Отметив напряженную обстановку на фронтах сталин заявил что внезапность нападения немцев не дала
Обновлено: 01.05.2024
Вторжение нацистов в Советский Союз началось 22 июня 1941 года
Так начинались два выступления, прозвучавших по радио 22 июня 1941 года. Одно — из Берлина, другое — из Москвы. Несмотря на крайнюю важность обеих речей, с ними выступили не первые лица государств — Адольф Гитлер и Иосиф Сталин, — а их ближайшие помощники.
Именно в этих двух речах прозвучала основа версий причин германского нападения на Советский Союз, ставшего началом Великой Отечественной войны.
Советская — в том, что СССР жил мирной жизнью, добросовестно выполнял договор о ненападении 1939 года, а потому нападение было вероломным, что и привело к неудачам первого периода войны.
Эта же версия к концу 1950-х перекочевала и в западные исторические исследования, став там основной.
Отметим, что нацистскую версию никто из историков (в том числе и на Западе) после войны всерьез не воспринимал, считая ее пропагандистской выдумкой для оправдания агрессии.
В такой интерпретации агрессия нацистов против СССР подавалась как превентивная мера, а катастрофа советских войск лета 1941 года — как следствие отсутствия оборонительных мер, так как готовились к наступлению.
С тех пор историки много раз доказывали недостоверность этой версии.
Однако в медиасфере каждый год, накануне 22 июня, вновь начинаются споры о причинах начала войны, в ходе которой обильно цитируется все тот же Суворов.
Верил ли Гитлер в нападение СССР?
Однако в этих книгах ни разу не задан обратный вопрос, который является ключевым для понимания того, было ли нападение германской армии на Советский Союз превентивной мерой: верил ли Гитлер в нападение СССР?
Между тем, для ответа на него не нужно было писать целую книгу — обошлось бы всего одной главой. Но только одна эта глава сделала бы остальную книгу бессмысленной.
Тут стоит сказать, что внешняя политика Советского Союза в последние полгода перед войной действительно была далеко не дружественной по отношению к Гитлеру. Так, советское правительство уже в конце 1940 года предлагало помощь финансами и оружием Югославии и Болгарии — чтобы те не присоединялись к военно-политическому союзу Германии, Италии и Японии.
Правда, это происходило за кулисами. А вот договор о дружбе и взаимопомощи с Югославией в апреле 1941 года был подписан публично — сразу после того, как в Белграде к власти пришли военные, свергнувшие пронемецкое правительство. Этот последний факт так возмутил Гитлера, что он упоминается и в меморандуме немецкого правительства от 22 июня, и в обращении фюрера за тот же день (хотя в обращении даже не говорится о сосредоточении советских войск).
Однако при этом собственные антисоветские действия Гитлер либо не стал упоминать, либо представил как оборонительные меры. Во время визита Молотова в Берлин в ноябре 1940-го основным его требованием было вывести войска из Румынии и Финляндии, пребывание которых там Москва не без оснований считала направленным против СССР. А что касается немецких войск в Финляндии, это было прямым нарушением договора 1939 года, по которому данная страна отходила в зону советских государственных интересов. Так что в этом случае смена курса советской политики была лишь следствием аналогичных действий Берлина.
Но главное даже не в этом, а в том, верил ли Гитлер собственному меморандуму, аргументы которого и сегодня используются для версии о подготовке Советским Союзом нападения на Германию. Ответ на этот вопрос фюрер дал, как минимум, трижды.
Еще интереснее ситуация сложилась 21 июня. В этот день Гитлер подписал уже упомянутый меморандум немецкого правительства с обвинениями в адрес Москвы, который должны были огласить на следующий день. И в тот же день он написал письмо Бенито Муссолини, которое огласке не подлежало. В котором звучат совсем другие аргументы.
Уже из этой цитаты видно, что цели Сталина немецкий вождь видит вовсе не в нападении, а в том, чтобы сковывать немецкие силы на Востоке и не дать вермахту нанести полноценный удар по Великобритании. И в этом, естественно, русских поддерживает Лондон, заинтересованный в том же самом.
Таким образом, совершенно очевидно, что 21 июня 1941 года немецкий лидер не верил в нападение Советского Союза и весь его меморандум был не более чем пропагандой.
На что рассчитывал Гитлер?
А к зимней войне гитлеровцы не готовились по простой причине — по этому плану разбить советские войска они планировали еще до наступления морозов, выйдя на линию Архангельск-Астрахань. К тому моменту организованное сопротивление СССР, как предполагали немцы, уже будет сломлено.
С учетом того, как шла война на самом деле, подобный план выглядит полностью абсурдными, как и само нападение на Советский Союз. Но Гитлеру, очевидно, в 1941 году так не казалось.
Поэтому для Гитлера не стоял вопрос нападать на СССР или нет. После разгрома Франции стоял другой вопрос — на кого напасть первым. Добить ли Британию, а потом приняться за Советский Союз. Либо наоборот. В 1940 году параллельно начали готовиться оба плана. Но, в конечном итоге, Гитлер остановится на втором.
Судя по многочисленным свидетельствам, он руководствовался при этом следующими соображениями.
Второе — сравнение потенциалов сухопутных сил СССР и Британии. По расчетам немцев, даже в случае затяжной войны с СССР Британия, не имея сильной армии, не сможет атаковать на западе (что, кстати, как оказалось, было не далеко от истины — Второй фронт открыли только в 1944 году после разгрома основных сил вермахта в Советском Союзе). А вот СССР, если война с Британией для Германии будет долгой и тяжелой, вполне был способен нанести сокрушающий удар по немцам, уничтожив Третий рейх.
Третье — крайняя недооценка военного потенциала СССР и готовности страны и народа к сопротивлению. О последнем факторе немцы начали прямо говорить уже к концу 1941 года, когда стало понятно, что блицкриг рухнул и начинается затяжная война, в которой шансов победить у Германии практически нет.
К какой войне готовился СССР?
Вариантов было три:
а) превентивный удар, чтобы сорвать сосредоточение войск вермахта;
б) выстраивание максимальной оборонительной линии вдоль границы, чтобы остановить немецкое наступление и перейти в контрнаступление;
в) заманивание противника вглубь страны, чтобы измотать его и после этого начать собственное наступление.
Немцы полагали, что к превентивному удару Красная армия не готова, так как находится в процессе перевооружения и организационной перестройки, а заманивать вглубь территории немецкие войска она не станет, потому что это будет означать сдачу большинства промышленных мощностей, расположенных в европейской части СССР.
Сами советские военные, конечно, о себе были лучшего мнения, чем немцы. Естественно, повторять сценарий Кутузова образца 1812 года они не собирались — и по тем причинам, которые назвали немцы, и просто из уважения к себе. Поэтому рассматривали только один вариант активную оборону. Исходя из этого, и выстраивалась конфигурация советских войск.
Другими словами, факт тот, что к июню 1941 года Сталин (чтобы ни сообщали советские власти официально) уже четко понимал, что нападение Германии неизбежно. Только он хотел максимально оттянуть этот момент, чтоб лучше подготовиться. И именно этим объясняются все факты, которые приводятся в качестве доказательства подготовки нападения на Германию.
Верил ли Сталин донесениям разведки?
а) предупреждение премьера Британской империи Уинстона Черчилля от 15 апреля 1941 года;
б) многочисленные донесения от советского разведчика в Японии Рихарда Зорге;
г) докладная народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берии о донесениях из Берлина за 21 июня 1941 года.
«1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.
И вот именно она является дезинформацией, причем очевидной: с чего вдруг немцы стали бы в первую очередь бомбить не аэродромы и воинские части, а авторемонтные мастерские и находящуюся на Ладожском озере электростанцию?!
Из него можно сделать два вывода: либо Черчилль предлагает Сталину расслабиться (ведь переброска дивизий к границе СССР отменена), либо он предлагает напасть на Германию, пока ее войска заняты подавлением мятежной Югославии. Ни первый, ни второй вариант к предупреждениям не отнесешь.
И, наконец, предупреждения Рихарда Зорге, считающиеся самым главным аргументом.
И только с конца мая начинается что-то конкретное, причем снова противоречивое.
Майский выбор Сталина
Правда, тут есть бьющий наповал вопрос: если у Красной армии были оборонительные планы, то почему она ими не воспользовалась и не остановила противника? Исходя из этого вопроса, Виктор Суворов делает свой вывод: на 22 июня у СССР не было плана обороны, а был только план нападения.
Однако это не так. Начиная с того, что вплоть до мая 1941 года действовал Оперативный план военных действий, утвержденный еще в 1938 году, который предусматривал преимущественно оборонительный характер действий Красной армии. И одновременно с этим, начиная с октября 1939 года, Генштаб разрабатывал новые планы.
Виктор Суворов, исходя из опыта Курской битвы 1943 года, настаивает на том, что планы обороны — это когда армия копает несколько рядов траншей и строит реальные (а не показушные) укрепления. Однако в 1941-м об опыте Курской дуги еще никто не знал. Был опыт копания траншей в Первую мировую, был опыт оборонительных линий — французской линии Мажино и финской линии Маннергейма. И весь этот опыт говорил об одном: армия, ведущая пассивную оборону, рано или поздно обречена на поражение.
Поэтому не удивительно, что Красная армия в 1941-м рассматривала из оборонительных вариантов только один — активной обороны, который отличался от варианта превентивного удара одним: в этом случае предстояло сдерживать наступление противника на одних участках фронта и вести собственное контрнаступление на других.
Виктор Суворов считает, что этот план за подписями наркома (министра) обороны Семена Тимошенко и начальника Генштаба Георгия Жукова был утвержден Сталиным, и на его основании шла подготовка к нападению на Германию, запланированному на 6 июля.
В этих директивах округам приказывалось до 25 мая разработать детальные планы обороны государственной границы, исходя из общих указаний руководства, прописанных собственно в директивах. Эти документы есть в открытом доступе, и из них видно, что все действия Красной армии предлагается сводить к обороне и контратакам.
Война на чужой территории: как это было
Но вернемся к главному вопросу: если у Красной армии были оборонительные планы, то почему она ими не воспользовалась и не остановила противника? Для ответа на него нужно перейти непосредственно к событиям 22 июня 1941 года и первой недели после начала войны. Сегодня они рассматриваются как сплошной разгром по всей линии фронта, однако все обстояло совсем иначе.
Малоизвестный пример — город Перемышль, находившийся на территории Киевского особого военного округа, ставшего Юго-Западным фронтом. Сейчас это польский Пшемысль, и до 1939 года тоже был польский Пшемысль, но в 1939-41 годах он был по реке Сан разделен на две части — советский Перемышль и немецкий Премзель. И, естественно, попал под удар уже 22 июня. Но все пошло совсем не по сценарию разгрома.
Со стороны СССР сил было почти в полтора раза меньше: 99-я стрелковая дивизия, два артиллерийских полка, охранный батальон войск НКВД и погранотряд. Но наступающие немецкие части несколько часов вел сражение только с пограничниками и пришедшими к ним на помощь энкаведистами. А уже к обеду 22 июня местные гражданские власти организовали отряды народного ополчения, которые тоже пришли на помощь пограничникам.
Выигранные полдня позволили войскам 99-й дивизии спасти от авиации и артобстрелов три четверти своей техники и вооружения и во второй половине дня занять укрепрайон, построенный вокруг Перемышля. К вечеру наши части оставили город, но оборона вокруг него уже была организована.
Однако это еще не все. Ночью командование 99-й дивизии выслало в город разведку и выяснило план немцев по наступлению. После чего приняло решение нанести удар на упреждение, и на рассвете 23 июня Красная армия начала собственную атаку. За полдня наши очистили Перемышль от немцев и, преследуя противника, ворвались в немецкую часть города.
Это была первая территория противника в Великой Отечественной, взятая советскими войсками. 99-я дивизия имела возможность наступать и дальше, перенеся войну на чужую территорию, но без отсутствия поддержки с флангов была вынуждена уйти из Премзеля. Однако Перемышль оставался советским еще в течение недели.
И данный пример был не единственным. В Литве, где из Прибалтийского военного округа образовали Северо-Западный фронт, немцы 23 июня оккупировали город Рассеняй, но к утру следующего дня их оттуда выбил 2-й мотострелковый полк 2-й танковой дивизии.
На Южном фронте (которым стал Одесский военный округ) Дунайская флотилия 22-23 июня не давала румынам преодолеть водный рубеж, а 24 июня уже наши организовали десант на вражескую территорию, во время которого был захвачен румынский город Килия-Веке.
Конечно, в целом первые дни войны не были такими удачными для Южного, Юго-Западного и Северо-Западного фронтов. Эффект внезапного нападения все же сказывался, да и в развертывании войск Красная армия опаздывала на две недели, из-за чего многие части не успели занять свои позиции в линии обороны (именно из-за этого Москва перед войной издавала приказы не провоцировать немцев — в надежде, что Гитлер еще раз перенесет начало нападения и даст время на завершение развертывание войск у границы).
Плюс практически полное уничтожение авиации прямо на аэродромах. По этим причинам Южному, Юго-Западному и Прибалтийскому фронтам и пришлось отступать в первые дни войны. Но речь шла о достаточно организованном отступлении, а не о бегстве.
Последний вариант, кстати, в июле удалось выполнить Юго-Западному фронту: заняв Киевский укрепрайон, он мог сражаться в нем столько, сколько было нужно для накопления сил под наступательную операцию. Но все эти планы не осуществились по одной причине: в Белоруссии, на Западном фронте, произошла катастрофа.
Москва вместо Украины
Западный фронт развалился за несколько дней. Уже 28 июня немцы заняли Минск, считавшийся тыловым городом, а 1 июля замкнули окружение вокруг мощной группировки советских войск, находившемся на Белостокском выступе (сейчас — территория Польши). Это была первая катастрофа Красной армии в Великой Отечественной, которая и предопределила весь ход начала войны.
В чем причины того, что Западный фронт, в отличие от других, развалился?
И московские стратеги были не одиноки в таком выводе. В мае-июне 1941 года американские газеты и СМИ других нейтральных государств регулярно писали о том, что Гитлер будет наносить удар именно по Украине.
Тем не менее, 22 июня 1941 года самая мощная группировка немцев, включавшая две танковые группы из четырех, ударила именно по Западному фронту. Однако это только первая причина катастрофы. Вторая была в самом Западном фронте, точнее — в его командующем, генерале армии Дмитрии Павлове. В конце июня 1941-го он был отстранен от командования Западным фронтом, в начале июля — арестован.
Ошибки генерала
О Киевском военном округе воспоминаний осталось очень много, и все они говорят об одном и том же.
18 июня, за четыре дня до войны, в округа пришла директива от Генштаба: привести войска в полную боевую готовность и ускорить занятие оборонительных позиций. Наконец, вечером 21 июня из Москвы в округа последовало распоряжение: руководству находиться у шифровальных аппаратов, так как будет передаваться особо важная директива наркома и Генштаба.
Сама директива, известная как директива №1, поступила в округа в час ночи 22 июня. Но уже в ожидании ее (понимая, что может означать особо важная директива) начальник штаба Одесского округа Захаров отдал приказ о приведении всех воинских частей в боевую готовность, занятии приграничных укреплений и выводе войск из мест постоянной дислокации, а также о немедленном рассредоточении авиации по полевым аэродромам.
Полную боевую готовность вечером 21 июня объявил и народный комиссар (министр) Военно-Морского флота Николай Кузнецов. В результате как флоты, так и войска Одесского округа имели на 5-6 часов больше для подготовки к нападению немцев. Что такое лишние 5-6 часов при боевой тревоге, знают все, кто служил в армии.
В Киевском особом и Прибалтийском округах были менее расторопны, но, как мы уже увидели из цитат немецкого историка Кареля, врасплох их нападение не застало. Это подтверждается и отечественными источниками.
Брест: героическая трагедия
А что происходило в это время в Западном округе? Командующий округом Павлов получил те же директивы, что и остальные округа. И начал их выполнение. Но как?
Всем известна история о героической обороне Брестской крепости, но мало кто знает, что причина огромного скопления войск в ней — преступная халатность руководства Западного особого военного округа. Лишившись на ровном месте трех дивизий, Западный фронт получил первую пробоину в своей линии обороны, что стало началом катастрофы.
Из этого признания получается, что вся проблема была в отсутствии директив Генштаба. Однако, как мы уже знаем, директивы были, и в остальных округах их исполняли. Впрочем, на суде бывший командующий округом признал: директива была, но понял он ее по-своему.
9 июля 1941 года генерал армии Дмитрий Павлов рассказал о многом — и о том, почему авиация оказалась собранной на приграничных аэродромах, и о том, почему 22 июня 14-й механизированный корпус, базировавшийся в приграничном Кобрине, остался без патронов, и о причинах неготовности приграничных укрепрайонов.
Последствия таких настроений Павлова и его подчиненных привели к катастрофе — сначала в Белоруссии, а потом и по всему фронту. Красная армия на Украине и Прибалтике была вынуждена отступать в спешном порядке из-за того, что на правом фланге Юго-Западного фронта и на левом фланге Северо-Западного фронта линия обороны отсутствовала.
После катастрофы Западного фронта у советских военачальников было еще немало грубых ошибок, но ни одна из них больше не имела таких тяжелых последствий, как та, что случилась в Белоруссии в июне 1941-го.
От 22 июня — к 9 мая
История не имеет сослагательного наклонения, поэтому нет смысла рассуждать, что было бы, если бы Западный округ не был в первые дни разгромлен, а отступал организованно, как его соседи.
Из всего сказанного можно сделать однозначный вывод: Советский Союз к войне с Германией готовился, причем в последние месяцы перед 22 июня — именно к оборонительной войне.
Однако огромная мощь германской военной машины, получившей опыт современной войны в Европе, а также ошибки командования Западного фронта и неверная оценка направления главного удара немцев привели к катастрофе первых месяцев войны.
Но расчет Гитлера на то, что после этого СССР прекратит организованное сопротивление (как это произошло, например, с Францией, капитулировавшей через 40 дней после начала наступления немцев, да и почти со всеми остальными европейскими странами) не оправдался.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Эта группа тесно взаимосвязанных мифов давно бродит по информационным весям. На разных этапах ее хождений она выпячивается то одним, то другим боком. Все зависит от политической конъюнктуры в непрекращающейся ни на секунду психологической войне против России (ранее против СССР). Более всех к их возникновению причастны:
Троцкий — этот мерзавец еще до привода Гитлера к власти в Германии на всех углах кричал, что Советский Союз, видите ли, просто обязан напасть на Германию;
Гитлер — именно этим он и оправдывал свою агрессию;
Хрущев, который на XX съезде накормил этой ложью шабаш недобитых троцкистов, положив тем самым начало межеумочному состоянию всего СССР;
Неужто никому из этих бумагомарателей невдомек, что с июня 1940 года Гитлер стал перебрасывать свои войска на восток, в приграничную с СССР зону?! Разве им неизвестно, что к 22 июня 1941 г. вся приграничная полоса германо-советской границы на всем ее протяжении кишмя кишела германскими войсками — ведь там даже яблоку негде было упасть?! Соответственно о каком же ударе в спину Германии, тем более превентивном, могла идти речь?! Вермахт практически целый год методично сосредотачивался и разворачивался у советской границы в объеме едва ли не девять десятых всех немецких войск — ну и как можно было ударить им в спину?! Даже гипотетически это был бы не удар в спину, а безумный бросок голой грудью на выставленный острием меч! Ну, ведь надо же хотя бы чуточку понимать те исторические реалии, о которых эти псевдоисторики смеют не столько писать, сколько морочить головы читателям!
Что касается теневой, то есть и, во-вторых, то проект этого плана был как полностью безграмотным в военно-стратегическом отношении (не говоря уже об обычной безграмотности), так и полностью бессмысленным предложением ударить неким превентивным контрблицкригом в никуда. Основополагающая провокационная тупость этого проекта заключалась в том, что вся его суть сводилась к инициативному развязыванию войны Советским Союзом ради упреждения Германии в развертывании войск!? Никаких других политических и стратегических целей в документе не прослеживается. Только упредить в развертывании и более ничего. А ведь речь-то шла ни много, ни мало о том, чтобы ввязаться в крупномасштабную, по существу, мировую войну. Так ведь и в самом-то деле, каким же местом надо было думать, чтобы додуматься до констатации в преамбуле плана факта того, что гитлеровцы уже отмобилизовали свою армию и развернули свои тылы, но предлагать упреждение их развертывания превентивным ударом?! Впрочем, думать — это было не для Жукова и Тимошенко.
Все верно. Только вот нет ни малейших оснований для того, чтобы всерьез рассматривать фактор недооценки наркоматом обороны и Генеральным штабом существа начального периода войны. Хотя бы потому, что материалы декабрьского 1940 г. совещания высшего командного состава РККА в Москве однозначно свидетельствуют о том, что все прекрасно всё понимали. В том числе и нарком обороны маршал Советского Союза С.К.Тимошенко, а также вскоре назначенный по его представлению начальником Генерального штаба РККА командующий Киевским особым военным округом генерал армии Г.К. Жуков. Полтора десятка лет назад эти материалы были опубликованы, и любой может убедиться в этом. Прежде всего в том, что они очень даже хорошо понимали существо самого начального периода войны, условий развязывания войны и ее ведения в первые часы и дни.
Еще 18 июня 1941 года Сталин отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем в самые ближайшие дни внезапном нападении Германии и о необходимости в связи с этим приведения вверенных им войск в боевую готовность! Кроме того, следует иметь в виду, что, начиная с 24 мая 1941 г., Сталин неоднократно предупреждал военных о грядущем в ближайшем же будущем внезапном нападении Германии.
Таким образом, любая из циркулирующих в течение послевоенного периода версий о причинах трагедии 22 июня 1941 года — беспочвенна. Следовательно, не вообще об ошибочности стратегии вступления государств и армии в войну, как таковой, тем более изначальной, следует говорить. Говорить следует о сознательно допущенной ошибке, что из разряда хуже, чем преступление. Во-первых, потому, что каждая ошибка, как говаривал И.В.Сталин, имеет фамилию, имя и отчество. Ведь бесспорным же фактом является то, что под командованием обладавших столь обширными, разносторонними, достоверными, в том числе и документальными и даже картографическими даннымими о планах командования вермахта наркома обороны СССР С.К. Тимошенко и начальника Генштаба РККА Г.К. Жукова Красная Армия потерпела грандиозное поражение в дебюте войны. Ибо трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что в чем-то ошиблись советские разведслужбы, в частности военная разведка. Трагедия громыхнула потому, что высшее военное руководство СССР, прежде всего нарком обороны маршал Советского Союза С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков сознательно и нагло проигнорировали не только донесения разведки, но и основывавшиеся на донесениях и аналитических выкладках разведки указания Сталина!
Во-вторых, потому что войска Первого стратегического эшелона западной группировки советских войск были подставлены под катастрофический разгром сознательными, но откровенно конспирировавшимися под выполнение официального плана действиями наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова, которые были усугублены еще и сознательными действиями командования на местах!
Освежите зрительно память?! А теперь попытайтесь хотя бы самим себе объяснить следующее. Как можно было ожидать именно такого сценария начала войны, если с первых же сигналов о грядущей агрессии разведка сообщала только о трех группировках вторжения и о трех же направлениях главного удара, не говоря уже о том, что о таком сценарии было известно еще с рубежа 1936-1937 гг.
И как теперь объяснять тот факт, что с приходом Жукова на должность начальника Генштаба из документов военного планирования сразу у двух округов — у Прибалтийского и Западного — исчезла задача прочного прикрытия именно Минского направления — центрального в рамках более широкого Белорусского (Западного) направления?! Как могло такое произойти?! Ведь официальный план обороны никто не отменял. Что же прикажете думать по этому поводу?
Кстати говоря, о необходимости именно такой дислокации советских войск говорил Тухачевскому генерал Рундштедт, когда встречался с ним в Лондоне на похоронах английского короля Георга V в начале 1936 года.
А вот возможность сильного удара они видели именно на Белорусском (Западном) направлении (во взаимодействии с ударом на Северо-Западном, то есть Прибалтийском направлении).
Поразительно, однако же, что Жуков письменно подтвердил, что ему достоверно было известно об особой концентрации германских войск на польском плацдарме.
Здравая логика абсолютно нормального Генерального штаба. Она тем более здрава, если учесть географическую особенность основного театра военных действий: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно. Наши пращуры веками отрабатывали именно такую методику обороны: активной обороной сначала сдержать и отразить первый удар, и только затем, собрав все силы в кулак, контрудар, контрнаступление. В реальности же практически все мобильные войска имели задачу немедленно нестись за бугор наказывать супостатов!? То есть выполнять задачи, предусмотренные стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, проще говоря, исполнять немедленный встречно-лобовой контрблицкриг!? И в итоге сами были разгромлены, как о том и предупреждали наиболее дальновидные военачальники еще в 30-х гг.
Суть подставы войск Первого стратегического эшелона западной группировки советских войск под катастрофический разгром состояла из двух составляющих:
Еще хуже обстояли дела у стрелковых корпусов (СК). По уставу им была положена ширина фронта обороны 20-25 км, а в действительности вышло по 84— 92 км. Следовательно, его устойчивость в обороне уже была понижена в среднем в 3,5-4,6 раз! И это тоже не просто заведомо проигрышная ситуация — это такая же подстава под истребление противником, как и в случае с армией. Потому что ширина фронта прорыва для армий вермахта была 25-30 км! Если даже по нормативу, то один СК против целой армии?! И это будет еще мягко сказано, особенно если учесть боевой состав армий вторжения. Но и это еще далеко не все. При сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25-30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш СК должен был противостоять как минимум трем (максимум четырем) армиям вермахта. Превосходство уже получается в три раза больше — от 10 до 14 раз! Однако подлинная реальность была еще трагичней, потому как в вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел — 150 км)! То есть 84-92-километровая ширина фронта обороны одного нашего СК практически была равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта! Мыслимое ли это дело, даже гипотетически надеяться, что стрелковый корпус удержится более часа — максимум двух в единоборстве с группой армий, нацеленных на прорыв?!
Сравните с боевым составом каждой из трех группировок вермахта при вторжении:
Однако и это тоже еще не все. Стрелковый корпус РККА образца 1941 г. — это три дивизии, в 85% которых, по признанию самого Жукова, в среднем насчитывалось по 8 тыс. человек, вместо положенных 14 с лишним тысяч человек. В среднем в одном СК насчитывалось 24 тыс. человек. При указанной выше ширине фронта обороны в 84-92 км это означает, что на один метр линии обороны оперативная плотность в живой силе была от 0,26 до 0,29 бойца на 1 метр! Гитлеровцы же в прорыв шли, как правило, с плотностью не менее 4,2 пехотинца на 1 метр, что означает превосходство на поле боя над нашими-то 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны — в диапазоне от 14,5 до 16 раз! Однако поскольку устойчивость СК в обороне изначально была понижена в 3,5-4,6 раза, то фактическое же превосходство на поле боя — подчеркиваю, что именно же над нашими 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны — выходило в диапазон от 51 до 73,6 раза! И это еще без пересчета превосходства на реального бойца из крови и плоти и без какого-либо учета огневой ^ ющи противника и основных особенностей стратегии и тактики таранно-штур-мового пролома нашей обороны.
Примечание: К1 — коэффициент прямолинейного понижения устойчивости в обороне (раз); К2 — коэффициент поправки K1 из-за пониженной численности дивизий; Ф1 — близкое к реальности понижение устойчивости в обороне (раз) при использовании K1 с поправкой на К2; К3 — поправкики на 1 км линии вторжения; Ф2 — фактическое понижение устойчивости в обороне (раз) к началу вторжения с учетом всех поправок. Таблица составлена на основании собственных расчетов автора. Цифры относительно округленные.
В ПрибОВО — от 0,16 до 0,25 бойца на 1 м линии обороны!?
В ЗапОВО — от 0,136 до 0,17 бойца!?
В КОВО — от 0,106 до 0,133 бойца!?
В ОдВО -от 0,071 до 0,088 бойца на 1 м линии обороны!?
- На направлении ПриоОВО — едва ли не 20 дивизий или 3 армий вермахта!
- На направлении ЗапОВО — едва ли не 24 дивизии, или 3,5 армии вермахта!
- На направлении КОВО — едва ли не 30 дивизий, или 4-5 армий вермахта!
- На направлении ОдВО — едва ли не 45 дивизий или 6-7 армий.
Тем не менее германское командование, особенно в мо-мент нападения, предпочитало не лезть на рожон, разве что за редким исключением. Как правило, оно прибегало к весьма оригинально обрамлявшему в тот момент тактику таранно-штурмового пролома обороны приему. Если из-за рельефа местности нельзя было обойтись без лобового удара, то в таком случае оборона нашей дивизии сходу взламывалась тремя-четырьмя, а то и большим количеством дивизий вермахта. Ведь ширина фронта прорыва у них была в 10-20 раз меньше, чем фактическая ширина фронта обороны нашей, да и то вдвое меньшей по численности стрелковой дивизии.
В ЗапОВО происходило то же самое, пожалуй, даже хуже, ибо при идентичности основных показателей у наших дивизий и дивизий противника принципиальная разница заключалась лишь в ширине фронта обороны наших дивизий — здесь она была до 47 км. Если тщательно учесть все особенности тактики таранно-штурмового пролома вермахтом обороны противника, то итоговое превосходство в разных боевых ситуациях в этом округе достигало 285-375-446-449 раз. И еще раз подчеркиваю, что оно только из воздуха. Среднее же по округу превосходство фашистских супостатов в момент пролома обороны — 337 раз! И вновь подчеркиваю, что оно из воздуха.
Чего же после этого удивляться тому, что уже на четвертый день агрессии пограничное сражение Западным фронтом было проиграно, проще говоря, фронт рухнул. А на рубеже 5-х — 6-х суток агрессии передовые части вермахта взяли Минск, как оно и планировалось еще на рубеже 1936-1937 гг., и вообще оккупировали едва ли не всю Белоруссию?!
В КОВО происходило не просто то же самое, но значительно хуже, ибо здесь ширина фронта обороны дивизии была до 60 км. Если же, как и в предыдущих случаях, учесть все особенности тактики таран-но-штурмового пролома обороны и состояния наших дивизий, то итоговое превосходство противника на разных участках в момент нападения как минимум в диапазоне — 475-587-734-747 раз! Также из воздуха! Среднее же по округу — 539 раз! И это превосходство тоже из воздуха. Удивляться внушилительности приведенных цифр превосходства не следует, потому, как только этим можно объяснить то обстоятельство, что в самом мощном из приграничных округов за период с 22 по 30 июня 1941 г. гитлеровцы осуществили невероятно глубокий прорыв на глубину до 300 км!
Обладать всего лишь одним, в размере 2,386 раза, преимуществом в линейной плотности своих войск на 1 км линии вторжения, но почти в 4 раза уступать по количеству танков и штурмовых орудий, более чем вдвое уступать в боевой авиации, почти в полтора раза уступать в артиллерии — и устроить такое?!
Еще раз подчеркиваю, что такая трагедия могла произойти, к глубочайшему прискорбию, только в результате прямой подставы наших войск! Негласно и незаконно произведенная дуэтом Тимошенко — Жуков подмена замысла отражения агрессии, включая даже и принцип обороны, предоставила вермахту просто фантастически уникальнейшую возможность при незначительном перевесе лишь в численности живой силы мгновенно добиться просто немыслимого, невероятно чудовищного тактического превосходства из воздуха, автоматически и мгновенно переросшего в реальное стратегическое! А на разверзнувшуюся и по законам ядерной цепной реакции разворачивавшуюся трагедию в мгновение ока всей массой навалился комплекс острейших недостатков, абсолютное большинство которых корнями уходят в факт подмены замысла обороны.
Примечание: 1. Схемы были составлены свыше 20 лет назад опытнейшим профессионалом — командующим ракетными войсками и артиллерией сухопутных сил СССР, маршалом артиллерии Г.Е. Передельским.
2. ПТОП — это противотанковый опорный пункт.
3. Начальник артиллерии РККА разработал эти указания по личному приказу Сталина, который в самом начале войны организовал в ГШ группу по изучению опыта первых боев.
Впервые эту схему противотанковой обороны разработал и применил еще при организации обороны на левом берегу реки Вопь в ходе Смоленского сражения (10.07-10.09.1941 г.) Рокоссовский. Живо реагировавший на все хорошее, новое, особенно если оно эффективно служило интересам защиты Родины, Сталин мгновенно распространил этот опыт на всю армию, благо статус Верховного Главнокомандующего позволял это сделать незамедлительно.
И все же, почему он медлил в критический момент?
С полной уверенностью можно сказать, что в Кремле стремились не дать немцам повода спровоцировать советские войска на неосторожные действия, которые позволили бы представить германское нападение в качестве превентивного удара в ответ на подготовку агрессии со стороны СССР. В Москве также ждали объявления германского ультиматума. Там полагали, что без предъявления определенных претензий и - в случае отказа советской стороны от их удовлетворения - без официальной денонсации действующих договоров Гитлер войну не объявит 7 . Не исключено, что факт заявления Германией претензий Сталин надеялся использовать и как повод для переговоров, которые позволили бы если не предотвратить, то хотя бы оттянуть войну, выиграть время и полностью подготовиться к отражению агрессии.
Немцы планировали воспрепятствовать своевременному развертыванию Красной армии, выдвижению частей прикрытия границы на боевые позиции и приведению их в состояние полной боевой готовности. Внезапный, ошеломляющий и сокрушительный первый удар должен был, по замыслу германских политиков и военных, обеспечить вермахту безусловный успех в приграничных сражениях и оказать решающее влияние на исход всей военной кампании.
Дезинформационная операция была разбита на несколько этапов.
На первом этапе (с марта - апреля 1941 г.), с того момента, когда военные приготовления Германии на границе с СССР приобретут очевидный характер, планировалось начать распространение серии взаимоисключающих дезинформационных версий, которые были призваны создать атмосферу неопределенности в вопросе о ближайших военно-политических намерениях Германии.
С началом заключительного этапа оперативного развертывания германской армии для нападения на СССР, когда к советской границе двинутся дивизии вермахта, составлявшие ударную группировку армии вторжения (впоследствии началом этого этапа была определена дата 22 мая 1941 г.), планировалось значительно расширить дезинформационные мероприятия. Операция должна была вступить во вторую фазу. На этом этапе следовало уделить особое внимание созданию у противника иллюзий о возможном развитии военно-политической активности Германии не в восточном направлении, то есть против СССР, а в западном - против Великобритании или юго-восточном - против Британской колониальной империи.
Претворение в жизнь плана дезинформации было поручено штабу оперативного руководства вермахта и генеральным штабам родов войск. Те, в свою очередь, задействовали военную разведку и контрразведку, службы безопасности, внешнеполитическое ведомство и Министерство пропаганды Третьего рейха, предписав им также проявлять инициативу. К работе были подключены и отдельные сотрудники других министерств и ведомств, инстанции нацистской партии, аппарат имперской канцелярии.
Какие каналы планировалось задействовать?
Эффективность дезинформационной операции, считало германское руководство, будет, несомненно, выше, если основную массу ложных сведений о военно-политических намерениях Германии советское правительство станет получать не прямо из Третьего рейха, а опосредованно - из агентурных и дипломатических источников в третьих странах, прежде всего нейтральных, в том числе из США, а также Великобритании. По отдельным вопросам (в расчете на утечку информации) предусматривалась также дезинформация военных союзников Германии. Ставилась, таким образом, очень сложная и масштабная задача - ввести в заблуждение относительно планов Германии все мировое сообщество. Немцы надеялись, что ложные сведения и слухи, которые с их подачи начнут циркулировать в политических, военных кругах, прессе разных стран, будут докладываться советской разведкой и дипломатами правительству СССР. Оно будет вынуждено принимать их во внимание, поскольку одни и те же дезинформационные сведения начнут поступать из самых разных источников, что придаст им видимость полной достоверности.
Что представляла собой германская дезинформация?
Военно-политическая ситуация весной - в начале лета 1941 года давала возможность германским спецслужбам выстроить несколько дезинформационных версий предстоящих действий Германии. Ими обыгрывался прежде всего факт продолжавшегося англо-германского военного противоборства и широко распространенный тезис о недопустимости для Германии (учитывая опыт Первой мировой войны) ведения боевых действий на два фронта. Не завершив войну против англичан, считало в то время подавляющее большинство политиков и экспертов, немцы вряд ли решатся на какие-либо действия в отношении СССР. Многие полагали, что первоочередной задачей Гитлера в 1941 году станет разгром англичан либо достижение с ними компромисса 11 , и лишь после этого он может обратить свой взор на Восток.
Используя такого рода оценки зарубежных аналитиков, германские спецслужбы запустили в оборот две дезинформационные версии о ближайших военных планах Германии, дававшие объяснение причин переброски германских войск к советской границе предстоящим обострением войны против англичан. В дальнейшем к этим базовым версиям добавилась еще одна. В результате получился, если так можно выразиться, многослойный дезинформационный пирог с очень сложной начинкой.
Что же это были за версии?
Версия о предстоящем германском ударе на Ближнем Востоке выглядела более достоверной как с геополитической, так и с военно-стратегической точек зрения. Нужно сказать, что сценарий войны против англичан, предусматривавший смещение центра тяжести боевых действий в Средиземноморье и на Ближний Восток, широко обсуждался в Берлине в конце 1940 года. На таком сценарии настаивало командование германскими военно-морскими силами 16 . Эту идею разделяли влиятельные круги во внешнеполитическом ведомстве Германии, в том числе Риббентроп 17 . Прямо заинтересован в этом был главный военный союзник Гитлера - Б.Муссолини 18 . Германского удара в этом регионе опасались и сами англичане, считая его наиболее вероятным 19 . Показательно, что впоследствии, уже после войны, некоторые бывшие генералы вермахта будут однозначно расценивать отказ Гитлера от решительных действий на Ближнем Востоке весной - в начале лета 1941 года как стратегическую ошибку, имевшую роковые последствия 20 .
Нельзя не отметить, что командование Красной армии, оценивая стратегическую обстановку, считало (подобно западным военным аналитикам 31 ) вполне возможными появление вермахта в Турции, Ираке и Иране и последующий удар Германии по СССР с юга 32 . В порядке подготовки к отражению такого удара Генштаб Красной армии весной 1941 года тщательно изучал ближневосточный театр военных действий 33 , укреплялись Закавказский и Среднеазиатский военные округа, откуда даже в июне 1941 года переброска войск к западной границе СССР не производилась 34 .
Однако с распространением и этой версии у немцев с определенного момента начали возникать проблемы. К концу мая 1941 года Турция дала понять Берлину, что не разрешит транспортировку германских вооружений в Ирак через свою территорию 39 . Иран, несмотря на настойчивые просьбы Берлина, отказался поставлять в Ирак авиационный бензин, в результате чего германская авиагруппа, базировавшаяся на иракской территории, оказалась небоеспособной 40 . 27 мая 1941 года англичане, развернув наступление, вышли на подступы к Багдаду. Иракское правительство приготовилось покинуть страну, а немцы начали эвакуировать свой персонал 41 . В Северной Африке наступление корпуса Роммеля захлебнулось. В Восточной Африке британские войска нанесли поражение итальянцам и вынудили капитулировать остатки их экспедиционного корпуса. Все это свидетельствовало о том, что Германия и Италия вряд ли могут рассчитывать на быстрый успех в войне против англичан в Ближневосточном регионе, что война явно приобретает затяжной характер и может превратиться в войну на истощение.
Нефть, хлеб, переговоры
Германия всегда испытывала недостаток в сырьевых и продовольственных ресурсах, чем не в последнюю очередь пользовалась и советская дипломатия, добиваясь заключения хозяйственных соглашений с немцами, по которым в обмен на сырье и продовольствие получала из Германии прежде всего продукцию машино- и станкостроения, необходимую в том числе для развития военного производства в СССР. В условиях войны советских поставок, равно как поставок нефти и сельхозпродукции из Румынии, Берлину явно не хватало. Об экономических затруднениях и обострившемся сырьевом голоде Германии в этот период было хорошо известно. Захват нефтяных источников в Сирии и Ираке, а также житницы Египта - долины Нила рассматривался многими экспертами как одна из важнейших причин, побуждавших немцев двигаться на Ближний Восток. Но к началу лета 1941 года это движение застопорилось. Вопрос получения дополнительных ресурсов, необходимых для успешного продолжения войны, немцы, как считали аналитики, могли решить единственным способом - добившись серьезного расширения поставок из Советского Союза либо захвата Украины, северокавказских и бакинских нефтяных промыслов.
Учитывая это обстоятельство, германское руководство - в привязке к ближневосточной версии - расширило комплекс дезинформационных мероприятий, дополнило их новыми версиями, приближенными к действительности и в чем-то отражавшими подлинные планы Германии в отношении Советского Союза.
С конца мая 1941 года через прессу и политические круги ряда государств, прежде всего Швейцарии, Швеции, Турции, Финляндии, Венгрии, Болгарии, стали распространяться слухи о том, что нужды затяжной войны против Великобритании ставят германское руководство перед необходимостью выяснить отношения с СССР. Германия якобы намерена потребовать от Советского Союза серьезных экономических и политических уступок и, может быть, даже его присоединения к Тройственному пакту. Сообщалось, что германское правительство в целях укрепления продовольственной и сырьевой базы рейха для ведения войны против англичан планирует потребовать от Кремля сдать в аренду Германии Украину (назывались конкретные сроки аренды - 40 или 99 лет) и предоставить германским фирмам право участия в эксплуатации советских нефтяных промыслов на Кавказе.
Развивая версию о приоритетном для Германии ближневосточном направлении экспансии, сообщалось, что советскому правительству будет предъявлено также требование, предоставить германским войскам возможность прохода через южные районы СССР в Закавказье, то есть в тыл ближневосточной группировки англичан. В самых разных вариантах такого рода слухи активно распространялись также среди личного состава частей вермахта, сосредоточенных вблизи границы с СССР 48 .
Концентрация частей вермахта у границы Советского Союза все чаще стала преподноситься как демонстрация силы, как средство политического давления на советское правительство с целью заставить его на предстоящих переговорах принять эти в высшей степени серьезные и неудобные для СССР, как великой державы, требования. В то же время подчеркивалось, что германские дивизии у советской границы - это лишь пока средство политического давления, что в случае если требования немецкой стороны не будут приняты, а переговоры закончатся провалом, им будет дан приказ о выступлении.
Самым коварным в этой версии был тезис о якобы предстоящих советско-германских переговорах. Эти переговоры изображались как само собой разумеющиеся и неизбежные. В Берлине знали, что советское правительство хочет избежать столкновения с Германией и попытается использовать любой, пусть даже минимальный шанс, для сохранения мира. Слухи о предстоящих переговорах должны были создать у советского руководства впечатление, что такой шанс сохраняется.
Распространение дезинформационных сведений о предстоящих переговорах производилось германскими спецслужбами разными способами. В кругах иностранных журналистов и дипломатов в Берлине методично распространялась информация о том, что в самое ближайшее время по инициативе германской стороны состоится встреча Гитлера со Сталиным или Риббентропа с Молотовым, и называлось место такой встречи - Берлин или Вена 49 . Упоминался и еще один возможный вариант проведения советско-германских переговоров на высшем уровне - в рамках подготавливаемой якобы Германией международной конференции по вопросам обеспечения мира, на которую будет приглашено также советское руководство 50 .
Я закончил тем, что сказал, что, по моему мнению, мы находимся в настоящий момент в состоянии войны нервов, и на сей раз немецкая сторона предпримет попытку предельно взвинтить нервное напряжение. Я же убежден, что войну нервов выиграет тот, у кого нервы крепче…
Дезинформационная операция, предпринятая нацистами, принесла результаты. Слухи, которыми они наполнили столицы европейских государств и США, дезориентировали мировую общественность 58 . Под их влиянием многие политики и дипломаты в самых разных странах стали открыто высказывать мысль: подготовка Германией нападения на СССР - это блеф. Мирное урегулирование германо-советских противоречий неизбежно. Оно является само собой разумеющимся. Со дня на день состоятся советско-германские переговоры, и сторонами будет подписано новое соглашение.
Последние тоже могли иметь провокационный характер. Что значило принять в расчет определенную дату начала войны? Это значило, что к этому дню надо было осуществить все мероприятия в соответствии с планами мобилизационного и оперативного развертывания. А если бы информация оказалась ложной? Тем самым к радости германской военщины (да и Лондона, не оставлявшего попыток втянуть СССР в войну против немцев) советское правительство собственными руками уничтожило бы шанс на сохранение мира, а Германия получила бы повод не только для объявления войны, но и для того, чтобы представить ее в качестве меры защиты от готовившейся якобы советской агрессии. Да и была ли стопроцентная гарантия, что германское нападение произойдет именно 22 июня?
Говоря о причинах исключительно тяжелого для Красной армии и всего Советского государства начального этапа войны с гитлеровской Германией, можно, конечно, как это часто делается, обвинять во всех бедах Сталина и правительство СССР. Однако стоит внимательно присмотреться к действиям, интересам и других, как сегодня модно выражаться, акторов - отечественных и зарубежных, гражданских и военных, а также нельзя не учитывать то обстоятельство, что обстановка накануне 22 июня 1941 года была крайне запутанной.
2 Akten zur deutschen auswärtigen Politik (далее - ADAP). Serie D: 1937-1941. Bd. XII, 2. Göttingen, 1969. Dok. №662. S. 894; ДВП. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 2. Док. №875. С. 751-752.
3 ADAP. Serie D. Bd. XII, 2. Dok. №654-655. S. 882-883.
4 Ibid. №658. S. 885.
5 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. 11-е изд., дополненное по рукописи автора. Т. 1. М., 1992. С. 387.
6 Текст директивы см.: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов (далее - Органы государственной безопасности СССР). Т. 1. Кн. 2. М., 1995. Док. №275. С. 298.
8 Die Weizsäcker-Papiere. 1933-1950. Hrsg. Von. L. E. Hill. Frankfurt am Main, 1974. S. 260.
9 Tippelskirch K. von. Geschichte des Zweiten Weltkriegs. 2. Aufl. Bonn, 1956. S. 180.
11 Вылет 10 мая 1941 г. заместителя Гитлера по партии Р.Гесса в Англию давал немало оснований для предположений о возможности англо-германского компромисса.
12 См. также: Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1939-1942. Т. 2. Пер. с нем. М., 1969. С. 400, 402, 454, 499, 500, 501, 529, 530, 543, 553, 569, 570, 582.
13 См.: О разведывательной деятельности органов госбезопасности накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз: Справка КГБ СССР (далее - Справка КГБ СССР) // Известия ЦК КПСС. 1990. №4. С. 219.
15 См.: ДВП. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 2. Док. №708. С. 454.
16 Tippelskirch K. von. Op. cit. S. 165.
17 Об этом, в частности, свидетельствует лихорадочная активность Риббентропа в связи с событиями в Ираке весной 1941 г. См.: ADAP… Dok. №377. S. 494-495; №435. S. 572-573.
18 Ibid. Dok. №511. S. 664-672.
19 См.: Черчилль У. Вторая мировая война. Пер. с англ. М., 1991. Кн. 2. Т. 3. Ч. 1; ДВП. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 2. Док. №707. С. 451; №708. С. 454; №809. С. 644.
20 Tippelskirch K. von. Op. cit. S. 96, 131, 155-156, 161.
21 РА АА: Dienststelle Ribbentrop. Vertrauliche Berichte über Rußland (Peter), 2/3 (R 27113), Bl. 462556, 462558, 462574, 462582 ff.
22 Текст директивы см.: ADAP… Dok. №543. S. 717-719.
23 Ibid. Dok. №617. S. 842-846.
24 Дашичев В.И. Указ. соч. Т. 2. Док. №27. С. 107; №34. С. 121.
27 Справка КГБ СССР. С. 220.
29 PA AA Berlin: Dienststelle Ribbentrop… Bl. 462558, 462574, 462582 ff.
30 Ibid. Bl. 462597.
31 См.: Фуллер Дж.Ф.С. Вторая мировая война 1939-1945. Стратегический и тактический обзор. Пер. с англ. М., 1956. С. 154 и сл.
32 Мерецков К.А. На службе народу. М., 1968. С. 207.
33 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968. С. 20.
34 Казаков М.И. Над картой былых сражений. М., 1965. С. 53, 68.
35 Это интервью было опубликовано лишь много лет спустя после смерти Жукова. Текст интервью см.: Коммерсант. №109. 20 июня 1998 г.
36 См.: ДВП. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 1. Док. №511-512. С. 63-79.
37 См.: Секреты Гитлера на столе у Сталина: Разведка и контрразведка о подготовке германской агрессии против СССР (март - июнь 1941 г.). Документы из Центрального архива ФСБ России. М., 1995. Док. №16. С. 63, 48, 122.
38 ДВП. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 2. Док. №868. С. 745; ADAP… Dok. №646. S. 875.
40 Ibid. Dok. №541. S. 710-711; №552. S. 730-731. Бензин, производившийся в самом Ираке, был низкого качества и не годился для заправки самолетов.
41 Ibid. Dok. №568. S. 763-764.
42 Органы государственной безопасности СССР… Док. №273. С. 286-287.
43 Там же. С. 293.
44 Там же. С. 292.
45 Подробно все эти слухи были доложены Деканозовым в НКИД СССР 4 июня 1941 г. См.: ДВП. Т. XXIII. Кн. 2. Ч. 2. Док. №853. С. 715-719.
49 PA AA: Dienststelle Ribbentrop. UdSSR-RC, 7/1 (R 27168), Bl. 26037-26095.
50 Die Tagebücher von Joseph Goebbels… S. 700.
52 PA AA: Dienststelle Ribbentrop. UdSSR-RC… Bl. 26066.
54 См., например: Секреты Гитлера на столе у Сталина… Док. №4. С. 31-32; №51. С. 124-127.
55 Легационный советник с правом доклада, руководитель Отдела информации и прессы внешнеполитического ведомства Германии.
56 Легационный советник 1-го класса, руководитель реферата по работе с иностранными журналистами Отдела информации и прессы внешнеполитического ведомства Германии.
57 PA AA: Dienststelle Ribbentrop. Vertrauliche… Bl. 462604-462606.
58 См.: Die Tagebücher von Joseph Goebbels… S. 683 ff.
60 Полный текст телеграммы см.: Российская ассоциация историков Второй мировой войны. Информационный бюллетень. М., 1993. №1. С. 39.
61 Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф.Чуева. М., 1991. С. 31.
62 См.: Секреты Гитлера на столе у Сталина… Док. №72. С. 161-163.
63 См.: Органы государственной безопасности СССР… Док. №273. С. 286-296.
64 Там же. Док. №232. С. 204-208.
65 Кегель Г. В бурях нашего века: Записки разведчика-антифашиста. Пер. с нем. М., 1987. С. 126-127.
66 Треппер Л. Большая игра: Воспоминания советского разведчика. Пер. с франц. М., 1990. С. 80-81, 274.
67 Gafenku G. Vorspiel zum Krieg im Osten. Zürich, 1944. S. 275.
Читайте также: