Как называется процесс дифференциации индивидуации в крайней форме отчуждение

Обновлено: 30.06.2024

Как и для Рене Шпица, для Маргарет Малер наблюдение за поведением матери и ребенка является основным исходным пунктом ее рассуждений и теорий, касающихся нормального развития в раннем детстве. В соответствии с воззрениями струк­туралистской, или генетической, школы психоанализа в ее подходе особое значение для объяснения наблюдаемого поведения придается социобиологическим процессам созревания и развитию Я. Однако Малер постоянно указывает на трудности и опасности, сопряженные с переводом наблюдаемых явлений ранней стадии развития Я и довербального поведения на язык психического события. Поэтому для понимания довербальных феноменов она считает необходимым наряду с непосредственным наблюдением обращаться также ко второму источнику информации - к психоаналитической ситуации. Она пытается сопоставить наблюдаемые довербальные формы поведения с данными о патологических и регрессивных проявлениях младенческого возраста и интерпретировать их в этом контексте. В своих работах Малер занимается прежде всего психотическим ребенком (явлением, известным также под названием детского аутизма).

Последняя фаза, согласно выводам Малер, является особенно важной и подразделяется на четыре подфазы: осознание отдельного существования, подготовка сепарации, новое сближение и, наконец, усиление индивидуальности и появление константности объекта.

После этого предварительного обзора мы остановимся на отдельных этапах развития более подробно.

Аутистическая фаза является безобъектной. Возникающая вслед за ней на втором месяце симбиотическая фаза, напротив, является предобъектной. Теперь мать представляет собой парциальный объект. Вступление в симбиотическую фазу со­впадает с возникновением способности к смутному восприятию и к периодическому катексису матери в качестве удовлетворяющего потребности объекта. Ребенок ведет себя так, словно он сам и его мать являют собой всемогущую систему с общими границами. Важным признаком симбиоза является галлюцинаторное, соматопсихическое и всемогущее слияние с матерью и прежде всего бредовое представление о границах двух физически разделенных индивидов. Возникает целиком коэнестетическое, глобальное сенсорное переживание материнского и собственного тела, которые не воспринимаются отдельно друг от друга. Все неприятные внутренние и внешние раздражения проецируются вовне, то есть выносятся за пределы симбиотической среды. Ребенок еще не знает в точности, откуда — изнутри или снаружи — приходят раздражения. Он еще неспособен различать внутреннее и внешнее, себя и другого, В случае симбиотического психоза ребенок регрессирует к этому раннему состоянию.

Поскольку ребенок относит свои переживания к симбиотической структуре, он может достичь репрезентаций себя, схемы тела и внешних объектов в Я. Данный процесс Малер и др. описывают следующим образом: в этой фазе на основе последовательностей удовольствия и неудовольствия внутри симбиотического единства развивается репрезентация телесного Я, и, кроме того, происходит смещение катексиса от интероцепции к сенсорной перцепции. Внутренние ощущения образуют ядро Самости, а катектированная теперь поверхность тела и органы чувств позволяют провести границы внешнего мира.

Описанные интрапсихические процессы на пике симбиотической фазы, то есть между четвертым и пятым месяцами, приводят к процессу сепарации-индивидуации, точнее, к первой его подфазе: осознанию отдельного существования и развитию образа тела. Она продолжается примерно до десятого месяца жизни. Первым ее признаком является константное внимание, связанное с созреванием сенсориума. Одновременно совершаются первые пробные попытки ребенка физически избавиться от пассивного существования, выйти из стадии двойного единства с матерью. Ребенок вырывается из рук матери, сползает у нее с колен и т.д. Наряду с постепенным осознанием отдельного существования и активным дистанцированием от матери развивается исследовательское поведение, удовольствие от изучения матери и внешних неодушевленных предметов. Ребенок уже не занимается исключительно предметами, принадлежащими к симбиотическому окружению. В этой подфазе происходит также обращение к переходному объекту.

В случае аномального развития, особенно при нарушениях в симбиотической фазе, процесс дифференциации может меняться совершенно по-разному. Так, при серьезных нарушениях отношений между матерью и ребенком он может начаться гораздо раньше, и наоборот, задержаться в случае чрезмерного симбиотического удовлетворения.

Согласно Малер и др., в конце первого года жизни и в первые месяцы второго можно отчетливо видеть, что процесс сепарации-индивидуации состоит из двух взаимосвязанных компонентов развития. Первым является процесс индивидуации. К нему относятся: развитие и нтра психи ческой автономии, восприятия, памяти, мышления и проверки реальности. Вторым процессом является сепарация, протекающая в виде интрапсихических фаз дифференциации, дистанцирования, построения границ и отделения от матери. Эти структурирующие процессы в конце концов достигают кульминации в интроецированных репрезентациях Самости, отличающихся от внутренних репрезентаций объектов. Согласно Малер, оп­тимальным следует считать развитие, при котором оба компонента выражены примерно в равной степени. Оба компонента, а также отдельные этапы в их развитии, по мнению Малер, проявляются во множестве поверхностных феноменов по­ведения, которые доступны наблюдению. На этом факте Малер основывает свой методический подход.

Во второй подфазе, подфазе упражнения, Малер и др. различают ранний и поздний периоды. Эксперименты по удалению от матери и, главное, нарциссическая восторженность по поводу только что обретенных способностей являются наиболее важными признаками этой подфазы. Ранний период фазы упражнения частично пересекается с предшествующей подфазой. В отличие от позднего периода ребенок еще не умеет ходить самостоятельно, однако он уже способен ползком и на четвереньках удаляться от матери. Если в самом начале раннего развития ребенок может быть выведен из своей аутистической поглощенности только благодаря связи с матерью, то этот период характеризуется тем, что значение активности и функций Я вне материнского мира отодвигают на второй план интерес к матери.

У большинства детей, обследованных Малер, в основной подфазе упражнения отмечались длительные периоды восторженности или, по крайней мере, относительной приподнятости. Младенцы были нечувствительными к падениям и ударам и тушевались только тогда, когда замечали отсутствие матери. В такие периоды их жестовая и прочая подвижность замедлялась, они казались погруженными в себя и несколько подавленными, что напоминало легкую форму анаклитической депрессии.

Согласно Малер и др., типичная нарциссическая восторженность этой фазы может, с одной стороны, объясняться гордостью по поводу новых способностей. С другой стороны, освобождением от полной зависимости от матери. По мнению Малер, на эту подфазу приходится и возникновение целенаправленной активной агрессии.

После того как во второй подфазе ребенок, похоже, на время сумел забыть о матери, со вступлением примерно в середине второго года жизни в третью подфазу, подфазу нового сближения, наряду с возрастающей когнитивной (обретением сим­волического языка и символической игры), эмоциональной и моторной дифференциацией становится также заметным усиление страха отделения от матери и страха утраты. Ребенок достиг первой формы идентичности, отдельной индивидуальной целостности, психического рождения. За это ему пришлось заплатить отделением от матери, которое, однако, благодаря нарциссической восторженности не переживалось болезненно. Теперь же возникает осознание фактического отделения и вместе с ним потребность в матери. Поэтому, согласно Малер, эта фаза прежде всего ха­рактеризуется новым сближением.

Реакцией на эти болезненные переживания являются не только снижение настроения, заторможенность и подавленность, как в предыдущей фазе, но и повышенная активность и беспокойство. Малер говорит о гипоманиакальной защите от печали. Во вспышках ярости уже проявляется начинающаяся борьба с объектом любви. Упрямство и негативизм также относятся к этой фазе.

По наблюдениям Малер, примерно в восемнадцать месяцев все чаще возникают конфликты, которые проистекают из стремления ребенка к грандиозности, всемогуществу и автономии, с одной стороны, и понимания своей зависимости от ма­тери и удовлетворения потребностей — с другой. Они называются кризисом нового сближения. Как правило, в результате этих конфликтов возникает состояние общего недовольства, неудовлетворенности, склонность к резким сменам настроения и приступам ярости. Ребенок то отталкивает от себя мать, то, как в поговорке, цепляется за материнскую юбку. Малер говорит об амбивалентной тенденции, или амбивалентности. Возникают состояния внезапного страха в связи с предполагаемым отсутствием матери, даже когда мать и не отлучалась, или же после недолгого ее отсутствия ребенок какое-то мгновение не узнает мать. Можно вновь наблюдать отчуждение, как правило, проявляющееся прежде всего в контакте с людьми, которые в более ранние периоды жизни ребенка воспринимались в качестве лучших друзей. Характерным паттерном поведения в этом возрасте является неспособность принять решение, особенно когда речь идет о том, оставаться ли возле матери или заниматься собственными делами, но оказаться при этом вне поля зрения матери.

Малер подчеркивает, что кризис нового сближения может почти совсем не проявляться у детей, которые имеют особенно доверительные отношения с матерью. Это, по мнению Малер, объясняется особенно гармоничным отношением между со­бой парциальных объектов матери, в результате чего ребенок не воспринимает свое стремление к автономии как угрозу отношениям с матерью. В противном случае чередующиеся паттерны негативистского поведения и новых попыток сближения могут стать весьма интенсивными.

Эти наблюдения указывают на важность в таком конфликте оптимальной доступности матери. Только любовь со стороны матери и принятие ею амбивалентности ребенка ведут к преодолению кризиса. Сюда же в качестве непременного условия здоровой индивидуации относится также эмоциональная готовность матери предоставить ребенку свободу.

Эмоциональная ненадежность матери может привести к тому, что попытка ребенка добиться расположения отнимет у него столько энергии, что уже не останется достаточно либидо и конструктивной нейтрализованной агрессии для выполнения нормальных задач развития Я. Ребенок настолько занят тем, чтобы добиться расположения матери, что у него происходит лишь недостаточный катексис окружающей реальности и собственного функционирования в ней. По этой причине слишком интенсивный страх отделения в этой подфазе является тревожным признаком нарушения взаимодействия между матерью и ребенком. Кроме того, ненадежность эмоционального отношения матери, согласно Малер, создает угрозу чрезмерной амбивалентности, расщепления на хорошие и плохие объекты и, вероятно, также на хорошие и плохие репрезентации себя. Это препятствует интеграции как репрезентаций себя, так и репрезентаций объектов. В случае недостаточной доступности матери часто встречающимся симптоматическим осложнением в этой подфазе является возвращение к аутоэротической и аутоагрессивной разрядке.

Типичным способом поведения, в котором отражаются обе конфликтные тенденции этой подфазы, является склонность ребенка внезапно убегать. Тем самым он утверждает и демонстрирует завоеванную им автономию и вместе с тем провоци­рует мать бежать за ним и ловить, благодаря чему удовлетворяется его стремление к воссоединению с матерью.

Дети в возрасте около двадцати одного месяца, по мнению Малер, в целом преодолевают кризис воссоединения. Чередующийся страх перед отсутствием матери и перед ее присутствием, одновременное стремление к близости и к автономии остаются позади, и ребенок находит в отношении матери оптимальную для себя константу, когда он может функционировать наилучшим образом. Способность к оптимальной дистанции и функционированию также и в отсутствие матери Малер и соавторы связывают со следующими достижениями в процессе индивидуации:

1) с развитием речи, прежде всего со способностью называть предметы и выражать потребности; благодаря этому у ребенка усиливается ощущение того, что он в большей степени способен контролировать свое окружение;

2) с продолжающимся процессом интернализации, о котором можно судить по признакам идентификации с образами доброй, заботливой матери и доброго, опекающего отца, а также по интроекции правил и требований, то есть по возникаю­щему Сверх-Я;

3) с развитием способности к выражению желаний и фантазий с помощью символической игры, а также с использованием игры для овладения миром объектов и собственными конфликтами. Примерно на двадцать первом месяце жизни, по данным Малер, группировать детей по определенным оби(им критериям становится уже невозможно. Изменения, к которым приводит продолжающийся процесс индивидуации, уже не относятся исключительно к той или иной фазе и отличаются друг от друга в рамках одной возрастной группы. Они становятся специфическими и чрезвычайно разнятся между индивидами. Речь идет уже не о сепарации как таковой, а о том, как отразились специфические отношения между ребенком и матерью и ребенком и отцом на специфической форме сепарации и, соответственно, как она в свою очередь влияет на от­ношения с первичным окружением.

Относительно патогенеза в целом можно повторить вслед за Малер: если симбиотическая фаза проходит неблагополучно, развивается психоз. Более легкие, не психотические нарушения (как, например, пограничные состояния, нарциссические особенности личности и т.д.) возникают тогда, когда процесс сепарации-индивидуации хотя в целом и происходит, однако обычный порядок подфаз нарушается нездоровыми отклонениями или серьезными расстройствами. Но также и неврозы в конечном счете имеет свои корни в неполной индивидуации и недостаточном отделении от образов матери.

Содержанием четвертой подфазы является консолидация индивидуальности и возникновение эмоциональной константности объекта. Она простирается от 20—22 до 30—36 месяца жизни.

Согласно Малер с соавторами, в достижении константности объекта задействованы и многие другие факторы: врожденные задатки и зрелость влечений, нейтрализация энергии влечений, толерантность к фрустрации и тревоге и т.д.

Только тогда, когда в определенной мере появляется константность объекта, мать во время отсутствия может быть замещена ее внутренним образом, причем независимо от напряжения, создаваемого потребностями, или от внутреннего неблагополучия. Винникотт говорит здесь о способности пребывать в одиночестве. Формулируя вывод из своих наблюдений, Малер утверждает, что в четвертой подфазе ребенок постепенно вновь оказывается способным принять разлуку с матерью, как это уже было однажды в фазе упражнения. Однако теперь эта толерантность проистекает не из частичного устранения катексиса матери, как было прежде, а из интернализации образа матери. При этом в случае значительной амбивалентности в отношениях удаление от матери, как правило, вызывает интенсивную тревогу, независимо оттого, проявляется она или нет, а также чувство тоски. В этих условиях позитивный внутренний образ матери не может оставаться устойчивым.

Укрепление индивидуальности и быстрое развитие Я выражаются во множестве признаков, Важным шагом в развитии является формирование способности к словесному выражению. Благодаря ей становится возможным реконструировать течение интрапсихических процессов сепарации не только через феноменологию поведения, но также через вербальное выражение. И фаза тоже становится гораздо более интенциональной и конструктивной. Возникают ролевые игры и игры, основанные на фантазии. Растет интерес к другим детям и взрослым. Развивается чувство времени, а вместе с ним и способность терпеть отсрочку удовлетворения желаний. Обнаруживается выраженная потребность в автономии и независимости. Вновь возникающий негативизм, по-видимому, необходим для развития чувства идентичности, и он тоже типичен для этого периода.

Четвертая подфаза с точки зрения становления Я характеризуется развитием комплексных когнитивных функций: вербальной коммуникации, фантазии и проверки реальности.

Наряду с созданием внутреннего образа объекта параллельным и соответствующим ему основным достижением этой подфазы является установление репрезентаций Самости, отличных от репрезентаций объектов. Только репрезентация Самости обеспечивает стабильное чувство собственного существования, создание границ Самости и формирование идентичности.

И наоборот, если говорить о доэдиповом развитии, принципиальные предпосылки душевного здоровья ребенка заключаются в его врожденной и развивающейся способности сохранять здоровую самооценку в контексте относительной либидинозной константности объекта.

Кумулятивные травмы развития в анальной и особенно в фаллической фазе могут стать препятствием на пути к константности объекта и первичной консолидации индивидуальности ребенка. На основе этик и возникающих в дальнейшем новых важнейших влияний примерно на третьем году жизни ребенка образуется специфическая констелляция, которая является следствием относящегося к тому времени восприятия оптимальной или не столь оптимальной эмпатической личности матери, ее материнских способностей, на которые реагирует ребенок. Эта реакция распространяется также на отца и определяет поведение ребенка в психосоциальном окружении, с которым сталкивается ребенок в своем дальнейшем развитии.

Эта констелляция представляет собой большую или меньшую ипотеку, с которой ребенок вступает в эдипову фазу, и оказывает большое влияние на тип возникающей в этот период и постепенно консолидирующейся защитной структуры, а также на адаптационный стиль ребенка, специфический стиль его приспособления к своим индивидуальным проблемам/

Конфликтные ситуации в медицинской практике: Наиболее ярким примером конфликта врача и пациента является.

Индивидуация Дамы и господа, я рад вновь видеть вас в этом зале. В прошлый раз мы говорили о реальности психического и преодолении типично западной установки превосходства внешнего над внутренним. Сегодня я раскрою вам ключевое понятие мысли Карла Густава Юнга – понятие индивидуации.

Дамы и господа, я рад вновь видеть вас в этом зале. В прошлый раз мы говорили о реальности психического и преодолении типично западной установки превосходства внешнего над внутренним. Сегодня я раскрою вам ключевое понятие мысли Карла Густава Юнга – понятие индивидуации.

Перед тем, как непосредственно приступить к теме, я предлагаю поразмыслить вот над чем: нам всем знакома теория эволюции, согласно которой из простейших форм жизни в ходе естественного отбора появляются более сложные. Сейчас очень многие подвергают эту гипотезу сомнению, но на данный момент у нас нет иной альтернативы, ибо не будем же мы всерьёз воспринимать гипотезу Адама и Евы, которая даже недостойна критики. Итак, согласно теории эволюции, человек произошел из некоего существа, отдалённо напоминающего обезьяну.

Вопрос, который я хочу поставить перед вами: по-вашему, в какой момент эволюционного движения произошел эволюционный сдвиг и человек стал человеком?

Классический материализм предполагает, что человека сделал труд, но уже сейчас в свете открытий в области зоологии очевидна ущербность этой гипотезы. Орудиями труда без какого-либо внешнего обучения пользуются некоторые обезьяны, причём в отдельных стаях у них оказываются совершенно свои навыки труда по добыванию пищи, которым взрослые особи обучают детенышей. Заметим, что это нисколько не приближает современную обезьяну к состоянию человека. Итак, вопрос остаётся открытым.

Тем не менее, пра-человек был абсолютно лишен способности разделять внутреннее и внешнее. Определённые психические процессы, которые оказывались в поле ещё неустойчивого сознания, автоматически проецировались на внешнюю реальность. Именно так появилась первая мифология.

Индивидуация – ключевое понятие юнгианской психологии. В прошлой лекции мы в общих чертах определили её главную идею – трансформация из бессознательного и аморфного состояния в целостную индивидуальность. Сейчас же мы рассмотрим это понятие несколько подробнее и определим основные стадии этого процесса.

Юнг рассматривает индивидуацию как основную движущую силу психики. Все сферы человеческой деятельности, за исключением тех, что продиктованы инстинктом выживания, согласно Юнгу, исполнены неосознанным стремлением к индивидуации. Но хотя потребность к индивидуации в бессознательном есть у всех, способность к её осуществлению имеется только у немногих.

Поняв, что все есть отображение воли к индивидуации, мы можем попасть в хитрую ловушку, решив, что если все мифы говорят об одном, то достаточно знать один миф, чтобы понять всё. Но бессознательное, в отличие от сознания, способно говорить на тысячи языках и использовать сотни символов в совершенно разных контекстах и значениях. Если мы не будем понимать его язык, то просто впадем в иллюзию духовного роста, чем и занимается большинство современных ньюэйджевских групп. Хотя любой процесс индивидуации имеет некоторые архетипические закономерности (о которых мы поговорим впоследствии), нет двух тождественных индивидуаций – каждому придется столкнуться со своим набором испытаний, символов и знаков на этом пути.

Но именно здесь, на первобытной и примитивной стадии, начинаются первые инстинктивные импульсы индивидуации. Прежде всего, эти импульсы находят свое выражение в примитивной, зачаточной религии. Именно здесь впервые происходит отделение себя, как поклоняющегося, от внешнего объекта, которому происходит поклонение. Не труд, как наивно полагали марксисты, а обряд, религия, тотем сделали животное человеком, даровав первый проблеск сознания.

Процесс индивидуации можно разделить на две части. Первая часть, которую можно назвать предварительной индивидуацией, направлена на познание внешних объектов и формирование устойчивого эго, которое эффективно действует во внешнем мире. Вторая часть индивидуационного процесса, собственно, и является индивидуацией в юнговском смысле – это познание бездонных глубин психики, прыжок в неизвестность и достижение трансформации своего Я. Мотивы и образы именно второй части индивидуации проявляются в мифологии и религии.

Путь индивидуации – это путь героя, проходящего определённые испытания, чтобы в конце пути достичь слияния со своей женской ипостасью (символизируемой в мифах принцессой) или, что является ещё более высоким уровнем, установить контакт с некой высшей божественной силой. Путь, который проходит герой, встречаясь с помощниками и врагами, колдунами и драконами, ведьмами и феями – символ пути индивидуации, в ходе которого эго встречается в глубинах психического с инстинктивными и архетипическими фигурами. Именно потому мифология крайне полезна с точки зрения психологии.

По сути, никакой разницы между сказками и современным фольклором, как то голливудский боевик или фильм ужасов, нет. И там и там основной темой повествования является символический путь героя, целью которого является спасение Анимы (то есть своей женской ипостаси) и преодоление неких теневых персонажей.

Стремление к индивидуации, являясь стремлением к большей осознанности, как и другие инстинктивные стремления бессознательно. В этом парадоксе кроется разгадка того, что зачастую действия, которые по символике можно было бы отнести к индивидуационному инстинкту, ведут к ещё большей бессознательности. Вся психическая жизнь (будь то религия, искусство, политика или любая другая сфера приложения человеческого духа) движима инстинктом индивидуации, но поскольку в абсолютном большинстве случаев этот инстинкт бессознателен и спроецирован вовне, то вместо индивидуации идёт бессмысленный расход сил ни на что и в результате – ещё большая бессознательность.

Поскольку символы индивидуации наиболее чётко представлены в мифологии, следовательно, изучая мифологический путь героя, мы можем определить, какие именно стадии и примерно в какой последовательности проходятся на пути индивидуации. Для более подробно ознакомления с символикой пути героя я настоятельно рекомендую к прочтению книгу Джозефа Кембелла “Герой с тысячей лиц”. В рамках лекций я могу лишь кратко и сжато осветить основные архетипы пути индивидуации.

К слову – самой грубой ошибкой Фрейда было зацикливание на предварительной индивидуации, в результате чего он ошибочно отождествлял примитивные, навязчивые повторения и религиозные церемонии, полные глубочайших символов пресуществления психики.

Мы говорили, что первобытный человек обладает лишь зачатками сознания. Но что представляет собой среднее сознание обычного человека? Так ли далеко оно ушло от первобытного состояния? Современный человек имеет преимущество перед примитивным в том, что способен дифференцировать свое эго от внешних объектов. Однако эта дифференциация является далеко не полной и касается только физических объектов, в то время как способность дифференцировать себя от внешних (привнесенных) психических воздействий бывает очень маленькой. Средний человек не способен критично смотреть на доминирующие коллективные представление и автоматически принимает их в себя, считая своими собственными. С одной стороны, его сознание оказывается подчинено инстинктам, с другой – ограничивающим догмам, навязанным системой воспитания. Да, именно так – сейчас мы обращаемся к классической схеме папаши Фрейда: сверху – контролер суперэго, снизу – неистовые инстинкты ид, а в середине, точно Мюнхгаузен между крокодилом и львом, заперто наше эго-сознание.

В юнгианской традиции суперэго определяется, как ужасный отец, а изначальная инстинктивность – как ужасная кастрирующая мать. Вопреки парадигме Фрейда, в жизни часто бывает, что эти, на первый взгляд, непримиримые противоположности действуют как бы заодно, на манер "плохого и хорошего полицейского".

Освобождение от власти навязанных извне стереотипов, их критическое переосмысление – первая стадия индивидуации. Уже здесь подстерегает большое количество сложностей. Окружающий мир готовит тысячи искушений и подмен, чтобы только оставить нас в бессознательном, некритичном состоянии. Помните: система подобна пожирающей матери, которая даёт своему ребёнку тысячи возможных игр и игрушек, только бы защитить от взросления. Потому первой стадией индивидуации является символическое отключение от ложных идентификаций и серьёзная интроспекция, то есть самопознание.

Несомненно, первой ступенью является символический уход из дома. В мифах герой оставляет дом своих родителей и устремляется в странствие. Он перестаёт быть “дитем своей матери” и становится полноценной отдельной единицей. Это означает разрыв с семейным бессознательным и начало собственного самоопределения. Проявлением этой ступени часто является подростковый бунт, который, к сожалению, в силу своей бессознательности, в 95 процентах из ста заканчивается полным поражением и возвращением к состоянию “дитя своей матери”, хотя в роли матери может выступать что угодно – работа, семья, президент. Бессознательный инстинкт индивидуации порой даёт о себе знать, но увы, в силу бессознательности самого индивида оказывается потерянным.

В древних культурах были разработаны особые инициации взросления, зачастую достаточно жесткие. Их цель – отделение индивида от семейного бессознательного, разрушение идентификации с прежним состоянием ребёнка через символическую смерть и новое рождение в принципиально новом качестве. Отсутствие в современной культуре подобных инициаций и является причиной повального невротизма и инфантильности.

Выше я кратко обрисовал ключевые архетипы, которые связаны с индивидуацией. В дальнейшем каждому из этих архетипов будет посвящена отдельная лекция, и вы сможете усвоить тему значительно глубже.

Работы Маргарет Малер больше известны как теория сепарация-индивидуации и идеи об аутистическом и симбиотическом психозах детства. Маргарет Малер описывала развитие ребёнка как проходящее три последовательные фазы – фазу нормального аутизма, фазу симбиоза и фазу сепарации-индивидуации, разделяя последнюю на четыре подфазы.

Малер выделяет в нём две различных, но переплетённых между собой линии. Сепарация – процесс, в ходе которого у младенца формируется представление о себе как об отдельном от матери, чувство независимости. Индивидуация означает попытки младенца построить свою уникальную идентичность, воспринять свою индивидуальность. Оптимально две линии развития идут вместе. Нарушение отношений матери и младенца ведёт к патологии функционирования Эго.

Малер внесла фундаментальный вклад в психоаналитическое понимание эволюции объектных отношений. Сформулировав представления о процессе сепарации-индивидуации, Малер выдвинула целостную теорию доэдиповых объектных отношений, которая согласуется с теорией инстинктивных влечений и с теорией возникновения психической структуры, разрабатываемой Эго-психологией.

Аутистическая фаза (первый месяц жизни ребенка)

Новорожденный на этой стадии описывается как биологическое существо с рефлекторными реакциями на стимулы. Он не может различать внутренние и внешние стимулы и не выделяет себя из окружающего его мира. Биологические способности младенца дают ему возможность активно искать и реагировать на сенсорную и аффективную обратную связь. Зрительная, слуховая, кинестетическая система, сосательные ритмы, а также состояние психофизиологического возбуждения взаимодействуют с выделением молока у кормящей младенца женщины. Взгляды, возбуждение и успокоение, голос и движение – всё это способы, которыми устанавливается приватная, особая форма взаимоотношений между матерью и младенцем.

Симбиотическая фаза (2-ой – 5-ый месяцы жизни)

К четвёртому месяцу это скорее стадия начала диалога, в котором взгляд младенца встречает взгляд матери, и взаимодействие в паре мать-дитя задаёт фон для самого раннего структурирования удовольствия и неудовольствия. Если у младенца получается воздействовать на мать и добиться от неё нужной младенцу реакции, пара мать-младенец обретает способность латать неизбежные разрывы в эмпатической связи. Это регулирование себя и другого через взаимодействие вносит важный вклад в развитие регулирующих функций Эго. Когда мать в силу своей неадекватности обеспечивает чрезмерную или непредсказуемую стимуляцию, либо когда мать не откликается на требования младенца, развитие регуляторной функции Эго оказывается нарушенным. Позднее это нарушение проявится в неспособности человека самостоятельно справляться с тревогой и сильными аффектами.

Подфаза дифференциации (5 – 9 месяцы жизни)

Идеи, высказанные Винникоттом о переходном объекте, описывают этот этап развития объектных отношений похожим образом. Ребёнок нуждается в объекте, который на время разлуки с матерью создаёт иллюзию её присутствия или, по крайней мере, её успокаивающих и защитных функций. Переходный объект служит защитой от тревоги. Винникотт полагает, что феномен переходного объекта, то есть иллюзорного опыта на границе между внешним и внутренним миром, начинает появляться в период от 4 до 12 месяцев, намеренно оставляя такой широкий интервал. Понятно, что этот реальный предмет обозначает грудь (или маму). Он обогащает ребёнка опытом символизации и предшествует умению адекватно оценивать реальность, то есть различать фантазию и реальность. Винникотт называет объект переходным, потому что, в отличие от внутреннего объекта, не не подвержен магическому контролю ребёнка.

Хорошая мать активно приспосабливается к потребностям ребёнка, и в самом начале, адаптируясь к ребёнку на все сто процентов, мать создаёт иллюзию того, что её грудь является частью ребёнка. Материнская грудь находится как бы под его магическим контролем. Хорошая мать обеспечивает ребёнку эту иллюзию, а затем постепенно разрушает её. Стопроцентное приспособление к нуждам младенца постепенно ослабевает. Чем старше ребёнок, тем больше его возможности справляться с тревогой и фрустрацией. Наиболее фрустрирующая ситуация для младенца – это уход мамы. Справляться с уходом мамы малышу помогает переходный объект.

Когда мать оставляет ребёнка одного на короткий срок, он испытывает тревогу и одновременно – пробуждение умственной активности и чувствительности. Он использует объект для сосания или другого аутоэртического удовлетворения, а также погружается в фантазии и мечты о маме, припоминая её и переживая иллюзорно вновь. В младенчестве эта переходная область необходима для возникновения связи между ребёнком и внешним миром, и только хороший материнский уход на ранней критической стадии делает эту связь надёжной и прочной.

Если всё идёт хорошо, заключает Винникот, опыт переживания фрустрации помогает ребёнку постичь, что внешние объекты реальны. Когда сильное приспособление к потребностям ребёнка неоправданно затягивается, младенец обнаруживает себя в волшебном мире, где внешние объекты ведут себя идеально и никогда не разочаровывают его. Он развивается в галлюцинаторном, а не в реальном мире любимых и ненавистных объектов. Только неполная адаптация к потребностям ребёнка делает объекты реальными и развивает способность младенца выражать отношение к внешней реальности, адекватно оценивать её и думать о ней.

Подфаза практики (10 – 15-16 месяцев)

На этой подфазе развития ребёнок научается оживлять людей во внутренней реальности. Разлучаясь с матерью на короткий срок, ребёнок хранит в памяти её образ, и этот внутрипсихический образ достаточен для поддержания его душевного благополучия. Эта репрезентация жизнеспособна только в течение определённого временного интервала.

Длительная разлука для маленького ребёнка невыносима, она действует разрушительным образом. Иногда это дело дней, иногда многих часов. До того, как этот лимит исчерпан, мама ещё живёт, но после она мертва. В промежутке, пишет Винникотт – чрезвычайно значимый момент злости, но она быстро проходит, а возможно, вообще не переживается. По возвращении к матери такой ребёнок смотрит на её лицо с каменным безразличием. Если мамы нет долгое время, память или представление о ней постепенно исчезает. По мере возникновения этого эффекта, явления перехода становятся бессмысленными и ребёнок теряет способность испытывать их. Переходный объект теряет своё значение для ребёнка. Как следствие этого, маленький ребёнок утрачивает его либо начинает навязчиво окружать себя такими объектами, пытаясь тем самым отрицать утрату.

Находящийся в подфазе воссоединения ребёнок может плакать даже когда мать доступна. Малер пришла к выводу, что прогресс в интеллектуальном развитии заставляет ребёнка осознать свою беспомощность и своё одиночество, свою незначительность и свою слабость. После фазы практики с её восторженным исследованием мира и отделяющимся поведением, наступает фаза воссоединения. Теперь отделение от матери перемежается с прилипанием к ней. Постоянная озабоченность по поводу местонахождения матери сопровождается колебаниями настроения и вспышками капризности. В психиатрических терминах это переход от эйфории к депрессии.

Ближе к двум годам возникает характерная жадность, зависть и негативизм, которые описывались в психоанализе как упрямство анальной фазы. Ребёнок хочет быть независимым и пытается диктовать свои условия окружающему миру. Он овладевает языком, фантазирует и играет в символические игры. Он всё лучше отличает представления о себе (Я-репрезентации) от представлений о других людях (объектные репрезентации). Вместе с тем ребёнок осознаёт, что его желания не всегда совпадают с желаниями его матери, он не всегда может повелевать ею. Борьба за власть на этой подфазе развития поистине драматична. Кормление, одевание, контроль за деятельностью желудка и мочевого пузыря – таковы основные арены, на которых разворачивается эта борьба. Ребёнок хочет, чтобы всё делалось так, как он пожелает. В то же самое время он зависим от матери, хочет быть любимым ею, а также любит мать. Вспышки гнева приносят ему ощущение утраты любви и поддержки. Переживание покинутости и нелюбимости усиливает тревогу и способствует нестабильности настроения. Колебания чувств враждебности и привязанности, пережитые в подфазе воссоединения, оставляют свой отпечаток на всю жизнь и определяют характер. Каждый из нас по-своему разрешает дилемму близости и дистанции, зависимости и автономности.

Подфаза постоянства объекта (24 – 36 месяцев)

С возрастом регулирующие функции Эго развиваются и ребёнок обретает способность регулировать захватывающие его аффекты самостоятельно, вне зависимости от того, появится утешающая мать немедленно или нет. Внутренний образ матери достаточен для того, чтобы уметь терпеть фрустрацию и переносить амбивалентность. Постоянство объекта заключается не только в том, что ребёнок может интегрировать любовь и ненависть к матери, а злые мысли о ней с обожающими. Ребёнок на этой подфазе обретает уверенность в том, что его любящие взаимоотношения с матерью будут продолжаться несмотря на краткие разлуки или временные вспышки гнева. Иными словами, фрустрация не разрушает взаимоотношения. Можно сказать, что отношения с важными для ребёнка людьми становятся более терпимыми и зрелыми.

Достижение постоянства объекта обычно сопровождается достижением постоянства собственного Я. По мере развития познавательных способностей и укрепления Эго, которое проявляется в умении адекватно оценивать реальность, контролировать импульсы и защищаться от тревоги, у ребёнка усиливается ощущение собственной компетентности и удовольствие от самоконтроля.

Психопатология. Нормальный процесс развития может нарушаться, - на ранних стадиях это может привести к возникновению детских психозов. Основные их синдромы делятся на аутистические и симбиотические. Первые связаны с фиксацией на аутистической фазе развития, вторые возникают при трудностях преодоления процессов сепарации - индивидуации. Регрессия к соответствующим возрастным процессам наблюдается и в случаях пограничных и психотических расстройств у взрослых пациентов.

(1968) On Human Symbiosis and the Vicissitudes of Individuation.

(1975) + F. Pine, A. Bergman. The Psychological Birth of the Human Infant.

(1979) The Selected Papers of Margaret S. Mahler.

ПРИ ПЕРЕПЕЧАТКЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИИ МАТЕРИАЛОВ УКАЗАНИЕ НА ТИПОГРАФСКОЕ ИЗДАНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО.

«Статья 19. Использование произведения без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения.

Допускается без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования:

Пожалуй самый выдающийся ученик Фрейда Карл Густав Юнг в свое время отошел от позиций своего учителя и создал собственную оригинальную теорию, описывающую человека в более глубоких и сущностных измерениях. Concepture публикует небольшую лекцию, посвященную теории индивидуации Юнга.



Персона – это совокупность социальных масок, которые человек использует для представления себя другим людям. Персона необходима для сокрытия истинной сущности человека с целью его приятия со стороны общества. Реализация этого архетипа первична в процессе индивидуации, поскольку человек по своей природе животное социальное. Персона играет ключевую роль в адаптации человека внутри социума, являясь способом регулирования отношений с другими людьми в повседневной жизни. Тем не менее застревание на этом архетипе, чрезмерное преувеличение его значимости может привести к тому, что человек на всю жизнь останется исключительно поверхностным существом, не имеющим никакого внутреннего измерения.


Тень является архетипом противоположным Персоне. Она включает в себя социально неприемлемые стороны личности, ее низменные негативные аспекты, импульсы и побуждения недопустимые с точки зрения морали. Реализация этого архетипа стоит на втором месте, так как для достижения гармонического целого, человеку необходимо интегрировать все части своей личности, в том числе отрицательные.

Если пара Персона/Тень характеризуют Культурное/Природное начала в человеке, то Анима/Анимус обозначают его психическую двуполость. Эти архетипы отражают половую целостность личности (андрогинность). Анима – это женственность, как энергетическое начало, в структуре психики мужчины. Анимус – это мужественность в структуре психики женщины. Наличие реализованной Анимы превращает самца в мужчину, в то время как наличие реализованного Анимуса превращает самку в женщину. Как и во всех остальных случаях раскрытия архетипов – здесь важна мера. Ее нарушение чревато появлением женоподобных мужчин и мужеподобных женщин.


Самость представляет собой вершину индивидуации личности, конечный результат всех находящихся в оппозиции архетипов. В самости их противостояние снимается и образует гармоничное единство. Поэтому Самость – это архетип целостности. Образно говоря – центр личности, вокруг которого организуются все остальные ее аспекты. Самость – это подлинное Я человека, его истинная сущность. Достижение Самости – конечная цель индивидуации и соответственно смысл человеческой жизни по Юнгу. Понятно, что прохождение всех ступеней реализации архетипов на практике – дело куда более сложное, чем теоретическое описание. Гармонизация всех составляющих личности – это не однократный акт наподобие добегания до финишной черты. Это длящаяся во времени стабильная балансировка, удерживание собранных аспектов души в состоянии целостности. Поэтому реалист Юнг считал, что подлинного равновесия достичь почти невозможно. А если возможно – то не раньше среднего возраста, поскольку интеграция архетипов требует большого жизненного опыта.


Итак, согласно Юнгу, на протяжении всей своей жизни человек проходит индивидуацию. Индивидуация в теории Юнга – это процесс развития человека как существа отличного от остальных набором своих неповторимых личностных качеств, то есть, как индивидуальности. И поскольку норма индивидуальности, как правило, идет вразрез с нормами коллектива, процесс индивидуации предполагает известную долю отчуждения человека, вставшего на путь саморазвития. В то же время, индивидуация вовсе не означает изоляции. Это переход на качественно иной уровень бытия, где человеческая жизнедеятельность осуществляется по другим законам.


В конечном счете, индивидуация – это сформулированное на языке аналитической психологии понятие, которое выражает традиционные для классических духовных практик представления о человеке не как данности, а как за-данности, чистой потенции быть тем, кем в наличный момент человек не является, но кем он при желании и должном усердии может стать.

Читайте также: