Что значит заведомо должна была знать

Обновлено: 02.07.2024

1. Гражданская дееспособность физического лица определяется его личным законом.

2. Физическое лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности.

3. Признание в Российской Федерации физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным подчиняется российскому праву.

Комментарий к Ст. 1197 ГК РФ

1. В соответствии с п. 1 комментируемой статьи личным законом физического лица определяется объем его гражданской дееспособности. Способность лица своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (гражданская дееспособность) — категория, которая имеет существенные различия в праве разных государств.

По германскому праву недееспособными считаются лица, не достигшие 7-летнего возраста, а также лица, находящиеся в состоянии болезненного расстройства психической деятельности, исключающем свободу волеизъявления, если это состояние по своей природе не является временным. Для совершения юридически значимых действий несовершеннолетнему в возрасте от семи до 18 лет по общему правилу требуется согласие законного представителя.

———————————
Гражданское и торговое право зарубежных государств. Т. 1. 4-е изд. / Отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. С. 124.

3. Применение коллизионной привязки, содержащейся в п. 1 комментируемой статьи, к объему дееспособности физического лица означает, что при совершении этим лицом волеизъявления действительность такого волеизъявления и порядок его совершения определяются личным законом.

Таким образом, если иностранный гражданин совершил сделку, ставшую предметом рассмотрения российского суда, не обладая для ее совершения необходимой дееспособностью или не получив в порядке, определяемом его национальным законом, необходимого согласия (разрешения) на сделку, суд имеет все основания, чтобы усомниться в ее действительности. Если обязательственным статутом сделки будет признано российское право, например в силу выбора сторонами применимого права, то в силу положений ст. 1215 ГК РФ суду следует применить российское право для выбора как оснований, так и последствий недействительности сделки. Именно на основе норм российского права придется разграничивать оспоримые и ничтожные сделки, совершенные физическим лицом в нарушение требований его личного закона, касающихся объема его дееспособности.

———————————
Как отмечает М.Г. Розенберг, к сфере действия права, подлежащего применению к договору, могут быть отнесены вопросы, связанные с признанием его действительным или недействительным. См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. С. 450.

Однако п. 2 комментируемой статьи для таких случаев содержит уточнение. Если в соответствии с правом страны места совершения сделки лицо считается дееспособным, хотя и не является полностью дееспособным на основании своего личного закона, при оспаривании совершенных сделок такое физическое лицо не может ссылаться на отсутствие у него дееспособности. И лишь в случае, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности, подлежит применению личный закон недееспособной стороны.

4. К закону суда отсылает п. 3 комментируемой статьи в случаях признания физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным в Российской Федерации. При этом объем коллизионной нормы включает в себя не только основания (причины), но и порядок признания лица недееспособным или ограниченно дееспособным.

Не исключены ситуации, в которых в интересах физического лица потребуется принять меры по ограничению его дееспособности или признанию его недееспособным. В Российской Федерации такие меры может принять исключительно суд. В соответствии с п. 4 ст. 281 ГПК РФ заявление об ограничении гражданина в дееспособности, о признании гражданина недееспособным, об ограничении или о лишении несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет права самостоятельно распоряжаться своими доходами подается в суд по месту жительства данного гражданина, а если гражданин помещен в психиатрическое или психоневрологическое учреждение — по месту нахождения этого учреждения.

———————————
Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 33. Ст. 1913.

Приняв заявление к рассмотрению в порядке, установленном ст. 281 ГПК РФ, суд оценивает основания для признания лица недееспособным или ограниченно дееспособным в соответствии со ст. ст. 29 и 30 ГК РФ.

При наличии акта компетентного органа иностранного государства, признающего иностранное физическое лицо недееспособным или ограниченно дееспособным, необходимость в признании его недееспособным или ограниченно дееспособным российским судом отсутствует, поскольку, как уже отмечалось, гражданская дееспособность физического лица определяется его личным законом.

Введение принципа добросо­вест­ности уже дало очевидные практические результаты. Наряду с презумпцией добросовест­нос­ти, которая также присутствует в п. 5 ст. 10 ГК РФ, этот принцип в ближайшее время перевернет весь юридический быт. И приметы этого переворота можно наблюдать уже сегодня.

Излишние знания возлагают на сторону ответственность за дефекты сделки

Верить реестру надо еще и по той причине, что в этой же ст. 8.1 ГК РФ и ряде других норм закреплен принцип проверки законности оснований. Государственные реестры — это не информационные ресурсы, не своды и не базы данных. Сведения в них должны вноситься только после проверки оснований для проведения регистрации их достоверности. На практике влияние принципа добросовестности, презумпций добросовестности и достоверности госреестров проявляется в том, что покупатели недвижимости сегодня уже ничего не хотят знать сверх того, что записано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним. На наших глазах уходит в небытие практика сбора истории объекта о предыдущих основаниях возникновения и перехода права собственности, предыдущих собственниках. Теперь приобретатель, сопоставляя все упомянутые принципы, говорит: нет, я не хочу знать ничего лишнего, многие знания — многие печали, а для покупки недвижимости мне достаточно знать только то, что указано в государственном реестре.

Разумеется, из этих правил есть и совершенно справедливые исключения. Законодатель и в ст. 8.1, и в ст. 51 ГК РФ говорит о том, что фактическая недобросовестность не может прикрываться выпиской из реестра. И если участник сделки на самом деле обладал другими сведениями, отличными от тех, что содержатся в реестре, значит, он знал о дефектах возможной сделки и не должен был ее совершать. При таких обстоятельствах он — недобросовестный приобретатель.

Пора учиться отличать реестры от информационных ресурсов

Еще два примера проявления принципа добросовестности должны подтолкнуть к размышлению о более глубоких последствиях этого института, чем необходимость позаботиться о том, как бы не узнать что-то лишнее.

Во-первых, в ст. 189 ГК РФ появилось новое правило, которое, к сожалению, также далеко не все еще оценили по достоинству. В ней говорится, что лицо, выдавшее и впоследствии отменившее доверенность, обязано известить о такой отмене лицо, которому доверенность выдана, а также известных ему третьих лиц, для представительства перед которыми дана доверенность. При этом согласно п. 2 ст. 189 об отмене доверенности может быть сделана публикация в официальном издании, в котором опубликовываются сведения о банкротстве. Самая большая польза от этой статьи заключается в следующем: третьи лица считаются извещенными об отмене доверенности по истечении месяца со дня указанной публикации, если они не были извещены об отмене доверенности ранее. Не следует путать этот официальный информационный ресурс с информационной системой нотариата, которая должна заработать с 1 июля 2014 г. В ней тоже будут сведения о доверенностях и об их отмене, но эти сведения будут доступны лишь нотариусам, и всеобщее ознакомление с ними не подразумевается.

Во-вторых, также с 1 июля 2014 г. вступит в силу и норма об учете залогов — ст. 339.1 ГК РФ. Эта норма по многим причинам вызывает опасения у ряда цивилистов, которые сомневаются в перспективе ее правильного применения на практике. Но в нашем случае важно то, что она вводит в Российской Федерации государственную регистрацию сведений о залоге недвижимого имущест­ва. А вот учет залога движимого имущества согласно п. 4 ст. 339.1 будет вестись не в государственном реест­ре, а в реест­ре уведомлений о залоге движимого имущества, который будут вести нотариу­сы. Важно учесть, что, несмотря на название, это не государственный реестр, и не реестр вообще. Это база данных, которая не обладает признаком достоверности. Нотариус, который принимает сведения о залоге, в этом случае должен полагаться на презумпцию добросовестности всякого к нему обратившегося (п. 5 ст. 10 ГК РФ) и поэтому не будет проверять представляемые сведения. При этом он также не может не внести в информационную систему нотариата те сведения о залоге, которые ему принесли. Можно предположить, что те, кто настаи­вал на появлении системы учета залогов и на том, чтобы она была негосударственной, просто не оценили правовые последствия опубликования такой непроверенной информации.

Должен ли добросовестный приобретатель изучать открытые данные?

К числу грядущих проблем, с которыми мы столкнемcя с большой степенью вероятности, можно отнести вопрос о правовом значении открытых данных и информационных ресурсов в эпоху всеобщей информатизации и онлайн-доступности. Не станет ли суд требовать от нас, чтобы мы не только проявили осмотрительность к обстановке, в которой совершается сделка, но и зашли на какой-то из существующих ресурсов, где может быть информация о том, что с предметом сделки что-то не так?

Формально у приобретателя вещи нет и не может быть обязанности предварительно знакомиться с открытыми данными государственных реестров и иных информационных ресурсов. Такую обязанность планируется вводить только для одного лица — нотариуса. Нотариус, удостоверяющий сделку, будет обязан проверить все существую­щие информационные ресурсы, и это справедливо. Но не будут ли обязаны проделывать то же самое и стороны сделки? Не подталкивает ли нас вновь формируемое правовое поле к тому, что такая обязанность негласно будет возложена на нас?

Если в отношении госреестров сейчас уже формируется некий общий подход, предполагающий, что наличие в них информации создает знание у каждого из третьих лиц, то в отношении многочисленных негосударственных информационных ресурсов эта проблема еще требует обсуждения. Но можно обратить внимание на то, что в п. 1 ст. 60 ГК РФ, которая вступит в силу с 1 сентября этого года, говорится, что юридическое лицо, начинающее реорганизацию, не должно уведомлять об этом каждого кредитора персонально. Для доведения до всеобщего сведения достаточно опубликовать информацию о реорганизации в официальных СМИ, в которых публикуется информация о регистрации юридических лиц. Правда, по настоянию Государственно-правового управления Президента РФ в эту статью была добавлена оговорка о том, что законом может быть предусмотрена обязанность реорганизуемого юридического лица уведомить в письменной форме кредиторов о своей реорганизации. Хотя понятно, что в данном случае это лишнее. Если информация уже есть в газете, зачем направлять ее еще и письмом?

Недобросовестность одной из сторон сделки должна доказать другая сторона

Наступает новая эра для судебных юристов и судей, считает Анна Костыра, руководитель практики юридических услуг EY в Санкт-Петербурге. С введением новых п. 3 и 4 в ст. 1 ГК РФ появились добросовестные участники правоотношений и новые способы защиты прав. Например, возможность предъявить внедоговорной иск о возмещении убытка за недобросовестное поведение или возможность для доб­росовестной стороны договора не исполнять его при недобросовестном поведении второй стороны. Это может привести к тому, что судьи начнут получать большое количество исков, наполненных оценочными категориями. Ведь раньше, когда в прежней редакции ГК РФ добросовестность лишь презюмировалась, единственным способом защиты от недобросовестности был отказ суда в защите права стороне, им злоупотребившей. В прежней редакции ст. 10 ГК РФ эта норма была статичной. Теперь такой способ, как отказ в защите права, становится очень динамичным, к тому же он появился и в других статьях ГК РФ. В частности, в новой редакции п. 5 ст. 166, в которой говорится о том, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно.

Насколько эти выводы универсальны для других случаев, где не очевидно, является ли сторона профессионалом? Можно ли эти выводы применить в отношении других сделок? Как определить профессионала, например, в договорах поставки или аренды? По мнению судьи ФАС Северо-Западного округа Василия Дмит­риева, поскольку правосудие осуществляется в состязательной форме, каждая сторона должна представить доказательства, которые суд мог бы использовать для того, чтобы определить, какая сторона является сильной, а какая слабой, и кто, возможно, действовал недобросовестно. К тому же, после того, как постановлением Пленума ВАС РФ от 25.12.2013 № 100 была легитимизирована практика предоставления сторонами суду своего проекта решения, каждая из сторон имеет возможность представить суду свою полную позицию со ссылками на нормы права.

В качестве знакового примера можно привести Определение Президиума ВАС РФ от 26.03.2014 № ВАС-17089/12 по делу № А24-53/2012, в котором истцу было отказано в защите прав в связи с тем, что он не доказал недобросовестность действий ответчика. Истец в этом деле хотел оспорить крупную сделку с банком (договор ипотеки), которая не была согласована с ним как с одним из участников общества. Но суд не поддержал его, мотивировав свое решение тем, что банк-залогодержатель действовал добросовестно и истец не доказал, что между другим участником и банком был сговор. По мнению А. Кастыры, это Определение Президиума ВАС РФ демонстрирует, что в настоящее время развитие концепции добросовестности предполагает отказ в защите прав не только недобросовестному истцу, но и добросовестному, если он не сумел доказать недобросовестность ответчика. И это, скорее всего, ­усложнит процесс оспаривания сделок.

Читайте также: