Возрастной ценз ребенка как один из способов неправомерного ограничения прав отцов в рф

Обновлено: 02.07.2024

На фоне и в отличие от требующих состязательного доказывания сторонами по делу обстоятельств (например, привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям, сестрам и другим членам семьи; нравственные и иные личные качества родителей; отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком; возможность создания ребенку условий для воспитания и развития и др.), категория возраста ребенка выглядит как некая непоколебимая константа судейского усмотрения, почти с неизбежностью предопределяющая априори исход любого судебного спора о детях.

За таким казалось бы внешне бесстрастным и нейтрально окрашенным критерием скрывается подлинный смысл и направленность российской судебной доктрины, ее тяготение к наихудшим и не прошедшим апробации временем стандартам зарубежного опыта ювенальной юстиции, которые диктовали до середины 20 столетия едва ли не безусловный приоритет материнской единоличной опеки в случае малолетия ребенка.

В РФ господствует принципиально иная концепция – матерноцентризма (приоритета прав матери), правоприменительное острие которой, к сожалению, в случае семейного спора хищнически заточено против такого важнейшего института как отцовство и детство.

Если следовать столь примитивной логике якобы абсолютного запрета на разлучение малолетнего ребенка с матерью, то можно ожидать, что суды вскоре применят аналогичный подход при определении порядка общения (участия отца в воспитании ребенка), посягая на личное общение ребенка с отцом вне физического контроля (присутствия) со стороны матери. В соответствии же со ст. 28 Гражданского кодекса Российской Федерации под малолетним понимается ребенок, не достигший четырнадцати лет. Означает ли это тотальное поражение в правах малолетного ребенка в части общения с отцом под предлогом соблюдения принципа 6 Декларации?

Положение Принципа 6 Декларации о том, что малолетний ребенок не может быть разлучаем с матерью, следует рассматривать исключительно как рекомендательный запрет в отношении органов государственной власти и управления государств-участниц Декларации изымать ребенка из-под контроля матери для установления над ним публичной опеки.

Принцип 6 Декларации не может применяться судами РФ в качестве источника семейного права, поскольку:
1) это положение Декларации утратило свое значение в связи с принятием Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989г. (вступила в силу для СССР 15 сентября 1990г.);
2) в силу ст. 32 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969г. допускается обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовительным материалам и к обстоятельствам заключения договора.

Таким образом, при принятии Конвенции его разработчики явно выраженным образом исключили гендерно дискриминационное положение Принципа 6 Декларации, не допустив его инкорпорации в виде общепризнанного принципа или нормы международного права в рамках Конвенции.

5) Нельзя не признать также положительного значения Обзора практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей, утвержденного Президиумом ВС РФ 20 июля 2011 г. Помимо того, что в Обзоре восполнены некоторые пробелы и купирован ряд поразительных нелепостей и вывертов судебной практики, в нем также содержатся указания на конкретные международно-правовые источники, которые содержат обязательные для применения судами общей юрисдикции нормы семейного права согласно ч.4 ст.15 Конституции РФ. При этом, к международно-правовым актам универсального значения отнесена только и исключительно Конвенция о правах ребенка. Никакого упоминания касательно Декларации в данном Обзоре не содержится. Представляется, что из подобного рода квалифицированного умолчания со стороны ВС РФ по поводу места и роли Декларации в сфере регулирования отношений по воспитанию детей можно с известной долей осторожности допустить, что ВС РФ не считает Декларацию актом, имеющим обязывающее нормативное содержание.

На основании изложенного выше, апеллирование к принципу 6 Декларации для фактического ограничения прав отцов на личное, непосредственное (без контроля со стороны матери) и полноценное общение и воспитание ребенка, а также для мотивирования правовых позиций в решениях судов, которыми единоличная опека над ребенком устанавливается в пользу матери, совершенно не допустимо.

Многочисленные примеры судебной практики по рассмотрению споров родителей о воспитании детей и опыт адвокатской деятельности автора позволяют сделать вывод о том, что разрешение споров родителей о месте проживания детей или порядке общения с ними в суде, а не самостоятельно родителями путем заключения соответствующего соглашения, в основном, обусловлено следующими причинами:

  1. Затянувшимся конфликтом родителей (например, возникшим в связи с распадом семьи или с разделом имущества), вследствие которого они не могут (или не желают) по взаимному согласию самостоятельно добровольно договориться о месте жительства их детей и порядке общения одного из них с ними, что является основным препятствием к мирному урегулированию спора даже при рассмотрении его в судебном порядке;
  2. Стремлением родителей (как сразу, так и спустя какое-то время после распада семьи (расторжения брака) разрешить все вопросы, связанные с воспитанием ребенка, до достижения им возраста 18 лет, путем получения соответствующего решения суда в надежде, что после его вынесения, все конфликты будут либо вообще исчерпаны, либо будут разрешаться в соответствии с ним;
  3. Желанием одного из родителей (независимо от совместного проживания с ребенком) получить исключительное право решать все вопросы, связанные с его воспитанием, единолично без согласования со вторым родителем через определение в судебном порядке места жительства ребенка с собой и ограниченного порядка общения с ним другому родителю (а порой и вообще без определения такового);
  4. Попыткой изменить фактически сложившиеся условия воспитания и привычное место жительства ребенка в связи с изменением существенных обстоятельств (например, возраста ребенка), чаще всего вопреки воле другого родителя, а порой и без учета интересов самого ребенка, даже в нарушение его прав;
  5. Желанием отдельно проживающего родителя устранить существующие препятствия в общении с ребенком, которые осознанно и умышленно чинятся ему родителем, совместно проживающим с ребенком.

Общим и объединяющим все названные выше причины последствием обращения родителей в суд за разрешением спора о ребенке зачастую становится полный разрыв отношений как между родителями, так и между отдельно проживающим родителем и ребенком[1]. Это характерно как для случаев, когда оба родителя отчаянно спорят о судьбе ребенка и всеми доступными способами уклоняются от исполнения вынесенных судебных актов, так и для случаев, когда только один из них заинтересован в правовой регламентации дальнейшего места жительства ребенка и порядка его воспитания другим родителем. В результате получается, что, несмотря на наличие решение суда, фактически отношения между родителями по поводу воспитания ребенка по-прежнему находятся в стадии конфликта, в связи с чем совместно проживающий с ребенком родитель препятствует общению второго родителя с ним, в том числе путем отказа в его передаче на воспитание тому родителю, с которым определено его место жительства на основании решения суда (в том числе, когда ребенок передан судом на воспитание отдельно проживающему родителю при злостном невыполнении ранее вынесенного решения суда совместно проживающим с ребенком родителем в порядке п. 3 ст. 66 Семейного кодекса РФ[2]). Такому недобросовестному поведению родителей способствует, в том числе, отсутствие эффективных механизмов принудительного исполнения вынесенных решений судов по спорам о детях, в то время как бездействие компетентных органов приводит к необратимым нарушениям прав и законных интересов детей и способствует безответственному и безнаказанному поведению родителей, не исполняющих судебные решения об определении места жительства детей или порядка общения с ними. Согласно данным ФССП России, количество находящихся на исполнении судебных решений, связанных с воспитанием детей (об отобрании ребенка, о возвращении ребенка, об определении его места жительства и порядка общения с ним, об осуществлении в отношении ребенка прав доступа, о розыске ребенка), растет с каждым годом[3] (см. таблицу ниже).

Наименование показателя 2014 2015 Первая половина 2016
Всего находилось на исполнении исполнительных производств в отчетном периоде Об отобрании ребенка Об определении места жительства ребенка Об определении порядка общения с ребенком Об отобрании ребенка Об определении места жительства ребенка Об определении порядка общения с ребенком Об отобрании ребенка Об определении места жительства ребенка Об определении порядка общения с ребенком
Всего находилось на исполнении исполнительных производств в отчетном периоде 1 046 419 5 365 840 613 8633 470 449 6 375
Количество исполнительных производств, возбужденных в отчетном периоде 709 385 4 065 564 424 4 672 320 231 2 535
Всего отменено постановлений о возбуждении исполнительных производств 4 13 72 10 17 103 4 19 46
Всего окончено и прекращено исполнительных производств в отчетном периоде 734 214 1 613 680 370 4 720 312 185 2 161
В том числе: окончено, прекращено фактическим исполнением (п. 1 ч. 1 ст. 47 ФЗ*) 634 146 726 560 239 2 962 278 122 1 444
добровольно исполнено должниками 605 140 675 519 193 2 612 148 35 44

Это связано, в том числе с тем, что размер и форма ответственности за неисполнение соответствующих решений судов, установленные в ч. 2 ст. 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях[4] являются явно недостаточными и несоразмерными последствиям негативного влияния недобросовестного поведения родителя на ребенка, для которого штраф не является серьезным наказанием, стимулирующим его к добросовестному исполнению своих родительских прав и обязанностей.

Судебная практика последних лет свидетельствует о новой тенденции в борьбе за исполнение вынесенного решения суда по исследуемым категориям дел, когда, родитель, с которым определено место жительство ребенка, в связи с отказом другого родителя исполнить вынесенное решение суда и передать ребенка ему на воспитание, обращается в суд с иском о лишении или об ограничении его родительских прав для достижения ранее поставленной цели – совместного проживания с ребенком. Эта тенденция также характерна и для принуждения исполнения судебных актов о порядке общения с детьми.

Так, например, Белгородский районный суд Белгородской области установил, что супруги развелись в 2015 году. Несмотря на то, что по решению суда место жительства их 4-летнего сына судом определено с матерью, мальчик более года проживал с отцом, который препятствовал его встречам с матерью. Женщина обратилась в суд с иском об ограничении родительских прав бывшего супруга и взыскании с него алиментов на содержание ребенка. Ответчик в свою очередь заявил аналогичные встречные требования в отношении бывшей жены. Отец мальчика настаивал на том, что общение ребенка с матерью пагубно скажется на его развитии и воспитании из-за ее судимости. Ранее женщина была осуждена за совершение экономических преступлений. По решению суда наказание в виде лишения свободы сроком на 1 год 6 месяцев она будет отбывать после достижения ребенком 14-летнего возраста. Принимая решение, суд отклонил довод отца, отметив, что главным основанием для ограничения родительских прав является реальная угроза для жизни, здоровья и надлежащего воспитания ребенка. Сама по себе судимость матери не несет в себе подобной угрозы. Также суд не нашел оснований для ограничения родительских прав и в действиях отца. Оба иска были оставлены судом первой инстанции без удовлетворения.

Однако апелляционная инстанция посчитала требования матери ребенка обоснованными. Белгородский областной суд установил, что истица занималась воспитанием и содержанием сына до января 2015 года, когда ответчик в ходе ссоры забрал его и уехал в неизвестном направлении. С этого момента ребенка она больше не видела. Отец не вернул его и после вынесения судом решения об определении места жительства мальчика с матерью. Кроме того, ответчик злостно уклонялся от исполнения решения суда, все это время не проживал по месту регистрации, скрывался, в связи с чем был объявлен в розыск.

При определении места жительства ребенка, суд исходил из интересов мальчика, учитывал его возраст и привязанность к матери, а также ее возможности создания условий для воспитания и развития сына.

Согласно п. 1 ст. 65 Семейного кодекса РФ родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей.

Не исполнив решение суда, отец в первую очередь нарушил права ребенка, лишил его эмоционального и духовного общения с матерью, возможности постоянного проживания в определенном месте, что является опасным для малолетнего и может оказать негативное влияние на его психологическое состояние.

Из психолого-педагогического заключения по результатам диагностики уровня развития и эмоционального состояния ребенка, представленного суду отцом, следует, что у мальчика отсутствует восприятие матери как члена семьи и память о ней. Между тем, согласно психолого-педагогической консультации расставание с матерью на срок свыше шести месяцев в столь раннем возрасте имеет тяжелые последствия и влияет в дальнейшем на формирование личности. Педагог-психолог рекомендовал в кратчайшие сроки обеспечить общение мальчика с матерью.

Белгородский областной суд принял новое решение по делу, удовлетворив требования истицы. Решением суда отец ребенка ограничен в родительских правах и обязан ежемесячно выплачивать алименты на содержание ребенка в размере ¼ всех видов заработка и иного дохода[5].

Аналогичные дела были рассмотрены Головинским районным судом г. Москвы (гражданское дело № 2-942/12)[6], Чертановским районным судом г. Москвы (гражданское дело № 2-5420/2014)[7], Никулинским районным судом г. Москвы (гражданское дело № 02-6137/2016) и Гагаринским районным судом г. Москвы (гражданское дело № 02-7499/2016).

Таким образом, ограничение родительских прав можно рассматривать, в том числе, и как меру ответственности за неисполнение решения суда о воспитании ребенка.

Анализ судебной практики по рассмотрению соответствующих дел позволяет сделать вывод о том, что для применения судом положений п. 2 ст. 73 Семейного кодекса РФ, адвокату следует доказать, что злостное неисполнение ранее вынесенного решения суда о порядке общения с ребенком или месте его жительства, во-первых, свидетельствует о действиях родителя в противоречии с интересами ребенка, определенными вступившим в законную силу решением суда, вынесенным исходя из них, а во-вторых, наносит вред его здоровью, то есть является опасным для ребенка, и представляет собой ничто иное, как злоупотребление родительскими правами. Следует особо подчеркнуть, что для рассмотрения института ограничения родительских прав как меры ответственности родителя за неисполнение решения суда о воспитании ребенка чинение препятствий одним родителем другому в общении с ребенком должно быть выражено в фактически полной его изоляции из жизни ребенка против воли ребенка и самого родителя в нарушение ст.ст. 54, 55 Семейного кодекса РФ; сокрытие места нахождения ребенка одним из родителей должно происходить не только от второго родителя, но и от представителей органов государственной власти и (или) выражаться в фактическом лишении его постоянного места жительства. Приведенные в качестве примеров случаи недобросовестного исполнения родителем своих родительских обязанностей и злоупотребления родительскими правами при условии непосредственного пребывания вместе с ребенком позволяют говорить о том, что родитель не руководствуется интересами и правами ребенка при совершении определенных действий, напрямую влияющих на его жизнь, в связи с чем его поведение можно рассматривать как опасное для ребенка с диспозиции ст. 73 Семейного кодекса РФ при дальнейшем разлучении ребенка с другим родителем вопреки установленным судом интересам ребенка при принятии решения по спору о его воспитании, которое может оказать негативное влияние на его дальнейшее психологическое состояние.

[1]Громоздина М.В. Правовые аспекты раздельного проживания родителей // Право и политика. 2009. № 11. С. 2346 — 2349.

[2]Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 (ред. от 25.11.2013, с изм. от 31.01.2014) // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 16.

[4]Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 12.03.2014) // РГ. 2001. 31 дек.

[5]Решение Белгородского районного суда Белгородской области по № 2-275/2016 от 30.03.2016 г.; Апелляционное определение Белгородского областного суда по делу № 33-3180/2016 от 05.07.2016 г. // Архив Белгородского областного суда.

[6]Решение Головинского районного суда г. Москвы по делу № 2-942/12 от 23.03.2012 г. // Архив Головинского районного суда г. Москвы.

[7]Решение Чертановского районного суда г. Москвы по делу № 2-5420/2014 от 18.12.2014 г. // Архив Чертановского районного суда г. Москвы.

[9]Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ // СЗ РФ. 1996. Ст.2954.

Читайте также: