Как сон в летнюю ночь наследники
Обновлено: 30.06.2024
Сон в летнюю ночь является комедия написана Уильяма Шекспира с. 1595 или 1596 год. Действие пьесы происходит в Афинах и состоит из нескольких сюжетных линий, вращающихся вокруг брака Тесея и Ипполиты . Один из сюжетов включает конфликт между четырьмя афинскими любовниками. Другой следует за группой из шести актеров-любителей, репетирующих пьесу, которую они должны разыграть перед свадьбой. Обе группы оказываются в лесу, населенном феями, которые манипулируют людьми и вовлечены в свои домашние интриги. Пьеса - одна из самых популярных Шекспира и широко ставится.
-
- герцог Афинский королева амазонок отец Гермии дочь Эгеуса, влюбленная в Лизандра. - влюбленный в Гермию поклонник Гермии, бывший любовник Елены. - влюбленная в Деметрия - повелитель пира - плотник - ткач - ремонт мехов - лудильщик - столяр - портной король фей королева фей - озорной спрайт с магическими способностями.
- Цветущий горох, паутина, мотылек и горчица - сказочные слуги Титании.
- Индийский подменыш - опека Титании
Игра состоит из четырех смежных участков, соединенных празднованием свадьбы герцога Тесея в Афинах и Amazon королева, Ипполит , которые устанавливаются одновременно в лесном массиве и в царстве фей , при свете луны.
Пьеса начинается с Гермии, которая влюблена в Лисандра, сопротивляясь требованию своего отца Эгеуса , чтобы она вышла замуж за Деметрия , за которого он устроил для нее брак. Елена , лучшая подруга Гермии, безответно тоскует по Деметриусу, который расстался с ней, чтобы быть с Гермией. В ярости Эгей призывает герцога Тесея к древнему афинскому закону , согласно которому дочь должна выйти замуж за жениха, выбранного ее отцом, иначе ей грозит смерть. Тесей предлагает ей другой выбор: на протяжении всей жизни целомудрие как монахиня поклоняется богине Диане .
Гермия и Лисандр сбежали в тот же лес в надежде сбежать от Тесея. Хелена, отчаявшись вернуть любовь Деметриуса, рассказывает Деметриусу о плане, и он следует за ними в надежде найти Гермию. Елена постоянно заигрывает с Деметриусом, обещая любить его больше, чем Гермию. Однако он дает ей жестокие оскорбления. Наблюдая за этим, Оберон приказывает Паку нанести немного волшебного сока из цветка на веки молодого афинянина. Вместо этого Пак принимает Лизандра за Деметрия, фактически не видя ни того, ни другого, и дает сок спящему Лизандру. Хелена, наткнувшись на него, будит его, пытаясь определить, мертв он или спит. После этого Лисандр сразу же влюбляется в Хелену. Хелена, думая, что Лизандр играет с ней злую шутку, убегает, а Лизандр следует за ней. Когда Гермия просыпается, она видит, что Лисандр ушел, и идет в лес, чтобы найти его. Оберон видит, что Деметриус все еще следует за Гермией, которая думает, что Деметриус убил Лисандра, и приходит в ярость. Когда Деметриус засыпает, Оберон отправляет Пака за Еленой, пока тот очаровывает глаза Деметриуса. Проснувшись, он видит Елену. Теперь оба мужчины влюблены в Хелену. Однако она убеждена, что два ее жениха издеваются над ней, поскольку изначально ни один из них не любил ее. Гермия находит Лизандра и спрашивает, почему он оставил ее, но Лисандр утверждает, что никогда не любил Гермию, только Хелену. Гермия обвиняет Хелену в краже у нее Лизандра, в то время как Хелена считает, что Гермия присоединилась к двум мужчинам в насмешках над ней. Гермия пытается атаковать Хелену, но двое мужчин защищают Елену. Лисандр, уставший от присутствия Гермии, оскорбляет ее и просит уйти. Лисандр и Деметриус решают найти место для дуэли, чтобы доказать, чья любовь к Елене больше. Две женщины идут разными путями, Хелена надеется добраться до Афин, а Гермия гонится за мужчинами, чтобы убедиться, что Лисандр не пострадает или не убит. Оберон приказывает Паку не дать Лисандру и Деметрию догнать друг друга и снять чары с Лисандра, чтобы Лисандр мог вернуться, чтобы полюбить Гермию, в то время как Деметриус продолжает любить Хелену, и никто из них не помнит, что произошло, как если бы это было мечта.
Блаженство влюбленных
Свадьба Тесея и Ипполиты, заблудших и подстерегающих любовников, Титания и Боттом, даже бывшая актерская труппа, моделируют различные аспекты (и формы) любви.
Карнавальный
Любовь
Дэвид Бевингтон утверждает, что пьеса представляет темную сторону любви. Он пишет, что феи легкомысленно относятся к любви, ошибаясь в любовниках и применяя приворотное зелье к глазам королевы Титании, заставляя ее полюбить осла. [10] В лесу обе пары одолевают проблемы. Гермию и Лизандра встречает Пак, который обеспечивает некоторое комическое облегчение в пьесе, сбивая с толку четырех влюбленных в лесу. Однако в спектакле затрагиваются и серьезные темы. В конце пьесы Ипполита и Тесей, счастливые в браке, смотрят пьесу о несчастных влюбленных, Пираме и Фисбе, и могут наслаждаться ею и смеяться над ней. [11] Хелена и Деметрий оба не обращают внимания на темную сторону своей любви, совершенно не подозревая о том, что могло произойти из событий в лесу.
Проблема со временем
Утрата индивидуальной идентичности
Неоднозначная сексуальность
Феминизм
Критическая история
17 век
Чарльз Гилдон в начале 18 века рекомендовал эту пьесу за прекрасные размышления, описания, сравнения и темы. Гилдон считал, что Шекспир черпал вдохновение в произведениях Овидия и Вергилия , и что он мог читать их на оригинальном латыни, а не в более поздних переводах. [29]
19 век
В 1839 году философ Герман Ульрици писал, что пьеса и ее изображение человеческой жизни отражают взгляды платонизма . По его мнению, Шекспир подразумевал, что человеческая жизнь - не что иное, как мечта, предполагая влияние Платона и его последователей, которые считали, что человеческая реальность лишена всякого подлинного существования. Ульрици заметил, как здесь ведут себя Тесей и Ипполита, как обычные люди. Он согласился с Мэлоун, что это не соответствовало их жизненному положению, но рассматривал такое поведение как указание на пародию на классовые различия. [33]
Джеймс Холливелл-Филлиппс , писавший в 1840-х годах, обнаружил, что в пьесе есть много несоответствий, но посчитал ее самой красивой поэтической драмой из когда-либо написанных. [29]
Георг Готфрид Гервинус думал, что Гермия лишена сыновней почтительности и лишена совести из-за того, что сбежала с Лизандром, который сам не был сияющим маяком добродетели (здесь видно ухаживание за Еленой). [35]
Чарльз Кауден Кларк оценил механику и, в частности, нашел Ника Боттома тщеславным, но добродушным и творческим.
В 1863 году Чарльз Кауден Кларк также написал об этой пьесе. Келер отмечает, что он был мужем известного шекспироведа Мэри Кауден Кларк . Чарльз больше ценил низкопробные механики пьесы. Он положительно отозвался об их индивидуализации и коллективном богатстве характера. Он думал, что Боттом был тщеславным, но добродушным и демонстрирует значительный запас воображения в своем взаимодействии с представителями волшебного мира. Он также утверждал, что тщеславие Боттома неотделимо от его второстепенной профессии - актера. [37]
И Гораций Ховард Фернесс, и Генри Остин Клэпп были больше озабочены проблемой продолжительности пьесы, хотя и придерживались противоположных взглядов. [38] Клапп, писавший в 1885 году, прокомментировал несоответствие времени, изображенного в пьесе, поскольку оно должно происходить через четыре дня и ночи и, кажется, длиться меньше двух, и чувствовал, что это добавляло нереалистичности пьесе. играть. [29] Фернесс, защищая пьесу в 1895 году, считал, что очевидное несоответствие не умаляет качества пьесы. [29]
20 век
ХХ век принес в пьесу новое понимание. В 1961 году Элизабет Сьюэлл утверждала, что Шекспир присоединяется не к аристократам пьесы, а к Боттому и ремесленникам . Их задача - устроить свадебное развлечение, как раз и является целью сценариста, работающего в этой пьесе. [40] Также в 1961 году Фрэнк Кермод писал темы пьесы и их литературные источники. Он считал среди них фантазию, слепую любовь и божественную любовь. Он проследил эти темы до работ Макробиуса , Апулея и Джордано Бруно . Донные также кратко намекает на отрывок из Первого послания к коринфянам по Апостолу Павла , касающийся божественной любви. [40] [b]
В 1969 году Майкл Тейлор утверждал, что предыдущие критики слишком весело смотрели на то, что изображено в пьесе. Он подчеркивал менее приятные аспекты привлекательных фей и мерзость смертного Деметрия до его чар. Он утверждал, что общие темы - это часто болезненные аспекты любви и мелочности людей, в том числе фей. [44]
В 1970 году Р.А. Зимбардо считал пьесу полной символов. По его мнению, Луна и ее фазы, упоминаемые в пьесе, означают постоянство в изменчивости. В нескольких ключевых сценах пьесы используется принцип discordia concors . Тесей и Ипполита олицетворяют брак и, символически, согласование естественных времен года или фаз времени. Сюжетная линия Ипполиты состоит в том, что она должна подчиниться Тесею и стать матроной. Титания должна отказаться от своей материнской одержимости мальчиком-подменышем и пережить символическую смерть, а Оберон снова должен ухаживать и завоевать свою жену. Келер отмечает, что Зимбардо считал само собой разумеющимся женское подчинение в рамках обязательного брака, социальные взгляды, которые уже были оспорены в 1960-х годах. [44]
В 1971 году Джеймс Л. Колдервуд предложил новый взгляд на роль Оберона. Он считал, что король специализируется на искусстве иллюзий . Оберон, по его мнению, является внутренним драматургом пьесы, организующим события. Он несет ответственность за счастливый конец пьесы, когда он влияет на Тесея, чтобы отвергнуть Эгеуса и позволить влюбленным пожениться. Оберон и Тесей выводят из разлада гармонию. Он также предположил, что личности влюбленных, которые размыты и теряются в лесу, напоминают нестабильные личности актеров, которые постоянно меняют роли. На самом деле неудача игры ремесленников основана на их главном недостатке как актеров: они не могут потерять свою идентичность, чтобы даже временно заменить ее идентичностями своих вымышленных ролей. [45]
В 1971 году Нил Тейлор утверждал, что в пьесе была двойная временная схема, из-за чего казалось, что она длилась минимум четыре ночи, но также была вневременной. [29]
В 1972 году Ральф Берри утверждал, что Шекспир в этой пьесе занимался главным образом эпистемологией . Влюбленные объявляют иллюзию реальностью, актеры - иллюзией. Пьеса в конечном итоге примиряет, казалось бы, противоположные взгляды и оправдывает воображение. [46] Также в 1972 году Томас Макфарланд утверждал, что в пьесе преобладает настроение счастья и что это одно из самых счастливых литературных произведений, когда-либо созданных. Настроение настолько прекрасное, что зрители никогда не испытывают страха или беспокойства за судьбу персонажей. [47]
В 1974 году Марджори Гарбер утверждала, что метаморфоза является одновременно основным предметом пьесы и моделью ее структуры. Она отметила, что в этой пьесе вход в лес - это похожее на сон изменение восприятия, изменение, которое затрагивает как персонажей, так и аудиторию. Сны здесь имеют приоритет над разумом и более правдивы, чем реальность, которую они стремятся интерпретировать и трансформировать. [48] Также в 1974 году Александр Леггатт предложил собственное прочтение пьесы. Он был уверен, что в пьесе есть более мрачные элементы, но они упускаются из виду, потому что зрители сосредотачиваются на истории сочувствующих молодых влюбленных. Он рассматривал персонажей как разделенных на четыре группы, которые взаимодействуют по-разному. Среди четырех фей самые изысканные и непринужденные. Контрасты между взаимодействующими группами создают комическую перспективу пьесы. [48]
В 1977 году Энн Паолуччи утверждала, что спектакль длится пять дней. [29]
В 1979 году Е. Lamb предположил , что игра может быть заимствована аспект древнего мифа о Тесея: вход афинского в в лабиринте на Минотавра . Лес в пьесе служит метафорическим лабиринтом, а для елизаветинцев лес часто был аллегорией сексуального греха. Влюбленные в лесу побеждают иррациональную страсть и возвращаются. Низ с его животной головой становится комической версией Минотавра. Дно также становится нитью Ариадны, ведущей влюбленных. В том, что новый Минотавр спасает, а не угрожает влюбленным, классический миф комично перевернут. Сам Тесей - жених пьесы, который оставил лабиринт и распущенность, победив свою страсть. Ремесленники могут заменить главного мастера мифа и строителя Лабиринта Дедала . Даже самая известная речь Тесея в пьесе, которая связывает поэта с сумасшедшим и влюбленным, может быть еще одной метафорой влюбленного. Поэту сложно противостоять иррациональности, которую он разделяет с любовниками и сумасшедшими, принимая риск попадания в лабиринт. [49]
Алекс Аронсон считал Пака представлением бессознательного и контрастом с Тесеем как представлением сознательного разума . [51]
В 1981 году Мардохей Маркус отстаивал новое значение слов Эрос (Любовь) и Танатос (Смерть) в этой пьесе. По его мнению, Шекспир предполагает, что любовь требует смертельного риска. Любовь обретает силу и направление благодаря переплетению жизненного импульса с устремлением к смерти сексуального напряжения . Он также рассматривал пьесу как предполагающую, что исцеляющая сила любви связана с принятием смерти, и наоборот. [52]
В 1987 году Ян Лоусон Хайнли утверждал, что эта пьеса имеет терапевтическое значение. Шекспир во многом исследует сексуальные страхи персонажей, высвобождает их и трансформирует. А счастливый конец - это восстановление социальной гармонии. Сам патриархат также подвергается сомнению и трансформируется, поскольку мужчины предлагают своим женщинам равноправие, основанное на уважении и доверии. Она даже рассматривала любящее принятие Титанией Дна с ослиной головой как метафору элементарного доверия. Это доверие позволяет враждующим и неуверенным любовникам достичь половой зрелости. [53] В 1988 году Аллен Данн утверждал, что пьеса представляет собой исследование страхов и желаний персонажей, и что ее структура основана на серии сексуальных столкновений. [53]
В 1991 году Барбара Фридман утверждала, что пьеса оправдывает идеологическое формирование абсолютной монархии и делает видимым для изучения процесс поддержания гегемонистского порядка. [53]
17 и 18 веков
Викторианская сцена
В 1840 году мадам Вестрис в Ковент-Гардене вернула пьесу на сцену с относительно полным текстом, добавив музыкальные фрагменты и балетные танцы. Вестрис взяла на себя роль Оберона, и в течение следующих семидесяти лет Оберона и Пак всегда играли женщины. [56]
20 и 21 века
В 1970 году Питер Брук поставил пьесу для Королевской шекспировской труппы в пустой белой коробке, в которой мужественные феи исполняли цирковые трюки, такие как артистизм трапеции . Брук также представил впоследствии популярную идею удвоения Тесея / Оберона и Ипполиты / Титании, как бы предполагая, что мир фей является зеркальной версией мира смертных. Среди британских актеров, сыгравших различные роли в постановке Брука, были Патрик Стюарт , Бен Кингсли , Джон Кейн (Пак) и Фрэнсис де ла Тур (Хелена).
The Maryland Shakespeare Players в Университете Мэриленда в 2015 году поставили квир-спектакль, в котором влюбленные были однополыми парами, а механики - трансвеститами. [74]
Absurda Comica, Одер Herr Peter Squentz по Грифиус , который, вероятно , был написан между 1648 и 1650 и был опубликован в 1657 году, очевидно , основаны на комическом эпизоде Pyramus и Thisbe в Сон в летнюю ночь.
Литературный
Музыкальные версии
Королева-фея - опера Генри Перселла 1692 года попьесе. [85] [86]
"Over Hill, Over Dale" из второго акта - третья из Трех песен Шекспира, положенных на музыку британским композитором Ральфом Воаном Уильямсом . Он написал пьесы для хора SATB а капелла в 1951 году для Британской федерации музыкальных фестивалей, и сегодня они остаются популярной частью британского хорового репертуара.
Игра была адаптирована в опере , с музыкой Бенджамина Бриттена и либретто Бриттена и Питера груш . Опера была впервые исполнена 11 июня 1960 года в Альдебурге . [88]
Театральное отделение Школы искусств им. Александра В. Дрейфуса представило спектакль как музыкальный адаптированный / поставленный Беверли Бланшетт (продюсер Марси Горман) с использованием песен The Moody Blues . Шоу называлось Midsummer и впоследствии проводилось в Morsani Hall / Straz Performing Arts Center в Тампе на фестивале Международного театрального общества штата Флорида. Авторские права на текст / концепцию, 9 декабря 2011 г. [ необходима ссылка ]
Балеты
Киноадаптации
Телепрограммы
Астрономия
В 1787 году британский астроном Уильям Гершель открыл два новых спутника Урана . В 1852 году его сын Джон Гершель назвал их в честь персонажей пьесы: Оберон и Титания . Другой уранский спутник, открытый в 1985 году космическим кораблем " Вояджер-2" , получил название Пак . [104]
Оберон
Пэк
Кто? Я не разумею:
Вот девушка, но ведь другой был с нею!
Деметрий
Не мучь того, кому ты дорога!
Оставь свой гнев для злейшего врага.
Гермия
Боюсь, ты стал врагом мне настоящим;
Что, если ты убил Лизандра спящим?
По горло ты в крови; тебя кляну
Недаром я… Ныряй же в глубину
И с ним меня убей!
Как солнце — дню, был милый верен мне.
Чтоб бросил он меня, одну, во сне?
Скорей могла бы я себе представить,
Что шар земной возможно пробуравить
И, проскочив через него, луна
Смутит сиянье дня у антиподов.
Да, ты его убил! Не надо слов:
Глядишь убийцей, мрачен и суров.
Деметрий
Гляжу убитым я: убит тобою.
Да, ты пронзила сердце мне враждою.
Убийца же прекрасна и горда,
Как в небесах Венерина звезда.
Гермия
Ах, что мне в том? О мой Лизандр, где ты? —
Отдай его, во имя доброты.
Деметрий
Отдать бы труп его собачьей своре!
Гермия
О, сам ты пес! Собака! Горе! Горе!
Нет сил стерпеть. Так ты убил, злодей?
Отныне будь ты проклят средь людей!
Раз в жизни правду мне скажи! Ответь:
В глаза ему боялся ты смотреть?
Его убил ты спящим? Так постыдно
Мог поступить лишь гад, змея, ехидна.
Но что я? Нет, твой яд еще сильней:
Так не ужалить ни одной из змей.
Деметрий
Ты сердишься… Но гнев твой беспричинен,
И я в крови Лизандра неповинен.
Да вряд ли что и приключилось с ним.
Гермия
Скажи скорей: он жив и невредим?
Деметрий
А что за это будет мне наградой?
Гермия
Что? Право на меня не кинуть взгляда.
О, ненавистен мне один твой вид:
Прочь от тебя, жив он или убит!
Деметрий
Она сейчас раздражена смертельно.
Останусь здесь: бежать за ней бесцельно.
Скорбь — тяжелей, когда не отдает
Своих долгов ей бедный Сон-банкрот.
Попробую заснуть хоть ненадолго:
Быть может, он вернет частицу долга.
(Ложится и засыпает.)
Оберон
Что сделал ты? Кого в беду вовлек?
Ты не тому впустил волшебный сок,
И верность чьей-нибудь любви сердечной
Нарушил ты небрежностью беспечной.
Пэк
Что делать? Уж таков судьбы закон:
На верную — фальшивых клятв мильон.
Оберон
Ступай, несись, как вихрь, лети быстрее!
Елену из Афин найди скорее.
Она бледна: болезнь ее — любовь.
Ей вздохи грусти отравляют кровь.
Сюда ее заманишь, в глушь лесную,
Пока его во сне я зачарую.
Пэк
Я в путь готов! Смотри, как полетел!
Оберон
Ты, цветок пурпурный мой,
Ранен Эроса стрелой,
Сок в глаза ему пролей:
Пусть, проснувшись рядом с ней,
Он найдет ее прекрасной,
Как Венеру в тверди ясной.
Пробудясь, моли ее
Сердце вылечить твое.
Появляется Пэк.
Пэк
Мой великий властелин,
Вот Елена из Афин.
Юноша пленен Еленой,
Полюбуйся этой сценой:
Молит он любви с тоской.
Как безумен род людской!
Оберон
Стань подальше. Что-то будет?
Шум Деметрия разбудит.
Пэк
Два — в погоне за одной:
Это случай пресмешной.
Чем нелепей приключенье,
Тем мне больше развлеченья.
Лизандр
В чем видишь ты насмешку? Я не знаю,
Где видела в слезах насмешку ты?
Но плачу я, смотри: я заклинаю.
Рожденные в слезах слова чисты.
Возможно ль счесть насмешкою пустою
То, что сияет правды чистотою?
Елена
О, как хитро вы боретесь со мной!
Убьет ли правда правдой? Клятвы ваши
Принадлежат лишь Гермии одной.
Кладите ж клятвы ей и мне на чаши,
И равный вес получите на двух:
И тут и там — неуловимый пух.
Лизандр
Утратил разум я, когда ей клялся.
Елена
С изменою он к вам не возвращался.
Лизандр
Ее Деметрий любит, не тебя.
Деметрий
Елена! О богиня, свет, блаженство!
С чем глаз твоих сравню я совершенство?
Кристалл — тусклей! Уста твои цветут,
Они как вишни, что лобзанья ждут.
А белизна вершины Тавра снежной
Черна в сравненье с этой ручкой нежной.
О, дай же мне, о, дай поцеловать
Верх белизны и счастия печать!
Елена
О стыд! О ад! Откуда эта злоба?
Терзать меня вы сговорились оба.
Будь вам учтивость не совсем чужда,
Вы б так не поступили никогда.
Мужчинами не будь вы только с виду,
Вы б женщине не нанесли обиду.
Довольно, что не терпите меня;
Но, издевательства соединя,
Хвалить меня и клясться так бесчестно,
Когда мне ваша ненависть известна!
Соперники вы были в страсти к ней, —
Соперники теперь — в беде моей.
О рыцарство, о подвиг благородный!
Чтоб вызвать слезы скорби безысходной
У бедной девы шуткою холодной,
Насмешкою! О, как вы недобры!
Шутить над беззащитной — для игры!
Лизандр
Нехорошо, Деметрий, неуместно!
Что Гермию ты любишь, всем известно.
Ее любовь тебе я уступлю
От всей души: другую я люблю.
Мне уступи любовь Елены милой:
Ее любить клянусь я до могилы.
Елена
Пустых насмешек слушать нету силы!
Деметрий
Лизандр! Знай, Гермия мне не нужна.
Была любовь, теперь прошла она.
Ведь сердце только у нее гостило:
Теперь домой к Елене поспешило,
Чтоб с нею быть.
Лизандр
Не верь его словам!
Деметрий
Смотри — любви, какой не знаешь сам,
Ты не порочь, иль будешь ты наказан!
Вот — та, кого ты любишь, с кем ты связан.
Гермия
Ночная тьма глаза лишает зренья,
Но обостряет слух наш, без сомненья,
И если нам мешает видеть ночь,
С двойною силой может слух помочь.
Тебя, Лизандр, хоть взор мой не нашел,
Но, к счастью, слух меня к тебе привел.
Как мог меня покинуть ты?
Лизандр
Кто станет медлить, если страсть зовет?
Гермия
Какая страсть могла тебя заставить
Прочь от меня бежать, меня оставить?
Лизандр
Любовь к Елене, блещущей средь ночи
Прекрасней, чем созвездий ярких очи.
Что хочешь ты? Ужель тебе вполне
Не ясно, как ты ненавистна мне?
Гермия
Не думаешь того, что говоришь ты.
Елена
Как! С ними заодно?
Так вы все трое сговорились вместе,
Чтоб злую шутку надо мной сыграть?
О Гермия, коварная подруга!
И ты могла в их заговор вступить,
Чтоб сделать из меня себе потеху?
Так все, что прежде мы с тобой делили,
Как сестры, клятвы и часы досуга,
Когда мы время горько упрекали,
Что разлучает нас, — ах, все забыто?
Забыта дружба школьных дней невинных,
Когда, как два искусных божества,
Мы, сидя рядом, вместе вышивали
Один цветок по одному узору,
Одну и ту же песню пели в лад,
И наши души, голоса и руки —
Все было неразлучно. Мы росли
Двояшкой-вишнею, хотя по виду
Разделены, но в сущности одно:
Две ягоды на стебельке одном,
Два тела, но одна душа в обеих,
Как бы два поля, что в одном гербе
И хочешь ты порвать любовь былую,
С мужчинами глумиться над подругой?
Не дружеский, не девичий поступок!
Тебя за это весь наш пол осудит,
Хоть и одна обиду я терплю.
Гермия
Не понимаю страстных слов твоих.
Я не глумлюсь, скорее ты глумишься.
Елена
Кто ж, как не ты, Лизандру приказал
Преследовать меня и восхвалять?
А твоему поклоннику другому,
Что чуть меня ногою не толкал, —
Вдруг величать меня богиней, нимфой,
Божественной, и дивной, и небесной?
К чему так говорит он с ненавистной?
Зачем Лизандр отрекся от тебя
И мне клянется пламенно в любви?
Конечно, только с твоего согласья.
Увы, не так я счастлива, как ты,
Не так окружена любовью общей;
Несчастна я: люблю — и не любима.
Тебе б жалеть, не презирать меня!
Гермия
Не понимаю, что все это значит?
Елена
Так, так. Гляди печально, притворяйся
И строй гримасы за моей спиной.
Перемигнувшись, продолжайте шутку,
Она, пожалуй, может вас прославить.
Когда б была в вас жалость или честь,
Вы б надо мною так не издевались.
Прощайте же! Тут и моя вина.
Но все исправит смерть или разлука.
Лизандр
Стой, милая! Дай оправдаться мне,
Душа моя; любовь и жизнь, Елена!
Елена
Гермия
Милый, не шути над ней!
Деметрий
Ты не упросишь, — я его заставлю.
Лизандр
Ты не заставишь, ей — не упросить.
Здесь и угрозы и мольбы бессильны.
Клянусь я жизнью, что люблю Елену,
И жизнь отдам, чтоб доказать, что лжет,
Кто скажет, что Елену не люблю я!
Деметрий
А я клянусь, что я люблю сильней.
Лизандр
Ты докажи своим мечом мне это.
Деметрий
Гермия
Лизандр, да что же это?
Лизандр
Деметрий
Славно, сударь, славно!
Ха-ха! Он притворился, что взбешен,
А сам ни с места — смирный малый, право!
Лизандр
Прочь, кошка! Отцепись, оставь, репейник,
Не то тебя стряхну я, как змею!
Гермия
Как груб со мной ты! Что за перемена?
Лизандр
Твой друг? Прочь, — смуглая татарка!
Прочь, гадкое лекарство, прочь, микстура!
Гермия
Елена
Да, он шутит, как и ты.
Лизандр
Деметрий, слово я свое сдержу.
Деметрий
Не худо б нам условье подписать:
Тебя легко удерживает слабость.
Лизандр
Что ж, мне ее побить, убить? Ей боли
Не причиню я, как ни ненавижу.
Гермия
Какая боль мне может быть ужасней,
Чем ненависть твоя? Ко мне? За что?
Иль я не Гермия? Ты не Лизандр?
Я так же хороша, как и была.
Ты в эту ночь еще меня любил.
Но в эту ночь меня ты и покинул.
Так ты меня покинул не шутя?
Лизандр
Какие шутки? Я ушел навек.
Оставь сомненья, просьбы и надежды
И знай вернее верного: тебя
Я ненавижу, а люблю Елену.
Гермия
Так вот что! Ты — обманщица, ты — язва,
Воровка! Значит, ночью ты прокралась
И сердце у него украла?
Елена
Нет у тебя ни робости, ни капли
Девичьего стыда; ты хочешь вызвать
Мой кроткий дух на резкие слова.
Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!
Гермия
Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!
Так ты наш рост сравнила перед ним
И похвалялась вышиной своей,
Своей фигурой, длинною фигурой…
Высоким ростом ты его пленила
И выросла во мнении его
Лишь потому, что ростом я мала?
Как, я мала? Не так уж я мала,
Чтоб не достать до глаз твоих ногтями!
Елена
(Деметрию и Лизандру)
Хоть вы смеетесь надо мной, у вас же
Прошу защиты: так меня никто
Не проклинал! На брань не мастерица,
Я робости девической полна.
Она меня побьет! Хотя она
И ниже ростом, я не справлюсь с нею.
Гермия
Пониже ростом! Слышите, опять!
Елена
Но, Гермия, не надо так сердиться.
Тебя всегда я, милая, любила,
Я слушалась тебя, не обижала.
Одно лишь — что, Деметрия любя,
Ваш план ему открыла. Он за вами
Отправился; я из любви — за ним.
Но он меня прогнал и угрожал
Меня ударить, да, прибить, убить.
Пустите же меня: вернусь в Афины
С своим безумьем и за вами больше
Я следовать не буду. Отпустите!
Ты видишь, как проста я и кротка.
Гермия
Ступай же прочь! Да кто тебя здесь держит?
Елена
То сердце глупое, что здесь оставлю.
Гермия
Елена
Нет, с Деметрием.
Лизандр
Она тебя и тронуть не посмеет.
Деметрий
О да, хотя б и ты ей помогал.
Елена
Но Гермия страшна бывает в гневе;
Она была уже и в школе злючкой,
Хоть и мала, неистова и зла.
Гермия
Зачем вы ей даете издеваться?
Лизандр
Прочь, карлица, пигмейка,
Зачатая на спорынье! [39] …карлица, пигмейка, зачатая на спорынье! — Существовало поверье, что спорынья задерживает рост детей. Прочь, желудь!
Деметрий
Ты чересчур услужлив
Для тех, кто у тебя услуг не просит.
Оставь! Не смей Елену защищать
И о любви с ней говорить не смей,
Не то раскаешься!
Лизандр
Иди ж за мной, коль смеешь, чтоб решить,
Кто больше прав имеет на Елену.
Деметрий
Я — за тобой? Ну нет, пойдем мы вместе.
Лизандр и Деметрий уходят.
Гермия
Ну, милая, из-за тебя все это.
Елена
И ненавистна близость мне твоя.
Хоть в драке руки у тебя сильней, —
Чтоб бегать, ноги у меня длинней.
Гермия
Как странно все! Не знаю, что подумать.
Оберон
Твоя оплошность! Вечные ошибки!
Но ты нарочно сплутовал, злодей!
Пэк
Нет, верь мне: я ошибся, царь теней.
Подумай: мне велел искать героя
Ты по плащу афинского покроя.
Кого нашел я — тоже из Афин;
Так, значит, я был прав, мой властелин.
Но я-то рад, что вышло так забавно;
Над распрей их мы посмеемся славно.
Оберон
Для поединка в глушь пошли они.
Скорее, Робин, ночь им затемни
И затяни все звезды небосклона
Туманной мглой чернее Ахерона.
Соперников упрямых сбей с пути,
Чтоб им никак друг друга не найти.
То, голосу Лизандра подражая,
Дразни Деметрия не умолкая;
То за Деметрия — его брани,
Пока из сил не выбьются они.
Подобный смерти, встанет над врагами
Сон-нетопырь с свинцовыми ногами;
Тогда Лизандру веки смажь травой,
Чей сок своею силою благой
Рассеять может пагубный обман;
В глазах его прояснится туман.
Проснувшимся былые заблужденья
Покажутся игрою сновиденья.
Вернутся вновь они к местам родным:
Союз их вечно будет нерушим.
Пока займешься этим, поспешу
К царице я; отдать мне упрошу
Ребенка. Чары я сниму — очнется
Титания, и всюду мир вернется.
Пэк
Не торопись: наш срок ведь все короче.
Быстрей летят драконы черной ночи, [40] Быстрей летят драконы черной ночи. — В древности движение солнца объясняли тем, что бог солнца Феб в своей колеснице едет по небу. Соответственно этому течение ночи рисовалось в виде катящейся колесницы божества ночи. Но колесница Феба запряжена белыми конями, а колесница ночи — черными драконами.
Ее завидев, духи впопыхах
Спешат домой [42] …ее завидев, духи… спешат домой… — Считалось, что духи бродят только во мраке и не показываются после восхода солнца. скорее на кладбище,
О произведении
Пьеса состоит из 5 актов, дата написания – 1596 год. Считается, что автор сочинил ее специально ко дню свадьбы какого-то аристократа, приближенного к Елизавете I.
Основная идея комедии: весь мир - игра. И чем она закончится, будет зависеть только от решения и настроения самих игроков. Но не стоит искать в этом произведении особенно глубокий философский подтекст, так как создавалась она главным образом для развлечения зрителей.
Разворачиваются события пьесы в древнегреческих Афинах. Правит городом царь, именуемый Тесеем, с которым связано множество античных легенд, главная из них рассказывает о покорении им племени амазонок, после чего он взял в жены их царицу Ипполиту, которая также участвует в пьесе.
Кроме персонажей-людей, в комедии есть волшебные создания – это эльфы и феи. В частности, царь и царица этих народцев – Оберон и Титания.
Завязка
Гермия и Лизандр решают бежать из Афин и договариваются встретиться следующей же ночью у ближайшего леса. Влюбленные открывают свой план Елене. Девушка давно и безнадежно влюблена в Деметрия, надеясь снискать благосклонность любимого, она рассказывает ему о планах Гермии и Лизандра.
Интермедия
Королевство фей
Действие переносится в лес. Правитель эльфов и фей Оберон ссорится со своей супругой Титанией из-за младенца, которого царица усыновила. Царь желает забрать у жены дитя, чтобы сделать его своим пажом. Титания отказывает мужу и удаляется вместе с эльфами.
Тогда Оберон приказывает эльфу Пэку принести цветок, в который случайно попала стрела Купидона. Если соком этого растения смазать веки спящего, то он полюбит первого, кого увидит. Царь надеется, что его супруга влюбится в какое-нибудь животное, а о ребенке забудет.
Невидимый Оберон остается ждать Пэка. В это время появляются Елена и Деметрий, который разыскивает Гермию и отвергает ту, которая его любит. Когда слуга приносит цветок, Оберон велит смазать веки Деметрию, да так, чтобы тот влюбился в Елену. Сам же царь эльфов наносит оставшийся сок на веки Титании.
Гермия и Лизандр, бродившие по лесу, устали и прилегли отдохнуть. Пэк принимает юношу за Деметрия и смазывает соком его веки. Проснувшись, Лизандр видит Елену, влюбляется в нее и признается в своих чувствах. Девушка решает, что он над ней насмехается и убегает. Юноша, бросив спящую Гермию, преследует новую возлюбленную.
Пробуждение Титании
В лесу собираются на репетицию мастеровые. Основа предлагает, чтобы не напугать зрительниц, составить два пролога к пьесе. В первом будет сказано, что Пирам вовсе себя не убивает, и вообще никакой это не Пирам, а Основа. Во второй предупредить зрителей, что Лев также на самом деле не страшный зверь, а столяр.
Дуэль
Молодые люди, ставшие теперь соперниками, решают с помощью дуэли решить, кому достанется Елена. Пэк приходит в восторг от происходящего. Однако Оберон приказывает слуге завести дуэлянтов глубоко в лес, а затем разлучить и водить кругами, чтобы они не смогли встретиться. Когда изможденные герои засыпают, Пэк смазывает веки Лизандра противоядием от любовного сока.
Пробуждение
В лес на охоту приходят Эгей, Ипполита и Тесей. Они случайно находят уснувших молодых людей. Очнувшись, Лизандр объявляет, что они с Гермией сбежали сюда от суровых законов Афин. Деметрий, находящийся под действием зелья, признается, что любит Елену и желает, чтобы она стала его женой. Тесей провозглашает, что сегодняшним вечером обвенчаются еще две пары, кроме них с Ипполитой.
Просыпается Основа, он отправляется к Пигве. Здесь режиссер дает актерам наставления перед спектаклем.
Начинается подготовка к торжеству. Влюбленные рассказывают Тесею обо всем, что с ними произошло в лесу. Герцог дивится их приключениям.
Приходит Филострат, распорядитель увеселений. Он предоставляет Тесею список развлекательных мероприятий, из которых правитель должен выбрать понравившиеся. Герцог останавливает выбор на интермедии мастеровых.
В полночь пьеса оканчивается. Гости расходятся. Появляются эльфы, возглавляемые Пэком. Они поют, танцуют и веселятся. Затем Оберон с супругой приказывают им разойтись по замку и благословить постели новобрачных.
На премьеру спектакля "Сон в летнюю ночь” в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко собралось рекордное количество телекамер: все ждали скандала, криков "Позор!”, эксцессов в ходе действия и обструкцию в финале.
Спектакль прошел с триумфом. Редко зал кричал так единодушно "Браво!”. Редко так долго и с таким энтузиазмом аплодировала публика. Она, похоже, с облегчением стряхнула с себя этот морок, который усердно муссировали пресса и ТВ, вопя о педофильских страстях, гомосексуальных половых актах и мочеиспускании на сцене академического театра. Скандал охотно использовали для самораскрутки многие "эксперты", веско рассуждая в телекадре о безднах, куда свалился современный театр, - теперь они проснутся в грандиозной луже: сотворили много шума из ничего.
Наэлектризованная всем этим публика ждала скандала и теперь была в восторге - оттого, что театр обманул ее ожидания. Люди на сцене тоже были счастливы: они с честью выдержали долговременную и весьма подлую осаду.
Спектакль, напомню, создан в качестве копродукции МАМТ и Английской Национальной оперы и после года показа в Лондоне перешел на московскую сцену, где постановочная бригада осталась английской, но в игру вступили российские исполнители. Мои сомнения насчет успешности переноса действия оперы Бенджамина Бриттена из Афинского магического леса в английскую школу середины ХХ века московская премьера развеяла лишь частично: громоздящееся на сцене школьное здание одним своим видом разрушает зыбкую атмосферу неверных страстей и призрачных надежд, из которой соткана музыка оперы. Все становится жестким и прозаичным. Оберон - мифологическое андрогинное существо с его болезненной склонностью играть чужими страстями - стал безликим на вид школьным учителем, его супруга Титания - сухопарой училкой, населяющие лес эльфы щебечут о зорях и птичках на уроке пения, а юный лесной дух Пэк и герцог афинский Тезей объединились в одном персонаже, пришедшем в школу поностальгировать о страстях молодости. Поначалу несоответствие увиденного законным ожиданиям должно разочаровывать, и я понимаю, почему первые - лондонские - зрители спектакля приняли его гораздо прохладней, чем уже подготовленные скандалом московские. Но здесь театр вовремя напоминает, что он - музыкальный.
Один из известнейших режиссеров-экспериментаторов Кристофер Олден задал действу труднейшие условия, целиком положившись на способность музыки творить и свою атмосферу и свои смыслы поверх того, что происходит на сцене. И тем создал спектакль более многослойный, захватывающий конфликтами между этими нежнейшими переливами арфы или волшебными разливами струнных - и грубоватой простотой отношений нормальных школяров. Между поэзией и прозой. Между вечностью и не ведающей о ней современностью. Олдену удалось то, что мало кому удавалось, - сделать Шекспира живым и безусловным, современным не по антуражу, а по духу. И, как ни странно, возвращаться в магические леса традиционных версий "Сна. " расхотелось.
Олден доверился музыке, и вся магия сосредоточена в руках британского маэстро Уильяма Лейси. Он сумел сообщить непростой для восприятия партитуре редкий драйв: с первой прозвучавшей ноты вас подхватывает некий мощный поток, который и пронесет слушателя через все удивительные музыкальные испытания, не давая ни секунды для передышки. Свобода и органичность, с какими оркестр театра и его блестящая труппа овладели новым для них музыкальным языком - источник дополнительного эстетического переживания.
Лишенные сказочных костюмов и мифологических масок, облаченные в школьную униформу солисты должны целиком полагаться на свой артистизм. Олден отказался даже от маски осла, в которого влюбляется очарованная Титания (вот был бы дополнительный повод обвинить Шекспира в пропаганде зоофилии!). Более всего пострадал при этом образ Оберона - у приглашенного из Челябинска Артема Крутько бывший Царь эльфов стал действительно безликим и с авансцены ушел куда-то на третий план, это был не лучший вечер для набирающего популярность одаренного контратенора. Зато звездные минуты выпали на долю таких певцов-актеров, как Евгения Афанасьева (Титания), Лариса Андреева (Гермия), Мария Пахарь (Елена), Артем Сафронов (Лизандр), Дмитрий Зуев (Деметрий), и особенно Антон Зараев (Боттом, имя которого с легкой руки Щепкиной-Куперник переводят с нелепой целомудренностью - "Основа", хотя у непочтительного Шекспира это просто Задница). Им удалось сохранить индивидуальности своих персонажей, у каждого в действе свой голос и своя перекличка с современными нравами. Любовный морок, который у Шекспира изображен как истома, непрерывная и неразборчивая, теперь предельно заземлен: Деметрий, к примеру, грубо отталкивает влюбленную в него Елену, ибо ему просто не до нее - ждут приятели с футболом, что, понятно, важнее. А волшебный - условный - сон, навеянный магическим зельем, становится сном наркотическим, т.е. безусловным, возвращающим нас на современную грешную землю.
Смысловой и зрелищной кульминацией вечера стал излюбленный Шекспиром "спектакль в спектакле", где Мастеровые (теперь школьная обслуга) разыгрывают кровавую драму о любви Пирама к Фисбе - своего рода "пародию на пародию": на импровизированных подмостках уморительно разыгрываются только что на полном серьезе просвистевшие страсти. И здесь театр берет реванш за аскезу спектакля: идет почти капустник, смешной и противоречащий всем канонам утонченного вкуса, отсылающий как к шекспировскому простонародному карнавалу, так и к сегодняшним шоу уровня "Наша Раша".
А что с детьми, которые участвуют в действе и о которых так пеклись неведомые авторы доносного письма? Дети заслуживают отдельного восхищения: они сумели выучить и для взрослых-то сложную партитуру и безукоризненно ее исполнить, внеся в спектакль необходимую дозу сказочности и чистоты. С детьми театр обошелся с предельным тактом: все, условно говоря, рискованные мизансцены происходят без них. Дважды подчеркну это "условно говоря": рискованности здесь не больше, чем в "Кармен" (тоже, как известно, требующей участия детского хора), и неизмеримо меньше, чем в типовом драматическом спектакле, не говоря о кино и всегда доступном детям телевидении. Так что актуальная забота о нравственном здоровье детворы, как всегда у нас, устремилась в русло кому-то выгодных спекуляций. И в таком непотребном виде только скомпрометировала благую идею, перевела ее в ранг паранойи. Соглашусь с гендиректором театра Владимиром Уриным: инициированный кем-то и раздутый телевидением скандал нанес психике детей гораздо больший ущерб, чем "вегетарианский", по выражению критика Алексея Парина, спектакль.
И здесь пора задуматься о том, на какую опасную тропу мы вступили, с такой безоглядной злобой реагируя на самый дикий навет-анонимку, и тем самым возрождая "презумпцию виновности". "Сегодня вынужден оправдываться один из лучших театров страны, - сказал на пресс-конференции худрук Детского музыкального театра имени Натальи Сац Георгий Исаакян. - Завтра придется оправдываться руководителям Большого театра, или "Геликона", или мне. Еще не так давно подобное кончалось расстрелом Мейерхольда и убийством Михоэлса. Мы к этому идем?". От себя напомню, что не так давно подобный набег закончился безвременной смертью интереснейшего спектакля Большого театра "Дети Розенталя", так исчезла с глаз людских талантливая опера Леонида Десятникова, впервые за век заказанная театром современному композитору. И никто не понес наказания за это убийство.
Новый скандал бесславно лопнул: публика сама рассудила, кто прав, и наградила театр шквалом оваций. Но телевидение и теперь делает вид, что дыма без огня не бывает. Ему это выгоднее: на скандал идут рекламодатели, а о такой категории, как совесть, у нас чаще вспоминают только в бессовестных демагогических анонимках.
Премьера МАМТ на самом деле очень важна для оперной жизни России: мы получили не только новый опыт международного сотрудничества с одним из авторитетнейших мировых театров (в этом деле Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко бесспорный лидер), но и пример освоения новых музыкальных пространств, современного прочтения современной оперы. Только такими акциями вечно склонный к летаргическому сну жанр пробуждается к активной жизни.
Читайте также: