Что взял на память шариков у машинистки с которой собирался расписаться
Обновлено: 07.07.2024
Краткие сведения о произведении
В произведении освещены характерные для Булгакова темы:
Идея повести состоит в том, что вмешательство человека в законы природы и в законы развития общества очень опасно.
Автор с жестоким сарказмом описывает так называемых пролетариев: дворников, поваров, жестоко обращавшихся с Шариком, членов домкома и, главное, — Шарикова (хотя, в общем-то заведующего подотделом очистки Москвы от бродячих животных нельзя назвать пролетарием). Булгаков клеймит не только их жестокость, но и необразованность, глупость.
Главные герои повести
- Филипп Филиппович Преображенский — профессор. Недоволен изменениями социальной жизни, ненавидит пролетариев за бескультурность.
- Иван Арнольдович Борменталь — доктор, ассистент Преображенского. Боготворит профессора и согласен с его убеждениями.
- Шарик — уличный пёс, неглупый и наблюдательный.
- Полиграф Полиграфович Шариков — в него превратился Шарик после вживления в мозг гипофиза Клима Чугункина, дебошира и пьяницы, погибшего в драке в трактире.
- Швондер — председатель домового кимитета. Пытается воспитать Шарикова в духе идей коммунизма.
Другие персонажи
- Зина — молодая впечатлительная горничная профессора, по совместительству медсестра.
- Дарья Петровна — кухарка профессора, женщина среднего возраста с решительным характером.
- Барышня-машинистка — наивная девушка, подчинённая по службе Шарикова.
- Члены домкома: Вяземская, Пеструхин, Жаровкин.
Очень краткое содержание для читательского дневника
Уличного пса Шарика, замерзавшего в подворотне, привёл в свою семикомнатную квартиру профессор Преображенский, открывший способ омоложения организма. К нему приходят члены домкома с требованием освободить две комнаты для вселения в них людей, нуждающихся в жилплощади. Профессор получает броню на квартиру, позвонив своему высокопоставленному пациенту.
Профессор с доктором в порядке эксперимента заменили мозговой придаток (гипофиз) Шарика на человеческий (от алкоголика Клима Чугункина, убитого в пьяной драке). Умный и доброжелательный пёс постепенно стал превращаться в человека, а именно в Чугункина, со всеми его недостатками.
Получив с помощью Швондера паспорт, Шариков устроился на должность заведующего подотделом по очистке города от бродячих животных и с удовольствием стал собственноручно душить ненавистных ему котов. Пользуясь служебным положением, Шариков добивается у своей подчинённой согласия быть его женой, приводит её в квартиру Преображенского. Тот раскрывает барышне кто на самом деле Шариков, и она, рыдая, уходит.
Старый профессор, видя ужасный результат медицинского эксперимента, признал свою ошибку. Шариков своим бескультурьем и безнравственностью сделал жизнь Преображенского ужасной. Донос Шарикова на профессора, переполнил у того чашу терпения, и он посредством операции снова превратил Полиграфа Полиграфовича в пса Шарика, который стал жить в профессорской квартире.
Краткий пересказ по главам (более подробный, чем краткое содержание)
Глава 1
В городе вьюга, бездомный пёс воет в подворотне. В его вое жалоба на горькую собачью жизнь. Пёс жалуется на повара, обварившего его бок кипятком, на дворников, от которых получал не раз сапогом или кирпичом.
Из магазина вышел солидный господин, имеющий очень культурный вид: остроконечная бородка, седые пушистые усы, очки в золотой оправе, приличная шуба. Пёс сразу определил, что это человек умственного труда, обеспеченный и сытый. Пахло от него сигарой, больницей и колбасой. Но почему он купил в дрянном магазине плохую колбасу из конины? Пёс этого не понимал, но чувствуя запах колбасы, пополз на брюхе к господину. Тот вытащил из кармана свёрток, развернул и, отломив кусок колбасы, подозвал пса, назвав его Шариком. Да хоть как называйте, только дайте колбасу! Так подумал оголодавший пёс и мгновенно проглотил колбасу, подавившись при этом.
Господин осмотрел Шарика, отметил, что ошейника у него нет, и посвистал, чтобы пёс шёл за ним. Шарик с восторгом последовал за этим богатым чудаком, всячески выражая ему свою преданность. Через некоторое время господин наградил Шарика вторым куском колбасы. Привёл господин Шарика в дом, где была его квартира.
Глава 2
Там, ощутив зловещий запах лекарств, Шарик решил, что его заманили в собачью лечебницу и будут резать ошпаренный бок. Решив сбежать, Шарик в поиске спасительной двери разгромил смотровую. На помощь Зине и господину подоспел мужчина в белом халате (его Шарик успел тяпнуть за ногу) и усыпил пса хлороформом.
Когда Шарик очнулся, то увидел, что его живот крепко забинтован. Господин, которого звали Филипп Филиппович, позвал Шарика в свой кабинет, где вёлся приём посетителей. Оказалось, что Филипп Филиппович — профессор, занимающийся омоложением людей, пересаживая им органы внутренней секреции животных.
Поздним вечером пришли четверо необычных посетителей — члены нового домоуправления, подселённые в одну из квартир. Речь от их лица держал Швондер. Он сообщил, что на собрании жильцов было решено уплотнить квартиру профессора, так как в ней семь комнат. Филипп Филиппович категорически был против, заявив, что желает иметь и восьмую, чтобы разместить в ней библиотеку.
Швондер пригрозил, что они напишут на профессора жалобу. Тот позвонил какому-то всемогущему начальнику, который являлся его пациентом, и вопрос был решён в пользу Филиппа Филипповича. Шарик был в восторге от всесилия профессора.
Глава 3
Обед у профессора был чудесный. Досталось угощение и Шарику.
В разговоре за столом профессор разглагольствовал о культуре застолья и особо подчёркивал, что пищеварению вредит чтение до обеда советских газет.
Сверху донеслось пение хора — это пели на общем собрании жильцы. Филипп Филиппович возмутился и стал утверждать, что вслед за этим ежевечерним пением придёт в упадок весь дом (и водопровод, и отопление, и многое другое). Он держал пламенную речь перед своим помощником, сказавшим, что неурядицы из-за разрухи. Профессор утверждал, что разрухи как таковой не существует, а есть разруха в головах. Главное, по его мнению, чтобы каждый занимался своим делом, а не бегал по заседаниям и распевал целые дни — тогда не будет разрухи.
Глава 4
Шарик жил в профессорской квартире припеваючи и больше не вспоминал о своей прежней тяжёлой жизни. Он считал своего благодетеля волшебником из собачьей сказки, а себя — собачьим принцем. Его хозяин — мудрец, поэтому взял себе именно Шарика — красавца благородных кровей — так объяснял себе пёс заботу о нём профессора.
Однажды Шарик растрепал чучело совы, разбил настольный бюст профессора Мечникова, изгрыз колоши Филиппа Филипповича. За все эти преступления хозяин его отругал и велел прислуге Зине купить для пса ошейник.
Стала Зина водить пса на прогулки на цепи. Сначала Шарик стыдился этого, но увидев великую зависть в глазах уличных псов, возгордился. По достоинству оценил он ошейник, когда сам швейцар отпер ему дверь и впустил в дом. Ошейник был знаком принадлежности Шарика к божеству (таким считал пёс своего хозяина).
Поняв, что ошейник — это высший собачий знак, Шарик осмелился сделать визит на кухню. Кухарка Дарья Петровна сначала возмутилась и выгнала его, но пёс всё же постоянно пролезал на кухню. Через два дня, благодаря своему упорству и обаянию, пёс обрёл своё место на кухне (возле корзины с углем) и смотрел оттуда как работает кухарка.
Однажды утром Шарика посетило предчувствие чего-то нехорошего. И оно, к сожалению, оправдалось.
После телефонного звонка в квартире началась кутерьма: профессор заволновался, приказал быстро подать обед, хотя он был ещё не готов. Пришёл помощник Филиппа Филипповича доктор Борменталь, некогда укушенный Шариком, принёс чемодан и быстро прошёл с ним в смотровую. Профессор ещё более засуетился, начались какие-то приготовления в смотровой, а Шарика заперли в ванной, чтобы он ничего не съел.
Когда всё было готово к операции, Зина поволокла упирающегося пса в смотровую и Борменталь лишил его сознания, закрыв морду ватой с хлороформом.
Бесчувственного Шарика подготовили к операции. Эскулапы заменили его семенные железы на семенные железы человека, умершего четыре часа назад. Затем придаток собачьего мозга (гипофиз) заменили частью человеческого.
Глава 5
Далее идут записи из тетради доктора Борменталя. В них прослеживается состояние пса после операции в течение двенадцати дней.
В этих ежедневных записях указана цель операции: выяснить, приживётся ли гипофиз, а в дальнейшем — выяснение влияния его на омоложение человеческого организма. Сначала записи были сделаны красивым почерком, а затем — размашистым, с кляксами.
В них указано, что через неделю после операции шерсть на собаке стала выпадать. Затем было отмечено, что лай стал похож на стон, вес увеличился с 8 до 30 кг, так как удлинились кости.
Затем пошли записи ещё удивительнее — о том, что пёс начал уверенно держаться на задних ногах, а ростом стал почти с Борменталя.
После того, как пёс обругал Филиппа Филипповича по матери, с профессором случился глубокий обморок.
Лексикон Шарикова увеличивался, причём состоял он, в основном, из бранных слов.
Облик его постоянно менялся, пёс становился похож на мужчину.
Профессор Преображенский признал свою ошибку — оказалось, что пересадка гипофиза животному не влияет на омоложение, а способствует полному очеловечиванию.
Бывшего пса одели, научили ходить в уборную. Он стал осмысленно говорить, поддерживать разговор. Профессор и доктор старались отучить его от ругани. Далее в записях Борменталя отражено его ликование по поводу того, что Преображенский сделал открытие: оказалось, что задача гипофиза состоит в том, чтобы придавать человеческий облик. Борменталь называет профессора творцом, так как тот сотворил из собаки человека.
Далее доктор записал свои догадки о том, что Шарик во время бродячей жизни накопил различные понятия и слышанные на улице слова и даже умел читать вывески на магазинах (только с конца). Все эти слова он и начал говорить в первую очередь. Если Борменталь надеялся развить Шарика в полноценную в психологическом отношении личность, то Преображенский не верил в это, так как изучил биографию Клима Чугункина. Ведь Чугункин был трижды судимым алкоголиком, убитым в драке в пивной. Именно его гипофиз передали патологоанатомы профессору.
Глава 6
Получившийся из Шарика человек был очень несимпатичной наружности. Особенно поражал его низкий лоб — почти сразу над бровями начинались жёсткие волосы, похожие на щётку.
Его пристрастием было играть на балалайке, так что профессор вынужден был вывесить в квартире объявление о том, что игра на балалайке с 5 часов дня до 7 часов утра запрещена. Также запрещалось есть семечки в квартире.
Человек, превращённый из пса, стал настоящим наказанием для профессора. В газетной заметке Швондер, возмущаясь тем, что профессор занимает 7 комнат, назвал превращённого в человека пса его незаконнорождённым сыном, чем сильно разъярил Филиппа Филипповича.
Превращённый называл его папашей, вызывая ненависть профессора. Все речи этого человека производили на Преображенского удручающее впечатление. Тот упрекал Филиппа Филипповича, что операция была сделана без согласия пса, а теперь его гнушаются.
Глава 7
Шарикова стали обучать хорошим манерам: обедать, заложив за воротничок салфетку, есть вилкой, не пить много водки, не икать за столом.
Филипп Филиппович посоветовал Шарикову почитать что-нибудь, на что тот ответил, что он читает переписку Энгельса с Каутским и не согласен с обоими. По его мнению, всё просто — надо всё взять и поделить. Профессор разъярился и потребовать, чтобы убыток в деньгах из-за отказа в приёме почти сорока пациентам вследствие потопа, устроенного Шариковым, был поделён между ним, Борменталем и Шариковым. Затем стал перечислять другие прегрешения Полиграфа (убил кошку, укусил даму) и возмущался, что тот в присутствии умных людей смеет давать советы глобального масштаба, являясь только формирующимся существом со слабым умом. Затем, узнав что книжку дал Шарикову Швондер, разъярился ещё пуще и велел Зине бросить книжку в печку.
В пылу гнева профессор назвал Швондера дрянью и возжелал повесить его собственноручно на суку. Шариков при этом стал злобно и насмешливо коситься на оратора, и профессор струсил и умолк.
После обеда Борменталь с Шариковым отбыли в цирк, а Филипп Филиппович пошёл в кабинет и стал ходить по нему, придаваясь тягостному размышлению. Достал из шкафа банку с жидкостью, в которой плавал гипофиз, извлечённый из мозга пса Шарика. Затем, после долгого обдумывания, воскликнул, что на что-то решится.
Глава 8
На что профессор решился, неизвестно, так как ничего он не стал предпринимать. Между тем в квартире стали происходить различные события.
Профессор возмущался, что Швондер по-своему воспитывает Шарикова и угрожал с ним посчитаться. Если же Шариков не считает себя господином, то он снимет ему где-нибудь комнату. На что тот ответил, что он не дурак съезжать из профессорской квартиры.
Поняв, что от Шарикова не избавиться, Филипп Филиппович пригрозил лишить его обеда за наглое поведение. Шариков струсил и растерянно забормотал, что без пропитания он не может. Оба медика в один голос сказали, что в таком случае пусть ведёт себя прилично.
Шариков притих, но на следующий вечер, украв у профессора деньги, ушёл и вернулся пьяным с двумя шумными собутыльниками, пожелавшими ночевать у него в гостях. Швейцар позвонил в милицию, пьяные личности сразу исчезли, а вместе с ними исчезли и некоторые вещи из передней.
В воровстве денег Шариков не сознался, заявив, что может горничная их взяла. Услышав это, Зина заплакала, Шарикову же от водки стало нехорошо, и его отвели спать.
После этого профессор с доктором долго разговаривали в кабинете. Филипп Филиппович признался, что он проделал колоссальную работу, пять лет изучая гипофиз. И результат этого — чудесного пса превратил в человеческую мразь. Он признал, что его открытие в области функционирования мозга гроша ломаного не стоит, даже если пересадить животному мозг какого-нибудь философа. По его мнению, человечество само заботится о себе, иногда создавая гениев и не надо искусственно улучшать человеческую породу.
Профессор сказал, что Шариков — это Клим Чугункин, со всеми его отвратительными чертами. Филипп Филиппович признался, что он растерян и положение безнадёжно.
Борменталь, который чувствовал к профессору глубокую благодарность за то, что тот обучал его, решительно заявил, что отравит Шарикова мышьяком. Но Преображенский сказал, что не позволит сделать это, что на преступление никогда не надо идти.
Профессор высказал мнение, что Швондер, натравливающий на него Шарикова, не понимает, что тот для него ещё опаснее. Если кто-либо натравит Шарикова на Швондера, от него останутся рожки и ножки.
Борменталь согласился с этим, назвав Шарикова человеком с собачьим сердцем. На что профессор сказал, чтобы он не клеветал на пса, что у Шарикова человеческое сердце, причём самое паршивое.
В это время пьяный Шариков полез в спальню к прислуге, откуда его выволокла Дарья Петровна. Возмущённый Борменталь двинулся к Шарикову с решительным намерением прикончить пьянчугу, но Филипп Филиппович остановил его. Борменталь пообещал утром устроить Шарикову бенефис.
Глава 9
Наутро оказалось, что Шариков исчез. Борменталь был в ярости и ругал себя, что не спрятал ключ от двери. Он бегал в домком, подрядил швейцара обыскать дом, но Шарикова не смогли найти. Выяснилось, что тот ушёл, прихватив наливку, перчатки Борменталя и свои документы. Причём накануне занял деньги у Дарьи Петровны и взял семь рублей в домкоме на покупку учебников.
Борменталь, применив силу, заставил Шарикова извиниться перед женщинами за то, что ночью вломился к ним в комнату, и взял обещание вести себя тихо, пригрозив, что иначе будет наказывать. Шариков струсил и притих.
Через два дня Шариков привёл худенькую барышню и объявил, что они женятся и будут жить здесь. Барышня была смущена великолепием квартиры. Профессор пригласил её в кабинет, а Шарикова туда не пустил Борменталь. Через пять минут барышня, узнав, что её жених — бывший пёс, рыдала и рассказывала, что он заставил её согласиться выйти за него замуж, угрожая выгнать с работы.
Когда барышня ушла, Борменталь сказал, что будет справляться ежедневно не сократили ли эту гражданку. Если сократят, доктор обещал пристрелить Шарикова.
Эпилог
Через десять суток после этого в квартиру Преображенского пришли милиционеры, следователь и члены домкома. Профессору, Борменталю, Зине и Дарье Петровне было предъявлено обвинение в убийстве Шарикова.
Профессор заявил, что не знает никакого Шарикова, а только пса Шарика, которого он оперировал и который сейчас жив-здоров. Следователь попросил предъявить Шарикова, который десять дней не появлялся на службе.
Борменталь позвал из кабинета пса странной наружности: на нём пятнами отрастала шерсть, а вышел он на задних лапах, затем опустился на все четыре. Снова встав на задние лапы, он уселся в кресло и улыбнулся.
Следователь поразился, что пёс служил в очистке, на это Филипп Филиппович ответил, что туда устроил его Швондер. Следователь был в недоумении, каким образом пёс мог говорить и выглядеть как человек. Профессор сообщил, что он и сейчас говорит, только меньше, и скоро умолкнет. Он пояснил, что учёные пока не умеют обращать животных в людей и его опыт получился неудачным. Существо снова стало превращаться в пса, так как проявился атавизм. На последнее слово пёс среагировал, гаркнув, чтобы неприлично не выражались. Следователь был потрясён и грохнулся в обморок.
Борменталь заявил, что если Швондер ещё раз появится в этой квартире, он его сбросит с лестницы. Председатель домкома попросил милиционеров занести слова доктора в протокол.
Пёс остался жить в квартире Преображенского. Он снова стал самим собой и ничего не помнил о Климе Чугункине. А профессор, несмотря на неудачный опыт с Шариком, упорно продолжал изучить мозги с целью улучшения человеческой породы.
Заключение к краткому пересказу
Краткий пересказ по главам не даёт возможности по достоинству оценить произведение, поэтому лучше прочесть эту небольшую повесть, чтобы понять её содержание, оценить художественные особенности и разобраться, прав ли автор в своих оценках молодой Советской страны.
Учи.Дома запускает бесплатный марафон в котором каждый день. В течении 5 дней утром ты будешь получать одно задание по выбранному предмету, а вечером его решение. Твоя задача, успеть выполнение задание до того как получишь ответ.
Бесплатно, онлайн, подготовка к ЕГЭ
Предварительный просмотр:
11 Класс М. Булгаков “Собачье сердце”
“. Вьюга в подворотне ревет мне отходную,и я вою с нею. Пропал я пропал!”
Что стряслось с Шариком?
А повар обварил его кипятком
В съел в столовой тухлой солонины
С попал в лапы спецслужбы
2.”-Хи-Хи. Вы- маг и чародей,профессор,-сконфуженно вымолвил он.”
Чем зарабатывал на жизнь профессор Преображенский?
А был известным психиатром
В был хирургом-экспериментатором
С был выдающимся гомеопатом
3.”-Мы к вам, профессор,и вот по какому делу…”
Цель прихода домкома во главе со Швондером?
А послушать лекцию о гипофизе
В “уплотнить” квартиру Преображенского
С арестовать жильца за контрреволюционные высказывания
4.”-Что такое ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила
все стекла,потушила все лампы?”
В каком случае,по мнению профессора,в его квартире наступит разруха?
А если вместо работы он начнет петь хором
В если впустить туда пролетариев
С если там будет хозяйничать пес
5. “Русская наука чуть не понесла тяжкую утрату.”
Причина обморока Преображенского?
А Швондер укусил профессора за палец
В у пса отвалился хвост
С пес обругал профессора по матери
6.”-Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать.
Прописал в газете-и шабаш!”
Имя,выбранное для себя Шариковым:
А Полиграф Полиграфович
В Сигизмунд Сигизмундович
С Телеграф Телеграфович
7. “В ответ в запертой ванной по стенам что-то запрыгало,обрушились тазы,
дикий голос Шарикова глухо проревел за дверью:-Убью на месте…”
Чем вызван погром, устроенный Шариковым в ванной?
А он преследовал воров,забравшихся в квартиру
В он преследовал донимавших его блох
С он погнался за котом
8. “Ну да, такой я дурак,чтоб я съехал отсюда.-очень четко ответил Шариков.”
Как удалось приструнить негодяя?
А. Борменталь дал ему в морду
В ему было отказано в питании
С его заперли в ванной
9. “Ну,что ж ,пахнет известно. По специальности.”
А заведующий подотделом очистки от котов
В заведующий ветеринарной лечебницы
С наблюдатель от общества защиты животных
10. “-Подлец! -выговорила барышня, сверкая заплаканными размазанными
глазами и полосатым напудренным носом.”
Как объяснил Шариков своей невесте-машинистке происхождение шрама
А был прооперирован
В был ранен на колчаковских фронтах
С пытался покончить с собой.
11. “. и произносит контрреволюционные речи,и даже Энгельса приказал своей
социал-прислужнице Зинаиде Прокофьевне Буниной спалить в печке…”
Способ устранения профессора Преображенского,выбранный Шариковым:
В компрометация на бытовой почве
С политический донос
12. “Он поднял левую руку и показал Филиппу Филипповичу одкусанный с
нестерпимым запахом кошачьей мочи шиш.”
А его вновь превратили в собаку
С заменили ему гипофиз на “более приличный.”
По теме: методические разработки, презентации и конспекты
Тест "Первая медицинская помощь при остановке сердца"
Тест разработан в программе Excel, содержит семь вопросов и варианты ответа.
Тест по роману "Собачье сердце"
Проверочный тест по роману М.Булгакова "Собачье сердце".
Тест по роману М.В.Булгакова "Собачье сердце"
Данный материал содержит тест на урок закрепления полученных знаний.
Тест по повести М.А.Булгакова "Собачье сердце"
Тест по повести М. А. Булгакова "Собачье сердце" проверяет знание и понимание текста.
Тест по повести М.А. Булгакова "Собачье сердце".
Данный тестовый материал разработан для неслышащих учащихся 9 класса. Тест, направлен на закрепление основных моментов повести "Собачье сердце", и на выявление знаний учащихся по теме.
тест по произведению Собачье сердце"
тест "Собачье сердце".
Мини-тест по сказке Вильгельма Гауфа "Холодное сердце"
Тест поможет проверить внимание обучающихся прочитавших известную сказку.
Бенефис Шарикова, обещанный доктором Борменталем, не состоялся, однако, на следующее утро по той причине, что Полиграф Полиграфович исчез из дома. Борменталь пришёл в яростное отчаяние, обругал себя ослом за то, что не спрятал ключ от парадной двери, кричал, что это непростительно, и кончил пожеланием, чтобы Шариков попал под автобус. Филипп Филиппович сидел в кабинете, запустив пальцы в волосы, и говорил:
– Он в домкоме ещё может быть, – бесновался Борменталь и куда-то бегал.
В домкоме он поругался с председателем Швондером до того, что тот сел писать заявление в народный суд Хамовнического района, крича при этом, что он не сторож питомца профессора Преображенского, тем более, что этот питомец Полиграф не далее, как вчера, оказался прохвостом, взяв в домкоме якобы на покупку учебников в кооперативе 7 рублей.
Фёдор, заработавший на этом деле три рубля, обыскал весь дом сверху до низу. Нигде никаких следов Шарикова не было.
Выяснилось только одно – что Полиграф отбыл на рассвете в кепке, в шарфе и пальто, захватив с собой бутылку рябиновой в буфете, перчатки доктора Борменталя и все свои документы. Дарья Петровна и Зина, не скрывая, выразили свою бурную радость и надежду, что Шариков больше не вернётся. У Дарьи Петровны Шариков занял накануне три рубля пятьдесят копеек.
– Так вам и надо! – рычал Филипп Филиппович, потрясая кулаками. Целый день звенел телефон, звенел телефон на другой день. Врачи принимали необыкновенное количество пациентов, а на третий день вплотную встал в кабинете вопрос о том, что нужно дать знать в милицию, каковая должна разыскать Шарикова в московском омуте.
Затем прозвучал уверенный звонок, и Полиграф Полиграфович вошёл с необычайным достоинством, в полном молчании снял кепку, пальто повесил на рога и оказался в новом виде. На нём была кожаная куртка с чужого плеча, кожаные же потёртые штаны и английские высокие сапожки со шнуровкой до колен. Неимоверный запах котов сейчас расплылся по всей передней.
Преображенский и Борменталь точно по команде скрестили руки на груди, стали у притолоки и ожидали первых сообщений от Полиграфа Полиграфовича.
Он пригладил жёсткие волосы, кашлянул и осмотрелся так, что видно было: смущение Полиграф желает скрыть при помощи развязности.
– Я, Филипп Филиппович, – начал он наконец говорить, – на должность поступил.
Оба врача издали неопределённый сухой звук горлом и шевельнулись.
Преображенский опомнился первый, руку протянул и молвил:
– Так, – тяжело молвил Филипп Филиппович, – кто же вас устроил? Ах, впрочем я и сам догадываюсь.
– Ну, да, Швондер, – ответил Шариков.
– Позвольте вас спросить – почему от вас так отвратительно пахнет?
Шариков понюхал куртку озабоченно.
– Ну, что ж, пахнет… Известно: по специальности. Вчера котов душили, душили…
Филипп Филиппович вздрогнул и посмотрел на Борменталя. Глаза у того напоминали два чёрных дула, направленных на Шарикова в упор. Без всяких предисловий он двинулся к Шарикову и легко и уверенно взял его за глотку.
– Караул! – пискнул Шариков, бледнея.
– Ничего не позволю себе дурного, Филипп Филиппович, – не беспокойтесь, – железным голосом отозвался Борменталь и завопил:
– Зина и Дарья Петровна!
Те появились в передней.
– Ну, повторяйте, – сказал Борменталь и чуть-чуть притиснул горло Шарикова к шубе, – извините меня…
– Доктор, умоляю вас.
Шариков закивал головой, давая знать, что он покоряется и будет повторять.
– …Извините меня, многоуважаемая Дарья Петровна и Зинаида.
– Прокофьевна, – шепнула испуганно Зина.
– Уф, Прокофьевна… – говорил, перехватывая воздух, охрипший Шариков, – …что я позволил себе…
– Себе гнусную выходку ночью в состоянии опьянения.
– Никогда больше не буду…
– Пустите, пустите его, Иван Арнольдович, – взмолились одновременно обе женщины, – вы его задушите.
Борменталь выпустил Шарикова на свободу и сказал:
– Грузовик вас ждёт?
– Нет, – почтительно ответил Полиграф, – он только меня привёз.
– Зина, отпустите машину. Теперь имейте в виду следующее: вы опять вернулись в квартиру Филиппа Филипповича?
– Куда же мне ещё? – робко ответил Шариков, блуждая глазами.
– Отлично‑с. Быть тише воды, ниже травы. В противном случае за каждую безобразную выходку будете иметь со мною дело. Понятно?
– Понятно, – ответил Шариков.
Филипп Филиппович во всё время насилия над Шариковым хранил молчание.
Как-то жалко он съёжился у притолоки и грыз ноготь, потупив глаза в паркет. Потом вдруг поднял их на Шарикова и спросил, глухо и автоматически:
– Что же вы делаете с этими… С убитыми котами?
– На польты пойдут, – ответил Шариков, – из них белок будут делать на рабочий кредит.
Засим в квартире настала тишина и продолжалась двое суток. Полиграф Полиграфович утром уезжал на грузовике, появлялся вечером, тихо обедал в компании Филиппа Филипповича и Борменталя.
Несмотря на то, что Борменталь и Шариков спали в одной комнате приёмной, они не разговаривали друг с другом, так что Борменталь соскучился первый.
Дня через два в квартире появилась худенькая с подрисованными глазами барышня в кремовых чулочках и очень смутилась при виде великолепия квартиры. В потёртом пальтишке она шла следом за Шариковым и в передней столкнулась с профессором.
Тот оторопелый остановился, прищурился и спросил:
– Я с ней расписываюсь, это – наша машинистка, жить со мной будет. Борменталя надо будет выселить из приёмной. У него своя квартира есть, – крайне неприязненно и хмуро пояснил Шариков.
Филипп Филиппович поморгал глазами, подумал, глядя на побагровевшую барышню, и очень вежливо пригласил её.
– Я вас попрошу на минуточку ко мне в кабинет.
– И я с ней пойду, – быстро и подозрительно молвил Шариков.
И тут моментально вынырнул как из-под земли Борменталь.
– Извините, – сказал он, – профессор побеседует с дамой, а мы уж с вами побудем здесь.
– Я не хочу, – злобно отозвался Шариков, пытаясь устремиться вслед за сгорающей от стыда барышней и Филиппом Филипповичем.
– Нет, простите, – Борменталь взял Шарикова за кисть руки и они пошли в смотровую.
Минут пять из кабинета ничего не слышалось, а потом вдруг глухо донеслись рыдания барышни.
Филипп Филиппович стоял у стола, а барышня плакала в грязный кружевной платочек.
– Он сказал, негодяй, что ранен в боях, – рыдала барышня.
– Лжёт, – непреклонно отвечал Филипп Филиппович. Он покачал головой и продолжал. – Мне вас искренне жаль, но нельзя же так с первым встречным только из-за служебного положения… Детка, ведь это безобразие. Вот что… – Он открыл ящик письменного стола и вынул три бумажки по три червонца.
– Я отравлюсь, – плакала барышня, – в столовке солонина каждый день… И угрожает… Говорит, что он красный командир… Со мною, говорит, будешь жить в роскошной квартире… Каждый день аванс… Психика у меня добрая, говорит, я только котов ненавижу… Он у меня кольцо на память взял…
– Неужели в этой самой подворотне?
– Ну, берите деньги, когда дают взаймы, – рявкнул Филипп Филиппович.
Затем торжественно распахнулись двери и Борменталь по приглашению Филиппа Филипповича ввёл Шарикова. Тот бегал глазами, и шерсть на голове у него возвышалась, как щётка.
– Подлец, – выговорила барышня, сверкая заплаканными размазанными глазами и полосатым напудренным носом.
– Отчего у вас шрам на лбу? Потрудитесь объяснить этой даме, вкрадчиво спросил Филипп Филиппович.
Шариков сыграл ва-банк:
– Я на колчаковских фронтах ранен, – пролаял он.
Барышня встала и с громким плачем вышла.
– Перестаньте! – крикнул вслед Филипп Филиппович, – погодите, колечко позвольте, – сказал он, обращаясь к Шарикову.
Тот покорно снял с пальца дутое колечко с изумрудом.
– Ну, ладно, – вдруг злобно сказал он, – попомнишь ты у меня. Завтра я тебе устрою сокращение штатов.
– Не бойтесь его, – крикнул вслед Борменталь, – я ему не позволю ничего сделать. – Он повернулся и поглядел на Шарикова так, что тот попятился и стукнулся затылком о шкаф.
– Как её фамилия? – спросил у него Борменталь. – Фамилия! – заревел он и вдруг стал дик и страшен.
– Васнецова, – ответил Шариков, ища глазами, как бы улизнуть.
– Ежедневно, – взявшись за лацкан Шариковской куртки, выговорил Борменталь, – сам лично буду справляться в чистке – не сократили ли гражданку Васнецову. И если только вы… Узнаю, что сократили, я вас… Собственными руками здесь же пристрелю. Берегитесь, Шариков, – говорю русским языком!
Шариков, не отрываясь, смотрел на Борменталевский нос.
– У самих револьверы найдутся… – пробормотал Полиграф, но очень вяло и вдруг, изловчившись, брызнул в дверь.
– Берегитесь! – донёсся ему вдогонку Борменталевский крик.
Ночь и половину следующего дня висела, как туча перед грозой, тишина.
Все молчали. Но на следующий день, когда Полиграф Полиграфович, которого утром кольнуло скверное предчувствие, мрачный уехал на грузовике к месту службы, профессор Преображенский в совершенно неурочный час принял одного из своих прежних пациентов, толстого и рослого человека в военной форме.
Тот настойчиво добивался свидания и добился. Войдя в кабинет, он вежливо щёлкнул каблуками к профессору.
– У вас боли, голубчик, возобновились? – спросил осунувшийся Филипп Филиппович, – садитесь, пожалуйста.
– Мерси. Нет, профессор, – ответил гость, ставя шлем на угол стола, я вам очень признателен… Гм… Я приехал к вам по другому делу, Филипп Филиппович… Питая большое уважение… Гм… Предупредить. Явная ерунда. Просто он прохвост… – Пациент полез в портфель и вынул бумагу, – хорошо, что мне непосредственно доложили…
Филипп Филиппович оседлал нос пенсне поверх очков и принялся читать.
– Вы позволите мне это оставить у себя? – спросил Филипп Филиппович, покрываясь пятнами, – или, виноват, может быть, это вам нужно, чтобы дать законный ход делу?
– Извините, профессор, – очень обиделся пациент, и раздул ноздри, – вы действительно очень уж презрительно смотрите на нас. Я… – И тут он стал надуваться, как индейский петух.
– Ну, извините, извините, голубчик! – забормотал Филипп Филиппович, простите, я право, не хотел вас обидеть. Голубчик, не сердитесь, меня он так задёргал…
– Я думаю, – совершенно отошёл пациент, – но какая всё-таки дрянь! Любопытно было бы взглянуть на него. В Москве прямо легенды какие-то про вас рассказывают…
Филипп Филиппович только отчаянно махнул рукой. Тут пациент разглядел, что профессор сгорбился и даже как будто поседел за последнее время.
Преступление созрело и упало, как камень, как это обычно и бывает. С сосущим нехорошим сердцем вернулся в грузовике Полиграф Полиграфович.
Голос Филиппа Филипповича пригласил его в смотровую. Удивлённый Шариков пришёл и с неясным страхом заглянул в дуло на лице Борменталя, а затем на Филиппа Филипповича. Туча ходила вокруг ассистента и левая его рука с папироской чуть вздрагивала на блестящей ручке акушерского кресла.
Филипп Филиппович со спокойствием очень зловещим сказал:
– Сейчас заберите вещи: брюки, пальто, всё, что вам нужно, – и вон из квартиры!
– Как это так? – искренне удивился Шариков.
– Вон из квартиры – сегодня, – монотонно повторил Филипп Филиппович, щурясь на свои ногти.
Какой-то нечистый дух вселился в Полиграфа Полиграфовича; очевидно, гибель уже караулила его и срок стоял у него за плечами. Он сам бросился в объятия неизбежного и гавкнул злобно и отрывисто:
– Да что такое в самом деле! Что, я управы, что ли, не найду на вас? Я на 16 аршинах здесь сижу и буду сидеть.
– Убирайтесь из квартиры, – задушенно шепнул Филипп Филиппович.
Шариков сам пригласил свою смерть. Он поднял левую руку и показал Филиппу Филипповичу обкусанный с нестерпимым кошачьим запахом – шиш. А затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через несколько секунд прыгающий по битым стёклам Филипп Филиппович в ужасе метался от шкафа к кушетке. На ней распростёртый и хрипящий лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил его беленькой малой подушкой.
Через несколько минут доктор Борменталь с не своим лицом прошёл на передний ход и рядом с кнопкой звонка наклеил записку:
Блестящим перочинным ножичком он перерезал провод звонка, в зеркале осмотрел поцарапанное в кровь своё лицо и изодранные, мелкой дрожью прыгающие руки. Затем он появился в дверях кухни и насторожённым голосом Зине и Дарье Петровне сказал:
– Профессор просит вас никуда не уходить из квартиры.
– Хорошо, – робко ответили Зина и Дарья Петровна.
– Позвольте мне запереть дверь на чёрный ход и забрать ключ, – заговорил Борменталь, прячась за дверь в стене и прикрывая ладонью лицо – это временно, не из недоверия к вам. Но кто-нибудь придёт, а вы не выдержите и откроете, а нам нельзя мешать. Мы заняты.
– Хорошо, – ответили женщины и сейчас же стали бледными. Борменталь запер чёрный ход, запер парадный, запер дверь из коридора в переднюю и шаги его пропали у смотровой.
Тишина покрыла квартиру, заползла во все углы. Полезли сумерки, скверные, насторожённые, одним словом мрак. Правда, впоследствии соседи через двор говорили, что будто бы в окнах смотровой, выходящих во двор, в этот вечер горели у Преображенского все огни, и даже будто бы они видели белый колпак самого профессора… Проверить трудно. Правда, и Зина, когда уже кончилось, болтала, что в кабинете у камина после того, как Борменталь и профессор вышли из смотровой, её до смерти напугал Иван Арнольдович.
Якобы он сидел в кабинете на корточках и жёг в камине собственноручно тетрадь в синей обложке из той пачки, в которой записывались истории болезни профессорских пациентов! Лицо будто бы у доктора было совершенно зелёное и всё, ну, всё… Вдребезги исцарапанное. И Филипп Филиппович в тот вечер сам на себя не был похож. И ещё что… Впрочем, может быть, невинная девушка из пречистенской квартиры и врёт…
За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая и ужаснейшая тишина.
Читайте также: