Когда умер последний участник войны 1812 года
Обновлено: 17.05.2024
Война – дело крайне страшное, даже само слово это вызывает самые жуткие ассоциации.
Отечественная война 1812 года
Война 1812 года состоялась между Россией и Францией из-за нарушений подписанного обеими сторонами Тильзитского мирного договора. И хоть длилась она совсем недолго, практически каждое сражение было крайне кровопролитным и разорительным для обеих сторон. Изначальная расстановка сил была такова: шестьсот тысяч воинов со стороны Франции и двести сорок тысяч - со стороны России. Исход войны был очевиден с самого начала. Но те, кто полагал, что Российская империя проиграет, глубоко ошибались. 25 декабря 1812 года император Александр Первый подписал обращение к подданным, в котором сообщалось о победном завершении войны.
Герои былых времен
Герои войны 1812 года взирают на нас со страниц учебников истории. Кого ни возьми - сплошь величественные портреты, а что же за ними? За помпезными позами и великолепными мундирами? Смело идти в бой против врагов Отечества – это настоящий подвиг. В войне против наполеоновских войск в 1812 году сражалось и погибло очень много достойных и замечательных юных героев. Имена их чтимы и по сей день. Портреты героев войны 1812 года – это лица тех, кто ничего не жалел ради всеобщего блага. Брать на себя ответственность за управление войсками, а также за удачи или же, наоборот, поражения на поле боя и в итоге выиграть войну – вот высший подвиг. В данной статье рассказывается о самых известных участниках Отечественной войны 1812 года, об их деяниях и свершениях.
Итак, кто же они - герои войны 1812 года? Фото портретов известных личностей, представленные далее, помогут заполнить пробелы в знаниях родной истории.
М. И. Кутузов (1745-1813)
Когда упоминаются герои войны 1812 года, то первым на ум, конечно, приходит Кутузов. Самый известный ученик Суворова, талантливейший полководец, стратег и тактик. Родился Голенищев-Кутузов (настоящая фамилия) в семье родовых дворян, корни которых велись еще от новгородских князей. Отцом Михаила был военный инженер, он-то и повлиял во многом на будущий выбор профессии сыном. Еще с юных лет Михаил Илларионович был крепок здоровьем, пытлив умом и обходителен в обращении. Но главное - это все же его неоспоримый талант в военном деле, который в нем отмечали учителя. Получил образование, конечно же, с военным уклоном. Окончил артиллерийско-инженерскую школу с отличием. Долгое время даже преподавал при своей альма-матер.
Д. П. Неверовский (1771 – 1813)
Дворянин, но не из самого известного рода, начал служить Неверовский рядовым Семеновского полка. К началу войны 1812 года он был уже шефом Павловского полка гренадеров. Его направили защищать Смоленск, там он и встретился с противником. Сам Мюрат, который возглавлял французов под Смоленском, писал в своих мемуарах, что никогда не видел такой самоотверженности. Эти строки были посвящены именно Д. П. Неверовскому. Дождавшись подмоги, Дмитрий Петрович осуществил переход к Смоленску, который и прославил его. Затем он участвовал в Бородинской битве, но был контужен.
В 1812 году получил чин генерал-лейтенанта. Даже после ранения не перестал сражаться, его дивизия в войне понесла самые большие потери. Только это не от неразумного командования, а скорее от самоотверженности и самоотдачи на сложнейших позициях. Как настоящий герой, Неверовский скончался от полученных ран в Галле. Позже перезахоронен на Бородинском поле, как и многие герои Отечественной войны 1812 года.
М.Б. Барклай-де-Толли (1761 - 1818)
Это имя во время Отечественной войны долгое время ассоциировалось с трусостью, изменой и отступлением. И очень незаслуженно.
Этот герой Отечественной войны 1812 года происходил из древнего шотландского рода, но родители еще в раннем возрасте отправили мальчика обучаться в Россию, где проживал и служил его дядя. Именно он во многом помогал молодому человеку получить военное образование. Михаил Богданович самостоятельно дослужился до офицерского чина уже в шестнадцать лет. К началу войны с Наполеоном был назначен на должность командира первой Западной армии.
Занимательной личностью был этот полководец. Совершенно неприхотливый, он мог спать под открытым небом и обедать с простыми солдатами, в обращении был очень прост. Но держался в силу характера и, быть может, происхождения со всеми холодно. Кроме того, в военном деле был очень осторожен, тем и объясняются его многочисленные отступательные маневры. Но это было необходимо: бездумно растрачивать человеческие жизни он не хотел и, как сам подмечал, права такого не имел.
Тем-не-менее, идея отступить от Москвы будет исходить от него, ее же поддержит Кутузов. И, как бы там не было, Барклай-де-Толли окажется прав. Самолично участвовал во многих сражениях, своим примером показывая солдатам, как надо воевать за свою страну. Михаил Богданович Барклай-де-Толли был настоящим сыном России. Галерея героев войны 1812 года недаром пополнилась этим именем.
И. Ф. Паскевич (1782-1856)
Сын весьма богатых помещиков, проживающих под Полтавой. Все прочили ему иную карьеру, но он видел себя с детства лишь в качестве военачальника, так все и случилось. Проявив себя наилучшим образом в войнах с Персией и Турцией, он был готов и к войне с Францией. Сам Кутузов когда-то представил его царю как своего самого талантливого молодого генерала.
Участвовал в составе армии Багратиона, везде, где бы ни воевал, делал это на совесть, не жалея ни себя, ни противника. Отличился под Смоленском и в Бородинской битве. Удостоен был впоследствии ордена Святого Владимира второй степени. Именно Святым Владимиром по большей части награждались герои Отечественной войны 1812 года.
П. И. Багратион (1765-1812)
Этот герой Отечественной войны 1812 года происходил из древнего царского грузинского рода, в юности он служил в мушкетерском полку. И даже принимал участие в сражениях русско-турецкой войны. Обучался военному искусству он у самого Суворова, за свою доблесть и исполнительность был крайне любим полководцем.
Во время войны с французами руководил второй Западной армией. Также побывал в отступлении под Смоленском. При этом был крайне против того, чтобы отходить без боя. Участвовал и в Бородино. При этом данное сражение стало для Петра Ивановича фатальным. Он был тяжело ранен, а до этого геройски сражался и дважды с солдатами отбрасывал противника от своих позиций. Ранение было крайне серьезным, его перевезли в имение друга, где он в скорости и скончался. Через двадцать семь лет его прах вернут на Бородинское поле, чтобы похоронить с почестями в той земле, ради которой он ничего не пожалел.
А. П. Ермолов (1777-1861)
Этот генерал был на тот момент известен буквально каждому, за его успехами следила вся Россия, и им гордились. Очень храбрый, волевой, талантливый. Он участвовал не в одной, а в целых трех войнах с наполеоновскими войсками. Сам Кутузов очень ценил этого человека.
Он был организатором обороны под Смоленском, лично докладывал царю обо всех подробностях сражений, весьма тяготился отступлением, но понимал всю его необходимость. Он даже пытался примирить двух противоборствующих генералов: Барклая-де-Толли и Багратиона. Но тщетно: те будут враждовать до смерти.
Ярче всего в эту войну он проявил себя в битве у Малоярославцева. Он не оставил Наполеону иного выхода, кроме как отступление по уже разоренному Смоленскому пути.
И хотя отношение с командованием из-за пылкого характера под конец войны разладились, все же важность его действий и смелость в сражениях умалять никто не смел. Генерал Ермолов занял подобающее место в списке, где перечислены генералы - герои войны 1812 года.
Д. С. Дохтуров (1756-1816)
Воевал под Аустерлицем, где, опять же, проявил лишь отвагу и смелость: он прорвался со своей армией через окружение. Личное мужество не спасло его от ранений во время войны 1805 года, но и раны не остановили этого человека и не помешали ему встать в ряды русской армии во время войны 1812 года.
Около Смоленска он очень тяжело заболел простудой, но и это не оторвало его от прямых обязанностей. К каждому своему солдату Дмитрий Сергеевич относился с великой заботою и участием, умел навести порядок в рядах своих подчиненных. Именно это он под Смоленском и продемонстрировал.
Сдача Москвы ему далась крайне тяжело, ведь генерал был патриотом. И даже горсть земли отдать врагу он не желал. Но перенес эту потерю стойко, продолжая стараться ради своей Родины. Проявил себя настоящим героем и близ Малоярославца, сражаясь рядом с войсками генерала Ермолова. После одного из сражений Кутузов встретил Дохтурова словами: "Позволь мне обнять тебя, герой!"
Н. Н. Раевский (1771 – 1813)
Дворянин, потомственный военный, талантливый полководец, генерал от кавалерии. Карьера началась и развивалась у этого человека столь стремительно, что в середине жизни он уже был готов уйти на покой, но не смог. Угроза со стороны Франции была слишком велика, чтобы талантливые генералы отсиживались дома.
Именно войскам Николая Николаевича выпала честь удерживать армию противника, пока иные части не соединятся. Он сражался у Салтановки, его части были отброшены, но все же было выиграно время. Воевал у Смоленска, при Бородино. В последнем сражении именно на его фланг пришелся главный удар, который он и его солдаты стойко сдержали.
Позже будет весьма успешно действовать при Тарутине и у Малоярославца. За что и получит орден Святого Георгия третьей степени. К несчастью, в скорости заболеет и очень серьезно, так, что уже окончательно придется бросить военное дело.
П. А. Тучков (1769 – 1858)
О нем известно не так много. Происходил из династии военных и долгое время служил под предводительством своего отца. С 1800 года служил в чине генерал-майора.
Рьяно сражался у небольшой деревеньки Валутина Гора, затем лично принял командование близ реки Строгань. Смело шел в бой против армии французского маршала Нея, но был ранен и оказался в плену. Он был представлен Наполеону как русский генерал, и император, восхищенный отвагой этого человека, приказал вернуть ему шпагу. Окончание войны, победоносное для России, встретил, к несчастью, в плену, но получил свободу в 1814 году и продолжил трудиться на благо Отечества.
А. А. Скалон (1767 – 1812)
Герой войны 1812 года, он был из старинного французского рода, но только предки его давно уже перебрались в Россию, и иного Отечества он не знал. Долгое время служил в Преображенском, а затем и в Семеновском полку.
Против Франции Скалон начал военные действия лишь в 1812 году, когда генералов крайне не хватало, а до сего времени император, зная о его корнях, отстранял Антона Антоновича от вмешательства в войну с Францией. Участвовал в Смоленском сражении, и этот день для генерала-майора стал последним. Он был убит, тело Скалона попало к неприятелю, но с почестями было предано земле по велению самого Наполеона.
Настоящие герои
Конечно, это не все герои войны 1812 года. Список славных и достойных людей можно было бы продолжать до бесконечности. Да и о подвигах их можно рассказать гораздо больше. Главное, что все они не пожалели ни своих сил, ни здоровья, а многие и жизней ради главной задачи – победить в войне. Это настолько удивительно – понимать, что когда-то самые настоящие герои не на книжных страницах, а взаправду совершали подвиги только ради того, чтобы Отечество процветало. И неудивительно, что по всей стране воздвигнуты памятники героям войны 1812 года. Таких людей необходимо чтить и помнить, они должны жить в веках. Честь им и слава!
Фото: Ольга Иванова, текст: Сергей Мельников
Празднования 200-летия событий 1812 года открылись съездом потомков героев Отечественной войны. "Огонек" попросил участников мероприятия рассказать о себе и своих знаменитых предках
"Я трудилась на лесозаготовках"
1. Кира Михайловна Хитрово-Кромская, 85 лет, потомок Михаила Кутузова
Из детей фельдмаршала Кутузова до совершеннолетия дожили только дочери, поэтому фамилии его потомков другие. Всем известно, что Михаил Илларионович был честолюбивым человеком, но мало кто знает, что он был очень трогательным отцом. На семейном фронте Кутузов никогда не наступал. Когда его дочь Аннушка, мой прямой предок, сказала, что хочет заниматься музыкальным салоном, Кутузов поддержал ее.
В годы Великой Отечественной войны меня эвакуировали из Москвы, и я оказалась в интернате: в погожие дни мы работали на лесозаготовках, а в непогоду выступали перед ранеными в госпитале. После войны я устроилась работать в Наркомат внешней торговли и проработала в системе внешнеэкономических связей 44 года. Моя первая зарубежная командировка была в Гвинею — я пробыла там два с половиной года.
"Вернулся в Россию и занимаюсь бизнесом"
2. Павел Куликовский, 51 год, потомок дома Романовых, с женой Людмилой
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
Бородинская битва — важный символ не только для россиян, но и для европейцев, ведь именно после нее началось освобождение Европы от наполеоновских войск. И Александр I, принимавший стратегические решения в войне 1812 года, через два года триумфально въехал в Париж на коне. К сожалению, император не имел прямых наследников, поэтому потомками Александра считаются наследники его братьев и сестер. Мой прямой предок — будущий император Николай I, брат Александра.
Я родился в Канаде, куда переехала моя прабабушка — дочь Александра III Ольга, затем моя семья отбыла в Данию, где я прожил около 40 лет. Но на одной из выставок в Вашингтоне я познакомился со своей будущей женой, русской. Мы сыграли свадьбу в Лондоне, а с 2008 года стали жить в Москве. Сейчас я — финансовый директор одной из датских компаний, работающих в России.
"Мои предки были по обе стороны баррикад"
3. Дмитрий Шебалин, 17 лет, потомок дворян Ланговых и француза Жана Пастера
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
По материнской линии я принадлежу к роду дворян Ланговых, но, к сожалению, пока еще точно не выяснил имена предков, участвовавших в войне 1812 года. При этом среди моих предков по отцовской линии есть французы, и один из них, Жан Пастер, воевал на стороне наполеоновской гвардии. Он был отцом известного микробиолога Луи Пастера, который приходился братом моему прямому предку.
Вообще, когда я оказываюсь на Бородинском поле, то с трудом представляю себе, что когда-то эта заросшая зеленью местность была полем битвы, что кто-то из моих предков стоял на редуте и его могло в любой момент разорвать ядром. Сам я заканчиваю обучение на первом курсе журфака МГИМО и активно участвую в деятельности молодежной секции Российского дворянского собрания.
"Истории предпочитаю овец и кур"
4. Анна Милорадович, 47 лет, потомок генерала Михаила Милорадовича, с мужем Питером Стюартом
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
Мой самый известный предок — генерал Михаил Андреевич Милорадович. В Бородинской битве он командовал правым крылом 1-й армии, возглавлял войска в разгромном для французов сражении под Вязьмой и преследовал наполеоновскую армию до самого Парижа. За успешные действия ему пожаловали титул графа. А в 1825 году он был застрелен декабристом Каховским на Сенатской площади. Вероятно, поэтому я не нашла его портрета ни в галерее героев войны на Поклонной горе в Москве, ни в Бородино. В СССР ведь очень любили декабристов. Но сейчас Советский Союз распался, а портрет Милорадовича не висит до сих пор!
Я выросла и до сих пор живу в канадском Монреале. По образованию я историк, но больше всего интересуюсь не генеалогией, а коровами, овцами и курами. Ухаживать за ними на ферме и есть мое основное занятие. Мой муж интересуется моей родословной даже больше, чем я сама.
"Занимаюсь ДНК-генеалогией"
5. Андрей Сеславин, 30 лет, потомок партизана Александра Сеславина
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
По семейным преданиям, генерал-майор Александр Никитич Сеславин приходится мне прямым предком. Он известен как участник партизанского движения. О Денисе Давыдове знают все, а о Сеславине часто забывают. А ведь его заслуга очень велика: Сеславин первым обнаружил как факт отступления французских войск из Москвы, так и направление их отступления. Он вовремя доложил информацию в штаб, и это, несомненно, способствовало благоприятному исходу всей кампании.
По образованию я экономист-управленец, живу в Москве, работаю по специальности. К моему увлечению историей недавно добавился новый интерес — ДНК-генеалогия. Я руковожу одним из международных исследовательских проектов, и, исходя из анализа ДНК, нам удалось выяснить, что потомки литовской династии Гедиминовичей действительно имеют общего предка по мужской линии.
"Наш предок потерял ногу, но дошел до Парижа"
6. Виссарион Алявдин, 56 лет, с дочерью Марией, 17 лет, потомки генерал-майора Ивана Ушакова
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
Виссарион: Мой предок Иван Михайлович Ушаков в войне против Наполеона 1806-1807 годов был ранен в руку и получил Золотое оружие "За храбрость". В 1812 году, в Бородинской битве, Ушаков был командиром Черниговского полка в составе дивизии Петра Коновницына. В ходе битвы моему предку раздробило ногу, ее пришлось ампутировать, но обстоятельства были к нему благосклонны — Ушаков в протезе догнал свой полк и участвовал во взятии Парижа.
Уже 12 лет я возглавляю "Общество потомков участников войны 1812 года". Но это общественная деятельность, а моя основная должность — президент национального фонда "Возрождение русской усадьбы".
Мария: Я собираюсь поступать в Тимирязевскую академию на охотоведа. Его не нужно путать с егерем, охотовед — это исследовательская деятельность. Я хочу ездить по заповедникам, изучать животных.
"Перевожу для русских эмигрантов в США"
7. Константин Коновницын, 40 лет, потомок генерала Петра Коновницына
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
Мой прапрапрадед Петр Петрович Коновницын в 1812 году считал своим долгом защитить великую Россию. В ходе кампании он возглавлял арьергард русской армии — отражал атаки французов, чтобы армия могла отойти к Бородино. В самом сражении Коновницын возглавил оборону на левом фланге после гибели Багратиона, был контужен. Затем он стал дежурным генералом при Кутузове, а в 1815 году занял пост военного министра России.
Я родился и живу в Лос-Анджелесе — мои предки эмигрировали в США после революции. В России оказываюсь крайне редко — до этого приезда был здесь в 1994 году. Но моя профессия связана с русским языком — я занимаюсь переводами с русского на английский. Например, когда эмигрант из России оказывается в больнице, я обеспечиваю связь между ним и докторами. Также занимаюсь юридическими и экономическими переводами.
"Участвую в исторических реконструкциях"
8. Карлен Хачатрян, 17 лет, потомок казаков Колпаковых
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
Героями кампании 1812 года стали сразу два моих предка — Андрей Яковлевич и Петр Андреевич Колпаковы, отец и сын. Они были уральскими казаками: один — сотником, другой — есаулом. В 1814 году оба дошли до Парижа.
Мне пока не удалось побывать во Франции, хоть я и был во многих европейских странах. Правда, могу сказать, что в Бородино моя нога ступала на французскую землю — там есть памятник, территория вокруг которого принадлежит Франции. На Бородинское поле я выезжаю уже 10 лет и участвую в исторических реконструкциях. Но мои интересы не ограничиваются только войной 1812 года — в военно-историческом клубе "Мушкетер" мы также проводим реконструкции событий Великой Отечественной войны. В этом году я окончил школу и теперь поступаю на экономический факультет МГУ.
"Французы перестали объяснять поражение климатом"
9. Андрей Андреевич Мусин-Пушкин, 69 лет, потомок генерал-майора Ивана Мусина-Пушкина
Фото: Оля Иванова, Коммерсантъ
Мне было очень обидно, когда я не нашел своих предков в Галерее героев войны 1812 года, которая находится в Эрмитаже. Все-таки мой род внес весомый вклад в победу над Наполеоном — всего в войне участвовали 11 Мусиных-Пушкиных. Мой прямой предок — Иван Алексеевич, сын Алексея Ивановича, обнаружившего рукопись "Слова о полку Игореве",— был генерал-майором.
Раньше я был коммерческим директором в большой американской химической фирме, а теперь пенсионер и французский гражданин. Во Франции 200-летие 1812 года, конечно, считается неприятной датой. Еще на моей памяти французы всюду говорили о том, что их победили не русские, а "генерал Мороз" — наш суровый климат. Теперь приходит осознание того, что Наполеон проиграл именно русской армии. Это подчеркивается и на исторических конференциях.
Эту статью могут комментировать только участники сообщества.
Вы можете вступить в сообщество одним кликом по кнопке справа.
Родился в Симбирской губернии Курмышского уезда в 1785 году. Кочетков был из кантонистов (солдатский сын). Кантонисты со дня рождения находились в списках военного ведомства. Начал служить в 1811 году марта 7 числа музыкантом.
Выздоровев, Кочетков бежит из плена, проявив редкую находчивость, предусмотрительность и отвагу. В 64 года по экзамену бывалый солдат был произведен в офицеры. В.Н.Кочетков отказался от эполет, ему дороги были его солдатские погоны, и через два года вышел в отставку, после 40 лет действительной службы, в возрасте 66 лет.
В 1853 году началась так называемая Крымская война. Василий Кочетков просится на войну и в рядах Казанского егерского полка сражается на Корниловском бастионе, в самом пекле Севастопольской обороны. Здесь его ранило разорвавшейся бомбой.
Не успел он отдохнуть на родине от ратных дел, как грянула русско-турецкая война 1877—1878 годов. 93-летний Кочетков сражался на Шипке в составе 19-й конно-артиллерийской бригады.
На Шипке Кочетков от взрыва бомбы лишился левой ноги. Он выжил и еще послужил в лейб-гвардии конно-артиллерийской бригады и дожил до 107 лет. Умер Василий Николаевич Кочетков 31 мая 1892 года в Выборге.
Петербургский художник П. Ф. Борель сделал гравюру с фотографического портрета Кочеткова. Снят Василий Николаевич за 11 дней до кончины. Сидит столетний воин в гвардейском мундире, упершись правой рукой в колено, со спокойным достоинством. Меж пальцев левой руки торчит самокрутка, набитая, я думаю, не слабым самосадом. 23 креста и медали значатся в наградном листе Василия Кочеткова. На левом рукаве темного мундира восемь полос из золота и серебра - нашивки за отличия в службе. Служил в четырех родах войск. Дрался в пехоте, кавалерии, был отважным артиллеристом, сметливым сапером. Все сухопутные рода войск он воплотил в себе.
В Белозерске, Новгородской губернии, 30-го мая текущего года, проездом из С.-Петербурга на родину в Симбирскую губернию, скончался скоропостижно, от паралича сердца, один из старейших солдат русской армии, отставной фейерверкер лейб-гвардии конно-артиллерийской бригады Василий Николаев Кочетков, 107 лет от роду, из которых более 60 лет он провел на действительной военной службе солдатом.
Из найденной в вещах этого замечательного воина-ветерана копии с указа об отставке видно, что Кочетков – уроженец Симбирской губернии, Курмышского уезда, Благовской волости, с. Спасского, и в службу вступил, из кантонистов лейб-гвардии гренадерского полка, 7-го марта 1811 г. Первоначально он был музыкантом унтер-офицерского звания, затем строевым унтер-офицером и фельдфебелем; в 1820 г. переведен в лейб-гвардии павловский полк, а в 1833 г. – в лейб-гвардии конно-пионерный дивизион. По расформировании последнего, в 1843 году, Кочетков послан в кавказскую армию, “для обучения на быстрых реках правильного спуска, наводки, укрепления и разборки понтонных мостов”. Здесь он был причислен к нижегородскому драгунскому полку и, по своему желанию, остался служить в кавказских войсках, получив разрешение на то Генерал-Фельдцейхмейстера Великого Князя Михаила Павловича, с сохранением гвардейского оклада жалованья.
Участвуя в военных действиях на Кавказе, Кочетков был трижды ранен: в шею навылет, в обе ноги с раздроблением левой голенной кости, и через год – снова в левую голень. Тяжко раненый в сражении при ауле Дарго, Кочетков попался в плен чеченцам. Пробыв в плену 9 месяцев и 23 дня, он бежал оттуда, за что награжден знаком отличия Военного Ордена 4-й степени. В 1849 году, за выслугу лет, по экзамену, Василий Кочетков удостоен производства в подпоручики, но отказался от офицерского звания, получив установленный серебряный шеврон на левом рукаве мундира, офицерский темляк на саблю и 2/3 оклада прапорщичьего жалованья в содержание. В 1850 г. он переведен в штаб кавказского корпуса жандармов и в следующем 1851 году вышел в отставку.
Прошло два года, началась крымская война 1853-1856 гг., и Кочетков вновь поступил на действительную службу, по призыву, для защиты Севастополя, в казанский егерский полк, и здесь провел два года, участвуя в вылазках охотников, причем на Корниловском бастионе разорвавшеюся бомбою “закидан землею и мелкими осколками и каменьями, повредившими ему спину”. В 1856 году, лично покойным Государем Императором Александром II, он был переведен в лейб-гвардии драгунский полк, а затем, в 1862 г., зачислен в роту дворцовых гренадер, и здесь произведен в унтер-офицеры.
В это время Кочеткову было уже шестьдесят лет от роду. Увешанный знаками отличий, он получал, сравнительно, достаточное содержание, имел хорошее служебное положение, но чувствовал в себе силы к дальнейшим подвигам, любил боевую жизнь воина и в 1869 году, “по поданной им докладной записке Государю Императору”, был послан на театр военных действий в Среднюю Азию, где и зачислен в 1869 году в туркестанскую конно-артиллерийскую бригаду, горных орудий, фейерверкером 1 класса, причем, при отъезде, Государь Император лично пожаловал ему пятьдесят рублей. Здесь Кочетков участвовал во взятии Туркестана и Самарканда в 1870 году, а в 1874 году перешел песчаную степь, и в составе войск, под начальством генерал-адъютанта Кауфмана 1, участвовал в хивинском походе и взятии Хивы. Этим он закончил свою службу в Азии и в том же 1874 году, по Высочайшему повелению, назначен снова на службу в жандармский корпус, в состав конвойных Императорского поезда на курско-киевской железной дороге.
Через два года, т. е. в 1876 году, Кочетков, по предложению в Бозе почивающего Великого Князя Николая Николаевича Старшего, поступил в сербскую армию волонтером, а затем, возвратясь на родину, по заключении мира между Сербией и Турцией в 1877 г., зачислился в последнюю восточную войну, в состав нашей действующей армии в 19-ю конно-артиллерийскую бригаду. Здесь неутомимый Кочетков участвовал в обороне Шипки, но в одном из сражений лишился левой ноги. Старик остался, однако, жив, и в 1878 году “за отличие” переведен в лейб-гвардии конно-артиллерийскую бригаду, откуда и уволен в отставку.
Безконечно длинный ряд подвигов представляет собою служба этого доблестного воина, служившего при трех Императорах, в 12 войсковых частях, трех родов оружия (пехоты, кавалерии и артиллерии), участвовавшего в десяти кампаниях и получившего шесть ран. Мундир его представлял редкое явление, будучи украшен на погонах соединенными вензелями трех в Бозе почивающих Императоров: Александра I, Николая I и Александра II, а на левом рукаве восемью рядами нашивок из золотого и серебряного галуна и тесьмы; на шее же и на груди Кочеткова висело 23 креста и медали.
О 3-й Резервной обсервационной армии генерала от кавалерии Александра Тормасова и её действиях в войне 1812 года много говорить не принято даже у специалистов. Иное дело - 1-я и 2-я Западные армии Барклая де Толли и Багратиона. Бесспорно, именно эти группировки сыграли ключевую роль в событиях двухсотлетней давности в России, оказавшись на участке массированного наступления французов, которые вклинились между ними встык.
Но справедливо ли обходить молчанием другие направления - северное и южное? Там ведь тоже сражались и гибли люди, заслужившие свою долю славы и памяти. Оправданно ли откровенно пренебрежительное отношение к Тормасову, которого всегда считали декоративной фигурой, эдаким свадебным генералом? Ведь Тормасов, до того как возглавил 3-ю армию, с 1809 по 1811 год, будучи главнокомандующим войсками в Грузии и на Кавказской укреплённой линии, успешно провёл три кампании против турок и персов, взял крепость Поти, укрепил южную границу империи. Это был "железный" командир, не покидавший передовую, и армию он имел себе под стать.
Это был "железный" командир, не покидавший передовую, и армию он имел себе под стать
Латинское observetio означает "наблюдение". Тормасов располагал 46 тысячами солдат и офицеров, при 168 орудиях, сведённых в четыре корпуса - три пехотных и кавалерийский. Перед началом войны его войска стояли в глубоком тылу на Волыни, с главной квартирой в Луцке, и прикрывали юго-западные области и киевское направление от правого крыла Великой армии, в состав которого входили австрийский и саксонский корпуса генералов Карла-Филиппа Шварценберга и Жан-Луи Ренье. В исходную задачу обсервационной армии входило наблюдение за развитием событий на основном театре, но, конечно, не пассивное. Это был резерв первой очереди. И когда основные силы Наполеона перешли Неман, Барклай с Багратионом стали отступать, а Тормасов не тронулся с места, ожидая, что предпримет Шварценберг, с 34 тысячами солдат. Но дело ограничивалось манёврами, русские и австрийцы наблюдали друг за другом, не вступая в бои.
"О точном числе неприятеля ещё неизвестно. Наши 1-я и 2-я Западные армии идут от Вилны к Динабургу, и известия никакова, - писал в те тревожные дни в своём дневнике 37-летний генерал-майор Василий Вяземский, служивший в 13-м егерском полку в составе обсервационной армии. - По занятии французами Вилны, Гродны, Ковны и Бржеста курьиры должны делать большой круг, переезжая к нам в армию. Помещики все бегут, всякий день проходит множество экипажей и фур. Это, правду сказать, наводит уныние, и каково же хозяину? Оставить дом, все хозяйство, посееной хлеб под присмотр наших или неприятельских войск. В армии нашей все удивляются и не могут отгадать маневр, который принял государь, - начать войну отступлением, впустить неприятеля в край. Все это - загадка".
Князь Вяземский рассказывает о бесконечном маневрировании войск по лесам и болотам западных территорий, о том, что марши изматывали людей и лошадей едва ли не больше, чем бои и стычки: "Здесь ужасно дороги скверны и тесны. Земля опустошается, все здесь стонет. Наши транспорты приотстали. Магазейнов впереди нет. В овсе терпим нужду. Неприятель уже учредил здесь своё правление, наши войски здесь терпели с весны, а неприятельские нашли всё. Вот плоды нашей доброты!"
"Тормасов ничтожен перед вами"
Мы ещё обратимся к наблюдениям Вяземского. И не только потому, что документальных свидетельств, касающихся 3-й Резервной армии, раз-два и обчёлся. Эти записи, сделанные чёрными чернилами на голубоватой бумаге с водяными знаками, несут на себе и явственный отзвук боёв, и трогательные, отвлечённые эмоции живой души. Вяземский, участник нескольких войн, которые Россия вела на изломе XVIII и в начале XIX века, умер 17 декабря 1812 года от тяжёлых ранений, полученных месяцем ранее при штурме занятого французами города Борисов. В литературе об Отечественной войне его имя встречается лишь в сводных списках генералов 3-й армии - более о нём ни слова ни у современников, ни у позднейших историков.
В литературе об Отечественной войне его имя встречается лишь в сводных списках генералов 3-й армии - более о нём ни слова ни у современников, ни у позднейших историков.
Не попал портрет Вяземского и в "Военную галерею 1812 года" в Зимнем дворце. А ведь её задумали как собрание портретов всех генералов, участвовавших в военных действиях в кампаниях 1812-1814 годов. Списки составлял Генштаб, но организация дела хромала, в результате около 70 боевых генералов оказались "за бортом" галереи. Большинство из них воевали, как и Вяземский, в армии Тормасова или же в ополченских частях.
Итак, 17 июля Тормасов получил от военного министра Барклая де Толли предписание императора Александра I: "Собрав вверенную вам армию, сделайте движение вперёд и решительно действуйте во фланг и тыл неприятельских сил, устремлённых против князя Багратиона, который взял направление своё на Слуцк к Бобруйску; неприятель же, переправясь у Бреста, следует к Пинску".
Это распоряжение удачно совпало с перестановкой войск в стане противника. Наполеон отозвал австрийцев Шварценберга на главное направление, послав вместо него 7-й саксонский корпус генерала Ренье в составе двух пехотных и кавалерийской дивизий, всего 17 тысяч штыков и сабель. Чем объясняется такое решение?
Ответ, свидетельствующий о явной недооценке потенциала 3-й Обсервационной армии, заключён в обращении Бонапарта к Ренье: "Тормасов ничтожен перед вами, у него остатки трёх батальонов, плохие рекруты, негодные в дело. Обстоятельства таковы, что мы угрожаем Москве и Петербургу, и когда же тут думать Тормасову о наступательных действиях с его жалкими силами".
Разделив армию на пять мобильных отрядов, Тормасов атаковал в тот момент, когда австрийцы уже отвели свои войска, а саксонцы ещё не заняли полностью оборонительную линию.
Сначала по плану должен был взят Брест, потом городок Кобрин, который обороняла пятитысячная, при восьми орудиях, пехотная бригада под командованием генерал-майора Иоганна-Христиана Кленгеля из 22-й пехотной дивизии корпуса Ренье.
25 июля два русских отряда, возглавляемые генералами Карлом Ламбертом и Алексеем Щербатовым, разными дорогами вышли к Бресту, овладели городом, выбив из него два вражеских эскадрона, и повернули на Кобрин. В это же время к Кобрину с южного направления направились основные силы 3-й Резервной армии во главе с Тормасовым - три кавалерийских и одиннадцать пехотных полков общей численностью до 18 тысяч человек при 130 орудиях. Ещё один отряд под командованием генерал-майора Алексея Мелиссино производил отвлекающий манёвр в районе Пинска.
Бой за Кобрин развернулся 27 июля. Ранним утром кавалерия графа Ламберта, к слову, эмигрировавшего из Франции в Россию в 1793 году, атаковала гарнизон с севера и с запада. Вскоре подоспели войска генерала Ефима Чаплица, шефа Павлоградского гусарского полка. Чаплиц шёл с юга впереди главных сил Тормасова, но, свернув вправо, ворвался в город с востока. Кобрин оказался окружён плотным кольцом, саксонцам негде было закрепиться - русская артиллерия легко расстреливала любую позицию, деревянные строения мгновенно вспыхивали. Василий Вяземский писал: "Всё в пламени, жёны, девушки в одних рубашках, дети, все бегут и ищут спасения; быстрое движение войск, раскиданные неприятелем обозы, ревущий и бегущий скот по полю, пыль затмила солнце, ужас повсюду".
Интересные свидетельства о девятичасовой схватке на улицах Кобрина приведены в Боевом календаре-ежедневнике Отечественной войны, составленном военным историком и архивистом Николаем Поликарповым. Впервые эту книгу издали в 1913 году. "Саксонцы сражались с необыкновенным упорством, - читаем у Поликарпова, - но, наконец, принуждены были очистить горевший в нескольких местах город и отступить в последний свой оплот - в развалины небольшого форта, построенного ещё в Северную войну шведскими войсками короля Карла XII. Окружённые здесь со всех сторон нашими войсками, саксонцы сдались в плен в числе двух генералов, в том числе и начальник отряда Кленгель, 78 офицеров и 2382 нижних чинов. Кроме того, нам достались 4 знамени и 8 орудий. С нашей стороны во время сражения убито 77 человек и ранено 182. Город Кобрин был уничтожен пожаром: из 630 его домов уцелели только 8.
Город Кобрин был уничтожен пожаром: из 630 его домов уцелели только 8
Так произошла наша первая крупная победа со времени открытия военных действий 1812 года. За эту победу император Александр I пожаловал генералу Тормасову орден Святого Георгия 2-й степени и 50 тысяч рублей". Добавим, сделал он это с ремаркой: "Как мне известно, состояние ваше не весьма избыточно".
Согласно донесению Тормасова царю, саксонцев в Кобрине погибло более двух тысяч. Они отчаянно, в безнадёжной для себя ситуации бились за городок, состоявший из нескольких улиц. А значит, говорить о саксонских войсках как о плохих союзниках Наполеона не приходится. После боя командующий 3-й Резервной армией в знак уважения к проявленной противником храбрости возвратил всем пленным офицерам шпаги. Василий Вяземский недоумевал: "Зачем саксонцы не ретировались, к чему оборонялись в местечке, где всё строение деревянное? Глупо! Глуписсимо!! Ретировавшись к лесу, нанесли бы больший вред нашему авангарду. Мы не могли их преследовать, у нас пехота до того была утомлена, что у меня в дивизии шесть человек умерли от усталости".
"Прости, ангел Высоцкая!"
Участник войны 1812 года историк Александр Михайловский-Данилевский тогда же отметил: "Успех под Кобрином особенно замечателен по точности, с какою движения производимы были различными отрядами, подоспевшими к назначенному месту, в определённый день и час. Судьба предоставила Тормасову завидную участь в горестное для России время: первому утешить своих соотечественников радостною вестию". В те дни имя командующего 3-й Резервной армией было у публики на слуху, в Москве вечерние спектакли начинались с восклицаний актёров: "Слава генералу Тормасову, поразившему силы вражеские!"
Ещё один немаловажный аспект кобринской победы - деморализующее воздействие на поляков, которые жаждали реванша за утраченные в 1795 году по итогам раздела Речи Посполитой земли. Тот же Михайловский-Данилевский писал: "Кобринское дело возымело также великое нравственное влияние на Варшавское герцогство, как по левую, так и по правую сторону Немана. Когда поляки узнали, что Тормасов разбил саксонцев, во всём герцогстве и в самой Варшаве смятение сделалось общим. Прежняя уверенность в успехе уступила место испугу". Находившийся тогда в польской столице французский посол свидетельствовал: "В один миг все жители бросились с правого берега Вислы на левый. В Варшаве опасались мщения русских. С этого времени упал общий дух и более уже не воскресал. "
Кроме всего прочего, Тормасов своей активностью сковал значительные силы неприятеля. Шварценберг, чей корпус предполагалось бросить на московское направление, с согласия Наполеона повернул на помощь 7-му корпусу Ренье.
. Для советских монополистов военно-исторической науки сражения за Кобрин как бы и не существовало. Эпопею двенадцатого года они писали исключительно сверхкрупными мазками: вот - "поле славы" Бородино, вот - провидец Кутузов, вот - окруживший себя недоумками-иностранцами Александр I, вот - поднявшийся с вилами народ, а вот - убогие, гнилые французы. Не находилось в этом чудовищном пропагандистском комиксе места ни добродушному и очень щепетильному, по воспоминаниям современников, генералу Тормасову, ни "каким-то там" саксонцам, ни тем более человеческим эмоциям. Авторы обобщающих монографий, от Тарле до Троицкого, прокладывали своими могучими перьями один фронт - центральный, московский, стратегический.
В реальности фронтов было много, и пролегали они не только по губерниям, городам и весям, но и по сердцам
Между тем в реальности фронтов было много, и пролегали они не только по губерниям, городам и весям, но и по сердцам. 1812 год невозможно свести к одним лишь боевым действиям - между этой датой и этой войной нет прямого знака равенства. Люди продолжали нести мирную службу, торговать, сеять хлеб, нянчить детей, влюбляться. Случалось всякое. Так, Василию Вяземскому, примерному семьянину, судьба тогда послала искушение в виде девичьего пансиона в местечке Антонополь, где он квартировался. Князь откровенничает: "Я, объезжая передовые посты рано очень, заехал в деревню, где были мои пансионерки. Все вскочили, в одних рубашонках, с открытыми грудионками, цаловали мне плечи. Полная грудь Высоцкой прельщала меня, и я, шутя, начал её цаловать и, опустя мой взор к земле перпендикулярно, видел всю Высоцкую. Какое надобно было терпение! Проклятый Шталь прискакал во всю прыть сказать, что отряд неприятеля около деревни. Прости, ангел Высоцкая!"
Забытый генерал Василий Вяземский, несомненно, заслужил цветаевские строки: "Цари на каждом бранном поле // И на балу. // Вы побеждали и любили // Любовь и сабли острие // И весело переходили // В небытие".
Читайте также: