Доктрина абсурдности в налоговых отношениях
Обновлено: 27.04.2024
Таким образом, медиативным соглашением может быть изменен размер налоговой обязанности налогоплательщика. Например, в ситуации, когда в ходе медиации будут представлены доводы о смягчающих вину обстоятельствах, снижающих налоговые санкции, или данные о вычетах (расходах), первоначально не учтенных в ходе мероприятий налогового контроля. Если же таких функций у медиатора не будет, то налоговая медиация будет экзотической процедурой для крупных налогоплательщиков, руководство которых пожелает избежать неблагоприятных последствий в виде субсидиарной ответственности и уголовного преследования.
Остается нерешенным и ряд других вопросов. Например, о том, кто будет оплачивать услуги медиатора – налогоплательщик, налоговый орган или же, например, пополам – компания и бюджет. Тем не менее, на мой взгляд, налоговая медиация может стать востребованной процедурой на стадии предварительного анализа, в тех случаях, когда налогоплательщик чувствует, что его позиция в предстоящем налоговом споре не безупречна.
Но в целом эксперты пока очень осторожны в своих прогнозах относительно будущего этой новации (см. на стр. 12–13). Многие отмечают как наличие успешного зарубежного опыта в этой области, так и потенциальную перспективность такого подхода в России. Но говорят и о спорности, и даже об авантюрности подобной практики.
Владимир Кузнецов, председатель Общероссийского профсоюза медиаторов
– Заключение медиативного соглашения, как и мирового, – это всегда нахождение компромисса между участниками, то есть каждой из сторон приходится отказываться от части своих требований или корректировать их. Особенность медиации между ФНС и налогоплательщиком заключается в высоком уровне сложности достижения такого компромисса.
Как правило, бизнес не согласен с результатами налоговых проверок и настроен на активную судебную защиту своих интересов. Налогоплательщики рассчитывают значительно уменьшить размер доначислений и штрафов. Речь не идет о снижении на 5–10%. Законопослушные налогоплательщики, которые изначально не имели умысла использовать незаконные способы ухода от налогообложения, настаивают на своей абсолютной невиновности и правильности исчисления налогов. В ряде случаев они видят и готовы признать ошибки компании в части оптимизации налогов, но в существенно меньшем объеме.
Для внедрения медиации здесь необходимо, безусловно, какое-то политическое решение на уровне ФНС России. Ключевым показателем будет соотношение объема уплаченных налогов и фактических (реальных) сроков поступления денег в бюджет. Конечно, нельзя ориентироваться исключительно на скорость уплаты налогов. При доначислении в 100 млн рублей договориться об уплате 1 млн рублей, зато на следующий день – абсурд. Как, наверное, противоречит здравому смыслу и измерение эффективности работы налоговой системы только по объему доначислений на бумаге.
Разумеется, любое снижение должно быть обосновано, в том числе экономически. Это очень тонкий момент. Общероссийский профсоюз медиаторов и я, как его председатель, должны со своей стороны сделать все возможное, чтобы ФНС была готова к такой медиации.
Очень важно понимать преимущества альтернативного урегулирования споров, проводимого грамотным профессиональным посредником. Выгоду должны получить и бизнес, и государство. Перевод конфликта интересов в плоскость судебного разбирательства – это всегда увеличение сроков. Пока идет суд, обе стороны задействуют значительные ресурсы, которые, как и время, приводят в конечном итоге к финансовым потерям. Медиация поможет существенно снизить все эти издержки.
Налоговая медиация, по моему мнению, – это миф. Удобная, новая, красивая обертка комиссий по побуждению, использующихся периодически в сложные моменты взаимоотношений с налогоплательщиком, позволяющая снять напряженность, показать: мы готовы к бесконфликтному администрированию и диалогу. На этой волне в свое время были созданы отделы аудита и процедура досудебного урегулирования споров. Работающий инструмент, позволяющий снять напряженность и проводить бесконфликтное администрирование.
Что мешает использовать этот инструмент эффективно сейчас? Как и везде, это отчетность (эффективность показателей и материальное стимулирование на их основе инспекторов).
Все предусмотренные российским правом способы примирения сторон в налоговых спорах не универсальны и не имеют потенциала к массовому применению: налоговый мониторинг используется только в отношении немногочисленного круга налогоплательщиков; заключение мировых соглашений допускается только на судебной стадии, а на практике либо полностью отвергается судами, либо распространяется только на условия, связанные с фактическими обстоятельствами. При разрешении таких споров с помощью медиации речь должна идти не о взаимных уступках (это не частное право!), а о взаимном максимально полном и достоверном выяснении всех обстоятельств, которые имели место в конкретной ситуации. Это и есть форма примирения в публичных отношениях.
В ряде стран (Бельгия, Германия, Нидерланды, США) есть положительный опыт разрешения налоговых споров с помощью медиации. Достижение соглашения позволяет не только получить в бюджет суммы неуплаченных налогов, но и сократить издержки (например, затраты на выездную проверку, судебный процесс).
Вопрос возможности применения медиативных процедур на всех стадиях налогового спора требует серьезной научной и практической проработки. На мой взгляд, применение налоговой медиации лишь на досудебной стадии ограничит процессуальные возможности сторон по примирению на любой стадии арбитражного процесса, вплоть до стадии исполнительного производства. Не секрет, что часто условия для примирения возникают именно при рассмотрении налогового спора в суде. Однако здесь возникнет конкуренция медиации с судебными способами урегулирования спора (например, мировое соглашение).
Необходимо четко определить правовой статус медиатора в налоговых спорах. Безусловно, что процедура медиации должна проводиться независимым профессиональным медиатором, специализирующимся на налоговых спорах. Обеим сторонам следует предоставить возможность участия в процедуре его выбора. Чтобы обеспечить принцип равноправия сторон, медиатор не должен назначаться государством. Не менее сложен вопрос квалификации медиатора. Она должна быть не меньшей, чем у представителей налогоплательщика и налогового органа. В противном случае закономерен вопрос: если стороны не смогли урегулировать спор самостоятельно, исходя из своих знаний и опыта, то почему они должны доверить свою финансовую судьбу стороннему посреднику? Здесь, на мой взгляд, следует обратить внимание на институт налоговых консультантов, который вполне может быть использован для организации качественной помощи в примирении сторон.
Если введение налоговой медиации неизбежно, то вижу такими ее правовые рамки. Она должна быть возможна только после начала стадии досудебного обжалования и может быть инициирована обеими сторонами налогового спора. Медиация должна быть бесплатна для налогоплательщика. Медиативное решение не должно быть обязательным для сторон, они должны иметь право не учитывать замечания, рекомендации медиатора. Выводы медиативного решения не должны иметь силу административного прецедента, а быть обязательными только для сторон конфликта и исключительно по данной конкретной ситуации. Следует предусмотреть, что соглашение может быть достигнуто частично, а оставшиеся вопросы – вынесены на рассмотрение вышестоящего налогового органа или суда.
Ольга Сафонова, юрист адвокатского бюро CTL, член Палаты налоговых консультантов
– Медиация в налоговой сфере имеет ряд особенностей, что связано с содержанием самого спорного публичного правоотношения, в рамках которого в настоящий момент недопустимо договорное регулирование прав и обязанностей налогоплательщика и налоговой инспекции. Это существенно снижает сферу применения налоговой медиации.
Кроме того, редакция п. 5 ст. 1 Федерального закона от 27.07.2010 № 193-ФЗ прямо говорит, что медиация не применяется, если споры затрагивают или могут затронуть публичные интересы. Вопрос соблюдения баланса между законодательным регулированием налоговых правоотношений и сути медиации как саморегулируемой процедуры – самый актуальный на данный момент, требующий внесения изменений в закон.
Итогом проведения медиации может быть не только заключение медиативного соглашения, но и соглашение сторон по обстоятельствам дела, частичный или полный отказ от претензий со стороны налогового органа и (или) признание их со стороны налогоплательщика. Результат будет в существенном ускорении рассмотрения и более качественном разрешении спора в суде.
На мой взгляд, медиация имеет большой потенциал в сфере налоговых правоотношений как альтернатива досудебному урегулированию спора. Но прежде бизнесу и налоговому органу необходимо осознать значимость самой процедуры.
– Медиация в налоговых взаимоотношениях бизнеса с ФНС – реальность или авантюра? Я склонен думать, что авантюра, и сейчас попробую объяснить свою позицию.
Основоположником налоговой медиации можно по праву считать налоговиков Санкт-Петербурга, которые уже не первый месяц активно пиарят это направление, рассказывая, какое это благо и как всем (бизнесу и государству в лице налоговой) будет от этого хорошо. Да вот только плюсы что-то не просматриваются.
Другой, не менее важный вопрос – выгода от медиативного соглашения для налогоплательщика. Что конкретный налогоплательщик получит от медиации? Ведь нельзя же договориться о снижении налоговых претензий по каким-то организациям, не имея серьезных на то юридических обоснований или доказательств невиновности налогоплательщика. Иначе это все граничит с коррупцией, и к ней как раз и подталкивает участников медиативного соглашения. А если такие доказательства имеются в наличии, то о чем тут договариваться? Надо их предъявлять, закреплять и полностью снимать претензии к налогоплательщику.
Да, возможно, налоговая медиация станет отдельным дополнительным инструментом досудебного урегулирования споров, но это сейчас и так существует, просто, может, название не такое красивое.
Татьяна Рябцева, директор Московского центра предотвращения банкротства и защиты бизнеса
– Я ярый сторонник использования примирительных процедур во всех сферах жизни, в том числе в сфере публичных правоотношений. Мировая практика уже давно доказала преимущества решения конфликтов с помощью медиации. Важно, что ФНС России в настоящее время не противится внедрению данного института, а, напротив, готова переходить к открытому диалогу и запускать пилотный проект. Два прецедента мирного урегулирования спора налогоплательщика с ФНС, состоявшиеся в Санкт-Петербурге, – отличное начало, институт медиации показал свою состоятельность. Дальше – больше. С оптимизмом смотрю на внедрение налоговой медиации. Курс на внедрение налоговой медиации и переход к открытому диалогу с инспекцией должны, на мой взгляд, стать одним из стратегических ориентиров для достижения баланса взаимоотношений налоговой инспекции и налогоплательщика.
Возможна ли медиация в налоговой сфере? Да, и это подтверждают уже заключенные соглашения, а также обсуждения этого вопроса с представителями ФНС РФ.
А вот дальше возникают вопросы, и их очень много: в каких спорах? всем ли нужна медиация? зачем она ФНС РФ и налогоплательщику, если он (или его представитель) сам может предоставить аргументы в свою защиту? кто может быть медиатором? кто оплачивает медиацию? как снизить коррупционные риски для должностных лиц, подписывающих медиативное соглашение?
Ответы на эти вопросы вроде бы есть, так как соглашения в Санкт-Петербурге подписаны, но хочется большей определенности, урегулирования. Далее я коротко изложу тезисы и свою личную позицию.
Считаю, что налогоплательщик уже сейчас может предложить налоговому органу процедуру медиации в любом случае, когда есть спор об оценке обстоятельств, фактов или проблема в общении (предпроверочный анализ, комиссия, налоговая проверка, рассмотрение заявления и т. п.). Обязанности согласиться у того нет, но налогоплательщик может обратиться с таким предложением в вышестоящий налоговый орган.
Расходы на оплату медиатора будет нести налогоплательщик. Не нужно ждать от медиатора предложений по условиям соглашения и аргументов в защиту налогоплательщика. Инициатива должна принадлежать налогоплательщику. Медиатор поможет услышать стороны и взглянуть на ситуацию под разными углами.
Медиация не предусматривает дополнительных плюсов по сравнению с процедурами НК РФ, то есть сам ее факт не дает никаких преференций в силу закона. Это один из вариантов досудебного урегулирования спора.
В ходе медиации или по ее итогам возможны уточнения налоговых обязательств налогоплательщика – как в большую, так и в меньшую сторону. Но это должно быть доказано, и доказательства (аргументы) должны быть поняты и приняты другой стороной.
Чтобы найти ответы на вопросы, как имеющиеся, так и будущие, Палата налоговых консультантов и Общероссийский профсоюз медиаторов с участием практикующих медиаторов и налоговых юристов, преподавательского-профессорского состава вузов и ФНС РФ планируют наработать практику применения налоговой медиации в целях ее эффективного урегулирования и успешного внедрения. Приглашаем к сотрудничеству всех заинтересованных лиц.
– Сама по себе медиация в налоговых отношениях (а точнее, в налоговых спорах) – это не хорошо и не плохо. Все зависит от того, в каких целях она будет применяться.
Не так давно Минфин России опубликовал Основные направления налоговой политики на 2020 – 2022 гг.[1] Направлениями среди прочего предусмотрено существенное изменение подхода к определению налогового резидентства физических лиц в РФ, а именно:
сокращение со 183 дней до 90 дней периода нахождения на территории РФ, влекущего приобретение статуса налогового резидента РФ,
введение критерия центра жизненных интересов.
Как только стало известно о возможных изменениях, в некоторых кругах сформировалось (и было выражено) настороженное (негативное) отношение к такой инициативе. Впоследствии Министр финансов РФ А.Г. Силуанов заявил[2] о возможном введении 90 дневного срока (в целях налогового резидентства РФ) на добровольной (инициативной) необязательной основе и о необходимости доисследовать целесообразность введения критерия центра жизненных интересов.
И все же хотелось бы попробовать разобраться, а плох ли был план Минфина?
1. Критерии налогового резидентства
Прежде чем рассуждать о критериях, определяющих институт налогового права, необходимо сформулировать определение (понятие) такого института. Именно понятие налогового резидентства физических лиц должно определять, каким образом это состояние (статус) можно установить (какие критерии необходимы). Иной подход не может иметь содержательного и логического основания, так как критерии будут определять понятие (или понятие вообще не будет сформулировано).
По нашему мнению, понятие налогового резидентства можно сформулировать как связь лица и государства, выражающаяся в преимущественном использовании лицом или наличии преимущественной заинтересованности (со стороны лица) использовать публичные блага конкретного государства (например, дороги, защита права собственности, охрана правопорядка и пр.) и несении соответствующим государством некоторых расходов для поддержания существования таких благ, в силу которой первое финансирует деятельность последнего посредством осуществления общеобязательных и безвозмездных платежей (уплаты налога)[3]. Указанная связь определяется на основании критериев, закрепленных в налоговом законодательстве соответствующего государства.
Единого подхода к критериям налогового резидентства нет, но можно выделить следующие наиболее распространенные:
место преимущественного пребывания (Россия, Грузия[4]),
домициль / наличие постоянного жилища (Франция[5]),
центр жизненных интересов (Испания[6]),
Следует пояснить, что, например, Франция и Испания определяют статус налогового резидентства путем последовательного применения нескольких критериев (во Франции - домициль, место пребывания, осуществление профессиональной деятельности, центр экономических интересов; в Испании – место пребывания, центр жизненных интересов). В Грузии предусмотрен заявительный порядок самопризнания налогового резидентства. В США помимо критерия гражданства (резидентства) также предусмотрено правило 183 дней.
В испанском законодательстве установлена норма, согласно которой испанские граждане, заявляющие о смене налогового резидентства с испанского на резидентство иностранного государства, признаваемого оффшорной юрисдикцией[7]; не утрачивают испанское налоговое резидентство в течение года совершения соответствующего заявления и четырех следующих лет. Думается, что данная норма соответствует общемировой практике борьбы с международным неналогообложением доходов и капиталов (в духе преамбулы к MLI[8]).
2. Центр жизненных интересов
Если обратиться к тексту НК РФ, то мы обнаружим фундаментальное положение об экономическом основании налогообложения и о недопустимости произвольного налогообложения (п.3 ст.3 НК РФ). Данная норма-принцип должна регулировать все аспекты налогообложения, в том числе правила налогового резидентства. В отношении физических лиц налоговое резидентство определяется через критерий, закрепленный статьей 207 НК РФ, и заключается исключительно в 183 дневном нахождении на территории РФ в течение 12 следующих подряд месяцев.
Экономическое основание такого подхода может быть объяснено тем, что 183 дня являются большей частью календарного года. Следовательно, государство считает (если считает), что наибольшие интересы лица, наибольшее потребление публичных благ расположены в РФ. Но может ли быть признано экономически обоснованным и справедливым, что статус лиц, находящихся в РФ 182 дня и 183 дня (за 12 месяцев), различен? На что обратить внимание, чтобы обнаружить экономическое основание (где оно скрыто)?
Можно смоделировать множество ситуаций, в которых РФ: (1) будет местом преимущественного пребывания конкретного лица, но длительность пребывания будет менее 183 дней; (2) не будет местом преимущественного пребывания лица, но лицо будет ежегодно проводить длительный (существенный) период времени в РФ; (3) не будет местом пребывания лица, но будет местом получения доходов, жизни семьи; (4) будет местом пребывания более 183 дней, но пребывание будет носить исключительно туристический характер; (5) и другие варианты. Во всех таких ситуациях резидентом в целях НК РФ будет признаваться только то лицо, которое проводит в РФ более 183 дней (в течение 12 месяцев). Для 183-дневного критерия особенности жизни лица значения не имеют. Такое состояние, с нашей точки зрения, нельзя признать соответствующим принципу экономического основания налогообложения[9].
По нашему мнению, особенности (детали) жизнедеятельности лица не могут игнорироваться при определении налогового резидентства. Именно они определяют государство, которое в большой степени (не в абсолютном выражении) обеспечивает (финансирует) соблюдение условий жизни лица. При этом под условиями необходимо понимать не только возможность находиться в безопасности и жить комфортно в определенном месте, но и многочисленные иные активности (интересы) лица. Критерием, который, с нашей точки зрения, может обеспечить должное определение налогового резидентства в условиях современного мира (когда гражданин одного государства может жить (строить карьеру, обустраивать быт и пр.) на территории другого государства или даже нескольких государств) является центр жизненных интересов, введение которого и предлагал Минфин России.
Некоторое толкование данному критерию дано в комментариях к Модельной конвенции ОЭСР об избежании двойного налогообложения. Так, согласно пункту 15 комментария к статье 4 центр жизненных интересов определяется с системным учетом:
семейных и социальных связей,
места осуществления деятельности, приносящей доход,
места, с которого осуществляется управление недвижимостью, принадлежащей лицу,
Данный комментарий поясняет на конкретном примере, как оценивать центр жизненных интересов: в случае приобретения лицом жилища в государстве А, при обладании жилищем в государстве Б, на территории которого такое лицо всегда жило, работало, где живет его семья и расположены его владения, не свидетельствует о перемещении центра жизненных интересов на территорию государства А.
Очевидно, что представленный критерий может иметь высочайший уровень гибкости, а его применение может быть обусловлено субъективным мнением конкретного налогового инспектора. Нет никакой определенности в элементах ЦЖИ (который может действовать в РФ), в том, каким образом соотносить элементы центра жизненных интересов между собой, ведь, они могут быть одновременно расположены на территории нескольких государств. Нет ясности и в том, каким образом соотносить экономический центр (место получения основных доходов или хранения капитала) с семейным центром (местом жительства семьи, школы детей и т.п.).
Думается, что именно определение элементов ЦЖИ и их соотношение должны быть подвергнуты формальной определенности, которая должна быть определена по результатам научного, дискуссионного, практического исследования данной проблемы. И только после формирования однозначного соотношения данных элементов, введение критерия центра жизненных интересов в РФ может быть вынесено на повестку дня. При этом возможное введение такого критерия не должно преследовать достижение исключительно бюджетного интереса.
3. Судебная практика
Данная публикация не могла бы быть полноценной, если бы она не представляла анализа некоторой судебной практики зарубежных стран по вопросу применения критерия центра жизненных интересов. Сразу оговоримся, что любое мнение иностранного суда сформулировано на основании норм и доктрины налогового права соответствующего государства, следовательно, имплементация таких позиций в российский правопорядок может осуществляться только после глубочайшего исследования условий и мотивов принятия таких решений и с учетом российского права. Разберем некоторые из дел.
3.1 Испания
Указанное свидетельствует о том, что налоговыми органами Испании был занят подход, согласно которому в определенных случаях центр жизненных интересов может быть определен по месту проживания ближайших родственников (с учетом их частого и регулярного посещения, при отсутствии иного налогового резидентства) вне зависимости от места получения основных доходов лица.
3.2 Франция
В другом менее известном французском деле гражданин Бельгии был признан налоговым резидентом Франции на основании критерия центра экономических интересов[11]. Фабула была следующей. Гражданин Бельгии совместно со своей супругой и двумя несовершеннолетними детьми в течение 1997-1998 гг. проживал в Париже, там же работал в 2 организациях (в должности директора). Одновременно лицо работало в двух бельгийских организациях. По мнению лица, за указанный период доходов, а равно дивидендов от деятельности французских компаний получено не было, доходы были получено только от деятельности бельгийских компаний. Налоговыми органами было установлена следующая совокупность обстоятельств:
французские компании принадлежат одной бельгийской холдинговой компании, участником которой является данное лицо,
существенные обороты и доходы французских организаций,
отсутствие иных сотрудников в штате французских организаций, следовательно, выполнение лицом не только директорских полномочий в отношении таких компаний.
По результатам анализа представленных обстоятельств Государственный Совет Франции (высший орган по разрешению административных споров) признал лицо налоговым резидентом Франции на основании критерия центра экономических интересов и указал, что материалами дела не подтверждено наличие иных более тесных личных связей у лица на территории Бельгии.
Таким образом, применяя критерий центра экономических интересов Государственный Совет Франции применил системный подход: были проанализированы не только текущие доходы лица, но и потенциальные доходы, капитал, принадлежащий лицу, было учтено место личных связей (расположение семьи).
3.3 Канада
В реальной жизни (на основании судебной практики) бывают случаи, в которых суд не может однозначно определить центр жизненных интересов лица (который, казалось бы, должен учитывать все аспекты, необходимые для определения налогового резидентства). Такая ситуация сложилась в одном канадском деле (Mr. Davis and Her Majesty the Queen[12]).
Фабула была следующей. Лицо канадского происхождения жило, работало, обладало жилищем, банковскими счетами, пенсионным фондом в США и разрешением на проживание (green card) в США, действующим до 2020 года. В 2009 году лицо совместно со своей романтической подругой приобрело дом, расположенный в Канаде (в регионе Новая Шотландия). В декабре 2012 года лицо прекратило работать в США. В период с 09.04.2013 по 06.05.2013 лицо запросило выдачу около 700 000 $ из своего пенсионного фонда. При выдаче данных средств в период с 06.05.13 по 08.05.13 были удержаны суммы налогов согласно законодательству США. 9 мая 2013 года лицо покинуло США и обосновалось в Канаде.
Налоговый органы Канады пришли к выводу, что лицо обладало статусом налогового резидента Канады, в связи с чем данный доход подлежал налогообложению в Канаде.
Рассматривая жалобу господина Дэвиса, Налоговый суд Канады (Торонто) установил, что лицо одновременно являлось налоговым резидентом и США и Канады. В связи с чем окончательное резидентство должно было определяться на основании положений международного договора об избежании двойного налогообложения, заключенного между Канадой и США. Пункт 2 статьи 4 СОИДН США-Канада[13] устанавливает, что налоговое резидентство последовательно определяется (1) по месту обладания постоянного жилища, (2) либо по месту центра жизненных интересов, (3) либо по месту преимущественного пребывания, (4) по гражданству. Так как лицо обладало жилищем в обоих государствах, суд сразу перешел к применению критерия центра жизненных интересов.
Суд установил, что США являлись местом сосредоточения большего количества активов г-на Дэвиса (до даты въезда в Канаду – 9 мая 2013 года): лицо продолжало владеть домом, счетом в банке в США, обладать водительским удостоверением и медицинской страховкой США. Что же касается семьи г-на Дэвиса, то она проживала в Канаде в регионе Альберта, который был равно удален от домов господина Дэвиса в США (Массачусетс) и в Канаде (Новая Шотландия). В супружеских отношениях в Канаде господин Дэвис не состоял, при этом не было сомнений в том, что романтические отношения господина Дэвиса проходили в Канаде. В то же время суд отметил, что лицо очевидно проявило свое намерение покинуть США (и последующие действия это подтвердили). Оценив данную совокупность обстоятельств, суд не смогу прийти к однозначному выводу о месте расположения центра жизненных интересов (хоть суд и отметил, что чаша весов слегка наклонена в сторону США).
В связи с изложенным суд руководствовался критерием преимущественного места проживания, на основании которого господин Дэвис был признан налоговым резидентом США.
Данное дело демонстрирует необходимость комплексного подхода при определении налогового резидентства физического лица. Даже такой многогранный критерий как центр жизненных интересов не всегда способен определить, резидентом какого именно государства является лицо (установить связь лица и государства, которую мы обозначили в пункте 1 настоящей публикации).
В завершении данной статьи хочется очень кратко выразить субъективное отношение к возможности введения критерия центра жизненных интересов в РФ: практика применения. Смоделируйте ситуацию, в которой Вы будете собственником жилья, расположенного в РФ, Ваша семья (родители, братья, сестры) будет проживать в РФ, но Вы будете работать и жить за границей. Уверены ли Вы, что в такой ситуации налоговая служба РФ (или конкретный инспектор) не посчитает Вас налоговым резидентом РФ? Возможно, для решения такой проблемы достаточно введения условия о том, что ЦЖИ применяется только в случае нахождения лица на территории РФ какого-то определенного количества дней в году. А возможно, и нет.
[3] Можно встретить и иные определения налогового резидентства, например: понятие, определяющее налоговую юрисдикцию на территории которой несется конечная налоговая ответственность налогоплательщика.
[7] Перечень юрисдикций определен Испанским королевским декретом 1080/1991 от 05.07.1991
Читайте также: