Третий считал что правовая истина сопряжена с существующим правовым идеалом

Обновлено: 30.06.2024

- учения мыслителей о явлениях окружающей действительности.

3. Методологическая функция философии права заключается в том, что философия права:

+ является одним из способов изучения правовых явлений;

- вырабатывает ценностные ориентиры в сфере права;

- соотносит право с правовой деятельностью.

4. Объектом философии права являются:

+ право в своей целостности и единстве;

- общественные отношения в различных сферах человеческой жизнедеятельности;

- основные начала, на которых базируется изучение точек зрения о праве.

5. Гносеологическими проблемами философии права являются:

+ пределы исследования правовой действительности, оценка объективности учений о праве, выявление уровня правосознания людей;

- ценностные аспекты права, а также вопросы исследования права с точки зрения блага, свободы и ответственности;

- аспекты правовой деятельности людей, ее структуры и форм.

6. Естественное право в философии это:

+ представление о праве как совокупности субъективных прав, данных природой с рождения;

- учение о праве как о явлении, которым человека наделил бог;

- представление о праве как о системе реально действующих норм без учета какого-либо воздействия на них.

Тест - 7. Представителем неокантианских концепций философии права был:

- оба ответа верные.

8. Основные категории философии права:

+ идея права, естественное право, автономия личности, равенство;

- система права, закон, нормативный акт, правовая норма;

- коллизионная норма, контрибуция, закон места нахождения вещи.

9. Позитивизм в философии права:

+ отрицает ценность философского познания права;

- предполагает правовое равенство всех людей;

- определяет право как благо для народа.

10. В философии права автором нормативной теории является:

11. Тест. Целью философии права является:

+ поиск и установление истины о праве как о социальном явлении;

- систематизация законодательства с древних времен до настоящего времени;

- уяснение смысла текста законов для их последующего правильного применения.

12. Сущность философии права состоит в:

+ умении дать ответы на вопросы, возникающие в правовой сфере, методами науки философии;

- приведении многообразных точек зрения по поводу правовых явлений к общему мнению;

- умении отличать правильные учения о праве от объективно неправильных.

13. Согласно аксиологическому подходу в философии права:

+ закон отделяется от права, являясь лишь его формой, которая должна соответствовать содержанию, на первом месте - справедливость;

- право и закон – одно и то же, главные свойства права – его точность и формальная определенность;

- право существует, в первую очередь, в правоотношениях и является воплощением собственного функционирования и действия на практике.

14. Способность человека вести себя нравственно и в соответствие с законом, которая зависит не от внешних факторов, а от собственных убеждений, называется:

15. Кто делил законы на 4 группы: вечный, естественный, человеческий и божественный?

16. Уровень развития человеческого правосознания и состояния законности в целом выражается через:

17. Кто впервые ввел термин суверенитета в качестве существенного признака государства и поставил приоритеты последнего выше всех остальных социальных образований, в том числе церкви?

19. Правовой нигилизм – это:

+ отрицание значения права как регулятора человеческого поведения;

- позиция отождествления смысла права с сознанием субъекта;

- мнение, что источниками права является сам объективный мир и социальная действительность.

20. Характеристика права, которая выражает его назначение, называется:

21. Форма правления, при которой вся полнота власти сосредоточена в руках духовенства, - это:

22. Основная идея в учении И. Канта заключается в том, что:

+ человек, его воля и поступки по своей природе свободны вне зависимости от внешних факторов;

- географическая среда влияет на политику;

- существует Абсолютная идея, воплощающая и Разум, и Дух.

23. Право как результат и продукт народного духа и убеждения рассматривала:

24. Нормативистская концепция в качестве источника права называет:

- эмоциональное состояние человека;

- свободную экономическую деятельность людей.

25. Главную роль в человеческой жизни З. Фрейд отводил:

+ человеческому бессознательному – в первую очередь, неосознанным сексуальным импульсам;

- экзистенциальному праву в конкретной ситуации;

- свободе как высшему закону человеческого существования.

26. Ярким представителем философско-правового либерализма в России конца XIX – начала ХХ века был:

27. Н.А. Бердяев считал, что:

+ ценность отдельной личности в любом случае выше ценности государства;

- право занимает среднее положение между идеальным добром и агрессивной реальностью;

- право – естественный продукт человеческого разума и сущности.

28. Закон духовного достоинства, закон взаимного признания и закон автономии, как полагал И. Ильин, являются:

29. Общественный договор – это:

+ такая концепция, которая рассматривает государство как результат объединения людей в целях создания безопасности и благ для каждого из своих членов;

- передача всего объема государственной власти небольшой группе экономически богатых людей;

- голосование всего народа, которым определяется решение по самым важным общественным вопросам.

30. Вымышленное идеальное общество, свободное от научных обоснований, называется:

31. Форма правления, при которой власть определяется решениями, принимаемыми большинством, называется:

Как известно, суть концепции правового государства - в том или ином ее варианте - состоит в том, что власть государственных структур ограничивается правом. Немногие исследователи социально-правовой проблематики серьезно возражают против концептуального стержня теории правового государства*(1) - оптимального соотношения государственной власти и индивидуальной свободы, универсальным регулятором которого должно выступать право. Таким образом, для анализа теории правового государства, в первую очередь, необходимо определить понятия "государство" и "право", поскольку словосочетание "правовое государство" претендует на статус не просто логического, а именно концептуального соединения указанных терминов и даже служит названием самостоятельной теории.

Как нам представляется, история зарождения и развития учений, занятых поиском социально приемлемых (справедливых) механизмов соблюдения баланса интересов государства, общества и личности, свидетельствует о том, что такого рода попытки всегда осуществлялись на основе собственных представлений конкретного мыслителя о том, что такое "государство", "право", "власть" и каково их соотношение. Таким образом, концепция правового государства есть своеобразный синтез представлений о возможном и желаемом устройстве публичной власти сообразно представлениям о справедливом разграничении индивидуальных и групповых интересов, базирующемся на признании свободы личности как принципиальном постулате подавляющего большинства общественных идеологий и теорий*(2). К этому следует добавить, что развитие представлений о государстве, власти, праве в истории человеческой мысли следует рассматривать конкретно-исторически, с учетом реальной среды, в которой эти идеи возникли и получили распространение*(3).

Данный аспект принципиально важен хотя бы потому, что при всем многообразии взглядов на сущность правового государства*(4) можно констатировать общую синтезирующую основу, прямо или косвенно выводимую из большинства учений о правовом государстве, - стремление к справедливому общественному устройству, эпицентром которого является человеческая личность.

Поэтому, рассматривая правовое государство не только как идею, но и как реальную социальную практику*(5), мы полагаем, что в настоящее время приобретает особую актуальность проблема серьезнейшего философско-правового анализа составляющих теории правового государства - учений о государстве публичной власти и праве. Как представляется, это связано с объективно наступающим (отчасти наступившим) этапом переосмысления многих фундаментальных идеологических ценностей современного мира, в том числе соответствия провозглашенных на конституционном уровне принципов правового государства тому, что имеется в реальной действительности. Данное утверждение базируется на анализе целого ряда тенденций, присущих как современным исследованиям в области философии права, социальной психологии, политологии, подкрепленных различного рода методологическими исследованиями, так и исследованиям ученых СНГ, осуществившим серьезный прорыв в философско-правовом направлении на рубеже двух веков*(6). Причем следует отметить, что глубина и масштабность этих изысканий позволили не только по-новому осмыслить саму проблему правовой государственности, но и обозначить источники формирования общественной идеологии, способной на конструктивно-критический анализ современных социальных процессов. В этой связи можно предположить, что в определенные исторические периоды развития общества и, следовательно, на соответствующем этим периодам уровне социально-политических и философско-правовых исследований происходят диалектически закономерные процессы переоценки устоявшихся социальных стереотипов.

Эти процессы, как свидетельствует история, могут объективироваться как в коренном переосмыслении существующих принципов построения общества (научные, политические, идеологические революции), так и путем постепенного (эволюционного) движения общества к признанным идеалам свободы, справедливости, равенства и торжества законов. Современный уровень представлений о государстве, обществе и праве является именно той точкой роста, из которой должна развиться новая концепция реального социального устройства, опирающаяся на объективные (а не идеальные) общественно-политические, экономические и, что немаловажно, социокультурные параметры общества. Следует признать, что в настоящее время в большинстве государств, объявивших себя правовыми, имеется определенный разрыв между предлагаемыми и постулируемыми идеологическими установками, порождающими определенные социальные иллюзии, и действительностью, зримо обнажающей практическое несоответствие реальной практике многих провозглашенных (а подчас получивших нормативное закрепление) идей и принципов.

Отрыв идеологии от конкретных условий, в которых функционирует то или иное государство, может быть объяснен желанием аналитиков подстегнуть социальные процессы к движению в направлении достижения общественных идеалов, тем более что эти цели широко известны, а общество, безусловно, вправе рассчитывать на материализацию выстраданных за свою многовековую историю идей. Однако, как показывает практика, в каждый исторический период общество едва ли принципиально приближалось к реализации прогрессивных идей своего времени по сравнению с предыдущим периодом. Данное утверждение неизбежно вызовет немало возражений конкретно-исторического порядка, и тем не менее сам факт разрыва между декларируемыми идеями (имеются в виду идеи гуманистического толка) и их реальным воплощением вряд ли может быть серьезно оспорен. Иллюстрацией этого тезиса может служить фундаментальное исследование видного русского философа права П.И. Новгородцева, на рубеже XIX и XX вв. пришедшего к выводу о кризисе современного ему правосознания*(7) (правопонимания). Чутко уловив разочарования в обществе, связанные с несбывшимися надеждами приверженцев идеалов Французской революции и последующего этапа в развитии политико-правовых учений, Новгородцев отмечал, что "смысл переживаемого нами поворота политических понятий имеет гораздо более глубокое значение: мы имеем все основания утверждать, что это - кризис правосознания"*(8). Иными словами, мыслитель полагал, что поскольку правовым идеалам не суждено было сбыться, необходим поиск иных, надправовых социальных регуляторов, и в этом поиске, отчасти под влиянием В.С. Соловьева, он приходит к выводу о том, что "правовое государство не есть венец в истории и не есть последний идеал нравственной жизни; это не более как подчиненное средство, входящее как частный элемент в более общий состав нравственных сил. право по отношению к полноте нравственных требований есть слишком недостаточное и грубое средство, неспособное воплотить чистоту моральных начал"*(9).

Если рассматривать результаты материализации идеи правового государства с точки зрения социальных ожиданий, такой вывод вполне закономерен. Однако рискнем предположить, что указанные планы объективно не могли сбыться не только на рубеже XIX-XX вв., но и ранее, как, впрочем, не в полной мере сбываются и сейчас. И причина здесь, по нашему мнению, вовсе не в ограниченных возможностях правового государства как идеи, а в том, что цель идеологии правового государства как обеспечения гармонии интересов личности и государства недостижима в принципе, так как между личностью и государством перманентный и взаимоприемлемый компромисс объективно невозможен.

Правовое государство как воплощение справедливого, гармоничного устройства общественной жизни, покоящегося на народном суверенитете, - это социальный идеал, и в этом смысле этико-онтологические поиски оптимального жизнеустройства в известной степени оправданы, тем более что справедливость - категория скорее этическая, нежели социально-правовая. Рассмотрение теории правового государства как концепции должного устройства общественной жизни (т.е. идеала) позволяет снять многие сомнения, обусловленные социальными разочарованиями в возможности полностью реализовать гуманистический потенциал правового государства. Как представляется, откровенное признание права и правового государства как категорий, имеющих преимущественно идеальный характер, должно являться следующим логическим шагом современной философско-правовой науки, однако, в отличие от Канта и Гегеля, восхищенных близостью результатов своего творчества к божественным откровениям (право как конечная цель всемирной истории, государство как воплощение нравственной идеи), этот следующий шаг современной философии права будет, безусловно, скромнее, ибо он обусловлен вполне земными притязаниями и пониманием невозможности полностью воплотить идеал в действительность.

Справедливости ради надо констатировать, что практически все исследователи тем или иным способом оттеняют идеальную составляющую концепции правового государства. Так, по мнению М.Н. Марченко, концепция правового государства "выступает в качестве некоего государственно-правового идеала, своего рода законченного государственно-правового штампа, идеологизированного и идеализированного варианта развития того или иного государства, стремящегося к совершенству"*(10). Несколько иначе сходная мысль выражена Л.С. Мамутом, который, анализируя высказанное в литературе мнение о том, что модели правового государства являются неким индивидоцентричным идеалом, не без иронии отмечает: "пригодилась бы инвентаризация политико-юридического знания на предмет выявления в нем моделей правовой государственности, сконструированных не в виде "некоего индивидоцентричного идеала"*(11).

С точки зрения Е.А. Лукашевой, в исторических реалиях не было еще правового государства, выражающего его изначальный замысел и предназначение*(12). С этим утверждением согласен А.А. Матюхин, отмечающий, что "теоретические построения о правовом государстве как исторической реальности используются в качестве осмысления идеала, который к тому же практически никогда не может быть достигнут"*(13). В.С. Нерсесянц подчеркнул, что конечная цель теории и практики правового государства "состоит в утверждении правовой формы и правового характера взаимоотношений (взаимных прав и обязанностей) между публичной властью и подвластными как объектами права, в признании и надлежащем гарантировании формального равенства и свободы всех индивидов, прав и свобод человека и гражданина"*(14).

В философско-правовых публикациях встречаются и иные, крайние воззрения, косвенно подтверждающие чисто теоретически характер тех или иных конструкций. Так, Д.И. Нурумов пишет, что "права человека не существуют в традиционном обществе, как их понимают на Западе, они не сконструированы космологически, а скорее всего присутствуют, причем структурно неопределенно, в ценностной шкале традиционного общества. Они уже есть суть гармоничного человеческого существования. Они есть продукт бесконечного становления жизни, без определений, являющихся только обманом и абстракцией, которые скорее определяют структуру или даже сами себя, нежели жизнь в ее неповторимом качестве"*(15).

С учетом изложенного можно признать доктрину правового государства именно доктриной, которая более уместна в декларациях и манифестах как формах официальной объективации содержащегося в этой концепции гуманистического потенциала, нежели в конкретных законодательных актах прямого действия. Данное утверждение не следует воспринимать как отказ от закрепления на конституционном уровне идеологии и принципов правового государства. Вопрос в том, не породит ли в общественном сознании прямое определение государством себя в качестве правового обоснованных сомнений и даже разочарований? Ведь обществу придется смириться с мыслью о том, что то устройство публичной власти, в котором оно (общество) существует, и есть то самое правовое государство, к которому человечество стремилось.

Полагаем, что не только молодые суверенные государства на постсоветском пространстве, но и развитые страны Запада и Востока вряд ли вправе считать себя правовыми государствами, полностью воплотившими в социальной реальности идеи индивидуальной свободы, справедливости, равенства, господства правовых*(16) законов. И если так, то какова социальная ценность конституционных положений о правовом государстве, являющихся по существу декларативными? Очевидно, сознавая опережающий характер конституционных положений о правовом государстве, видный казахстанский правовед М.Т. Баймаханов отмечает, что "положения о правовом государстве, включенные в Конституцию Республики Казахстан, должны быть отнесены к числу программных, их реализация, очевидно, никак не может быть осуществлена одноразово и предполагает длительную широкомасштабную работу, охватывающую последовательный ряд взаимосвязанных, но не повторяющих друг друга стадий и этапов"*(17). Если согласиться с такой трактовкой конституционных положений (а согласиться придется, так как академик абсолютно прав), возникает резонный вопрос: не следует ли облегчить задачу интерпретаторов конституций, указав, что построение правового государства является одной из основных целей? Такая конституционная фразеология, во-первых, более точно отражает современный этап развития многих постсоветских государств и, во-вторых, лишает теоретической основы критиков этого конституционного положения.

Еще одним доводом, вызывающим сомнения в научной и практической корректности прямого закрепления в конституциях положений о правовом государстве, является отсутствие в философско-правовой науке такого определения права, которое являлось бы синтезирующей основой, объединяющей исследователей проблем правового государства. Должно быть очевидно, что в словосочетании "правовое государство" ключевым является слово "правовое", производное от термина "право". И если мы признаем, что на сегодня существуют несколько принципиальных подходов к определению права как такового, то и вопрос о правовом государстве придется решать в зависимости от того, какой позиции придерживается автор. Как правильно отмечает М.Ю. Варьяс, "правопонимание - это, без преувеличения, центральный вопрос теории права. От того, как понимается право, каково его общее понятие и определение, в конечном счете зависит решение всех других проблем и вопросов, входящих в предмет теории права, а в некоторой степени и теории государства"*(18).

В литературе высказано и иное мнение, на первый взгляд, вносящее ясность в рассматриваемую проблему и снимающее сомнения по поводу отсутствия единого понимания права хотя бы применительно к концепции правового государства. С точки зрения В.С. Нерсесянца, "различные определения права, представляющие собой разные направления конкретизации смысла принципа правового равенства, выражают единую (и единственную) сущность права"*(19). Данный вывод действительно может быть использован для обоснования возможности оперирования "единственной сущностью" права в словосочетании "правовое государство", но это только на первый взгляд. Фактически же тезис о единой сущности права является очередной (и надо признать, небезынтересной) попыткой объединить самые известные подходы к праву, но не более того. Сказанное означает, что право, как и правовое государство являются идеологическими конструкциями, "единственная сущность" которых вряд ли может быть определена объективно.

Единственной реальной сущностью права, если попытаться выделить самое принципиальное его качество, может быть признана роль права как социального регулятора, однако такая характеристика права - это всего лишь определение, не способное ни претендовать на статус концепции, ни иметь реальное практическое значение.

Поэтому, не оставляя попыток философского и социального осмысления феномена права, необходимо признать иллюзорность наличия прочных оснований для конструирования любых теорий, где в качестве краеугольного камня выступает понятие права (в объективном смысле). Эта сторона вопроса представляется весьма существенной, и без ее серьезного анализа вряд ли возможны позитивные результаты в конструировании доктрины правового государства*(20).

Суммируя изложенное, можно сделать следующий вывод: правовая государственность как символ и социальный идеал представляет собой, прежде всего, прогрессивную идеологию гражданского общества, постепенная объективация которой на нормативном уровне обусловлена уровнем общественного правопонимания.

Председатель Верховного Суда

"Законодательство", N 2, февраль 2003 г.

*(1) К числу таких мыслителей можно отнести классических представителей анархизма, в принципе отрицающих возможность государственности, отвечающей народным интересам (см., напр.: Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М., 1989; Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М., 1990).

*(2) Говоря о большинстве теорий, мы имеем в виду идеи и воззрения, рассматривающие индивидуальную свободу как имманентно присущее человеку право, возникающее от рождения, а не дарованное кем-либо, включая теологические концепции божественного происхождения человека и его прав.

*(3) Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. СПб., 2000. С.34.

*(4) Независимо от терминологической объективации смысла обозначаемого явления.

*(5) Под реальной социальной практикой следует понимать существование целого ряда государств, на конституционном уровне закрепивших положения, прямо констатирующие правовой характер государственного устройства в этих странах. Казахстан и Россия относятся к их числу.

*(6) Назовем лишь некоторые работы, позволяющие подтвердить выдвигаемые соображения: Антология мировой политической мысли. Т.2. Зарубежная политическая мысль XX в. М., 1997; Берман Г.Д. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998; Бержель Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000; Баймаханов М.Т., Вайсберг Л.М. и др. Взаимодействие правового сознания с моралью и нравственностью в обществе переходного периода. Алматы, 1995; Матюхин А.А. Государство в сфере права: институциональный подход. Алматы, 2000; Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. М., 2001; Керимов Д.А. Методология права. М., 2001; Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. М., 2001; Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001; Лейст О.Э. Сущность права. М., 2002; Ковлер А.И. Антропология права. М., 2002; и др.

*(7) Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. СПб., 2000.

*(8) Там же. С.24 и след.

*(10) Марченко М.Н. Указ. соч. С.290.

*(11) Мамут Л.С. Народ в правовом государстве. М., 1999. С.13.

*(12) Лукашева Е.А. Права человека и правовое государство // Общая теория прав человека. М., 1996. С.70.

*(13) Матюхин А.А. Указ. соч. С.171.

*(14) Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1999. С.106. Данный автор предлагает и минимум требований, характеризующих правовое государство: официальное признание, закрепление и соблюдение а) прирожденных и неотчуждаемых (естественных) прав и свобод человека, б) верховенства правового закона, в) правовой организации самой системы государственной власти на основе принципа разделения властей (см.: Он же. Общая теория права и государства. М., 2001. С.308). Думается, что если официальное признание и закрепление этих положений не вызывает особых трудностей, то их соблюдение лежит в области должного, т.е. идеального.

*(15) Нурумов Д.И. Кризис западного мировосприятия и права человека // Право и политика. 2000. N 3. С.91.

*(17) Баймаханов М.Т. Конституция и процесс построения правового государства // Известия Минобразования и науки РК, НАН РК (Серия общественных наук). 1999. 2 (222). С.5.

*(18) Варьяс М.Ю. Правопонимания: опыт интегративного подхода. М., 1999. С.5.

*(19) Нерсесянц В.С. Философия права. С.35.

*(20) Как, впрочем, и доктрин "правозаконности" (Хайек), "правогосударственности" (А.Н. Соколов) и других концепций и понятий, обозначаемых с использованием термина "право" (правосудие, правонарушение, правоприменение и т.д.).

АННОТАЦИЯ:
Существует ли идеал правового общества как культурная ценность, невзирая на отсутствие его публичного оглашения?

В коммунистическом идеале ничего не говорится также о законе. Хотя закон в советском обществе присутствовал, существовал он больше для властей, чем для людей. А рядовые граждане обходились без закона: они старались быть послушными любому проявлению власти как добрый сын послушен своему заботливому отцу. То есть, советские люди довольствовались одной лишь моралью, не нуждаясь по-настоящему в законе.

Конечно, в политической реальности, послушание опиралось не только на добрую волю, но и на страх; а власть использовала не только доброе слово, но и пистолет. Однако в идеале всё обстояло именно так, как описано.
Насколько этот идеал утопичен – второй вопрос. Главное, что он был и есть!

Идеологи коммунизма тоже считали свои идеи опирающимися на знание, и, может быть, с большим основанием, так как учитывали уже имевшийся на тот период исторический опыт осуществления либеральных лозунгов. Тем не менее, коммунистический идеал также невозможен без трансценденталии, как и либеральный.
Такой негласной, но подразумеваемой трансценденталией выступает в коммунизме единая МОРАЛЬ; Мораль как таковая, очищенная от временных и локальных особенностей, якобы присущая Человеку от рождения как существу общественному по природе, – ровно так же как просветители предполагали наличие у человека прирождённого естественного разума как частички Разума Вселенной.

По контрасту, спросим себя: А какова функция государства в правовом обществе? И как оно здесь должно было бы умаляться вплоть до полного упразднения?

Очевидно, что как представитель всеобщего Разума буржуазное государство, по идее, должно в каждом случае проводить границу, преступая которую частное разумение перестаёт быть согласным с Разумением всеобщим.
Эта операция в любом частном случае осуществляется локальным судом, руководящимся в своих решениях постановлениями Общего Суда, или Парламента, который, обобщая частные случаи, проводит общие границы, или издаёт законы. Последние представляют собой опубликованные судебные речи, говорящие о том, ЧЕГО НЕЛЬЗЯ делать в том или ином типическом случае приватного общественного быта.

Итак, что же необходимо должно быть, чтобы осуществлялась цель отмирания государства в правовом обществе?
Иными словами, что необходимо для того, чтобы насильственное принуждение к исполнению закона и законного решения суда сделалось ненужным?

Ответ очевиден: Безусловная добрая воля каждого индивидуума к отысканию и соблюдению границ Всеобщего Разума, или к познанию и соблюдению Закона, прежде всего (!).

Может быть, это и есть тот самый искомый нами идеал, проекцией которого является концепт правового общества?
Допустим, так оно и есть. Роль идеала в строительстве коммунизма очевидна и бесспорна. Спрашивается: а в жизни либерального общества как успешного проекта играет ли идеал какую-либо роль?

Всякий идеал является положительной ценностью и служит источником позитивной личной жизнетворной энергии. С этой точки зрения невозможно игнорировать значимость идеала в жизни любого общества.
Однако, идеологи либерализма привыкли опираться на отрицание. В частности, на отрицание государства и церкви как деспотии, тирании, угнетения, душителей свободы автономного естественного разума и т. д.

Между тем, хитрость либерального общественного устройства состоит в том, что идеал Закона как высшей ценности спрятан там в протестантской религии. И, благодаря этому, политологи позволяют своей мысли быть свободной от аналогичного идеала в качестве творящей общественной силы. Ведь, в лице протестанта они уже имеют готовым человеческий материал, нужный для построения правового общества.

Одновременно, отрицательная ценность свободы ведёт к своеволию и правовому нигилизму: порождает общество тотальной коррупции.

Сказанное даёт основание призвать всех россиян, желающих жить в правовом обществе, проникнуться идеалом закона как высшей ценности.
Тем более, что в религиозном плане осознанное следование закону должно как будто возвращать имярека на дорогу, ведущую в Рай.

Ведь, если держать на уме, что общественный закон говорит, чего нельзя делать, т. е. является заповедью (точно так, как физический закон говорит о том, чего не может быть, т.е. является запретом) – и вспомнить, что первые люди изгнались из Рая через нарушение заповеди, или первого закона, то становится ясно, что особое внимание ко всякой заповеди как поведение, противоположное соблазнению к её нарушению, является поведением обратным тому, что привело Адама и Еву к потере благодати, и, значит, позволяет надеяться на её вновь-обретение.

Столь же далеко отстоит любовь к ближнему от бытовой небрежности и анархии, поскольку реальное исполнение закона в коммунальном быту сопряжено с соблюдением ПРАВИЛ любой деятельности, начиная с правил безопасности.
Нельзя любить ближнего и не любить правила.
Таким образом, для того чтобы стать христианином и осуществить любовь к ближнему в виде правового общества, нам нужно стать немножко "немцами" — что русскому не по нраву!
А увенчать башню нашего идеала могла бы приверженность процедуре. Поскольку соответствие закону всех административных решений и всех гражданско-правовых актов призвана гарантировать именно ПРОЦЕДУРА их принятия и исполнения.
Недооценка процедуры в гражданском быту и непонимание её назначения и значения является одним из недостатков российской ментальности, также мешающей нам быть правовым обществом.

АРГУМЕНТАТОР-2 Теория естественного права vs. социологическая теория права (Каратаева А. - Устинов М.)

Здравствуйте! Можно заметить, что социологическая юриспруденция, так же как и доктрина естественного права, выходит за рамки закона (писаного права), однако не в сторону естественных прав и свобод, а в сферу реализации права. Также, общим основанием является острая критика позитивизма, присущая и естественно-правовой, и социологической теории. Однако, проповедуя правовой плюрализм и возможность достижения интересов конкретных участников общественной жизни, социологическая теория не имеет в своей основе общечеловеческого, стабильного знаменателя. Безусловным преимуществом естественно-правовой теории является её конфессиональная, национальная универсальность. Не считаете ли вы, что в таком случае данная теория нежизнеспособна в долгосрочной перспективе?

Анечка, здравствуйте. Я ознакомилась с Вашим тезисом. Однако, хотелось бы уточнить, какие конкретные недостатки существуют у социологической теории права, помимо указанного вами.
(Малык Александра Владимировна, 1 курс магистратуры, 4 группа, очная форма обучения).

Александра, следите за дальнейшей дискуссией, конкретизировать я буду, обращаясь к оппоненту) Чтобы не оставлять ваш вопрос незамеченным, отвечу, что самым главным недостатком социологической теории я вижу чрезмерное внимание к судопроизводству и лишение права активной роли. Право, таким образом, выступает лишь орудием для достижения общественных целей.

Спасибо большое за ответ! Буду следить

Максим, спасибо за ответ! Не могу не возразить, всеобщий характер естественных прав - то, что неизменно будет обеспечивать гарантированность неотъемлемых прав человека. Природа таких прав априори связана с самим фактом происхождения человека: право на жизнь, на свободу, на неприкосновенность и т.д. Именно поэтому эти права универсальны. Гуго Гроций, один из основателей естественной школы права, утверждал: "Мать естественного права есть сама природа человека". Таким образом, данный правовой пласт обеспечивает гармоничную жизнедеятельность индивида и он не может подвергаться видоизменению в каждом отдельном обществе.

Анна, вспомните пожалуйста Древневосточную деспотию, где эти "неотъемлемые права" не только не реализовывались, но и закреплены не были. Они не существовали ни в форме позитивного права, ни в сознании людей. Однако сложившиеся отношения считались нормой, и общество вполне гармонично развивалось. Может, и не связаны они с "природой человека", как Вы выразились? Люди существовали и даже подумать не могли о таких правах. А вот концепция естественного права зародилась значительно позже и на момент возникновения представляла собой закрепление за некоторыми правами статуса "неотъемлемых" (это если очень просто). Скажите пожалуйста, кто-то может дать гарантию, что в результате активного развития общества, научно-технического прогресса и т.д., навечно закреплённый список естественных прав не будет нуждаться в дополнениях или изменении? Безусловно, вскоре возникнут принципиально новые общественные отношения, которые скорее всего потребуют таких корректировок. Например, многие юристы утверждают, что компьютерная сфера сегодня уже нуждается в масштабном дополнительном правовом регулировании

Здравствуйте, Анна! А как в связи с Вашим ответом Вы относитесь к теории "естественного права с меняющимся содержанием"? (Григорьян Диана Вадимовна, 1 курс магистратуры, 2 группа, очная форма обучения)

Максим, здравствуйте, скажите пожалуйста, если правотворческая деятельность станет прерогативой судей (что допускает Ваша теория), не приведёт ли это к произволу в судебной практике?
(Малык Александра Владимировна, 1 курс магистратуры, 4 группа, очная форма обучения).

Здравствуйте, Анастасия! Спасибо за вопрос. В отечественной науке, на мой взгляд, происходит вполне закономерный постепенный отход от позитивизма, который критикуется и социологической, и естественно-правовой теориями. Однако в рамках социологической теории право раскрывается как действительно многогранное и в то же время конкретное явление. Учитываются социально-экономические, политические и другие факторы, активно влияющие на право. Кроме того, право рассматривается как динамическое явление, а не "навечно определённое", как в естественно-правовой. Всё перечисленное делает социологическую теорию более гибкой и придаёт ей больший потенциал.

Максим, следует отметить, что "неотъемлемый базис", безусловно, претерпевает эволюционные(!) изменения, но это не отменяет факта его наличия. Так, общественные отношения, сложившиеся в Древневосточной деспотии, вполне могут включать в себя концепцию естественного права, только в несколько иной трактовке. Согласно учению Аристотеля, проявлением вечного, незыблемого божественного права является, в частности, разделение людей на рожденных повелевать и рожденных повиноваться, на свободных, господ и рабов. В своем знаменитом трактате "Политика" Аристотель рассуждал: раб - это "некая одушевленная собственность", это - средство для выполнения различных работ. Из тех, кто "по природе принадлежит не самому себе, а другому и притом все-таки человек, тот по своей природе раб". Господином называют "не за знания, а за природные свойства; точно так же обстоит дело с рабом и свободным".
Если бы каждое орудие могло выполнять свойственную ему работу само, если бы ткацкие челноки сами ткали, тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были рабы. Сама природа предназначила одних людей быть свободными, а других - рабами. Она же определила и физическое состояние, "физическую организацию" тех и других. "Природа желает, чтобы и физическая организация свободных людей отличалась от физической организации рабов: у последних тело мощное, пригодное для выполнения необходимых физических трудов; свободные же люди держатся прямо и не способны к выполнению подобного рода работ, зато они пригодны для политической жизни, а это последняя разделяется у них на деятельность в военное и мирное время: Очевидно, во всяком случае, что одни люди по природе свободны, другие - рабы, и этим последним быть рабами и полезно и справедливо".
Таким образом, нельзя в абсолютных единицах сравнивать современный общественный строй с древневосточным обществом, потому что понимание граждан о характере естественных прав в данном случае несколько различно, к тому же, соглашусь с вами, сама концепция тогда не получила оформления. Однако и в древневосточном обществе имелось представление о том, что наряду с законами, зависящими от воли людей и порождаемыми людьми через создаваемое ими государство, существуют также законы, не зависящие от воли людей и составляющие естественное право.

Максим, спасибо за ответ, и за то, что всё-таки нашли что-то общее между теорией социологического и естественного права

Диана, я считаю, что теория естественного права с меняющимся содержанием придаёт концепции естественного права недостающую гибкость, на которой так рьяно настаивает мой оппонент. С конца XIX в. естественно-правовая теория переживает новый период в своем развитии — так называемый период возрожденного естественного права. Его отличительная особенность проявляется прежде всего в том, что оно не признает вечного, неизменного для всех времен и народов права, исходя из того, что в мире существует естественное право только с исторически меняющимся содержанием. Среди других отличительных особенностей возрожденного естественного права — множественность направлений его развития и формирующих его частных теорий. Это прежде всего неотомистские, экзистенциалистские, феноменологические и другие доктрины. Общим для них является то, что они возникают и развиваются в рамках естественного права и имеют под собой одинаковую основу — объективный и субъективный идеализм.

Семён Людвигович Франк

Фридрих Гегель

Иван Ильин

Семен Франк

Под правом с формально-юридической точки зрения понимается система норм, обязательных для действия в данном обществе. Однако, наряду с таким чисто юридическим определением, необходима более общая интерпретация существа права как явления мысли и социального феномена. Исходя из этого, философия права может быть понята как реконструкция наиболее общих принципов права каждой эпохи, которые определяют основные его парадигмы и механизмы их действия в обществе.

Правовая система является выражением социальной структуры, норм и ценностей в законах. При таком подходе единство права для всех эпох и стран состоит в том, что оно выступает как регулятивная система всякого общества. В то же время данная система может быть функционально ориентирована на сохранение существующих порядков, их разумное преобразование или на трансформацию одной правовой системы в другую. Характер такой функциональной ориентации права задается господствующими ценностными установками общества, которые, в свою очередь, вытекают из общих религиозных, философских и моральных принципов. Раскрыть эти принципы в их взаимосвязи, динамике и отношении с позитивным правом и является задачей философии права.

Многообразие подходов к предмету философии права вполне закономерно, ибо его определение предполагает выявление отно­шения исследователя как к философии, так и к праву. Можно предположить, что подходов к предмету философии права столько, сколько существует философских систем, а выявление предмета философии права невозможно без четкого определения позиции исследователя к самому феномену права, т.е. того, что, собственно, и должно быть исследовано.

Следовательно, если общая философия представляет собой учение о предельных основаниях человеческого бытия, то, соответственно, философия права может быть определена в качестве учения о предельных основаниях права как одного из способов человеческого бытия. Используя подход И. Канта, определявше­го предмет общей философии путем ответа на вопросы: 1) что я могу знать? 2) что я должен делать? 3) на что я смею надеяться? 4) что такое человек?, предмет философии права можно обозна­чить посредством постановки следующих вопросов: 1) что я могу знать о праве? 2) что я должен делать в соответствии с требова­ниями права и почему? 3) на что я могу надеяться в случае со­блюдения или нарушения этих требований? В свою очередь все они могут быть сведены к одному обобщающему вопросу: что та­кое правовой человек или что представляет собою право как способ человеческого бытия? Ответы на эти вопросы и позволяют выяснить природу такого феномена как право и предмет фило­софской дисциплины, которая его исследует.

Одной из основных задач философии права является поиск ответа на вопросы: каким образом универсальные законы бытия связаны с законами общества, в том числе с правовыми закона­ми; посредством чего они оказывают регулятивное воздействие на социальное бытие людей.

Эти философско-правовые проблемы валены потому, что право не является специфической сферой социального бытия, отделенной от иных общественных сфер. Оно охватывает все пространство цивилизованного существования людей, которое становится пространством правовой реальности. Поэтому без четкого уяснения онтологической природы права, смысла и со­держания понятия правовой реальности, знания основных форм бытия права невозможно понять феномен права в целом.

Человеку постоянно приходилось и приходится наблюдать разнообразные факты возникновения и гибели природных и со­циальных форм, появление каких-либо явлений из небытия или их уход в небытие. Эти факты всегда волновали людей и рожда­ли вопросы: что значит быть или не быть; что есть бытие или не­бытие; в чем их отличие друг от друга; что существует и что мо­жет существовать; какова сущность вещей и каковы условия их существования?

В поисках ответа на эти и многие другие вопросы сложилось особое направление философских размышлений о бытии в це­лом — онтология (от греч. ontos — сущее, бытие и logos — уче­ние) — учение о сущем. Ее главными понятиями являются категории бытия и небытия, охватывающие космос, природу, соци­ум, человека, культуру.

Что же представляет собой бытие с позиции онтологии?

Бытие представляет собой всеобщее свойство всех вещей, а понятие бытия фиксирует это их свойство как первичный, фундаментальный признак, не касаясь других частных, особенных качеств. Быть или пребывать в бытии означает для вещи, организма, субъекта, любой реалии: во-первых, просто существо­вать, пребывать отдельно от всего иного; во-вторых, существовать наряду со всеми иными; в-третьих, существовать во взаи­модействии с иными реалиями; в-четвертых, существовать в единстве с универсумом, мировым целым. Стало быть, под бытием в широком смысле этого слова понимается предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие и реальность как всеохватывающие понятия — это синонимы. Бытие есть все, что есть.

Для того чтобы человеку ориентироваться в той или иной сфере, он должен исходить из ощущения реальности этой сферы. Это ощущение приходит как через теоретическое описание в данной сферы, так и через практический опыт, оно помогает осмыслить, понять, что происходит с данным объектом и что надо делать.

Проблема установления типа реальности права наибольшую актуальность получила в философии права, в том числе и отечественной, начала XX века. Она была тесно связана с основным вопросом методологии науки того времени: что такое ре­альность вообще и как относится реальность, которая признается или создается наукой, к той реальности, которая называется эмпирической действительностью. Остроту этой проблеме при­давало многообразие методологических подходов в философии права.

По Петражицкому, первичный п с и х о л о г и ч е с к и й пласт правовых явлений представлен интуитивным правом; ко второму, социологическому, относится позитивное право. Обе формы бытия права принадлежат к эмпирическому уровню, сводимы к опыту, постигаемому психологическими или социологическими средствами. Таким образом, Петражицкий исходил из существования двух типов реальности: физической реальности, то есть чувственно воспринимаемых предметов, и психической реальности, то есть внутренних переживаний, право у него сводилось к субъ­ективным переживаниям прав и обязанностей отдельных людей. Конечно, Л. Петражицкий верно заметил несводимость бытия права к чувственному бытию и производность его предметного бытия от иного типа реальности. Но с тем, что в качестве такой реальности рассматривается психологическая реальность, то есть один из видов эмпирической реальности, согласиться трудно.

Другой взгляд на природу права имел известный украин­ский правовед и социальный философ Богдан Кистяковский (1868—1920), который критиковал Л. Петражицкого за недооценку институционального бытия права. Как отмечалось ранее, сам он выделял четыре основных подхода к праву, которые отвечали четырем основным концепциям права и по-разному тракто­вали реальность права (см.: с. 189):

1) аналитический подход, характерный для догматической юриспруденции и соответствующей позитивистской концепции права как государственно-повелительного явления;

2) социологический подход, соответствующий понятию права как форме социальных отношений;

3) психологический подход, который отвечает психологиче­скому понятию права;

4) нормативный подход, который отвечает аксиологическому понятию права.

Впоследствии Кистяковский сделал акцент на социокультурной реальности права как бытия идей, представлений, ценностей, укорененных в культуре народа.

Современная философия права также неоднозначно решает проблему природы права. Причем важно отметить, что все существующие подходы к праву выступают лишь как моменты истины, поскольку распространяют на всю реальность лишь частные компоненты логической модели становления права.

Для того чтобы выйти из бесконечного многообразия опреде­лений природы права и одновременно не потерять присущего праву богатства своих проявлений, следует обратиться к катего­рии правовой реальности как методологическому средству, адек­ватному поставленной задаче.

Вопрос о специфике правовой реальности и онтологической структуре права является основным вопросом правовой онтологии, поскольку является модификацией основного вопроса фи­лософии. По отношению к праву — это вопрос о том, почему существует право как некое бытие, отличное от других, и как оно возможно?

а) теорий различного уровня, в том числе и философского, а также правовой идеологии, включая ее воплощение в действующей конституции;

б) нормативных документов, принадлежащих к различным уровням правового регулирования;

в) обыденного опыта, имеющего дело с проявлениями правовой жизни — правонарушениями, практикой соблюдения прав человека и соглашений и т.д., и позволяющего строить гипоте­зы, версии и ощущать, что представленное в них произошло и происходит на самом деле.

Что же следует понимать под правовой реальностью?

установленные государственной властью нормы права (позитивизм), объективные общественные отношения (объективизм), идея, или смысл права (субъективизм), идеальное взаимодействие субъектов, объективируемое в языке (интерсубъективность).

Что же выступает онтологическим основанием, права, или чему обязано право своим происхождением? Совершенно очевидно, что фундаментом права не может выступать природа и ее за­коны или космос в целом, хотя и сейчас встречаются попытки возродить характерные для античности представления о космических основаниях права.

Право - внеприродное явление, и никаких оснований права в природе обнаружить невозможно. Природа — это царство объектов, а право — это сфера субъекта. Можно ли считать в таком случае субстанциональной основой права общество? Хотя право и возникает только в обществе, связано с ним и даже обладает социальной сущностью, но сущность эта уже не собственно права, а его проявлений. Поэтому говорить о какой-либо субстанциональной основе права не имеет смысла. Однако это не значит, что право не укоренено в бытии человека. Правовая реальность обнаруживается в таком аспекте бытия человека, которое содержит моменты долженствования, когда он соприкасается с бытием другого человека и это совместное существование грозит обернуться произволом. Поэтому не любое человеческое взаимодействие выступает основой права, а лишь то, которое содержит моменты долженствования, ограничивающего этот произвол. Взаимодействие субъектов выступает основанием права не в субстанциональном, а в социально-идеальном, деонтологическом смысле. Деонтологический мир, то есть мир права и нравственности, возможен лишь в том случае, если соблюдаются, как минимум, следующие два условия:

во-первых, признание свободы воли, то есть полной возможности каждого лица поступать так или иначе и в соответствии с этим исполнять или не исполнять свою нравственную или юри­дическую обязанность; причем для права это требование оказывается особо значимым;

во-вторых, признание принципиальной возможности нормы должного, то есть критерия добра и зла, справедливости и не­справедливости, предписывающего поступать так, а не иначе и в соответствии с этим оценивающего человеческие поступки как добрые или злые, справедливые или несправедливые.

Предпосылки человеческой свободы и нормы должного составляют логический минимум деонтологической реальности. Связь между ними такова: если человек не свободен, то он не отвечает за свои поступки, а если он не отвечает за свои поступки, то ни о каких деонтологических нормах и речи быть не может. Человек как существо разумное и свободное — в то же время су­щество подзаконное. Но он подчиняется законам деонтологического, этического плана и эмпирически-онтологического, причинного плана. Это две реальности, в которых живет человек и с позиций которых рассматриваются его действия.

В рамках деонтологической реальности преступление — это нарушение свободной волей нормы должного, предписывающей людям воздерживаться от известных деяний, то есть на самого преступника надевается маска нравственной личности, обладающей свободой воли и связанной деонтологической нормой; под этой маской все и каждый поднимаются на одинаковую высоту — они признаются равно свободными. В этом особое величие права. С позиций же онтологически эмпирической реальности, где все подчинено причинному детерминизму, преступник — раб биологической природы и обстоятельств, а потому здесь нет места для свободной воли. Способность видеть мир не только с позиций причин и следствий, потребностей и интересов, но и с пози­ций значимости феноменов этого мира для человека развивается философией права, тесно связанной с нравственной философи­ей. При этом право имеет онтологическую природу, близкую природе моральной реальности. То общее, что присуще и праву, и морали, есть долженствование.

Главное в реальности права в целом и каждого из правовых феноменов заключается в особом способе проявления — в том, что оно действует на человека. Это особый вид действия, то есть действия не по внешней причине, а по внутреннему побуждению. Оно относится к сфере значимости, отличающейся от сферы эмпирически-социальных проявлений.

Здесь мы имеем дело с особой логикой — деонтологической, и, в соответствии с этим, и познавательные средства должны быть особые, отличающиеся от тех, которые применяются при познании эмпирического мира, поскольку сочетают в себе позна­вательные и оценочные моменты. В связи с этим судья должен решать дело, прежде всего, в категориях деонтологии — свобод­ной воли, вменения, ответственности и т. д., а затем уже в категориях эмпирической онтологии — наследственности, социальной среды и т. п., не подменяя первого вторым.

Таким образом, на уровне сущности право есть идеальная реальность отношений между людьми. Она представляет особый род бытия — род идеального бытия, суть которого — долженствование (и эта сфера долженствования конституирует человека как человека). Смыслы права также находят выраже­ние в ментальных установках, идеях и теориях, в знаково-символической форме норм и институтов, в человеческих действиях и отношениях, то есть в различных проявлениях правовой реальности.

Читайте также:

  
• Как отвечать на запросы граждан ссср
  
• Что делать если на кладбище вымогают деньги
  
• Религиозные войны во франции кто участники
  
• Имеют ли право взять мазок без согласия родителей
  
• Какому режиссеру пенелопа крус обязана своим оскаром