Как не стать легкой добычей оперов следователей прокуроров и судей

Обновлено: 28.06.2024

После обучения на юриста мне хотелось занять почетное кресло судьи, а судьба усадила на жалкий стул адвоката. Конечно, он не такой как приставной в зале театра, но весьма схожий с ним. Очень скоро я убедился, что судьи и прокуроры относятся к адвокату, как обладатели мест в театральных ложах относятся к публике на местах приставных – с раздражением. Без последних нет аншлагов, но в картину театрального праздника они вписываются не совсем. Так и с адвокатами. Без них правосудие состояться не может, но и хлопот с ними не оберешься.

Как-то один знакомый судья признался, что не любит адвокатов из-за их вечных придирок к материалам уголовных дел и ходу судебных процессов. То ли дело прокурор. Он всегда со всем согласен и не умничает. После такого признания престиж судейской профессии в моих глазах явно понизился.

Беспорядочна в принципе

С годами пришло также ПОНИМАНИЕ невероятной схожести правосудия с театром абсурда, где порядок - случайность, а беспорядок – закономерность. А это привело к УБЕЖДЕНИЮ, что, все-таки, дело не в следователях, прокурорах, судьях и адвокатах, а в самой системе правосудия, которая вопиюще неспешна во второстепенном и хаотично тороплива в главном. То есть, БЕСПОРЯДОЧНА в принципе. Например, полгода уходит на необязательную экспертизу и пять минут на допрос главного свидетеля (неважно какого, обвинения или защиты). Первое ведет к волоките, второе – к браку в деле и неправосудному приговору. Но и то и другое превращают процесс установления истины по делу в свою противоположность. То же самое можно сказать о процедурах опознания и очной ставки.

Оказалось также, что следователи и прокуроры не любят утруждать себя доказыванием виновности. Отсюда презумпция невиновности, это гранитное основание правосудия, превращается в обязанность защиты по ее доказыванию (невиновности). А сомнения в виновности обвиняемого и подсудимого никогда не трактуются в его пользу, как того требует Конституция. Законодатель и здесь пошутил над правоохранителями, поручив им решать (усматривать) какие из сомнений устранимые, а какие неустранимые, то есть те, которые и должны трактоваться в пользу обвиняемых или подсудимых. Такая усмотрительность есть одновременно и почва и удобрение для коррупции.

Примером поразительного хамелеонства судей является отказ от возврата уголовных дел на доследование, при сомнении в виновности подсудимого, и переход к практике вынесения немотивированных приговоров, слово в слово дублирующих обвинительные заключения следователей.

Кстати, а где и кто готовит следователей? Оказывается, такой подготовки не существует. Есть правоведы и правоохранители, из которых и происходят как невинные нотариусы, так и всемогущие следователи. Власти у них больше, чем у президентов. Он может президента арестовать, а президент его - нет. Есть у них и сходство. На президентов тоже нигде не учат. Странное дело, чем больше у должности власти, тем меньше требуется подготовки, чтобы ее занять. С судьями картина аналогичная. До недавнего времени главным резервом для занятия судейского поста были судебные приставы и секретари в возрасте 25 лет, когда большинство людей еще и не догадываются, что для судьи главное не ум и образование, а разум, то есть мудрость. Получается, что следователи и судьи это не профессия, а хобби.

Тюрьма без приговора

Бумаги вместо фактов

Оперативные провокации

Кто вы, господин следователь?

Оценка доказательств

Обвинительное заключение

Нет более несуразного процессуального документа, чем обвинительное заключение. Его то и процессуальным можно называть с большой натяжкой. Готовится оно в тайне от защиты, нередко по несколько раз переделывается по указаниям прокуроров с произвольными изменениями ранее, предъявленного обвинения, на основании которого проводилось следствие. И большего подарка судьям, чем эта несуразность, придумать сложно. Во-первых, хотя оно как и постановление о предъявлении обвинения, противоречит пункту 2 статьи 8 УПК, которым установлено, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления иначе как по приговору суда, но для судей является идеальной шпаргалкой. Непонятно почему ЗАКЛЮЧЕНИЕ об окончании следствия законодатель, а вслед за ним и следователи с прокурорами называют ОБВИНИТЕЛЬНЫМ. Для чего тогда суд, если обвинение готово? Не поэтому ли суды не утруждают себя подробным судебным следствием и с такой легкостью нередко дословно переписывают его в приговор? Во-вторых, почему оно вообще приобщается к делу, если суд совершенно независимо от предварительного, обязан провести полноценное судебное следствие? В этом примитивность мышления законодателя проявляется особенно наглядно. Объем заключения и повторы одного и того же текста, в случае группового преступления, выходят далеко за рамки разумного. Оглашение заключения в суде давно превратилось в процедуру по дискредитации судебного следствия. Да и суда тоже. Очень часто прокурор при его оглашении перед судом присяжных пропускает важное и выпячивает второстепенное, а то и просто передергивает текст. Судьи, ведущие процесс, на это не реагируют. Ответственность прокуроров за такие фокусы не предусмотрена. А судьи и присяжные еще до рассмотрения дела по существу получают изрядную порцию искаженной информации.

Ознакомление с уголовным делом

Опять о судьях

Мнения, высказываемые в данной рубрике могут не совпадать с позицией редакции

Беспорядочна в принципе

Тюрьма без приговора

Бумаги вместо фактов

Оперативные провокации

Кто вы, господин следователь?

Оценка доказательств

Обвинительное заключение

Ознакомление с уголовным делом

Опять о судьях

Мнения, высказываемые в данной рубрике могут не совпадать с позицией редакции

Зачем нужны декларации о доходах чиновников? Нужно ли все средства взяточников изымать в доход государства? Надо ли было сажать под замок Бориса Шпигеля и кто мешает следователям работать быстро и эффективно, имея такие технические возможности, которые и не снились следователям СССР? Как получилось, что отдельные полицейские используют оперативные наработки в целях личного обогащения, а не борьбы с преступностью? Почему судьи отправляют людей под арест, не ознакомившись в полном объеме с материалами дела?

Белозерцев еще не взяточник

– Валентин Георгиевич, арестован губернатор Пензенской области Белозерцев. Ему вменяют взятку в 31 миллион. Дома у него находят полмиллиарда наличными. А ведь он сдавал декларации о доходах. Зачем они нужны, если от них толку нет? Жириновский предлагает их отменить и ввести какие-то другие механизмы надзора за состоянием чиновников.

Я считаю, что нельзя отказываться от декларации. Потому что чиновник, заполняющий декларацию сам, лично подтверждает источники своих доходов. Именно на это прокуратура, у которой есть право заявлять исковые требования об изъятии незаконно полученных доходов, и опирается. Для чиновников источники дохода крайне ограничены. Помимо основной работы это получение доходов от преподавательской деятельности, от научной деятельности. Но бизнес исключен. Поэтому, опираясь на эти цифры, прокуратура может проанализировать и сделать вывод, что объяснений, подтверждающих наличие таких сумм у подследственного, нет.

– А если у вас на счетах обнаружили сумму, которая превышает ваш официальный задекларированный доход, это должно уйти в доход государства? Говорят о превышении всего в десять тысяч рублей.

Но ведь надо еще доказать такую связь. Имущество, которое обнаруживается вдруг у дальнего родственника чиновника, все равно требует проверки. В том числе и источника доходов того человека. Откуда вдруг на него свалилось это богатство? Что касается деклараций — речь о том, как она проверяется. У нас создана определенная система. Это и декларирование чиновниками своих доходов и расходов в совокупности. Это и кадровые службы, которые существуют во всех государственных органах и на них законом возложена обязанность проверять эти декларации.

Встает вопрос — а как же проверялась декларация губернатора в той же администрации Пензенской области? А поскольку это губернатор, то в первую очередь его декларация должна проверяться в управлении администрации президента! Оно имеет возможность использовать все ресурсы, в том числе оперативно-разыскной деятельности МВД и ФСБ.

– Управление может давать команду правоохранительным органам для проверки?

– Если возникает вопрос, то кадровая служба вправе потребовать объяснений от чиновника, изучить документы, сделать при необходимости экспертно-бухгалтерские и экспертно-экономические исследования. Это серьезное дело. В сентябре прошлого года человек был избран, а сегодня его назвали преступником и говорят, что он махровый взяточник. Более того, уже есть заявление, что его деятельность за предыдущие годы тоже будет подвергнута проверке.

Воров сменили хакеры и наркоторговцы

– Следствие утверждает, что губернатор получил взятку от некоего Шпигеля. Борис Шпигель — фармацевтический деятель, миллиардер, у которого собственное производство лекарственных препаратов. Путин говорит правоохранительным органам, что люди, совершившие экономические преступления, не должны сразу подвергаться аресту. Есть другие методы – домашний арест, выпуск под залог, например. Он это и на пленуме Верховного суда говорил, и на только что прошедшей коллегии прокуратуры. А Шпигеля уже арестовали и назвали взяткодателем без суда. Я его не защищаю. Но откуда такая жесткость действий?

– Говоря об экономических преступлениях, речь обычно ведут о мошенничестве. Поскольку Шпигеля арестовали, то речь пойдет о даче взятки. А это уже тяжкое преступление в отличие от того же мошенничества. Я работал в Приволжском федеральном округе и систематически бывал в Пензе, когда шли выборы еще предыдущего губернатора Василия Бочкарева. Шпигель уже тогда там присутствовал и имел контакты с областной администрацией по поставкам лекарственных препаратов, которые он производил. Более того, он был делегирован оттуда в Совет Федерации.

На мой взгляд, быть сенатором, работать в профильном комитете по охране здоровья, иметь за собой огромную фармацевтическую фирму и не быть крайне заинтересованным лицом — вряд ли возможно. Это было не очень правильно, и в конечном итоге, скорее всего, именно поэтому ему предложили расстаться с креслом. Все это надо проверять. Если взятки давались за какие-то послабления, скажем, в конкурсном отборе его предприятия, по каким-то срокам или ценам, которые заключались договорами с администрацией области, то в ходе следствия все это будет выяснено.

– Но нужно ли было отправлять его под арест, если он так болен, как говорят?

– Есть сомнение в целесообразности такой меры пресечения. Но нужно понимать, что первые шаги следствия всегда связаны с тем, что следствие еще не знает круг всех причастных к возможным преступным действиям. И изолировать людей на этот период часто необходимо, чтобы исключить уничтожение документов, давление на свидетелей, сговор подельников и так далее.

– Вы говорите как прокурор.

– Разумеется. И суд, и следователь, обратившийся в суд за мерой пресечения, исходили из этого. Но суд, арестовав человека на два месяца, конечно, потом должен очень тщательно оценивать случаи необходимости продления срока содержания под стражей. Насколько следствие активно работает, чего у нас часто делать не любят. Бывает, что человека полгода держат под стражей, а следователь за все время может появиться у него один или два раза.

– Не загруженность мешает им вести следствие быстро и эффективно. Абсолютно нет. Нагрузка на следственный аппарат, которая сегодня существует, ничуть не больше той, которая была, скажем, 30 лет назад. Более того, 30 лет назад у нас в стране совершалось до трех миллионов преступлений, а сегодня — два миллиона.

– Воровать стало нечего?

– Нет, изменилась сама структура преступности. Если раньше как раз кражи составляли 35–40 с лишним процентов от общего вала преступлений, то сегодня все иначе. Достаточно сильно упало количество преступлений на половой почве. Сократились тяжкие преступления. Но резко возросло количество дел, связанных с информационными технологиями и с мошенничеством с использованием этих технологий. И, к сожалению, конечно, произошел резкий рост преступлений, связанных с наркоманией. Если взять по совокупности два этих вида преступлений, то они и будут составлять почти 40% всех совершаемых преступлений, заняв то место, которое раньше занимали кражи. Следователей за это время меньше не стало. Нагрузка на них никак не возросла.

Более того, они получили то, чего не имели следователи тех лет. Такой арсенал технологических способов по изобличению преступника, о котором прежние следователи и мечтать не могли. Мы даже по телевизору с утра до вечера наблюдаем, как с помощью анализа ДНК ищут незаконнорожденных детей. 30 лет назад даже следствие не имело такой возможности. А сегодня это уже в быту.

Хайп вместо совести

– Бывший кандидат в президенты Российской Федерации Ксения Собчак выдала в эфир интервью с насильником и негодяем Моховым, который несколько лет держал в плену и насиловал двух девушек, одна из которых даже дважды родила. Наказание он свое, конечно, уже отбыл. Но как можно человека, который занимался такой мерзостью, пускать в эфир на всю страну?

– В вашем вопросе несколько пластов. Это тема соотношения права и морали, добра и зла. Это очень яркий пример, и я думаю, что со студентами мы его будем разбирать. Это нельзя сравнивать с убийством, как настаивают некоторые. В квалификации речь шла и о незаконном лишении человека свободы, и о неоднократном изнасиловании. По совокупности он получил 17 лет лишения свободы, отбыл полностью весь срок, условно-досрочно не освобождался. Выйдя на свободу, он находится под административным надзором и имеет целый ряд ограничений, которые должен соблюдать. Это правовая сторона дела.

Мы можем говорить, что надо сделать наказание за подобное преступление более суровым. Но ему дали столько, сколько в совокупности по тем статьям, по которым он был осужден, можно было ему дать. Дать больше не в компетенции суда. А что касается обнародования. За долгие годы следственной и прокурорской практики я сталкивался со многими мерзкими типами похлеще, чем этот Мохов. Предавать гласности то, что ты узнал, что ты почувствовал, общаясь с этими негодяями, – это твой собственный выбор. Я даже дома с домашними, с друзьями, с близкими никогда не говорил о деталях тяжких преступлений. Я берег их психику. Но сейчас стали раздаваться голоса, требующие разработать закон, который бы запрещал брать интервью у осужденных. Я считаю, что это неправильно, запрещать это нельзя. Но тут есть другой аспект. Любой серийный убийца, любой серийный маньяк и педофил — люди неудовлетворенные. Через свою преступную деятельность они пытаются утвердиться в этой жизни, доказать собственное превосходство. У них у всех присутствует бравада. Они хотят показать свое превосходство, что они могли распорядиться чужой жизнью, чужим здоровьем, честью. Журналист, скорее всего, понимает, что он своим интервью будет способствовать пропаганде такого рода преступлений.

Какова была цель Собчак? Сделать так, чтобы люди посмотрели на этого маньяка и чтобы у людей возникло возмущение? Но это зло и так не находило какой-либо поддержки, людей не надо убеждать, что это мерзость, они и так это знают. Скорее всего, Собчак просто гналась за эпатажем, за сенсацией. Поэтому речь идет об аморальности самого корреспондента. Получить интервью — право журналиста. А его обнародование — вопрос его совести и морали. Такое интервью может использоваться как учебный материал для следователей, оно может изучаться судебными психологами и психиатрами, если это была качественно сделанная работа.

– Да, я помню ту публикацию. Он нащупал болевую точку в недрах правоохранительной системы. В виновность Захарченко ставились взятки, которые в сотни раз меньше изъятых сумм. Вопрос, откуда остальные деньги, повис в воздухе, и ответ на него крайне неприятен для правоохранительных органов. Мы говорим, что источником незаконного обогащения становятся оперативные материалы, которые добываются оперативным путем. А это обязанность их службы! В самой добыче таких сведений нет ничего преступного. Преступно то, как этой информацией распоряжаются те, кто ее добывает. Идет ли эта информация на изобличение преступлений и возбуждение уголовного дела или на шантаж и последующее сокрытие преступления? Я всегда считал, что нам необходимо отделять оперативную службу от следствия. Целью создания Следственного комитета было как раз стремление отделить следствие от оперативной работы.

– Следственный комитет – это же аналог американского ФБР? Независимые следователи, и все такое. Но какова его реальная роль?

– Следователи СКР ведут расследования по категории самых тяжких преступлений. Они занимаются взятками, убийствами, должностными преступлениями. Я не ставлю под сомнение целесообразность создания СКР. Но при принятии этого решения были — на мой взгляд, необоснованно — сокращены полномочия прокуроров в надзоре за следствием.

– Теперь надзор передан в Следственный комитет?

– Нет! Функция СКР не надзор, а контроль за следствием! Это разные вещи. Их руководители выполняют те функции, которые раньше во многом выполняли прокуроры. Но есть важное отличие, которое понимают специалисты, но которое не рассказывают обществу. Прокурор, осуществляя надзор за следствием в своем подразделении у своего следователя, всегда помнил, что его обязанность потом с материалами этого дела пойти в суд и в гласном публичном процессе, в полемике с адвокатами доказать, насколько качественно выполнена работа. А сегодня руководители Следственного комитета в процесс не ходят! И обоснованность предъявленного обвинения в суде не доказывают.

– Но прокурор все равно утверждает обвинительное заключение.

– Да, но он его видит спустя полгода-год после того, как началось следствие. Ему приносят уже готовое многотонное дело перед утверждением в суд. Прокуратуру устранили из повседневного, очень быстрого и эффективного прокурорского надзора. Даже адвокатское сообщество просит вернуть прокурорам полномочия надзирать.

– Как этот надзор влиял на качество следствия?

– А в чем разница?

– Сегодня суд даже дело целиком не видит. Следователь приносит судье постановление с ходатайством, к которому приложены информационные материалы. Судья быстро определяет, тяжкое ли это преступление, по которому можно арестовать человека, не слишком ли он старый или слишком молодой, нет ли болезней, препятствующих содержанию под стражей. И все — выносит постановление, и человек идет под арест.

– То есть судья даже не знакомится с материалами дела?

– Он и не должен вдаваться в доказательства. Он слушает адвоката, слушает человека, которого он будет арестовывать, но он не оценивает качество и совокупность собранных доказательств. Он смотрит только формальную сторону.

– Раньше прокурор перед арестом подозреваемого дело хотя бы листал целиком. Он тут же следователю задавал вопросы. А сегодня у прокурора даже нет права не допустить следователя к судье с ходатайством об аресте. Прокурор может прийти в процесс и сказать — я не поддерживаю это ходатайство. Судья может с ним согласиться или не согласиться. Бывают и такие случаи, что прокурор против ходатайства, а судья все равно арестовывает. Но такое случается крайне редко. Судья берет на себя ответственность, и тем самым мы делаем суд органом борьбы с преступностью. А он не должен быть вовлечен! Иначе как он может быть беспристрастен? Потом, спустя какое-то время, дело может попасть на рассмотрение к этому же судье.

Как вы думаете, он будет беспристрастен? Ну пусть дело попадет не к нему, а к его коллеге в соседнем кабинете. И он будет листать дело и думать — Иван Петрович арестовал этого человека, продлевал сроки содержания под стражей, а я сейчас буду, значит, его отпускать или оправдывать? Зачем нам на наш районный или городской суд этот грех? И его можно понять. Поэтому и ответственность за этот грех должно нести то должностное лицо, которое осуществляет уголовное преследование. А это прокурор! Сегодня прокурора лишили полноценной возможности нести ответственность за осуществление уголовного преследования. Есть попытки изменить ситуацию.

Но пока законодатель не находит в себе силы вернуть в прокуратуру полноценный повседневный надзор с момента возбуждения дела. Прокурор должен иметь право возбудить уголовное дело.

– А он такого права не имеет?

Пишу здесь не ради рейтинга и сомнительной известности - мне это не нужно. Я уже старый интернет-воён, видел многое и отлично понимаю, что убедить кого-то в сети в своей правоте, а тем более переубедить - задача практически бесполезная. Практически все сетевые обсуждения любой истории, связанной с правоохранительными органами обычно заканчиваются коллективным метанием фекалий в любого человека при погонах. А даже если в какой то ситуации сотрудник показал себя молодцом и вообще героем - обсуждение проходит в ключе "да, этот молодец, НО ОСТАЛЬНЫЕ. ".

Чего я только о себе не слышал. Что все сотрудники продажные сволочи и берем взятки буквально за всё, даже за то что пришли на работу, что все устроились на службу исключительно по знакомствам и семейным связям, что в правоохранительные органы идут только те, кого в детстве сильно били и сейчас они отыгрываются за обиды прошлого. В общем полная картина негодования, включая недовольство судебными решениями, действиями участкового и самим фактом существования инспектора ГИБДД на свете.

Ну и естественно мы все тупые, не можем ничего кроме нарушения закона и прислуживания системе, а на "гражданке" грош нам цена, ничего не умеем и извилина одна, и та от фуражки.

Кто в этом искренне убежден - дальше можете не читать. Все равно этот текст не для вас. Текст для тех, кто понимает что все мы суть одинаковые люди. Что сотрудников полиции, судей, депутатов и президентов не выращивают в тайных лабораториях, откуда они выходят уже полные яда и презрения к простому народу. Текст для тех, кто внутренне осознает, что ругая власть, разбитые дороги и "воров миллиардов" нельзя при этом выбрасывать в окно мусорный пакет и тащить с работы упаковку бумаги и поддон кирпичей. Текст для тех, кто на вопрос "кто виноват в том что в моей жизни случилась жопа" в первую очередь ищет ответ в зеркале.

В жизни так вышло, что я один ребенок в семье и был у меня один дед. Вернее дедов было два (как и у всех нормальных детей), но мамин отец очень рано ушел. Рос я как и все дети в позднем СССР, гонял на велосипеде, учился в школе и все выходные проводил с дедом, потому что я был у него один внук. Он то меня и воспитал, отец много работал и времени на меня не оставалось.

Учился я хорошо. Можно сказать отлично, на серебряную медаль не дотянул один предмет. А уровень знаний точных наук и регулярное участие в олимпиадах привело к тому, что после 10 класса в мою в школу пришло письмо-вызов, с приглашением мне ехать учиться в Новосиб в Академгородок, с последующим поступлением на физмат или химбиофак. Все бесплатно.

Счастливый я принес это письмо домой. Но родители отпустить меня не захотели, а когда я возмутился пришел уважаемый и любимый дед. Который сказал мне: -Внук, как там сложится в Новосибирске - неизвестно. А я хочу, чтобы ты закончил юридический и пошел по моим стопам.

Дед много лет посвятил следствию прокуратуры. Работал следователем в лагерях (расследовал лагерный бандитизм), потом был начальником следственного отдела, а потом партия (в те времена партия была одна, но такая что даже беспартийные не знали куда от нее деваться) приказала идти возглавлять юридический институт (диссертацию дед защитил работая в прокуратуре). Дед уволился со службы за 2 года до моего рождения. Профессор, заслуженный работник прокуратуры и высшего образования, уважаемый многими и любимый мною.

Я рос в суде и рабочем кабинете декана. Малым ходил на комиссии по помилованию, видал самых разных юристов и слушал истории. А эти истории сильно влияют на мировоззрение.

Отказать деду я не мог. Закончил юридический (тот самый, где дед когда-то был деканом, а потом заведовал кафедрой). И никто, кто меня знает не скажет, что учился я "по блату". Обычный студент, прогуливал как все, догонял как все, сидел ночами и писал курсовые, учил теорию государства и права и с кровью сдавал сложные зачеты. Мне было стыдно учиться плохо - фамилия ко многому обязывает. И вот я получаю диплом (странное дело, на серебряную медаль у меня была одна лишняя 4ка, а красному диплому помешала одна 3ка за курсовую).

Еще с 2 курса я начал работать общественным помощником следователя в следственном отделе прокуратуры, куда в будущем планировал идти работать. Все практики там, все свободное время там, я знал всех, от прокурора до участкового и уже по факту умел вести уголовное дело, от допросов и осмотров, до подшивания документов и заполнения отчетов.

Кстати нас таких было 3 парня, поступили на службу все, с разрывом в пару месяцев.

Я мог стать врачом или ученым. А стал прокурором. Так вышло в жизни. Можно сказать, что подтолкнул к выбору меня дед, но выбрал я все таки сам. Вот вам одно фото, достаточно редкий кадр (снимал на тапок). Связь поколений. В нем вся эта история.

С тех пор и работаю. Больше 15 лет в одной организации.

Я расследовал разные дела, я поддерживал обвинение и проводил проверки, я видел много всяческой глупости, но не меньше умных и добрых дел. Работаю, учусь, тоже пишу диссертацию, иногда преподаю студентам и читаю лекции школьникам, занимаюсь настольными играми, играю в комп и страйкбол, строю свою драг-гонку, катаюсь на велосипеде, пишу статьи и вот на Пикабу иногда. Воспитываю троих детей. И тоже рассказываю им об уголовных делах, о расследовании и обвинении, о тюрьмах и уголовниках и о несчастных людях, которые не смогли найти себя ни в чем, кроме нарушения закона. Своим детям и их одноклассникам в школах. Кем они вырастут? Я не знаю. Главное, чтобы хорошими людьми.

Какая здесь будет мораль? А никакой. Просто помните, что все люди разные. Есть хорошие, есть не очень. Есть труженики, а есть лентяи. Есть мудрые, а есть и те кто еще не прошел свой путь к мудрости. Старайтесь не обобщать и не стричь всех под одну гребенку выделив какой-то один признак - по расе, профессии или близости к власти.

Читайте также: