Как будет решен вопрос о наследстве княжеского смерда

Обновлено: 07.07.2024

За Мономаховым уставом в Русской правдой был помещен сборник узаконений о наследстве. Неизвестно, были ли эти узаконения простым продолжением прежнего памятники или составляли нечто самостоятельное. Настоящий сборник разделяется на две части, ИЗ которых каждая была издана отдельно — одна прежде, а другая после.

Дела о наследстве по Владимирову и Ярославову уставам подлежали духовному суду и производились по Судному Закону. О них не упоминается в прежних редакциях Русской Правды. Но, по всей вероятности, Номоканон не имел на Руси всеобщего приложения, ибо на Руси еще до принятия христианства были свои обычаи, которые действовали рядом с Номоканоном. Вообще дела о наследстве производились большей частью по старым обычаям — судили сами родственники; к церковному же суду прибегали только лишь те, кто был недоволен старыми обычаями. При таком положении дел стали возникать споры между наследниками, из которых одни опирались на старые обычаи, другие — на Номоканон. Чтобы прекратить такие столкновения, законодатель издал новые законы.

Первый из настоящих сборников узаконений о наследстве состоит из 5 статей, определяющих собственно порядок наследования детьми после родителей без завещания.

В первых двух статьях говорится о различии наследования у смердов и у бояр или, лучше сказать, у общинных и частных поземельных собственников. Эти статьи суть; 1) Аже смерд умрет, то задницю кия зю; аже будут дщери у него дома, то даяти часть на не: аже будут Ja мужем, то не даяти части им. 2) чАже в боярех, любо в дружине, то за йнязя .шдниця не идет; но оже не будет, сынов, а дщери возлутъ. Статьи эти узаконяют, что смерду могут наследовать только сыновья его, я боярину> напротив, сыновья и дочери. Такой порядок наследования был не у одних русских, а у всех славян; чехов, сербов, поляков и других. Основанием для такого порядка было то, что у русских (и других славянских народов), как народа, занимавшегося по преимуществу земледелием, земля составляла главную собственность; прочее же имение, движимое и недвижимое, для него составляло неопределенную и сомнительную собственность, которая не могла служить основой в деле исполнения им общественных обязанностей. А так как поземельное владение у них было двоякое: общинное и частное, то это и послужило причиной различия в наследовании у смердов и у бояр. Смерд владел землей на общинных правах, т. е. с обязанностью нести известные общественные повинности. Поэтому естественно, что право наследования в классе смердов ограничивалось только одними сыновьями, потому что только сыновья смерда могли по смерти его заступить его место, т. е- сделаться членами общины, способными отбывать общественные повинности и исполнять различные обязательства в отношении к общине. Дочери же смерда не могли заменить своего отца в обществе; поэтому какскоро умирал смерд, не имея сыновей, то имение его, за исключением части незамужним его дочерям, отдавалось князю, а земля князю или общине.

Напротив, бояре были полными владельцами своих земель, поэтому им могли наследовать и дочери, и имение боярина только тогда считалось выморочным, когда после него не оставалось ни сыновей, ни дочерей. Этот порядок наследования указывает еще на го, что закон тогда знал только семью и не знал рода. Братья, дяди, племянники и другие родственники не имели права на наследование, и имение боярина, если у него не было ни сыновей, ни дочерей, а у смерда только сыновей, считалось выморочным. Таким образом, здесь видно полное отсутствие родового порядка наследования. Третья статья настоящего сборника говорит: аже кто умирая разделит дом свои детем, на том иге стояти: паки ли без ряду умрет, то всем детем. а на самого часть дати по души. Из этой статьи видно, что завещатель мог по своей воле разделить имение между сыновьями, не стесняясь никакими требованиями. Такой порядок явно противоречит Судному Закону, по которому завещатель должен был делить свое имение всем детям поровну, и вполне согласен с характером русских законов о наследстве, выраженных в договоре Олега с греками. Следовательно, статья эта была составлена в отмену узаконений Судного Закона. Впрочем, это можно сказать только относительно первой половины этой статьи; вторая же половина ее, где узаконяется, что завещатель должен отделять часть своего имущества в церковь, на помин души, целиком взята из Судного Закона. — Четвертая статья определяет участие жены в наследстве после мужа. Она в огновании своем взята из Судного Закона.

Вот эта статья: Аще жена сядет по мужи, то дата ей часть, а у своих детей взяти часть; а что на ню муж взложил, тому же есть госпожа, а задница ей мужня не надобе; будут ли дети, то что первой жены, то то вазяут дети матера своей, любо си на жену будешь взложил, обаче матери сво ей возмут. В силу этой статьи, жена по смерти мужа имела право на такую же долю в наследстве, какую получали и все сыновья, если только муж при жизни своей не выделил уже ей части своего имущества. Несмотря на то что статья эта имеет много общего с подобной же статьей Судного Закона, она имеет и свою важную особенность, а именно: по Номоканону жена получала долю из мужнина имения только на прожитие, по Русской же Правде она получала такую долю в полную собственность, так что если она выходила второй раз замуж, то по смерти ее дети первой жены ее мужа не имели права на ее имущество, если она сака, по доброй воле, не отказывала им имущества своего.

В пятой статье говорится: Аже будет сестра в доху, то той задници не имати, но отдадят ю братия замуж, како си могут. Статья эта удаляет сестру от участия вместе с братьями в наследовании имения после отца. Она, очевидно, составлена на основании русских или общеславянских обычаев. В Судном Законе подобной статьи нет, напротив, она находится во всех славянских законодательствах, по которым сестра не допускалась к участию в наследстве; только братья должны были пристроить ее сообразно со своими средствами.

Эти пять статей узаконений о наследстве, очевидно, вскоре оказались недостаточными; в практической жизни возникло очень много юридических вопросов, которые должно было разрешить законодательство. Ответом на эти вопросы служит новый сборник узаконений о наследстве.

Во втором сборнике узаконений о наследстве разрешаются следующие вопросы: во-первых, имеют ли незаконнорожденные дети права наследования, равные с законнорожденными? По древним русским и вообще славянским законам не делалось никакого различия между законнорожденными детьми и незаконнорожденными, но с введением христианства на Руси относительно этого вопроса возникли недоумения, так как по Номоканону незаконнорожденные дети не признавались равноправными с законнорожденными. Настоящий памятник разрешает этот вопрос так: аще будут робьи дети у мужа, то задници им не имати, но свобода им с матерью. Таким образом, настоящий памятник разрешает этот вопрос явно в духе старинных русских юридических обычаев, так как по этому памятнику дети незаконные, прижитые с рабой, хотя и не пользовались наравне с законнорожденными детьми правами наследования имущества отца, но зато получали, как наследство, от свободного отца свободу вместе с матерью.

Очевидно, и это исключение незаконнорожденных было основано частью на том порядке, существовавшем в русском обществе, что честь и значение человека определялись честью и значением его матери. Мать у таких незаконнорожденных — рабыня, следовательно, и они должны быть рабами. Во-2-х, настоящий памятник разрешает такой вопрос: какой должен быть порядок наследования детьми после матери? Мы видели, что мать могла иметь свое имущество: приданое, подарок и пр. Этот вопрос разрешается полным отрицанием того порядка, который был узаконен относительно наследования детьми после отца. В законе прямо сказано: а материя часть детем не надобе, но кому маши взхощеть, тому даст: дасть ли всем, и ecu разделять; 6ej языка ли у мреть, то у кого ли будешь на дворе была и мертва и кто ю кормил, тому взяти. Из этой статьи видно, что жена могла завешать свое имущество кому хотела, как сыновьям, так и дочерям; если же она умирала, не объявив своей воли, то долю ее имущества брал тот, в доме кого она жила и умерла, без различия — был ли это сын или же дочь. В-третьих, в настоящем памятнике определяется порядок наследования детьми от двух отцов и одной матери. Дети разных отцов наследовали каждый своему отцу; но они делили имение своих отцов не прежде, как пригласивши свидетелей, которые знали имение обоих отцов и при которых имение первого мужа их матери было сдано на руки второго для сохранения. Эти свидетеля показывали; что такие-то вещи составляли имение первого отца, а такие-то -- второго. Если при этом не оказывалось известной части имения первого отца, то оно пополнялось равной долей из имения второго отца, растратившего не свое имение. Когда все это было исполнено, то дети первого отца делили имение своего отца, а оставшееся затем делилось между детьми второго отца.

Это узаконение, кажется, заимствовано в основных своих чертах из Эклоги Льва Философа, но оно отличается от статьи Льва Философа тем, что по последней отчим, принимая имение детей своей жены от первого ее мужа, обязан был обеспечить его собственным имением, тогда как по Русской Правде не требовалось подобного обеспечения. В-четвертых, Русская Правда разрешает вопрос о наследовании имения детьми от одного отца и двух матерей. Вопрос этот в Русской Правде разрешается так: ..будут ли дети (от второй жены), то что первой жены, то то возмутъ дети матери своей, любо си на жену будешь в.зложил, обаче матера своей вошут.Это значит, что дети от двух жен делят поровну имение отца, но имение, принадлежавшее каждой из жен, поступало в раздел только между ее детьми; так, например, имение первой жены и делилось только между сыновьями первой жены. Этот порядок также заимствован из эклоги Льва Философа, только по эклоге отец, вступивший во второй брак, не должен был отказывать второй жене более того, что получали от него детн от первой его жены; По Русской же Правде он в этом отношении ничем не был ограничен.

Когда нет наследников по крови, наследство предоставляется по особливому праву, именуемому вело, сторонним лицам, именно: во-1-х, бывшему хозяину после отпущенного на волю раба, во-2-х, по наследственному дружескому условию, если оно было, и в-3-х, идет в пользу имама (у шиитов, а у суннитов - в общественную казну).

Раздел наследства у мусульман сопряжен с немаловажными затруднениями и отличается крайней сложностью расчетов для сводки и уравнения разноколичественных долей, причитающихся лицам, имеющим различное право. Посему раздел считается самым трудным и искусным делом мусульманской юридической казуистики.

По закону Ислама, всякое личное обязательство прекращается со смертью должника, т.е. ни на какое иное лицо не переходит. Этим объясняется вышеуказанное отсутствие идеи о представительстве умершего его наследником и соответственная необходимость очистить долги умершего изо всего имущества, какое после него осталось. Все долги умершего уплачиваются до раздела наследства, и что останется, то идет в раздел. Эта ликвидация, равно как и последующий раздел, поручаются казию, на обязанности коего лежит прежде всего уплатить издержки на лечение и погребение и долги умершего, затем исполнить его завещание, если есть, и разделить имение. Вызов наследников и давность для приобретения наследства неизвестны в мусульманском законе. Для расценки наследства и для технического распределения долей могут быть избираемы казием особливые эксперты, известные под именем касимов.

Глава вторая. Порядок наследования по русскому закону

§ 37. Исторический очерк русского наследственного права. – Первые начала наследования по договорам с греками, по Русской Правде и судебникам. – Влияние родового начала и политической борьбы с боярством на постановления о наследстве. – Отличия в наследовании между поместьями и вотчинами. – Образование вдовьей и дочерней части. – Право женщин-родственниц при мужчинах. – Недоумения о праве представления. – Соединение поместий с вотчинами и указ о единонаследии. – Отмена его. – Причины затруднений и недоумений по вопросам о наследовании до издания Свода Законов. – Бытовые и хозяйственные объяснения нашего закона. – Скудость определений русского закона о наследовании

Первые начала наследования выводят обыкновенно из договоров русских с греками, сопоставляя их с постановлениями краткой Русской Правды о кровной мести и предполагая, что она производилась родственниками в том же порядке, в каком они наследовали. Из этих выводов следовало бы, что родственники призывались к наследству в таком порядке: брат; если его не было - сын; если и его не было - отец; далее - племянник от брата, племянник от сестры. В этом означении иные (Неволин) видят постепенность призвания; другие (Кавелин) ее не находят. На основании указанных соображений заключают, что боковые родственники, кроме братьев, не призывались к наследству; в предпочтении брата сыну видят действие родного начала, указывают на исключение женщин и право жены на получение некоторой части (жена убившего да имать толицем же прибудет по закону). Выводы эти нельзя признать точными, ибо они основаны на гадательных соображениях. Из договоров с греками следует бесспорно только то, что на Руси имение умершего поступало в семью, к милым ближникам, и что находившемуся на чужой стороне естественно было на случай смерти творить обряжение о своем имении (см. у Никольского и Цитовича).

На основании пространной Русской Правды обыкновенно отличают общий порядок наследства от особенного, для смердов, бояр и княжих мужей - членов дружины. Общий порядок: после отца, если умер без ряда, не урядив имения, наследуют дети; при этом дается часть по душе умершего и часть вдове, если муж ничего ей не назначил. Из детей - незамужние дочери ничего не получают при братьях, но братья выдают их замуж, наделяя како си могут. Дети от рабы не наследуют, равно и мать их. После матери-вдовы в ее участке наследует тот из детей, у кого она жила в доме и кто кормил ее. Сводные дети наследуют после родителей своих, но после отчима или мачехи не наследуют. Особенный порядок: в имении смерда наследуют одни дети мужского пола, а если их нет, то князь; но предполагается, что в таком случае он незамужним дочерям дает часть на приданое. После бояр и дружинников, если нет сыновей, наследуют и дочери. О наследстве боковых родственников вовсе не упоминается. Поэтому Неволин думает, что в отсутствии детей имение шло князю. Он видит в этом признак, что родовое начало было потрясено в период междоусобий от смерти Ярослава до нашествия монголов. Если станем смотреть на наследство с точки зрения княжеского права и зависимого владения (ср. 1 часть сей книги, § 16), то можно думать, что в отношении к князю владельцем имения, принадлежавшего дружиннику, мог считаться только представитель семьи, а не рода. Правило о смердах, т.е. податном и преимущественно земледельческом сословии, должно было относиться к движимости, ибо поземельной собственности у них, по-видимому, не было[56].

Кроме Русской Правды есть еще известие о порядке наследования в Псковской Судной Грамоте (XV столетии). По ней умершему наследовали: отец, мать, сын, брат, сестра, другие ближние родственники (кто ближнего племени): стало быть, и боковые допускались к наследованию. Сын лишался наследства, если отца и матери не скормит до смерти, а пойдет из дому. Супруги друг после друга наследовали только пожизненно, в кормление, пока не вступали в следующий брак (т.е. пока не будет основано новое хозяйство).

Наконец, Судебники обоих Иванов постановляют, что после умершего без духовной наследует сын, когда нет его - дочь, а если нет и дочери, то ближний из его рода (статок весь и земли взяти).

Из этих сведений видно: 1. Женщины вообще не наследовали или наследовали в отсутствии мужчин; но давалась им часть на случай замужества. 2. До судебников родовое начало успело прийти в упадок, а семейное усиливается (см. критику этого мнения у Цитовича, стр. 142). Нигде не говорится о наследовании внуков; о праве представления нет и помину; внуков, по-видимому, исключают братья умершего. 3. В призвании родителей к наследству после детей, супругов друг после друга до нового брака или до смерти (Псков), некоторые (Кавелин) видят признак того, что здесь было в обычае членам семьи не делиться, но жить вместе, и наследство удерживалось за старшим; по сему в постановлениях Русской Правды видят следы южнорусского, киевского, малороссийского обычая - делиться после каждого замужества. Это различие связывают исторически с нынешним различием великорусского и малорусского крестьянского быта. У первых личность поглощается семьей, домом и даже общиной. Дом составляет одно целое, в котором общая казна в ведении старшего или того, кто признан способнее вести хозяйство. Что члены заработают, то должны вносить в общую кассу. Здесь понятие о наследовании уступает понятию о разделе дома. Но пока нет раздела, нет и наследства после умершего.

Известно, что владение землей на вотчинном праве доступно было у нас до нынешнего столетия только служилому классу (см. сей книги ч. I, § 16-18) и не было почти вовсе доступно массе земледельческого населения. В таком состоянии хозяйственного быта не могло утвердиться понятие о наследстве лица после лица, и не предстояло надобности законодателю устанавливать точное правило о наследовании, доколе оно не коснулось личной поземельной собственности или личного владения. Вследствие того мы видим, что в ту самую эпоху, когда начинает слагаться понятие о поземельной собственности, в период Судебников и затем Уложения, определения закона о наследстве имеют в виду не целую массу народа, а только одно сословие служилых людей, развивают не общее земское право, а право служилых людей Московского государства, владевших вотчинами и поместьями. В законах не встречается особых постановлений о праве наследства в тех сословиях, которые, не принадлежа к служилым, могли владеть недвижимым имуществом, в городских, тяглых сословиях. В соответствии с этим различием состоит и различие в юрисдикции. По общему правилу, водворившемуся у нас с принятием греческого церковного права и церковной организации, дела о наследстве разбирались церковной властью, и законом для разбирательства этих дел были вошедшие в Кормчую книгу греко-римские постановления о наследстве. Но как скоро вопрос о наследовании коснулся до имуществ, имевших специальное значение государственных, и до владения, коего свойство было государственное, так для этих имуществ образовалось спе-циальное, полугосударственное, полугражданское право наследования, и споры о наследстве в этих имуществах перешли в особливое ведомство мест, заведовавших этим родом имуществ (поместный приказ); следовательно, для имуществ тяглых осталась в силе общая церковная юрисдикция, а в отношении к имуществам низшего земледельческого населения не встречалось еще (с государственной точки зрения) надобности ни в какой юрисдикции, следовательно, и ни в каких законах.

Это-то специальное наследственное право для служилых классов, по мере распространения на все классы личного поземельного владения, мало-помалу обобщается, получает значение общего, земского права.

В образовании у нас наследственного права замечаем следующие главные черты.

1. Стремление удерживать в роде принадлежащие к нему недвижимые имущества. Это стремление оказывается сначала в высших классах, у потомков владетельных князей, знатных и вельмож.

2. Борьба московских государей с потомками удельных князей и с боярством вызывает некоторые постановления, определяемые не семейным началом, а временными, случайными политическими целями и стремлениями государства.

3. За исключением немногих потомков удельных князей, удержавших свои земли на вотчинном праве, служилые классы получили свои имения большей частью от Московских государей в виде поместий для службы или в виде милости и жалованья за службу. Вследствие того владение не имело свойств определительного и безусловного права, не имело всех признаков права полной собственности и подлежало ограничениям в распоряжении. Притом, по служебному характеру владения, мужчины должны были получить решительный перевес над женщинами: последние получали только долю на прожиток и на приданое, а наследовали, когда не было мужчин.

Порядок наследования образовался неодинаковый в поместьях и вотчинах. Вотчины были родовые, принадлежавшие членам одного рода и по смерти владельцев переходившие к членам того же рода; купленные у частных лиц; выслуженные, пожалованные в частное владение по царской милости; купленные из поместий и казенных порожних земель в вотчину.

Оставляя в стороне постановления Иоанна IV относительно княжеских и боярских вотчин, как имевшие характер исключительно политический и изданные под влиянием борьбы с боярством, переходим прямо к XVII столетию, когда борьба успокоилась и стали выясняться начала, определившие порядок наследования в вотчинах и поместьях.

1. В поместьях. По сущности поместного права к нему не могло применяться начало наследования. Это было по существу своему временное, условное, пожизненное владение, - право, принадлежавшее лицу владельца в той мере, в какой он лицом своим отправлял служебную повинность. Поместья давались в определенном окладе, соответствовавшем месту, чину, службе. Следовательно, сын, поступая на службу, получал соответственное поместье не потому, что он сын отца своего, а потому, что имеет по службе право на известный оклад; мог, стало быть, получить отцовское поместье, мог получить и не отцовское, чужое. Женщинам же, так как они не служили, вовсе и следу не было получать поместья. Но по силе обстоятельств поместья стали мало-помалу принимать характер наследственных имений, и наконец, вовсе с ними сравнялись. Прежде всего надлежит заметить, что всякое поместное владение всюду и всегда стремится сблизиться с вотчинным. Если право на поместье состояло в зависимости от личной службы, а не от родового начала, то, с другой стороны, и право служить, быть служилым человеком и помещиком зависело от происхождения. Семейное начало, кровная связь необходимо должны были отразиться и на праве по имуществу. Естественно было, что сын, не имевший своего поместья, желал получить по смерти отца оклад свой из того самого поместья, которое принадлежало отцу его. Этого требовали и соображения хозяйственные. Само правительство имело в виду как эту хозяйственную цель, так и цель служебную, чтобы люди, принадлежавшие к одному роду военной службы, были испомещены в одних местах, и можно было предполагать, что сыновья причисляются к одному роду службы с отцами. Под влиянием, вероятно, этих или подобных соображений мало-помалу признано за правило давать сыновьям поместья предпочтительно из отцовских, так что даже розданное чужеродцам стали поворачивать к сыновьям. Но если сыновей не было или за наделом их остались лишние четверти, то остальные четверти отдавались уже в оклад дальнейшим родственникам умершего и чужеродцам, последним после родственников.

У умершего служилого человека, не имевшего вотчин, а только поместья, могли оставаться еще малолетние, не приспевшие в службу сыновья, жена, дочери, мать и другие родственницы, жившие на его попечении. Надо было обеспечить их существование. Так появилось правило (1611 г.): вдове с малолетними детьми, даже дочерьми, давать поместье умершего на прожиток. Но сыновья, достигнув возраста и службы, получали свои поместные оклады из этого поместья. На такой случай появляется правило - бездетной жене и дочери назначать из поместья умершего часть на прожиток до замужества, пострижения в монастырь или смерти. Эта часть, вначале неопределенная, определилась постепенно (1/2 XVII сто-летия): вдовам побитых на службе - 20 четвертей со ста; вдовам умерших в походе - 15/100 четвертей; вдовам умерших вообще на службе - 10/100 четвертей; а дочерям - в половину против вдов. Из этого образовалась потом средняя доля жены в недвижимом имуществе - 1/7, средняя доля дочери - 1/14 (из животов 1/8 и 1/4 части, по правилу греко-римского закона). Этим путем установилось наследственное право жены и дочери; сначала получали прожиточное поместье бездетные жены, потом вдовы и при детях. С установлением же дочерней части устранялась и прямая обязанность родственников кормить родственниц и давать им приданое в тех случаях, в коих они получали часть свою по закону. Семейное начало все более и более вкрадывалось в поместное владение. Кончилось тем, что в 1684 году все поместья отца велено отдавать нисходящим - сыновьям, внукам, правнукам, без различия, совершеннолетни они или нет, поверстаны или нет в службу. На деле поместья уже уравнялись с вотчинами.

2. Наследство в вотчинах. В начале XVII столетия видим, что наследниками вотчин считались дети умершего, да жене давалась часть. Однако закон не решался еще объявить боковых родственников прямыми наследниками после бездетного владельца. Но в течение XVII столетия этот взгляд мало-помалу изменился. Право наследования признано за боковыми родственниками без посредства выкупа у церкви. Утвердилось в наследстве и имуществе родовое начало в новом своем виде, с преимуществом нисходящих пред боковыми, с правом боковых на наследство, с правом личной собственности для владельца, с правом продажи, присвоенным лицу владельца родового имения, с правом выкупа для родственников. Относительно наследства в боковой линии выработалось правило: ближайшая линия исключает дальнейшую (беспредельное право боковых было ограничено, и то на время, только указом 1712 г. о единонаследии, - по женскому колену до внучатых).

Затруднения касались вопроса о наследстве женщин. Вопрос о мере и степени наследственного права их состоял в связи с понятием о том, что женщина принадлежит чужому роду. Покуда такое мнение не утвердилось окончательно, жены могли почитаться наследницами после мужей. Еще в XVII веке бездетная жена наследовала после мужа не только в выслуженных, купленных из поместья, но даже в родовых вотчинах. Но потом право это было ограничено, когда выяснилось в законе преимущество родового и фамильного начала: жене, как не принадлежащей к роду, стали давать выслуженные и купленные из казны имения только в прожиток после мужа, в кормление, а не в собственность; а затем, по вступлении жены в новый брак, по пострижении или по смерти, эти имения возвращались в род мужа. Вотчины еще долго были наследуемы женами в исключительную собственность, но, наконец, и в отношении к ним признано, что по смерти жены они возвращаются детям умершего с их потомством, а если детей нет, то идут назад в род мужа, а не в род жены. По окончательном соединении поместий с вотчинами, окончательно определилось право жены в самом простом виде на наследство в недвижимом имении, по размеру поместного права, т.е. 1/7 и 1/4 части (1731 г.).

Относительно права женщин-родственниц в судебнике признано было, что дочери наследуют, когда нет при них братьев. Это коренное правило оставалось постоянно в силе, но когда в XVI столетии ограничено было указами право наследования рода в вотчинах, дочери и вообще женщины-родственницы устранены от наследства в старинных княжеских вотчинах; на преемника возлагалась только обязанность устроить женщин приданым. О праве их на наследство в вотчинах родовых и выслуженных указы Ивана IV умалчивают, но при царе Михаиле приказано, что вотчины сего рода могут оставаться за женщинами по духовным и данным, следовательно, по актам воли умершего, а не по законному наследству; однако вскоре после того, в 1628 году, признано, что дочери имеют право на получение таких вотчин тогда только, когда нет при них братьев; сверх того, признано (повторенное и в Уложении) правило, что дети, сыновья и дочери дочерни после деда наследуют с его сыновьями и дочерьми и своими дядьями и тетками. В то же время установилось правило об указной части из поместий, исключительно в пользу дочери; относительно же вотчин правило: сестра при братьях не вотчинница, разъяснено в 1677 году в строгом смысле как для нисходящей, так и для боковой линии, так что лишь за отсутствием мужского потомства от братьев сестры наследуют со своим женским потомством.

[56] Надлежит заметить, что и мнение о различии особых порядков наследования, по пространной Русской Правде, не установилось еще в науке окончательно (ср. у Никольского и Цитовича).

Файлы: 1 файл

готовый доклад.docx

факультет романо-германской филологии

Смерд в знаменитой речи Владимира Мономаха имеет небольшой индивидуальный участок земли, который он и обрабатывает своей лошадью.

Смерды наименование феодально-зависимых крестьян в Древней Руси и в некоторых других славянских странах.

В отличие от раба, смерд в 11—12 вв. имел свое имущество, платил штраф за совершенные проступки. Юридически он был неполноправен; убийство смерда наказывалось таким же штрафом, как и убийство холопа. Его выморочное имущество наследовал князь. Русская правда запрещала "пучить" (пытать при судебном разбирательстве) смерда "без княжа слова". С начала 12 в. земли, населенные смердами, передаются в собственность отдельным феодалам. На протяжении 12—13 вв. упоминания о смердах сохранились в источниках, повествующих о событиях в Галицко-Волынской и Новгородской землях. В некоторых случаях термином "смерд"в этот период обозначалось, по-видимому, все сельское население той пли иной местности. Смерды Новгородской и Псковской земель 14—15 вв. выступают в источниках как крестьяне-собственники, владеющие землей коллективно (общинами) или индивидуально и обладающие правом свободно отчуждать свои наделы. Но их личная свобода ограничена: им запрещен переход на чужую территорию или под патронат князя, а князю запрещено принимать от смерда жалобы на "господу". Смерды должны были исполнять также определенные повинности ("дани", "работы") в пользу города как коллективного феодального сеньора.

Также Б. Греков пишет о таком термина как словенин и расшифровать этот термин очень нелегко. Несомненно, кроме национального признака, ему присущи и социальные черты. Иначе трудно понять вообще весь перечень и, в частности, сопоставление словенина с изгоем. Но все-таки термин "Словении", поставленный в "Правде" рядом с "изгоем", этим сравнением не разрешается. Мы не можем точно ответить на вопрос, кто такой "Словении" "Правды Русской". Не разумеется ли под словенином представитель массы, населяющей деревню, т. е. смерд, член соседской общины?

Среди советских историков нет единого мнения относительно социального положения смердов в Киевской Руси. Одни исследователи считают смердов свободными людьми. При этом большинство специалистов причисляет их к свободным крестьянам-общинникам. Но существует и другое мнение, по которому смерды, будучи лично свободными, представляли собой особую группу древнерусского населения, близко стоявшую к князю и находившуюся под княжеской защитой и опекой. Являясь княжескими людьми, они, согласно этому мнению, находились между свободным крестьянством и низшим разрядом свободного княжеского министериалитета.

Многие ученые под смердами имеют в виду всех крестьян Руси: и свободных и зависимых. Наконец, немало и таких историков, которые усматривают в смердах отдельную категорию зависимых земледельцев, причем их зависимость одни наблюдают только по отношению к государству и князю, а другие — к частным владельцам вообще: князьям, боярам, духовным чинам.

Различие суждений по смердьему вопросу обусловлено чрезвычайной скудостью данных, проливающих свет на историю смердов в Древней Руси.

4 Иное толкование. Смерд человек из черни, подлый (родом), му жик, особый разряд или сословие рабов, холопов; позже крепостной. Городские смерды, наймиты, домовая прислуга; сельские смерды, изорники, нанимающие землю по условию. Земцы, своеземцы, земецкие сидели на своих землях; сябры на своих общественых; смердына чужой.

5 Статьи из Русской правды.

21. За убийство княжеского тиуна 80 гривен, а за старшего конюха при стаде также 80 гривен, как постановил Изяслав, когда дорогобужцы убили его конюха.

22. За княжеского сельского старосту или за полевого старосту платить 12 гривен, а за княжеского рядовича 5 гривен.

23. А за убитого смерда или холопа 5 гривен.

24. Если убита рабыня-кормилица или кормилец, то 12 гривен.

31. За истязание смерда, без княжеского повеления, за обиду 3 гривны.

71. Если смерд подвергнет муке смерда без княжеского суда, то заплатит 3 гривны продажи (князю) и потерпевшему за муку гривну денег.

72. За истязание же огнищанина платить 12 гривен продажи и гривну (потерпевшему) за муку.

Равная плата "за муку" смерду и огнищанину (княжескому слуге) назначена потому, что имеется в виду слуга-холоп, за убийство которого взималось 12 гривен (ст. II), в то время как за убийство тиуна огнищного или конюшего взимали двойную виру - 80 1ривен (ст. 10).

85. Если смерд умрет (не оставив сыновей), то задница вдет князю; если после него останутся незамужние дочери, то выделить (часть имущества) им; если же дочери замужние, то им не давать части наследства.

Статьи 102-104 о холопах в отличие от ст. 52 и 57, где говорится о насильной продаже в холопы беглого закупа или закупа-вора, перечисляют законные основания и процедуру "добровольного" поступления в холопы разорившихся смердов или горожан, толкаемых на этот шаг крайней чуждой, угрозой голодной смерти человека и его семьи.

Пресняков А.Е. Княжное право в древней Руси. Лекции по русский истории, 1993г.

Греков Б.Д. Киевская Русь, 1953г.

Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды, 1953г.

Большая Советская Энциклопедия, 1969-1978гг.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, 1863-1866.

1 Греков Б.Д. Киевская Русь, 1953г.

2 Пресняков А.Е. Княжное право в древней Руси. Лекции по русский истории, 1993г.

Читайте также: