Какая зарплата у регбистов в россии

Обновлено: 01.05.2024

Вознаграждение профессиональный игрок в регби зависит от его клуба регби, его выступление и его команда. В целом он начал с зарплата нетто 1 евро в месяц. Есть ряд зарплата который варьируется от 5 до 000 евро нетто в месяц для игроков в регби Профессиональный.

кроме того, какая зарплата у теннисиста?

Серена Уильямс, которая страдает от разрыва подколенного сухожилия, является третье место в рейтинге с доходом 41,8 миллиона долларов. На четвертом месте находится Новак Джокович с доходом в 38 миллионов долларов.

Кто самый высокооплачиваемый игрок в регби в мире? И по его оценкам, этоявляется Хандре Поллард, открывший MHR из Южной Африки, возглавляет этот рейтинг. Чемпион Monde В 2019 году заработная плата за сезон составит около 1,2 миллиона евро, вместе с защитником Бристоля, Новая Зеландия Чарльзом Пьютау.

Кроме того, какова зарплата игрока в регби из 14 лучших?

В среднем игроки в регби, развивающиеся в Лучшие 14 (все должности вместе) получают 240 778 евро в год или примерно 20 000 евро в месяц в течение сезона 2019/2020.

Какая средняя зарплата в регби?

En Moyenne, игрок получает 20 000 евро брутто в месяц, что, конечно, далеко не так. заработная плата воспринимается футболистами Лиги 1, но через десять лет средняя зарплата Регбист в Премьер-лиге вырос на 104%.

Кто самый высокооплачиваемый теннисист?

Роджер Федерер самый высокооплачиваемый теннисист по данным Forbes, Наоми Осака и Серена Уильямс перед дуэтом Джокович-Надаль.

Какой теннисный турнир платит больше всего?

1.Роджер Федерер - 67 миллионов долларов

В свои 34 года Роджер Федерер остается легендой теннис современный. Человек с 17 титулами Большого шлема обязан своим местом номер один прежде всего своим спонсорам, которые представили 58 миллионов долларов, что принесло 9 миллионов прибыли на турнире.

Кто платит тренерам по теннису?

Средняя зарплата монитора теннис составляет 1 евро в месяц (или 800 евро брутто в час), что на 27 евро (-540%) меньше средней зарплаты во Франции.
.
Как уровень опыта влияет на зарплату учителя теннис .

Конец карьеры	▲ + 56%
опытный	▲ + 33%
Средняя заработная плата	1⁠ ⁠800 € / мес.

Какая самая большая зарплата в топ-14?

Пять игроков из Лучшие 14 в топ-10

1 er . Хандре Поллар (Монпелье) и Шарль Пьютау (Бристоль): 1,19 миллиона евро.
3 e . Эбен Эцебет (Тулон): 1,07 миллиона евро.
4 e . Чеслин Кольбе (Тулон) и Финн Рассел (Racing 92): 1,01 миллиона евро.
6 e . Маро Итохе (сарацины): 950 000 евро.
7 e , .
9 e .

Какая зарплата у французского регбиста?

Вознаграждение регби профессионал зависит от своего клуба регби, его выступление и его команда. В общем, он начинается с зарплата нетто 1200 евро в месяц. Есть ряд зарплата, которая варьируется от 5 до 000 евро в месяц за регби профессионалы.

Какая минимальная заработная плата в Топ-14?

да. Если вы подающий надежды игрок Лучшие 14 полный рабочий день: ваша минимальная зарплата является 26 евро в год брутто.Если вы постоянный игрок Pro D000, который подает надежды: ваше минимальное вознаграждение является € 23 000 брутто в год.

Какая зарплата у Моргана Парры?

7. = Морган Парра (Клермон): 663 690 евро Морган Парра единственный французский игрок, вошедший в топ-15 самых высокооплачиваемых игроков.

Какая зарплата у Кристофа Уриоса?

Воодушевляющая речь, идеально подходящая для делового мира. ЛИНКЕДИН. Но, в то же время, карьера игрока является очень коротко, - объясняет он. Зарплата Средний старший финансовый аналитик в URIOS в Париже: 57.355 XNUMX евро.

Кто самый богатый игрок в 2021 году?

Федерер миллиардер?

Roger Федерер невероятный теннисист, но и настоящий бренд. До него в мире спорта только американский гольфист Тайгер Вудс достиг порога дохода от рекламы в 100 миллионов долларов за год.

— Джей Пи, промежуточное 3-е место вас удовлетворило?

— Перед началом нынешнего сезона в клубе сложилась непростая ситуация. Начать с того, что пять-шесть игроков присоединились к команде буквально за пять-шесть дней до старта чемпионата, много иностранцев, новых россиян. Вспоминая это, я могу оценить итоги первой половины чемпионата как положительные, поскольку, если бы мне кто-то сказал, что мы будем занимать третье место, я бы рассмеялся.

Оценивая свои силы объективно, мы предполагали, что место в шестерке уже будет хорошим результатом. И рассуждая стратегически, мы предполагали, что начало может быть похуже, зато к концовке первой части сезона мы накатим, но получилось с точностью наоборот.

Почему? Тут надо говорить об объективно небольшом составе команды, отсутствии полноценной глубины. Большинство регбистов отыграли все матчи до звонка до звонка, надо отдать им должное, как и за то, что в коллективе был высокий командный дух, и определенный спад произошел только на фоне накопившейся усталости, когда у нас объективно закончился бензин. Где-то нам сопутствовала удача, поскольку удалось избежать травм.

— В данном случае я говорил о везении в каких-то отдельных матчах. Речь идет о, скажем так, непредсказуемых отскоках мяча, которые в матчах прошлого сезона зачастую были не в нашу пользу, а в нынешнем нам объективно везло с ними.

Фото: Максим Платонов

Большинство регбистов отыграли все матчи до звонка до звонка, надо отдать им должное и за то, что в коллективе был высокий командный дух, и определенный спад произошел только на фоне накопившейся усталости, когда у нас объективно закончился бензин

— Тем не менее при всех объективных сложностях, команда улучшила свой прошлогодний промежуточный результат. Есть какое-то объяснение этому?

— Возвращаясь к тому, что мы не смогли провести ни одного полноценного сбора в этом составе, на руководящем уровне было принято менеджерское решение: не давить на игроков. В прошлом году они в какой-то момент попали под такое давление, и это сыграло не в лучшую сторону.

А сейчас решили сыграть на изи, на неком расслабоне, и это, в том числе, позволило поймать кураж, и выдать выдающуюся серию из пяти побед подряд в середине сезона.

Мы пытались вернуться к своей игре, но каждый из членов команды пытался сделать чуть больше, чем должен, в связи с этим возникала суета.

Фото: Ринат Назметдинов

Одна из опасностей встречи с командой из нижней части турнирной таблицы состоит в недооценке противника. Сколько ни говори о важности любого матча, в подкорке будет сидеть то, что твой следующий соперник — аутсайдер

— В состав сборной страны были вызваны четыре игрока, хотя с Нидерландами сыграли только двое. Тем не менее охарактеризуйте наших сборников.

Не меньше нас радует и вызов сразу пятерых человек в молодежную сборную, что демонстрирует правильность нашего стратегического развития.

При этом Денисов и Петрушинин — это воспитанники казанского регби, Арсений Петрушинин представляет известную регбийную династию. Суксов у нас в аренде, Фомина мы взяли из Красноярска, Артеменко забрали из Краснодара. Фомин был очень близок к попаданию в основной состав, но помешали травмы. При этом он очень молод для своей игровой позиции, но своими действиями на поле Фомин заставляет забывать о своем юном возрасте, настолько зрело он действует. Петрушинин уже приносит результат в основной команде, входит в число лучших на своей позиции среди сверстников. Денисов раза два уже попадал в стартовый состав, отметился результативной попыткой, как и Петрушинин. Артеменко надо отдать должное в том, что он в интересах команды поменял свою игровую позицию, перейдя с места левого столба направо. У Суксова сильные конкуренты по позиции в команде, но видно, как парень растет и прогрессирует. В итоге Артеменко, Петрушинин и Фомин участвовали в первенстве Европы и завоевали бронзу в составе сборной России.

— Как дела в регби-7?

— Олимпийские старты смотрели?

— Конечно, и за женским регби, за нашими девчонками, я так называю сборную России. Увы, пик формы команды пришелся, скорее всего, на отборочный предолимпийский турнир, где они с легкостью выносили всех своих соперников, а на саму Олимпиаду сил уже не хватило. Обидно было и за родную национальную команду ЮАР, от команды были большие ожидания, которые ребята не смогли оправдать.

Фото: Максим Платонов

Я скажу так, что даже будучи средним по уровню регбистом, играющим в России, можно жить лучше, чем регбисту топового уровня в ЮАР

— Для нас в приоритете было и остается играть в регби. Это скрадывает все сложности абсолютно другого мира, которым является Россия для южноафриканцев, сложности с незнанием языка и прочего. Но, есть и свои плюсы. К примеру, жизнь в России объективно дешевле, чем в Южной Африке. Это касается и продуктов питания, и обслуживания, в частности, медицинского. Касаемо сельхозпродукции, со стороны может показаться, что все должно быть дешевле. Это не так. Во-первых, у нас очень большие налоги, что удорожает любую продукцию. Во-вторых, большое количество своей продукции фермеры отправляют на экспорт, а под ту, что остается для внутреннего потребления, закладывают высокую добавочную стоимость. Касаемо нашей ситуации, я скажу так, что даже будучи средним по уровню регбистом, играющим в России, можно жить лучше, чем регбисту топового уровня в ЮАР. Чтобы нормально жить на родине, необходимо покупать жилье в закрытых поселках, это безумно дорого.

Другое дело, что трудно уговорить южноафриканца приехать играть в Россию, поскольку бытует мнение, что здесь слабый чемпионат и сюда надо приезжать перед окончанием карьеры. Нет, чемпионат не слабый, он, возможно, медленнее, но в то же время гораздо плотнее.

— Как у вас дела с ковидом на родине?

— Все нормально, там лето. Инфекции нет, но по истечении лета ожидается очередная, уже четвертая, волна ковида. У нас в команде многие им уже переболели, выработали антитела. Что касается меня, то я собираюсь на месяц съездить на родину, увидеться с близкими, подзарядить эмоциональные батарейки.

Фото: Максим Платонов

Я знаю рынок, выходцы из которого востребованы в России. Только надо очень тщательно подходить к итоговому выбору, поскольку одновременно на поле не может быть более шести иностранцев, значит, каждый из них должен быть сильнее местного

— Спорт все чаще сталкивается с политикой. В регби с этим столкнулись едва ли не первыми из коллег. Сильная сборная ЮАР долгое время находилась в изоляции, поскольку в стране царил апартеид. Сейчас в России большая напряженность с соседями с Украины, ранее была с грузинами. Это сказывается на регби?

— Не всякий регбист пройдет два кастинга на ТВ.

— Сейчас столкнулись с неожиданностями?

— В чем смысл?

— Сколько длились съемки?

— Неделю. Каждая смена — по 12-14 часов. Один раз начали в 17.00, а закончили в половине восьмого утра.

— Тяжелый график.

— Меня больше беспокоило другое — на четвертый день едва не остался без голоса. Я-то думал, он закаленный, за долгую карьеру в регби успел натренировать. Но здесь так сопереживал участникам и не жалел эмоций, что в какой-то момент охрип.

— Что же делать в такой ситуации?

Алишер

— Как с Моргенштерном работалось?

— На мат намекаете?

— Ага. Впрочем, его было мало. Помню, однажды на трассе происходило что-то невообразимое, и у Алишера вырвались нецензурные слова. Оказались к месту. Я бы и сам сформулировал так же. Если бы был Моргенштерном (смеется).

— Вы и Моргенштерн — два разных полюса.

— Мужчины, которые красят ногти, вас, регбиста, не напрягают?

— Ничуть. Популярность Алишера среди тинейджеров объяснима. Их во все времена привлекало что-то запретное. Эпатаж. Возможность побыть бунтарем, пойти вразрез с общепринятыми нормами. Весь образ Моргенштерна и построен на том, чтобы привлечь внимание этой аудитории. То же самое было раньше.

— Вспомните рокеров 70-х, 80-х — с дерзкими образами, скандальными выходками. Уверен, многие это делали не по собственному желанию, а с подачи продюсеров. Которые ради пиара готовы на все. Накрашенные ногти — из той же серии. Хотя в Сочи у Моргенштерна их не было. Кроме многочисленных татуировок ничто не выдавало в нем персонажа из другого пласта реальности.

— Полгода назад вы обмолвились, что не знаете ни одной песни Моргенштерна. А теперь?

— От спорта Моргенштерн далек?

— Да — если говорить о командных видах. Мне рассказывал, что в детстве занимался скейтбордом, сейчас постоянно посещает тренажерный зал. Ну и о регби немножко расспрашивал. Я объяснял правила, ломал какие-то стереотипы.

Сотня

— Как в клубе отнеслись к тому, что в разгар сезона вы укатили в Сочи на съемки шоу?

— С пониманием. Пропустил-то всего один матч. Да и форму за неделю растерять не успел.

— Где-то написано, что за сборную России вы провели 95 матчей, где-то фигурирует другое число — 99. Так сколько?

— В ближайшие месяцы закроете сотню?

— У меня бы еще в прошлом году все получилось, но вмешалась пандемия. Отменялись игры, турниры, я страшно переживал, что никак не закрою гештальт. А теперь об этом просто не думаю. Отпустил ситуацию. Сыграю сто матчей — замечательно. Нет — значит, не судьба.

— В июле вам стукнуло 34. Чувствуете себя ветераном?

— Нет. Первое, что теряешь с возрастом, — скорость. Но если отталкиваться от тестов, пока не сильно проигрываю самому себе десятилетней давности. Например, тогда 10 метров бежал за 1,48. Сейчас — за 1,58. Разница микроскопическая. То же со спринтами на 30 метров. Точных цифр не помню, но из четырех секунд по-прежнему выбегаю. И в клубе, и в сборной я один из лучших по этим показателям.

— Впечатляет.

— Другое дело, регби стремительно молодеет, и сегодня все чаще успеха добиваются сборные, которые прилично обновили состав. Возьмем Португалию. Раньше мы регулярно ее побеждали, пусть и не без труда. А в июле сгорели — 26:49.

— Кажется, впервые за десять лет.

— Верно. В отличие от португальцев, сделавших ставку на молодежь, у нас команда более возрастная. В силовых компонентах им не уступаем. Чего не скажешь о скорости, резкости. Отсюда и результат.

Зарплата

— Когда заканчивается ваш контракт с ЦСКА?

— В конце ноября. С руководством клуба есть договоренность о продлении.

— Допускаете, что этот сезон — последний в карьере?

— Все может быть. Но я бы еще поиграл. И здоровье позволяет, и желания хоть отбавляй. От регби за столько лет не устал.

— Когда два года назад перешли в ЦСКА, Алексей Митрюшин, президент клуба, сообщил журналистам, что вы будете получать 200 тысяч рублей в месяц. Сейчас продлите контракт на тех же условиях?

— 200 тысяч — рекордный оклад в карьере?

— Исчерпывающе.

— При этом отмечу, что мой доход в значительной степени строится и на рекламных контрактах в дополнение к игровому.

— Хоть кому-то в российском регби платят миллион рублей в месяц?

— Ну что вы! Знаю несколько игроков, которые получают ежемесячно 500 тысяч. Но это потолок. У нас же не футбол и не хоккей — все скромнее. Самые высокооплачиваемые регбисты мира зарабатывают около миллиона евро в год.

— Новозеландец Дэн Картер, в феврале завершивший карьеру, южноафриканец Чеслин Колбе. В японских и французских клубах хорошие контракты. Но миллион евро предлагают единицам.

— Бог миловал. На поле никто за гениталии не хватал.

— Марлера-то дисквалифицировали?

— Самый подлый прием в регби?

— Пальцем — в глаз. Но с 1995 года, когда регби перешел на профессиональные рельсы, за подобные трюки сурово наказывают. Как и за драки. Сейчас на поле их уже не увидишь. Разве что за грудки можно взять, потрясти, поорать, не более.

— Последний мордобой на вашей памяти?

— Он самый. Еще и на машине ехал домой!

— С ума сойти.

— Как человек, проживший семь лет в Ирландии, могу подтвердить — люди там пить умеют. Правда, 20 пинт при мне никто не убирал. А 10-15 — легко.

— У вас за столом рекорды были?

— Я тоже люблю ирландское пиво — и стаут, и эль. Но три пинты для меня предел.

— А потом за руль?

— Нет-нет. Придерживаюсь железного правила: даже если чуть-чуть выпил — машину не поведу. Хотя в Великобритании допустимое содержание алкоголя в крови — 0,8 промилле. Что эквивалентно двум кружкам пива.

Травмы

— Картина основана на реальных событиях. Смит играет судебно-медицинского эксперта, который обнаруживает у бывших звезд НФЛ необратимые изменения клеток головного мозга. Из-за многочисленных сотрясений. Синдром получил название ХТЭ — хроническая травматическая энцефалопатия. Все это привело к корректировке правил — и в американском футболе, и в регби.

— В чем конкретно?

— Ужесточились санкции за умышленную грубость, запретили захваты выше уровня плеч. Если раньше за такой фокус судья ограничился бы штрафным ударом, то теперь это удаление и длительная дисквалификация. Сотрясений сразу стало меньше.

— У вас-то их сколько?

— Два. Первый раз неудачно выполнил захват — и прилетело бедром в лоб. А года четыре назад играли с грузинами. Выпрыгивая за мячом, столкнулся головой с соперником. Даже сознание на пару секунд потерял. Тут же заменили. Удар был настолько сильный, что еще месяц ощущались последствия.

— Вам и нос ломали?

— Он, конечно, кривоват — когда-то прилично по нему наполучал. Но без переломов. У меня вообще было мало травм.

— Самая серьезная?

— В 2009-м разорвал заднюю крестообразную связку. Хирург осмотрел, сказал, что другие части коленного сустава не задеты, а значит, можно обойтись без операции.

— Каким образом?

— Закачать мышцы так, чтобы плотно держали сустав. Уже через два месяца я вернулся на поле. До сих пор играю!

— Ну да. В другой раз сломал две маленькие косточки в районе запястья. Они всегда долго заживают. Врач дрелью просверлил дырки, вставил металлические спицы. Кончики торчали наружу.

— Да уж. Целый месяц так проходил. А выдирали спицы еще интереснее — обычными плоскогубцами. Без наркоза.

— Дед у вас легендарный. Жив-здоров?

— Слава богу! Ему 81, бабушка на год старше. Продолжают работать. В 2019-м летали в Японию на Кубок мира, болели за нас. Через две недели у них бриллиантовая свадьба, 60 лет!

— Фантастика.

— Оба окончили МИФИ, по распределению попали в Зеленоград, трудились в высокотехнологичном секторе. Бабушка — программист, дедушка разрабатывал системные модули для космической промышленности. А последние двадцать лет занимаются медицинским бизнесом — производят фибриновый клей, который используется при операциях.

— Вы ведь тоже в этом деле участвуете?

— Я один из учредителей фирмы. В основном помогаю на переговорах с иностранными партнерами. Скажу честно — бизнес тяжелый. Конкуренты мощные, рынок узкий, объемы не самые большие. Но пока есть своя клиентура, держимся на плаву.

— Алексей Николаевич, как вы можете оценить минувший год? Что он принес нового, чем отметился?

— Я думаю, что чего-то кардинально нового он не принес. Развивались тенденции, которые начались в прошлом году. Еще больше вырос спрос на неквалифицированный труд. И стоимость этого труда тоже увеличилась, чего в общем никто не ожидал. Но это случилось, и за всем этим очень любопытно наблюдать, поскольку еще года три-четыре тому назад и вплоть до начала пандемии все рассуждали о том, что неквалифицированных людей некуда будет девать, ведь производства роботизируются и вот-вот возникнет ситуация, когда придется что-то делать с огромной армией безработных. Но пандемия показала, что все эти прогнозы безосновательны и они не оправдались. Рынок впитал огромное количество работников и требует еще для каких-то новых сфер — разносчиков, курьеров, людей, которые работают с каршеринговыми сервисами. Каршеринговые машины нужно собирать, обслуживать, отвозить на стоянки, заправлять — все это требует большого количества сотрудников с не очень высокой квалификацией, но за них идет жесткая конкурентная борьба. В результате зарплата курьера в Москве сейчас стала сопоставима с оплатой труда начинающих программистов, чего вообще никто не мог предположить и представить себе даже в страшном сне. Средний программист, конечно, получает сильно больше курьера, но то, что начинающий специалист этой профессии будет получать столько же, а то порой и меньше, конечно, было за пределами всяких прогнозов.

— Какие профессии стали наиболее, а какие наименее востребованы в 2021-м и каков ваш прогноз в этом плане на год наступающий?

— На рынке труда всегда наиболее востребовано то, что самое массовое. Сейчас это курьеры, водители такси, коммунальщики и так далее. Ничего здесь не поменялось. С другой стороны, очень нужен младший медицинский персонал, медсестры. Нельзя сказать, что они неквалифицированная рабочая сила, но это люди массовой профессии. В медицину, конечно, пришло много денег, что повысило привлекательность данной сферы деятельности. Но ковидная история продолжается, и потребность в медперсонале всех уровней не сокращается, а растет. Поэтому люди там очень нужны. Соответственно, зарплаты в этой отрасли растут. В особенности в регионах, потому что крупные центры типа Москвы, Санкт-Петербурга и Нижнего Новгорода на ковидной волне высосали медицинский персонал из своих же окружающих регионов и в маленьких городах ничего не осталось. В крупных городах больше бюджеты, лучше отношение в больницах, и люди вахтовым методом предпочитают ехать туда работать. Из того же Арзамаса в Нижний.

— А что с редкими профессиями, они не потеряли своей востребованности? И какие наиболее популярны из этого перечня?

— Как вы относитесь к идее всеобщего QR-кодирования населения страны и как эти ограничительные меры отразятся на рынке труда, да и вообще на людях?

— То есть к заботе о здоровье граждан это все не имеет отношения?

— С одной стороны, все так. Но с другой — у нас дичайшая инфляция и запугивание всех новыми штаммами коронавируса. Поэтому предприниматели очень хорошо видят, что концы с концами перестают сходиться. Грубо говоря, если компания в сфере услуг жила на рентабельности 10–15 процентов в год, то она уходит в минус.

— И много у нас сейчас таких компаний?

— В отдельных секторах почти все. Экономика у нас вроде как восстановилась, но одновременно выросла огромная инфляционная нагрузка. Инфляция увеличивается по разным причинам. В мире очень многие цепочки поставок порушены, где-то что-то из-за ковида вообще не произвели или в недостаточных количествах. Напечатано огромное число денег. Мы деньги аккуратно печатали, а Америка и Европа за два года напечатала больше, чем за предыдущие 20 лет. В общем, очень много разных историй наложено друга на друга, все они оказывают инфляционное давление на мировую экономику, и нас это все тоже задевает. В итоге всем вроде как нужно повышать цены, потому что растут затраты, а повышать невозможно, потому что у людей доходы не увеличиваются с той скоростью, с которой растет инфляция. И это все оптимизма бизнесу, конечно, не добавляет.

— А в первом полугодии наступающего года как будет с оптимизмом, который ослабевает? Ведь, исходя из него, и планы долгосрочные строятся.

— Опять же исследователи из ВШЭ пишут о деформационном сжатии на отдельных рынках труда. Что это за рынки?

— Что с рынками труда в регионах? Есть какие-то особенности?

Прежде не раз говорили о том, что лет через 15–20 мир превратится в 600 больших городов, а все остальное умрет. То есть Москва станет простираться до Нижнего Новгорода, Владивосток и Петропавловск-Камчатский сольются, Красноярск и Новосибирск тоже, а вокруг будет пустота. Ни одной деревни не останется, как и места для таких городов, как Ковров или Арзамас. Они просто вымрут полностью. А сейчас у этих малых городов возник шанс на новую жизнь, и не только в России. Там появились деньги, компетенции, люди туда вернулись, какая-то сфера услуг родилась, и они начинают ее развивать, делать бизнес. В общем, любопытная история.

— Насколько сильно пострадал или деформировался рынок труда в РТ или там все хорошо и сбалансировано?

— Татарстан вообще у нас один из самых передовых регионов и лучше всех управляемый. Поэтому если у нас на данный момент может быть что-то хорошо, то и в РТ — хорошо.

Что касается деформаций, то в Татарстане, с одной стороны, то же самое, что и во всей остальной стране, а с другой (поскольку там достаточно жесткое управление — в хорошем смысле, неплохой менеджмент и амбиции быть первыми в стране) — в республике все вполне себе достойно. Если сравнивать с остальной страной.

— У нас весь год твердили о том, чтобы препятствовать отъезду людей из регионов, в особенности с востока страны. А Шойгу даже предложил построить несколько новых городов на Дальнем Востоке. Но кто там будет жить, какую продукцию станут выпускать эти люди?

— Зачем он так сказал, я не знаю. Есть у нас, например, Норильск — развитый город. Но он должен умереть. Зачем там жить? Там тяжелейшие погодные и природные условия. Все роботизируется, и всех оттуда вывезут. Во всяком случае планы такие (в настоящее время численность населения Норильска составляет 181 830 человек, и с 2016 года наблюдается ее рост — прим. ред.).

— То есть одних будут вывозить, а других завозить — в Сибирь и на Дальний Восток?

— Ну хорошо, в Сибири — новые города. Зачем? Если там какие-то важные экономические объекты, то их эксплуатация станет осуществляться вахтовым методом и все там будет автоматизировано и роботизировано. Зачем там жить на постоянной основе? Лето там очень короткое, зима бесконечно длинная. Какие цели преследует экстрим проживания там на постоянной основе? И кто там будет жить, какие люди? Мы же вообще не знаем, сколько у нас людей. Перепись у нас была проведена только что, и лишь ленивый не прошелся по ней. Это худшая и самая плохо организованная перепись за всю историю наблюдения социологами и статистиками. Все результаты, которые мы получим, будут полным и абсолютным фейком.

— Да, ко мне, например, никто не приходил. Никакие переписчики.

Одна из тяжелых особенностей нашего рынка труда заключается в том, что ни у кого, кто должен принимать какие-то разумные решения по этому рынку на государственном уровне, никакой правдивой информации на данный счет нет. Вменяемого сбора ее нет. Минтруд занимается тем, что касается трудовых ресурсов, всякой фигней. И, конечно, это проблема, потому что мы не знаем, сколько и какие у нас есть трудовые ресурсы. Не понимаем, сколько физически у нас трудится мигрантов на территории Российской Федерации. То ли 10 миллионов, то ли 20, а может, вообще 30. Мы не знаем, сколько у нас трудоспособного населения. Есть некая история о том, что у нас порядка 76 миллионов экономически активных граждан. А может, их уже 30 миллионов или 90? Скорее всего, данные о населении России завышены. Но завышены они на 20 процентов или на 40, мы не знаем.

— В минувшем году на разных мероприятиях высокого уровня много говорилось о так называемой трудовой интеграции стран – участниц Единого экономического пространства. То есть о полном уравнивании их статусов, прав, зарплат, пенсий и так далее. Но по факту получится явный дисбаланс, потому что в 90 процентах случаев работники из всех стран-участниц едут в Россию и только примерно в 10 процентах — в обратном направлении. Причем эти 10 процентов практически сплошь айтишники, инженеры-конструкторы и топ-менеджеры, с которыми и без такой уравниловки персонально договариваются о высоких бонусах, соцпакетах и прочем. А трудовые мигранты к нам и так косяком прут. Зачем это нужно России?

— Пропорции не те. Реально это 999 999 на одного. Так что да, эта пропорция явно не в нашу пользу. Но у нас есть государственная политика на замещение трудовых ресурсов, которых как бы не хватает, рабами из-за рубежа. Давайте называть вещи своими именами. У нас сейчас идет работорговля, как раньше. Кто торговал с арабами африканскими рабами, чтобы арабы продавали их американцам? Торговали сами африканцы. Местные корольки и вожди продавали своих крестьян арабам, чтобы те продавали их американцам. Хорошее дело, доходное, прибыльное, а крестьяне еще народятся.

То же самое у нас происходит сейчас — только на современном уровне. В Таджикистане, Узбекистане, Туркменистане местные баи продают своих крестьян для работы в Москву и имеют с этого деньги. Подобное проще и дешевле, чем развивать что-то у себя на территории. Они понимают. До тех пор пока можно это все использовать, оно будет использовано. Когда недавно вице-мэр Москвы по строительству сказал, что будем менять мигрантов на отечественных рабочих и специалистов и повышать за счет этого производительность труда, я был сильно удивлен. Потом то же самое сказал Сергей Собянин. Я ни одному слову не верю, но поаплодирую. Производительность труда поднимать надо, поскольку во многих отраслях она действительно очень низкая. Мы делаем слишком много бесполезной работы. Классический пример — постоянное перекладывание плитки на московских улицах, про которое уже масса анекдотов ходит. Но это продолжают делать по 4 раза в год. Понятно, что технология, которая для такого используется, неприемлема для наших широт. Как только дождь, мороз — плитку сразу выпирает, и, как ты ни старайся качественно ее уложить, все-рано долго она лежать не будет. Поэтому если не перекладывать по 4 раза в год плитку на Тверском бульваре, то сразу куча народа высвободится. У нас огромное количество людей, которые вообще ничем не занимаются. Сейчас, в пандемию, их стало еще больше. К примеру, у входа в супермаркет стоят юноша с девушкой, которые меряют температуру входящим. Десятки тысяч людей занимаются бессмысленной работой.

— Здесь много разных историй, в которых нужно очень тщательно разбираться. Если брать среднюю зарплату на стройке в Москве для не очень квалифицированного рабочего, то это будет примерно 90 тысяч рублей. Курьер примерно столько же зарабатывает. Но ему при этом не нужно сутками на морозе в бетоне тонуть. Ему дают чаевые, говорят спасибо и палкой по башке не бьют за каждый брак. Соответственно, огромное число людей со строек разбежались в курьеры. И теперь с зарплаты в 90 тысяч у курьера идти обратно на стройку за 120 тысяч они не хотят, потому что работать за 90 курьером — это лучше, чем за 120 на стройке.

— А вы согласны с утверждением господина Биниаминова, что мигранты более трудолюбивы, чем россияне?

— Вообще, кому и зачем нужно распространять стереотипы и клише о том, что мигрант — это некий полудикий, малограмотный человек из нецивилизованных мест (с гор и из степей), а россиянин либо бездельник и пьяница, либо зажравшийся мажор-интеллигент? Судя по соцсетям, эти стереотипы очень живы и ярки и, исходя из них, люди воспринимают друг друга, взаимно презирают и порой априори ненавидят. Опять же во многом благодаря им все чаще происходят стычки и избиения россиян.

— Избиения и стычки — нормальная история, и подобных будет все больше. Посмотрите на опыт Европы. Они же завезли к себе слишком много схожей рабочей силы. Многие из мигрантов потом привезли в ЕС свои семьи. Но эти люди в массе своей не интегрируются и не собираются. Когда немцы завозили турок в Германию, они думали, что турки будут строить великую Германию для немцев, а турки в Германии строили великую Турцию для себя.

— Есть очень разные предприятия. Среди них какие-то, безусловно, очень старые, еще советские. Что-то там внедрили, какие-то станки поставили, но не внедрили современный менеджмент. Поэтому модернизация чего-то полумертвого — бессмысленная история. А где-то совершенно осмысленно строятся новые предприятия. Там практически нет места для рабочих. Они высокотехнологичные, и это изначально предусмотрено проектом предприятия. Одновременно есть что-то, что доживает свой век, и из него вытягивают, выжимают последнее, что еще можно выжать. Это часто какие-то старые собственники, которым все на халяву досталось, местные полубандиты и не пойми что. А есть современные истории. Их пока не большинство, но все больше и больше.

— Да, там могучий корпоративный дух. По утрам все, начиная от главы компании и до последней уборщицы, поют гимн солнцу. Корпорация — это семья, которая всегда и во всем придет тебе на помощь.

— Да, это вопрос организации труда. А то, что снизу вверх информация не проходит, так она у нас нигде не проходит. Разве она у нас в правительстве проходит? Почему тогда наше правительство ничего не знает о рынке труда? И не хочет знать, что самое интересное.

— Почему за последние годы мы не видели ни одной крупной забастовки? Люди везде и всем довольны?

— А что даст забастовка? Если нет забастовок, значит, люди не верят, что таким способом можно чего-то реального добиться. И у них почти нет альтернатив. То есть, если ты бастуешь, тебя же могут уволить, и куда ты пойдешь? Куда ты устроишься? Если есть хорошая альтернатива, тогда зачем вообще нужна забастовка? Не проще ли просто уйти в лучшую альтернативу? Потому забастовка — это такая странная история. При наличии Superjob зачем бастовать? У нас же рыночная экономика. Не нравится работа, люди и условия труда — пришел на Superjob и устроился туда, где лучше, и все.

- Вдохновили ли вас условия в Казани?

- Вы полностью погружены в работу. А как ваша семья адаптируется в Казани? В истории местных клубов часто бывало так, что именно семья, которая скучала в городе, не давала показывать максимум.

- Да, такое бывает. Но нам легче в том плане, что здесь восемь человек из ЮАР. У нас очень хорошее комьюнити. Это просто здорово. Мы дружим семьями, наши дети общаются. В этом нет проблем. В конце следующего года надо будет придумать что-то со школой, потому что у старшей дочери уже подойдет время для первого класса.

- Говорят, что именно дети быстрее адаптируются к новым условиям. Как дела у ваших? Уже понимают русский язык?

- У них все происходит намного быстрее. Куда бы мы ни шли – в парк или торговый центр – они просто видят других детей и начинают играть с ними. Для них не нужно владеть языком. Они все чувствуют и понимают.

- Чувствуется, что вы прониклись Казанью за это время.

- Это шикарный выбор. В 2020 году из-за пандемии мы не могли стабильно путешествовать и стабильно играть, поэтому провели здесь очень много времени. Это большой город, но не такой огромный, как Москва или Петербург, но очень прогрессивный и развивающийся. Мне очень нравятся эти парки. Если бы я еще раз выбирал себе место в России после того, как был во многих городах, то снова выбрал бы Казань.

- Опишите Россию глазами иностранца. Все-таки в регби в России играют далеко за пределами Москвы и Петербурга. Каков этот контраст?

- Если брать маленькие города… (Нил делает Паузу). Вот Пенза… Я хорошо запомнил Пензу. Лучшее, что было в этом городе, – это то, что мы там сыграли и тут же уехали. Новокузнецк… С ним мы, к счастью, в этом году играли только дома. Мне понравилось в Сибири. Очень понравился Красноярск. Мы жили там две недели, поскольку у нас была спаренная игра. Не знаю как насчет жизни там на постоянной основе, но на каникулы съездить вполне можно. Понравился Краснодар – это ближе к Южной Африке. Там есть комьюнити фермеров, да и погода очень хорошая. Запомнилась Йошкар-Ола.

- Нынешний сезон получился очень скомканным. Был полуфинал Кубка, продолжается борьба в чемпионате. Оцените 2020-й.

- Это был очень тяжелый сезон. Причем не только для нас, но и для всего мира. Естественно, что пандемия сбила все планы еще на старте. Пришлось менять что-то на ходу. Это был сезон, когда надо было принимать очень быстрые решения. Мы сыграли первую игру после трехнедельной подготовки. Команда практически новая. Собралось много игроков со всей России, африканцы – это сильный сплав.

Цель была в том, чтобы посадить всех этих людей в одну лодку. Чтобы не было такого, что кто-то гребет вперед, а кто-то назад. Если брать этот аспект, то считаю, что работа была выполнена колоссальная. Команда у нас есть. Если говорить о результате, то были очень хорошие игры. Одержали несколько очень знаковых побед. Где-то мы проигрывали в два очка, где-то в пять, где-то в семь. Нам нужно продолжать в том же духе. Команду мы построили, теперь нужно двигаться в плане построения игры. Если у нас появятся 3-4 качественных исполнителя, то мы сможем выигрывать те игры, в которых немного уступали.

- Не забывай, что сезон еще не окончен. Мы в четвертьфинале и будем бороться. Думаю, что у нас конкурентная команда, чтобы бороться за медали. В целом же мы новая команда – только первый год играем вместе. Было бы немного странно и неправильно, если бы мы выиграли в России все в первый же сезон. За что бороться после этого? Поэтому нужно идти шаг за шагом. Я знаю, над чем нам работать и чего нам не хватило.

- С вашим приездом, с приходом других игроков интерес к российскому чемпионату на родине увеличился?

- Да, с того момента, как мы оказались здесь, интерес к российскому регби в ЮАР очень сильно вырос. Это хорошая почва и для агентов. Для них это интересный рынок. Следующий шаг – это уже трансляции российского чемпионата в ЮАР. Думаю, что поток игроков из Южной Африки в Россию еще увеличится.

- Зарплаты в России и ЮАР сопоставимы?

- И все-таки объясните мне, почему сборная России так посредственно выглядит на мировой арене. Я не говорю про игры против Новой Зеландии или Австралии. Почему мы проигрываем Румынии, Грузии, Испании?

Читайте также: