Действия в обход закона как форма злоупотребления правом

Обновлено: 04.07.2024

Признание сделки мнимой или притворной фактически связано с одними и теми же обстоятельствами — стороны хотят создать лишь видимость правовых последствий, наступления которых в реальности они не желают. Имеется в виду ситуация, когда с целью обмануть третьих лиц стороны разыгрывают совершение сделки или, иными словами, не совершая сделки, ведут себя так, чтобы все думали, будто сделка имела место

Можно выделить следующие основные признаки мнимых сделок:

обе ее стороны согласны с тем, что выраженное ими вовне не должно иметь правового эффекта , обычно, но необязательно, с целью обмана третьих лиц . В случае мнимости сделки для третьих лиц (не для сторон) остается скрытым то, чего действительно хотелось достичь с точки зрения права.

В результате реформы гражданского законодательства в 2012 году в пункте 1 ст. 10 ГК РФ получила закрепление еще одна форма злоупотребления правом в виде "действий в обход закона с противоправной целью.

Действия, совершенное в обход закона, это ситуация, когда закон формально запрещает какое-либо действие, но путем толкования данного запрета можно прийти к выводу, что закон запрещает не столько само действие, сколько результат, к которому данное действие приводит. И если можно сделать такой вывод, то запрещенными этим законом должны считаться любые действия, приводящие к достижению того же самого результата, а не только действия, формально упомянутые в норме.

Одним из проявлений института обхода закона является заключение двусторонних сделок в обход закона, т.е. ситуация, когда стороны заключают незапрещенный законом договор, но фактический результат, достигнутый им, совпадает с результатом прямо запрещенного договора, либо экономический результат достигается с исключением не желаемых сторонами ряда правовых последствий (например, переход доли в праве собственности с исключением действия норм о преимущественном праве).

Согласно п. 8 ППВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. Следовательно, к сделке по предоставлению отступного должны применяться правила о договоре купли-продажи, т.е. норма права, в обход которой была совершена сделка.

Основное значение правил о притворности сделки к внутреннему отношению между действующими сторонами, а не к защите третьих лиц. Главное правило, которое имеет значение для мнимых и притворных сделок, — это несоответствие между волей и волеизъявлением не влияет на сделку, если другая сторона была добросовестной. И оно получило свое отражение в абзаце четвертом п. 87 указанного постановления Пленума.

На основе приведенных теоретических рассуждений возникли дела в судебной практике, в которых истцу отказывали в признании недействительными сделок на основании ст. 170 ГК РФ, если стороны для достижения экономического результата использовали юридическую форму, отличную от той, которую на самом деле подразумевают. Приведем конкретный пример.

X. обратилась в суд с иском к Y. о признании недействительными сделок купли-продажи дома и земельного участка, поскольку они прикрывали меру обеспечения по договору займа. Суд отказал в удовлетворении исковых требований, сославшись на то, что переход права собственности по договору купли-продажи состоялся.

Действительно, купля-продажа чаще всего ведет к переходу права собственности на вещь. Однако суду надлежало установить, являлись ли эти действия куплей-продажей, какого экономического эффекта добивались стороны своими действиями и что они скрывали за правовой формой купли-продажи.

Одновременно сложилась негативная практика, согласно которой сделка, исполненная одной из сторон, не может считаться мнимой. Но это проявление не сущностного признака мнимой сделки, а общего правила о запрете противоречивого поведения: исполнив сделку, лицо не может ссылаться на ее ничтожность.

В пункте 86 Постановления изложен противоположный подход.

Характерно, что по спорам, когда сделку как мнимую оспаривают третьи лица, поскольку она нарушает их права (чаще всего это связано с выводом активов должника), суды констатировали: факт исполнения не влияет на признание сделки мнимой , и, более того, при мнимых сделках исполнение симулируется в большинстве случаев .

Таким образом, вопрос о соотношении мнимых сделок и сделок в обход закона зависит от общих теоретических посылок. Вместе с тем последствия применения рассматриваемых норм одинаковы: суд должен применить нормы, которые соответствуют сути, а не форме отношений сторон.

Если придерживаться волевой теории, то сделка в обход закона отличается от мнимой сделки тем, что стороны, совершающие мнимую сделку, не желают наступления ее правовых последствий. Кроме того, для квалификации сделки как совершенной в обход закона суд не должен выяснять намерения сторон — он должен устанавливать только объективный факт достижения результата, запрещенного законом .

Если же основываться на том, что о правовых последствиях сделки сообщает не только воля сторон, но и в самой правовой системе принято, что за определенными формами социального взаимодействия следуют правовые последствия, то мнимой будет признаваться та сделка, форма которой не соответствует ее реальному содержанию, и сферы действия мнимых сделок и сделок в обход закона совпадут.

С учетом того что в п. 8 Постановления разъяснена необходимость различать мнимые сделки и сделки в обход закона, судам следует руководствоваться первым из указанных выше подходов.

Злоупотребление правом в российской правовой действительности, к сожалению, является частым явлением, которое имеет место в различных областях. Если добросовестная сторона вовремя сумеет распознать признаки злоупотребления и заявить об этом суду, то можно будет пресечь данное поведение и впоследствии добиться положительного решения. Довольно широкая сфера для злоупотребления – корпоративное право. Цель данной статьи – на примере судебной практики охарактеризовать основные способы злоупотребления в корпоративном праве и варианты их предотвращения.

В первую очередь необходимо определиться с тем, что понимается в российском правопорядке под злоупотреблением правом. Так, согласно п. 1 ст. 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Из определения становится понятно, что злоупотребление правом представляет собой недобросовестное поведение лица, которое осуществляет свое право с намерением причинить вред иным лицам.

Что касается корпоративного права, то на всем протяжении истории его становления в России примеров злоупотребления насчитывалось огромное множество. К примеру, один из курьезных случаев приводил профессор Е.А. Суханов, когда описывал на одной из своих лекций пример уплаты минимального размера уставного капитала в ООО путем внесения вещи в виде изношенного нижнего белья. Конечно, дальнейшие законодательные реформы были направлены на предотвращение и полное искоренение таких случаев, в частности, п. 2 ст. 66.2 ГК РФ, который прямо устанавливает, что при оплате уставного капитала хозяйственного общества должны быть внесены денежные средства в сумме, не ниже минимального размера уставного капитала, а денежная оценка неденежного вклада в уставный капитал должна быть произведена независимым оценщиком, который в случае какой-либо заинтересованности в искажении сведений будет нести ответственность в виде завышения размера стоимости вещи. Рассмотрим же наиболее частые злоупотребления корпоративными правами на примере конкретных дел.

1. Предъявление требования о признании недействительным решения совета директоров общества, принятого с нарушением устава, признается злоупотреблением правом, если нарушение вызвано недобросовестными действиями самого истца.

Гражданин, являвшийся генеральным директором акционерного общества, обратился в арбитражный суд с иском к акционерному обществу о признании недействительным решения совета директоров общества, которым были досрочно прекращены его полномочия.

Суд первой инстанции, решение которого было оставлено в силе судом апелляционной инстанции удовлетворил указанные требования. Мотивировка была следующая: решение было принято на заседании совета директоров, в котором участвовало всего 6 членов, хотя количественный состав был определен в количестве 7 членов, поэтому оно является незаконным как принятое с нарушением требований, содержащихся в уставе общества.

Суд кассационной инстанции отменил акты нижестоящих инстанций на основании следующего. В рассматриваемом случае в заседании совета директоров не принял участие сам истец, который, будучи генеральным директором общества, являлся также членом совета директоров. Судом было установлено, что истец был надлежащим образом извещен о месте и времени проведения заседания совета директоров, а также о его повестке дня, при этом им не оспаривалось отсутствие уважительных причин неучастия в заседании.

Истец, являясь лицом, напрямую заинтересованным в непринятии советом директоров решения по вопросу о досрочном прекращении своих собственных полномочий как генерального директора, воспользовался указанным положением устава общества для того, чтобы посредством неявки в заседание совета директоров блокировать принятие данного решения.

Таким образом, отсутствие истца на заседании совета директоров и предъявление дальнейшего иска о признании принятого решения недействительным является злоупотреблением правом. На этом основании суд кассационной инстанции отказал в удовлетворении требований генеральному директору.

2. Суд на основании пункта 2 статьи 10 ГК РФ отказал в удовлетворении требования о признании недействительным постановления наблюдательного совета акционерного общества, поскольку счел, что истец, неоднократно предъявляя требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров по одному и тому же вопросу, действовал с намерением причинить вред ответчику (акционерному обществу).

Акционер обратился в арбитражный суд с иском к акционерному коммерческому банку (далее - банк) о признании недействительным решения наблюдательного совета банка (далее - наблюдательный совет) в части отказа истцу в созыве внеочередного общего собрания акционеров банка.

В качестве повестки дня инициированных внеочередных общих собраний истцом предлагался один и тот же вопрос: о внесении изменений в положение о наблюдательном совете банка. Предложения истца были удовлетворены, проведено три внеочередных общих собрания акционеров банка.

По мнению суда, истец, предъявляя указанное требование, действовал с намерением причинить вред банку. Протоколы об итогах голосования свидетельствуют, что при голосовании по предложенному истцом вопросу повестки дня против внесения изменений в положение о наблюдательном совете на первом, втором и третьем инициированных истцом собраниях выступило соответственно 86,9, 87,4 и 87,7 процента акционеров - владельцев голосующих акций, принимавших участие в собрании. При этом расходы на организацию, подготовку и проведение собраний легли на ответчика.

В такой ситуации суд счел, что предъявление требования о созыве четвертого общего собрания акционеров по тому же вопросу является злоупотреблением правом со стороны истца, и отказал в удовлетворении заявленного требования.

Таким образом, в случаях явного недобросовестного поведения акционеров, предусмотрена также возможность признать данные действия злоупотреблением правом, что влечет такие последствия, как в целом отказ в защите права.

3. Дарение доли участником А третьему лицу после того, как участник Б подал иск об исключении из состава ООО участника А и в отношении его был вынесен приговор за вред, причиненный имуществу общества, может свидетельствовать о злоупотреблении правом участником А.

В Постановлении Президиума ВАС РФ от 10.09.2013 № 3330/13 по делу № А41-41903/10В была рассмотрена ситуация, когда лицо совершило уголовные преступления, а конкретно: присвоение и растрата денежных средств общества, совершенные с использованием служебного положения, злоупотребление полномочиями, что было подтверждено вступившим в силу приговором суда.

В дальнейшем один из участников общества подал иск в отношении лица, совершившего уголовные преступления, об исключении его из состава участников общества, после чего последний решил подарить свою долю третьему лицу, тем самым пытаясь избежать ответственности за намеренное причинение вреда обществу.

Президиум ВАС РФ признал, что в таком случае дарение доли может свидетельствовать о злоупотреблении правом.

После анализа указанных примеров из судебной практики, можно дать несколько практических советов тем, кто в дальнейшем будет сталкиваться с злоупотреблением корпоративными правами:

Во-первых, выявлять случаи злоупотребления на самых ранних этапах и сразу же собирать доказательства, которые помогут в дальнейшем обосновать позицию.

Во-вторых, обосновывать злоупотребление ссылками на дела из судебной практики, которые помогут укрепить позицию непосредственно в процессе.

В-третьих, необходимо четко понимать те последствия, к которым приведет признание факта злоупотребления лицом своими правами – отказ в защите такого права в суде.

Сущность и правовая природа юридических категории "злоупотребление правом" и "обход закона". Отличительные признаки и юридическая сущность обхода закона и его соотношение со злоупотреблением правом. Рассмотрение императивности гражданского права.

Рубрика	Государство и право
Вид	статья
Язык	русский
Дата добавления	20.05.2017
Размер файла	26,4 K

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Кубанский государственный аграрный университет

Ветер Никита Юрьевич

Ключевые слова: обход закона, злоупотребление правом, судебное усмотрение, границы субъективных гражданских прав, отказ в защите прав, добросовестность участников гражданских правоотношений

гражданский право юридический

Проблема определения принадлежности нормы гражданского права к числу императивных правовых норм важна для понимания механизма действия обхода закона. Строго говоря, императивность гражданского права это его необходимое свойство, сущностная черта гражданско-правового регулирования общественных отношений. Тем не менее проблема разграничения гражданско-правовых норм на императивны и диспозитивные имеет весьма важное значение для понимания сущности обхода закона [11, 12].

В целом обход закона появляется правовой неопределенности, когда специальная императивная норма, устанавливающая конкретный запрет, может отсутствовать, либо если она своим смыслом не покрывает возможные случаи ее обмана (обхода). Одновременно следует подчеркнуть, что действие в обход императивной норме права представляет собой такое действие субъекта (или систему действий), которое является аналогичным или альтернативным неправомерному, но прямо не подпадает под действие какого-либо императивного предписания. При этом оно направлено на достижение цели, которым противостоят императивным правовым предписаниям гражданского права - запретам, ограничениям и позитивным обязываниями.

Субъект гражданского права, действуя в обход закона, старается избежать применения к его деятельности императивных правовых норм в том числе и посредством искусственного исключения себя из сферы императивного правового регулирования. Обозначенные действия либо совсем не попадают под правовую квалификацию, либо являются косвенно допустимыми, то есть не предусмотренными законом, но не противоречащими ему. При обходе закона также наблюдается использование пробела в системе императивных норм в форме тех действий, которые прямо или косвенно дозволены, но в целом дают тот же результат, какой был бы при их нарушении. Императивная норма есть, но субъект вместо подчинения ей действует иным способом, но с тем же успехом для себя и ущербом для других.

В качестве нормы прямого действия статья 10 ГК РФ работает только в ситуации правовой неопределенности, когда либо отсутствует соответствующая специальная норма права, регулирующая возникший казус, либо специальная действующая норма права не способна в силу своего юридического содержания (формализма, ошибок, пробелов) качественно разрешить стоящую перед ней задачу. В системе норм гражданского права ст. 10 ГК РФ относится к высшей иерархии, поскольку отвечает за пресечение противоправного использования дозволенной меры поведения управомоченного субъекта.

Таким образом, действия в обход закона рассматриваются как действия, совершенные не в соответствии предписаниями аналогичными тем, что предусмотрены императивной нормой гражданского права, а равно за пределами гражданско-правового регулирования вообще, но с противоправной целью.

Представляется, что при квалификации акты поведения субъекта как действия в обход закона необходимо использовать различные способы толкования, которые в своей совокупности призваны добиваться достижения установленной нормой гражданского права цели. Одновременно использование данных методов толкования в совокупности не исключает случаев, когда субъект толкования отдает предпочтение одному из них.

В-третьих, действие с субъективной стороны характеризуется как умышленное недобросовестное действие, направленное на достижение (противоправной) цели.

Указание на противоправность цели какого-либо деяния редко прямо закрепляется в гражданском законодательстве. Данный аспект интересен для правового регулирования отношений, которые должны подчиняться императивным нормам, но ввиду их отсутствия восполняются действиями самих участников, достигающих общие цели регулирования путем использования не предусмотренных законодательством средств.

Правомерность цели в самом общем понимании означает соответствие целями, которые обычно преследуются участниками гражданского оборота и органами публичной власти. Например, облаченная в легальную форму деятельность субъектов гражданского права по реорганизации юридического лица, преследующая противоправную цель - неисполнение обязанности по уплате налогов (пеней, штрафов); либо последующий рейдерский захват организации; либо причинение вреда кредиторам организации, причинение убытков государству (не охватываемые специальными нормами закона), может квалифицироваться как обход закона. Представляется, что в отсутствие специальных норм, предусматривающих ответственность за указанные действия, их вполне можно квалифицировать как злоупотребление правом в форме обхода закона.

Поскольку злоупотребление правом характеризуется как особый вид социально-нежелательного, однако, правомерного поведения, в основе которого лежит злоупотребительный юридический (формальный) акт, то, следовательно, и обход закона относится к области правомерных по форме действий, направленных на достижение противоправного результата, т.е. не представляет собой гражданское правонарушение. Лицо, действующее в обход закона, как правило, действует вообще за рамками правового поля или превышает пределы осуществления своего субъективного права, преимущественно, нарушая при этом нормы других социальных регуляторов (моральные, политические, религиозные, внутрисемейные и пр.).

Психоволевое отношение к противоправной цели и вредному результату, достигаемому при действиях в обход закона, выступают содержанием субъективной стороны - обхода закона. Вина как субъективная сторона действия, совершенного в обход закона, представляет собой психическое и волевое ощущение внутреннего дисбаланса между требованиями совести (добросовестностью) и достижениями сознания (разумностью) при осознании субъектов противоправности цели своего внешне легального деяния и возможности причинения вреда другим субъектам права. Поэтому применительно к действиям в обход закона правильнее говорить об умышленной форме недобросовестности, чем об умышленной форме вины. Субъективная сторона злоупотребительного поведения реализуется субъектов путем нарушения субъективных критериев разумности и добросовестности и становится необходимым признаком для квалификации действий в качестве обхода закона.

В-четвертых, это действия, нарушающие универсальные и специальные пределы осуществления гражданских прав. Обход закона необходимо рассматривать как правомерное действие, связанное с нарушением допустимого усмотрения субъектов гражданского права (критерии добросовестности и разумности).

Субъект гражданского права в принципе по своему усмотрению может использовать свое частное усмотрение для реализации своих целей при использовании субъективного гражданского права [13]. Это означает, как минимум, что речь идет о лице, которое обладает определенным субъективным гражданским правом, при осуществлении которого, возникает ситуация, когда лицо, не нарушая установленные законом запреты, выполняя возложенные на него обязанности, совершает дозволенные законом действия. Однако эти действия в конечном счете приводят к тому, что субъектов иных вещных или обязательственных прав возникает возникает, как минимум, реальная угроза их осуществления или эффективной защиты в полном объеме. Это может быть не только угроза наступления определенных негативных последствий для управомоченного лица в будущем, но и действия, повлекшие причинение убытков физическим или юридическим лицам вследствие обхода закона другим лицом. Обход закона должен предполагать наличие определенного гражданского правоотношения между лицами, совершавшими такие действия и лицами, которые понесли определенные убытки от таких действий, либо возникновение угрозы понесения убытков.

В этой связи главной задачей законодателя является не вопрос о допустимости существования усмотрения в правоприменительной деятельности. Гораздо важнее посредством правовых механизмов выявить и закрепить соответствующий объем усмотрения правоприменяющего субъекта. Поэтому для понимания сущности злоупотребительного поведения вопрос о пределах усмотрения в деятельности по осуществлению субъективного права и не допущению обхода закона имеет большое теоретическое и практическое значение.

Таким образом, критерии добросовестности и разумности следует считать специальными пределами осуществления гражданских прав, превышение которых при наличии противоправной цели, может быть квалифицировано судом как действия в обход закона. В контексте нашего исследования недобросовестным следует признавать такое поведение, когда лицо при осуществлении своего субъективного права, реализуя свое частное усмотрение, не осмысливает свою ответственность перед иными субъектами гражданских отношений, не соотносит свой частный интерес с общественно полезным, и в целом не стремится избежать причинения вреда третьим лицам. Разумность более характеризует интеллектуальную составляющую поведения лица, реализующего свое частное усмотрение, проявляясь в способности логически и творчески мыслить, обобщать результаты своих знаний и опыта и пр.

В-пятых, использование в качестве средства для достижения противоправной цели того или иного законного инструмента гражданского права, что придает действиях в обход закона внешнюю форму легальности.

Существо действий в обход закона заключается в том, что они совершаются с тем, чтобы получить результат, который нарушает интерес, защищаемый конкретной нормой закона, причем происходит это умышленно в форме недобросовестного поведения субъекта права, но таким путем, который:

а) не подразумевался и не подразумевается законодателем в качестве обычного способа достижения соответствующих целей;

б) не составляет нарушение той нормы закона, которая призвана защищать нарушенный интерес;

в) нетипичен в качестве обычного способа достижения соответствующей цели, но не запрещен законодателем, как правило, в виду пробела в праве.

Выходя за пределы предоставляемой ему свободы, нарушая внутренние и внешние пределы осуществления субъективного гражданского права, лицо, действующее в обход закона, прикрывается своим правом действовать любым не запрещенным законом способом. Действительно законодатель, исходя из принципа диспозитивности гражданско-правового регулирования, наделил субъектов гражданского права возможностью реализовывать свои права и обязанности любым законным способом, не предполагающим, однако, выход за пределы осуществления субъективных гражданских права, или напрямую с целью использования в ущерб иным частноправовых интересам или социально-значимым интересам общества и государства. В тоже время такое социально нежелательное поведение управомоченного лица не может подразумеваться как нормальная реализация субъективных гражданских прав в гражданских правоотношениях.

Давая каждому право использовать свои способности для занятий предпринимательской и иной экономической деятельностью, право совершать сделки, законодатель не предполагает, что данные действия будет реализовываться недобросовестно не в тех целях, ради которых они предоставлены. Обладая набором типичных правовых средств достижения определенного результата, субъекты гражданских отношений, обходя закон разрабатывают нетипичные схемы, с использованием новых непоименованных правовых средств и т.д. В данном случае универсальным средством пресечения подобного поведения как раз и выступает запрет обхода закона.

В данном случае злоупотребление правом выражается в использовании новейших правовых средств для достижения цели, нарушающей защищаемый законом интерес. Таким образом, рассматриваемый признак является квалифицирующим признаком этой формы злоупотребления правом, а именно, использование законных правовых средств, возможностей, правоспособности и других элементов гражданско-правового регулирования в противоречии с теми целями, ради которых они предоставлены.

В-шестых, нарушение прав и законных интересов других лиц, защищаемых конкретной нормой закона. Критерий вреда необходимо применять с учетом принципа соразмерности, т.е. о злоупотреблении правом в форме обхода закона можно говорить лишь тогда, когда причиненный другому лицу вред значительно превышает полученную злоупотребившим лицом пользу.

Отталкиваясь от основных квалифицирующих признаков злоупотребление правом, можно предложить следующее определение исследуемому явлению. Обход закона - это по форме законная, но по сути неправомерная, целенаправленная волевая деятельность недобросовестного участника гражданского оборота, которая вступая в противоречие с основными началами и принципами гражданского права, с целью избежать урегулированного императивными нормами права правового результата, приводящая, в конечном счете, к нарушению прав и законных интересов иных субъектов гражданского права при их осуществлении и защите.

Квалифицирующими признаками действий в обход закона являются:

1) это действия, совершенные не в соответствии предписаниями аналогичными тем, что предусмотрены императивной нормой гражданского права, а равно за пределами гражданско-правового регулирования вообще, но с противоправной целью;

2) это интеллектуально-волевая деятельность, напрямую связанная с толкованием и конкретизацией норм гражданского права;

3) действие с субъективной стороны характеризуется как умышленное недобросовестное действие, направленное на достижение (противоправной) цели;

4) это правомерное действие, связанное с нарушением допустимого усмотрения субъектов гражданского права (критерии добросовестности и разумности);

5) использование в качестве средства для достижения противоправной цели законного инструмента гражданского права, что придает действиях в обход закона внешнюю форму легальности.

6) нарушение прав и законных интересов других лиц, защищаемых конкретной нормой закона.

Признак противоправности правовой цели, а не средства ее достижения является один из основных для квалификации действий как обход закона, а именно, использование законных правовых средств, возможностей, правоспособности и других элементов гражданско-правового регулирования в противоречии с теми целями, ради которых они предоставлены. В этом контексте добросовестность относится в большей степени к противоправности цели своего правомерного поведения, и должна рассматриваться как превышение пределов осуществления субъективного гражданского права.

1. Камышанский В.П., Ветер Н.Ю. Обход закона и злоупотребление правом: общее и особенное (вопросы соотношения) // Власть закона. - 2013. - № 4. - С. 19-23.

6. Цыбуленко З.И. Новое в ГК РФ о заключении сделок // Власть закона. - 2013. - № 4. - С. 43-46.

7. Диденко А. А. Понятие гражданского законодательства с позиции системного метода исследования // Власть закона. - 2014. - № 1. - С. 72-83.

8. Богданович С. П. Некоторые теоретические аспекты толкования оценочных понятий в гражданском праве // Власть закона. - 2011. - № 2. - С. 114-125.

9. Богданович С. П. Оценочные понятия в гражданском праве: постановка проблемы // Власть закона. - 2010. - № 2. - С. 183-187.

10. Богданович С. П. Понятие и признаки оценочных понятий в вещном и обязательственном праве // Власть закона. - 2011. - № 4. - С. 166-171.

12. Ковалева Ю. В. Императивность в обязательствах, основанных на договоре // Власть закона. - 2010. - № 3. - С. 144.

13. Василенко Е. В. Понятие и значение добросовестности и разумности в современном гражданском праве // Власть закона. - 2010. - № 4. - С. 95.

Подобные документы

Понятие "обход закона" в международном частном праве. "Обход закона" в традиционной коллизионной концепции. Характеристика Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1986г. и Всемирной конвенции об авторском праве 1952г.

контрольная работа [25,5 K], добавлен 24.12.2008

Субъективные гражданские права и злоупотребление правом. Отграничение от смежных гражданско-правовых институтов. Обход закона с противоправной целью. Ситуация, когда публично-правовое образование передает имущество в хозяйственное ведение предприятию.

курсовая работа [53,7 K], добавлен 29.03.2014

Сущность и назначение права и закона, их характеристики. Проблемы соотношения права и закона. Определение права, его основополагающие идеи, принципы и признаки. Понятие и концепция правового закона, его основные компоненты. Соотношение права и закона.

контрольная работа [28,1 K], добавлен 18.05.2016

Понятие государства и его основные признаки. Правительство и его роль в политической системе общества. Двусторонний характер отношений между государством и правом. Правовая форма закона, его организационная функция. Формы верховенства закона, их сущность.

курсовая работа [33,5 K], добавлен 23.05.2012

Теория злоупотребления правом в правовых системах современности. Злоупотребление правом в теории современного российского права. Понятие злоупотребления правом. Злоупотребление материальными и процессуальными правами.

Совет при Президенте РФ по кодификации гражданского законодательства в числе поправок в ГК предлагает внедрить в российское законодательство доктрину обхода закона. Эта новелла стала предметом обсуждения на круглом столе в Российской школе частного права. В адрес Высшего Арбитражного Суда прозвучало много критики, а самым эффектным фрагментом дискуссии стал спор Александра Муранова и Андрея Егорова.

Согласно предлагаемой новой редакции ст.10 ГК, обход закона будет рассматриваться как одна из форм злоупотребления правом. Выглядеть обновленная статья, по мнению разработчиков, должна следующим образом:

Статья 10. Пределы осуществления гражданских прав

1. Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).
Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке.
2. В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд, с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления, полностью или частично отказывает лицу в защите принадлежащего ему права, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.
3. В случае, когда злоупотребление правом выражается в совершении действий в обход закона, последствия, предусмотренные пунктом 2 настоящей статьи, применяются, если иные последствия таких действий не установлены настоящим Кодексом.
4. Если злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков (статьи 15, 1064).
5. Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются.

Эта новация стала предметом обсуждения на круглом столе в Российской школе частного права, прошедшем в конце прошлой недели. Дебаты разгорелись нешуточные, по большей части, они шли в серьезном тоне, хотя место для шуток тоже нашлось.

Сторонников концепции обхода закона, пришедших на круглый стол, представляли судьи и сотрудники аппарата Высшего Арбитражного Суда: судья Сергей Сарбаш, замруководителя аппарата Андрей Егоров, глава управления международного права и сотрудничества Владислав Старженецкий, советник управления частного права Евгений Суворов и главный консультант этого же управления Михаил Церковников. Оппоненты у них тоже были весьма серьезные: управляющий партнер "Муранов, Черняков и партнеры" Александр Муранов, управляющий партнер адвокатского бюро "Бартолиус" Юлий Тай, старший партнер "Пепеляев Групп" Денис Щекин, доцент кафедры гражданского права МГУ Вадим Плеханов. За всем действом бесстрастно и молчаливо наблюдал не сказавший ни одного слова за вечер зампредседателя Совета по кодификации Александр Маковский. Вел дискуссию, пытаясь держать ее в рамках права и времени, профессор Российской школы частного права Артем Карапетов.

"Обход закона – это хорошо или плохо?"

"Российским судам надо юридическую технику тренировать, а не отделываться заклинаниями"

Следующим в "бой" вступил Александр Муранов – давний противник внедрения в российское законодательство концепции обхода закона. Дискуссию с разработчиками поправок в ГК он ведет жаркую и довольно давно, публикуя свои мысли по этому поводу и в средствах массовой информации, и даже создав специальный сайт под названием — http://obhodu-zakona.net. На сайте есть и статья из Абсурдопедии, в которой указано, что "обход законов помогают осуществлять законообходчики или юристы". А первые слова, которые можно прочитать на сайте Муранова, звучат следующим образом: "Думается, что внедрение в ГК РФ понятия „обход закона“ было бы глубоко ошибочным шагом. Эти два смутных слова способны перечеркнуть многие достижения российской цивилистики за последние 20 лет". Они с точностью отражают позицию антагониста доктрины обхода закона.

Само выступление Муранова было очень эмоциональным, серьезным и временами даже могло показаться обидным его оппонентам из ВАС РФ. Впрочем, ни у кого из них мускул на лице не дрогнул, видимо, потому, что дебаты идут уже давно, и все колкости потеряли свою остроту [От себя лично замечу, что тяжело писать про выступление своего бывшего преподавателя, коим является Муранов, поскольку по инерции велик соблазн автоматически согласиться с его позицией, получить оценку в зачетку и уйти.

Муранов начал с того, что "проблема гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд". Глубина проблемы, по его мнению, стоит в том, что ВАС РФ применяет доктрину обхода закона (целевого толкования закона) уже сейчас под лозунгом "Закон – мое желание!". В качестве примера такого поведения Муранов привел обращение ВАС в Конституционный Суд с заявлением по поводу арбитрабельности споров в связи с недвижимостью. "Это было просто крайне непрофессиональное обращение и в целом позорная ситуация: как можно было допустить такое количество правовых ошибок и передергиваний в одном только обращении в КС РФ", — возмущался Муранов. Вторым примером своевольного обращения ВАС с законом Муранов назвал отказ группы по разработке правил об обходе закона от взаимодействия с рабочей группой по международному частному праву, все члены которой возражали против использования этого понятия. "Это невежливо и нерационально", — прокомментировал ситуацию Муранов и добавил, что "серьезный разрыв между гражданским правом и МЧП в России может быть усугублен внедрением в ГК РФ понятия обход закона". "Говоря откровенно, мне гражданское право интересно в меньшей степени, меня волнуют МЧП и международный коммерческий арбитраж", — продолжал Муранов. – Ввиду этого шансы на то, что диалог получится, снижаются: слепой глухого не понимает. Я вряд ли специалист в гражданском праве, и рискну предположить, что Егоров в МЧП вряд ли является экспертом". (Судя по реакции Егорова, его это вообще не расстроило. В течение всего выступления Муранова он продолжал что-то писать).

Еще Муранов рассказал, чем же так опасно внедрять в ГК концепцию обхода закона: "Это понятие опасное из-за неопределенности и его излишности для российского права. Оно опасное из-за его морализаторства, дидактичности, равно как и способности спровоцировать российские власти, которым и так позволено слишком многое сегодня, на административный раж. Оно опасное из-за его свойства быть „подушкой для ума“. Проще всегда произнести мантру „обход закона“, нежели выявить истинный смысл ситуации и есть ли или же нет нарушение закона. Российским судам надо юридическую технику тренировать, а не отделываться заклинаниями. Оно нелогичное: допускает существование не только законных и незаконных действий, но еще и третьего вида: квазизаконных или квазинезаконных".

Муранов продолжал вбивать гвозди в крышку гроба, в который он поместил концепцию обхода закона — по его мнению, помимо всех прочих недостатков, у идеи нет доктринального обоснования: "Кроме диссертаций Суворова, абзаца у Витрянского, упоминания у Иоффе, статей Суворова и Егорова, больше нет ничего – ни серьезных исследований, ни дискуссий". "Автор идеи — человек-невидимка. Егоров и Суворов – оруженосцы, но не вдохновители", — пустил очередную шпильку Муранов.

"И еще аспект: желание ВАС РФ конкурировать с парламентом", — продолжил свою линию Муранов. – В случае с толкованием целей законов ВАС РФ сам себе становится парламентом. Вижу тут и противостояние с КС РФ. Обход закона – идеальный инструмент приблизиться с точки зрения толкования закона к полномочиям, аналогичным Конституционного Суда". Еще Муранов сказал, что "юриспруденция благодаря ВАС стала эмоциональной", и мрачно заключил: "Думаю, что понятие обход закона в ГК РФ, скорее всего, появится". И объяснил, почему так считает: "У сторонников этого понятия власть силы и сила власти, в отличие от его противников". "Не истину мы тут собрались установить. Скорее, интеллектуально поразвлекаться", — резюмировал он.

Опыт с конфетой "Бычок"

Словно желая подтвердить слова Муранова о развлечении, к выступлению с улыбкой и в прекрасном расположении духа приступил Андрей Егоров. "Александр, вы любите сладкое?" — обратился он с неожиданным вопросом к Муранову. "Иногда", — осторожно ответил тот. "Полусладкое?" — не унимался Егоров. – У меня есть две конфеты. Я хотел одну вам предложить. Не откажетесь попробовать? Очень интересно, что вы про нее можете сказать". "Я после семи сладкое не ем", — пытался сохранить серьезность дискуссии Муранов, несмотря на заглушающий его слова смех в зале. "Жалко, а может быть, кто-то любит сладкое и готов попробовать конфетку?" — Егоров был полон решимости довести до конца задуманный им эксперимент (теперь стало ясно, что он так кропотливо писал во время спича Муранова).

От сладкого не отказался Юлий Тай, которого не смутило ни позднее для угощения время, ни личность угощавшего. Под шутки зала об "отраве" и "полонии" он съел конфету, и Егоров тут же спросил: "На ваш взгляд, что это была за конфета?" "Я не эксперт по конфетам", — сказал, дожевывая, Тай (видно было, что он-то, в отличие от Муранова, к сладкому равнодушен), — "Но вспоминая детство, думаю, что это „Коровка“". Видно было, что ответ этот Егорова обрадовал. "Видите, я своим экспериментом добился сразу двух вещей, — сказал он и пояснил, каких: — Во-первых, конфета эта называется „Бычок“. Когда она мне попалась, я ее съел и тоже подумал, что это „Коровка“. Вопрос-то в чем — те, кто придумал конфету „Бычок“ из вареной сгущенки, завернул ее в желтую обертку — они, условно говоря, молодцы или не очень? Они правильно делают, нарисовав на обертке корову с более большим носом, назвав „Бычок“ и запустив в оборот, не ожидая никаких претензий со стороны правообладателя „Коровки“?" Егоров предупредительно сказал Муранову: "У меня никаких намеков, просто хотелось узнать вашу позицию. Жалко, конечно, что вы не съели". И тут же добавил, к какому второму выводу он пришел благодаря своему "сладкому" эксперименту: "Александр своим отказом, на мой взгляд, продемонстрировал один из тезисов, который он активно сегодня воспроизводил – недоверие к судебной системе". Зал уже не мог больше противостоять столь неожиданным приемам Егорова, сдался и зааплодировал.

Завоевав таким образом внимание и расположение аудитории, Егоров перешел на более серьезный тон: "Логика „суды не потянут, вреда будет больше“ означает апокалипсис. Вообще тогда надо расходиться, не надо заниматься правом, потому что смысла нет. Надо максимально избегать контактов с тем, кто может это право применить, потому что это окажется злодей, который тебя осудит со всеми вытекающими. Перспектив, на мой взгляд, у права нет, если так относится к тем, кто его применяет. А этот лейтмотив звучал в выступлении. И дискуссия лишена перспектив: Александр считает, что суды не потянут, я говорю, что они потянут. Время покажет, и это касается не только обхода закона, а любых других инициатив", — констатировал Егоров, а потом опять перешел к аллегориям: "Тезис Александра состоит в том, что у нас на одной стороне эмоции, а на другой – юридическая техника. А я бы сказал, что, скорее, не техника, а правовая политика. И так у нас действительно получается разговор слепого с глухим. Условно говоря, я был бы техником, изобрел бы новую ракету и меня позвали бы доказать, что она полетит. А мой оппонент бы сказал, что не стоит обсуждать, полетит ракета или нет, надо обсудить, красивая она или нет. И добавил бы, что на его взгляд, она некрасивая. Ну и что здесь возразить? Я буду объяснять, что ракета полетит, а он будет говорить, что она некрасивая".

Затем Егоров решил ответить на упрек Муранова о том, что его не волнует судьба МЧП в России: "Конечно, внедрение концепции может отразиться на МЧП. Но я уверен, что если в МЧП кто-то полезет с этой доктриной, но там Александр наподдаст на своей поляне всем тем, кто посягнет. Ну а если Александр считает, что не справится ему одному будет с полчищами бусурман, то давайте мы поможем. Но, наверное, ему не нужна такая помощь", — опять не смог удержаться от улыбки Егоров (видно было, что своим весельем он сильно раздражает Муранова).

"Доктрина обхода закона поможет решить ряд проблем, — вновь вернулся к серьезному тону Егоров. – Александр говорит, что можно решить эти проблемы при помощи других средств. А как? Первый пример – 214-ФЗ, дольщики. Законодатель написал, что обязательным признаком долевого участия в строительстве является то, что одна сторона должна передать жилое помещение, а другая – заплатить денежные средства. Внимательные люди, которые поставили перед собой задачу уйти из-под этого закона, довольно быстро это прочитали и подумали, есть ли что-то еще, что можно передать? Вексельные схемы пошли использоваться и прочее-прочее. В данной ситуации как можно было рассматривать договор, по которому одна сторона передает не деньги, а вексель? Как притворную сделку? Ну, а что она прикрывает? Цель-то ведь на то, чтобы передать векселя. Так что довод, мол не переживайте, помогут другие правовые средства, не всегда работает. В этом казусе разве помогут?". Другой пример Егоров привел из недавнего обзора ВАС РФ, которым были запрещены так называемые "проценты на проценты". "Президиум Высшего Арбитражного Суда признал соответствующую сделку обходом закона и указал, что это не допускается", — напомнил Егоров. "Вопрос – какой другой правовой институт здесь мог бы помочь?" — спросил он и продолжил: — Просто хотелось услышать что-то еще, помимо эмоциональных оценок о том, что все будет плохо, и что мы с Суворовым удовлетворяем свои карьерные амбиции", — Егоров опять стал улыбаться. – Жалко, начальство не подошло наше сюда. Владислав Валерьевич, вы передайте туда, — обратился он к Старженецкому, — чтобы не впустую мы свои карьерные амбиции удовлетворяли". "Это все эмоции, но решать эти вопросы нужно", — опять стал серьезным Егоров и пояснил, почему доктрину обхода закона нужно вводить в ГК: — Российская правоприменительная практика пронизана духом позитивизма. К сожалению, так получилось, что она видит только то, что написано в норме, она не умеет ее толковать. Условно говоря, если бы у нас было написано, что семеро одного не ждут, в большинстве случаев, если бы за столом сидело восемь, эта норма не была бы применена, пока одному бы не сказали выйти".

Егоров рассказал, в чем видит выход: "Такую ситуацию нужно исправлять, давая толчок доктрине, который у нас в стране дает судебная практика, в том числе, судебный законодатель. Предстоят годы непростой работы для того, чтобы эта доктрина укоренилась. Придется объяснять, что такое обход закона. Наверняка будут ошибки. Но от того, что сейчас ситуация воспринимается позитивистским образом, при наличии явного обхода закона многие судьи говорят, что у нас нет такого в норме, поэтому восемь одного подождут. Так что это определенный риск, на который целесообразно идти", — заключил Егоров.

Специфика судов в северокавказских республиках и опыт судьи Гречишкина

Тут в спор включился Вадим Плеханов, по мнению которого, суды де-факто уже используют обсуждаемую доктрину. "Что концептуально изменится?" — спросил он присутствующих, имея в виду предложение о введении доктрины в ГК. "Вы уверены, что суды в северокавказских республиках будут применять обход закона так же, как суды в Санкт-Петербурге?" — вбросил он очередной провокационный вопрос.

Взявший после него слово Юлий Тай, видимо, вспоминая "Бычка", начал с того, что адвокатам есть чему поучиться у сотрудников ВАС РФ, очевидно, имея в виду риторические приемы Егорова. Потом Тай сказал, что Высшему Арбитражному суду в плане применения доктрины обхода закона он вполне доверяет, но вот остальным трем тысячам судей – нет. Тай назвал предлагаемую для применения всем судьям доктрину обхода закона "спичками в руках детей" и привел в качестве примера те злоупотребления правом, которые уже сейчас выявляют нижестоящие суды: отказ от получения почты, подача иска в суд, расторжение договора и прочие нелепицы. "Суд в таком случае будет пытаться восстановить справедливость, когда ему будет казаться, что по форме все правильно, а по сути – издевательство", — добавил Тай, заключив, что суд вовсю начнет применять свой патернализм, "спасая сирого и убогого при помощи статьи 10 ГК". Поэтому Тай выразил свое согласие на применение доктрины обхода закона только Высшим Арбитражным Судом и только в редких случаях.

Его поддержал и старший партнер "Пепеляев Групп" Денис Щекин, напомнивший пример судьи Арбитражного суда города Москвы Андрея Гречишкина, который 7 лет назад вынес решение о взыскании с ЮКОСа недоплаченных в бюджет 99 млрд руб. налогов, несмотря на истечение срока давности. "Нормы налогового законодательства, предоставляющие права либо гарантии добросовестным налогоплательщикам, не могут быть распространены на недобросовестных", — написал тогда в своем решении Гречишкин. Впоследствии это решение, добавил Щекин, стало предметом рассмотрения и критики со стороны ЕСПЧ.

Позднее, правда, глава управления международного права и сотрудничества ВАС Владислав Старженецкий, которого, видимо, немного задели слова Щекина, решил вступиться за судью Гречишкина. По его мнению, ЕСПЧ по делу ЮКОСа усмотрел лишь незначительное нарушение, связанное со сроками, но постановил, что "обходить закон так, как делал это ЮКОС – это ни в какие ворота".

"Российский юрист – это самый находчивый юрист в мире"

Обычно судья ВАС Сергей Сарбаш на круглых столах в РШЧП молчит, но теперь он взял слово. "У меня есть ощущение, что действительно будет хуже", — начал он, комментируя главный тезис противников запрета обхода закона, — "но не от ее введения в ГК". Свою мысль Сарбаш пояснил так: "Можно ли отказаться от слов „обход закона“ в Гражданском кодексе? Да, можно. Можно ли обойтись без подобного средства в гражданском праве? Нет, нельзя. Потому что люди обходят закон, и это влечет нарушение прав других людей, следовательно, их надо как-то защитить. Сложность, по мнению Сарбаша, возникает потому, что законодатель, принимая тот или иной закон, не знал, что его будут обходить именно так. "Я все время говорю, и как многие думают, с гордостью, что российский юрист – это самый находчивый юрист в мире, — добавил он. — И у меня, и у моих коллег были способы проверить это на практике".

Можно выделить следующие основные признаки мнимых сделок:

обе ее стороны согласны с тем, что выраженное ими вовне не должно иметь правового эффекта , обычно, но необязательно, с целью обмана третьих лиц . В случае мнимости сделки для третьих лиц (не для сторон) остается скрытым то, чего действительно хотелось достичь с точки зрения права.

X. обратилась в суд с иском к Y. о признании недействительными сделок купли-продажи дома и земельного участка, поскольку они прикрывали меру обеспечения по договору займа. Суд отказал в удовлетворении исковых требований, сославшись на то, что переход права собственности по договору купли-продажи состоялся.

В пункте 86 Постановления изложен противоположный подход.

Читайте также: