Что делают с осужденными

Обновлено: 02.07.2024

Оказываешься на зоне, пытаешься вспомнить все, что знаешь об этом месте. Как вы себе ее представляете? Я, например, вспоминаю жесткие и кровавые фильмы, в которых с первого же дня новичкам приходится не жить, а выживать. А главарь – здоровый, с наколками и шрамом на лице, говорящий взглядом, что ты уже наполовину мертв. Сейчас это звучит смешно, но столкнувшись с такой ситуацией, человек теряется. И он снова младенец, не умеющий ходить. Разбирайся сам, что можно делать, а что нельзя.

Фото носит иллюстративный характер

Мои слова подтверждает социологическое исследование на базе учреждений Управления Федеральной службы исполнения наказаний (Россия). Согласно исследов анию , « осужденному на протяжении всего срока отбывания наказания в виде лишения свободы по крайней мере трижды приходится переживать весьма сложные адаптивные ситуации:

первичная адаптаци я к исправительному учреждению;
адаптация к сложившимся условиям пребыван ия в исправительном учреждении;
адаптац ия к условиям жизни на свободе.

Если говорить конкретно про адаптацию на свободе, то основными проблемами, с которыми сталкиваются осужденные, являются:

недостаточная осведомленность о событиях, происходящих на свободе;
отсутствие квалифицированной психологической помощи;
трудности с устройством на работу;
отсутствие постоянного места жительства;
недостаток материальных средств;
наличие судимости.

Все это можно проследить на истории одного героя. Олег (имя изменено) согласился поделиться своим опытом.

Часть 1: До заключения

Часть 2: Тюрьма и зона. Приговор

« Решили покурить в компании друзей. Все скинулись, и я поехал покупать. В 2011 году меня осудили по ст. 328 ч. 3 УК РБ за посредничество в приобретении марихуаны сроком на 8 лет.

Обстановка в исправительной колонии

Общение с заключенными и администрацией

« Живешь бок о бок с разными людьми : и наркоманы, и алкоголики. Если возникают конфликты, то по непонятным причинам. В основном, это мелочи. Вот представьте. В камерах почти ничего нет. Ручки, бумажки, книжки, из электроприборов – кипятильник. Конфликт может возникнуть, если не так посмотрел, не то сказал или захотел выпить чай пораньше. Такие стычки объясняются толь ко стрессовым состоянием . Все озадачены своими судьбами . А так можно спустить пар.

Но большую враждебность можно заметить со стороны администрации. Хочешь узнать человека – дай ему власть. Я наблюдал сотни неправомерных и надменных ситуаций с их стороны. Например, в тюрьме просишь отвести в душ, а тебя игнорируют. На зоне, если стало плохо и просишь вызвать врача, могут просто пообещать, но помощи вряд ли дождешься. Один из случаев: человек заболел . Ж ил в комнате, в которой самый сильный и авторитетный решил держать окно постоянно открытым. После выписки из санчасти просил не отводить обратно. Эту просьбу проигнорировали, не разобравшись в ситуации. Он сходил на свидание с мамой, а на следующий день умер. М оему соседу говорили, что он здоров, пока по воле случая приезжий доктор не обнаружил пневмонию. Или идешь к стоматологу, а тебе вырывают не тот зуб.

Фото носит иллюстративный характер

Пенитенциарная система несовершенна. Правила выстроены справедливо и хорошо, но только на бумаге. Срок – это не исправление, а наказание. Хватает людей, которые сошли с ума. Человек может разговаривать сам с собой, кричать в стену . И никому до него нет дела. Живет и пусть живет. Что уже говорить о других вещах.

Часть 3: связь со свободой или ее отсутствие

«Мне не удалось продолжить о бщение с некоторыми друзьями. Раньше я многих так называл, но сейчас это слово имеет больше е значение. Дружат, потому что есть что-то общее: интересы, дело. Но сохранить это спустя 8 лет сложно. П роблема в том, что даже навещать на зоне могут только близкие родственники.

У меня была любимая девушка, с которой мы поженились в колонии. Задерживаться на 8 лет в колони не планировал. Надеялся, что попаду под одну из амнистий. На тот момент моя мама была беременна. То есть на свободе меня ждали.

Но в 2015 году после выхода декрета об ужесточении наказания осужденных по 328 статье стало понятно, что я здесь надолго. Это поняла и моя девушка. Мы продержались 4 года, но мне надо было отпустить ее раньше…

Информация и как ее добыть

Через 7 лет заключения я поехал в Гомель. Данная программа предполагает свободу, но при условии хождения на работу и наблюдения. То есть ты ездишь на работу и возвращаешься с нее по табелю, в котором дежурная часть указывает время прибытия и отъезда. Время на дорогу рассчитывает оперативник. Опоздал – нарушение. За три выговора отправляют обратно в колонию.

Я боюсь получить еще один большой срок. После этой истории на меня упала тень. Но доказать свою непричастность легче: можно сдать анализы.

Какая обстановка?

Адаптация на свободе

« Освобождение напоминает переезд в заграницу. В страну с другой культурой, правилами жизни, принципами.

Свою историю Олег закончил выводом о том, что накопленный за все эти годы энтузиазм испаряется . После такого срока хочется жить нормальной жизнью, заниматься любимым делом, а общество воспринимает тебя, как второсортного. Мало кто доверяет, а многие даже побаиваются.

Исходя из истории нашего героя и исследования , можно сделать вывод, что заключенные либо частично готовы, либо не готовы к жизни на свободе. В данном случае следует отметить большой пробел в работе социальных служб. Подготовка к адаптации может качественно снизить уровень преступности. Для этого следует разработать и внедрить максимально возможное количество тренингов, которые будут развивать адаптивные способности осужденных (умение говорить, вести себя в обществе, трудоустраиваться и т.д.), оказать помощь в трудоустройстве. Социальная служба также должна проверить наличие жилья и возможности проживания в нем, а в случае отсутствия такового постараться найти, например, договориться с родственниками осужденного.

Однако, бывшие заключенные нуждаются не только в помощи со стороны социальных служб, но и со стороны самого общества. И во втором может помочь каждый из присутствующих. Я прошу не придерживаться стереотипов, и, если человек достоин и готов к мирной жизни, не ставить на нем крест, а дать возможность доказать свою адекватность. В конце концов, каждый из нас нуждался в помощи в трудный момент. Данный случай – не исключение.

Оправдывать их преступления не следует, но стоит помочь тем, кто изменился или хочет измениться. Разве вы не хотели получить второй шанс? Разве не заслуживали его?

Работа психологом в местах лишения свободы требует от человека особой эмоциональной выдержки и терпения. Помимо основной функции: помогать осужденным приспособиться к тюремной среде, сам специалист должен подготовить себя к особым условиям работы, пройдя свой путь адаптации. The Village побеседовал с человеком, который, будучи студентом, проходил практику в качестве такого специалиста, о том, как помочь заключенным реабилитироваться, о бесконечной бумажной работе и тюремном языке.

Ксения Рощина

Практика

Все очень однообразное, одноцветное, и все, естественно, в одинаковой одежде. У меня не было спецформы, я ходил в чем хотел. Старался не проводить больше трех часов на зоне, чтобы не поехала крыша

О структуре

Когда туда приходишь, краски как будто тухнут. В целом там чисто, за всем ухаживают, тем не менее атмосфера тяжелая: чувствуешь дискомфорт не только ты, но и все служащие вокруг.

О взаимодействии с осужденными

Я еще не знал тогда, что меня ждала целая гора бумажной работы. Вся эта рутина с документацией: психолог заполняет дела, досье, и все это в бумажном виде. До сих пор ненавижу писать от руки.

Другая работа проводилась с личным составом и с осужденными. Нужен был человек, который будет ходить на зону, потому что ходить туда было некому. Выглядело это так: каждый раз, отправляясь туда, я выходил из административного здания, обходил несколько пропускных пунктов, отдавал паспорт и все личные вещи. Приносить записывающие устройства и любую технику было строго запрещено. С собой я мог взять только тетрадь и ручку.

На самой территории колонии было несколько бараков, своя часовня, библиотека, столовая, кухня, спортивные площадки — все, что нужно для жизни. Но атмосфера была очень угнетающая, как и должно быть в тюрьме: тебя вырывают из внешнего мира, и ты находишься как будто в кубическом аду. Из окружающего тебя цвета только серый, зеленый и иногда синий. Все очень однообразное, одноцветное, и все, естественно, в одинаковой одежде. У меня не было спецформы, я ходил в чем хотел. Старался не проводить больше трех часов на зоне, чтобы не поехала крыша. Осознание того, что тебя осудили и ты никуда не можешь отсюда деться, очень давит. Я сильно им всем сочувствовал, хотя понимал, что совершенные преступления были особо тяжкими: наркотики, двойные или заказные убийства, различные серьезные экономические преступления. Одним словом, криминал и чернуха.

Поначалу ко мне относились со скепсисом, мол, пришел какой-то пацан учить их жизни. Но, на удивление, все были очень спокойные, никакой агрессии в мой адрес не было

Реальная помощь

Всякие вещи типа суицидов там происходят редко. В основном, если что-то подобное случается, то спасают там свои, то есть сокамерники. Неудавшихся суицидников помещают в изолятор, за ними очень долго следят и держат под особым контролем. Этим занимался не я, а работавшие там женщины, потому что сложилось мнение, что они более тонко чувствуют и могут гораздо проще поставить себя на место другого человека.

Я приходил на несколько часов, но чувство было, будто выпадал из реальности надолго, словно проходил через какой-то портал. Время там просто замирает

О манере общения

Что я подметил еще: у них не принято долго или пристально смотреть в глаза, потому что смотреть человеку в глаза — значит, что-то хотеть от него, а какой смысл смущать человека лишний раз.

Кстати, юмор у них довольно странный и зачастую непонятный, при этом сами они почти не смеются. Обстановка, видимо, не способствует.

Почему уволился и чему научила эта работа

Находиться там стало в какой-то момент невозможно. Каждый раз, когда заканчивал рабочий день, я понимал, что возвращаться туда будет сложно из-за угнетающей обстановки. Я приходил на несколько часов, но чувство было, будто выпадал из реальности надолго, словно проходил через какой-то портал. Время там просто замирает. А когда ты находишься в отрыве от реального времени, тебе сложно потом привести себя в чувство. В какой-то момент понял, что эта работа не для меня: тяжела морально и наводит на угнетающие мысли. Даже осознание того, что делаешь полезное дело, не приносит облегчения. Такой работой должны заниматься люди, которые способны превозмогать подобные условия и могут чувствовать себя в такой среде более комфортно, чем я.

Несмотря на все, я рад этому опыту. Благодаря ему открыл для себя новые грани, увидел ни на что не похожую реальность. Такой опыт научил меня сильно ценить то, что у меня есть, и любить мою нынешнюю работу. Когда понимаю, что нахожусь на свободе, моя жизнь сразу наполняется красками.

О лагере

Я еще очень молод. Обычный парень из типичной семьи, учился на инженера в техникуме, оставался год. Почти сразу как появилась "возможность" сесть в тюрьму на строгий режим, я тут же ей "воспользовался". Наказание отбываю недалеко от Москвы. Без разницы, как меня называют, — "заключенный", "зэк", "арестант". Ничего не меняется: как сидел, так и сижу.

Моя история связана с неосмотрительностью, даже глупостью. Без наркотиков она не обошлась. Почти половина заключенных — со статьей 228 УК РФ ("Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов". — Прим. ред.). Недаром ее называют "народной". Вместо того чтобы лечить наркоманов, лишают свободы на долгие годы.

Лагеря делятся на "красные" и "черные". В "красных" власть — в руках администрации: телефоны и "вольные" вещи разрешены только "приближенным". Там практикуют бессмысленное насилие: например, к лому приваривают канализационный люк, чтобы получилась своеобразная лопата, и отправляют "ловить снежинки".

В "черных", помимо администрации, есть "блатные". Можно найти все: телефоны, игровые приставки, ноутбуки, алкоголь и даже наркотики. Около пяти лет наш лагерь был таким. Большая часть зоны не посещала столовую: каждый день жарили шашлыки, ходили где угодно, словом, "брод-ход". Был и отдельный барак, где гнали самогон.

Но после смены руководства пошло "закручивание гаек". Среди сотрудников уволили всех, кто когда-то имел даже условную судимость. Стал приезжать ОМОН. Везде поставили камеры видеонаблюдения. Ручную кладь запретили — выдают прозрачные сумки. За алкоголь можно попасть в изолятор на 150 дней, а за наркотики — на 300 с возможностью увеличения срока. Мы перестали ходить в одиночку и без "мойки" (лезвия от бритвенного станка).

О деньгах и расходах

В тюрьме сидеть не так дешево, как кажется на первый взгляд. Во-первых, услуги адвоката: от 500 рублей до нескольких миллионов. Во-вторых, посылки и передачи: каждые два месяца — по пять тысяч минимум без учета стоимости сигарет. В-третьих, нужно платить за длительные свидания. В-четвертых — расходы на улучшение жилищных условий.

В бараках постоянно тратятся на уборку и чай, конфеты и сигареты для тех страдальцев, которые попадают в карантин, изолятор или больницу. Поэтому здесь своя "налоговая система": скидываемся каждый месяц в общий мешок, который находится в "блатном" углу в каждом бараке. Сумма устанавливается индивидуально в первую неделю. Обычно это тысяча рублей. С мелких наркоторговцев берут около трех тысяч. Те, кто попал за изнасилование, доплачивают больше, чтобы их не трогали.

Есть и "добровольно-принудительные" сборы: за провоз запрещенных вещей и за мобильную связь с тех, у кого есть телефон, — по 500 рублей.

Большая часть переводов проходит через интернет-кошельки, которые есть почти у каждого: достаточно мобильного номера. Криптовалюта не используется — слишком сложно. Порой суммы отправляют в тюрьмы для особо опасных преступников, например во Владимирский централ.

Сам телефон — отдельная статья расходов. Он попадает тремя путями: через сотрудников, заезжающие машины и "вбросы", поэтому стоит в два раза дороже, чем на свободе. Охота за средствами связи ведется всегда. За телефон можно не только лишиться крупных сумм с интернет-счета, привязанного к номеру, но и попасть в изолятор на 15 суток и получить статус "злостного нарушителя" — до восьми лет дополнительного надзора.

ДЕЛА ЛУЧШЕ НЕ СМОТРЕТЬ

- Наталья Владимировна, почему именно работа в колонии?

- Сюда я пришла 10 лет назад. Сначала работала в детском саду психологом, затем в реабилитационном центре. Со временем поняла, хочу расти дальше, искала профессионального роста и больше живой работы с людьми. В колонию идти было не страшно, хотя при поступлении на службу показывали, с кем придется работать. Но негативного отношения к осужденным у меня не было – до этого я никогда с ними не сталкивалась.

- А сейчас появилась неприязнь к тем, кто находится за решеткой?

- Нет. И я не осуждаю тех, кто попал в места лишения свободы. Они такие же люди, как мы с вами. Только с немного другим мировоззрением. Мне кажется, что они живут в своем мире. Все мы допускаем ошибки и нет человека, который бы не нарушил закон хотя бы раз в жизни.

- Но ведь ошибка ошибке рознь.

- Конечно, сравнивать административные правонарушения и уголовные, например, убийство, изнасилования нельзя. Я говорю о том, что лично я не сужу. Когда ко мне приходит осужденный, я диалог строю с ним, как с нормальным человеком. Говорю: да, вы совершили преступление. Принимайте это как ошибку, старайтесь осмыслить свой поступок. Осуждать здесь за это никто не будет.

- Ведя диалог с осужденным, вы знаете, кто перед вами сидит?

- При поступлении осужденного в учреждение специалисты нашей службы проводят психологическую диагностику. Зная подробности преступления невероятно тяжело работать с осужденным! Поэтому я стараюсь сначала поработать с человеком, а уже потом узнаю, какое преступление он совершил.

- А по какому принципу вы отбираете тех, кого будете тестировать и консультировать?

- По прибытию гражданина в колонию или СИЗО, психолог разговаривает со всеми – такой порядок. Мы выясняем социально-биографические данные, были ли психологические травмы в детстве, состоял ли осужденный на учете у психиатра (если он сам пожелает рассказать). Ну и проводится диагностика психо-эмоционального состояния. Пытаемся помочь разобраться в причинах: почему человек совершил преступление. В среднем, 45 минут уходит на одного.

Особое внимание мы уделяем тем, кто находится в СИЗО. Ведь попадание в следственный изолятор – сильнейший стресс для человека, неважно, кто это: мужчина или женщина! Цель психолога в СИЗО – успокоить заключенного и посмотреть факторы риска: может ли он из-за сложившейся ситуации что-то сделать с собой. Если да – то будет сообщено руководству и будет строгий контроль за этим человеком.

Также в каждом подразделении есть кабинет психолога, где проводится групповая работа. И при желании осужденный может записаться на личный прием к психологу.

- Желающие посетить кабинет психолога есть?

ПРИШЕЛ В КОЛОНИЮ, ЧТОБЫ УБИВАТЬ

- Расскажите, в каком состоянии прибывают осужденные? Бывают, что плачут в кабинете психолога, каются.

- В моей практике еще не было такого, чтобы осужденный говорил: отпустите меня. И за 10 лет работы плакал только один. Мы же не судьи, чтобы вымаливать у нас освобождения. Одна из задач психологической службы – помочь разобраться с эмоциональным состоянием и с теми проблемами, которые имеются.

У основной массы осужденных состояние в первые дни в колонии угнетенное. Они находятся в состоянии стресса. Но таких людей, кто бы считал, что заключение поставит крест на их дальнейшей жизни, которые считают, что их мир рухнул – немного.

Ну и стандартные проблемы осужденных - бессонница, тревожность, раздражительность. От них избавится можно, если поработать с психологом.

- Как вы работаете с осужденными? Консультируете и успокаивает?

Тяжелее всего работать с женщинами. Они ранимые, часто недовольны чем-то. Если женщине-осужденной показалось, что психолог или сотрудник колонии недостаточно вежлив с ней – жалоба будет обязательно. Мужчины высказывают недовольство реже.

- Пытаются обмануть психологов, когда тесты проходят?

- Бывает. По тестам возможно узнать, что человек пытается скрыть ту или иную информацию.

- Вы передаете эти данные руководству колонии?

- Если по результатам наших исследований есть информация, которая сообщает нам об опасности, либо какой-то угрозе, то тогда мы обязаны доложить об этом руководству. И да: при поступлении информации, которая угрожает жизни самого осужденного, либо здоровью и жизни окружающих людей – сотрудников или осужденных, мы обязаны передавать такие данные. Об этом мы предупреждаем осужденных.

- Выходит, что осужденные не могут быть на 100% откровенными даже в вашем кабинете.

РОМАН С ОСУЖДЕННЫМ

- Наталья Владимировна, вы говорили, что общаетесь с осужденными, как с обычными людьми. И многим из них нужна поддержка, которую они находят только в кабинете психологов. Не возникает у осужденных романтической привязанности к психологам? Все-таки большая часть коллектива – женщины.

- Мы не только общаемся как с простыми людьми и уважительно, по имени-отчеству, но и в форме на режимную территорию не заходим. Идем в гражданской одежде, что снимает барьер между нами и осужденными.

За всю мою практику некорректно себя повел только один осужденный. В данном случае, сразу же был вызван сотрудник отдела безопасности. Но в основном все ведут себя адекватно. Про то, что влюбляются в психологов… Как-то я пришла на работу, чтобы по просьбе осужденного провести с ним консультацию. Когда он меня увидел – расстроился. Говорит, хотел поработать с другим психологом. Я переспросила: а какая разница? Он лишь ответил: ну вы же понимаете, о чем я. В общем, влюбился в нашу сотрудницу и искал с ней встреч.

- Были случаи, когда сотрудник колонии завел роман с заключенным?

- При поступлении на службу всех сотрудников предупреждают о том, что вступать в неслужебную связь с осужденными категорически запрещено – сразу идет увольнение. Но жизнь есть жизнь, просто скажу, что случаи, когда кто-то из сотрудников заводил роман с осужденным, конечно, были.

- У некоторых осужденных есть даже не одна любовь, а несколько женщин. Но верить им или нет – такого совета дать не могу. Потому как есть всякие люди. Искренние. И те, кто ищет выгоду.

Чем отличаются мужчины, которые находятся за забором? Они очень внимательные, романтичные, не скупятся на красивые слова, комплименты. Одним словом, делают то, о чем мужчины на воле забывают. А те, кто за решеткой, напоминают, какие женщины красивые, любимые, желанные.

ВАЖНАЯ РАБОТА

- Кому все-таки больше нужна работа психологов в колонии. Осужденным или руководству, которое будет мониторить психологическое состояние заключенных?

И сотрудникам исправительных учреждений нужны, потому что психологическую поддержку оказываем и им.

- Если осужденных и работников поддерживает психологическая служба, то кто консультирует самих психологов?

- Мы друг друга консультируем сами. Работа у нас тяжелая, поддержка нужна. Первое время я приходила домой как выжатый лимон. Осадок после работы оставался. Сейчас привыкла и уже не представляю себя на другой службе.

Мнение изнутри

- Первое время человек потерян, особенно если у него нет малейшего представления о СИЗО и о том, что его ждет в этих стенах, и в целом после следствия. Мы же все существа с ассоциативным мышлением, вот и додумываем все что не знаем наверняка. А там мы не знаем многое. Я своими глазами видел, как парень успел за пять месяцев в СИЗО поседеть.

Что касается "тяжело ли сидеть"? Заключение оно всегда заключение, даже если есть еда и кров. Переоценка ситуации человеком происходит непрерывно, в течение всего срока. К раскаянию приходят довольно быстро. Но чем больше срок у человека, тем меньше вероятность того, что человек сможет встретиться в общество обратно. Потому что за год-два человек почувствовал всю глубину отчаяния, познал весь дискомфорт заключения, искренне раскаялся.

Возрастная категория сайта 18 +

Читайте также: