Кто отдал приказ стрелять по толпе собравшейся на марсовом поле

Обновлено: 18.05.2024

На Марсовом поле мы не могли даже представить себе, что происходило в ратуше, и о том, какая опасность к нам приближалась. Вся площадь выглядела празднично, и заподозрить хоть одного человека во вражде к кому-либо было немыслимо. Толпа была обычная, воскресная; с радостными возгласами сновали в ней продавцы лакричной настойки, пирожных и пряников; единственным оружием, сверкающим на солнце, были сабли, что болтались на боку у немногих национальных гвардейцев, прогуливающихся с женами и детьми.

С трех сторон алтаря отечества — северной, восточной и южной — двигались навстречу друг другу два потока людей: те, что поднимались вверх, и те, что спускались вниз. Алтарь был огромен, достигая в высоту, наверное, футов ста. По каждой его лестнице, развернувшись фронтом, мог взойти наверх целый батальон. Около четырех часов пополудни алтарь отечества напоминал громадный улей, переполненный пчелами.

Сначала вы попадали на первый помост; потом поднимались по второй лестнице (по высоте она почти равнялась первой); затем достигали верхней площадки, где и располагался собственно алтарь отечества, осененный пальмой.

В четыре часа с небольшим послышалась барабанная дробь. Мы не придали ей особого значения; утреннее происшествие, то есть расправа с парикмахером и инвалидом, давно миновало, почти забылось. В Париже быстро забывают о событиях, о которых никому вспоминать не хочется. Небольшой интерес к этому событию обнаруживался только на ступенях алтаря отечества, где сидели две тысячи человек, и на площади Марсова поля, где прогуливались десять-двенадцать тысяч человек.

Барабанная дробь возвещала о приходе авангарда, то есть батальона из предместья Сент-Антуан.

Этот батальон, как, впрочем, и вся национальная гвардия, был полностью введен в заблуждение насчет происходящего на Марсовом поле. Он получил приказ Байи и Лафайета открывать огонь только в случае сопротивления, после, разумеется, обязательных трех предупреждений.

Перед вступлением на Марсово поле батальону был отдан приказ остановиться и зарядить ружья. Солдаты думали, что им предстоит сражаться с пятьюдесятью тысячами бандитов, жаждущими убийств и грабежей. Но перед ними оказались безобидные люди, которые мирно веселились.

Батальон снова сделал остановку; но, поскольку солдаты не понимали, с кем они пришли сражаться, составил ружья в козлы и послал несколько безоружных гренадеров выяснить, что происходит на алтаре отечества.

Посланцы вернулись и сообщили, что там в безупречном порядке без всякого шума подписывают петицию. А те, что гуляли по Марсову полю, не заметили прихода батальона из предместья Сент-Антуан.

Однако почти одновременно донеслась дробь барабанов и со стороны Гро-Кайу (это подходил Лафайет с главными силами национальной гвардии), и со стороны Кур-ла-Рен (это с отрядами наемных гвардейцев двигался Байи).

Лафайет выслал вперед адъютанта и сотню гвардейцев, чтобы разведать, что на самом деле происходит на Марсовом поле. Но тут из собравшейся на склоне группы людей — ею предводительствовали Верьер и Фурнье — раздался выстрел, ранивший адъютанта Лафайета.

Передовой отряд Лафайета отошел; залитый кровью адъютант доложил о том, как его встретили. Для него, раненного при вступлении на Марсово поле, все гуляющие там были бандиты.

Лафайет занимает место впереди двух или трех тысяч своих гвардейцев и движется на Марсово поле.

Путь ему преграждают Фурнье, Верьер и горстка исполняющих их приказы негодяев, строящих баррикаду.

Лафайет атакует и разрушает баррикаду; сквозь колеса опрокинутой повозки Фурнье Американец почти в упор стреляет в Лафайета.

Ружье дает осечку.

Фурнье Американца схватили на месте преступления за попытку мятежа и убийства. Национальная гвардия хочет его расстрелять. Лафайет вырывает Фурнье из рук гвардейцев и возвращает ему свободу.

Самое любопытное, что этот кровавый день устроили два отнюдь не жестоких человека: Лафайет и Байи.

Вместе с Лафайетом на Марсово поле вошли батальоны из предместья Сент-Антуан и Маре. Именно их солдаты поняли безобидность гуляющих. Они заняли позицию в тылу алтаря отечества, перед фасадом Военной школы. Лафайет, боясь, как бы они не побратались с народом, усилил их батальоном наемных гвардейцев.

Тем временем люди, гуляющие по Марсову полю и подписывавшие петицию на алтаре отечества — их встревожила, но не напугала стычка между защитниками баррикады и национальной гвардией, — увидели, что через Деревянный мост (теперь Йенский) движется другой вооруженный отряд: во главе его шагает мэр, а над отрядом реет красное знамя.

Неужели введен закон военного времени, раз на ветру развевается красное знамя?

Но против кого? Они не могут быть направлены против этих людей, не делающих ничего дурного, а просто использующих предоставленное каждому гражданину право составлять петицию.

В середине колонны, ведомой мэром, люди отчетливо увидели роту драгун. Драгуны, как всем известно, стоят за аристократов, в народ они стрелять привыкли.

Кроме того, следом за драгунами двигалась ватага вооруженных до зубов парикмахеров; на них были причудливые напудренные парики, выходные костюмы из шелка и атласа самой кричащей расцветки. Без сомнения, они шли отомстить за беднягу Леже.

Группа, оказавшая сопротивление Лафайету, отошла подальше, в противоположную сторону, чтобы собраться с силами. Мэр со своими гвардейцами должен был пройти мимо нее; но к этой группе примкнули все бездельники и темные личности округи, те, кто, швыряя камни и капустные кочерыжки, вызывает мятежи и уличные беспорядки.

После барабанной дроби, когда г-н Байи начал уговаривать людей разойтись, в него градом полетели камни; за спиной мэра кто-то выстрелил, ранив драгуна.

Байи отдал приказ стрелять в воздух холостыми зарядами, что и было исполнено. От таких выстрелов не пострадал никто, но этот залп убедил солдат Лафайета, что схватка началась.

Почти все гуляющие по Марсову полю хлынули к алтарю отечества, даже не подозревая, что в них, простых, невинных зрителей, могут начать стрелять без предупреждения.

И в эти минуты на Марсово поле ворвалась кавалерия. Задержавшиеся прохожие заметались на просторном поле, стремясь отыскать проход, чтобы вернуться в Париж.

Повсюду — у Военной школы, у Гро-Кайу, на Деревянном мосту — возникла паника.

Но почти сразу на алтарь отечества угрожающе двинулась наемная гвардия. Не обращая внимания на враждебные группки людей, что швыряли в нее камни и изредка стреляли, гвардейцы с отчаянной яростью кинулись на алтарь отечества, но, не встретив отпора, вызова, сопротивления, открыли огонь по этому скоплению братьев, по живой пирамиде, по людскому улью, тогда как вперед вышла кавалерия и начала рубить гуляющих, две трети коих составляли женщины и дети. Ураганный огонь обрушился на безоружную толпу, ответившую истошным воплем горя. Одновременно три стороны алтаря усеяли убитые, неподвижные и безмолвные, и раненые, корчившиеся от боли и стонавшие; по ступеням, словно через край фонтана, стекала кровь.

В это мгновение, с высоты пирамиды, стоя между Робером и его женой, я заметил, что канониры готовятся к стрельбе. Артиллеристы уже зажгли пальники и собирались дать залп по толпе, рискуя перестрелять заодно кавалеристов и наемных гвардейцев, когда Лафайет, увидев их маневр, пустил коня в галоп и бросился под жерла пушек.

Первым криком г-жи Робер были слова:

— Они будут стрелять в нас! Надо спасать петицию!

Потом, повернувшись ко мне, она воскликнула:

— Помогите мне, сударь!

Действительно, о петиции все забыли: бросив на произвол судьбы текст петиции и испещренные подписями листы, все побежали вниз по единственной лестнице алтаря отечества, по которой не могли стрелять, то есть обращенной к фасаду Военной школы и находящейся под защитой батальонов из предместий Сент-Антуан и Маре.

Госпожа Робер подхватила петицию. Мы с г-ном Робером кинулись ловить разбросанные листы с подписями; нам удалось подобрать около шестидесяти.

Затем мы начали спускаться по западной лестнице.

Вокруг нас лежало человек шесть-семь убитых и раненых.

В результате первого залпа пострадали по меньшей мере сто пятьдесят человек.

Спускаясь по этой огромной лестнице, я потерял из виду г-жу Робер и ее мужа. Национальные гвардейцы из предместья Сент-Антуан и Маре кричали:

— Бегите к нам, мы вас защитим!

Я побежал в их сторону. Драгуны пустились в погоню за беглецами. Батальон Маре пропустил нас, а драгунов встретил ощетинившимися штыками. Откуда-то прискакал чей-то адъютант, приказав батальону двигаться вперед и соединиться с другими отрядами. Адъютанта освистали; приказу подчинились лишь наемные гвардейцы. Два батальона национальных гвардейцев, обступив всех тех, кто пришел просить у них покровительства, двинулись двумя колоннами, выставив по флангам дозорных, чтобы защищать тех беглецов, что станут искать убежища в их рядах, и покинули Марсово поле, оставив другим довершать чудовищную бойню.

Первые выстрелы раздались в 12 часов у Нарвских ворот. К 2 часам дня преображенцы и семеновцы открывают огонь у Зимнего дворца, куда пришла главная колонна - огромная толпа безоружных, благонамеренно и даже богомольно настроенных людей с иконами. Солдаты и полицейские стреляют по толпе; конные жандармы рубят женщин и детей шашками, топчут лошадьми, избивают раненых. Дворцовая площадь и прилегающие улицы усеяны убитыми и ранеными. К кону дня в санитарно-госпитальном реестре Кровавого воскресенья значатся тысячи убитых и раненых.
Вечером царь записывает: “ Тяжелый день. В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных частях города; было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело”.
Он не понимал, что лишается единственной поддержки. Его подчиненные могли отдать приказ стрелять, даже не спросив его, заведомо зная, что царь их поддержит. Потому что он должен был сохранить самодержавие. Это ему внушалось с детства.
Капиталист Савва Морозов, один из умных людей своего круга в тогдашней России сказал А. М. Горькому: ” Царь - болван. Он позабыл, что люди, которых с его согласия расстреливают сегодня, полтора года тому назад стояли на коленях перед его дворцом и пели “ Боже, царя храни.. ” ”.
А царь, объявив суровое и угрожающее “прощение” тем, кого 9 января расстреливали, с умильным словом признательности обратился к тем, кто стрелял. Он предоставил семеновцам необычайные льготы: каждый из них мог по окончанию службы обратиться к нему лично. Это еще больше ободрило “новых опричников” в его окружении.
Тут была бы уместна цитата Дидро: ” Чем больше расстояние между повелевающими и повинующимися, тем меньшее значение имеют для первого кровь и слезы второго”.
Современно, не правда ли?

Тут явная ложь. Царь не мог дать приказ не зная что проходило в Петербурге. Его там не было. Это все равно что все россиане виновны в том что происходит в США. Народ просто не знает что тогда сотовых не было и дать приказ за десятки килломертов он не мог так как его крик просто не услыша ли бы

Правды мы не знали раньше, а теперь и подавно не узнаем. Просто по опыту надо полагать, он был откровенно слабым правителем, раз страна дошла до переворота. Изначально революция именовалась переворотом.

Он был Царём. Ещё раньше пытались устроить переворот. Не он один пострадал от рук, тех кого он любил.

К чему такая уверенность, что он был хорошим царьком? Нельзя быть уверенным в том, что он отдал приказ о расстреле, но и наоборот тоже нельзя.

Николай II был в ужасе от расстрела демонстрации в его отсутствие, он винил самого себя. Значит у него была совесть, и это во многом снимает с него вину. Большевики, Ульянов, Джугашвили, и другие, наоборот, гордились расстрелами. И одним этим в моих глазах не просто виновны, а ставят себя вне закона, на уровень опасных животных-людоедов.

Кто знает настоящую историю! Мне говорили, что солдаты стреляли в воздух, да деревья были облеплены мальчишками, которые посыпались как перезрелые груши. Был ли расстрел? Живых свидетелей не осталось. А пропаганда -продажная шлюха.

Ещё тогда были предатели. Ещё тогда готовились к перевороту. Я знаю, что когда Николай уехал из города, то в газете начали печатать приглашение, чтоб встретить Царя.

Провокатор поп Гапон, работавший на охранное отделение повёл людей на бойню. А царь был дурак и тряпка. Ничего не знал и ни с чем не справлялся.

По источникам приказ он неотдавал, но что допустил эту демонтрацию возможно и виновен, может быть все бы могло закончиться иначе в России.
Кто теперь знает что могло бы быть лучше, что хуже?

Я знаю, что когда Николай уехал из города, то в газете начали печатать приглашение, чтоб встретить Царя. Когда Царь узнал об этом, он отдал приказ, чтоб написали правду, но было поздно.

Ленин обманул народ. Он кричал, что жизнь у них будет намного лучше, чем сейчас и они повелись на это. Предатели убили Царя, хотя Царь любил их. Если бы нам тоже предложили жить намного лучше, чем сейчас, то большинство бы согласились. Посмотрите на число погибших при революции и это те кто пошли за Царя, остальные сбежали из страны.

Он был самодержец, лично он расставлял людей по важнейшим постам. Те, кого расставлял не лично он, расставлялись всё равно с его, по крайней мере молчаливого, согласия. Именно он, и никто другой, отвечает перед историей за ЛЮБЫЕ проходившие в ней значительные события. Какая разница, лично этот "святой" дал приказ стрелять, а сам свалил заранее подальше, чтобы потом изобразить невинность (впоследствии такую тактику часо использовал Горбачёв) , или приказ отдал поставленный царём человек, желая выслужиться. Виноват всё равно царь. Интересно, где-нибудь в мире ещё есть "святые", виновные в расстреле крестного хода?

9 января на улицы Петербурга вышли около 140 тысяч рабочих. Колонны во главе с Г. Гапоном направились к Зимнему дворцу. Рабочие пришли с семьями, детьми, празднично одетые, они несли портреты царя, иконы, кресты, пели молитвы. По всему городу шествие встречало вооруженных солдат, но никто не хотел верить, что они могут стрелять. Николай II в этот день был в Царском селе, но рабочие верили, что он приедет, чтобы выслушать их просьбы.

Накануне трагических событий 9 января 1905 года Николай II ввёл в Петербурге военное положение. Вся власть в столице автоматически перешла к его дяде - главнокомандующему войсками гвардии Санкт-Петербургского военного округа великому князю Владимиру Александровичу

Так никто и не назвал генерала и офицера, который дал приказ стрелять. Царь тут вообще не причем. При монархии, как всем известно из обществознания, Монарх официально не несет никакую ответственность перед народом. Таково устройство самодержавия везде. Нес тогда ответственность генерал или назначенный глава. Почему имя этого маньяка до сих пор не летает на словах у историков. Где прячут имя этой личности-убийцы.

Пока эти люди, исключительно политики, следя, каждый по своему разумению, за ходом революции, мужественно хотели остановить ее там, где останавливались их взгляды, революция продолжала свой путь. Ее идея была слишком велика, чтобы уместиться в голове одного публичного человека.

Независимо от национальных собраний, она создала себе два рычага, еще более могучих и страшных, предназначенных для того, чтобы шевелить и встряхивать этих политиков, если бы они вздумали остановиться, когда она хотела продолжать свой ход. Такими рычагами стали печать и клубы. Они относились к легальным собраниям как чистый воздух относится к спертому.

В течение полувека перед революцией печать оставалась громким и звучным эхом мысли мудрецов и реформаторов. Как только разразилась революция, печать сделалась бурным и циничным отголоском народных страстей. Книг более не издавалось, для этого не было времени; пресса выходила сначала в виде брошюр, а потом во множестве летучих листков, которые, распространяясь по низкой цене или даже бесплатно, призывали толпу к чтению и обсуждению.

Бриссо, Кондорсе, Карра, Лакло – все эти люди побуждали народ идти дальше пределов, которые Барнав ставил событию 21 июня. Статьи порождали предложения, за предложениями следовали петиции, за петициями – уличные волнения.

Народ, у которого вся политика состоит в чувстве, ничего не понимал в отвлеченных суждениях государственных людей Собрания, из уважения к королевскому сану навязывающих ему беглого короля. Умеренность Барнава и Ламетов в глазах народа стала сообщничеством. Во время всех народных сборищ слышались крики об измене. Декрет Собрания послужил сигналом возрастающего брожения, которое с 13 июля выразилось в проклятиях и угрозах. Массы рабочих, выйдя из мастерских, наполнили городские площади и требовали от муниципальных властей хлеба; чтобы их успокоить, община решила выдать им продовольственные и денежные субсидии. Байи, мэр Парижа, открыл для них временные работы, люди ненадолго отвлеклись, но очень скоро забросили работу, привлекаемые шумом и криками о голоде.

Следующий день был потерян для восстания в распрях между клубами относительно формы петиции. Между тем Собрание со вниманием, Байи с готовностью, а Лафайет с решимостью наблюдали за подавлением волнений. Шестнадцатого июля Собрание пригласило к себе муниципальные власти и министров, возложив на них ответственность за общественный порядок, затем составили текст обращения к французам, чтобы объединить их вокруг конституции. Вечером Байи распорядился опубликовать прокламацию против агитаторов. Якобинцы, находясь в нерешительности, сами постановили подчиниться распоряжениям Собрания.

Семнадцатого числа рано утром народ начал собираться на Марсовом поле и окружать Алтарь Отечества, воздвигнутый посреди площади Федерации. Странный случай открыл собой череду убийств, совершившихся в этот день. Когда толпа возбуждена, все служит ей поводом к преступлению. Молодой живописец, который раньше времени, назначенного Собранием, списывал патриотические надписи, сделанные на боках Алтаря, услышал под своими ногами легкий шум. Взглянув внимательнее, он с изумлением увидел острие бурава, которым люди, прятавшиеся под ступеньками Алтаря, пробивали доски пьедестала. Художник побежал к первому же военному посту. Солдаты последовали за ним. Приподняв одну из ступенек, нашли двух инвалидов, которые ночью забрались под Алтарь без всякого дурного намерения, как сами сознались, кроме детского и неуместного любопытства. Немедленно распространилась молва, что под Алтарь подведены мины, чтобы взорвать народ, а подле заговорщиков найден бочонок с порохом, что инвалиды, захваченные среди приготовлений к преступлению, – это наемники аристократии, что они сознались в своем роковом намерении и им обещали награду в случае успеха злодейства. Инвалидов допросили. Как только последние вышли из караульного помещения, толпа бросилась на них, отбила у конвоя – и через минуту оба были убиты, а их головы на концах пик понесли по окрестностям Пале-Рояля.

Известие об этом убийстве, распространившееся по городу, вызвало разнородные чувства, в зависимости от того, кто видел в этом деле преступление народа, а кто – преступление его врагов. Истина обнаружилась позже. Волнение увеличилось от негодования одних и от подозрений других. Байи послал на Марсово поле трех комиссаров с батальоном. Другие комиссары обходили кварталы столицы, читая народу прокламацию правительства и воззвание Национального собрания. Площадь Бастилии была занята национальной гвардией и патриотическими обществами.

Камилл Демулен оправдывал отсутствие на Марсовом поле Дантона, свое и Фрерона тем, что Дантон скрылся в доме своего тестя, в Фонтенуа, где был окружен шайкой шпионов Лафайета; Фрерон, проходя по Новому мосту, оказался сбит с ног и ранен четырнадцатью наемными бандитами; наконец, сам Камилл, обреченный на смерть от кинжала, избежал ее только по причине ошибочного описания его примет.

Между тем толпа начала прибывать на Марсово поле через все входы. Люди выглядели взволнованно, но не угрожающе. Национальная гвардия, все батальоны которой были поставлены на ноги Лафайетом, находилась под ружьем. Один из отрядов, прибывший утром на Марсово поле с пушками, удалился по набережным, потому что не хотели раздражать народ без надобности.

Эту петицию выложили на Алтарь Отечества, и листы покрылись четырьмя тысячами подписей.

Эта петиция, до сих пор находящаяся в архиве муниципалитета, хранит на себе отпечаток руки народа. В ней уже кое-где попадаются зловещие имена, которые в первый раз выходят из неизвестности и становятся знаками своего времени.

Муниципальное управление в два часа получило известие об убийствах, совершенных на Марсовом поле, и об оскорблениях, нанесенных национальной гвардии, которую послали рассеять сборище. Самого Лафайета задело несколькими камнями, брошенными из толпы. Носился даже слух, что человек в форме гвардейца выстрелил в него из пистолета, что этот человек, арестованный конвоем генерала и приведенный к нему, был им великодушно прощен: этот слух бросил геройский свет на Лафайета и воодушевил новым жаром преданную ему национальную гвардию.

Жан Сильвен Байи, мэр Парижа

Узнав об этом, Байи больше не колебался провозгласить военное положение и развернуть красное знамя – последний аргумент против восстания. Со своей стороны восставшие, встревоженные при виде красного знамени, которое развевается в окнах ратуши, послали в муниципалитет двенадцать депутатов. Эти депутаты добрались до приемного зала, пройдя через лес штыков и требуя освобождения и выдачи трех арестованных граждан. Их не слушали. Тогда приняли решение сражаться. Мэр и муниципальный совет со словами угроз сходят с лестницы ратуши. Вся площадь заполнена национальными гвардейцами и буржуазией. При виде Байи с красным знаменем впереди крик энтузиазма вырывается из множества глоток. Национальные гвардейцы внезапно поднимают свои ружья и начинают стучать прикладами о мостовую. Народная сила, возбужденная негодованием против клубов, выразилась в одном из тех нервных потрясений, которые охватывают как отдельных лиц, так и целые собрания. Общественное настроение было возбуждено. Удар мог прийти с любой стороны.

Лафайет, Байи, муниципальные власти пошли по улицам с красным знаменем впереди, в сопровождении 10 000 национальных гвардейцев; батальоны гренадеров составляли авангард этой армии. Громадная толпа народа, по естественному влечению, следовала за волнами штыков, которые медленно направлялись к Марсову полю. Во время этого шествия другая народная толпа, собравшись с утра около Алтаря Отечества, продолжала мирно подписывать петицию. Она знала, что войско будет собрано, но не верила в возможность насилия. Красное знамя в ее глазах стало только новым законом, к которому следует относиться с тем же презрением, что и к прежним.

Маркиз Лафайет. Портрет 1791

Марсово поле вмиг опустело; на нем остались только трупы женщин и детей да несколько храбрецов, которые, стоя на ступеньках Алтаря Отечества под пушечными выстрелами, собирали и делили между собой листы петиции, стараясь спасти эти драгоценные свидетельства воли народа, а возможно, и кровавый залог будущего народного мщения. Колонны национальной гвардии и кавалерия преследовали беглецов некоторое время и взяли в плен несколько сот человек. Со стороны национальной гвардии никто не погиб; истинное число жертв со стороны народа осталось неизвестным. В течение ночи площадь очистили от трупов; Сена унесла их в океан.

Вы здесь:
Альфонс Ламартин – История жирондистов, том 1
Расстрел на Марсовом поле 17 июля 1791

100 лет мемориалу на Марсовом поле: Артём Кирпичёнок – об истории его создания

Колумнист Metro, историк и публицист, рассказывает, кому памятник обязан своим появлением

23 марта 1917 года при огромном стечении народа на Марсовом поле было погребено 180 жертв Февральской революции. Но захоронения на этом месте продолжались до 1933 года. Здесь нашли вечный покой многие советские политики и активисты рабочего движения. Впрочем, политика преследовала многих упокоившихся здесь людей и после смерти. Так, в сталинское время имя красного военачальника Михаила Лашевича было стёрто с надгробного камня по причине его участия в зиновьевской оппозиции и восстановлено только в 1960-е годы.

На первомайском субботнике 1920 года вокруг мемориала был разбит партерный парк, но последний штрих к нынешнему облику поля – Вечный огонь – был зажжён только 6 ноября 1957 года. Для него было взято пламя из мартеновской печи Кировского завода, а спустя десять лет, в мае 1967 года, от огня на Марсовом поле был зажжён Вечный огонь на могиле неизвестного солдата в Москве.

Марсово поле в Санкт-Петербурге. История. Аномалии

В эпоху Петра 1 на левом берегу Невы лежала обширная пустошь, носившая название Потешное поле. На нем устраивали воинские смотры и увеселительные гулянья с запусками шутих и фейерверков. После смерти Петра 1 поле начали называть Царицыным лугом, потому как в его южной части находился дворец Екатерины 1. Начиная с XIX столетия Царицын луг стал традиционным местом проведения парадов и смотров. Тогда же за ним закрепилось и новое название – Марсово поле.

Одно из первых упоминаний о том, что Марсово поле – место нехорошее, относится еще ко временам Екатерины 1. Из записок современников мы знаем, что перед сном Екатерина любила слушать рассказы старух о давних временах. Как-то во дворец была доставлена чухонка, знавшая немало старинных преданий. Императрица приготовилась внимать. А старуха, от волнения позабыв, что в присутствии Екатерины запрещено рассказывать о страшном, начала молоть про ужасы Царицына луга, раскинувшегося прямо напротив дворца.

– Тут, матушка-государыня, на лугу-то этом, с незапамятных времен вся нечисть водная обретается. Как полнолуние, они так и лезут, так и лезут на берег. Утопленники синие, русалки скользкие, а то, время от времени, и сам водяной в лунном свете погреться выползет, – скрипела чухонка.

– Вот дура старая, до смерти напугала, – сказала императрица и велела гнать рассказчицу в шею. В тот-же вечер она уехала из дворца на Царицыном лугу и больше никогда в нем не появлялась.

Жертвы Марсова поля

Ночное исчезновение

1905 год, осень — в Петербурге случилось таинственное происшествие, которое добавило недоброй славы Марсову полю. Как-то ночью по Миллионной улице следовал жандармский наряд, приближаясь к полю. Несколько фонарей тускло светили на его окраине, далее простиралась непроглядная тьма. И тут до слуха патруля начали доносится странные звуки, будто по земле хлестали чем-то большим и влажным. Они доносились откуда-то из глубины поля. Порывом ветра принесло из темноты могильный холод, запах тины и вкрадчивый девичий смех. Кони жандармов начали испуганно хрипеть.

В наряде кроме унтер-офицера было лишь два новобранца, которых странные звуки изрядно напугали. Велев новобранцам оставаться на месте, старший наряда смело направил коня во мрак. Потом в ночи раздался отчаянный крик и удаляющийся конский топот.

На утро дворники поймали на Невском проспекте лошадь со сбитым под брюхо седлом, а на Марсовом поле нашли помятую жандармскую фуражку со следами странного вещества, походившего на рыбью слизь. Унтер-офицер попросту исчез, однако искали его недолго. В городе начали происходить массовые беспорядки, и о нем забыли.

Захоронения на Марсовом поле

23 марта состоялись похороны жертв Февральской революции. Под революционные речи и звуки Марсельезы в братскую могилу на территории Марсового поля было опущено 180 гробов, обтянутых красной материей. По проекту архитектора Льва Руднева начали строительство грандиозного гранитного надгробия в виде ступенчатого четырехугольника с четырьмя широкими проходами. На возведение памятника ушло несколько лет.

Еще после захоронений жертв революции 1917 г. Марсову полю, и без того неухоженному и мрачному, тяжелая глыба надгробья придала по-настоящему зловещий вид. Обыватели предпочитали не появляться там в поздние часы, а тот, кто не страшился ходить через поле ночью, считался отчаянным человеком.

Безумие и смерть

В начале 1930-х гг. городские власти привели территорию мемориального кладбища в надлежащий вид: разбили газоны и цветники, высадили кусты и деревья, поустанавливали фонарей и скамеек. Ленинградцы гордились мемориалом и посмеивались над страхами, связанными с этими местами, уверяя, что эти вредные слухи распускают темные бабки и попы.

Мужчина со страхом обратил внимание на запавшие, тусклые глаза, опухшее с синевой лицо мальчика и почувствовал исходивший от него тошнотворный запах. Рабочий попытался отпихнуть пацана, но тот… распахнул огромный рот, укусил мозолистую руку пролетария гнилыми зубами и осыпался на землю кучкой зловонного праха.

Зловещее место

К середине 1970-х гг. доцент Ленинградского университета Сергей Шлакоблоков начал изучать проблемы современного брака. Во время работы он выявил непонятную тенденцию: постоянное лидерство Дзержинского района города по количеству распавшихся семей. Заинтересовавшись причинами такой неблагоприятной обстановки, доцент копнул так глубоко и обстоятельно, что впоследствии горько об этом пожалел.

К примеру, в Московском р-не цветы возлагали к мемориалу защитникам Ленинграда, в Нарвском – к главной проходной Кировского завода, а в Дзержинском – к памятнику павшим борцам революции на Марсовом поле. И, как удалось установить доценту, именно в семьях молодоженов, возлагавших цветы на могилы революционеров, в скором времени происходили несчастья. В то-же время новобрачные, которые проигнорировали данное мероприятие, продолжали жить в любви и согласии.

Шлакоблоков также отыскал несколько очевидцев того, как на Марсовом поле к свадебным процессиям пристраивался какой-то облезлый, неестественно бледный тип. Он возникал неизвестно откуда и столь же неожиданно пропадал, будто растворившись в воздухе. По словам свидетелей, облезлый был похож на мертвеца, тронутого медленным разложением.

Доцент уловил зловещую опасность, таящуюся на Марсовом поле, но правильно объяснить ее не смог.И все-же он выступил с докладом на расширенном заседании городского партхозактива, где высказался о неблагоприятном влиянии памятника на создаваемые семьи. В результате доцент был исключен из партии, его выгнали из университета, а одна из городских газет назвала бывшего доцента антисоветчиком и прощелыгой.

Причина аномалий Марсова поля

Во-первых, кладбище закладывали без церковного освящения и, так сказать, на крови людей, погибших во время братоубийственных столкновений. Это уже изначально не дало превратить захоронения в место вечного упокоения мертвых.

А во-вторых, само надгробие архитектора Руднева способствует накоплению на кладбище потусторонней энергии, опасной для живых. Известно, что в начале столетия Руднев был в числе адептов так называемого Общества Миктлантекутли, а точней, входил в секту поклонников колдовских культов индейцев Центральной Америки, где Миктлантекутли почитали как бога подземного царства.

XLV. БОЙНЯ НА МАРСОВОМ ПОЛЕ

Барабанная дробь возвещала о приходе авангарда, то есть батальона из предместья Сент-Антуан.

Лафайет занимает место впереди двух или трех тысяч своих гвардейцев и движется на Марсово поле.

Путь ему преграждают Фурнье, Верьер и горстка исполняющих их приказы негодяев, строящих баррикаду.

Самое любопытное, что этот кровавый день устроили два отнюдь не жестоких человека: Лафайет и Байи.

Неужели введен закон военного времени, раз на ветру развевается красное знамя?

Повсюду — у Военной школы, у Гро-Кайу, на Деревянном мосту — возникла паника.

Первым криком г-жи Робер были слова:

— Помогите мне, сударь!

Затем мы начали спускаться по западной лестнице.

Вокруг нас лежало человек шесть-семь убитых и раненых.

В результате первого залпа пострадали по меньшей мере сто пятьдесят человек.

— Бегите к нам, мы вас защитим!

Марсово поле

Один из самых значимых в России и Санкт-Петербурге мемориально-парковых комплексов Марсово поле расположился недалеко от Невы на 9 гектарах.

История создания

Болото, котороенаходилось на этом месте в XVIII веке, дававшее начало реке Мье (Мойке), осушили из-за появления рядом летней резиденции Петра. Для масштабной осушки дополнительно вырыли два канала к Неве: Лебяжий (и сегодня разделяет Летний Сад от Марсова поля) и Красный (ныне не существует). Третий же канал продолжил Мойку, соединив его с Фонтанкой.

Изменчивость времён и имён

Своеобразный остров, получившийся в итоге, часто менял название: Променад — Потешное поле — Царицын луг. Последнее название не случайно: луг располагался перед дворцом Екатерины I, который находился в Третьем Летнем саду (сейчас Михайловский сад).

Вдоль Красного канала простирались Казармы лейб-гвардии Павловского полка. На их месте в 1720-х стояли четыре дома, один из которых служил дворцом для старшей дочери Петра Анны.

При Петре Летний сад был в разы больше. То, что мы знаем сейчас, это только четвёртая часть от былой территории. В начале XVIII века в него входили нынешний Михайловский сад, территория Михайлвоского замка и Марсово поле.

Архитектура захватывает территории

Обелиск Румянцева Победам перенесли на Васильевский остров к Кадетскому корпусу, потому что Румянцев был его воспитанником.

XIX век

Архитектор Стасов в 1817-1819 годах западня граница поля видоизменилась. На месте дворцов построили Казармы лейб-гвардии Павловского войска в стиле высокого классицизма.

XX век и революция

К 1912 добавился павильон астрономической обсерватории ко дню солнечного затмения. Все желающие могли наблюдать явление за небольшую сумму. Неоднократно использовали луг и для спортивных мероприятий, например конькобежных соревнований на первенство мира и первый хоккейный матч.

Революция 1917 года сделала из плацдарма братскую могилу для павших революционеров. Изначально планировалось сделать её перед Зимним дворцом, как символ победы над самодержавием. Для этих целей нужно было снести Александровскую колонну.

Но архитектурный ансамбль Дворцовой площади был памятником победы русских войск над армией Наполеона. Поэтому его старались сохранить: делегация архитекторов, художников и врачей во главе с Максимом Горьким убедили перенести захоронение на Марсово поле.

Братская могила героев революции

Так над лугом поднялся курган, состоявший из четырёх братских могил. В них похоронены 184 человека. Убитых было гораздо больше, но остальных родственники хоронили на других кладбищах. В 1918 его переименовали в площадь Жертв революции.

В 1920 разбили партерный сад из низких стриженных лип по периметру поля. Остальное пространство занимает газон, прерываемый кустарниками сирени, жимолости и жасмина. На этих местах и впоследствии хоронили партийных деятелей: И. И. Газа, М. М. Лашевич и др.

Современный облик

Во время блокады Ленинграда парк стал огородом. Там же располагалась артиллерийская батарея.

В 1957 году на братской могиле в центре гранитного каре зажгли Вечный огонь. Он стал первым в стране, после которого явление продолжилось у Кремлёвской стены на могиле Неизвестного солдата и продолжился в других городах.

В 1966 году систему подачи огня реконструировали. В Михайловском саду установили шкафной газораспределительный пункт. Под рекой Мойкой от него проложили четырёхсот метровый газопровод, идущий к Марсовому полю.

Читайте также: