Внук дмитрия донского участник какой войны
Обновлено: 02.07.2024
Куликовская битва (1380 г.), в которой русское воинство, под водительством Московского князя Дмитрия Ивановича, разбило орду Мамая, — по справедливости может считаться одним из славнейших событий нашего прошлого.
Имя каждого участника этой битвы, встречающееся в том или ином документе эпохи, кому бы оно ни принадлежало, — князю, воеводе или простому воину, — является достоянием истории и заслуживает того, чтобы его помнили потомки.
Много ли сохранилось таких имен? По-видимому, никто не пытался произвести полный подсчет, но в среде образованных людей, — не профессионалов истории, — принято думать, что не более сорока. Действительно, в популярных описаниях этой битвы и в общедоступных источниках упоминаются около двадцати князей, ее участников, из которых шестеро или семеро были убиты, — да примерно столько же московских бояр и воевод, занимавших главные командные должности и в своем большинстве сложивших головы в этом сражении.
Принимая во внимание шесть столетий, отделяющих нас от этого события, казалось бы и то не мало. Из участников Ледового побоища, не менее славного для русского оружия, до нас дошли, например, только два имени: самого князя Александра Невского и его брата Андрея. Но с той поры внутренняя обстановка существенно изменилась: блестящая победа Дмитрия Донского рассеяла мрак невежества, сгустившийся над Русью за полтора века татарского владычества, — на смену ему пришел бурный рост культуры и письменности. В ближайшие за Куликовской битвой десятилетия было написано несколько посвященных ей повестей и сказаний, благодаря которым мы знаем о ней гораздо больше, чем о других крупных сражениях нашей древности.
В сохранившихся описаниях Куликовской битвы таких подробностей нет. Но это отчасти восполняется тем, что этих описаний имеется несколько, причем каждое из них дошло до нас во многих списках, по-своему переработанных и дополненных различными летописцами и переписчиками, которые тоже что-то знали об этом событии. Внимательное исследование и сопоставление всех этих источников значительно проясняет общую картину сражения и дает возможность открыть многие интересные детали.
В частности, занявшись этим, я обнаружил имена многих второстепенных участников Куликовской битвы, доселе остававшихся в тени забвения, и в том числе не только сравнительно мелких военачальников и дворян, но и простых воинов, что особенно ценно, ибо летописцы и хронисты подобными именами обычно пренебрегали.
Для историка, работающего вдали от государственных архивов и первоисточников, довести до конца такое исследованье, — задача трудная и кропотливая, она затянулась на много лет. Но думаю, что составленный мною список является почти исчерпывающим по своей полноте, — прибавить к нему новые имена могут, пожалуй, только документы, доселе никому не известные, если таковые обнаружатся в будущем.
В списке двумя крестиками отмечены имена лиц, несомненно павших в бою, и одним крестиком имена тех, о смерти которых сведения не могут считаться вполне достоверными. В нужных случаях под именами даны необходимые пояснения.
А. КНЯЗЬЯ — УЧАСТНИКИ СРАЖЕНИЯ
Возможно, что тут описка летописца и что это тот же князь Глеб Карголомский. Но стоит вспомнить следующее: княжество Карголомское (по имени села Карголома) было одним из уделов князей Белозерских; княжество Каргопольское (по городу Каргополю) одно время существовало тоже и, по всей вероятности, было уделом тех же князей, ибо Каргополь находился всего в сорока верстах от реки Ухты, то есть от княжества Ухтомского, которым тоже владели Белозерские князья.
Летописи приводят только его имя и отчество, но называют князем. Из всех князей современников Куликовской битвы такое имя и отчество имел только Моложский князь, брат предыдущего.
Упоминается в Никоновской летописи и у историка Татищева.
Это сыновья Смоленского князя Всеволода Александра Глебовича, перешедшие в Москву и вскоре по неизвестной причине потерявшие титул. Но тогда их еще называли князьями.
52. БЕЛЕВСКИЙ, Феодор, из Карачевских князей (в Никоновской летописи назван Белецким). Некоторые считают, что это князь Новосильской династии, но это неверно: к ней Белевское удельное княжество перешло много позже (в 1468 году), а до того Белевом владели потомки Карачевских князей).
Тут в отчестве явная ошибка летописцев, ибо был только Дмитрий Еремеевич, двоюродный брат предыдущего.
56.КАШИНСКИЙ, Михаил Васильевич, из Тверских.
Сын князя Василия Михайловича, в летописи он упомянут по имени и отчеству в числе убитых. Сомнения невозможны, ибо с другой стороны известно, что один из Кашинских князей участвовал в битве.
Историки считают, что Устюжский и некоторые другие летописцы, упоминающие этих князей, спутали их с князьями Тарусскими, носившими те же имена. Может быт это и так, но имена Федор и Мстислав принадлежали к числу самых распространенных среди князей, к тому же в одном из списков князь Феодор Туровский и князь Феодор Тарусский упомянуты одновременно. В Турове, даже под властью Литвы, оставались прежние князья-Рюриковичи, — интересы Руси им были близки и они вполне могли участвовать в Куликовской битве, как князь Александр Туровский участвовал в битве с татарами на реке Калке.
61-64. ++ К этому списку следует добавить четырех БЕЛОЗЕРСКИХ КНЯЗЕЙ, имена которых не сохранились, — ибо в списке их только восемь, а летописи говорят, что было двенадцать лишь павших.
Таким образом, в Куликовской битве по полному списку участвовало шестьдесят четыре князя, из них пятьдесят семь Рюриковичей, пять Гедиминовичей и два туземных. Из этого числа тридцать три были, по видимому, убиты в сражении.
Б. ВОЕВОДЫ И НАЧАЛЬНЫЕ ЛЮДИ
5. ++ ВАЛУЕВ, Тимофей Васильевич (по некоторым спискам Тимофей Валуевич Окатьев, племянник предыдущего.
9. ++ ШУБИН, Михаил Акинфиевич, племянник предыдущего. В списках убитых он назван без фамилии, только по имени и отчеству.
Летописи отмечают, что после сражения московский боярин Михаил Андреевич вел подсчет павшим бойцам. Среди бояр Дмитрия Донского только Челяднин имел такое имя и отчество.
В некоторых летописях он назван Даниилом, так как его путают с предыдущим и историки считают, что это одно лицо… Однако это не так, ибо согласно родословным книгам в годы княжения Дмитрия Донского они существовали оба.
34. СВЯТОСЛАВОВ, Иван. Может быть искаженная фамилия предыдущего. Историки считают их одним и тем же лицом.
В летописях упомянут среди убитых только по имени и отчеству. Из близких к Дмитрию Донскому лиц это может быть только сын Ивана Феодоровича Собаки, одного из строителей каменного Кремля. Итак, из бояр и служилого сословия (дворян) до нас дошло шестьдесят имен участников Куликовской битвы, на которых около половины пали в сражении.
В. РЯДОВЫЕ ВОИНЫ ИЗ КУПЦОВ, КРЕСТЬЯН И РЕМЕСЛЕННИКОВ
Это десять купцов — сурожан, пошедших добровольцами в войско князя Дмитрия Донского и участвовавших в сражении. К ним Никоновская летопись добавляет еще одно имя:
В различных летописях его пишут по-разному: Кабычей, Хабычеев, Хабычей, Хабесов, Кацыбай, Хацыбеев и т. п.
Итак сохранилось сто шестьдесят два имени. Это хотя и не много, но все же в четыре раза больше, чем принято думать. Мой список сократился бы на несколько единиц, если бы я вычеркнул из него те имена, которые не исключают возможность их повторения (князья Туровские и Тарусские, Карголомский и Каргопольский, воеводы Сеславин и Святославов, и еще два-три других). Так поступили бы, несомненно, те наши старые историки, которые в сомнительных случаях пуще всего боялись ошибиться в пользу родной страны и потому старательно обедняли ее историю (достаточно веский тому пример я приведу в конце настоящего очерка). Я не боюсь этого и, поелику этих спорных вопросов с абсолютной уверенностью разрешить нельзя, — привожу весь список полностью, ибо считаю, что лучше что-то добавить к славе Отечества, чем от нее украсть, хотя бы из самых добросовестных побуждений.
Несомненно есть тут неточности и в указании убитых. Часто летописцы называют только имя и отчество, и в таких случаях иногда трудно определить, о ком идет речь, — например, о Тимофее Васильевиче Вельяминове или о Тимофее Васильевиче Валуеве? — что второй был убит — это достоверно, но первый остается под сомнением. По-видимому ошибка допущена в отношении Ивана Квашни, — по всем данным он умер на десять лет позже. Под вопросом стоит и смерть инока Осляби, но этот случай следует рассмотреть особо, ибо по поводу него в печати не раз возникали споры.
И в этих спорах нет ничего удивительного, так как в данном случае любая из спорящих сторон в защиту своей позиции имеет возможность сослаться на исторические источники, казалось бы, заслуживающие полной веры. Однако, в отношении Осляби в этих источниках встречаются вопиющие противоречия, и это лишний раз доказывает, что к летописям нельзя относиться со слепым доверием, ибо их авторы вовсе не были застрахованы от ошибок. К истине можно приблизиться только при ознакомлении с целым рядом документов, касающихся спорного события, что иногда позволяет определить, — какой летописец ошибался и откуда проистекает его ошибка. Попытаемся сделать это относительно смерти Осляби.
Об этом с достаточной приближенностью можно судить по некоторым другим историческим материалам, хотя бы по следующим:
2. Официальный церковный синодик убиенных на Куликовом поле. В него внесены и Пересвет и Ослябя.
4. Монастырская запись о том, что несколькими годами позже их останки были перевезены в Симоновский монастырь под Москвой, где после того и находились их гробницы.
Возвращаясь к вопросу о смерти инока Осляби, в свете всего рассмотренного выше, следует признать, что большинство исторических данных заставляет думать, что он был убит на Куликовом поле.
Софья Витовтовна публично срывает пояс с Василия Косого — война неизбежна.
С чего все началось? Да конечно же, со слабого монарха, который не имел никаких шансов на сохранение престола при куче сильных родственников, которые были уверены, что уж они-то куда лучше справятся с управлением страной. Прибавьте к этому отсутствие четкой законодательной основы престолонаследия, которая к тому же еще и размывалась старыми традициями удельного княжения, и вам станет понятно, в каком шатком и опасном положении оказался 10-летний князь Василий Васильевич 27 февраля 1425 года. Именно в этот день умер его отец — великий князь владимирский и московский Василий I Дмитриевич, который был старшим сыном Дмитрия Донского.
Нужно сказать, что пока Василий был жив, никто из его братьев не предпринимал попыток занять его трон — у них просто не было на это шансов. Василий потому и получил в нашей историографии номер Первый, что великокняжеский престол ему достался исключительно по наследству по завещанию Дмитрия Донского без какого-либо согласования с Ордой. В истории великого московского княжества это было впервые и являлось прямым результатом Куликовской победы. Кроме этого, Дмитрий, чьи дальновидность и государственная мудрость ничуть не уступали его военным талантам и личной храбрости, заранее позаботился о том, чтобы положение его наследника было как можно более прочным. Его стараниями Василий был женат на Софье — дочери великого князя литовского Витовта, которого на тот момент без всякого преувеличения можно считать самым сильным государем Восточной Европы.
Однако эта победа не принесла Василию Васильевичу счастливого спокойного царствования — практически сразу же началась долгая война с казанским ханом Улу-Мухаммедом. И эта война оказалась для великого князя на редкость несчастной — на всем ее протяжении с 1437 по 1445 год московское войско терпело одни поражения. Хан несколько раз брал Нижний Новгород, подходил к Москве и сжигал ее окрестности, а весной 1445 года у Юрьева окончательно разгромил Василия II, взяв его самого в плен и потребовав за его освобождение огромный выкуп. Именно эти обстоятельства и спровоцировали новый виток московской династической междоусобицы, главным героем которой теперь стал брат Василия Косого Дмитрий Шемяка.
Нужно отдать должное Дмитрию Юрьевичу — он хорошо подготовился и смог дождаться самого удачного момента для своего сольного выхода на сцену, учтя ошибки своего отца и брата. Действуя интригами и подкупом, он сумел перетянуть на свою сторону многих московских бояр и купцов, и даже значительную часть духовенства. Кроме того, он заручился поддержкой своего двоюродного брата — авторитетного Ивана Андреевича Можайского, который также являлся внуком Дмитрия Донского. И вдобавок ко всему на руку Шемяке еще и сыграл пожар, в результате которого выгорело пол-Москвы. Потерявшие в огне близких и лишившиеся крова люди вдруг узнали, что их князь в плену, а с них теперь будут собирать деньги для его выкупа. Началась смута.
По пути он оброс таким количеством союзников, что выступивший ему навстречу Дмитрий Шемяка отказался от сражения — к Василию присоединились литовские, тверские войска, и даже татарская конница сыновей его старого врага Улу-Мухаммеда. А в тылу у Шемяки вспыхнул бунт — едва его отряды покинули Москву, как она оказалась в руках восставших сторонников Василия. Дмитрий Юрьевич бежал в Каргополь и с помощью матери Василия Софьи Витовтовны добился перемирия, которое правда продолжалось недолго. Вскоре мятежный князь снова собрал войска и в 1449 году осадил Кострому. Василий же в ответ решил действовать по уже однажды отработанному плану и двинулся на вотчину Дмитрия — Галич, перенося войну на территорию врага. Однако на этот раз он решил положить конец междоусобной войне и не просто совершить карательный рейд, а взять Галич под свою руку и тем самым лишить Дмитрия его удела. Без удела у князя нет земли. Нет армии. Нет казны. Ему нечем воевать.
Правда и оттуда ему пришлось бежать почти сразу: видя полный разгром своего войска галичане решили не сопротивляться московскому князю и без боя открыть ему ворота. Шемяка бежал в Великий Новгород, а Василий Темный вошел в Галич, который объявил под своей рукой, посадил своего наместника, после чего вернулся в Москву. Битва у Галича фактически положила конец междоусобной войне московских Рюриковичей, хотя Дмитрий Шемяка борьбу против Василия не прекращал и после потери Галича. Однако серьезной военной угрозы для великого князя он больше не представлял и до своей смерти в 1453 году лишь однажды с небольшим войском смог ненадолго захватить Устюг.
650 лет назад, 30 декабря 1371 года, в семье великого князя Московского Дмитрия Ивановича родился сын. Поскольку дело было накануне праздника в честь знаменитого святителя и богослова Василия Кесарийского, больше известного как Василий Великий, мальчика назвали этим именем. Это был второй сын князя. Но по прошествии некоторого времени он станет первым: его старший брат Даниил умрёт в возрасте девяти лет. Первым он останется и на страницах учебников, поскольку сам станет великим князем Московским и тем самым заслужит порядковый номер: Василий I Дмитриевич.
А больше, по мнению многих историков, он не будет первым ни в чём. Успехи князя Василия не идут ни в какое сравнение с успехами его знаменитого отца, Дмитрия Донского, который вообще может считаться чуть ли не самым узнаваемым древнерусским князем наряду с Александром Невским. Неудачами князя Василия Дмитриевича превзошёл его сын, тоже Василий, заслуживший прозвище Тёмный. Неоднократно битый своими жадными родственниками, взятый в плен казанским ханом, ослеплённый двоюродным братом, чуть ли не утративший державу.
А Василий I — как бы такой середнячок. Прозвищ не заслужил. Крупных сражений не выигрывал. Но и не проигрывал. Каких-то великих свершений за ним вроде бы не числится. Да и вообще, не очень-то понятно, что сын Дмитрия Донского делал на престоле тридцать шесть лет.
Между тем это немалый срок. По длительности правления Василий Дмитриевич уступает только Ивану IV Грозному, Ивану III Великому и Петру I Великому. Последние два провели на престоле по сорок три года. Иван Грозный — пятьдесят один год. Тридцать шесть лет князя Василия — более чем почтенный результат. И эти годы, если разобраться, были полны по-настоящему великими свершениями. Просто они не очень заметны.
Особенно если учесть стартовые позиции Василия как наследника престола. Это не столько сын победителя битвы на Поле Куликовом, сколько сын погорельца. Он видел Москву, сожжённую Тохтамышем в 1382 году. Более того, ему довелось платить за успехи отца, в частности за ту самую Куликовскую победу. Сжечь и ограбить Москву — этого Тохтамышу показалось мало. И он пожелал в качестве гарантии послушания Дмитрия Донского взять в заложники его сына. Василий, которому было всего лишь одиннадцать лет, отправился в Орду.
Кого-нибудь другого пребывание в заложниках, вдали от дома и родителей, могло бы надломить. Но Василий оказался не по годам умным и проницательным. Он провёл в Орде несколько лет. И обрёл сразу несколько важных умений. Прежде всего — политический кругозор, позволявший в будущем понимать логику ордынцев и извлекать пользу из противоречий азиатских держав. Затем — еще одно очень важное умение. Опыт занесения денег в нужный момент нужным людям: чиновникам непомерно раздутого аппарата Орды. Впоследствии коррупция и способность торговаться станет одним из излюбленных инструментов политики Василия. Ну и, наконец, понимание того, что Орду можно если не победить сразу и навсегда, то обмануть. С этого, собственно, Василий и начинает свою самостоятельную политическую карьеру. В 1386 году он, четырнадцатилетний подросток, бежит в Москву.
Но хитрым путём. Не сразу на север, а дав солидный круг. Сначала — на запад, к молдавскому господарю Петру Мушате. Какое-то время Василий скрывался у него. Потом, когда попытки найти и вернуть княжича в Орду улеглись, он направляется в Литву, где знакомится с князем Витовтом и обручается с его единственной дочерью Софьей. И только потом — Москва. Превратить побег в политический триумф, породнившись с одним из самых влиятельных государей Восточной Европы, — это надо уметь.
И почти сразу, без передышки, он восходит на престол. В 1389 году умирает его отец, Дмитрий Донской. Теперь Василий — полновластный государь.
И спустя всего лишь несколько лет он показал, чего стоил этот вассалитет. В 1395 году Тамерлан разбил Тохтамыша и, разорив единственный русский — но не московский — город Елец, убрался обратно в степи. В том же году Василий выбирает путь уже не Ивана Калиты, а своего отца, Дмитрия Донского. Тот в своё время прекратил давать в Орду дань, а потом и вовсе начал против нее полномасштабную войну. Поначалу эта война была успешной, но потом, как мы помним, настал час расплаты в виде сожжения Москвы.
Словом, Василий I Дмитриевич, начиная почти с нуля, к финалу своего правления имел ресурс едва ли не больший, чем тот, которым в своё время располагал Дмитрий Донской. Русь выстояла. Укрепилась. И получила возможность начать новый раунд в борьбе со старинным врагом.
Поскольку Владимирское княжество было самым сильным, то и правивший им князь автоматически становился главным среди других князей. Определяющей всегда была сила. Однако в XV веке Владимирское княжество постепенно пришло в упадок. Акценты сместились — могущество великого князя стало определяться силой Московского княжества. Но поскольку оно делилось, то делилась и его сила. Так Дмитрий Донской, ставя семейные проблемы выше государственных, разрушал основу сильной власти великого князя. Такая система власти не могла быть прогрессивной, работающей на государство. Власть становилась крайне неустойчивой.
Василий I (1389—1425) четыре года был в заложниках в Орде. Когда ему исполнилось 15 лет, ему помогли бежать из Орды в Литву к князю Витовту. Там он был помолвлен с дочерью литовского князя. Василий I был нерешительным и отнюдь не талантливым. Он и не помышлял об освобождении от Орды, хотя для этого были благоприятные условия вследствие разгрома Орды Тамерланом. Василий I всё время оглядывался на Витовта. В 1399 году Витовт сразился с ордынцами на берегах реки Ворсклы, но был наголову разбит.
Когда Литва угрожала Смоленскому княжеству, население слезно просило московского князя Василия о помощи, но он отказал им. В 1404 году Литва завоевала Смоленское княжество. Дальше Литва угрожала Пскову. Но Москва отказала в помощи и ему.
В 1408 году воинственный ногайский правитель Едигей, разбивший Витовта на реке Ворскле, пошел походом на Москву. Тверь выступала его союзником. Едигей разорил Ростов, Нижний Новгород и окрестности Москвы. Взять саму Москву ему не удалось.
Московский князь Василий I получил в Золотой Орде ярлык на правление княжеством в Нижнем Новгороде. Но местные князья этому воспротивились, и междоусобица длилась несколько лет. Орда выступила на стороне Василия I и помогала ему военной силой. Конечно не бескорыстно. Каждый раз, когда на Русь призывали татар, те пускали кровь русскому народу и укрепляли своё владычество. Но русские князья прибегали к такому иноземному кровопусканию весьма часто. Главным для них был личный интерес.
Церковь блюла свой интерес. С Ордой у неё проблем не было — дань она не платила, а сама имела с населения хорошие доходы. У церкви была другая проблема — как бы не потерять источник этих доходов — паству, то есть епископства. Церкви надо было любой ценой удержаться на всей территории не только Руси, но и Литвы.
В то время Русскую православную церковь возглавлял византиец Киприан. Он-то и проклял Дмитрия Донского. Дело в том, что Дмитрий Иванович (Донской) без всякого согласования с Константинополем во главе Русской православной церкви поставил преданного хранителя княжеской печати Митяя. Естественно, что церковные иерархи этому воспротивились. Митяй был послан в Константинополь на утверждение. Однако Митяя отравили. Прежний митрополит Киприан пытался пробраться в Москву из Литвы. Но Дмитрий Донской его с позором выслал обратно. Но в конце концов всё осталось по-прежнему и Киприан продолжил свою активную деятельность. Будучи очень деятельным, он восстановил единую церковную организацию не только Руси, но и Литвы. Но с Литвой были проблемы из-за преобладающего там католичества. Поэтому Киприан первым предложил объединить в пределах Литвы католическую и православную церкви. Византийская империя находилась на крутом спаде, на пути к гибели. Она цеплялась за соломинку, и ей идея очень понравилась. Это открывало путь к союзу с Ватиканом. Император Византии Иоанн V поторопился принять католичество. Византийский патриарх этим поступком императора был обескуражен.
Надо сказать, что сама по себе идея союза (унии) православной и католической церквей была не новой. Она давно обсуждалась в европейских столицах. Но практический шаг в этом направлении предложил Киприан. Предполагалось, что к эксперименту подключится и Польша. У Польши был свой интерес. Польский король Ягайло перешел из православия в католичество и надеялся, что отказ от православия (через унию) поможет ему насадить католичество в Литве. Поэтому Киприана активно поддерживал Ягайло, который накануне Куликовской битвы спешил помочь ордынцам разгромить русских.
Патриарх в Константинополе не решился на такое резкое движение. Хотя и жаждал союза с Римом. Поэтому официально византийский патриарх отклонил предложение Киприана и Ягайло. В Москве Василий I всегда вел себя очень нерешительно и боялся любых инициатив, которые могли бы осложнить ситуацию. На всякий случай он запретил поминать имя византийского императора-католика во время богослужений в Успенском соборе. Но этим был встревожен константинопольский патриарх, и он послал в Москву Василию I увещевательное послание.
Русская православная церковь до сих пор довольна деятельностью Киприана. Он способствовал расширению связей церкви с Византией. Благодаря митрополиту Киприану на Руси была проведена литургическая реформа патриарха Филофея.
Киприан скончался в 1406 году. Его пост занял грек Фотий, который прибыл из Константинополя в 1410 году. Четыре года церковь была бесхозной, и это не могло не сказаться на её хозяйстве. Имущество дома митрополитов понесло значительный ущерб. Были утрачены не только огромные богатства, но и земли. В русских княжествах он всё сумел вернуть. Литва отказалась вернуть церковное имущество, а затем Витовт и вообще изгнал Фотия из Киева. Только спустя десятилетие всё удалось восстановить, то есть распространить митрополию и на Литву.
Князь Юрий имел значительные военные заслуги. Он готовился к борьбе за московский престол. Но бояре его опередили и послали против Юрия (который находился в Галиче) полки братьев Василия I. Юрий Дмитриевич вынужден был бежать в Нижний Новгород. Но он не отказался от своих притязаний на Московский престол. Получить его он надеялся из рук ордынского хана.
Став великим князем, Юрий Данилович стал чеканить монеты с изображением Георгия Победоносца, который поражает копьем змея. Так Георгий Победоносец стал защитником Москвы. Его стали изображать на гербе Москвы. Юрий процарствовал всего два месяца. Он умер 5 июня 1434 года. Братья Юрия умерли раньше. На престол могли претендовать только внуки Дмитрия Донского. Великим князем объявил себя Василий Косой (внук Дмитрия), но усидел на престоле всего один месяц. Затем вновь воцарился Василий II. Ослепил он и И.Д. Всеволожского за то, что тот его раньше предал и перешел на сторону Юрия.
Митрополит Фотий скончался. Константинополь назначил нового митрополита с подачи литовского великого князя Свидригайло. Свидригайло был братом Ягайло и вождем западнорусских православных князей и шляхты. Свидригайло предложил кандидатуру смоленского епископа Герасима, который патриархом был поставлен на общерусскую митрополию. Его признали епископы. Но очень быстро Свидригайло его сжег в прямом смысле этого слова.
Читайте также: