Как приводили в исполнение смертные приговоры в ссср
Обновлено: 02.07.2024
Российский историк Ирина Флиге описывает на основе немногочисленных доступных материалов, как в 1920-1930 гг. в СССР производилась казнь и захоронение тел казненных. Данная тема до сих пор остается малоизученной. Этот обзор дает общее представление об исполнительной механике террора.
Полных данных по документированию процедуры казней за весь советский период нет: историками и архивистами найдены отдельные документы, свидетельствующие о порядке приведения приговоров в исполнение и захоронении тел расстрелянных, информировании о самом факте казни, которые позволяют с той или иной вероятностью реконструировать процедуру проведения экзекуций и сопутствующий им документооборот.
Первым из известных нам нормативных актов, определяющим процедуру захоронения казненных, является специальное распоряжение Верховного трибунала ВЦИК 1922 года:
Содержащиеся в распоряжениях 1922 и 1924 годов нормы соблюдались вплоть до 1937. Вероятно, существовали и обновленные регламентирующие документы центральных ведомств, и дополнительные инструкции, но они мне не известны. В качестве иллюстрации применения этих норм приведу несколько актов о приведении приговоров в исполнение в разных регионах:
«…Мы, нижеподписавшиеся привели в исполнение постановление тройки при ПП ОГПУ по Севкраю от 7.02.31 г. в отношении [далее список из 9 человек]:
Чекисты на стрельбище.
На актах о приведении приговора в исполнение встречаются подписи должностных лиц, присутствовавших при экзекуции: начальника тюрьмы, представителя судебного или внесудебного органа, вынесшего приговор, прокурора (довольно редко), врача (крайне редко).
Например:
комиссия в составе секретаря Коми областного отдела ОГПУ т. Добринского В. Г., начальника 3-го отделения того же отдела т. Проскурякова М. М. и прокурора области Коми т. Иванова в присутствии врача обл. больницы т. Ветошкина, сего числа, в 23 часа в исполнение постановлений тройки при ППОГПУ по Севкраю
произвела в местечке около Човской трудисправколонии расстрел
Трупы зарыты на месте расстрела, в чем и составлен настоящий акт в двух экземплярах [5].
«…Мы, нижеподписавшиеся: привели приговор в исполнение
Смерть констатировал прокурор, труп предан земле. [6]
«…Я, комендант ПП ОГПУ по КРЫМУ БЕЛОУСОВ П.И. в присутствии дежурного Коменданта ЕГОРОВА и сотрудника тов. МЕДВЕДЕВА, на основании постановления заседания Коллегии ОГПУ от 13 января 1930
Приговор приведен в исполнение в 24 час. И смерть констатирована ниже подписавшимися лицами[7]
В Москве:
Прошу принять для немедленного погребения, доставленные при этом /2/ два трупа [8]
Предлагаю принять для кремации вне очереди шесть трупов
В Ленинграде: начиная с 1923, тела передавались для захоронения в морг Обуховской больницы (в настоящее время – клиническое отделение Военно-медицинской академии им. С.М.Кирова)[10].
В Харькове: с 9 августа 1937 по 11 марта 1938 на предписаний коменданта УНКВД по Харьковской области заведующему еврейским кладбищем на нем было захоронено 6865 человек[11].
Механизмы и практики проведения массовых операций Большого террора хорошо изучены, однако в отношении документооборота, касающегося непосредственно исполнения приговоров и захоронения казненных, данных в нашем распоряжении немного.
В оперативном приказе №00447 порядок приведения приговоров в исполнение прописан в самом общем виде:
1. Приговора приводятся в исполнение лицами по указаниям председателей троек, т.е. наркомов республиканских НКВД, начальников управлений или областных отделов НКВД.
2. Приговора по первой категории приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов внутренних дел, начальников управления и областных отделов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение.
Документы об исполнении приговора приобщаются в отдельном конверте к следственному делу каждого осужденного [12]
Следуя п.2 приказа, в региональных управлениях НКВД процедура была конкретизирована в соответствии с местными условиями и собственным пониманием операции:
Так, 4 августа 1937 года начальник УНКВД по Куйбышевской области И.П.Попашенко отправляет начальнику Ульяновского горотдела НКВД следующие указания:
1) Немедленно приспособить соответствующее помещение в здании НКВД (желательно подвальное) пригодное под спецкамеру для выполнения приговоров о расстреле.
3) Исполнение приговора – расстрел производится ночью.
Перед выполнением приговора, на основе тщательного опроса по анкете арестованного и решения Тройки, – точно установить личность осужденного.
4) После выполнения приговора, трупы должны быть вывезены к заранее приготовленной яме, тщательно зарыты и ямы замаскированы.
5) Акты об исполнении приговоров о высшей мере наказания составляются по прилагаемой форме и подписываются отдельно на каждого расстрелянного в 1-м экземпляре – после исполнения приговора и отдельным пакетом высылаются в УНКВД на имя нач. 8 отделения УНКВД.
6) Под Вашу личную ответственность должна быть обеспечена полная конспирация места, времени, а также техника исполнения приговоров по высшей мере наказания.
7) Немедленно по получении настоящей директивы, представьте персональный список работников УГБ, которые Вами допускаются к выполнению приговоров о высшей мере наказания.
Красноармейцев и рядовой милицейский состав не допускать.
От всех лиц, привлекаемых к работе, связанной с перевозкой трупов, приготовлением и засыпкой ям, – должны быть отобраны подписки о неразглашении.
Начальник УНКВД по Запсибкраю С.Н.Миронов (Король) в ходе подготовки операции, еще до издания приказа №00447, так инструктирует начальников оперсекторов:
Итак, на всем протяжении времени процедуры казни и захоронения являлись строжайшей тайной, даже когда сам приговор к расстрелу был публичен. Существовали нормы, регламентирующие проведение расстрела и захоронения казненных. К ним относились, в частности, проведение экзекуций в ночное время и тайное захоронение тел.
Место расстрелов выбиралось в зависимости от местных условий: либо в специально оборудованном помещении тюрьмы, с последующим вывозом трупов для захоронения на кладбище либо в некоем удаленном месте с захоронением на месте казни (в лесу, полигоне, на территории дачи НКВД и пр.). Со всех исполнителей, включая сотрудников НКВД, шоферов и сторожей, брались подписки о неразглашении.
Попробую реконструировать документооборот, сопровождавший казни.
Предписания (приказания), как правило, исходили от органа, вынесшего приговор, были подписаны кем-либо из высших руководителей этого органа и адресованы лицам, ответственным за приведение приговора в исполнение. Такими ответственными были начальники оперсекторов, коменданты либо начальники учетно-статистических отделов (отделений) ОГПУ-НКВД. Предписания печатались на служебных бланках или на чистых листах бумаги.
Форма предписания была более-менее стандартной: вначале указывалось, какой орган и какого числа вынес приговор, затем следовал приказ о расстреле, после этого шел перечень приговоренных — фамилия, имя, отчество, иногда возраст или год и место рождения, изредка по каким статьям осужден приговоренный к расстрелу.
Предписания о расстрелах по массовым операциям на большую группу приговоренных могли не соответствовать стандартной форме: само предписание в ряде случаев содержало только численность приговоренных и указание, где они содержатся, но к нему прикладывались копии протоколов о вынесении приговора.
Николай Ежов, руководитель НКВД (1936-1938) на пропагандистском плакате.
В подавляющем большинстве случаев врачи на казнях не присутствовали, функцию констатации смерти выполняли представители прокуратуры, а в их отсутствие - сами члены расстрельной команды. Эти акты вместе с предписаниями передавались Начальнику 1-го Спецотдела УНКВД по области или краю, а также поступали в Особый Архив 1-го спецотдела НКВД СССР[16].
Акты об исполнении приговора в отношении конкретного человека, подшитые к архивно-следственному делу расстрелянного. В просмотренных архивно-следственных делах 1920-х – начала 1930-х такие акты ни мной, ни моими коллегами не обнаружены, но я не берусь утверждать, что таких документов в этот период не существовало. В 1937 – 1938 оформлялись по единому образцу (региональные расхождения незначительные) в одном экземпляре, как правило, типографские бланки, встречаются на пишущей машинке, а также рукописные.
Содержат следующую информацию: приговор (орган, дата), ФИО осужденного, дата приведения приговора в исполнение; иногда дополнительно в рукописных и машинописных вариантах: указывается на основании какого предписания (дата, должность и фамилия), редко – время казни. Документ подписывался начальником расстрельной команды (комендантом или его замом Управления НКВД) и заверен печатью.
Оба документа, как правило, датированы и хранятся вместе с соответствующими предписаниями и актами об их исполнении[17].
Ирина Флиге (род. 1960) занимается изучением советских репрессий с конца 1980-х годов. Она работает с 2002 года руководителем петербургской организации историко-просветительского и правозащитного общества "Мемориал" в России. Она внесла большой вклад в обнаружение и изучение мест массового захоронения жертв коммунистического режима. Вместе с коллегами Флиге обнаружила, например, захоронения времен Большого террора в Сандормохе.
Источники:
[1] Тепляков А.Г. Процедура: Исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах. М., 2007. С.6.
Смертная казнь в Советском Союзе
В отличие от очень многих других государств, СССР никогда не отличался большим разнообразием в вопросе выбора форм смертной казни. Ни электрический стул, как в Соединенных Штатах, ни повешение, как во многих европейских государствах того времени, ни отрубание головы, как на Ближнем Востоке, в СССР не практиковались.
Как известно, 28 октября 1917 года II Съезд Советов отменил в советской России смертную казнь, но уже 5 сентября 1918 года смертная казнь в стране была восстановлена, что объяснялось необходимостью введения высшей меры наказания в отношении контрреволюционных элементов и бандитов. Тем не менее, попытки ограничения высшей меры предпринимались практически на всем протяжении советской истории. 27 июля 1922 года была запрещена смертная казнь для лиц до 18 лет и беременных женщин.
В подавляющем большинстве случаев смертная казнь в Советском Союзе осуществлялась посредством расстрела. Приговор приводили в исполнение сначала подразделения охраны, затем – отдельные исполнители. Этим советская высшая мера наказания отличалась от дореволюционной России, в которой не только расстреливали (преимущественно военнослужащих), но и вешали.
В сталинское время, в том числе и во время чисток середины — второй половины 1930-х годов, смертные приговоры также приводились в исполнение путем расстрела. Расстреливали и на специальных полигонах, и в самих тюрьмах. Убийства заключенных другими способами носили во всех случаях внесудебный характер.
Почему в годы войны вернули повешение
Советское руководство принимало решение о применении повешения в отношении гитлеровских палачей и их приспешников, руководствуясь необходимостью показать народу неотвратимость и жесткость наказания за военные преступления. Расстрел выглядел как более гуманная мера наказания, а в случае повешения казнь осуществлялась публично и повешенные преступники еще какое-то время висели на радость советским людям и устрашение другим палачам и предателям советского народа.
Но на практике повешение применялось и военно-полевыми судами на фронте в отношении захваченных в плен гитлеровских карателей и полицаев. Например, с 15 по 18 декабря 1943 года в военном трибунале 4-го Украинского фронта шел суд над сотрудником гестапо и предателем из числа граждан СССР. Обоих подсудимых приговорили к смертной казни через повешение и повесили.
Первый процесс против предателей
14—17 июля 1943 года в Краснодаре, к этому времени освобожденном от гитлеровских оккупантов, состоялся первый процесс над группой предателей, сотрудничавших с гитлеровцами и виновных в массовых убийствах советских граждан – мирных жителей и военнослужащих Красной Армии.
На казни полицаев из зондеркоманды присутствовало около 50 тысяч человек. Это была, пожалуй, первая столь крупная публичная казнь предателей в годы войны. Затем аналогичные процессы с публичным повешением военных преступников прошли в целом ряде других городов Советского Союза — в Киеве, Николаеве, Ленинграде.
Власовцы, красновцы и семеновцы
К смертной казни через повешение был приговорен ряд видных предателей Родины и белоэмигрантов, сотрудничавших с гитлеровской Германией и империалистической Японией.
12 мая 1945 года на территории Германии советскими военнослужащими был задержан главнокомандующий Русской освободительной армией бывший советский генерал Андрей Власов. Вскоре были арестованы и другие его видные соратники из числа военачальников РОА.
28 мая 1945 года в городе Лиенце британское командование передало Советскому Союзу 2,4 тысячи захваченных английскими войсками в плен казаков, воевавших на стороне гитлеровской Германии. Среди них были такие заметные фигуры как генерал от кавалерии Петр Краснов, генерал-лейтенант Андрей Шкуро, генерал-майор Тимофей Доманов, генерал-майор Султан-Гирей Клыч.
Все эти люди, бывшие белые офицеры, в годы Великой Отечественной войны поддержали гитлеровскую Германию, принимали участие в формировании и направлении казачьих частей на восточный фронт. В частности, Петр Краснов с сентября 1943 года занимал пост начальника Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий Третьего рейха.
Тимофей Доманов был походным атаманом Казачьего Стана и членом Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий Германии. Андрей Шкуро с 1944 года занимал пост начальника Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС, имел звания генерал-лейтенанта войск СС и группенфюрера СС и отвечал за подготовку казачьих формирований гитлеровской Германии. Наконец, Султан-Гирей Клыч командовал формированиями из горцев Северного Кавказа, входившими в состав Казачьего Стана генерала Краснова.
Вместе с Красновым, Шкуро, Домановым и Султан-Гиреем Клычем перед судом предстал и генерал-лейтенант Гельмут фон Паннвиц. В отличие от вышеперечисленных казачьих генералов, Паннвиц никакого отношения к России не имел – он был прусским аристократом по рождению и с юных лет служил в германской армии. Когда в 1941 году Германия напала на СССР, Паннвиц командовал разведывательным батальоном в звании подполковника. На фронте он быстро сделал карьеру и был переведен в аппарат Верховного командования сухопутных войск, занявшись вопросами создания вооруженных формирований из числа народов СССР, в первую очередь казаков.
В 1944 году Паннвиц получил звание генерал-лейтенанта. К этому времени он курировал казачьи части гитлеровской Германии, а в марте 1945 года был избран верховным походным атаманом Казачьего Стана. То есть, выходцем из России и предателем Родины соответственно Паннвиц не являлся, а был обычным германским генералом. И он имел все основания избежать выдачи Советскому Союзу, так как был подданным Германии, но добровольно согласился быть выданным СССР. Паннвица постигла участь других лидеров Казачьего Стана – он был приговорен к смертной казни через повешение. 16 января 1947 года Краснов, Шкуро, Доманов, Султан-Гирей Клыч и фон Паннвиц были повешены на территории Лефортовской тюрьмы по приговору суда.
В августе 1945 года, после победы над Японией, советскими органами безопасности был арестован целый ряд бывших белых эмигрантов и предателей Родины, перешедших на сторону Японской империи и в годы войны занимавшихся подрывной деятельностью против Советского Союза. Среди них был и знаменитый участник Гражданской войны атаман Григорий Семенов – генерал-лейтенант Белой армии, активно участвовавший после эмиграции из России в делах Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ).
Таким образом, атаман Семенов стал единственным из подсудимых, кого приговорили к повешению и повесили 30 августа 1946 года. Фактически он понес наказание, хоть и запоздавшее, за свои действия во время Гражданской войны в России, поскольку во время Второй мировой войны особой роли в деятельности японских спецслужб против СССР Семенов уже не играл, был скорее символической фигурой.
После проведения процессов над гитлеровскими карателями и предателями повешение в качестве высшей меры наказания в Советском Союзе применять перестали. Полицаи и каратели, разоблачаемые в 1960-х — 1970-х годах уже приговаривались к смертной казни через расстрел.
Читайте также: