Интернет существует как свободная платформа для общения и объединения граждан

Обновлено: 17.05.2024

Блокировка действующего президента США глобальными интернет-платформами продемонстрировала их реальную власть. Под угрозой не только личность, общество, но и государственный суверенитет. Россия как один из мировых полюсов силы вынуждена дать технологический ответ на новый вызов. Задел есть, кадры — тоже. Для полноценного развития своих социальных сетей нам пока не хватает только широты мышления, уверены эксперты.

Причина блокировки в том, что предложенная в 2016 году Трампом политическая линия на североамериканский изоляционизм противоречит интересам транснационального капитала, в том числе глобальных IT-компаний, которые могут потерять триллионы долларов прибыли, говорит эксперт Центра исследования проблем безопасности РАН Константин Блохин. В минусе также оказалась и представляющая их интересы часть американского истеблишмента. Отсюда и реакция.

Цифровая война

По словам сенатора Алексея Пушкова, из блокировки Трампа американскими сетевыми гигантами будут сделаны выводы. Зависимость от зарубежных интернет-платформ несовместима с суверенитетом страны:

Относительная доступность и дешевизна Сети, а также гигантские расстояния делают её незаменимым инструментом коммуникации россиян. По данным ВЦИОМ, на конец 2020 года интернет игнорировали лишь 17 процентов населения. Большинство же активно использует Сеть для общения, а с началом пандемии — и для работы, решения бытовых проблем, образования. Замена привычных американских сервисов даже по веским политическим причинам может расстроить капризный электорат.

Свобода для своих

Но есть и проблемы. Чувствительная тема — защита персональных данных, отмечают участники рынка. В Европе закон General Data Protection Regulation (GDPR) не позволяет хранить информацию, по которой можно полноценно идентифицировать пользователя. Доступ к ней жёстко регламентирован. По первому требованию пользователя её нужно быть готовым удалить. В России всё наоборот: нужно иметь и долго хранить всю возможную информацию о пользователях (например, из голосовых чатов), а это дорого. Поэтому компании вынуждены ограничивать функционал своих сервисов.

Успех мессенджера Telegram говорит в пользу того, чтобы прислушаться к идеям его создателя, отмечает эксперт. После американских блокировок и объявления о передаче WhatsApp данных пользователей Facebook число абонентов Telegram превысило 500 миллионов. Среди них Реджеп Эрдоган и Биньямин Нетаньяху. На Западе уже почуяли запах денег, которые могут принести проекты российского бизнесмена. На днях консорциум инвесторов захотел купить долю в Telegram, оценив мессенджер в 30 млрд долларов (!). Дуров отказался.

Рынки сбыта

Об экономической схеме развития российских интернет-ресурсов участники рынка высказывают разные, порой крайне оригинальные мнения. Сервисами должен заниматься бизнес, говорит Александр Филиппов, но условием окупаемости является наличие достаточного рынка. Китай отгородился от мира файерволом благодаря численности населения: тамошний капитал понял, что создание аналогов западных сервисов для внутреннего использования позволит заработать. Российский рынок даже вместе с республиками на порядок меньше китайского.

За счёт такого подхода снижается стоимость платформы, к тому же нет прибыли, которую получал бы один из участников и потом мог бы доминировать. Множество участников обеспечивают безопасность, тестирование, проверку и поддерживают её функционирование. А частные компании делают на базе этой платформы приложения. Прибыль будут получать от приложений. Такая форма не опасна для государства — оно участвует в процессе и контролирует его и при этом даёт все возможности пользователям.

Протекционизм — хорошо

Отбором счастливчиков занималось Минцифры, для чего была сформирована комиссия из представителей авторитетных профессиональных ассоциаций. Критерием отбора было число уникальных пользователей программ, что позволяет исключить лоббирование тех или иных сервисов.

Происходящее укладывается в тренд импортозамещения в критически важных областях. Причём, принуждая иностранцев следовать российским правилам, государство постаралось дать послабления своим гражданам. К ним можно отнести бесплатный доступ к социально значимым сайтам, предложенный в своё время президентом РФ. Соответствующий закон внесён в Госдуму в последние дни 2020 года.

Есть и менее заметные, но, пожалуй, более важные изменения в сетевой практике.

Скоро приступит к работе Национальный удостоверяющий центр (НУЦ), который обеспечит сертификатами безопасности российские сайты.

Чужие здесь не ходят

Решимость российского государства обеспечить если не приоритет, то хотя бы более-менее равные условия для отечественных разработчиков объясняется буквально наплевательским отношением мировых интернет-грандов к российскому законодательству.

Facebook уже в течение пяти лет обещает перенести в Россию серверы. И до сих пор компания этого не сделала даже под страхом блокировки, сетует директор Ассоциации профессиональных пользователей социальных сетей и мессенджеров Владимир Зыков. Чтобы их не блокировать, изменили российский закон. Им выписали сначала 3 тыс., а потом 4 млн рублей штрафа, и обе суммы они демонстративно не выплачивали долгое время. По словам бывшего пресс-секретаря Роскомнадзора Вадима Ампелонского, тот же YouTube реагирует далеко не на все требования надзорного ведомства.

Но все эти разумные ограничения можно было бы обойти после запуска проектов космического интернета Илона Маска и британской OneWeb. Важнейшей мерой на пути самостийного приёма такого трафика станет уже внесённый закон, обязывающий провайдеров пропускать его через наземные станции сопряжения, находящиеся на территории РФ. Пиратская же поставка необходимого оборудования слишком сложна и в серьёзных масштабах, скорее всего, невозможна. Это значит, суверенитет России в этой части останется неприкосновенным.

Запрет не обязательно должен быть тотальным, резюмирует Александр Асафов. Можно ограничивать внешних игроков, предлагать российские аналоги. Хотя на данном этапе это звучит забавно. Выстроить машину, аналогичную тому же YouTube, сложно. Но надо осознать ущерб, который может быть нанесён тем же самым обывателям при помощи этих сервисов. Если раньше целесообразность работы с глобальными платформами воспринималась неоднозначно, то скоро это станет необходимостью.

Многие верят, что, стоит провести свободный и быстрый интернет в какой-нибудь отсталый регион планеты, как все там расцветет: аборигены получат образование, выйдут на глобальный рынок труда, захотят свобод и достойной жизни… Полярное мнение — интернет порождает лишь новые формы несвободы. Что ближе к истине? Ответ на этот вопрос искали участники публичной дискуссии в Гайдар-клубе, выдержки из которой мы сегодня публикуем.

Директор Центра изучения интернета и общества РЭШ Иван Климов:

Не сам интернет определяет, быть человеку свободным или нет, а именно умение пользователя овладеть этими возможностями неординарным образом.

Сегодня мы имеем дело с очень живым и подвижным явлением. Так же как сам интернет меняется под влиянием разных факторов, меняются и пользователи, и их опыт пользования интернетом. Логика примерно такая: сначала возникает восторг от использования продукта технологической революции, потом очень сильная прагматизация: что я делаю, зачем, какие возможности получаю, затем появляются идеологизированные описания, причем носителями этих идеологий являются не только политическая власть, но и сетевые лидеры.

После того как идеология затвердевает, становится реальностью, возникает желание от нее уйти, выйти из-под ее воздействия. Это бегство и начинает интерпретироваться как раз в категориях поиска свободы. Мы сегодня где-то в начале или середине третьей фазы, когда возникает идеология интернета. И мы, так или иначе находя свои ответы на вопрос, делает он нас свободным или нет, фактически приписываем себя либо к одной партии, либо к другой, либо к третьей.

Замдекана факультета социальных наук НИУ ВШЭ Василий Ключарев:

— Исследования мозга показывают, что мы с вами конформисты. Этому есть большое количество подтверждений, от реакции мозга (он склонен моментально нам сигнализировать, что наше мнение отличается от мнения большинства) до массы социально-психологических исследований, показывающих, что мы обладаем серьезным стадным чувством.

По большому счету для меня как нейробиолога проблема свободы сводится к вопросу, дает ли интернет дополнительное пространство для меньшинства и новые возможности для меньшинства влиять на большинство.

Что мы знаем на сегодняшний день из наших исследований? Что

конформизм — это в принципе хорошо. В стабильной ситуации, в стабильной среде имеет смысл идти за большинством и ни о чем не думать. Проблема возникает тогда, когда меняется среда.

Если среда меняется быстро, многие модели показывают, что популяция, состоящая из одних конформистов, может быстро вымереть, совершая друг за другом неправильные движения и действия. В этом смысле многое в будущем, наверное, зависит от среды.

Я думаю, что в некоторых странах — не буду называть конкретные — меньшинство считает себя продвинутым меньшинством, которое знает, как жить в новых условиях. Возможно, оно действительно обладает какой-то важной информацией, и стратегически важно для общества эту информацию в какой-то момент усвоить. Но если сегодня множество исследований говорит, что мы склонны идти за большинством, то остается загадкой: как меньшинство все-таки иногда влияет на большинство?

Если вы в публичном опросе спрашиваете у большинства его мнение, оно будет упираться, цепляться за старое представление. Это не означает, что люди не меняют его. Поэтому существует целый набор технологий, которые помогают исследовать изменение мнения большинства. Подсознательно, но оно меняется.

Интернет может дать возможность меньшинству высказываться и доходить до большинства. Но как и в жизни вне интернета, очень легко просто не читать то, что вам не нравится.

Когда я прихожу к своим друзьям и даю им альтернативную информацию, они часто ее просто не хотят слышать. В этом смысле интернет ничем не отличается от реальной жизни, хотя для меня сегодня интернет — место, где меньшинство может объединиться и жить счастливо.

Предположим, что существует небольшое количество людей в разных городах с одним и тем же мнением. Благодаря интернету они могут объединиться в группу. Моделирование показывает, что такая группа партнеров может быть устойчива. Кроме того, если она обладает каким-то знанием, способным улучшить состояние этой группы, она может постепенно захватить большинство.

— Не секрет, что до сих пор в интернете самый большой профит — это порнография. Второй по популярности — может быть, уже соперничающий с ним — это социальные сети. Так какую свободу нам дает интернет? Свободу реализации собственных страстей? Безусловно. Эти свободы никто у нас отнимать, скорее всего, и не будет. Вносит ли он ограничение для каких-то малых, в сравнении с большинством, маргинальных групп? Он может вносить ограничения, но может и расширять возможности. Самое главное — надо понимать, что

при текущем проникновении интернета даже в нашей стране его рост возможен лишь за счет малограмотного населения. Большинство людей, имеющих высшее образование, давно в интернете находятся.

Интернет как способ изоляции образованного меньшинства, как это было в самом начале его зарождения, потерял свое значение. Как только туда пришло большинство, туда неизбежно пришло и государство. А государство — это как тот носорог, который хотя и подслеповат, но при его носе и скорости это не имеет никакого значения.

Мы находимся в ситуации, когда интернет из изолированной площадки для маргинальной интеллектуальной элиты превратился в площадку массового потребителя. Он эксплуатируется массовыми технологичными интернет-гигантами, которые собирают информацию и успешно ее монетизируют. И опять же на технологиях, которые были за это время разработаны, сюда приходит и государство.

Государства — все без исключения, не только российское — до сих пор воспринимают интернет как некий Запад, как некую зону фронтира и, разумеется, наводят там свой порядок.

Но самое главное — все наше восприятие интернета как какой-то гигантской свалки информации ничего не меняет. Как не изменило в свое время зарождение телефонии. Появление телефонов сделало нас более свободными или нет? Оно просто дало гораздо больше возможностей для коммуникаций.

Так и интернет. Да, возможностей для коммуникации и доступа к информации стало больше. Да, появилось огромное количество других возможностей. Но компенсируется все это возможностью слежки за каждым человеком. И весь вопрос исключительно в использовании этой информации против конкретного человека, против той самой группы, которая хочет изолироваться от всех остальных, или против населения в целом.

Мы не производим больше информации, чем у нас есть, но все время появляются новые алгоритмы, которые позволяют хранить, обрабатывать и анализировать эту информацию.

Это все нельзя будет сжечь на чердаке или как-то иначе уничтожить. Это все теперь навсегда — и это очень важно понимать.

Даже если сейчас нет идеальных алгоритмов для манипулирования массой и толпой, все те механизмы, которые отрабатываются маркетологами и крупными интернет-игроками, ровно таким же образом будут транслироваться нашим существующим правительством.

Если вы обратите внимание на то, как устроена наша современная политика, — это политика рейтингов, непрерывного анализа того, где в этих рейтингах находятся политики. Неважно даже, сколько людей за них голосовали: они живут этими рейтингами, которыми в том числе манипулируются. И это все будет еще более массово, более интенсивно, более осмысленно, более подкреплено наукой.

Тема, которую мы обсуждаем, — дает ли нам интернет свободу, — это тема моего поколения и предыдущего. Для нас интернет был свободой по той причине, что у нас был колоссальный дисбаланс в доступе к знаниям. Собственно, именно поэтому наше поколение так стремительно рвануло во все образовательные ресурсы. Молодежь, с которой я общаюсь, — студенты, школьники, — смотрит на это скептически, для них интернет как воздух, они не оценивают его в терминах свободы или несвободы. Для них это просто инструмент, как для нас телефон. Технологических революций по доступу к связи у нас было несколько: телеграф, телефон, мобильная связь, был еще юзнет и так далее.

Если человечество не продвинется во внутреннем сознании свободы, то интернет, как и телефон, ему не поможет.

Читайте также: