Могут ли у животных быть права философия
Обновлено: 16.05.2024
Что касается тех аспектов, в которых разум людей и других животных действительно отличается, эти отличия вполне могут иметь значение в определенных вопросах, равно как и отличия между отдельными людьми. Если Мэри имеет хорошие способности к математике, тогда мы можем дать ей стипендию, которую не дадим Джо, если у него таких способностей нет. Наши собаки очень любят сидеть рядом, когда мы смотрим кино, но мы не учитываем их вкусы в кинематографе, когда решаем, что посмотреть, поскольку, насколько нам известно, им все равно. Им просто нравится сидеть с нами независимо от того, что мы смотрим. Так что некоторые отличия между разумом людей и других животных, которые имеют некоторое значение, конечно, есть. Однако эти отличия не имеют никакого логического отношения, например, к вопросу о том, можем ли мы ставить на собаках болезненные опыты или убивать их. Точно так же отсутствие способностей к математике у Джо не имеет отношения к вопросу о том, можем ли мы использовать его в опытах или в качестве донора органов. Мы не можем заявлять, что люди имеют высшую ценность в силу того, что у них больше интересов или их интересы более сильны, чем у животных, не уходя при этом от вопроса и не приводя аргументацию, которая, будучи применена в контексте людей, вполне справедливо была бы признана откровенно произвольной и элитарной.
Как мы уже видели ранее, велферистская традиция не оспаривает имущественный статус животных. Велферисты предлагают регуляцию их эксплуатации, утверждая, что это приведет к повышению стоимости продуктов животного происхождения (мы разберем этот вопрос в следующем разделе), но в целом они не предлагают отказа от института владения животными. Защитницы и защитники прав животных заявляют, что за животными должно быть признано право не быть человеческими ресурсами.
Право защищает интерес независимо от последствий, но это не значит, что его защита абсолютна. Например, если я имею право на свободу, это еще не значит, что я не могу лишиться свободы, если будет доказано, что я совершил преступление. Мое право на свободу означает только, что мой интерес в свободе будет защищен, даже если другим людям будет выгодно посадить меня в тюрьму.
Люди много спорят о том, какие человеческие интересы должны быть защищены правами, особенно юридическими, которые подразумевают защиту интереса при помощи государства. Но в целом люди согласны, что интерес не быть использованным исключительно в качестве чужого ресурса должен быть защищен базовым, пре-юридическим правом не быть рабом. Мы определенно не обращаемся со всеми людьми одинаково. Например, мы зачастую платим больше денег людям, которые считаются более умными или лучше играют в бейсбол. Но в вопросе использования людей исключительно в качестве ресурсов — когда речь идет о человеческом рабстве — мы считаем всех людей равными, независимо от их индивидуальных качеств. То есть мы считаем, что все люди обладают моральной ценностью, которая не обязательно требует равного обращения с ними во всех ситуациях, но требует равного обращения с их интересом не быть использованными исключительно в качестве чужих ресурсов. И мы защищаем этот интерес при помощи права, то есть мы не считаем морально приемлемым обращение людей в рабство или использование их в качестве подневольных доноров органов, даже если это увеличит всеобщее благосостояние. Рабство позволяет кому-то другому, хозяину, определять ценность фундаментальных интересов рабов, включая их интерес в жизни, свободе и в избежании страданий. Свобода от рабства является необходимым условием для обладания прочими правами. Законы каждой страны, а также нормы международного права, запрещают рабство. Это не значит, что рабства больше не существует. Оно есть, но никто не защищает его и оно всецело осуждается. Если животные имеют моральную ценность, тогда мы должны применить принцип равного уважения, этическое правило, требующее одинакового обращения с одинаковыми ситуациями. Мы должны задаться вопросом, есть ли у нас хорошая причина не признавать право не быть собственностью и за другими животными? Есть ли у нас оправдание такому использованию животных, которое мы никогда не сочли бы приемлемым в отношении людей?
Теория прав животных не означает, что одомашненные животные будут свободно бегать по улицам. Если мы начнем относиться к их интересам серьезно и признаем свое обязательство не обращаться с ними как с вещами, тогда мы полностью прекратим разведение одомашненных животных раз и навсегда. Мы будем заботиться о тех, кто уже появился на свет, но мы больше не будем разводить их ради потребления людьми, а неодомашненных животных оставим в покое. Мы прекратим есть, носить или еще как-либо использовать животных и признаем веганство ясным и строгим этическим обязательством.
Существует множество ситуаций, в которых мы предпочли бы интересы одного человека, а не другого. И это не обязательно значит, что мы принижаем моральную ценность тех людей, которым не отдаем предпочтение. Допустим, что я прохожу мимо горящего дома и вижу в нем двух людей: очень молодого и очень пожилого, а у меня есть время чтобы спасти только одного. Я принимаю решение спасти молодого, поскольку у него еще вся жизнь впереди, а пожилой, по всей видимости, и так близок к завершению своей. Значит ли это, что я считаю, что пожилые люди имеют меньшую моральную ценность или что я могу ставить на них опыты или принудительно использовать в качестве доноров органов? Конечно нет. Как бы то ни было, такие гипотетические случаи весьма бестолковы, поскольку подразумевают ситуации, в которых мы чувствуем, что поступили неправильно независимо от своего решения. От них мало пользы для формулирования моральных принципов, которые выходят за рамки обозначенной ситуации.
Авторство: Gary L. Francione [Перевод не был проверен и одобрен].
Перевод: Денис Шаманов. Выражаю благодарность за помощь в переводе Ростиславу Чеботарёву.
Источник: Gary L. Francione and Robert Garner, The Animal Rights Debate: Abolition or Regulation? (Columbia University Press, 2010) 14-24.
Читайте также: