1946 1947 налогообложения в деревне
Обновлено: 25.06.2024
Продолжает существовать такое мнение (по традиции) и в современной России, однако оно совершенно не выдерживает серьёзной проверки фактами , в чём каждый может легко убедиться сам.
Действительно, война серьёзно подорвала сельское хозяйство страны. Валовой сбор зерновых культур в 1945 году составил лишь 49 % от последнего предвоенного 1940 года ( Хрестоматия по Отечественной истории (1941 – 1945 гг.): учебное пособие для студентов вузов. – М., 1996. С. 561 ). Урожайность их была на 35 % ниже уровня 1940 года ( Зима В.Ф. Указанная работа. С. 12 ). Ещё тяжелей была ситуация по большинству других сельскохозяйственных культур.
Прекратилась и продовольственная помощь союзников по ленд-лизу, в том числе семенным зерном.
Как же должно было отреагировать на такую ситуацию нормальное правительство нормального государства, заботящегося о благе своих граждан? Каждому разумному человеку ясно, что оно обязано было бы в первую очередь бросить все силы на скорейшее восстановление сельского хозяйства.
А как поступил тогда сталинский режим ? Прямо противоположным образом – почти все силы и средства направил на дальнейшее развитие индустрии, а сельскому хозяйству выделил жалкие гроши. Более того, продолжилось и, даже, усилилось выдавливание из деревни продовольственных, финансовых и людских ресурсов .
Именно тогда крепостническая эксплуатация государством колхозного крестьянства при Сталине достигла своей наивысшей степени.
Вот факты:
Один трудодень в 1946 – 1947 гг. в среднем оценивался всего в 30 копеек (29,4 % колхозов не давали ни копейки). То есть один мужчина, вырабатывая 500 трудодней в год, мог заработать в среднем по СССР только 150 рублей (Это было равно минимальному МЕСЯЧНОМУ уровню оплаты труда в промышленности). Расчёт же с колхозниками по зерну в 1946 году был хуже, чем в самом тяжёлом военном 1943 г. ( Зима В.Ф. Указанная работа. С. 42, 44 ).
Между тем, обязательные поставки крестьян государству в 1946 году были увеличены. При этом, государственные заготовительные цены оставались неизменными с 1928 года , не превышая 10 копеек за 1 килограмм пшеницы, 5 коп. за 1 кг картофеля, 25 коп. за 1 кг говядины, 20 коп. за 1 сотню яиц ( Там же. С. 16 ). Это означает, что в реальности заготовительные цены за годы коллективизации и войны уменьшись из-за роста цен, в среднем, примерно в 10 раз, то есть стали чисто символическими. По данным историка И.А.Литвиновского, государство реально оплачивало лишь 5 % колхозных расходов по производству мяса, 10 % - по зерну и 20 % по молоку ( Литвиновский И.А. Указанная работа. С. 245 – 246 ).
Фактически государство забирало даром произведённую селом продукцию, что даёт основание считать работу крестьян на колхозных полях и фермах барщиной, а обязательную сдачу части продукции ЛПХ – оброком.
Единственное отличие от средневековых их форм состоит в том, что доставались они не помещику, а государству. Однако если учесть, что и поместные земли первоначально принадлежали государству и предоставлялись помещикам только на время несение ими государственной службы, то есть фактически являлись формой зарплаты, то и эта разница между государственной и феодальной формами барщины и оброка исчезает.
Летом 1946 года были значительно повышены нормы доходности с каждой сотки земли и головы скота (на основе которых исчислялись налоги и сборы) ( Зима В.Ф. Указанная работа. С. 45 ), а значит, обязательные поставки и платежи с колхозов и ЛПХ колхозников резко возросли .
К тому времени, согласно постановлению Совета Министров СССР от 16 октября 1945 года, уже были отменены и все льготы по налогам и обязательствам, установленные в военное время ( Там же. С. 43 ). С карточного снабжения было снято 3/4 получателей хлебных пайков в сельской местности (почти вся сельская интеллигенция и служащие) ( Там же. С. 41 ).
Ухудшилось положение тогда не только сельчан, но и горожан. В начале сентября 1946 г. (то есть, непосредственно накануне голода) пайковые цены на хлеб в государственной торговле были увеличены в 2 раза ( Там же. С. 49 ). Зарплаты же рабочих были значительно сокращены , на отдельных предприятиях в 1,5 – 2 раза ( Там же. С. 39 ).
Перед самым началом голода в 1946 году с населения был собран очередной государственный заём (на этот раз, на восстановление народного хозяйства), а в следующем году (в разгар голода) – второй . Как обычно, оба они взимались в добровольно-принудительном порядке.
Внесла свой гибельный вклад в обнищание людей и начавшееся весной 1946 года , то есть прямо накануне сева, урезание площади подсобных хозяйств (не только у колхозников, но и у рабочих, служащих и, даже, у предприятий) (Литвиновский И.А. Указанная работа. С. 246). Дело в том, что за годы войны площадь земли под личными подсобными хозяйствами очень сильно возросла. С весны 1942 года её могли получить под огороды все семьи горожан, чем многие и воспользовались.
ЛПХ же колхозников к концу войны уже сильно напоминали индивидуальные наделы (в миниатюре) крепостных крестьян дореформенной царской России. Значительную долю посевов на них составляли зерновые культуры. За время войны эта доля выросла в 2,8 раза (Зима В.Ф. Указанная работа. С. 44). Почти всё питание колхозников (да и многих рабочих и служащих) обеспечивали именно их личные подсобные хозяйства.
Обескровив ЛПХ, сталинское государство покалечило курицу, несущую золотые яйца , ведь к тому времени они поставляли на внутренний рынок и государству почти все собственно яйца (83 %), более трети молока (34 %) и картофеля (36 %), а также 30 % скота и птицы, 19 % шерсти и 13 % подсолнечника ( Там же. С. 14 ).
Между тем, колхозы и совхозы, которым передали отрезанную у ЛПХ землю, как правило, не имели в тот момент возможности её должным образом освоить.
Перечисленные действия властей не могли не привести к голоду, и он не заставил себя ждать. Число его жертв было огромным. По расчётам доктора исторических наук В.Ф. Зима, в 1946 – 1948 гг. от голода и связанных с ним болезней в СССР умерло около 2 миллионов человек ( Там же. С. 11, 64 ).
Дистрофией же и септической ангиной, то есть только бесспорно возникающими из-за голода болезнями, с 1946 по 1949 гг. по официальным данным переболело около 4 миллионов человек ( Там же. С. 91 ).
В оправдание Сталина, сталинисты ссылаются обычно на страшную засуху, разразившуюся весной 1946 года . Засуха, конечно, была, однако Сталин и его правительство, зная её масштабы, крайне незначительно снизили задания по госпоставкам пострадавшим районам, резко увеличив, при этом задания для остальных. В результате, зерно было выгреблено фактически подчистую и у тех, и у других. В зоне голода оказалось около 100 миллионов человек ( Зима В.Ф. Голод в СССР 1946 – 1947 гг., происхождение и последствия. С. 11 ).
Но у правительства не было тогда иного выхода, - говорят сталинисты, - хлеб нужен был, чтобы накормить население городов, армию . Однако даже сама постановка такой отговорки - накормить горожан и армию ценой смерти от голода жителей деревни – глубоко безнравственна и цинична (сельское население всё ещё составляло тогда большую часть жителей страны).
Между тем, есть у этой позиции и другая, не менее отвратительная сторона – в течение всего периода голода 1946 – 1947 гг. в государственном резерве хранилось около 10 миллионов тонн продовольствия , не считая 3,6 млн. т. неиспользованного к середине 1947 г. остатка зерна, выделенного на внутреннее потребление страны от урожая 1946 года ( Там же. С. 28 ).
Даже одного резерва хватило бы, чтобы полностью избежать голодных смертей . Достаточно было просто поставить на пайковое довольствие (хотя бы по самым минимальным нормам) в наиболее трудный период (ноябрь 1946 – июль 1947 гг.) самую беззащитную часть населения голодающих деревень – стариков, инвалидов и детей.
Однако продукты передавались не им, а жителям европейских стран (руководство СССР, в политических целях, изображало из себя тогда щедрого кормильца пострадавшей от войны Европы). Таким образом, сталинская верхушка сознательно принесла советских граждан в жертву своим внешнеполитическим амбициям .
А сколько же было голодающих детей, стариков, инвалидов в деревнях?
Всего на территории голода проживало тогда около 100 миллионов человек . Поскольку это были довольно развитые в промышленном отношении районы, примерно половина их населения проживала в городах. Как уже было сказано в начале статьи, трудоспособных среди сельских жителей было примерно 37 %, следовательно, нетрудоспособных (стариков, инвалидов, детей) – 63 %. От 50 миллионов сельчан это 31,5 миллион.
Но была и ещё одна причина накапливания госрезерва, о которой неосталинисты резонно предпочитают не упоминать. Это делалось с целью подготовки той самой ценовой реформы, которую фанаты Сталина выдают за его величайшее благодеяние после войны.
Её планировалось провести одновременно с отменой карточной системы (отложены из-за голода с 1946 года на конец 1947). Правящая верхушка понимала из предыдущего опыта, что голодный народ в первый же день торговли без карточек сметёт с прилавков все продукты, поэтому решила создать запас для удовлетворения этого первоначального ажиотажного спроса.
Ещё одним средством понижения спроса стали цены , которые в момент реформы (декабрь 1947 года) повышались, по сравнению с карточными (уже увеличенными ранее в 2 раза), в 3 раза ( Зима В.Ф. Указанная работа. С. 56 ). Именно эти цены (коммерческие были отменены) Сталин будет постепенно снижать потом на жалкие проценты в течении пяти лет (к 1954 году розничные цены снизились лишь на 43 %), при одновременном понижении (в 1946-1947 гг.) расценок и зарплаты рабочих и служащих и увеличении подписки на государственный заём ( Там же. С. 59 ).
Это мошенническое ограбление населения, разумеется, выдавалось советскими СМИ за заботу правительства о своём народе и очередное наглядное подтверждение успехов социалистической экономики.
В сёлах же никакой продажи государственных продуктов питания в первые послевоенные годы вообще не производилось. Она началась только в 1950 году (Там же. С. 58, 60).
Выводы и обобщения:
Чем же объясняется эта жестокость тогдашней коммунистической власти к населению собственной страны?
Даже колхозы, с их личными подсобными хозяйствами колхозников, являлись в глазах марксистов-большевиков только переходным звеном к полному обобществлению имущества в коммуне.
Если статья понравилась, ставьте лайк. Чтобы читать другие статьи автора, подписывайтесь на этот канал.
В принципе, можно было бы сделать вывод о тотальном вымирании сталинской деревни от недоедания, но ситуацию несколько спасали две вещи: постояный отток из колхозов трудовых ресурсов и, самое важное - наличие собственного приусадебного хозяйства у работников артелей.
Согласно Уставу сельскохозяйственной артели, колхозный двор имел право на личный участок размером от 25 до 50 соток. И, естественно, поскольку показатели эффективности ведения хозяйства на этих клочках земли были несравненно выше, а также в целях ограничения потребления крестьян, государство пристально контролировало их.
Сразу же после войны в деревне началась т.н. "борьба с рвачеством", нацеленная на то, чтобы отрезать у колхозников излишки личных подворий (как правило, они возникали за счет прирезок крестьянами брошеных земель). В Коми АССР доля личных приусадебных участков из-за этого сократилась с 5,6 до 5 тыс. гектаров к 1947 году. По всей стране была проведена компания обмеров крестьянских наделов. На судах колхозники недоумевали, почему у них отрезают их жалкие сотки, когда у колхозов большие земельные наделы лежат необработанными.
В 1947 году вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об уголовной ответственности за кражу колхозного имущества", по которому за такое деяние устанавливалось наказание от 5 до 20 лет лишения свободы с возможной конфискацией имущества. По сути, это был дубляж печально известного постановления о "трех колосках" (ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года).
Крестьяне со своего индивидуального хозяйства были обязаны платить государству достаточно большие налоги, прежде всего, т.н. прогрессивный денежный сельхозналог, взимавшийся по вмененной системе. При этом, естественно, реальная доходность сотки земли или единицы скота в учет не принималась. С 1948 года в "связи с ростом доходов колхозников от индивидуального подсобного хозяйства" и по просьбам самих трудящихся было принято увеличение ставок денежного налога (по совкупности показателей - на 30%). С дохода до 2000 рублей в год взимался налог по 11 копеек с рубля (220 рублей), с дохода в рамках 2-3 тыс. рублей в год - 220 рублей с хозяйства и 13 копеек с каждого рубля сверх 2 тыс. рублей (итого совокупно 220 + 130 рублей для хозяйства с доходом в год 3000 рублей). При доходности от 3 до 4 тыс. рублей хозяйство уплачивало 350 рублей и 16 копеек с каждого рубля, превышающего 3 тыс. рублей.
Платить приходилось также за каждое животное, находившееся в хозяйстве. Так, доходность 1 коровы в среднем по РСФСР была установлена государством в размере 2540 рублей в год, в Коми - 1800 рублей. Крестьянин в 1948 году в республике отдавал сталинскому государству за нее налог в размере 198 рублей. Много ли это было? Усредненно, денежный доход от трудодней в республике на 1 хозяйство в том же году составлял 373,59 рублей. Т.е. крестьянин отдавал со своей колхозной "получки" до 53% только за корову.
Проиллюстрировать грабительство крестьян можно следующим примером. Так, колхозница Е.М. Семяшкина из колхоза имени Маленкова Троице-Печорского района заплатила в 1950 году налог в размере 539,04 рублей. Налог был выплачен с:
- 1 коровы;
- 390 кв. метров огорода под картофель;
- грядку в 20 кв. метров;
- 1,5 гектара сенокосов.
Собственно, именно поэтому среди крестьян была так высока доля хозяйств не имевших коров (каждое третье) и никаких животных (каждое пятое-четвертое). Чтобы продекларировать заботу о тружениках села, государство иногда шло на некоторые меры по облегчению налогового бремени, но эти послабления сопровождались издевательскими условиями. К примеру, престарелые и нетрудоспособные мужчины старше 60 лет (женщины - 55 лет) получали 50% скидку на сельхозналог. Но только в том случае, если трудосопобные члены семей не помогали им в хозяйстве. То есть, если сын помог нетрудоспособной матери вскопать грядку, наколоть дров и принести воды, то она по доносу или заявлению учетчиков лишалась "льготы".
В свою очередь крестьяне всеми силами стремились уйти от уплаты налогов путем вырубки фруктовых деревьев, посадке менее дорогих культур. Например, вместо настоящих коров многие хозяйства переходили на т.н. "сталинскую корову" - козу. Налог на нее был на порядок ниже (140 рублей в год), чем на буренку.
Помимо уплаты сельхозналога, советское государство обязывало крестьян уплачивать обязательные страховые взносы, местные налоги, добровольное самообложение, а также приобретать облигации различных займов. К слову, в 1947 году при реализации Второго государственного займа восстановления и развития народного хозяйства СССР колхозники Коми АССР выплатили государству 5,25 млн. рублей, что в пересчете на 1 двор составило около 130 рублей. Отмечу, что практика таких денежных заимствований была прекращена лишь в 1958 году. В 1952-1953 годах колхозники уплачивали государству также подоходный налог с полученных на трудодни продуктов!
Неуплата налогов по закону могла иметь печальные последствия для крестьянина - его имущество конфисковывалось (по решению нарсуда). Общий уровень эксплуатации крестьян в позднесталинском СССР вырос в несколько раз. Если в 1940 году в денежном выражении сельхозналог составил 1,9 млрд. рублей, то в 1951 году - 8,3 млрд. рублей. Впрочем, помимо денежной части налогов, колхозные крестьяне уплачивали со своего хозяйства государству и натуральные налоги (т.н. "государственные поставки"). Так, каждый колхозный двор в республике в северных районах ежегодно был обязан сдавать до 250 литров молока с коровы, в центральных - 180 литров, в южных - 140 литров. Если молока не было, то налог брался по эквиваленту другими продуктами - мясом, маслом и т.п. Закупочные цены у государства были символическими - в 1946 году оно покупало у крестьян молоко по 25 копеек за литр (в госторговле литр молока стоил в 1947 году 5 рублей, в 1950 году - 2,7 рубля).
Килограмм мяса сталинское государство покупало у колхозников по обязательным поставкам совсем по смехотворным ценам - 14 копеек (в госторговле оно стоило 32 рубля за 1 кг. в 1947 году и 11,4 рубля в 1950 году). Килограмм сливочного масла большевики оценивали у крестьян в 4,5 рубля, продавали населению через госторговлю за 66 рублей (1947 год). Помимо мяса и молока, каждый крестьянский двор должен был отдавать государству по обязательным поставкам в год от 40 до 60 кг. мяса, от 30 до 150 штук яиц, а также шерсть, зерно, картофель.
В силу этих причин практически каждое третье хозяйство было в числе тех, кто не мог расплатиться по обязательным поставкам. По молоку их доля достигала до 33%, мясу - 12-18%. Лишь со снижением норм поставок в 1953 году после смерти Сталина количество неплательщиков резко снизилось до 12-15% в среднем. Стоит также отметить абсурдность сталинского законодательства по обязательным поставкам. Колхозники были обязаны уплачивать даже теми продуктами, которых у них не было в хозяйстве. Так, отсутствие куриц не давало освобождения от поставок яиц.
Таким образом, нельзя не отметить продуманность и жестокость политики большевиков по отношению к крестьянам. С одной стороны, колхозный двор был заложником участия его жителей в общественном труде (при выходе из колхоза крестьянин терял право на приусадебное хозяйство), при этом налоговая политика властей вела дело к его сокращению (сокращение посевов, поголовья скота), чтобы избежать налогов. С другой - только приусадебное хозяйство спасало крестьян от голодной смерти, поскольку заработки в колхозах не покрывали и четверти от необходимых продуктов.
Такая политика государства объяснялась стремлением выкачивать из деревни как можно больше ресурсов, оставляя участки самих крестьян в полуживом виде. Это должно было воспрепятствовать их росту и возникновению враждебной "пролетарскому государству" мелкобуржуазной крестьянской стихии. Кстати, разрекламированная правительством компания снижения цен в 1947 - 1949 годах крестьян затронула мало, она принесла облегчение лишь городскому населению.
Стоит также сказать пару слов о том, что в социальном плане крестьяне были самой бесправной частью населения. Они не имели профсоюзов, были отключены от государственной пенсионной системы, отпуск по родам у женщин был лишь 2 месяца. Правом на пенсию могли пользоваться инвалиды войны и председатели колхозов, с 1956 года престарелые колхозники получили возможность получать пенсию по усмотрению артели в размере 10 трудодней и 50 рублей ежемесячно. В целом же, уровень жизни населения колхозников в Коми АССР в 1945 - 1953 годах неуклонно снижался. Многие колхозы балансировали на грани нищеты. Особенно удручающая ситуация была в социальных учреждениях (школы, детские сады, которые колхозы сами содержали). Так в 1948 году в детских садах республики на 1 ребенка в день приходилось 100 грамм молока, а питание детей целиком состояло лишь из картофеля и хлеба.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Последний голод в СССР разразился в 1946 – 1947 гг. – из-за разрухи, засухи и партийной политики. Число погибших не подсчитано до сих пор.
Война, погода и власть
Война закончилась, Победа! Не будет больше голода, нищеты, бессильного отчаяния при виде медленно погибающих детей… — должно быть, десятки миллионов советских людей с такими мыслями встречали 1946 год. Год, на который выпало начало нового тяжелейшего испытания — массового голода.
Вторая причина — засуха и неурожаи 1946 г., поразившие Центральное Черноземье, Поволжье, Украину и Молдавию. Отчасти это компенсировали хорошие урожаи в Сибири, на Кубани и в Казахстане, но там часть зерна была утеряна из-за нехватки людей и техники на уборке. Из-за засухи снизилась урожайность картофеля и овощей, а также численность скота — не хватало кормов.
Третья и главная причина голода — беспощадная политика продовольственных заготовок. Пострадавшие от засухи регионы зря надеялись на снижение плановых поставок. Напротив, в ряде мест правительство план увеличило и лишь некоторым областям (например, Воронежской) простило долги прошлых лет. Конечно, несмотря на все меры, увольнения местных чиновников и кадровые перетасовки выполнить план многие колхозы не смогли, хотя сдавали даже семенное зерно и продукцию крестьянских личных подсобных хозяйств (предназначенную для их собственного потребления). К 1 декабря 1946 г. колхозы и совхозы всего Союза выполнили 76,9% от плана заготовки зерна, к началу января 1947 г. — 78,8%; всего — 17,5 млн т. хлеба (для сравнения — в 1940 г. собрали 36,4 млн т).
В это время в самом Союзе недоедало или голодало до 100 млн человек, и особенно сильный удар пришёлся по деревне, где государство отменило пайки (пайков лишилось как раз около 100 млн граждан) и сократило зарплаты — в расчёте на то, что рядовые колхозники выживут за счёт спрятанной еды, а также своих огородов и домашней скотины (при этом совершенно не учитывалось, что засуха уничтожала посевы на огородах так же, как и зерно на общественных полях, а скотине не хватало корма; к тому же большие натуральные налоги на личные подсобные хозяйства лишали крестьян значительной части своей продукции). Снижение зарплат и добровольно-принудительные государственные займы заставили миллионы горожан снизить потребление продовольствия. В целом по стране в 1947 г. хлеба выпекали в 3 раза меньше, чем в 1940 г.
Государственная помощь больным дистрофией и отдельным колхозам и городам оказалась недостаточной; не хватило для преодоления голода и международной помощи по линии ООН (американцы, к примеру, отправили различных грузов в СССР на 31 млн долларов). Пришлось ждать нового урожая 1947 г., который удался лучше прошлогоднего.
Неподсчитанные потери
Некоторые исследователи оспаривают предположительные подсчёты В. Ф. Зимы и считают их завышенными (хотя бы потому, что неясно, в какой степени именно голод сказался на росте заболеваемости тифом и смертности от этой болезни, а в какой — другие факторы). Историк А. В. Шалак, к примеру, полагает, что непосредственно от голода погибло около 200 тыс. человек — то есть лишь те, кто, согласно официальной статистике, скончался от дистрофии; однако Шалак не берёт в учёт чрезвычайный рост смертности от отравлений, тифа, туберкулёза, ангины и эмфиземы лёгких в 1946 — 1947 гг. Судя по росту смертности в Союзе в эти годы (только в 1947 г. — на 44,8% в сравнении с 1946 г.), оценка числа умерших в 200 тыс. человек очень далека от истины. Опираясь на данные о смертности, В. П. Попов даёт оценку «прямых потерь от голода в 1947 г. в 770,7 тыс. человек; эта цифра тоже не может быть исчерпывающей, так как голод начался в 1946 г. и продолжался в 1948 г. Таким образом, обоснованные оценки демографических потерь СССР непосредственно от голода колеблются от 770,7 тыс. до 1 млн человек. Возможно, когда-нибудь историки получат документы, которые позволят уточнить эти данные.
После смерти И. В. Сталина в периоды, в которые сельское хозяйство не могло обеспечить потребности населения, правительство прибегало к более широкому использованию государственных продовольственных резервов и крупным закупкам зерна за рубежом (с 1963 г.). Голод 1946 — 1947 гг. стал последним массовым голодом в истории Советского Союза.
Советский Союз понес тяжелейшие потери в Великой Отечественной войне. Было стерто с лица земли 1710 городов, 70 тысяч сел и деревень, 32 тысячи предприятий промышленности, 65 тысяч километров железных дорог, 98 тысяч колхозов и 2890 машинно-тракторных станций.
Прямой ущерб советской экономике составил 679 млрд. рублей (сравнимо с суммарными капиталовложениями СССР за первые четыре пятилетки). Полный ущерб, включающий в себя затраты на реконструкцию заводов и ведение войны, оценивается экономистами в 2 трлн. 596 млрд. руб. И это при том, что доходы бюджета СССР в 1940-ом равнялись 180 млрд. руб.
Народное хозяйство, металлургия, сельское хозяйство были отброшены на 10 лет назад, на уровни ещё 1930-х годов.
На государственных предприятиях (после национализации 1947 года это были все предприятия) сохранялась полувоенная трудовая дисциплина. Рабочие продолжали быть прикрепленными к заводам, хотя формально уже были введены и отпуска, и выходные.
Сохранение полувоенной дисциплины было необходимо, поскольку над восстановлением страны трудились сообща разные группы населения: 2, 5 миллиона заключенных, 2 миллиона военнопленных и около 10 миллионов демобилизованных.
Четвертую пятилетку 1946-1951 года никто не отменял. Цели в ней были поставлены самые амбициозные - не только достичь довоенного уровня, но и превзойти его - как в промышленности (46 %), так и в сельском хозяйстве.
США по Плану Маршалла помогали восстанавливать Европу (параллельно создавая Евросоюз), на это шли значительные средства и силы. В то же, что СССР не только выполнит, но и перевыполнит свой план мало кто верил. Однако так и произошло.
И речь не только о росте промышленности, исчисляемом цифрами статистики, но и о самой жизни: детская смертность снизилась больше, чем в 2 раза, в полтора раза увеличилось количество медицинского персонала, число научных учреждений увеличилось на 40% , число студентов - на 50%. Быть ученым стало престижно.
В это же время были заложены основы советской космической программы. Да, лавры в итоге достались Хрущеву, но уже в феврале 1953 года Иосиф Сталин утвердил план по созданию межконтинентальной баллистической ракеты. Постановление правительства за подписью Георгия Маленкова о создании ракеты Р-7 вышло уже после смерти генсека - 20 мая 1953-го.
Одним из инструментов послевоенного восстановления экономики была денежная реформа 1947 года.
Было время, и цены снижались.
С 1947 по 1953 год в СССР происходило настоящее экономическое чудо - ежегодно в 1,5-2 раза снижались цены. Что важно: зарплаты при этом не снижались. В эти годы, нацеленные на результат скорого подъема экономики, особенно поощрялось перевыполнение плана, поэтому рабочие могли себе позволить неплохо заработать. На таблице цен(см. выше), составленной историком Надеждой Кузнецовой все наглядно видно.
За 100% перевыполнение рабочим платили полтора тарифа, за 150% - двойной тариф, за 200 % - три тарифа. В эти годы даже заключенные за перевыполнение плана на 200 % могли втрое уменьшить срок заключения. Понятно, что планы были высокими, но это реально работало. Что показательно, уже при Хрущеве перевыполнение плана всегда вело к снижению расценки труда - путем бюрократического пересмотра действующих нормативов.
В феврале 1943 года в советском правительстве был поднят вопрос о целесообразности восстановления Сталинграда. Из-за рубежа поступали даже предложения о "консервации" города-героя в память о войне (идея Уинстона Черчилля). Однако Сталин настоял на восстановлении. Молотов же сказал, что ни один немец не покинет СССР, пока город не будет восстановлен полностью.
Труд пленных немцев в СССР не нужно недооценивать, но и перееоценивать в духе того, что СССР был восстановлен немцами не нужно. До сих пор можно услышать мнение, что вся малоэтажная застройка 40-х-50-х - дело рук немецких военнопленных, строивших дома по проектам немецких архитекторов. Это миф. Генеральный план восстановления и застройки городов разрабатывали советские архитекторы (Щусев, Симбирцев, Иофан и другие).
Но немцы, конечно, много что построили, также они работали в коммунальном хозяйстве. Отличались особой дотошностью и неспособностью понять (при усвоении все прочей рабочей лексики) слово "халява".
В 1946 году был определен план по кредитованию и финансовой поддержке регионов СССР, которые подверглись оккупации, началось стремительное восстановление инфраструктуры и жилого фонда. Был сделан упор на индустриальное развитие. В 1946 году механизация составляла 15 % от довоенного уровня, в 1949 году она уже стала вдвое больше довоенного.
Прошла коллективизация в регионах, вновь присоединенных к Советскому Союзу, был введен налог на частную собственность, приусадебные участки стали обязаны делать натуральные поставки, происходило укрупнение колхозов и снижение их количества, с целью увеличения длины поля, повышающей его эффективность.
Однако сельское хозяйство восстановилось после промышленности - к 1952 году.
Читайте также: