Как заработать на духах ручной работы

Обновлено: 19.05.2024

Т⁠—⁠Ж продолжает узнавать, в чем суть разных профессий и какой доход они приносят.

Анна в 27 лет решила стать парфюмером и уехала учиться во Францию. Она рассказала, как работала во французской компании за зарплату уборщицы, какова себестоимость содержимого любого флакона и почему в России с производством духов все сложно.

Это история читателя из Сообщества Т⁠—⁠Ж. Редакция задала наводящие вопросы, бережно отредактировала и оформила по стандартам журнала.

Образование

В 16 лет никаких особых устремлений в плане профессии у меня не было, единственное — мне нужна была материализация моего труда, хотелось создавать что-то , что имеет вес, форму. Химиком я стала, можно сказать, случайно. Окончила факультет биотехнологий и пошла работать в отдел разработки лекарств фармацевтической компании. Получала там около 1000 $, но перспектив в карьере было мало: все-таки фармкомпании предпочитают нанимать врачей, а не химиков.

Во время работы в фармацевтике идеи новых лекарств подсматривались на рынках других стран, многое мы заимствовали у Великобритании. Я работала с компанией, которая производит добавки, они искали себе российского дистрибьютора. Работали мы с ними долго и плотно и в конце концов подружились. В 2008 году они посоветовали меня на открывшуюся позицию в барселонскую компанию Puig, которая работает в индустрии моды, в том числе занимается парфюмом — тогда у них было только маленькое подразделение в России.

Я занималась продвижением и маркетингом духов Prada и Nina Ricci в России и СНГ, моя зарплата составляла 3700 €. Ничего особо сложного в работе не было, всему необходимому я училась на ходу у нашего начальника подразделения. В процессе у меня появился интерес к парфюмерии, я увидела, как с помощью ароматов можно манипулировать настроением и ощущениями людей. Меня это поразило.

Я решила научиться делать духи самостоятельно, для этого снова надо было получать образование. Мне всегда был интересен опыт обучения и жизни в другой стране, к тому же в России на тот момент парфюмерных школ просто не было. Поэтому я подала документы во французский институт парфюмерии в Грассе.

Мой работодатель написал рекомендательное письмо, а я перевела и заверила свой диплом химика — без него не принимают. Для поступления нужно было сдать экзамены: математику, эссе, ольфакторный тест, а также пройти собеседование.

Эссе. Это, по сути, описание духов, которые тебе дали. Для меня это было легко, потому что, работая бренд-менеджером, только этим и занимаешься: ходишь на встречи, где рассказываешь о парфюме. Эссе было на английском, так что проверялась еще и твоя способность писать на языке.

Собеседование. Здесь представители института выясняют, как ты планируешь использовать полученные знания и как в будущем они смогут себя с твоей помощью рекламировать. Рассказывая о преимуществах института, они говорят, что 80% студентов работают в парфюмерных компаниях. Поэтому они изначально обращают внимание на то, где ты будешь работать, какой у тебя проект. Например, в моей группе училась девушка из Японии, ее компании принадлежит бизнес по производству благовоний — сразу понятно, что человек будет работать по специальности. То же самое было с парнем из Индии: его семья делает ароматические смеси для духов. А если ты рассказываешь, как любишь духи и с детства мечтал этим заниматься, то тебя послушают, поулыбаются, но в итоге откажут.

Ты можешь быть прекрасным химиком с хорошим дипломом, но если после учебы собираешься встать на биржу труда, как студент ты не интересен.

В группу набирают 12 человек, половина из них обязательно из Евросоюза. Вторая половина — это студенты из других стран: сюда входят и страны Азии, и Россия, и США, и конкуренция тут, конечно, гораздо выше.

Только на обучение требовалось около 13 000 €, столько же — на год жизни во Франции. Эти 26 000 € — важно помнить, что тогда евро стоил 40 Р , — я накопила за четыре года, это не так сложно, если откладывать 10% зарплаты, плюс у нас был ежегодный бонус, который зависел от продаж, думаю, в среднем выходило еще полторы зарплаты. Еще, когда работаешь в корпорации, у тебя есть бесплатный обед и медстраховка, это тоже помогает экономить. Деньги я клала в банк под процент, чтобы нивелировать инфляцию.

примерно нужно было, чтобы год жить и учиться во Франции

Обучение проходит на английском, но на очень плохом, к сожалению, и я поняла, что проще выучить французский и общаться с преподавателем на нем. Спустя полгода начала потихонечку говорить.

Учеба длится ровно год и включает два месяца практики на производстве. В институте мы изучали ингредиенты, их генеалогию, техники создания композиций, парфюмерную химию. Около 70% преподавателей школы — это люди, которые работают в парфюмерных компаниях, институт их труд не оплачивает. Например, человек — парфюмер или технолог по свечам, что ему стоит раз в неделю прийти и прочитать двухчасовую лекцию? Тем более с работы его отпускают, потому что это на благо ассоциации парфюмеров. В Грассе более 70 парфюмерных компаний, им нужны люди, которые умеют работать с весами, знают ингредиенты и смогут в случае необходимости подменить заболевшего сотрудника. Если возникает такая проблема, представители компании звонят в институт и спрашивают, есть ли у них кто-то подходящий.

Сырье институт тоже не покупает: ежегодно выбирается компания-спонсор, которая его предоставляет, — чаще всего это производитель духов или ингредиентов. В свою очередь, эта компания может дать собственное задание для дипломного проекта студентов. Нас, например, просили создать аромат с бальзамической нотой, теплый, но не восточный. Нужно было полностью сделать продукт: духи, банную линию, флакон, презентацию. После отбираются 5—6 лучших проектов, их показывают на выпускном, куда приходят парфюмеры и люди из бизнеса, — это хороший шанс найти работу. Тут и определяется победитель. На нашем курсе победил проект шведа, у него была идея — путешествие по дому. Ты заходишь в шведский дом, проходишь через прихожую, затем в гостиную, там, например, стоят свечи — и в его парфюме можно почувствовать аромат пчелиного воска, потом — на кухню, там пахнет хлебом, кориандром и прочим, потом идешь в сад, там новые запахи. Это был очень оригинальный проект, я и сама за него проголосовала.

Я окончила институт в декабре 2012 года и осталась жить во Франции еще на три года, из них два с половиной проработала в компании Galimard. Туда меня взяли по рекомендациям: их сотрудница ушла в декретный отпуск и нужен был кто-то на замещение. Я свободно говорю на трех языках, а у компании почти все менеджеры — французы, но при этом очень много американских и русских клиентов.

Я создавала индивидуальные духи, делала парфюм для небольших компаний. Или, например, как-то нам прислали кучу декоративных венков и попросили сделать их ароматизированными. Если замочить шишки в парфюме, а потом наклеить на суперклей, венок будет очень долго пахнуть. И компания-заказчик потом подарила своим клиентам венки, которые помимо хвои пахли корицей, мускатным орехом, цветами.

Конечно, за год в институте научиться всему необходимому невозможно, поэтому сначала многих знаний мне не хватало: скажем, как делать те или иные цветочные ноты или имитировать специи. Этому я училась в процессе.

В то же время я учила французских студентов, которые проходили в Galimard практику. Поняла, что людям нравится, как я преподношу материал, и что я могу стать хорошим преподавателем парфюмерии. Плюс когда кому-то что-то объясняешь, гораздо лучше сам разбираешься в теме.

Минус Galimard был в том, что это семейная компания. Когда работаешь в корпорации, она дает более-менее равные шансы: есть возможность продвинуться, если появится позиция. А когда это семейная компания, может прийти чья-то жена, которая ничего в парфюмерии не смыслит, и сказать, что ты неправильно делаешь духи и нужно слаще. Это, конечно, очень сильно бьет по эго: кто ты вообще такая и почему мне рассказываешь, как и что делать? С другой стороны, ты тоже вроде чужестранец, человек не из этого общества, не из семьи, с минимальным стажем.

Я не привыкла мало получать, а тут мне платили практически минимальную ставку — 1700 €, столько же , сколько уборщикам. По меркам России это вроде ничего, но во Франции только на бензин у меня уходило 350 €, при этом периодически я ездила в поездки по работе, а оплачивать мои расходы на транспорт или нет — это уже было решение работодателя. И только через год я начала выдвигать свои условия.

На второй год моя зарплата выросла до 2000 €. Но нельзя забывать, что во Франции огромные налоги: подоходный налог нужно было платить самостоятельно в конце года, это была сумма одной моей зарплаты. Еще был налог на проживание в городе — это сумма месячной аренды жилья. Поэтому выходило, что за год я как будто получаю 11 зарплат и 13 раз плачу за квартиру. С тех пор я никогда не жалуюсь на российские налоги. Нам очень повезло.

В 2015 году мне стало неинтересно работать в Galimard, а новое место во Франции я так и не нашла: у них высокий уровень безработицы. И я решила вернуться в Россию.

Сейчас, по сути, все, что есть в России, делается французскими парфюмерами либо швейцарскими или американскими компаниями. А у нас только разбавляют присланный из-за границы концентрат.

Поэтому я сама создала себе рабочее место — основала свою компанию. Во многом я скопировала бизнес-модель Galimard, наложив ее на московскую реальность. Оказалось, что начать свое дело в России очень просто: у меня на это ушел месяц и около 50 000 Р — первую лабораторию я открыла в спальном районе на юго-западе Москвы в помещении площадью 15 м².

потребовалось, чтобы за месяц открыть собственную лабораторию

Спустя три года с момента основания компании доход начал меня устраивать.

Суть профессии

Я делаю духи и учу студентов разрабатывать парфюмерные композиции.

За восемь лет я создала больше тысячи ароматов, в основном индивидуальных — для клиентов и любимых людей. Мои первые духи назывались Pullover — это контрастный аромат, имитирующий ощущения мягкого свитера на коже: в нем амбровые ноты сочетаются с цветком османтуса, который пахнет абрикосом.

Как правило, конкретных идей у клиентов нет. Некоторые приносят духи, которые им нравятся, это, конечно, сильно облегчает задачу. Запахи вызывают у нас особенно сильные эмоции и флешбэки, надо просто покопаться в ольфакторной памяти человека и найти те самые ароматы, которые пробуждают воспоминания. Если человек слушает компонент, я вижу его реакцию тела: всегда понятно, нравится ему или нет. Именно из таких ингредиентов я и делаю парфюм, тогда он точно будет нравиться и носиться.

Чтобы получились хорошие духи, над ними надо работать минимум три месяца. При этом создание ароматов — это полностью логический процесс и техника, но творческое начало парфюмеру тоже необходимо — для поиска идеи.

Я немного занималась с философом, которого тоже интересовала тема ароматов, и он меня спросил, как можно через них выражать глубокие понятия, например деструкцию. Во-первых , для меня деструкция связана с чем-то негативным, я возьму ноты, которые ассоциируются с черным и серым, например березу, деготь, который пахнет смолой, — это такой запах шпал. Во-вторых , для меня деструкция — это нечто отчужденное, неприятное, значит, холодное, поэтому я налью в парфюм альдегидов, чтобы получился запах холодных шпал. В-третьих , деструкция колкая — положу туда еще черного перца. Дальше нужно смотреть, насколько ты хочешь сделать этот аромат носибельным. В чистом виде его тоже могут выбрать, но, например, один человек из ста. А если добавить нюансов через амбровые и древесные ноты, может получиться интересно.

В идее аромата заключается его ценность. Например, я считаю очень классной парфюмерию Hermès и Cartier, потому что у них есть интересные, глубокие идеи. Или, скажем, мой любимый парфюмер Жан-Клод Эллена рассказывал у нас на лекции, как поехал на Реюньон, пошел гулять и нашел дерево, которое пахло мукой. Для него в этом выразилось очарование его путешествия, и он сделал духи, которые пахнут как мучной лес, — Bois Farine. Я сама этот аромат ношу и очень люблю. Весь интерес тут в том, что он не гурманский: легко сделать пряник или масляный торт, а тут лес остается лесом, но в нем появляется что-то необычное.

Сложные идеи не всегда интересуют компании. Некоторые предпочитают продавать духи тем, для кого парфюмерия — это практически продукт гигиены. Такое обесценивание случилось с парфюмерией в девяностые. Все поняли, что рынок интересный, духи можно делать дешево и продавать дорого.

И если раньше в год было 6—7 новых ароматов, то сейчас их в день до 30. Появились фланкеры — версии оригинального аромата. Например, у Hermès есть Terre d’Hermès, а есть Terre d’Hermès Vétiver — тот же аромат, но в нем чуть больше ветивера. Это связано с тем, что производство флаконов для парфюмерии очень дорого обходится, минимальная партия для изготовления флаконов с твоим собственным дизайном и уникальной формой — это 150 000 штук. Так что, если ты уже запустил какой-то аромат и он продается, тебе гораздо проще взять тот же флакон, покрасить его и сделать еще одну версию парфюма, а не создавать новый.

В 2000-х, когда парфюмерия уже стала буквально как освежитель воздуха — чтобы плохо не пахло, — начала расти популярность нишевых продуктов. Стали появляться марки, которые претендуют на то, что у них уникальная идея, хотя это не всегда оправданно, а история там часто рассказывается не слишком интересная.

Как только идея найдена и записана, она трансформируется в формулу. На это требуется много времени: тот запах, который существует в голове, не совпадает с тем, который реально получается, нужно искать правильные компоненты и их соотношения. Плохих сочетаний не бывает, бывают неправильные пропорции. Ингредиентов может быть, например, 25, и нужно найти между ними гармонию. Обычно ищешь интуитивно, и с каждым разом получается все лучше.

Ингредиенты бывают разные. Из натуральных это может быть жидкость, смола, порошок, эфирное масло, паста. В чистом виде они могут пахнуть неприятно или вообще никак, если, например, ингредиент твердый, — у молекул в таком случае нет летучести. Мы разбавляем их растворителем, и уже после этого можно их оценить.

В парфюме всегда присутствует три типа молекул: летучие, среднелетучие и малолетучие. Их правильная пропорция позволяет получить объемные и шлейфовые ароматы. Чтобы понять, что такое летучесть, представим, что ароматические молекулы — это люди, они все отличаются по размеру и весу. Если подует ветер, первым делом он унесет детей, потому что у них маленькая масса, а последними — очень крупных взрослых. Ветер — это как раз и есть летучесть, способность уноситься с помощью растворителя, воздуха и среды. На летучесть влияют многие параметры: например, она повышается вместе с температурой, поэтому летом все ароматы кажутся более насыщенными, чем зимой. Но в целом чем в структуре вещества больше разветвлений, чем она массивнее, тем ниже летучесть. Чем молекула меньше, тем она подвижнее. Например, в лимоне доминируют молекулы маленького размера, это высоколетучее эфирное масло. А бобровая струя — она пахнет кожей, деревом, валерьянкой, тошнотворным медицинским запахом — содержит большие молекулы, это низколетучий ингредиент, испаряться он будет медленно.

Если вы смешали много лимона, поменьше розы и мало бобровой струи, то сначала будете слышать лимон, потому что в первые полчаса будет лететь больше его молекул. Роза и бобровая струя скрыты лимоном, их можно услышать, только если обратить внимание. Где-то на четвертый час лимона не будет вообще, роза останется оттенком, появится отчетливая бобровая струя, и вы на коже будете ее чувствовать до конца дня, а то и на следующий.

С летучестью связаны сложности в выборе парфюма в магазине. Например, лимон нам может нравиться гораздо больше, чем бобровая струя. И когда ты в магазине нюхаешь такие духи, то получаешь ложное впечатление. Первые полчаса ты обманут, потому что, по сути, духи вообще не про лимон. А есть авангардные духи, которые сразу пахнут бобровой струей. Там нет ни раскрытия, ни переходов, просто смешали бобровую струю с розой, например, без верхних нот.

После того как идея реализована, надо еще поработать над стабилизацией духов и их шлейфом. Стабилизаторы — это вещества, которые снижают летучесть молекул. В моем примере это как раз бобровая струя. Но если парфюмер хочет сделать просто лимон, чтобы он звучал не тридцать минут, а три часа, ему нужно добавить что-то , что на него похоже и снизит его интенсивность при полете. Можно взять мускус — малоподвижные, немного мыльные молекулы, которые не дают лимону улетать сразу. При этом стабилизатор сам по себе не слышен или слышен в самом конце: если обратить внимание, большинство цветочных духов в финале начинают пахнуть мылом или стиральным порошком. Это и есть мускус.

Когда формула готова, начинается производство. Оно занимает четыре недели.

1—2 неделя. Смешиваем концентрат по формуле, при этом берем вещества в чистом виде. В течение двух недель концентрат насыщается — формула должна дозреть. Например, вы заложили в формулу 5% ванили, аромат вам нравится. А потом переслушали через неделю — а она пахнет как 7% ванили. За эти семь дней молекулы высокой интенсивности начали отжимать пространство у других нот. В институте мы от этого иногда страдали: трудишься всю неделю, в пятницу делаешь нормальный аромат, в понедельник показываешь преподавателю, а там ад, созрело совсем не то.

3 неделя. Разбавляем смесь до нужной концентрации: для одеколона это 3—5% , для туалетной воды — 5—12% , для парфюмерной — 13—19% , для духов — 20%. Чаще всего для разбавления используется спирт. Фильтруем и подкрашиваем раствор.

Читайте также: