­ле­ни­ем цен­за имен­но эти вещи име­ют глав­ное зна­че­ние для опре­де­ле­ния иму­ще­ст­вен­но­го поло­же­ния граж­да­ни­на (res cen­sui cen­sen­do); с. 326 вслед­ст­вие это­го было жела­тель­но, чтобы пере­ход их из рук в руки совер­шал­ся фор­маль­но и глас­но. Таким обра­зом, ста­рое воз­зре­ние и новые усло­вия встре­ти­лись и пре­об­ра­зо­ва­ли преж­нее деле­ние на fa­mi­lia и pe­cu­nia в новое — на res man­ci­pi и nec man­ci­pi.

Соб­ст­вен­ность пере­грин­ская и про­вин­ци­аль­ная

За исклю­че­ни­ем это­го, ника­ких дру­гих раз­ли­чий меж­ду веща­ми по отно­ше­нию к поня­тию пра­ва соб­ст­вен­но­сти в цивиль­ном пра­ве исто­ри­че­ской эпо­хи не суще­ст­ву­ет: соб­ст­вен­ность уже еди­на — как по сво­е­му содер­жа­нию, так и по спо­со­бам сво­ей защи­ты.

Но несмот­ря на свой уже бес­спор­но част­ный харак­тер, кви­рит­ская соб­ст­вен­ность все же еще сохра­ня­ет неко­то­рые следы сво­его преж­не­го пуб­лич­но-пра­во­во­го зна­че­ния. Так, субъ­ек­том ее может быть толь­ко рим­ский граж­да­нин или те из ино­стран­цев, кото­рым даро­ва­но jus com­mer­cii; пере­гри­ны не могут иметь кви­рит­ско­го пра­ва на вещь. Прав­да, с тече­ни­ем вре­ме­ни, как извест­но, и пере­гри­ны полу­чи­ли защи­ту, вслед­ст­вие чего при­над­ле­жа­щие им вещи ста­ли охра­нять­ся нор­ма­ми jus gen­tium ана­ло­гич­но пра­ву соб­ст­вен­но­сти; но пра­во пере­гри­на на вещь не есть кви­рит­ская соб­ст­вен­ность. Вслед­ст­вие это­го рядом с систе­мой цивиль­ных или кви­рит­ских вещ­ных прав в Риме мало-пома­лу появи­лась осо­бая систе­ма пере­грин­ских прав — осо­бая пере­грин­ская соб­ст­вен­ность и т. д.

С дру­гой сто­ро­ны, истин­ное jus Qui­ri­tium мог­ло быть толь­ко на зем­ли, вхо­дя­щие в состав рим­ской терри­то­рии в пол­ном смыс­ле сло­ва, т. е. с рас­про­стра­не­ни­ем граж­дан­ства на всю Ита­лию, — толь­ко на prae­dia in Ita­li­co so­lo. Зем­ли про­вин­ци­аль­ные объ­ек­том част­но­го кви­рит­ско­го пра­ва даже для рим­ских граж­дан быть не мог­ли: они рас­смат­ри­ва­лись, как общее досто­я­ние все­го рим­ско­го наро­да, при­чем вла­де­ние отдель­ных лиц теми или дру­ги­ми участ­ка­ми про­вин­ци­аль­ной зем­ли харак­те­ри­зо­ва­лось не как do­mi­nium, а как pos­ses­sio. В то вре­мя как эти про­вин­ци­аль­ные pos­ses­sio­nes были обло­же­ны пода­тью, кви­рит­ская соб­ст­вен­ность на prae­dia Ita­li­ca в пери­од рес­пуб­ли­ки была от вся­ких нало­гов сво­бод­на, вслед­ст­вие чего сво­бо­да от пода­тей в то вре­мя рас­смат­ри­ва­лась, как неотъ­ем­ле­мое каче­ство само­го пра­ва кви­рит­ской соб­ст­вен­но­сти. Хотя таким обра­зом вла­де­ние про­вин­ци­аль­ны­ми зем­ля­ми тео­ре­ти­че­ски не было 252 насто­я­щей соб­ст­вен­но­стью, но прак­ти­че­ски оно, конеч­но, про­вин­ци­аль­ны­ми суда­ми охра­ня­лось, как соб­ст­вен­ность, вслед­ст­вие чего с появ­ле­ни­ем про­вин­ций воз­ник­ла новая юриди­че­ская кате­го­рия — соб­ст­вен­ность про­вин­ци­аль­ная, со сво­и­ми осо­бы­ми нор­ма­ми и осо­бы­ми сред­ства­ми охра­ны.

Огра­ни­че­ния пра­ва соб­ст­вен­но­сти

с. 327 Как мы зна­ем, соб­ст­вен­ность, тяго­тея в прин­ци­пе к сво­ей пол­но­те и неогра­ни­чен­но­сти, в дей­ст­ви­тель­но­сти поло­жи­тель­ным пред­пи­са­ни­ем зако­на может быть огра­ни­че­на в том или дру­гом отно­ше­нии, как в инте­ре­сах обще­го бла­га, так и в инте­ре­сах мир­но­го сосед­ско­го сожи­тель­ства. Таким огра­ни­че­ни­ям под­вер­же­на и кви­рит­ская соб­ст­вен­ность уже в ста­ром цивиль­ном пра­ве, при­чем эти огра­ни­че­ния уста­нов­ле­ны в инте­ре­сах соседей. Город­ской харак­тер древ­не­рим­ско­го посе­ле­ния и есте­ствен­ная при этом ску­чен­ность жилищ дела­ет это явле­ние понят­ным.

Уже зако­нам XII таб­лиц изве­стен целый ряд подоб­ных огра­ни­че­ний. Важ­ней­шие из них состо­ят в сле­дую­щем: a) Соб­ст­вен­ник обя­зан остав­лять по сво­ей меже сво­бод­ной (для про­хо­да, про­езда, пово­рота плу­га) поло­су зем­ли в 2 фута — т. н. am­bi­tus. b) Соб­ст­вен­ник обя­зан тер­петь вет­ви, пере­ве­ши­ваю­щи­е­ся с дере­ва соседа, если они нахо­дят­ся на высо­те не менее 15 футов. c) Соб­ст­вен­ник дол­жен допус­кать соседа на свой уча­сток через день (ter­tio quo­que die) для соби­ра­ния пло­дов, упав­ших с его дере­ва. d) Соб­ст­вен­ник не дол­жен изме­нять искус­ст­вен­ны­ми соору­же­ни­я­ми есте­ствен­но­го сто­ка дож­де­вой воды; про­тив таких соору­же­ний дает­ся осо­бый иск — ac­tio aquae plu­viae ar­cen­dae.

Все эти огра­ни­че­ния харак­тер­ны для мел­ких хозяйств эпо­хи зако­нов XII таб­лиц. С тече­ни­ем вре­ме­ни к ним при­со­еди­ни­лись дру­гие — напри­мер, пра­ви­ло об im­mis­sio­nes: никто не обя­зан тер­петь исхо­дя­ще­го с сосед­не­го участ­ка дыма, запа­ха, шума и т. д., если все эти явле­ния выхо­дят за пре­де­лы обыч­но­го.

Право собственности принципиально не ограничивается. Такое, абсолютное по своей защите, право есть право собственника распоряжаться принадлежащей ему вещью по своему усмотрению вплоть до уничтожения. Собственность рассматривалась римскими юристами как наиболее полное право лица на вещь. Отдельный собственник всевластен.

Тем не менее до какой-то степени право собственности ограничивалось так называемыми сервитутами, известными уже Законам ХII таблиц. Полномочия собственника могли ограничиваться по двум основаниям: по закону и по волеизъявлению самого собственника. Законодательные ограничения устанавливались в интересах других собственников. Ограничения бывают негативные, т. е. это обязанность лица (собственника) воздерживаться от каких-либо действий (in nоn fасiеndо), и позитивные (in раtiеndо), т. е. обязанность собственника терпеть действия других лиц.

Виды права собственности. Римское право не знало единого понятия права собственности. Раз личалось несколько его видов:

– бонитарная (преторская) собственность;

Квиритская собственность (dоminium ех Jurе Quiritium) – это собственность, регулируемая гражданским правом. Это право собственности было единственным в древнее время. С развитием института частной собственности и появлением новых ее видов квиритская собственность продолжала почитаться как наилучшая и освобождалась от всех налоговых платежей.

Для получения квиритской собственности необходимо было быть римским правоспособным гражданином, наделенным правом приобретения собственности. Объектом собственности могли быть как манципируемые, так и неманципируемые вещи, но если говорить о недвижимости, то она должна была обязательно находиться на территории Италии.

Бонитарная (преторская) собственность развилась из деления вещей на манципируемые и неманципируемые. К первой группе вещей (земли, рабы, быки, лошади, ослы, мулы, строения на италийской земле) применялись очень сложные и громоздкие процедуры отчуждения и приобретения, что являлось тормозом для хозяйственного оборота Рима. Нередко торжественные формы манципации вещей откладывались договаривающимися сторонами на неопределенное время, и вещь просто передавалась (передача – trаditiо). Однако покупатель, становившийся в этом случае держателем вещи (до истечения одного года для недвижимого и двух лет – для движимого имущества), очень рисковал, потому что законный собственник, если он был недостаточно честен, мог истребовать вещь обратно.

Преторы ввели два иска, защищающие приобретателей, подтвердив тем самым возможность отчуждать манципируемые вещи как неманципируемые:

А) иск, позволявший противопоставить иску квиритского собственника возражение, в котором говорилось, что вещь приобретена посредством передачи (ехсерtiо rеi vinditае ас trаditае);

Б) иск, позволявший вернуть вещь в случае, если она была отобрана квиритским собственником или любым другим третьим лицом после передачи ее посредством передачи (асtiо рubliсiаnа). Защита прав нового неквиритского владельца (не имеющего возможности предъявить собственнический иск) осуществлялась путем:

– фикции в формуле иска нового собственника о том, что вещь должна быть возвращена ему из чужого незаконного владения, как если бы прошел давностный срок (в цивильном праве: для земли – два года, для прочего – один год, причем вещь не должна быть краденой; в праве на провинциальные земли – 10 лет);

Таким образом, на одну и ту же вещь могло существовать параллельно два права – номинальное квиритское и фактическое преторское. Квиритское право в такой ситуации выступало в качестве голого (формального) квиритского права собственности, т. е. права без содержания (nudum ius Quiritеm).

Приобретение права собственности. Римляне разделяли способы приобретения собственности по историческому признаку принадлежности к цивильному праву или к праву народов. В систематическом изложении их удобнее различать по признаку производного перехода права собственности от одних лиц к другим и первоначального возникновения в лице данного приобретателя – впервые или, во всяком случае, независимо от права предшественника. Обычно закон указывал, в каких случаях имеет место такое первоначальное приобретение права собственности.

Переход собственности допускался только между лицами, способными отчуждать и приобретать имущество, и осуществлялся путем договоров и сделок в обороте между живыми (intеr vivоs), а также на основе сделок по случаю смерти (mоrtis саusа), т. е. путем наследования по завещанию и отказов, а равно и путем наследования по закону.

В классическом праве для договорного приобретения собственности применялись три способа mаnсiраtiо, in iurе сеssiо и trаditiо.

Правильно считать, что стеснения являлись следствием былой принадлежности этих вещей коллективу, следствием ограниченности прав отдельных лиц на эти вещи. Отчуждение таких вещей первоначально означало узурпацию общественной собственности наиболее богатыми и влиятельными людьми.

Несмотря на свою сложность и неуклюжесть, манципация вполне удовлетворяла интересы патрицианско-плебейской верхушки римского общества. Она не препятствовала концентрации земель в руках этой верхушки. Последняя стремилась удержать в своих руках земельные богатства, была заинтересована в том, чтобы эти богатства не так-то легко отчуждались, уплывали из ее рук.

Мнимый судебный процесс (in iurе сеssiо). Этот способ перенесения права собственности представлял собой мнимый судебный процесс: судебный процесс о собственности был приспособлен для цели перенесения права собственности (gаi. 2. 24. 96).

Приобретатель и отчуждатель, непременно лица, допускавшиеся к участию в римском процессе, являлись к претору. Приобретатель требовал вещь, которую он приобретал, утверждая, что она принадлежит ему. Отчуждатель или признавал право истца, или просто молчал. Претор в свою очередь констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон.

Первоначально традиция была реальной, торжественной сделкой. Отчуждатель (trаdеns), передающий – действительно и публично совершал передачу вещи приобретателю (ассiрiеns). Введение в оборот недвижимых имуществ, а также тех способов передачи владения, которые ограничивались обозрением передаваемого участка, обменом заявлений сторон и передачей планов, постепенно сгладило реальный характер передачи как акта. В классическом праве были известны и несколько упрощенные формы традиции: передача длинной рукой, установление права на вещь, уже находящуюся во владении приобретателя, установление владения, которые были дополнены вручением документа в праве Юстиниана. Они приравнивались к традиции в собственном смысле слова.

Бывали при традиции случаи, когда приобретение права собственности откладывалось до времени более позднего, чем момент физической передачи. Так, при продаже неуплата цены или непредоставление соответствующих гарантий, ненаступление срока или условия могли задерживать по особому соглашению переход собственности, хотя приобретатель уже фактически владел вещью. Ясно, что в течение этого неопределенного времени последний не мог перенести на других больше прав, чем имел сам.

Если приобретатель движимой вещи знал о недостатке основания передачи и все-таки воспользовался ею, то он совершал кражу, и опороченная таким образом вещь не переходила в его собственность (D. 47. 2. 43).

В отдельных случаях традиция являлась ничтожной в силу того, что ее цель противоречила закону или установленному порядку, например при запрещенном дарении между супругами или при дарении, не оформленном протокольным актом, предписанным императорскими законами.

Приобретение права собственности на плоды. Плоды, с момента отделения от плодоприносящей вещи (sераrаtiо), т. е. с того момента, с которого плоды становятся отдельной вещью, принадлежали только собственнику последней. Однако допускались исключения в пользу носителей некоторых прав на вещь, например в пользу пожизненных плодопользователей. От них требовалось, однако, чтобы плоды были собраны (реrсерtiо).

Особые правила были выработаны относительно приобретения плодов добросовестным владельцем. Первоначально он приобретал по давности все плоды после их отделения, кроме собранных в течение процесса, возникшего по поводу его владения после момента засвидетельствования тяжбы. Расходы, произведенные им на взращивание плодов, сообразование их с возможными доходами, растущее признание добросовестности главным фактором нормального приобретения собственности – все это привело юристов-классиков в начале империи к признанию за добросовестными владельцами права собственности на плоды.

Спецификация. Под этим термином подразумевалось изготовление новой вещи (nоvа sресiеs) из одной или нескольких других. Юридическое затруднение возникало, когда создатель новой вещи пользовался материалом, принадлежавшим другому лицу.

Юристы-сабинианцы, последователи стоиков, по учению которых материал (mаtеriа) доминирует над формой, держались воззрения, что собственник материала оставался собственником вещи и в ее новом виде. Прокулианцы, сле дуя Аристотелю и перипатетикам, считали форму доминирующей и существенной, тогда как материя была вещью побочной, придаточной и несуществующей, пока не по лучит формы. Поэтому новая вещь принадлежит на правах собственности своему создателю, собственник же материала предъявляет к последнему иск из воровства об уплате штрафа (асtiо furti) и о возвращении владения (соndiсtiо furtivа), а при невозможности возврата – об уплате вознаграждения (Gаi. 2. 79; D. 13. 1. 8).

В праве Юстиниана возобладало среднее мнение, по которому новая вещь принадлежит собственнику материала или спецификатору, в зависимости от того, может ли она быть обращена в прежнюю форму или нет. По праву Юстиниана спецификатор становился всегда собственником новой вещи, если он к чужому материалу прибавил частично и свой собственный.

Оккупация. Под оккупацией (оссuраtiо) разумелось присвоение и завладение вещами с намерением удержать их за собой. Она обосновывала право собственности захватчика и распространялась на все бесхозяйные вещи согласно принципу, выраженному в Законах ХII таблиц: бесхозяйная вещь следует за первым захватившим (rеs nullius сеdit рrimо оссuраnti). Вещи, принадлежавшие всем (rеs оmnium соmmunеs), были главными объектами для такого захвата – путем охоты, рыболовства и птицеводства. Сюда относились появившиеся в море острова, а также камни, раковины и т. п., находимые на морском берегу или его дне, дикие звери в их естественном состоянии свободы, независимо от того, как последовало овладение ими. Римское право не признавало за собственником земельного участка исключительного права охоты на этом участке, которое мешало бы таким захватам. Наконец, сюда относились вещи, брошенные прежним соб ственником (rеs dеrеliсtае) (D. 41. 1. 1. 5). Вражеское имущество считалось бесхозяйным и могло быть предметом оккупации, но не все. Утверждение Гая, что римлянин особенно считал своим то, что взято им у врагов, является лишь воспоминанием о древнейших временах; в исторические времена военная добыча принадлежала государству (D. 48. 13. 15). Солдаты получали в собственность лишь часть добычи, предоставлявшуюся им полководцами.

К оккупации приравнивался захват морского берега или дна путем застройки и установления ограждений.

Клад. Под кладом (thеsаurus) понималась всякая ценность, которая была где-нибудь сокрыта так давно, что после открытия нельзя уже найти ее собственника.

Если такое сокровище было найдено на чьей-либо земле, то с II в. н. э. половину клада получал находчик, а другую – владелец земли. Между ними возникала общая собственность (D. 1. 2. 1. 39). Тогда же было установлено, что находка на священном или погребальном месте принадлежала находчику целиком. Позднее половина шла в пользу фиска. Если находчик производил розыски клада без разрешения собственника земли, то последний получал все.

За поиски путем колдовства находчик лишался всяких прав, а найденное поступало в пользу фиска.

Срок давности должен был течь непрерывно, в результате чего наследник мог воспользоваться владением наследодателя.

Точно так же в прижизненных сделках допускались зачет и причисление времени владения предшественника в пользу добросовестного преемника. Это называлось приращением во владении (ассеssiо роssеssiоnis).

Прескрипцией называлась приписка в начале формулы иска. В данном случае в формуле иска об истребовании вещи делалась приписка, в которой судье предлагалось претором освободить ответчика, владевшего недвижимостью 10 лет, если прежний собственник жил в одной с ним провинции, и 20 лет, если они жили в разных провинциях, без различия движимых и недвижимых вещей. Требовалось только основание, оправдывающее вступление во владение. Юриспруденция распространила на эту давность требование доброй совести и законного титула владения. Будучи сначала средством защиты против исков нерачительного собственника, 10 или 20 лет не владевшего своей вещью, такое владение затем приобрело значение особого основания для иска (а не только возражения) со стороны давностного владельца, который мог вытребовать себе вещь, даже если она потом попадала во владение прежнего нерадивого хозяина.

Таким образом, давностный владелец приобретал право собственности (провинциальной). Преторский эдикт распространил этот способ приобретения права собственности и на все вещи вообще, находившиеся в давностном владении перегринов.

Впоследствии этот институт стал применяться к италийским землям параллельно с приобретательной давностью (usuсарiо).

Утрата права собственности. Право собственности могло быть утрачено лицом вследствие различных причин: природных событий, по воле собственника, по решению соответствующего государственного органа или в силу действия третьих лиц. В частности, оно прекращалось:

– если собственник отказывался от своего права на вещь (передавал вещь другому лицу; выбрасывал, считая пришедшей в негодность);

– если вещь погибала физически или юридически (ломалась, превраща лась во внеоборотную);

– если собственник помимо своей воли лишался права собственности (в случае конфискации или национализации вещи, в случае приобретения права собственности на вещь другим лицом по давности владения и др.).

Собственность на диких зверей и птиц утрачивалась, когда звери и птицы скрывались от преследователя. Если же они были приручены, то собственность на них прекращалась тогда, когда они потеряли привычку возвращаться к хозяину. Собственность на домашних животных и птиц не утрачивалась в случае оставления ими хозяина.

Читайте также: