Что значит собрание противоречит основам правопорядка или нравственности
Обновлено: 30.06.2024
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
рассмотрев по требованию гражданина А.Ю. Давлетова вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин А.Ю. Давлетов оспаривает конституционность следующих законоположений:
статьи 169 ГК Российской Федерации, согласно которой сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна и влечет последствия, установленные статьей 167 данного Кодекса; в случаях, предусмотренных законом, суд может взыскать в доход Российской Федерации все полученное по такой сделке сторонами, действовавшими умышленно, или применить иные последствия, установленные законом;
части третьей статьи 31 ГПК Российской Федерации, в соответствии с которой гражданский иск, вытекающий из уголовного дела, если он не был предъявлен или не был разрешен при производстве уголовного дела, предъявляется для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства по правилам подсудности, установленным данным Кодексом;
части первой статьи 45 ГПК Российской Федерации, в силу которой прокурор вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределенного круга лиц или интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований; заявление в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина может быть подано прокурором только в случае, если гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд; указанное ограничение не распространяется на заявление прокурора, основанием для которого является обращение к нему граждан о защите нарушенных или оспариваемых социальных прав, свобод и законных интересов в сфере трудовых (служебных) отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений; защиты семьи, материнства, отцовства и детства; социальной защиты, включая социальное обеспечение; обеспечения права на жилище в государственном и муниципальном жилищных фондах; охраны здоровья, включая медицинскую помощь; обеспечения права на благоприятную окружающую среду; образования;
части третьей статьи 46 УК Российской Федерации, предусматривающей, что размер штрафа определяется судом с учетом тяжести совершенного преступления и имущественного положения осужденного и его семьи, а также с учетом возможности получения осужденным заработной платы или иного дохода; с учетом тех же обстоятельств суд может назначить штраф с рассрочкой выплаты определенными частями на срок до пяти лет.
Как следует из представленных материалов, приговором суда А.Ю. Давлетов осужден за получение взятки в крупном размере за незаконные действия в пользу взяткодателя к восьми годам шести месяцам лишения свободы со штрафом три миллиона пятьсот тысяч рублей (десятикратный размер суммы взятки) с лишением на два года права занимать должности на государственной службе, связанные с осуществлением функций представителя власти, и с лишением специального звания "капитан юстиции".
Решением суда общей юрисдикции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, был удовлетворен иск прокурора в интересах Российской Федерации к А.Ю. Давлетову о применении последствий недействительности ничтожных сделок; с А.Ю. Давлетова в доход Российской Федерации были взысканы денежные средства, полученные по сделкам, совершенным с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности; такими сделками были признаны действия по получению трехсот пятидесяти тысяч рублей в качестве взятки. При этом судом апелляционной инстанции был отклонен довод заявителя о повторном привлечении его к материальной ответственности за совершенное им преступление - в виде взыскания с него штрафа по уголовному делу и взыскания суммы взятки в доход государства.
По мнению заявителя, взаимосвязанные оспариваемые законоположения по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, противоречат статье 50 (часть 1) Конституции Российской Федерации в той части, в которой они позволяют прокурору предъявлять гражданский иск в защиту интересов Российской Федерации о применении последствий недействительности ничтожной сделки (взятки) не при рассмотрении по существу уголовного дела, а в рамках гражданского судопроизводства уже после вступления в законную силу обвинительного приговора.
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.
Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях, право на судебную защиту, как оно сформулировано в статье 46 Конституции Российской Федерации, не предполагает возможности выбора гражданином по своему усмотрению конкретных способов и форм его реализации, которые устанавливаются федеральными законами.
Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, статья 169 ГК Российской Федерации направлена на поддержание основ правопорядка и нравственности и недопущение совершения соответствующих антисоциальных сделок (определения от 23 октября 2014 года N 2460-О, от 24 ноября 2016 года N 2444-О и др.) и позволяет судам в рамках их полномочий на основе фактических обстоятельств дела определять цель совершения сделки (Определение от 25 октября 2018 года N 2572-О).
При этом сохранение в пользовании виновного лица денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате совершения им преступления, потенциально способствовало бы такому общественно опасному и противоправному поведению, а потому противоречило бы достижению задач Уголовного кодекса Российской Федерации (часть первая статьи 2) (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 26 ноября 2018 года N 2855-О). Предусмотренные статьей 167 ГК Российской Федерации последствия недействительных сделок не равнозначны штрафу как виду уголовного наказания, который согласно части первой статьи 46 УК Российской Федерации представляет собой денежное взыскание, назначаемое в пределах, предусмотренных этим Кодексом. Соответственно, взыскание на основании взаимосвязанных положений статей 167 и 169 ГК Российской Федерации в доход Российской Федерации суммы, полученной в результате получения взятки, не является наказанием за совершенное преступление, а обусловлено недействительностью сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка или нравственности, а потому не свидетельствует о нарушении принципа non bis in idem.
Положения части третьей статьи 31 и части первой статьи 45 ГПК Российской Федерации лишь регламентируют порядок применения судом правил подсудности при подаче гражданского иска, вытекающего из уголовного дела, если он не был предъявлен или не был разрешен при производстве уголовного дела, а также конкретизируют полномочия, предоставленные органам прокуратуры Российской Федерации.
Соответственно, статья 169 ГК Российской Федерации, часть третья статьи 31 и часть первая статьи 45 ГПК Российской Федерации не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте.
Что же касается части третьей статьи 46 УК Российской Федерации, то согласно представленным материалам она применялась судом при постановлении приговора от 17 ноября 2016 года, вступившего в законную силу на основании апелляционного определения от 22 февраля 2017 года. С момента вынесения данных судебных решений прошло более года до обращения заявителя в Конституционный Суд Российской Федерации.
Между тем в соответствии с пунктом 2 статьи 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" жалоба на нарушение законом конституционных прав и свобод допустима, если закон применен в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде, при этом жалоба должна быть подана в срок не позднее одного года после рассмотрения дела в суде. Указанный срок, выступая в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего допустимость обращения в Конституционный Суд Российской Федерации, является разумным и достаточным для того, чтобы участники судопроизводства могли заблаговременно подготовить жалобу в Конституционный Суд Российской Федерации и обеспечить своевременность ее подачи.
Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Давлетова Андрея Юрьевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
Сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна и влечет последствия, установленные статьей 167 настоящего Кодекса. В случаях, предусмотренных законом, суд может взыскать в доход Российской Федерации все полученное по такой сделке сторонами, действовавшими умышленно, или применить иные последствия, установленные законом.
Комментарий к Ст. 169 ГК РФ
1. Комментируемая статья закрепляет правовые последствия совершения так называемых антисоциальных сделок. Уникальность этого правового явления обусловлена тем обстоятельством, что принцип свободы договора, предполагающий в том числе автономное волеобразование и волеизъявление сторон, ограничивается необходимостью защиты основ правопорядка в случаях злоупотребления субъектами гражданского права своей свободой.
Гражданское право: Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е.А Суханов. М., 1998. Т. 1. С. 331.
Как отмечается в Постановлении Пленума ВАС РФ от 10 апреля 2008 г. N 22, необходимо установить, что цель сделки, права и обязанности, которые стороны стремились установить при ее совершении, либо желаемое изменение или прекращение существующих прав и обязанностей (ст. 153 ГК) заведомо противоречили основам правопорядка и нравственности. При этом цель сделки может быть признана заведомо противной основам правопорядка и нравственности только в том случае, если в ходе судебного разбирательства будет установлено наличие умысла на это хотя бы у одной из сторон.
Целью договора в данном случае следует считать возмездный переход права собственности на жилое помещение, а вовсе не уклонение продавца от налогообложения. По этой причине расценивать весь договор купли-продажи как сделку, противоречащую основам правопорядка и нравственности, нет никаких оснований, что не препятствует, однако, признанию недействительной какой-либо части сделки по иному основанию.
———————————
Постановление Президиума ВАС РФ от 22 ноября 2005 г. N 4937/05 по делу N А55-3006/2004-46.
В арбитражный суд обратился налоговый орган с требованием о применении последствий недействительности ничтожной сделки (договора пожертвования ценных бумаг) по передаче принадлежавших ООО акций благотворительному фонду и последующему внесению фондом акций в уставный капитал инвестиционной компании. По мнению истца, целями указанных действий являлись: уход от налогообложения всех участников передачи акций; закрепление указанных пакетов акций за инвестиционной компанией; нарушение норм действующего законодательства при безвозмездной передаче акций по цепочке: ООО — благотворительный фонд — инвестиционная компания и создание условий для невозможности взыскания налогов с лиц, участвовавших в сделках. Последнее было обусловлено добровольной ликвидацией ООО вскоре после передачи акций и исключением общества из государственного реестра.
Как полагал истец, благотворительный фонд, передавая акции, полученные им в целях осуществления благотворительной деятельности, лицу, в чьи цели деятельности не входило какое-либо осуществление программ благотворительности, не достиг и не способствовал достижению цели благотворительности. В этой связи суд пришел к выводу, что ООО (его общее собрание участников, в котором участвовали все эмитенты акций), принимая решение о совершении крупной сделки — договора пожертвования ценных бумаг, должно было знать, что непосредственное использование акций в благотворительных целях фондом невозможно. По мнению суда, изначально предполагалась последующая передача акций в собственность коммерческой организации путем внесения их в уставный капитал для реализации имущественных прав по этим ценным бумагам.
Как счел суд, такая передача была направлена на освобождение от налогообложения благотворительного фонда при получении акций от ООО. Действия ООО в совокупности с обстоятельствами передачи акций позволили суду сделать вывод, что действия участников этой передачи акций были направлены на уклонение от уплаты налогов .
———————————
Решение Арбитражного суда г. Москвы от 2 и 6 июля 2007 г. по делу N А40-78280/06-137-633 и другие решения по этому делу.
Такого рода цель, безусловно, относится к числу противных основам правопорядка. Однако хотелось бы обратить внимание на то, что сама по себе цель договора пожертвования ценных бумаг, заключенного между ООО и благотворительным фондом, не противоправна, она состоит в переходе права собственности на имущество к другому лицу. По этой же причине нельзя считать незаконной и отдельно взятую сделку благотворительного фонда по передаче акций инвестиционной компании.
В этой связи позиция, которую заняли и истец, и суд, выглядит по меньшей мере необоснованной. В то же время нельзя не заметить, что те или иные сделки, являвшиеся предметом рассмотрения в суде, могли иметь мнимый или притворный характер, например могли прикрывать безвозмездной передачей имущества возмездную или совершаться лишь для вида. Это обстоятельство судом не было принято во внимание.
———————————
Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 253.
4. Комментируемая статья характеризуется также тем, что устанавливает специальные последствия недействительности сделки. В зависимости от умысла сторон подлежит применению односторонняя реституция либо все полученное сторонами по сделке взыскивается в доход Российской Федерации, а в случае исполнения сделки одной стороной с другой стороны взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного.
Столь жесткие последствия недействительности сделок встречаются в гражданском законодательстве редко. Конфискационный (штрафной, карательный) характер этих последствий позволяет некоторым ученым высказывать предположение об их публично-правовой природе.
Как и при применении иных последствий недействительности сделок, в случае недопущения реституции прежде, чем обратить в доход государства имущество, перешедшее от участника сделки к другому лицу, необходимо соблюсти права и интересы добросовестного приобретателя имущества .
ПРАВОПОРЯДКА И НРАВСТВЕННОСТИ
К. СКЛОВСКИЙ
К. Скловский, адвокат, доктор юридических наук.
В последние месяцы широко обсуждается практика оспаривания сделок налогоплательщиков по ст. 169 ГК РФ "Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности" по мотиву уклонения от уплаты налогов, расцениваемого истцами как нарушение основ правопорядка.
Само понятие "основы правопорядка" не дано законом, а является, как говорил И.А. Покровский, "внезаконным критерием", ограничивающим свободу договора. Великий русский цивилист говорил об общественном порядке, но, на мой взгляд, найти отличия общественного порядка от правопорядка будет невозможно, тем более что он сопрягается с аналогичными "основам нравственности" "добрыми нравами" в ст. 1133 Французского гражданского кодекса (ФГК), откуда и заимствована норма ст. 169 ГК РФ. И.А. Покровский с одобрением указывал на то, что авторы Германского гражданского кодекса (ГГУ) отказались от "внезаконной" и невнятной конструкции "общественного порядка", понимая нарушение этого порядка как нарушение прямых законодательных запретов .
--------------------------------
Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 251, 253.
Однако предположение И.А. Покровского о том, что понятие "общественного порядка" является "фигурой вымирающей" в современном гражданском праве, оказалось, к сожалению, опровергнутым российским законодателем.
Понимая, что сама по себе норма ст. 169 ГК РФ способна привести к вымиранию гражданского права, с ней можно мириться лишь постольку, поскольку она не получает широкого распространения. Во время обсуждения проблемы в Налоговом клубе в феврале 2005 года один из участников сделал замечательное заявление о "необходимости совершенствования ст. 169 путем ее исключения из ГК".
Право на существование эта норма имеет лишь постольку, поскольку содержащееся в ней понятие основ правопорядка и нравственности будет приниматься как неопределенное и потому допускающее только самое узкое и бесспорное толкование. Во всяком случае, домыслы, что основами правопорядка являются все нормы, восходящие к статьям Конституции РФ, и т.п. фантазии, конечно, недопустимы.
В Определении Конституционного Суда РФ от 8 июня 2004 года N 226-О отмечено следующее. Статья 169 ГК РФ указывает, что квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, то есть достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит - заведомо и очевидно для участников гражданского оборота - основам правопорядка и нравственности (п. 2). Это суждение не без сарказма прокомментировано Е.А. Сухановым в том смысле, что, как всем известно, любое налоговое правонарушение, хотя оно и является и незаконным, и безнравственным, все же "заведомо" не нарушает основы правопорядка и нравственности . Таким образом, ссылка на общеизвестность и заведомость скорее исключает применение понятия "основы правопорядка" для налоговых целей, чем наоборот. Ведь мнение о том, что совокупность налоговых норм, даже если не иметь в виду их постоянное изменение, составляет основу правопорядка, далеко не очевидно и не общепризнано.
--------------------------------
Суханов Е.А. Антисоциальные сделки в науке и практике // ЭЖ-Юрист. 2005. N 8. С. 4.
Другой сформулированный арбитражными судами и поддержанный Конституционным Судом РФ в Определении от 8 июня 2004 года N 226-О (п. 2 мотивировочной части) подход, в соответствии с которым допустимо не только применение нормы ст. 169 ГК РФ для налоговых целей, но и одновременное признание сделки недействительной по ст. 170 и 169 Кодекса "в их системной связи", вызывает недоумение.
Вообще говоря, не приходится отрицать, что для целей уменьшения налоговых обязательств налогоплательщики прибегают к различным средствам. Среди них - избрание того метода хозяйствования, с которым закон связывает налоговые льготы.
Поскольку любая коммерческая операция воплощается в конечном счете в сделках по распоряжению имуществом, избрание того или иного льготного метода хозяйствования будет так или иначе выражаться во взаимосвязанных сделках, в системе сделок.
Если на самом деле налогоплательщик только имитирует льготную хозяйственную деятельность, но, по существу, ведет такое хозяйствование, которое не дает прав на льготы, то преследование этого налогоплательщика может осуществляться и посредством оспаривания сделок.
Однако Гражданский кодекс РФ не предусматривает возможности оспаривания нескольких сделок в их взаимосвязи или системы сделок. Оспаривать можно только каждую отдельную сделку.
В том случае, если сделка прикрывает другую сделку, такая притворная сделка признается ничтожной и применяются правила, относящиеся к сделке, которую стороны действительно имели в виду (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Это означает, что к притворной (как и мнимой) сделке никогда не может быть применена реституция, конфискация либо какие-либо иные последствия недействительности сделок. Отдельное оспаривание притворной сделки вообще не представляет интереса; интерес истца всегда связан с "прикрытой" сделкой. В известных случаях интерес может состоять в придании такой сделке юридической силы, ее легализации. Чаще истец добивается признания "прикрытой" сделки недействительной, ибо если она скрывается, значит, на то есть причины, нередко коренящиеся в незаконности этой сделки.
Эти достаточно широко известные постулаты необходимо напомнить потому, что обсуждаемая практика оказывается в полном противоречии с ними. Во-первых, норма ст. 170 ГК РФ о притворных сделках находится в системной связи со всеми нормами ГК РФ о сделках именно потому, что она имеет в виду "прикрытую" сделку, которая может регулироваться какой угодно нормой Кодекса. Никакой специальной связи с нормой ст. 169 у ст. 170 ГК РФ нет, и указание на эту связь представляется не имеющим смысла.
--------------------------------
См., например: Гражданское право: Учебник. В 4-х т. Т. 1. Общая часть / Отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд. М., 2004. С. 489.
Во-вторых, если указанием на эту связь суд стремился квалифицировать умысел сторон сделки на уклонение от уплаты налогов, то для квалификации сделки по ст. 170 ГК РФ действительная воля, действительные намерения сторон важны лишь для оценки "прикрытой"сделки. Для оценки сделки как притворной достаточно доказать, что стороны ее не имели в виду. Поэтому с применением ст. 170 невозможно увязать ни вину сторон (если понимать совершение ничтожной сделки как деликт, что нередко делается), ни добросовестность, если на нее указывает закон, ни злоупотребление правом, ни каким угодно иным образом связать применение гражданской или публичной ответственности либо даже просто установить любые имущественные последствия. Единственное последствие притворной сделки - это обнаружение "прикрытой" сделки и применение относящихся к ней норм.
Выявление же мнимой сделки вовсе не дает права на применение каких-либо иных норм. Суд должен ограничиваться только признанием ее ничтожной и не более того. Никакие имущественные последствия, конечно, неприменимы.
Поэтому одновременное применение ст. 170 и ст. 169 ГК РФ невозможно, если при этом указывается один договор как объект такого применения.
Допустимо исключительно применение нормы ст. 169 Кодекса к "прикрытой" сделке, которая предварительно должна быть обозначена указанием на ее участников, предмет, условия, создаваемые ею права и обязанности. При этом из описания этой сделки и должна явствовать ее направленность на нарушение основ правопорядка или нравственности. Например, если для увеличения себестоимости и снижения налогов на зарплату работодатель выплатит своему работнику по договору аренды автомобиля сумму 20000 руб., на самом деле оплачивая его работу, то договор аренды автомобиля (если автомобиль на самом деле передавался в пользование организации) следует признать притворным, прикрывающим выплаты по трудовому договору в части, превышающей действительную (рыночную) ставку аренды. В этом случае трудовой договор будет в соответствующей сумме "прикрытой" сделкой, но вот считать его сделкой, нарушающей основы правопорядка, довольно странно (чем угрожают обществу трудовые договоры?), что не исключает, естественно, соответствующих налоговых последствий.
При применении ст. 170 ГК РФ может обнаружиться, что трудовой договор, хотя он и не рассматривается как частноправовая сделка, - это один из возможных договоров, прикрываемых притворной сделкой. В этом нет ничего невозможного, так как соотношение притворных и "прикрытых" сделок не считается с легальными классификациями и существующей системой права. Прикрытым может быть любое действие по передаче имущества и имущественных прав, то есть сделка в самом широком смысле.
Если автомобиль вовсе не передавался арендатору, то договор, тем не менее, невозможно признать мнимым, поскольку имущество по нему, то есть деньги, все же передавалось, причем целью передачи было исполнение денежного обязательства.
Мнимая сделка, в отличие от притворной, обычно направлена на результат, который отличен от укрытия распоряжения имуществом, от скрытия сделки. Поэтому за мнимой сделкой мы обычно не видим никакого определенного акта распоряжения имуществом, который следует считать немнимым, действительным. Скорее всего, результат, достигаемый мнимой сделкой, состоит в создании неверного представления о действительных правах и обязанностях. Поскольку мнимая сделка, как и всякая сделка, представляет собой действие, направленное на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ), ее эффект состоит, стало быть, в том, что эти вытекающие из мнимой сделки права и обязанности на самом деле не возникли. Следовательно, сохранились те права и обязанности, та имущественная ситуация, которые существовали бы без этой сделки. И такое распределение прав стороны пытались скрыть либо не допустить тех последствий, которые вытекают из данного распределения прав и обязанностей.
Можно говорить о самых разных действительных целях мнимой сделки - устранение ответственности какого-либо лица, связанной с наличием у него имущества; недопущение совершения определенного и не желаемого сторонами действия, которое становится невозможным, если бы мнимая сделка была совершена в действительности; возникновение долга или утрата права, которые были бы неизбежны, если бы возникли те последствия, на которые внешне направлена мнимая сделка, и т.д.
Как видим, эти цели не тождественны укрытию акта распоряжения имуществом и не могут быть сведены к какой-либо определенной группе фактов или обстоятельств. Но для целей п. 1 ст. 170 ГК РФ и не требуется точного уяснения целей мнимой сделки и тем более применения правил, регулирующих отношения, в которых скрыты мотивы мнимой сделки. Достаточно лишь выяснения того обстоятельства, что стороны на самом деле не имели намерений, направленных на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей. Привлечение к выяснению этого обстоятельства иных отношений сторон, которыми была мотивирована мнимая сделка, имеет только доказательственное значение, и хотя такое доказывание по общему правилу обычно осуществляется нормой п. 1 ст. 170, эти отношения сторон не затрагиваются, в отличие от нормы п. 2 ст. 170, когда, напротив, после обнаружения притворности сделки суд обязан обсудить правила, относящиеся к "прикрытой" сделке. Поэтому если применение п. 2 ст. 170 всегда требует наличия двух договоров - притворного и "прикрытого", то в силу п. 1 ст. 170 указывается только один договор - мнимый.
Понятно, что само по себе обнаружение притворной сделки далеко не всегда означает, что "прикрытая" сделка будет точно квалифицироваться по ГК РФ как купля-продажа, подряд, услуги либо какой-то иной договор. Такая ситуация ожидаема для законных "прикрытых" сделок, однако и они могут оказаться непоименованными, хотя и вполне законными в силу правил ст. 421 ГК РФ. Что касается незаконных сделок, то они во многих случаях будут выходить за рамки Гражданского кодекса РФ.
В качестве примера можно привести такое дело.
Между учреждением культуры и обществом с ограниченной ответственностью был заключен договор, названный агентским, по условиям которого ООО получало право на проведение в помещении, принадлежащем учреждению на праве оперативного управления, концертов по заранее поданной заявке без права учреждения от них отказаться. Договор был оспорен собственником (учредителем учреждения) по тому мотиву, что налицо распоряжение недвижимым имуществом, что запрещено в силу ст. 298 ГК РФ. Истец ссылался на то, что агентский договор является притворным, прикрывающим незаконное распоряжение имуществом.
Возражение против этого довода состояло в предложении точно квалифицировать "прикрытый" договор. В данном случае это было затруднено тем, что, с одной стороны, договор представлял собой передачу имущества в пользование без владения, что допустимо только для аренды, а с другой - был безвозмездным, что присуще ссуде. Но нормы о ссуде не предусматривают возможности пользования без передачи вещи.
Весьма затруднительно в данном случае говорить о смешанном договоре, поскольку нормы о ссуде являются специальными по отношению к аренде, и эти два договора трудно считать "различными", как указывается в п. 3 ст. 421 ГК РФ.
В то же время поскольку "прикрытый" договор - незаконный, его квалификация в качестве незаконного распоряжения объектом недвижимости и не требует точного совпадения с тем или иным договором, предусмотренным ГК РФ. Достаточно, чтобы договор относился к числу сделок о распоряжении имуществом. Такими сделками, во всяком случае, будут любые сделки, в силу которых получатель так или иначе пользуется имуществом, приносимыми им выгодами, его материальной ценностью. Такая позиция получателя предполагает получение им права на имущество, что в обязательственных отношениях обеспечивается тем, что собственник, не утрачивая, конечно, права собственности ни полностью, ни частично, поступается своими возможностями в отношении своей вещи, чтобы создать соответствующее право получателю.
Очевидно, что и аренда, и ссуда являются способами распоряжения имуществом и тем самым охватываются нормой ст. 298 ГК РФ. С точки зрения последствий в описываемом деле истец добивался отпадения прав и обязанностей, установленных договором (п. 1 ст. 167 ГК РФ). Но если бы имущество было передано, истец мог бы требовать, конечно, его возврата в порядке реституции независимо от неясности квалификации "прикрытого" договора. Точно так же не повлияла бы эта неясность и на отношения по компенсации пользования имуществом (п. 2 ст. 167 ГК РФ), если состоялось пользование без передачи владения.
Итак, незаконность "прикрытой" сделки может иметь одним из своих проявлений затруднительность или даже невозможность квалификации
ВС закрепил позицию, согласно которой суд сам может признавать недобросовестным поведение участника спора даже в том случае, если этот довод не заявляла противоположная сторона. По словам разработчиков, добросовестное поведение - стандарт поведения, который предполагает учет интересов противоположной стороны правоотношения.
По словам разработчиков, под добросовестным поведением подразумевается такой стандарт поведения, который предполагает, в том числе, учет интересов противоположной стороны правоотношения. В частности, содействие другой стороне в получении необходимой информации.
В постановлении ВС РФ закрепил правовую позицию, согласно которой суд сам, по собственной инициативе, может признавать недобросовестным поведение участника спора даже в том случае, если этот довод не заявляла противоположная сторона.
При этом, как пояснил судья ВС РФ Иван Разумов, новшество состоит в том, что постановление разъясняет механизм реализации данной нормы. Так, если суд усматривает признаки недобросовестности одной из сторон, он должен при рассмотрении дела вынести на обсуждение обстоятельства, свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, чтобы стороны могли изложить свои доводы.
При установлении недобросовестного поведения одной из сторон суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично.
Перепост разрешается
Отдельный раздел постановления посвящен применению судами норм ГК РФ о защите нематериальных благ, в частности права на изображение.
Как пояснил ВС РФ, размещение гражданином в общем доступе в интернете своего изображения не дает права другим лицам на свободное использование такого изображения без получения согласия изображенного лица. В то же время обстоятельства размещения гражданином своего изображения в сети могут свидетельствовать о выражении таким лицом согласия на дальнейшее использование данного изображения, например, если это предусмотрено условиями пользования сайтом, на котором гражданином размещено такое изображение.
В постановлении говорится, что участник коллективного фотоснимка сможет использовать это изображение по своему усмотрению без получения согласия от других изображенных на снимке лиц, если они не запретили такое использование и если изображение не содержит информацию о частной жизни других лиц.
Как пояснили разработчики, суд может, например, признать недобросовестным поведение одного из разведенных супругов, который после развода начнет распространять изображения старых семейных фото.
Согласие на использование изображения не требуется, уточняет ВС РФ, если гражданин является публичной фигурой. Правда, только в том случае, если единственной целью обнародования его изображения не является удовлетворение обывательского интереса к частной жизни публичной персоны либо извлечение прибыли. Не требуется согласие известного лица, если снимок сделан в публичном месте, в том числе, в открытых судебных заседаниях или на мероприятиях.
Критерии злоупотербления
Наличия официального диагноза "хронический алкоголизм" или "наркомания" не требуется для ограничения судом дееспособности гражданина, злоупотребляющего спиртными напитками и наркотиками, следует из проекта постановления, который во вторник обсудил Пленум Верховного суда России.
Постановление Пленума ВС РФ закрепляет критерии, которыми могут руководствоваться суды при разрешении вопросов об ограничении дееспособности граждан. Так, для такого ограничения не требуется наличия официального диагноза "хронический алкоголизм" или "наркомания", суд должен оценивать весь спектр доказательств.
Злоупотреблением спиртными напитками или наркотическими средствами, дающим основание для ограничения дееспособности гражданина, является такое их употребление, которое находится в противоречии с интересами его семьи и влечет расходы, ставящие семью в тяжелое материальное положение, поясняется в проекте.
При этом, как подчеркнула высшая судебная инстанция, наличие у других членов семьи заработка не является основанием для отказа в удовлетворении заявления об ограничении дееспособности гражданина, если будет установлено, что он обязан содержать членов своей семьи, а вместо этого либо не оказывает необходимой материальной помощи, либо сам полностью или частично находится на содержании у членов семьи.
Недействительные сделки
ВС РФ разъяснил вопросы применения норм ГК о недействительности сделок. Как пояснили разработчики, если до корректировки Гражданского кодекса сделки, противоречащие закону или другому нормативному акту, признавались ничтожными, то теперь такие сделки по общему правилу считаются оспоримыми. В связи с чем участникам гражданского оборота надо иметь в виду, что срок подачи иска об оспаривании такой сделки уменьшился с трех лет до одного года.
В постановлении перечисляются сделки, являющиеся ничтожными в силу прямого указания закона. В частности, сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Пленум разъяснил, что под публичными интересами понимаются интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды.
Условиями сделки, противоречащими публичному порядку и, следовательно, ничтожными, судам следует расценивать, например, такие условия, которые нарушают явно выраженный законодательный запрет ограничения прав потребителей.
Правовые нормы, основанные на неоднозначных понятиях, всегда крайне сложны для применения. Такие нормы являются предпосылкой для разных подходов к их толкованию как в юридической литературе, так и в правоприменительной практике. Указанная проблема обостряется многократно, когда не вполне ясные понятия делаются еще более неясными вследствие спорности структуры юридической нормы. Статья 169 ГК РФ является хорошим примером сказанному.
Очевидная неясность.
Для того, чтобы признать сделку недействительной на основании ст. 169 ГК РФ, по крайней мере, необходимо установить, что сделка совершена с целью, противной основам правопорядка или нравственности.
Хотя, полной ясности и здесь нет. Если обратить внимание на заголовок этой статьи, то там говорится о недействительности сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности. Если же посмотреть на первое предложение текста п. 1 ст. 169 ГК РФ, то там говорится, что сделка должна быть совершена с целью, противной либо основам правопорядка, либо основам нравственности. Но эта проблема, пожалуй, одна из самых легких по сравнению с другими, с которыми приходится сталкиваться при применении ст. 169 ГК РФ. Решаться указанное выше несоответствие должно, безусловно, в пользу текста статьи закона, а не ее названия[1].
Таким образом, если сделка совершена с целью, противной основам правопорядка или основам нравственности, то такая сделка является недействительной, независимо от признания ее таковой судом.
По данному вопросу высказываются самые различные суждения.
По мнению Н.Д. Шестаковой, сделка не должна противоречить требованиям закона. Для признания ее недействительной на основании ст. 169 ГК РФ достаточно лишь, чтобы один из участников сделки преследовал цель, противную основам правопорядка или нравственности.[2]Такого же мнения придерживается О.В. Гутников.[3]Подобная точка зрения существовала и в советской литературе.[4]
В обоснование такой позиции приводится то обстоятельство, что законодатель не указал в ст. 169 ГК РФ такого признака недействительной сделки как противоречие такой сделки закону. При этом, также ссылаются на то, что в том случае, когда законодатель хотел сделать такое указание – он его сделал. В качестве примера приводят ст. 168 ГК РФ.
Напротив, М.В. Кротов полагает, что ст. 169 ГК РФ формулирует квалифицированный состав недействительной сделки. Для признания сделки недействительной на основании ст. 169 ГК РФ необходимо установить не только ее совершение с целью, противной основам правопорядка или нравственности, но и противоречие сделки требованиям закона или иных правовых актов.[5]
В судебной практике можно найти подтверждение и этой позиции. Президиум Высшего Арбитражного суда РФ в постановлении № 2808/96 от 12 ноября 1996 года применил последствия, указанные в ст. 169 ГК РФ, лишь установив несоответствие заключенных договоров нормам Указа Президента РФ.[6]
Вопрос этот не только теоретический. Если следовать первой из приведенных точек зрения, то сфера применения ст. 169 ГК РФ окажется практически безграничной. Появится возможность, например, оспорить договор купли-продажи охотничьего ружья, приобретенного с целью браконьерства. Или договор купли-продажи инструмента, приобретенного с целью совершения кражи со взломом.
При этом, принимая во внимание существующую редакцию ст. 169 ГК РФ, знание другой стороны в сделке об этой цели или об общем противоправном поведении не будет иметь никакого значения для признания сделки недействительной. Естественно, к такой стороне невозможно будет применить карательные санкции в виде взыскания всего полученного по сделке в доход государства. Но юридической силы сделка окажется лишена.
Едва ли такой подход правильный.
Отсюда следует, по крайней мере, то, что цели участников сделки, лежащие за пределами сделки, никак не могут быть основанием для признания сделки недействительной (пример с покупкой ружья).
Цели участников сделки или одного из них могут и не совпадать с целью самой сделки. Тот или иной участник сделки вообще может не знать о противоправном характере сделки. Но если цели участников также противны основам правопорядка или нравственности (то есть совпадают с целью самой сделки), то для таких участников наступают конфискационные последствия.
Думаю, поэтому, что критикуемая точка зрения основана на неправильном толковании ст. 169 ГК РФ. Кроме того, эта точка зрения противоречит историческому толкованию этой нормы.
Нельзя не сказать и о том, что если последовательно применять выводы, следуемые из критикуемой позиции, то мы столкнемся с рядом странных решений.
1. Если считать, что сделка может быть признана недействительной на основании ст. 169 ГК РФ даже если она не противоречит закону, то получится, что законодатель установил более жесткие санкции для лиц, не нарушающих закон (взыскание всего полученного по сделке в доход государства), чем для тех, кто его нарушил (аннулирование юридической силы сделки).
2. Сделка будет признана недействительной, даже несмотря на то, что другая сторона в сделке ничего не знала и не могла знать о целях ее контрагента. Этим неоправданно большое значение придается субъективной стороне поведения стороны в сделке. Хотя, развитие гражданского права идет совсем в другом направлении, и субъективные моменты поведения лица принимается во внимание только в том случае, если они получили объективное выражение.
3. Сделка будет признана недействительной и в том случае, если через некоторое время после совершения этой сделки лицо изменит свои цели. Например, откажется от использования приобретенного ружья в целях браконьерства. Но, несмотря на это, угроза оспаривания сделки будет висеть над ним Дамокловым мечем в течение 10 лет!
4. Критикуемая позиция придает гражданскому праву функции, которые ему не свойственны. Гражданское право превращается в средство общественного воспитания. Между тем, гражданское право регулирует частные отношения. Вопросы общественной пользы и общественной морали не должны быть главной задачей гражданского права. Эти вопросы решаются отраслями публичного права.
Закон – это минимум нравственности.
Другая из приведенных выше точек зрения, на мой взгляд, гораздо более предпочтительна. Прежде всего, она не ставит действительность сделок в зависимость лишь от характера целей, которые преследовал один из участников этой сделки и о которых ничего может быть не известно другому участнику. Этим гражданскому обороту придается необходимая прочность.
Далее, это точка зрения гораздо более логична в том смысле, что не призывает применять к лицам, не нарушившим закон, более строгие санкции, чем те, которые применяются к нарушителям закона. Этим выстраивается более правильное соотношение между законом и моралью.
В соответствие с этой точкой зрения, более сурового порицания заслуживает поведение лица, не только нарушившего закон, но и преследовавшего при этом такие цели, которые противны самим основам правопорядка или нравственности.
Наконец, эта точка зрения позволяет проследить определенную последовательность законодателя при формулировании оснований недействительности сделок и привести все эти основании в систему. Так, ст. 168ГК РФ формулирует общее основание недействительности сделки. Если сделка в какой-либо части не соответствует закону, то она признается недействительной. Специальные правила предусмотрены законодателем для частных случаев несоответствия сделки закону. Имеются в виду случаи, когда нарушаются требования закона к формированию воли сторон сделки, к субъектам сделки и пр. Если сделка не просто нарушает закон, но посягает на основные публичные ценности, то лицо, допустившее такое посягательство, заслуживает более серьезного порицания, чем простая санкция ничтожности. В этом случае имущество такого лица может быть конфисковано на основании ст. 169 ГК РФ.
Что касается противоречия цели сделки основам нравственности, то историческое толкование, думаю, приводит к выводу о том, что такая сделка должна противоречить закону, и одновременно посягать на основы нравственности. Помимо исторического толкования на это указывает и то, что законодатель рассматривает посягательство на основы правопорядка и основы нравственности как заслуживающее одного и того же средства воздействия – взыскание всего полученного по сделке в доход государства. Едва ли можно предположить, что законодатель желал установить за безнравственные действия столь же суровое и необычное для гражданского права последствие, как и за противоправные действия.
Таким образом, истинный смысл нормы ст. 169 ГК РФ заключается в следующем. Если сделка нарушает нормы законов и иных нормативных правовых актов, устанавливающих собой основы правопорядка или основы нравственности, то она является недействительной. Если при этом одна или обе стороны этой сделки осознают такой характер сделки и, тем не менее, сознательно в нее вступают, то все полученное такими лицами от другого лица подлежит взысканию в доход государства.
Поэтому, для оспаривания сделок на основании ст. 169 ГК РФ необходимо устанавливать как противоречие самой сделки тем нормам, которые закрепляют основы правопорядка и основы нравственности, так и осведомленность об этом участников сделки. Думаю, что достаточно установить лишь осведомленность участников сделки об указанном обстоятельстве. Учитывая, что лицо изъявляет волю на совершение сделки, это будет означать, что оно желает совершить сделку, противоречащую основам правопорядка и нравственности, то есть, выражаясь заимствованной из уголовного права терминологией, действует с прямым умыслом.
Если участники сделки имеют безнравственные или незаконные цели, а сама сделка закону не противоречит, то признавать такую сделку недействительной оснований нет. Если ни один из участников не знает о том, что сделка противоречит закону, закрепляющему требования основ правопорядка или основ нравственности, то применение ст. 169 ГК РФ исключается. Если сделка противоречит нормам, которые не закрепляют требования основ правопорядка или нравственности, и участники сделки знают о таком противоречии сделки закону, то сделка может быть признана недействительной лишь на основании ст. 168 ГК РФ.
Такой подход, как представляется, позволит придать гражданскому обороту необходимую прочность и исключить оспаривание сделок по случайным и изменчивым основаниям.
[1] В литературе высказано другое мнение. См.: Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М., 2000. С. 76. Я думаю, что автор преувеличивает значение заглавия статьи для ее толкования. Заглавие имеет главное предназначение в том, чтобы отнести статью к той или иной рубрике, а не в том, чтобы раскрыть смысл нормы, который раскрывается в тексте статьи.
[2] Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. СПб., 2001. С. 27.
[3] Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2003. С. 514.
[7] См., например: Вавин Н.Г. Ничтожные сделки. М., 1926. С. 14-15; Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С.73.
Читайте также: