Судебный эксперт чем занимается в мвд

Обновлено: 02.05.2024

Согласно закону, как уголовному, так и гражданскому, доказательства не имеют заранее установленной силы, т. е., по сути, равны и должны быть оценены судьями согласно их внутреннему убеждению. Однако на деле оказывается, что судьи априори доверяют одним доказательствам больше, чем другим. Проведя в 2014 г. опрос судей, рассматривающих уголовные дела, мы узнали об их предпочтениях в источниках сведений о фактах. Оказалось, что чаще всего опрошенные называют заключение эксперта (77% опрошенных), чуть меньше (70%) опираются на показания свидетелей и 58% – на показания потерпевшего. Таким образом, именно экспертиза является de facto основным доказательством в суде в уголовном процессе.

Эксперт является de jure независимым профессионалом, несущим ответственность вплоть до уголовной за качество экспертизы. Согласно нормативной модели взаимодействие эксперта с заказчиками строго регулируется: эксперт получает от заказчика материалы дела и ряд точно сформулированных вопросов к ним, а затем проводит независимое исследование, представляя итоговое заключение.

Как же на практике? Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге в 2018–2019 гг. провел 15 интервью с экспертами, работающими в экспертно-криминалистических подразделениях МВД, Минюста и в бюро судебно-медицинской экспертизы, а также шесть интервью со следователями в городе и Ленинградской области. Мы говорили с экспертами, работающими в государственных структурах, как связанных институционально с правоохранительными органами, так и организационно независимых от них. Все собеседники, описывая профессиональную рутину, говорят о постоянных рабочих контактах экспертов и работников следственных органов.

Есть постоянные поводы и для иного непроцессуального общения между следователем как заказчиком экспертизы и экспертом – это согласование сроков ее проведения, количества предоставляемых материалов и формулировок вопросов для экспертизы. Это означает либо общение по телефону, либо даже выезд следователя к эксперту, чтобы уточнить содержание постановления о назначении экспертизы – документа, который следователь должен составлять сам как процессуально независимое лицо.

Суд назначил новую комплексную экспертизу по делу Кирилла Серебренникова

Длительность экспертного исследования чрезвычайно важна для следователя, потому что Уголовно-процессуальный кодекс строго регулирует сроки доследственной проверки материалов и самого досудебного следствия. Поэтому еще до назначения экспертизы следователь должен понимать, когда он получит результат экспертизы. Согласование количества представляемых на экспертизу материалов происходит реже, обычно в нетиповых делах. Если материалов недостаточно, эксперт вернет их следователю для устранения недостатков – а это замедлит получение результатов. Получается, эксперт активно вовлекается в содержательную работу следователя, решая за него, какие и сколько материалов будут направлены на экспертизу.

Самый спорный момент – взаимодействие следователя и эксперта о формулировках вопросов. Существует два основных источника формулировок: справочник и опыт следователя. К справочной литературе прибегают молодые специалисты. Следователи же с опытом работы уже знают, как должны быть сформулированы типовые вопросы к эксперту, а в сложных случаях могут предвидеть возможные проблемы и разработать собственный нестандартный вопрос. Кроме того, следователь с опытом включен в постоянный круг профессиональных контактов и может неформально позвонить эксперту или уточнить что-то при встрече. Следователь-новичок такой возможности не имеет и может опираться лишь на связи более опытных коллег или руководства.

Хотя уголовно-процессуальный закон позволяет эксперту самостоятельно ставить и отвечать на вопросы, если он установит обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, на практике такое встречается крайне редко. Экспертам также проще неформально согласовать со следователем вопросы и отвечать уже на них. Это снижает риски назначения повторной экспертизы, если следователь будет неудовлетворен вопросом и ответом эксперта. Не ответить на поставленный следователем вопрос имеет для эксперта и репутационное значение, а также в будущем повышает шансы, что доказательство будет признано в суде недопустимым.

Как влияет неформальная вовлеченность эксперта в составление вопросов к самому себе на результаты экспертизы? Собеседники утверждают, что прямого влияния нет. Взаимное обсуждение вопросов имеет, по их представлениям, лишь инструментальное значение, сокращающее время, и ресурсы, и поток бумаг. Для следователей это значит, что экспертиза с большей вероятностью будет окончена в срок, не будет ходатайств о дополнительных материалах для экспертизы, так как все материалы и вопросы обсуждены заранее и предоставлены еще до ее назначения. Для эксперта это значит отсутствие вопросов, на которые он не может дать ответа, так как они выходят за рамки его специальных знаний, уменьшение бумажной работы и вероятности повторной экспертизы.

Эксперт играет ключевую роль: он одновременно и поставщик доказательств на всех этапах расследования уголовного дела, и участник уголовного процесса, который может быть вызван в суд для дачи пояснений по своему заключению. Но несмотря на то что эксперты не считают себя зависимыми, интенсивность неформального общения (личные встречи и телефонные разговоры) превращает их из независимых профессионалов, которые должны заниматься лишь оценкой фактов, в активных участников уголовного дела, формирующих логику следствия, и затем, как видно из опроса судей, определяющих судебное решение. Именно рутинное рабочее взаимодействие следователя и эксперта создает невидимое профессиональное сообщество. В нем нет жесткой иерархии и подчиненности, как в правоохранительных органах или экспертных учреждениях. Напротив, сообщество достаточно гибкое, а основную роль в нем играют репутация и сила межличностных связей.

Авторы – младший научный сотрудник и научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

Речь шла о стремлении законодательно наделить Следственный комитет правом проведения экспертиз по уголовным делам. Забегу вперед: наделили. Не сразу, и не просто, но продавили. Не мытьем, так катаньем. И вопреки требованиям УПК, о чем подробно написано в упомянутой статье. При этом уголовно-процессуальный закон изменений не претерпел, и никто даже не планировал такие изменения вносить!

СК органом исполнительной власти не является, а потому не подпадал под действие этого закона, в связи с чем и планировалось последний изменить.
Законопроект свыше пяти лет ходил в ГД, пока 10 июля 2018 года Советом Государственной Думы не было перенесено его рассмотрение, которое до сих пор не возобновлено.

Каковы же аргументы сторонников и противников расширения полномочий СК в указанной части? Чтобы облегчить задачу читателям, цитирую почти все выступления дословно, дабы никому не пришлось обращаться за ними к тексту Стенограмм.

Это же должностное лицо утверждало, будто

Г.В.Минх , полномочный представитель Президента Российской Федерации в Государственной Думе, охарактеризовав общую задачу внесения изменений, указал:

Против законопроекта выступил депутат Ю.П.Синельщиков (бывший заместитель прокурора г.Москвы), который, как следует из той же Стенограммы, сказал:

Не можем согласиться и с расширением прав сотрудников Следственного комитета. Часть 1 статьи 7 дополняется пунктом 5 следующего содержания: теперь сотрудники имеют право назначать судебную экспертизу (ну ладно, нормально), поручать производство экспертизы конкретным экспертам, требовать её производства, осуществлять производство судебной экспертизы. Как многие юристы сейчас пишут в прессе — и не только в прессе, но и в научных трудах, — остаётся только ещё Следственному комитету выносить приговоры и приводить их в исполнение.

Мы не можем согласиться и с расширением структуры Следственного комитета — с тем, что предполагается создавать судебно-экспертные учреждения и организации.

Ну и Генеральная прокуратура категорически против того, чтобы существовали эксперты в системе Следственного комитета. Я напомню, Виктор Гринь в письме, направленном в Следственный комитет в июле 2018 года, заявил, что проведённая следователями судебно-медицинская экспертиза не может являться доказательством по уголовным делам.

Бастрыкин тогда обжаловал это письмо в личном обращении к генеральному прокурору Чайке, но в ноябре Чайка подтвердил позицию своего заместителя. Конституционный Суд в 2015 году высказывался за право проводить экспертизы, но позже Чайка, комментируя это решение, заявил, что изложенный в нём правовой смысл не свидетельствует о наличии такого права и не касается вопросов создания и обеспечения экспертных подразделений Следственного комитета.

Я полагаю, правильнее всего было бы сделать в стране независимое экспертное учреждение, которое могло бы быть подчинено правительству или, скажем, Министерству юстиции Российской Федерации. То есть можно пойти по тому пути, который существует в Белоруссии, и тогда эксперты были бы независимы. А сейчас не только Генеральная прокуратура, не только прокуратура выступают против этого, но против выступает большинство адвокатов, они регулярно обжалуют выводы ведомственных экспертов, которые, так сказать, представляют МВД и особенно Следственный комитет, требуют в судах назначения независимых экспертиз. И в целом ряде случаев, когда такие требования удовлетворяются, независимые эксперты дают совершенно иные заключения.

Ну а существующий довод, аргументация, мол, на сегодня якобы необходима такая ведомственная экспертиза, потому что обычные экспертные учреждения, независимые, сильно загружены, а вот в системе Следственного комитета это позволит проводить всё быстрее… Ну, коллеги, если есть возможность в системе Следственного комитета разгрузить экспертов, а значит, сделать благоприятными условия для его работы, давайте мы эти финансы, эти средства, которые идут на Следственный комитет, на их экспертов, вот эти государственные средства передадим в существующие экспертные учреждения или в какой-то единый экспертный орган, который будет создан у нас в стране, — и всё решится самой собой!

Ну и ещё один довод — узаконение и укрепление таких экспертиз в системе Следственного комитета якобы позволит ускорить проведение экспертиз — тоже не состоятелен, ибо ускорение проведения экспертиз всегда отрицательно влияет на качество.

Возражали Ю.П.Синельщикову.

Депутат Э.А.Валеев говорил:

Э. А. Валеев также заявил:

— Почему этот вопрос встал? Экспертная нагрузка на государственных экспертов сегодня в полтора раза превышает нормативы, и на сегодня стоимость проведённых экспертиз превышает объём бюджетного финансирования на 70 процентов.

— Кроме того, недостаточность штатной численности государственных экспертов вынуждает правоохранительные органы при проведении дознания и предварительного следствия или судебного разбирательства назначать экспертизы негосударственным экспертам на договорной основе, и именно на эти цели из бюджета уже затрачено 3,7 миллиарда рублей — это на оплату труда нештатных, негосударственных экспертов!

— Кроме того, уже говорили о сроках проведения экспертиз: именно загруженность штатных, государственных экспертов приводит к затягиванию сроков проведения экспертиз и, как следствие, к затягиванию сроков следствия. А что касается причин, по которым экспертиза может проводиться длительное время, то это связано не только с методологией проведения экспертиз: в целом в связи с соблюдением экспертных методик только 2 процента экспертиз проводилось длительное время, в остальных же случаях основная причина — это загруженность государственных экспертов…

— Все эти доводы позволяют нашей фракции с полным основанием поддержать законопроект.

Г.В. Минх:

— «Я тоже хотел бы немного прокомментировать аргументы против президентской инициативы, которые были высказаны Юрием Петровичем Синельщиковым. На самом деле, что касается якобы расширения, усиления и отката от демократических принципов, хочу ещё раз подчеркнуть: мы фактически не трогаем сложившуюся на основании указа президента и действующую на сегодняшний день систему — ни увеличения штатной численности, ни каких-либо других мероприятий, направленных на это, не предусматривается. Сейчас, как уже говорили, действуют 664 эксперта, и они каким-то образом наряду с имеющимися экспертными структурами и подразделениями выполняют довольно внушительный объём работы.

— Что касается независимости, Эрнест Абдулович очень чётко всё это описал. Действительно, помимо правовых, думаю, можно предусмотреть и какие-то организационные меры, повышающие независимость деятельности экспертных подразделений и структур в системе Следственного комитета.

— А второе — это то, что ещё и Конституционный Суд в своих трёх решениях также зафиксировал, что принадлежность эксперта к правоохранительному ведомству не должна рассматриваться как заведомо необъективная и зависимая судебно-экспертная деятельность, то есть у нас гарантия независимости прописана. Действительно, эксперт независим, он несёт ответственность за своё решение, за своё заключение.

— …Мы лишь наделяем экспертов, которые работают в Следственном комитете, статусом, равным статусу экспертов, которые работают в таких структурах, как МВД, ФСБ, ФТС, не должно быть разницы в правовом положении эксперта СКР и эксперта МВД.

Принятый закон получил поддержку и на заседании 463 от 23 июля 2019 года в Совете Федерации

«…Этот вопрос был достаточно сложным, даже болезненным для правоохранительной системы. Данный закон, который вам предлагается, относит Следственный комитет Российской Федерации к федеральным государственным органам, в которых могут создаваться государственные судебно-экспертные учреждения по примеру тех, которые сейчас существуют при Министерстве юстиции (Российский федеральный центр судебной экспертизы) и при Министерстве внутренних дел (Экспертно-криминалистический центр). Эти учреждения создаются в целях организации и производства судебной экспертизы, назначенной в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.

И по итогам работы межведомственной группы, в которой принимали участие представители и Генеральной прокуратуры, и Следственного комитета, я от Совета Федерации, коллега Крашенинников от Государственной Думы, мы пришли к этому компромиссу, и президент изменил уже внесенный проект закона. Он внес проект другого закона, того, который сегодня уже предлагается вашему вниманию.

Итак, в Следственном комитете такие учреждения должны быть созданы не позднее 1 января 2022 года. Это все-таки предполагает достаточно большие организационные и финансовые мероприятия. До момента создания учреждений производство судебных экспертиз будут осуществлять действующие экспертные подразделения Следственного комитета. Теперь это право уже прямо закреплено в законе, потому что (возможно, вы знаете) прокуратура оспаривала даже право на проведение такого рода экспертиз сотрудниками Следственного комитета.

Анализ и оценка сказанного в ГД и СФ.

Упомянутые должностные лица Е.А.Борисенко и Г.В.Минх , указанные докладчиками законопроектов в ГД, а также А.А.Клишас , докладчик принятого закона в СФ, будучи юристами, не специализировались в уголовном праве и процессе, никогда не были правоприменителями норм уголовного процесса, поскольку не являлись оперативными работниками, следователями, прокурорами, судьями, или адвокатами 1 .

Эти обстоятельства во многом и объясняют, на мой взгляд, совершенно провальную их аргументацию о необходимости законодательных изменений.

Еще в период существования Союза ССР власть знала о значении этого вида доказательств, равно как была осведомлена и о недопустимости доверять ведомственным потугам на создание доказательств обвинения ведомственными же криминалистическими подразделениями, а потому на уровне целого Пленума Верховного Суда СССР разъясняла:

Несмотря на то, что со времени принятия указанного Постановления прошло около полувека, и практикующим юристам очень хорошо известна правовая природа различий между ведомственными исследованиями и судебными экспертизами, о ней, что очевидно, совершенно неизвестно указанным докладчикам, что также следует из текста стенограммы выступления А.А.Клишаса на указанном заседании СФ. И тем не менее, эти несведущие люди, защищали законопроект, в котором, получается, НИЧЕГО не понимали.

В частности, С.В. Калашниковым , первым заместителем председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике, А.А.Клишасу задано два вопроса. Первый.

А.А. Клишас. « Это разделение провожу не я, а его проводит закон.

Судебная экспертиза – это та экспертиза, которая назначается судом. Что касается криминалистической экспертизы, есть специальное определение и в законе, и в криминалистической науке. Мы в законе отказались от конкретного перечня видов экспертиз (с этой позицией и президент, и Следственный комитет, и Генеральная прокуратура согласились). Поэтому в данном случае все экспертизы, которые будут назначены судом для целей уголовного судопроизводства, будут производиться в указанном учреждении Следственного комитета.

Председательствующий. По поводу независимости все-таки скажите еще раз.

Хотел было оставить без комментариев сказанное, поскольку для специалистов и так очевидно, что человек не в теме от слова ВООБЩЕ, но буквально пунктирно отмечу, что назначение экспертизы осуществляет не только суд, но и следователь ( ст. 195 УПК РФ ), что есть ст. 70 УПК РФ , и что Председатель СК, в отличие, например, от Министра внутренних дел, Министра юстиции, является руководителем следственного органа ( ч.5 ст. 39 УПК РФ ).

В наше время суть ведомственных устремлений нисколько не изменилась, однако право проведения экспертиз по уголовным делам предоставлено СК.

Можно ли было при таких данных Государственной Думе оперировать пояснениями депутата Валеева Э.А. , который заявил, что

Очевидно, что нет, поскольку при таких существенных противоречиях действительная позиция Генерального прокурора была не ясна, и для того, чтобы ее установить, последнего надо было бы в ГД пригласить в соответствии с п.3.1. ст.38 Регламента Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.

Это не произошло несмотря на то, что имел место вопрос, носящий чрезвычайный характер (обязательное условие приглашения Генпрокурора в соответствии с указанной нормой Регламента). Чрезвычайность обуславливалась тем, что речь шла о практически всех уголовных делах, по которым проводились ведомственные экспертизы, а также о праве прокурора признать заключение экспертизы недопустимым доказательством в виду получения с нарушением требований УПК (ст.ст.75, 88 УПК РФ).

По этим мотивам чрезвычайности должен был бы быть приглашен Генпрокурор и в СФ (ст.71 Регламента Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации), однако этого не произошло. Вместе с тем, и в данном случае в СФ имелась информация о противоречии неизвестного представителя Генпрокуратуры позиции Генпрокурора не представлять СК права производства судебных экспертиз, а образовать для этого отдельный, независимый орган.

Напоминаю, А.А.Клишас говорил дословно следующее:

«…Мы обсуждали те сложности, которые возникают в связи с тем, что экспертные подразделения находились непосредственно в штате Следственного комитета. И, я знаю, у нас были достаточно содержательные и порой напряженные дискуссии на эту тему с представителями Генеральной прокуратуры. И Валентина Ивановна давала поручение по итогам нашей общей встречи с Юрием Яковлевичем Чайкой. Президентом был внесен проект соответствующего закона в Государственную Думу, но Генеральная прокуратура, ряд юристов, которые специализируются в этой области, все-таки обратили внимание, что необходимо выделение этих подразделений в самостоятельные структурные подразделения.

Могут здесь возразить: да, Генпрокурора не пригласили, его позицию проигнорировали, ну и что? Федеральный закон все равно принят, СК наделен правом производства судебных экспертиз по уголовным делам в соответствии с упомянутым Федеральным законом от 22 июля 2019 года № 224-ФЗ, и его все прокуроры должны исполнять.

Между тем имеется ряд существенных обстоятельств, которые этой позиции противоречат.

Да, они-то не наделены, но дело в том, что ими всеми руководит руководитель следственного органа, которым в соответствии со ст. 39 УПК РФ является… Председатель Следственного комитета Российской Федерации, который в отношении всех обладает дисциплинарной властью, властью принять на службу, уволить, привлечь к уголовной ответственности.

Не обеспечивает в таких условиях объективность эксперта и предупреждение его об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения. Об этой гарантии говорил депутатам Пискарёв В. И., который утверждал:

При этом юрист такого ранга мог только умышленно скрыть от депутатов то обстоятельство, что согласно ст. 151 УПК РФ предварительное следствие по уголовным делам о преступлениях, совершенных должностными лицами Следственного комитета Российской Федерации, производится следователями Следственного комитета Российской Федерации.

Говоря иначе, если гипотетически предположить, что руководство СК заинтересовано в результатах экспертизы, эксперт выполнил незаконные указания, но был разоблачен, вопрос о его уголовной ответственности будет решаться все тем же… руководством СК.

Таким образом, никакой независимости экспертов в системе органов СК нет, как нет и гарантий возникновения такой независимости, указанные новеллы в закон привнесены в результате прямого обмана депутатов, передергивания фактов, неполноты доведенной заинтересованными лицами до депутатов информации.

Если это и так, то свидетельствует лишь о ненадлежащем качестве правоприменителей, но отнюдь не об отсутствии законных оснований для отвода и признания доказательств недопустимыми. Довести до коллег действительное положение дел и наши возможности в данной ситуации – одна из задач публикации.

Согласно указанной норме, «действующие на территории Российской Федерации федеральные законы и иные нормативные правовые акты, связанные с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, подлежат приведению в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

Приведенные новеллы в упомянутых федеральных законах о производстве экспертиз по уголовным делам экспертами органов системы СК России противоречат по указанным выше мотивам требованиям ст. 70 УПК РФ о независимости экспертов.

В этой связи у защитников есть, как полагаю, законные основания для отвода таких экспертов, а если защитник подключился к участию в деле уже после производства экспертизы – законные основания для обращения к следователю и прокурору по поводу признания заключений экспертиз недопустимыми доказательствами.

Решения в пользу защиты в этой связи возможны, как считаю, и со стороны суда, поскольку согласно ч.2 ст. 7 УПК РФ суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта УПК, принимает решение в соответствии с УПК. В данном случае такое несоответствие очевидно, его надо лишь аргументированно довести до суда. Настоящая публикация, как полагаю, и может послужить этой цели. Перед публикацией показывал ее коллеге-адвокату, его мнение – приобщать к ходатайству (жалобе) защитника на следствии или в суде настоящую статью, с конспективным изложением сути в процессуальном документе.

Надеюсь, настоящая публикация поможет коллегам в подготовке соответствующих процессуальных документов. Мотивировочную часть при скрупулезных ссылках на соответствующие нормы, с таким прицелом и писал.

С учетом того, что новый Генпрокурор выходец из СК, не думаю, что позиция прежнего Генпрокурора будет востребована и реализована так, как желал бы это сделать последний. В этой связи путь наш, видимо, будет тернист, но правда на стороне закона, а не отдельных лиц, преследующих какие-то не связанные с УПК цели по наделению СК правом производства экспертиз по уголовным делам.

Доводы депутатов-участников обсуждения законопроекта относительно необходимости наделения СК полномочиями по производству экспертиз в виду каких-то организационных мотивов (необходимости сокращения сроков производства экспертиз и т.д.), считаю не стоящими внимания, поскольку при незаконном производстве экспертиз силами СК, рассуждать о том, что там они были бы проведены, например, качественно и в меньшие сроки — откровенная несуразность.

Тут, как полагаю, надо бы задуматься не просто о политике, а о юридической квалификации содеянного лицами из окружения высших представителей власти. Вот, хотел немного о политике, а она, злосчастная, все равно тянет в область, которая регулируется уголовным и уголовно-процессуальным законом…

Верховный Суд указал, что инициирование проведения исследований создает для ведомства самостоятельную, независимую от разрешения судом вопроса об издержках, обязанность оплатить их стоимость из средств, выделяемых на финансирование его деятельности

25 мая Верховный Суд РФ опубликовал Определение № 305-ЭС19-23482, в котором ответил на вопрос, может ли МВД России не оплачивать экспертизу, производство которой для учреждения обязательно.

Результаты экспертиз были приняты отделом и представлены в материалы дела, рассматриваемого Хорошевским районным судом г. Москвы. В постановлении суда о назначении административного наказания вопрос о расходах на производство экспертиз решен не был; поданное организацией заявление о возмещении издержек в связи с производством экспертиз было возвращено без рассмотрения со ссылкой на отсутствие у эксперта правомочий на подачу такого заявления в рамках дела данной категории.

Организация обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к РФ в лице МВД о взыскании убытков в размере 252 тыс. руб. и около 66 тыс. руб. процентов за пользование чужими денежными средствами. Решением от 11 июня 2019 г., принятым в порядке упрощенного производства и оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 29 августа 2019 г., в удовлетворении иска было отказано в связи с отсутствием правовых оснований для взыскания издержек по делу об административном правонарушении в качестве убытков в рамках гражданского судопроизводства.

Далее организация обратилась в Верховный Суд. Считая вопрос об издержках не ограниченным пределами административного дела, она попросила взыскать затраты на производство экспертиз в качестве убытков вследствие неправомерного отказа районного ОМВД в оплате стоимости исследований.

Изучив материалы дела, ВС отметил, что правомочие органа или должностного лица, в производстве которых находится дело об административном правонарушении, на назначение экспертизы в случае возникновения необходимости в использовании специальных познаний в науке, технике, искусстве или ремесле предусмотрено ч. 1 ст. 26.4 КоАП РФ. Вынесенное названными лицами определение о назначении экспертизы обязательно для исполнения экспертами или учреждениями, которым это поручено.

Высшая инстанция указала, что инициирование ОМВД проведения исследований создает для него самостоятельную, независимую от разрешения судом вопроса об издержках, обязанность оплатить их стоимость из средств, выделяемых на финансирование деятельности отдела.

Между тем, заметила высшая инстанция, суды не исследовали обстоятельства, составляющие условия для взыскания убытков, а вывод об отсутствии таковых вследствие превентивного неоспаривания организацией действий (бездействия) должностных лиц МВД противоречит заявленным основаниям иска.

Кроме того, Суд указал, что, решая судьбу спорной суммы, суды вопреки доводам организации не обратились и к судебной практике, признающей за лицом, привлеченным для производства экспертизы, право на взыскание затрат на ее проведение в качестве убытков в случае неразрешения вопроса о расходах при принятии процессуальных решений в рамках административного дела, констатирующей отсутствие обязанности экспертной организации проводить исследования безвозмездно и вменяющей сторонам подлежащие доказыванию обстоятельства (п. 20, раздел Y Обзора судебной практики ВС № 3 (2016)).

По его мнению, чтобы данный вопрос не возникал в будущем, достаточно установить норму: если вопросы судебных издержек не урегулированы в судебном акте, эти издержки выплачиваются из бюджета.

Адвокат АП Вологодской области Илья Трайнин указал, что ст. 24.7 КоАП предусматривает взыскание судебных издержек за услуги эксперта с лица, признанного виновным в совершении административного правонарушения, если это юрлицо или индивидуальный предприниматель. Если нарушитель – физлицо, расходы относятся на государственный бюджет. Если дело в отношении лица прекращают, расходы во всех случаях относятся на соответствующий бюджет.

Читайте также: