На какой параллели проходит линия разграничения курдов и правительственных войск ирака

Обновлено: 17.05.2024

Традицию новогоднего телевизионного обращения к народу ввел Леонид Брежнев, первым с бокалом шампанского в руке снялся Борис Ельцин, а Владимир Путин перенес поздравление на свежий воздух. Подробности.

Запад готовит кибератаку, в которой обвинят русских хакеров

Владимир Прохватилов, президент Академии реальной политики

Главные события 2022 года в политике

Как победили Гитлера под Москвой

Украина готовится к войне

Города России украсились к празднованию Нового года и Рождества

Главный вход на территорию ВДНХ выглядит сегодня именно так – с большими светящимися цифрами 2022. Москва и многие другие крупнейшие города России искусно украшены к празднованию Нового года. Как это сделано – в репортаже газеты ВЗГЛЯД

Украинские авиастроители представили первый серийный Ан-178

В Ленобласти открыли мемориальный комплекс в честь Александра Невского

В Марий Эл открыли новое здание государственной филармонии

В Йошкар-Оле прошло торжественное открытие нового здания Марийской государственной филармонии имени Якова Эшпая, до этого работники филармонии 39 лет располагались в пристрое.

Лучше предыдущего
Хуже предыдущего
Таким же

Приглашать гостей
Ходить в гости
Не хожу в гости и не приглашаю их

Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Главная тема

внутренние воды

экс-послы

интересы государства

Видео

Окончание строительства

энергетический кризис

государственный ориентир

переговоры путина и байдена

критерий истины

реальный сценарий

разные ценности

на ваш взгляд

Громкие обещания курдов силой оружия отстоять свою зарождающуюся в Ираке независимость оказались пустыми словами. Более того, курдское ополчение пешмерга без боя сдало ценнейший актив – гигантские месторождения нефти, находившиеся под их контролем. Что же произошло с войсками, еще недавно так яростно и эффективно сражавшимися с ИГИЛ*?

В пятницу правительственные войска Ирака и шиитские ополченцы довели до логического завершения наступление против курдов в богатой нефтью провинции Киркук. Под контроль багдадского правительства вернулся последний из городов, ранее захваченных отрядами пешмерга, сепаратистского ополчения Иракского Курдистана.

Продвижение иракских войск в провинции Киркук в основном не встретило сопротивления. Курды уклонялись от прямого столкновения. Центр провинции – город Киркук с миллионным населением – был взят без боя 16 октября. Губернатор региона, поддерживавший независимость Курдистана, бежал в Эрбиль. На следующий день вице-президент Ирака Нури аль-Малики объявил, что иракская армия вскоре войдет в сепаратистскую столицу.

Что потерял Курдистан

Важность произошедшего очевидна. Нефтяные поля Киркука содержат около 50% всех нефтяных запасов Ирака. А Ирак в целом является обладателем третьей по величине нефтяной кладовой мира (после Саудовской Аравии и Ирана). На северо-западе от города Киркука располагается одноименное газонефтяное месторождение, одно из крупнейших в мире. Экспорт топлива обеспечивает нефтепровод (пропускная способность – 1,6 тыс. баррелей в день), ведущий в турецкий Джейхан – отсюда и особый интерес Анкары к этому региону. В бесперебойности работы месторождения заинтересованы крупнейшие мировые игроки, в частности работающие в Иракско-курдской автономии Chevron и ExxonMobil.

На эту тему

Показательно, что, когда в июле 2014 года пешмерга заняла два нефтяных месторождения, рабочие-арабы были вынуждены уволиться; их заменили рабочими-курдами. В сентябре здесь прошел референдум о вхождении в состав иракско-курдской автономии как часть общекурдского референдума о независимости. Контроль над Киркуком называли важным бонусом для независимого Курдистана.

Почему курдам пришлось отказаться от столь лакомой добычи?

В предательстве обвиняют сына экс-президента Ирака

Поражение Иракского Курдистана в Киркуке и переход города и нефтяных месторождений под контроль центральных властей Ирака связаны прежде всего с внутренними причинами, рассказал газете ВЗГЛЯД Хошави Бабакр, представитель в СНГ правящей в иракской автономии Демократической партии Курдистана (партия президента автономии, Масуда Барзани).

Но, отметил Бабакр, на предательство пошла только часть ПСК. Лидер же партии Косрат Расул находится в Эрбиле и поддерживает Барзани.

Что дальше?

На остальную территорию Курдистана иракские войска тем более не смогут пройти, уверенно заявил Бабакр.

Однако не факт, что эти прогнозы сбудутся.

Выбор Ирана в пользу ставки на Багдад предопределен и тем, что Иракский Курдистан в неплохих отношениях с главным геополитическим противником Тегерана – Израилем.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ

– Вы из Ирака? Можно ли сказать, что вы представляете также военную организацию пешмерга?

– Да я из Ирака. Курд из Ирака. Наша партия входит в состав правительства, по сути, является правящей на данный момент, а пешмерга – это вооруженные силы Курдистана (Иракского), в составе этих сил очень много членов нашей партии. Можно сказать, что я представляю пешмерга.

– Какие задачи перед собой ставит Демократическая партия Курдистана? Есть ли в ее программе задача добиться независимости для Курдистана? ДПК – единственная партия в Иракском Курдистане?

– В Иракском Курдистане управляет коалиционное правительство. Но ДПК во время последних выборов набрала большинство голосов и является правящей партией по результатам выборов. Кроме нас в правительство входят Патриотический союз Курдистана и Исламская объединенная партия.

Президент Курдистана Барзани ведет консультации с коалицией политических партий Курдистана, планируется провести референдум, на который будет вынесен вопрос о полной независимости от Багдада. И по результатам референдума, возможно, будут предприняты конкретные шаги для получения независимости, но каким образом, когда и как это будет осуществляться, пока нет полной ясности, над этим идет кропотливая работа. Решение референдума не даст возможности немедленно выйти из состава Ирака, предстоит долгая подготовка для успешного проведения такой акции. Почему мы уверены, что получим независимость? Все очевидно, Ирак уже фактически разделен на три практически независимых друг от друга региона: страну шиитов, страну суннитов и страну курдов. Юг страны до Багдада принадлежит шиитам, центр – суннитам, а север – это курдские территории.

Что касается вооружений, ИГ при овладении Мосулом в 2014 году захватило огромное количество оружия и боевой техники, которое было подготовлено для двух или трех дивизий иракской армии военными США. По моим данным, американцы поставили для этих дивизий свое новое оружие (Генштаб Ирака подтвердил, что ИГ досталось 2,3 тыс. броневиков HMMWV, Humvee. – НВО). Пешмерга в 2014 году столкнулась с той проблемой, что военизированные формирования ИГ были значительно лучше вооружены. В дальнейшем благодаря действиям авиации коалиции и ВКС России большую часть этой техники ИГ потеряло в результате ударов с воздуха. А кроме танков, другой бронетехники и артиллерии ИГ достались вертолеты и самолеты, но в бою эту авиацию исламисты так и не смогли применить, по какой причине – не знаю. Изначально большинство стран Персидского залива оказывало поддержку ИГ не на государственном уровне, а в качестве частных пожертвований, но в значительном количестве. В этом не был замечен только Оман (государственная религия Омана – ислам ибадитского толка, третье направление в исламе, отличное от суннизма и шиизма. – НВО).

ПРОСТРАНСТВА ОДНОГО НАРОДА

– Расскажите о курдах.

– Курды сейчас по численности уступают в Ближневосточном регионе только персам, арабам и туркам. По очень приблизительным данным, в юго-восточной части Турции проживает более 20 миллионов курдов, а это 90% от всего курдского населения Турции. В Ираке – 6 миллионов, в Иране давно не было переписи, но по данным 30-летней давности – около 10 миллионов, сейчас, думаю, намного больше. В Сирии живет около 3 миллионов курдов. В Сирии самая маленькая часть Курдистана, самая большая находится в Турции, затем – Иран, потом – Ирак. У курдов два основных диалекта – курманджи северный и южный, второй еще называют турани. Носители курманджи плохо понимают говорящих на турани, но все-таки понимают. К тому же сейчас есть возможность общаться через Интернет, получать информацию по телевидению, и благодаря другим СМИ разница между диалектами не такая сильная, как это было раньше. По вероисповеданию курды – в основном сунниты, шафиитского масхаба, есть приверженцы суфизма, Накшбанди, Кадыри и др. Суфизм в Курдистане очень сильно распространен еще с древности, как и в Сирии и Ираке. Барзани, родоначальник Накшбанди, родился в Курдистане. Суфии хотя и являются суннитами, очень много заимствовали из индийских верований. Отсюда толерантность суфиев к другим религиям. В Барзани всегда спокойно уживались друг с другом мусульмане, евреи, христиане, гностики. Есть еще шииты, которые в основном проживают в Иране, в меньшей степени в Ираке. Есть езиды, это древнее верование, их еще называют огнепоклонники, их в Ираке около 500 тысяч. Другое религиозное течение – какеи, живут в Киркуке, есть свои верования в районе Хавраман на границе Ирака и Ирана – это разные общины зороастрийцев. Есть еще алавиты, это не мусульмане, они, мне кажется, относятся к одному из гностических учений и восприняли ислам только внешне. Что они исповедуют, неизвестно, но почему-то иранский аятолла признает их как шиитов. Хотя у алавитов нет мечетей и они не молятся, как мусульмане. Мне кажется, что они изначально сопротивлялись экспансии ислама, но в конце концов, чтобы выжить, вынуждены были принять внешнюю оболочку ислама.

– Существует ли среди курдов религиозная рознь?

– В истории, конечно же, много примеров такой розни, особенно непримиримые враждебные отношения раньше были между мусульманами и езидами. В начале деятельности ИГ в его составе были и курды-сунниты, но по тем данным, которыми я располагаю, они в своем большинстве погибли, остальные покинули ряды ИГ. Им не доверяли в ДАИШ, подозревая, что они сотрудничают с нами, поэтому либо направляли на самые опасные участки фронта, где выжить было невозможно, либо просто казнили. Если сейчас и есть курды в ДАИШ, то их там очень немного.

КУРДСКАЯ СОЛИДАРНОСТЬ

– Вы как-то взаимодействуете с Сирийским Курдистаном?

– Да, частично. Мы содействовали им в Кобани, когда его защитники истекали кровью, когда там шли бои за каждый дом – подразделения пешмерга пришли на помощь своим сирийским братьям. В массмедиа проскальзывает информация, что в настоящее время связи между сирийскими и иракскими курдами значительно охладели, но это не так. Мы по возможности помогаем им экономически, политически и в военном отношении. В том числе и вооружением.

– А с Турецким Курдистаном вы взаимодействуете? С Рабочей партией Курдистана?

– Да, мы контактируем с турецкими курдами. Но с Рабочей партией Курдистана (РПК) у нас особые отношения, ее многие считают террористической организацией, но не мы. В Турции эта партия находится на подпольном положении и ведет вооруженную борьбу с турецкими властями, а мы не конфликтуем, наоборот, сотрудничаем с Анкарой в политическом и экономическом плане. Мы ведем с нашим северным соседом очень осторожную, взвешенную политику. В Турции мы также взаимодействуем с легальной прокурдской партией, это Партия народов Турции, которая на последних выборах набрала более 11% голосов и получила места в меджлисе (турецкий парламент. – НВО). Она официальная парламентская партия, которая действует открыто в политической борьбе правовыми методами. Кроме Турции РПК считают террористическими Иран, страны Персидского залива.

– Есть два участка, которые контролируют сирийские курды: большой восточный и значительно меньший по размеру западный, и между ними вклинилось ИГ, которое на этом отрезке имеет выход на сирийско-турецкую границу. Эти участки как-то взаимодействуют между собой, у них одинаковое или разное руководство?

– Да, они взаимодействуют, более того, курдам удалось значительно продвинуться в сторону Алеппо, взят аэропорт, на очереди город Азаз, через который проходит дорога, соединяющая Алеппо и Турцию. Вся протяженность сирийско-турецкой границы 822 километра, и 700 километров границы прикрывают своими вооруженными силами курды. Эта граница является линией холодной войны, где боевые действия не ведутся, за исключением случаев, когда турки подвергают обстрелу или авиаударам позиции курдского ополчения, но прикрывать эту линию необходимо, а это оттягивает значительные силы, которые можно было бы задействовать против ИГ. Когда турки подвергают обстрелу сирийских курдов, последним приходится проявлять сдержанность и не отвечать огнем на огонь, чтобы не спровоцировать турецкое вторжение. После начала действия российских ВКС в Сирии частота этих обстрелов сократилась, а после инцидента с российским Су-24 турки полностью прекратили наносить авиаудары по СДА.

– Появилась информация о возможности начала сухопутной операции Турции и Саудовской Аравии на территории Сирии. Если они предпримут такую экспансию, как вы считаете, сирийские курды готовы вступить в бой с турками и саудитами?

– Курды уже не раз доказали, что готовы действовать решительно для отражения нападения агрессора. Были случаи, когда вторгались в Иракский Курдистан, и пешмерга была готова вступить с ними в бой. Один из таких случаев произошел во время гражданской войны в Иракском Курдистане (гражданская война в Иракском Курдистане длилась с мая 1994 по 24 ноября 1997 года. Турки предприняли вторжение в 1997 году. – НВО). Сейчас даже предположить, что турки вторгнутся в Иракский Курдистан, невозможно, поскольку у нас с Анкарой поддерживаются теплые отношения. Что касается сирийских курдов, возможно, что они готовы вступить в бой с турецкими военными, но лишь в случае, если турки сами будут атаковать их. СДА не представляет опасность для Турции, хотя и поддерживает отношения с КРП, поэтому туркам нет необходимости их серьезно атаковать. Мне кажется, что даже в случае вторжения турецкой армии столкновения между турками и сирийскими курдами будут носить единичный характер.

– Как вы считаете, турки вынашивают планы оккупации какой-то части сирийской территории?

– Анкара считает Северную Сирию зоной своих геополитических интересов.

– Это связано с тем, что там плотно проживают туркмены?

– На самом деле это лишь предлог, туркменов там не так уж много. Например, ранее турки заявляли, что миллион туркменов живет в Иракском Курдистане, на самом деле их насчитали всего несколько тысяч. Думаю, что в Сирии туркменское население также незначительно. Но арабы-сунниты, которые здесь живут, в большом числе тяготеют к туркам, как к своим единоверцам. Турки снабжают оружием и амуницией суннитскую так называемую умеренную оппозицию. Откровенно говоря, эти умеренные ничем не отличаются от радикалов. Можно, конечно, выделить из этой массы некоторые группы, которые не тяготеют к исламистам, а просто являются силами местной самообороны, кстати, с ними сотрудничают курды. Но сами понимаете, эти группы очень слабы и мало чем могут помочь в решительной борьбе с ИГ.

– Расскажите об особенностях боевой подготовки пешмерга и СДА. Кто их обучает, как обучает, насколько курдское ополчение эффективно воюет?

– Если рассматривать общую картину, то видно, что именно курды, как иракские, так и сирийские, достигли наибольших успехов в войне с ИГ. В меньшей степени успешны в этой борьбе правительственные вооруженные силы Сирии, и хуже всех дела обстоят у армии Ирака. В Ираке курдское ополчение закрепилось на линии Дахук–Эрбиль. Пешмерга успешно продвигается к городам Шенгалу и Хавиджа, Мосул окружен.

Киркук в наших руках. При этом пешмерга продолжает наступать.

Сирийские курды тоже продвигаются вперед, не такими темпами, как мы, но все же. Город Камышло уже давно в их руках, Кобани освобожден. Сейчас они придвинулись до Азаза. Раньше были три разрозненные территории, которые контролировали сирийские курды, сейчас два восточных участка объединены в большой район, откуда ополчение продолжает наступать в направлении Алеппо.

Пешмерга будет наступать и дальше до основного русла реки Тигрис на запад, на юг до рубежа горы Хамрина – это все курдские земли, и мы хотим их вернуть себе. К примеру, Тигрис разделяет Мосул на восточную и западную части, так вот восточная половина Мосула – курдская. Дальше этих исторических границ пешмерга наступать не будет, мы не желаем вражды между нами и арабами-суннитами и не претендуем на их земли. Если пешмерга вторгнется на территории суннитских арабских племен, то встретит там отчаянное решительное сопротивление.

Сирийские курды также планируют наступать с целью снятия блокады с западного участка, который называется Африн.

Тактика войск пешмерга и сирийского ополчения уже не носит партизанский характер, несмотря на то что эти формирования пока нельзя назвать регулярной армией. В Иракском Курдистане есть две военные академии, в которых ведется подготовка командного состава в городах Тахо и Калачолан, недалеко от Сулемании. Пешмерга, как активная вооруженная сила, отличная от партизанских формирований, действует начиная с 1991 года. Когда возникла опасность экспансии со стороны ИГ, этих сил оказалось недостаточно. Был брошен новый лозунг, призывающий население идти на войну и защитить свою родину и, если надо, погибнуть за нее. Новое ополчение формировалось из добровольцев, на основе курдских военных традиций, но этого недостаточно для современной войны. Мы обратились к западным военным специалистам, которые взяли на себя подготовку наших солдат и обучение подразделений современной тактике боя. Кроме американцев в подготовке наших ополченцев участвуют военные инструкторы из Германии, Италии, Канады и других стран.

О ВОЗМОЖНОМ РАЗДЕЛЕ СИРИИ

– Планируют ли сирийские курды стать независимыми от Дамаска?

– Все зависит от той ситуации, которая сложится в результате развития военных действий. Конечно же, курды, хотят самоопределиться, хотят создать свое государство, но не всегда желаемое достижимо. Мы думаем о возможности объединения Сирийского и Иракского Курдистана. Есть публикации в западной прессе, где предложены карты, на которых изображены результаты возможного разделения Сирии и Ирака. Ведь не только курды стремятся к объединению. Сирийские и иракские арабы-сунниты тоже не прочь создать свое объединенное независимое государство. Дело в том, что во времена Османской империи границы не разделяли курдский народ или, скажем, арабов-суннитов, населявших верхнюю часть междуречья Евфрата и Тигриса. Проведенные по Севрскому договору границы Сирии и Ирака разрезали территории проживания арабов-суннитов и курдов, без учета интересов этих народов.

(По результатам Первой мировой войны, в которой Османская империя воевала на стороне Германии и потерпела поражение, среди прочих договоров был подписан в 1920 году Севрский договор, в городе Севр недалеко от Парижа. Это был договор о разделении Османской империи, которой оставляли только незначительную часть территории, северную половину современного Центрально-Анатолийского региона и западную половину нынешнего Черноморского региона Турции. Остальные обширные земли отдавались под протекторат стран-победительниц Великобритании, Франции, Италии, США. По Лозаннскому договору 1922 года были определены современные границы Турции. Сирия стала французской подмандатной территорией, а Ирак попал под протекторат Лондона, независимость эти страны обрели после Второй мировой войны. – НВО).

Поэтому весьма вероятно, что в случае раздела Сирии и Ирака сирийские и иракские курды создадут объединенное независимое государство. Такое же государство, вероятно, провозгласят сунниты-арабы, ныне проживающие на сопредельных территориях Сирии и Ирака. У них одна религия, одни культурные ценности и традиции, один язык.

Так что территории, которые сейчас занимает ИГ, могут быть в дальнейшем отданы независимому государству суннитов, кстати, этого добиваются суннитские страны Персидского залива.

– Какие народы современной Сирии могут создать независимые государства в случае ее распада?

– Сейчас курды заявили о создании автономии, но пока в составе Сирии. Может быть, Сирия превратится в федерацию или конфедерацию, тогда курды как автономия останутся в ее составе. Но в случае развала Сирии они будут стремиться к объединению с Иракским Курдистаном. Конечно же, в этом случае выделится Алавистан, это приморские и западные территории, которые населены в основном алавитами. Бесспорно, друзы будут стремиться к созданию своего независимого государства, а это юго-западные земли современной Сирии. Этот этнос поддерживают Израиль и Иордания. Для Иерусалима и Аммана государство друзов необходимо для обеспечения безопасности границ с проблемными территориями, которые пока входят в состав Сирии. Министр обороны Израиля недавно высказал предположение о подобном возможном разделении Сирии. Я вам сообщу интересный факт, о котором мало кто знает. Друзы по происхождению тоже курды, но они себя выделили на основе религиозной общности. Во времена Хафеза Асада друзы занимали высокие посты в сирийской армии. Сейчас некоторые племена поддерживают его сына, но в основном друзы стремятся к автономии и нейтралитету. В Сирии есть еще армяне, ассирийцы и черкесы, сейчас они поддерживают режим Асада или воюют против джихадистов в составе местных сил самообороны, но на создание своих автономий они не претендуют.

О ВОЗМОЖНОЙ ИНОСТРАННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ ПРОТИВ СИРИИ

– Если Турция и Саудовская Аравия все же решатся на сухопутное вторжение в Сирию, к чему это может привести?

– Если они вторгнутся в земли суннитов, то имеют возможность довольно успешно провести вторжение, так их, возможно, воспримут как союзников. На территориях алавитов или курдов им придется серьезно воевать, практически не рассчитывая на успех. Но в первом случае они практически выполнят задачу по разделению Сирии. Опять же рисков и в этом варианте много. Такое вторжение не останется без реакции российских военных, если предварительно о нем не будет никаких специальных договоренностей. По мнению Euronews, такое вторжение может привести к третьей мировой войне. Я не представляю, как вообще такое Анкара и Эр-Рияд могут осуществить без согласия других участников войны. Ну, понятно, силы коалиции их могут поддержать, но остаются еще Россия и Иран, которые будут резко против таких действий.

Кстати, Саудовская Аравия проводит военные учения на границе с Ираком, чем очень недоволен Багдад. Естественно, последовала реакция, иракские войска приведены в состояние повышенной боевой готовности.

Одно могу сказать точно: Турция и Саудовская Аравия под предлогом борьбы с ИГ стремятся соблюсти свои интересы в регионе, при этом реально воевать против исламистов вряд ли будут. Возможно, что они просто хотят воспрепятствовать продвижению реальных противников ИГ в глубь суннитских территорий. Но тут я хочу оговориться, что точных данных о сотрудничестве Анкары и ИГ у меня нет. Единственно, что могу сказать наверняка: Турция долгое время не выступала активно против ИГ, чем косвенно способствовала его усилению.

[стр. 112 – 131 бумажной версии номера]

Закрома и жернова империй

Анализируя политический потенциал, которым обладают современные курды, полезно предпринять небольшой экскурс в историю. До первой половины XVI века большинство курдов проживало в Сефевидской империи, находясь под властью персов. Переломным моментом в их дальнейшей судьбе стали турецко-персидские войны, которые велись за доминирование над торговыми и стратегическими путями Месопотамии и Закавказья на протяжении трех столетий[5]. Уже в ходе первой турецко-персидской войны (1514–1555) османы нанесли серьезное поражение персам в Чалдыранской битве, что легло в основу Амасьяского мира, по результатам которого все курдские земли перешли под контроль Турции.

Переход курдов под юрисдикцию династии Османов первоначально происходил более или менее гладко, так что столкновений и конфликтов между представителями двух народов было немного. Такое положение объяснялось прежде всего тремя обстоятельствами. Во-первых, умиротворяющее значение имел сам факт ухода курдов-суннитов[6] из-под власти шиитского Ирана и присоединение их к конфессионально близкой Турции. Османские власти ценили это и старались лишний раз не притеснять своих новых подданных. В XVII–XVIII веках курдские племена обладали значительной автономией, проявлявшейся, в частности, в том, что турецкие власти применяли к ним особые правила налогообложения. Во-вторых, ареал проживания курдов был относительно небольшим и ограничивался двумя высокогорными районами вокруг Эрбиля и Диярбакыра, а это сокращало зону непосредственного турецко-курдского соприкосновения и снижало его конфликтный потенциал, предоставляя курдским вождям и эмирам относительную свободу в собственных владениях. Наконец, в-третьих, турецкие власти очень ценили военный потенциал курдов, мобилизуемый с помощью традиционных элит и активно используемый в османской армии. Указанные факторы предопределили относительно мирное пребывание курдов в составе Османской империи вплоть до конца XVIII века.

Народ, которому не досталось государственности

Но, поскольку в фокусе настоящей статьи находятся все же иракские курды, мы оставляем здесь их турецких собратьев, как и тему их мучительных взаимоотношений с Анкарой. Ведь послевоенное урегулирование разбросало курдов по нескольким странам, и Турция стала лишь одной из них. В частности, из трех бывших вилайетов Османской империи, Мосула, Багдада и Басры, было создано Иракское хашимитское королевство, искусственное и многонациональное государство, в северной части которого, по линии Эрбиль–Киркук–Сулеймания, преобладало курдское население. Этническая и конфессиональная пестрота обрекла Ирак на неразрешимые внутренние противоречия, которые то вспыхивали, то угасали на протяжении всей его недолгой пока истории[17]. Наличие в стране курдского меньшинства вносило в эту динамику заметный вклад, тем более что в процессе провозглашения в 1931 году формальной независимости Ирака ни политические, ни культурные права курдов, как и в Турции, не получили здесь правового закрепления.

Проживавшие на территории Месопотамии курды не раз конфликтовали с англичанами еще до появления Ирака на политической карте мира: оккупационным войскам, расквартированным на Евфрате, в первой половине 1920-х годов многократно приходилось подавлять беспорядки и бунты в южном Курдистане. Что касается Фейсала, будущего иракского монарха, то самоопределение вдруг оказавшихся под его королевской дланью курдов его категорически не устраивало: во-первых, в новорожденном государстве нужно было сдерживать шиитское большинство, а без курдов-суннитов это казалось невозможным; во-вторых, даже скромная курдская автономия в пределах Месопотамии виделась сплотившимся вокруг нового владыки арабским элитам крайне опасной, поскольку, опираясь на нее, курды Ирака, теоретически, могли бы сговориться с курдами Ирана и Турции, что могло угрожать хрупкой иракской государственности[18]. Иначе говоря, в политическом отношении в послевоенный период иракские курды, подобно турецким курдам, тоже остались ни с чем. Результатом этого печального для них развития событий стали сначала разочарование и ожесточение, потом резкий рост национального самосознания и, наконец, новые катаклизмы и вечная распря иракского Курдистана с Багдадом, пережившая саму монархию и не прекратившаяся до сегодняшнего дня. В ходе этой распри курды постоянно вспоминали о том, что, примирившись в свое время с османским господством, они никак не рассчитывали оказаться впоследствии и под гнетом арабов.

Едва лишь Ирак был провозглашен независимым, как курдское национальное движение громко заявило о себе: в 1931–1932 годах страну накрыло крупное восстание, которое возглавил Ахмад Барзани, один из местных вождей. Статус шейха обеспечивал ему религиозный авторитет, и, хотя в основе конфликта лежали чисто административные вопросы, англичане были крайне встревожены политическим потенциалом возглавляемого Барзани движения. Военные действия продолжались целый год, и только поддержка со стороны британских ВВС позволила загнать мятежников в горы. Интересно, что летом 1932-го шейх предпочел сдаться не иракским, а турецким войскам, перейдя для этого границу. Спустя десять лет, в 1943–1944 годах, история повторилась: против центрального правительства восстал другой представитель клана Барзани, мулла Мустафа[19]. Восставшие почти не выдвигали политических требований, но их предложение о направлении в Багдад специального комиссара по делам курдов, обладающего правом вето на правительственные решения, возмутило власти королевства. Временное замирение, которого удалось достичь, не помешало учреждению в 1946 году Демократической партии Курдистана, ставшей потом одним из активнейших субъектов иракской политики – наряду, кстати, с Иракской коммунистической партией, где также преобладали курды.

Мытарства курдов в республиканском Ираке

На протяжении 1970-х избыточные нефтяные доходы позволяли баасистскому режиму так или иначе справляться с курдским вопросом: благодаря нефтяным кризисам 1973-го и 1979 годов иракское государство не только осуществляло масштабные социально-экономические программы, повышающие жизненные стандарты населения, но и эффективно подавляло оппозицию во всех ее разновидностях. В Иракском Курдистане в тот период создавались рабочие места, строились школы, больницы и дороги. Между тем курдские политические элиты по вполне понятным причинам находились в состоянии апатии; их деятельность концентрировалась, как правило, в эмиграции. Это тем не менее не помешало Джалялю Талабани, старому сопернику Мустафы Барзани, основать в 1975 году в Дамаске Патриотический союз Курдистана – еще одну группировку, до сих пор наряду с Демократической партией Курдистана доминирующую в курдском сегменте иракской политики. Патриотический союз и Демократическая партия немедленно начали враждовать друг с другом: уже через год между ними происходили вооруженные стычки. Помимо этих двух организаций, хаос в курдской политике усугублялся наличием множества других, еще более мелких, политических групп.

Крушение врага и счастливая доля

Таким образом, федерализация стабилизировала иракское общество в политическом отношении, хотя дело не ограничилось только этим. Для нового Ирака, что вполне естественно, ключевое значение имел вопрос о сырьевой ренте. Конституция 2005 года закрепила такой раздел нефтяных доходов, который на текущий момент вполне устраивает иракское руководство – в основном тем, что принципиальные вопросы, касающиеся распределения налоговых поступлений, до сих пор не решены до конца. Важной особенностью федерального дизайна современного Ирака стало то, что в стране до сих пор нет закона о нефти и газе; это обстоятельство создает зону правовой неопределенности, наличием которой охотно пользуются как федеральные, так и региональные власти. В Иракском Курдистане, однако, аналогичный закон есть – он был принят в 2007 году; опираясь на его положения, региональные власти ведут с Багдадом нескончаемую тяжбу о распределении нефтяных доходов. При этом в рамках федеративного порядка Эрбиль обладает правом самостоятельно заключать нефтяные контракты, а статус primus inter pares позволяет ему привлекать инвесторов посредством налоговых ставок, которые ниже федеральных. К середине 2010-х правительство Иракского Курдистана подписало более 40 крупных международных контрактов, в основном связанных с нефтедобычей и обеспечивших около 15 миллиардов долларов иностранных инвестиций. Багдад, конечно же, ропщет по этому поводу, но скорее для приличия: столичные чиновники понимают, что они не останутся в накладе, даже если гипотетически Эрбиль заберет себе все углеводородные контракты – ведь у Иракского Курдистана нет своего выхода к морю, а все трубопроводы контролируются федеральными властями.

В целом же федеративное переустройство Ирака в середине 2000-х годов позволило решить несколько принципиальных задач: во-первых, сохранить территориальное единство страны; во-вторых, удовлетворить вечно недовольное курдское меньшинство и сделать опцию независимости менее привлекательной для его элит; в-третьих, взаимовыгодно разделить сырьевую ренту. Все это заставляет задуматься о целесообразности выхода Иракского Курдистана из состава Ирака, тем более что никогда в своей истории иракские курды не пользовались такой свободой в политическом, экономическом, культурном отношении, как сейчас. Более того, получение независимости не только не упрочит их положения в чем бы то ни было, но, напротив, скорее спровоцирует обратный эффект: внезапное появление на карте Ближнего Востока самостоятельного курдского государства дестабилизирует ситуацию в регионе, а это чревато потерей нефтяных доходов, за счет которых и живет Иракский Курдистан. Тем не менее вопреки очевидности Эрбиль вновь объявил о подготовке референдума. Почему?

Лает, но не кусает

Далее, уместно напомнить, что планы провести референдум по самоопределению не новы: они выдвигались Барзани еще в 2014 году – на фоне тогдашнего ослабления иракской центральной власти под натиском исламистов. Курды в то время решили использовать падение Мосула и наступление исламистских сил на Багдад для того, чтобы запустить процедуру пересмотра устоявшегося баланса сил между федеральной властью и Эрбилем в свою пользу. Тогда, в военной обстановке, эта тема не получила развития. Однако наметившееся к настоящему моменту поражение ИГИЛ в Ираке, которое сопровождается возвращением занятых исламистами территорий под контроль правительственных войск, заставило курдское руководство вновь вернуться к идее референдума. Поскольку с укреплением позиций Багдада шанс на выгодный для курдов пересмотр федеративного контракта тает, Эрбиль решил действовать на опережение, желая помешать столице воспользоваться военными успехами в ходе внутригосударственного торга.

Регион Иракского Курдистана находится в поле стратегических интересов Анкары уже три десятилетия. Еще когда у власти был Саддам Хуссейн, Турция проводила операции в горных массивах на севере Ирака, а об активной борьбе с РПК — и крупных провалах Турции — в середине 2000-х писал весь мир.

На фоне военных операций в Сирии, которые ведет Турция, и оказании военной помощи Правительству национального согласия в Ливии, оказался забыт еще один театр военных действий, где турецкая армия ведет войну уже четверть века.

Речь идет об Иракском Курдистане.

Особой значимостью обладает регион Хакурк, протянувшийся от Бакура (Турецкий Курдистан) через Башур (Иракский Курдистан) до Рожавы (Сирийский Курдистан). Контроль над Хакурком и участком Синат — Хафтанин позволяет, как утверждают турецкие власти, перекрыть боевикам РПК маршрут из гор Кандиля как в Турцию, так и Сирию.

В 2018 году Турция сумела установить контроль над стратегическими высотами Шаки, Авдаль Кови, Каркур и Лелкан — это признали даже в руководстве РПК. Однако расширение зоны турецкого контроля было лишь вопросом времени: курдские партизаны совершали свои вылазки на регулярной основе.

Благоприятная среда для РПК

В докладе прямо говорится о слабости Багдада: именно благодаря этому в горном Курдистане набрала силу РПК, переместив туда лагеря подготовки из Ливана и Сирии. После вакуума, созданного выводом оккупационных сил США из Ирака в 2011 году, началась сперва гражданская война, а потом и война с ИГИЛ.

На совместной пресс-конференции в 2018 году, когда премьером Ирака был еще Хайдер аль-Абади, турецкое правительство признало наличие 11 баз на территории Ирака, объявив, что численность контингента на них будет увеличена, несмотря на периодические протесты иракской стороны.

В начале прошлого года произошел резонансный случай, который наглядно демонстрирует отношение местных жителей к турецким базам.

26 января 2019 года жители уезда Шилядиз в провинции Дахук устроили беспорядки и начали штурм турецкой базы. Нападение произошло из-за авиаударов и артиллерийских обстрелов со стороны турок. В ходе протестов один человек погиб, еще 10 получили ранения.

Однако активность Турции на севере Ирака лишь росла.

18 августа 2019 года агентство BBC News опубликовало расследование, в котором указало, что Турция развернула на севере Ирака 15 военных баз для противодействия угрозе РПК. Северный сосед устраивал рейды на курдов еще во времена Саддама Хуссейна — но тогда существовали договоренности о том, что операции носят временный характер и Турция не будет развертывать постоянный контингент на севере Ирака.

Оппозиционные турецкие СМИ ехидно отмечают, что Турция, несмотря на создание баз, топчется на месте: военных отправляли в Хакурк еще в 1992 и 1995 года, а в 2008 году, например, Турция в очередной раз провела операцию на севере Ирака, потеряв 24 военнослужащих, трех пограничников и вертолет AH-1 Cobra. Кроме финансовых и репутационных потерь, операции не дали Турции ровным счетом ничего, считают оппозиционные издания.

Обоснование турецкой политики по борьбе с терроризмом появилось в начале 2020 года.

Если рассмотреть ситуацию с чисто военной точки зрения, то Турция находится почти в той же ситуации, что и 30 лет назад: руководство страны заявляет о достижении стратегических целей, однако РПК что из Хакурка, что из Кандиля выкурить так и не удалось.

Операции в горном Ираке дают нужную картинку электорату: ВС Турции настолько сильны, что действуют и в Сирии, и в Ираке, оказывают помощь братскому Триполи и помогают братским арабским народам на двух континентах.

В Ираке сложился де-факто шаткий баланс: ни РПК, ни Турция ни могут одолеть друг друга (и не хотят).

Чтобы одержать мало-мальски значимую победу, РПК должна сосредоточить все усилия на вылазках против турок на севере Ирака, но позволить она себе этого не может.

Турция, в свою очередь, не спешит увеличивать бюджет операций и привлекать больший контингент — на фоне сирийской и ливийской эскапад вялотекущая успешная война в Ираке лучше грозящей рисками скоротечной операции в никому, по сути, даже Багдаду с Эрбилем, не нужном районе.

Своей главной цели — поддержания напряженности в Иракском Курдистане и продолжения вялотекущего конфликта — ВС Турции добились, позволив сконцентрировать внешнеполитические усилия на другом фронте.

Нефтяной коридор

Помимо интересов политических, у Турции в Ираке есть экономический интерес: киркукская нефть. В далеком 1977 году был введен в строй крупнейший иракский нефтепровод Киркук — Джейхан.

Первая ветка идет из Киркука в Багдад, а оттуда станции нефтеперекачки направляют ее на вторую ветку, ведущую через провинцию Найнава и участок между Тельафаром и Мосулом на стык трех государств — Ирака, Сирии и Турции — и фактическую границу территорий официального Багдада и Иракского Курдистана в провинции Дахук. Протяженность нефтепровода только на иракской территории составляет порядка 350 км.

Разговоры о резервной ветке нефтепровода и увеличении объема поставляемой в Турцию нефти до более чем 1 млрд баррелей велись еще шесть лет назад, до начала экспансии ИГИЛ (правда, строить вторую ветку для этого необязательно: основной нефтепровод способен перекачивать до 1,4 млн баррелей в сутки, — но из-за эмбарго, наложенного ООН, этот показатель с 1990 года никогда не достигался).

В 2014 году из-за активности ИГИЛ экспорт нефти полностью прекратился, и стороны начали нести серьезные финансовые потери. В конце ноября 2017 года иракское министерство нефти постановило, что из-за деятельности ИГ нефтепровод восстановлению не подлежит, и необходимо построить новый.

Одновременно в иракской и иранской прессе появились упоминания о диверсификации потоков киркукской нефти и создании новой ветки нефтепровода Киркук — Джейхан в иранский Керманшах через погранпереход Парвиз-Хан. Однако впоследствии проект было решено отложить, несмотря на желание турок создать нефтяной коридор Турция — Ирак — Иран.

Для Багдада, даже несмотря на заключенную в конце ноября прошлого года сделку с Иракским Курдистаном о выделении 250 тысяч баррелей ежедневно, важно обойти Эрбиль по объемам экспортируемой за рубеж нефти и лишить иракских курдов экономического преимущества.

Туркменский фактор

Глава Исследовательской организации прав человека при иракских туркменах Шаит Джарджис в интервью иранскому изданию Mehr News подробно рассказал о турецком влиянии на иракских туркменов.

По его словам, Турция полностью контролирует туркменские политические структуры и корректирует их курс в соответствии со своей национальной политикой. Например, в 1991 году туркменские политические партии были под контролем турецкой разведки и турецкого МИДа.

Туркмены в Ираке — третий по численности этнос после арабов и курдов. Большая часть туркменов живет как раз в нефтеносной провинции Киркук и тех районах провинции Найнава, через которые проходит нефтепровод Киркук — Джейхан.

После свержения Саддама Хуссейна и начала американской оккупации Ирака для местных туркменов не изменилось ровным счетом ничего: США и марионеточное правительство в Багдаде исключили третью по величине нацию Ирака из общественной и политической жизни, а из-за волн беженцев на туркменских территориях начался мягкий этноцид, который впоследствии перешел в натуральный геноцид.

Энергетический колосс

Ирак в рамках этой политики выступает не столько донором нефти, которую Турция закупает и перепродает, сколько нежелательным конкурентом, которому надо помешать экспортировать нефть и газ в страны региона и лишить выхода на интересные Турции рынки.

Поэтому намерения Анкары реконструировать нефтепровод, предварительно снабдив Ирак электричеством, выглядит вполне естественно: Эрдоган стремится завязать экономики Багдада и Эрбиля на Турцию.

Читайте также: