Каким должно быть мнение прокурора по всем ходатайствам заявленным другими участниками производства

Обновлено: 30.06.2024

Окончание предварительного следствия с обвинительным заключением возможно лишь в следующих случаях:

когда все необходимые и достаточные следственные действия по уголовному делу произведены;
когда всесторонне и полно исследованы все обстоятельства дела, проверены все возможные версии;
когда собранных доказательств достаточно, чтобы следователь пришел к убеждению о виновности обвиняемого в совершении преступления.

Составлению обвинительного заключения предшествует ряд процессуальных действий.

Прежде всего, признав предварительное следствие оконченным, следователь обязан уведомить об этом потерпевшего, его представителя (законного представителя) гражданского истца, гражданского ответчика, их представителя, обвиняемого и его защитника, разъяснив им право на ознакомление с материалами уголовного дела. Ознакомление с материалами уголовного дела осуществляется по правилам ст. 215-217 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

Если указанные лица по уважительным причинам не имеют возможности явиться к следователю для ознакомления с материалами уголовного дела в назначенное им время, следователь может отложить ознакомление. При этом срок отложения не может превышать 5 суток.

В случае, когда приглашенный обвиняемым защитник в течение указанного времени не может явиться для ознакомления с материалами дела, следователь должен использовать один из следующих вариантов:

предложить обвиняемому пригласить другого защитника;
по ходатайству обвиняемого назначить ему защитника;
при отказе обвиняемого от назначенного защитника предъявить обвиняемому материалы уголовного дела для ознакомления без участия защитника (за исключением случаев обязательного участия защитника).

При ознакомлении обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела:

После окончания ознакомления с материалами уголовного дела следователь обязан разъяснить обвиняемому его право ходатайствовать:

о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей;
о рассмотрении уголовного дела коллегией из трех судей федерального суда общей юрисдикции;
о применении особого порядка судебного разбирательства;
о проведении предварительных слушаний.

По окончании ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела следователь составляет протокол, в котором следователь указывает:

даты начала и окончания ознакомления с материалами уголовного дела,
заявленные ходатайства и иные заявления.

В ходе ознакомления с материалами дела или после его окончания обвиняемый и его защитник вправе заявить ходатайство о поведении дополнительных следственных действий. В случае удовлетворения такого ходатайства, следователь дополняет материалы уголовного дела. При этом другие участники уголовного дела могут продолжать знакомиться с его материалами.

По окончании производства дополнительных следственных действий следователь уведомляет об этом участников производства по делу, предоставляя им возможность для ознакомления с дополнительными материалами уголовного дела.

Постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства о проведении дополнительных следственных действий может быть обжалован в порядке ст. 124 УПК РФ прокурору или руководителю следственного органа, а также в порядке ст. 125 УПК РФ в суд.

Если обвиняемый заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, следователь должен уведомить об этом потерпевшего и разъяснить ему право представить в суд поступления уголовного дела свои возражения.

Ознакомление потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей с материалами уголовного дела происходит в том же порядке, как это осуществляется обвиняемым и его защитником, с той лишь разницей, что такое ознакомление обязательно для следователя лишь при наличии ходатайства указанных лиц. При этом гражданский истец, гражданский ответчик или их представители могут знакомиться с материалами уголовного дела только в той части, которая относится к гражданскому иску.

После ознакомления участников уголовного дела с его материалами следователь составляет обвинительное заключение (ст. 220 УПК РФ).

Обвинительное заключение

Обвинительное заключение - это процессуальный документ, которым завершается предварительное следствие.

Значение обвинительного заключения состоит в следующем:

в нем собранными по делу доказательствами, следователь обосновывает вывод о виновности обвиняемого;
в нем дается юридическая квалификация деяния обвиняемого;
оно устанавливает пределы предстоящего судебного разбирательства, которое должно осуществляться только в отношении обвиняемых по данному конкретному делу и лишь по тому обвинению, по которому они предстали перед судом;
на основании обвинения прокурор разрешает вопрос о направлении уголовного дела в суд.

Излагая в обвинительном заключении обстоятельства, установленные в ходе предварительного следствия, следователь обязан строго придерживаться содержания постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого.

Если данная тема вам интересна, читайте полную версию на сайте " Независимый советник ".

Наша задача - делиться с вами только полезной информацией. Чтобы читать новые публикации, подписывайтесь на канал .

А если нужна бесплатная консультация или совет юриста, переходите по этой ссылке .

В соответствии со ст.45 ГПК РФ, прокурор вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределенного круга лиц или интересов РФ, субъектов РФ, муниципальных образований. Заявление в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина может быть подано прокурором только в случае, если гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд.

Указанное ограничение не распространяется на заявление прокурора, основанием для которого является обращение к нему граждан о защите нарушенных или оспариваемых социальных прав, свобод и законных интересов в сфере трудовых отношений, защиты семьи, материнства, отцовства и детства, социальной защиты, включая социальное обеспечение, обеспечение права на жилище в государственном и муниципальном жилищных фондах, охраны здоровья, включая медицинскую помощь, обеспечения права на благоприятную окружающую среду, образование.

Прокурор, подавший заявление, пользуется всеми процессуальными правами и несет все процессуальные обязанности истца, за исключением права на заключение мирового соглашения и обязанности по уплате судебных расходов. В случае отказа прокурора от иска, поданного в защиту законных интересов другого лица, рассмотрение дела по существу продолжается, если это лицо или его законный представитель не заявит об отказе от иска. При отказе истца от иска суд прекращает производство по делу, если это не противоречит закону или не нарушает права и законные интересы других лиц.

Довольно часто ответчики по искам прокурора в добровольном порядке устраняют допущенные нарушения, в этом случае прокурор может отказаться от заявленных требований в связи с тем, что основания по которым иск предъявлен отпали.

Таким образом, основанием для обращения в суд с иском в интересах гражданина является его заявление или заявление заинтересованных лиц, а основанием для обращения в суд с иском в интересах неопределенного круга лиц могут послужить материалы общенадзорной проверки ( например по нарушению земельного или трудового законодательства).

Так, например, в межрайонную прокуратуру поступила для проверки информация из ГУЗ Психоневрологического диспансера № 2 Управления здравоохранения ЗАО г. Москвы о нарушении жилищных и имущественных прав К., так же с аналогичным заявлением обратился сын К..

В ходе проведенной проверки было установлено, что К. 1926 года рождения, инвалид 2 группы, страдающая старческим слабоумием, на праве личной собственности принадлежала двухкомнатная квартира, которую она подарила гражданке Л., осуществляющей за ней уход. Из пояснений сына К., являющегося инвалидом 1 группы, следовало, что его мать психически больной, пожилой человек и уход за ней осуществляла Л. за ежемесячное денежное вознаграждение с постоянным проживанием в квартире. В июле 2009г., когда его мать находилась на лечении в больнице из дома пропали все правоустанавливающие документы на квартиру, по данному факту он обращался в ОВД. Впоследствии ему стало известно, что собственником квартиры стала Л..

Поскольку, в ходе проверки имелись достаточные сведения и основания полагать, что К. по состоянию здоровья, в силу возрастных изменений личности в силу психического расстройства не могла оценивать правовые последствия договора дарения квартиры, прокурор обратился в суд с исковыми заявлениями в ее интересах о признании недействительной данной сделки.

В ходе рассмотрения данного гражданского дела судом гражданка К. умерла. Суд, по заявлению прокурора произвел замену К., ее правопреемником- сыном, являющимся инвалидом 1 группы и единственным наследником К. по закону.

Согласно заключению, проведенной по настоящему делу судебно-психиатрической экспертизы, К. в момент подписания договора дарения квартиры не понимала значение своих действий и не могла ими руководить.

В соответствии с п. 1 ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной.

Судом постановлено решение об удовлетворении исковых требований прокурора, договор дарения квартиры признан недействительным. Стороны возвращены в первоначальное положение, за К. признано в порядке наследования по закону право собственности на спорную квартиру. Гражданка Л. выселена из указанной квартиры.

Л., не согласившись с решением суда первой инстанции, обжаловала его в апелляционном порядке в Московский городской суд, однако судебная коллегия оставила состоявшееся решение об удовлетворении исковых требований прокурора без изменений.

Дзержинский районный суд г. Санкт-Петербурга постановлением от 7 августа 2020 г. прекратил уголовное преследование моего доверителя Х., освободив его из-под стражи в зале суда.

В результате уголовное преследование было прекращено, а его подзащитный – освобожден из-под стражи в зале суда

Первым делом я ходатайствовал об отложении заседания, чтобы ознакомиться с материалами дела. До моего участия в защите почти все свидетели уже были допрошены, оставалось допросить всего двоих. Суд отложил заседание на 9 дней.

Изучив уголовное дело, я обратил внимание, что среди материалов был CD-диск, который я посмотреть не смог, так как он был в запечатанном виде с подписями понятых и следователя. Стало понятно, что судом данный диск не исследовался.

На следующем заседании я ходатайствовал об ознакомлении с указанным вещественным доказательством, однако прокурор резко возражал, мотивируя тем, что это доказательство обвинения и они не хотят его исследовать в судебном заседании, а защите следовало бы ознакомиться с ним до суда. На это я возразил, что доверитель заключил со мной соглашение во время судебного заседания, в связи с чем у меня не было возможности заранее узнать содержание записи на диске. Также я сослался на требования ст. 53 УПК РФ, где четко указано, что защитник вправе знакомиться со всеми материалами уголовного дела. В удовлетворении ходатайства мне было отказано.

Впоследствии при допросе оставшихся свидетелей их ответы противоречили материалам дела и выводам экспертных заключений, поэтому пришлось ходатайствовать перед судом об оглашении экспертных заключений и о допросе экспертов. Кроме того, на каждом заседании я подавал ходатайство об ознакомлении с содержанием CD-диска, но получал отказ.

Наконец, после допросов всех свидетелей и экспертов я в очередной раз заявил ходатайство об ознакомлении с вещдоком, и суд мое ходатайство удовлетворил.

Оказалось, что компакт-диск содержит запись с уличной камеры видеонаблюдения, на которой запечатлены события преступления – в частности, видно, как мой подзащитный во время драки подходит к потерпевшему, наносит ему удар ногой и три удара рукой, затем подходит второй подсудимый и наносит потерпевшему два удара предметом, похожим на нож. Согласно экспертному заключению, у потерпевшего были зафиксированы причинение тяжкого вреда здоровью и трех легких повреждений от ножевого удара.

Я обратился к независимому эксперту-специалисту, поставив перед ним вопросы о том, имелся ли во время драки в руке моего подзащитного предмет, похожий на нож, и в какие части тела потерпевшего он нанес удары. На первый вопрос специалист ответил отрицательно. Он указал также места приложения силы на теле потерпевшего, не соответствующие местам ранения.

На следующем заседании я ходатайствовал об исследовании диска как вещественного доказательства, а также о приобщении к материалам дела заключения специалиста со стороны защиты и его допросе в судебном заседании, так как его явка была обеспечена. Суд, внимательно выслушав меня, вопреки доводам прокурора удовлетворил ходатайство.

Прокурор снова просил признать письменное заключение специалиста недопустимым доказательством, мотивируя тем, что тот не был предупрежден об уголовной ответственности.

Суд учел мнение прокурора. Однако в заключении судебный эксперт ответил на вопрос защиты уклончиво: визуально установить, был ли в руке моего подзащитного предмет, похожий на нож, невозможно. По ходатайству защиты эксперт был допрошен, но с первого же вопроса начал путаться в показаниях, его ответы не соответствовали обстоятельствам дела, а самое главное – отвечая на вопросы защиты, он признался, что не исследовал все представленные материалы дела и допустил в заключении ряд нарушений.

На ходатайство о проведении дополнительной видеотехнической или комплексной судебной экспертизы защита снова получила отказ.

После этого гособвинение предприняло ряд шагов, чтобы доказать, что у моего подзащитного мог быть нож маленького размера, который невозможно увидеть на видеозаписи. С этой целью прокурор представил суду заключение другого специалиста, где указывалось, что не исключено, что в руке у данного подсудимого был колюще-режущий предмет малого размера. Этот же специалист при допросе в суде подтвердил свое заключение и указал, что независимый эксперт, по его мнению, ошибся.

В связи с этим мне пришлось обратиться к другому специалисту – судебно-медицинскому эксперту высшей квалификационной категории, кандидату медицинских наук, доценту, преподавателю кафедры Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова Юрию Панчуку, который опроверг выводы судмедэксперта о том, что потерпевшему были нанесены четыре отдельных ножевых удара. Также по ходатайству защиты он был допрошен судом. Специалист подтвердил свои выводы и представил суду письменное заключение, на что прокурор вновь резко возразил, что специалист со стороны защиты не был предупрежден об уголовной ответственности, в связи с чем его письменные заключения являются недопустимым доказательством.

Тогда я воспользовался ключевыми аргументами.

Первый: в материалах дела имелся протокол задержания другого подсудимого, где было зафиксировано, что у него изъят нож длиной 35 см, а эксперт, исследовавший вещественные доказательства, указал, что следователь представил ему нож длиной 21,7 см.

Второй: в экспертном заключении указывалось на наличие на одежде потерпевшего (куртке и футболке) двух ножевых порезов, что являлось доказательством нанесения ему не четырех, как утверждал судмедэксперт, ударов ножом, а всего двух отдельных, в нанесении которых признавался второй подсудимый, и это было отчетливо зафиксировано на видеозаписи.

Я ходатайствовал об оглашении протокола задержания другого подсудимого и об осмотре вещественного доказательства – одежды потерпевшего. Суд ходатайство удовлетворил, однако оказалось, что одежда потерпевшего, признанная вещдоком, в материалах дела отсутствует.

Эти доводы оказались неожиданностью для прокурора, незамедлительно заявившего ходатайство о вызове следователя и его допросе судом. На следующем заседании тот был допрошен, но ответить на поставленные вопросы не смог. По ходатайству защиты был также допрошен второй подсудимый, у которого был изъят нож, и тот указал, что приобщенный к материалам дела нож ему не принадлежит – его нож был с двухсторонним лезвием в виде бабочки. Нож с двухсторонним лезвием имел существенное значение для дела, так как нельзя было исключить тот факт, что при прижатой к телу руке, как было зафиксировано на видеозаписи, потерпевший от одного удара ножом в подмышечную область мог получить одновременно три ранения – проникающее (тяжкий вред здоровью) и два резаных (легкий вред).

Подмена ножа и отсутствие в материалах дела вещественного доказательства – одежды потерпевшего – изумили всех. После этого прокурор ходатайствовал о назначении дополнительной видеоэкспертизы и просил суд поставить перед экспертом вопрос: имелся ли в руке подсудимых предмет, похожий на нож, или предмет малого размера с колюще-режущими свойствами.

Я, в свою очередь, снова просил суд назначить комплексную судебно-медицинскую и судебную видеотехническую экспертизы, поставив перед экспертами дополнительный вопрос о местах приложения сил на теле потерпевшего со стороны каждого подсудимого, а также о наличии вреда от их действий по отдельности. Суд удовлетворил оба ходатайства и назначил экспертизы.

Выводы экспертов ошеломили прокурора. В заключении, в частности, указывалось, что во время драки в руке моего подзащитного отсутствовал какой-либо предмет, а места приложения сил от его ударов на теле потерпевшего не соответствуют местам ранения. Кроме того, в документе отмечалось: не исключено, что все раны потерпевший получил от двух ударов, поскольку раны находились практически рядом.

Таким образом, спустя 683 дня уголовного преследования (и 40 судебных заседаний) справедливость восторжествовала!

Хотелось бы особо отметить в этом деле роль судьи Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга Ольги Андреевой. Без ее объективного рассмотрения дела защита не могла бы получить такой результат, и подсудимые с большой долей вероятности были бы лишены свободы на длительный срок. Думаю, многие ошибки, допущенные в ходе предварительного следствия, исправлялись, если бы больше было таких объективных судей.

Хотелось бы рассмотреть вопрос о том, каким образом ведут себя прокуроры при заявлении стороной защиты ходатайств об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, и каким образом они должны себя вести?

При этом у прокурора имеется конституционная обязанность по исключению недопустимых доказательств.

Что же мы имеем в реальности?

При заявлении стороной защиты ходатайств об исключении дефектных доказательств, прокурор всегда возражает. В редких случаях соглашается, когда ставится вопрос об исключении малозначительного доказательства, не влияющего на доказанность вины подсудимого.

Если суд исключает доказательство или группу доказательств, что влечет изменение обвинения или чего хуже вынесение оправдательного приговора, то прокурор автоматически вносит кассационное представление на такой судебный акт.

Изучение автором более 300 судебных актов Верховного Суда РФ показало, что ни в одном случае государственный обвинитель не заявил ходатайства об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, как — будто закон органами следствия и дознания никогда не нарушался, суды же по многим из этих дел признавали доказательства недопустимыми.

Примеров сказанному немало. Из практики Верховного Суда РФ:

Определение Кассационной палаты Верховного Суда РФ от 13 февраля 1996 Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 8. с. 10-11 (Бюллетень Верховного Суда РФ, № 8, 1996г.).
Постановление № 969 п-02 по делу Протасова (Бюллетень ВС РФ № 12 декабрь 2003г., с.20)
Определение Верховного Суда РФ от 31 января 2006г.Дело N 30-Д05-08.
Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 августа 2004г. № 41-О 04-8СП(Бюллетень ВС РФ, № 1, январь 2006г., с.25)
Надзорное постановление Верховного Суда РФ от 11 декабря 2007г. № 89-Д07-30.
Кассационное определение Верховного Суда РФ от 18 апреля 2006г. Дело N 74-о06-4СП
Определение Кассационной палаты Верховного Суда РФ от 13 февраля 1996 г. по делу Каменева (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996г.).
Определение Кассационной палаты Верховного Суда РФ от 14 июля 1999 г. (Бюллетень Верховного Суда РФ.2000.№5. с.3-5)
Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ 14 мая 1997. Бюллетень Верховного Суда РФ.№ 11. 1997г.
Постановление Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ № 232п2002 по делу Шенгафа. (Бюллетень ВС РФ, № 12, декабрь 2002г., с.10) и другие.

Если же кто-то имеет иную точку зрения, то пусть проанализирует деятельность любой из районных (городских) прокуратур России за последний год либо годы по следующим позициям: сколько мотивированных постановлений внес прокурор в следственный орган о признании доказательств, полученных с нарушением закона; сколько раз прокурор возвращал уголовное дело следователю в порядке ст.221 УПК РФ с указанием на допущенные нарушения при получении доказательств и самое главное: сколько раз в судах при рассмотрении дела по существу государственные обвинители заявляли ходатайства об исключении доказательств. Убежден, что статистика окажется достаточно убедительной и не в пользу прокурорских работников.

Противники высказанной точки зрения могут сделать ошибочный вывод: раз прокуроры о нарушениях не заявляют, значит, таких нарушений следственные органы не допускали.
Однако такой вывод может убедить только неискушенного слушателя. Судьи и представители стороны защиты ежедневно в судах сталкиваются с массовыми нарушениями УПК РФ со стороны следователей при получении доказательств.
Предполагается, что прокурором на стадии утверждения обвинительного заключения допустимость доказательств, имеющихся в уголовном деле, проверена и поэтому в ходе суда на нем лежит обязанность отстоять допустимость имеющихся в уголовном деле доказательств.
Между тем, в ходе судебного разбирательства могут быть вскрыты такие нарушения процессуальных норм, о которых прокурору при утверждении обвинительного заключения не могло быть известно либо которые прокурор попросту просмотрел. Прокурор по объективным причинам может не обнаружить недопустимые доказательства, так как составленные следователем и имеющиеся в деле документы должны быть проверены не путем их прочтения, а в результате непосредственного, всестороннего и объективного судебного разбирательства. Так, в уголовном деле может находиться протокол допроса свидетеля, оформленный с внешним соблюдением процессуальных норм и имеющий подписи допрашиваемого, но только в результате судебного исследования доказательств можно было обнаружить, что протокол подписан не допрашиваемым, а иным лицом, что и повлечет его исключение из доказательств.

Сложившаяся обвинительная позиция иногда объясняется ложно понятыми интересами состязательности сторон в суде: если защита что-то просит, то обвинение должно обязательно возражать.
Не учитывается, что в процессуальном положении защитника и прокурора имеются принципиальные отличия.

Однако на практике мы сталкиваемся с ситуациями, когда государственный обвинитель старается не занимать позицию вопреки воле прокурора, утвердившего обвинительное заключение.
К сожалению, именно усилиями государственного обвинения восполняются недопустимые доказательства и нейтрализуются последствия допущенных нарушений.
Так, нередко государственные обвинители пытаются допросами свидетелей (сотрудников милиции, понятых и т.д.) восполнить то, что не было отражено в протоколах следственных или процессуальных действий.

Сами прокурорские работники в этом не повинны, они вынуждены так поступать, опасаясь персональной ответственности за результаты рассмотренных дел. Ведь ходатайство об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, заявленное прокурором, будет удовлетворено судом, что может привести в дальнейшем либо к отказу от поддержания обвинения либо к вынесению оправдательного приговора.

Поэтому заявленные стороной защиты ходатайства об исключении доказательств, государственные обвинители воспринимают не как обычные процессуальные действия, а как угрозу их (прокуроров) привлечения к дисциплинарной ответственности, и не удивительно, что они возражают.

Такая практика поведения прокуроров доказывает, что созданная законодателем система функционирования стороны обвинения требует принципиально новых подходов. Станет возможным вернуть прокуратуру в правовое поле в том случае, если исключение доказательств, отказ от обвинения, изменение обвинения, вынесение оправдательного приговора не будет восприниматься как чрезвычайная ситуация, требующая обязательного наказания виновных лиц.

Читайте также: