Действовала ли презумпция невиновности по законам хаммурапи

Обновлено: 25.06.2024

Петрозаводский городской суд оправдал глав Роспотребнадзора Карелии по делу о гибели детей на Сямозере. Экс-глава управления Анатолий Коваленко и исполняющая обязанности руководителя Людмила Котович признаны невиновными в гибели 14 подростков в 2016 г. Несколькими днями ранее в Хабаровске суд вынес оправдательный вердикт в отношении адвокатов Якова Шейнина и Сергея Голованюка по делу о вмешательстве в правосудие. Они защищали бывшего мэра Владивостока Игоря Пушкарева, которого осудили на 15 лет колонии строгого режима за коррупцию. По версии следствия, адвокаты Пушкарева оказывали давление на потерпевшего. Шейнин и Голованюк смогли доказать, что это не так.

Если бы суд признал Шейнина и Голованюка виновными, это могло дать простор для дальнейших манипуляций в отношении профессиональных адвокатов и разного рода обвинительных поползновений. Я пристально следил за этим делом, и лично для меня оправдательный приговор по нему – добрый знак.

Что касается дела карельских чиновников – трудно представить более резонансное дело, чем о гибели 14 детей. Тем не менее Петрозаводский суд не побоялся встать на сторону защиты и вынести чиновникам оправдательный вердикт.

На примере этих двух случаев можно осторожно высказаться за движение судебной системы к большей сбалансированности между обвинительными и оправдательными приговорами.

Оправдания в последние годы стали встречаться чаще. И что самое главное – их стало больше в том числе в профессиональных судах. И это несмотря на то, что процент случаев, подлежащих оправданию, не столь велик. Это актуально, лишь когда подсудимый отрицает свою вину и когда между сторонами обвинения и защиты происходит спор. А это имеет место лишь в 10% случаев. В остальных 90% дел нет спора между обвинением и защитой по поводу виновности. Обвиняемый либо признает свою вину полностью, либо частично.

Вот для этих 10% у нас, как и в правовых государствах с многовековыми демократическими традициями, необходимо ввести суд присяжных и расширить его подсудность. Почему? Потому что давно стало ясно: правосудие – слишком серьезная штука, чтобы доверять ее юристам.

Неслучайно оправдательные приговоры у нас традиционно – почти исключительное достояние судов присяжных. Когда в 2018 г. дела с участием присяжных стали рассматривать и районные суды, процент оправдательных приговоров, например, по Москве сразу вырос еще больше – до четверти всех вердиктов. В то время как в профессиональных судах он до сих пор не достиг и 1%.

В суде присяжных процент оправданий больше, потому что там действует презумпция невиновности. Она проявляется, когда недоказанная виновность приравнивается к доказанной невиновности. И когда неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

В профессиональных судах место презумпции невиновности занимает презумпция достоверности материалов предварительного следствия. И оправдательный приговор выносится, главным образом, в тех редких случаях, когда защита полностью разрушает всю конструкцию обвинения. А это очень тяжело сделать – развеять полностью навлеченные на лицо подозрения практически невозможно. Отрицательные факты не подлежат положительному доказыванию, за некоторым исключением – например, когда устанавливается алиби.

Почему еще случаются оправдания? Потому что средства познания в уголовном процессе изначально недостаточно совершенны, главным образом это показания людей. В судебном разбирательстве, где действует принцип состязательности сторон, позиция обвинения не всегда оказывается такой прочной, чтобы с ней согласился объективный и беспристрастный суд.

Во всех странах избежать неоправданного обвинения лица помогает фильтр в виде предварительного расследования. Но этот фильтр тоже не может быть абсолютно надежным. Однако дурное наследование советского правосудия без оправданий не дает нам принять этот факт как данность, и это наследование, к великому сожалению, окончательно не изжито до сих пор. Оправдание воспринимается как пятно на государственном теле в лице следствия и прокуратуры.

К тому же в последние годы у нас произошло сокращение подсудности дел с участием присяжных. Они судят только умышленные убийства и нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Когда институт присяжных только ввели, они рассматривали взятки, изнасилования и некоторые другие виды преступлений. И эту подсудность нужно возвращать.

Чтобы оправдательные приговоры чаще выносились и в профессиональных судах, нужно, чтобы судебная система воспринимала итог процесса с оправданиями как нормальное завершение процесса, а не как шок и удар. Федеральная палата адвокатов РФ старается вносить в закон нормы, которые содействуют обеспечению принципа состязательности в уголовном процессе.

Но есть закон, а есть жизнь. И изначальная обвинительная установка судей, осознающих себя не представителями независимой судебной власти, а некими чиновниками в мантиях, по-прежнему доминирует в их умах и сердцах. Интересы государства для таких судей выше интересов личности. Поэтому в сомнительных случаях ум профессионального судьи наклоняется в сторону обвинения.

Задача судьи – действовать не на осуд, а на рассуд. Полагаю, что именно такой подход и должен повлечь значительное увеличение оправдательных приговоров в нашем профессиональном суде.

Данный принцип является межотраслевым и присущ видам судопроизводства, характеризующимся преобладанием публичного начала.

В связи с тем что административная ответственность, бесспорно, носит публичный характер, в действующей редакции ст. 1.5 КоАП РФ закреплен принцип презумпции невиновности: лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в предусмотренном КоАП порядке и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа или должностного лица, рассмотревших дело. Согласно указанной статье лицо подлежит административной ответственности только за те правонарушения, в отношении которых констатирована его вина. При этом оно не обязано доказывать свою невиновность.

Развивая данный принцип, законодатель в ч. 1 ст. 2.1 КоАП дополнительно акцентировал внимание на том, что административное правонарушение – это виновное действие (бездействие).

Из комплексного толкования приведенных норм однозначно следует, что обязанность доказывать (бремя доказывания) вину привлекаемого к административной ответственности лица лежит на стороне, утверждающей, что данное лицо виновно.

Вместе с тем, как показывает анализ судебной практики последних лет, норма ч. 2 ст. 2.1 КоАП, декларирующая специфику вины юридического лица, нередко трактуется диаметрально противоположным образом – в противоречие с нормами ст. 1.5 и ч. 1 ст. 2.1 Кодекса.

В судебных актах по делам об административных правонарушениях на презумпцию вины привлекаемого лица прямо не указывается. Однако, используя приведенную формулировку, суды нередко фактически освобождают уполномоченные органы от доказывания вины юридического лица, возлагая бремя доказывания обратного на привлекаемое к ответственности лицо.

В качестве примера игнорирования судами отсутствия доказательств вины юридического лица во вменяемом правонарушении приведу дело, рассмотренное в 2018–2019 гг.

Доводы защиты (из материалов дела видно, что постановление о назначении штрафа направлено по адресу, не имеющему к обществу отношения, в связи с чем юридическое лицо не знало и не могло знать о привлечении к ответственности и, следовательно, – оплатить штраф, то есть в бездействии общества отсутствовала вина во вменяемом правонарушении) были проигнорированы мировым судьей, и общество было привлечено к ответственности.

Представляется, что такой подход к толкованию нормы ч. 2 ст. 2.1 КоАП означает игнорирование принципа презумпции невиновности и фактическое установление объективного вменения в судебной практике.

На мой взгляд, изложенное положение призвано установить лишь ряд специфических обстоятельств, подлежащих доказыванию уполномоченным органом, что обусловлено особой правовой природой вины юридического лица. Под виной в теории административного права принято понимать психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному, противоправному деянию и наступившим последствиям. Однако юридическое лицо не является одушевленным, представляет собой искусственную конструкцию, не обладает психикой, а значит, – не может выражать психического отношения к какому-либо событию.

По мнению Сергея Князева, из-за реализованной в КоАП РФ объективной концепции вины юридического лица невозможно разграничить умышленное и неосторожное нарушение организацией требований по обеспечению транспортной безопасности

Тем не менее Конституционный Суд РФ неоднократно указывал, что вина юридического лица – не абстрактное понятие: она выражается в виновных действиях (бездействии) действующих от его имени физических лиц, допустивших правонарушения, проявляется в виновности должностных лиц (работников) (постановления от 17 января 2013 г. № 1-П и от 25 февраля 2014 г. № 4-П, определения от 14 декабря 2000 г. № 244-О и от 26 ноября 2018 г. № 3062-О).

С учетом разъяснений КС, а также положений ч. 2 ст. 2.1 КоАП можно сделать вывод, что в ходе рассмотрения дела об административном правонарушении должно быть установлено наличие у уполномоченных физических лиц, действующих от имени юридического лица, возможности соблюдения правил и норм, за нарушение которых законодательством предусмотрена административная ответственность.

Особое опасение вызывает, на мой взгляд, стремительность распространения приведенного толкования ч. 2 ст. 2.1 КоАП в качестве общепринятого. Если в 2012 г. подобная интерпретация встречалась только в 72 судебных актах по всей России, а в 2015 г. – в 410, то в 2019 г. – уже 2800 (согласно сведениям из доступных в открытых источников баз судебных актов). При этом не удалось найти ни одного акта высших судебных инстанций, в которых применялся бы подобный подход.

Полагаю, что набирающая в последние годы популярность сложившаяся практика применения ч. 2 ст. 2.1 КоАП противоречит общим принципам российского права и приводит к необоснованному и несправедливому привлечению юридических лиц к ответственности, а значит, она должна быть изменена на уровне высшего судебного органа (в частности, Верховного Суда РФ) и приведена в соответствие с законодательством.

Текст на базальтовом столбе

Создание единого свода законов, предназначенных для поддержания порядка в огромном царстве, было не менее выдающимся деянием Хаммурапи, чем успехи в битвах. Царь повелел высечь на каменном столбе высотой 2,25 метра полное содержание всех своих установлений. Он стоял в главном городском храме под названием Эсагила. Но во время бесконечных войн между Вавилонией и Эламом эламский царь Шутрук-Наххунте I (правил примерно в 1185-1155 годах до нашей эры) изгнал вавилонское войско со своих земель. Потом он совершил победоносный поход в Вавилонию, разграбил её города и увёз из Вавилона в Сузы (столицу Элама) богатую добычу. В том числе и камень с высеченными на нём законами.

В 1902 году французская археологическая экспедиция во время раскопок древних Суз нашла три чёрных базальтовых монолита почти цилиндрической формы с клинописными записями почти трёх сотен статей судебника Хаммурапи. Это оказался тот самый столб, разделённый на три части. Именно тогда мир узнал об их существовании и назначении, а парижский музей Лувр стал обладателем, пожалуй, самого прославленного образца вавилонской культуры.

Вверху монолита изображён сам законодатель, стоящий перед богом солнца Шамашем. Он почтительно принимает от божества свод законов, чем демонстрируется их небесное (сверхъестественное) происхождение. А дальше бежит текст, покрывающий весь столб с обеих сторон.

За введением следует изложение самих законодательных актов. Всего 282 статьи, охватывающие почти все аспекты жизни вавилонского общества того времени (гражданское, уголовное и административное право). Завершается текст проклятием, призывающим всевозможные кары на головы нарушителей законов.

Прежде всего, закон защищал собственность. За кражу имущества полагалась смерть. За порчу — суровое наказание. Если новый корабль давал течь, то корабельный мастер должен был за свой счёт выстроить другой, более прочный. Если кто-нибудь небрежно относился к укреплению дамб и каналов, жизненно необходимых стране, и в результате прорыва плотины заливались чужие поля, то он должен был возместить убытки всем соседям. Закон следил за своевременной уплатой аренды и за возвратом долга.

Если врач неаккуратно сделает надрез и причинит смерть пациенту или, снимая бронзовым ножом бельмо, повредит глаз, ему следует отрубить руку. Если архитектор строит для кого-нибудь дом и этот дом непрочен и обрушивается на его владельца, то архитектор достоин смерти. Если по вине строителя рухнул дом и в его развалинах погиб сын хозяина дома, строитель наказывался смертью собственного сына.

Воины (царские наёмники) получали от государства земельные наделы, рабов и домашних животных, но обязаны были по первому требованию царя выступить в поход. Эти наделы передавались по наследству по мужской линии и были неотчуждаемы. Кредитор мог забрать за долги только то имущество воина, которое тот сам приобрёл. Надел, пожалованный царём, оставался неприкосновенным.

Чтобы не уменьшалось число воинов и налогоплательщиков, Хаммурапи стремился облегчить участь тех слоёв свободного населения, которые оказались в тяжёлом материальном положении. В частности, одна из статей законов ограничивала долговое рабство, которое прежде было пожизненным, тремя годами работы на кредитора. После этого ссуда, независимо от суммы, считалась полностью погашенной. Если из-за стихийного бедствия урожай должника был уничтожен, то срок погашения ссуды и процентов автоматически переносился на следующий год.

Немало места уделялось семье и браку. Чтобы брак считался законным, необходимо было заключить контракт. Прелюбодеяние со стороны мужа считалось преступлением, если он соблазнил жену свободного человека. Это деяние каралось большим штрафом. Но в отношении неверных женщин закон был значительно более суров — утопить. Если муж желал простить неверную жену, не только она, но и её соблазнитель освобождались от наказания.

Образец для Ветхого Завета

При Хаммурапи граждан стали судить не старейшины, как в прежние времена, а специальные чиновники-судьи, поставленные царём в каждом городе. Все дела решались в строго определённом порядке. Секретарь записывал весь ход судебного разбирательства. Если дело было сложным и судья не мог вынести решения, преступника под конвоем отправляли в столицу, где дело слушали в главном суде. Недовольные решением могли обжаловать его перед царём.

По сей день учёные спорят о том, содержатся ли в Ветхом Завете прямые заимствования из судебника Хаммурапи. Вероятно да, ведь библейский патриарх Авраам жил как раз во времена вавилонского законодателя. Это значит, что у древних евреев ещё не было своего государства. Но некоторые полагают, что законы Хаммурапи и Пятикнижия опирались на более общие древние правила, укоренившиеся повсеместно на Востоке к началу II тысячелетия до нашей эры.

Законы Хаммурапи не идеальны, но ведь они были одними из первых у людей. Древнейший в мире кодекс, хотя и был построен на фундаменте существовавших с незапамятных времён суровых обычаев, предлагал, безусловно, разумные и справедливые нормы права. Самой прогрессивной чертой в вавилонских законах являлось то, что индивидуальную месть за несправедливость, как правило, заменяла месть государственная. Так на смену родоплеменному строю постепенно приходили новые отношения.

Читайте также: