Судебная практика как источник права ес
Обновлено: 25.04.2024
В настоящем параграфе автор обратимся к проблеме роли и классификации судебного решения (или прецедента) как источника европейского права. Как уже было определено в предыдущем параграфе, в европейском праве можно говорить о деятельности двух судебных инстанций как о потенциальном источнике норм права: Суда Европейских Сообществ и Европейского Суда по правам человека.
Безусловно, существуют вопросы, которые могут привести к конфликту юрисдикции двух судебных инстанций, но этот вопрос будет рассмотрен в главе третьей настоящей работы.
Как уже было отмечено в предыдущем параграфе, в правовой доктрине отсутствует единое представление о системе источников европейского права, тем более не решен вопрос о том, в какой мере допустимо говорить о судебной практике как об источнике новых норм права, а не о результате исключительно правоприменительной деятельности.
Если обратиться к некоторым работам (в основном) итальянских и немецких юристов, то можно увидеть, что представителям именно этих школ права свойственно рассматривать деятельность Суда ЕС как в значительной степени правоприменительного органа. Такого мнения придерживаются, например, итальянские авторы некоторых трудов по европейскому праву. Они, в частности, указывают, что Суд Европейских Сообществ только интерпретирует нормы Учредительных Договоров, и именно поэтому они не включают судебные решения в список источников европейского права34. Основа данной концепции заключается в том, что «при толковании норм Учредительных Договоров . Суд ЕС толкует положения права ЕС с учетом контекста и всей совокупности права ЕС, целей
Учредительных договоров, а также Kompetenz-Kompetenz, т.е.
Такой же позиции придерживался Конституционный Суд в Италии и правовая доктрина в этой стране. После того, как Суд ЕС принял решение по известному делу COSTA v. ENEL45*, в котором была разработана теория верховенства Европейского права, Конституционный Суд Италии отказался принять подобный подход. Лишь в семидесятые годы Конституционный Суд Италии в одном из решений46 постановил, что европейское право обладает верховенством по отношению к национальному праву, причем Конституционный Суд отмечал, что Суд ЕС не имел права создавать новый принцип (верховенства). В то же время Конституционный Суд отметил, что принцип верховенства европейского права будет соблюдаться им при осуществлении конституционного контроля над соответствием норм Сообщества и национального законодательства Учредительным договорам47.
Конституционные судьи Италии руководствовались, также как и их немецкие коллеги, доктринальным представлением о том, что государства-члены имеют право осуществлять контроль за разграничением полномочий между ЕС и национальными юрисдикциями. В рамках этой доктрины нормотворческая деятельность Суда ЕС воспринималась как нарушение не только норм Учредительных договоров, но и Конституции Италии. Только в 1984 году в решении по известному делу Granital48Конституционный Суд Италии пересмотрел свои прежние решения относительно принципа верховенства и прямого действия права Сообществ, признав нормотворческую деятельность Суда ЕС как источник европейского права.
Вполне возможно, что позиция национальных судебных инстанций и, что главное, доктрины могла быть иной, если бы, как не парадоксально, решения Суда ЕС, гарантировавшего, как уже упоминалось выше, основные права и свободы человека в объеме Римской Конвенции 1950 года. Это решение Суда ЕС, которое санкционировало норму, расходящуюся даже с целями создания Сообществ, а потому которое следует рассматривать как яркий пример нормотворческих полномочий Суда
Анализ доктрины Германии и Италии в отношении нормотворчества Суда ЕС и судебной практики как источника права ставит непростую проблему соотношения теории и практики в Европейском праве. Как в таком случае рассматривать решения Суда ЕС, особенно такие известные и революционные, как по делам Van Gend en Loos или Costa v. ENEL51, которые нельзя назвать лишь результатом толкования положений Учредительных договоров, если национальные судебные инстанции игнорируют решения Суда ЕС как самостоятельный corpus legi, как нормативное выражение права, т.е. как источник европейского права.
Как представляется, в данном случае указанная проблема теории и практики демонстрирует несоответствие некоторых направлений доктрины и фактической ситуации, причиной которого можно назвать, прежде всего, особый характер европейской правовой системы, который трудно описать только с помощью понятий науки конституционного права. Кроме того, в данном случае доктрина, разработанная высшими судебными инстанциями Италии и Германии, была использована для политического давления на Суд ЕС. Представляется очевидным, что конституционно- правовой подход в указанной доктрине несостоятелен, поскольку, как указывает известный голландский ученый Бруно Де Витте52, национальные конституционные судебные инстанции не могут осуществлять надзор за конституонностью отдельных актов или норм права, принимаемых в ЕС, так как государства-члены, ратифицировав Учредительные договоры, признали не только конституционность самих договоров, но и всех актов и норм права, которые представляют собой часть Учредительных договоров, тем более что контроль за соответствием норм Сообществ учредительным актам, согласно самим же Договорам (т.е. фактически согласно национальному праву государств-членов), находится в ведении институтов Сообщества53, а не конституционных судебных инстанций государств-членов.
Далее, как представляется, стоит обратиться к не менее сложному вопросу о правовой доктрине и существующей практике в отношении судебного решения Европейского Суда по правам человека, действующего согласно Римской конвенции 1950 года. Как уже отмечалось выше, положения Римской конвенции о защите основных прав и свобод выступает одной из важнейших составных частей европейского права. Нормы Конвенции инкорпорированы в право Сообществ благодаря решениям Суда ЕС, а также положениям Амстердамского Договора, которые зафиксировали существующую практику Суда ЕС.
нормы, не зафиксированные в тексте Конвенции . Таким образом, можно прийти к важному выводу о том, что нормы права, санкционируемые Европейским Судом по правам человека, автоматически оказываются имплементированы в национальное право каждого государства-члена, а значит, пользуясь формулировкой Амстердамского договора (ст. F), можно заключить, что прецедентное право Европейского Суда по правам человека составляет также часть общих принципов права Сообществ.
Безусловно, в данном вопросе отсутствует самый главный элемент - судебная практика Суда ЕС, в которой нашли бы подтверждение вышеуказанные положения доктрины. Как представляется, данная точка зрения в целом вполне оправданна, хотя и не однозначна66: отдельные аспекты данной проблемы будут рассмотрены в главе третьей.
Подводя итоги данной главы, можно сделать основной вывод о том, что в системе источников Европейского права доктрина находит место для судебной практики Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека. Несмотря на отдельные разногласия в доктрине относительно классификации источников права и проблемы нормотворческой деятельности Суда ЕС, практика служит свидетельством тому, что судебное решение является одним из полноценных источников Европейского права. Таким образом, основной вывод данной главы заключается в том, что судебные решения, в силу, прежде всего, стожившейся практики, что нашло свое подтверждение и в европейской правовой доктрине и в самих судебных решениях, являются одним из источников европейского права, можно также предположить, что судебная практика в системе европейского права имеет право на существование как отдельный, самостоятельный источник права. Основанием для этого может служить механизм формирования правовых норм в судебных решениях. При этом нормы, формируемые судебными инстанциями могут быть классифицированы по юридической силе как относящиеся к общим принципам европейского права, т.е. первичному праву (судебные решения Европейского Суда по правам человека, решения Суда ЕС по таким делам как Internationale Gesellschaft, CILFIT, ERTA, и т.д.), так и ко вторичному праву, поскольку существует ряд решений изменяющий или толкующий нормы права, закрепленные в правовых актах вторичного права. В то же время данные выводы ставят другой вопрос: о роли судебного решения Суда ЕС, а именно, каков механизм применения норм права, санкционируемых Судом ЕС, в европейском праве, а также какова система прецедентного права Суда ЕС. Этот вопрос будет рассмотрен во второй главе.
В настоящем параграфе автор обратимся к проблеме роли и классификации судебного решения (или прецедента) как источника европейского права. Как уже было определено в предыдущем параграфе, в европейском праве можно говорить о деятельности двух судебных инстанций как о потенциальном источнике норм права: Суда Европейских Сообществ и Европейского Суда по правам человека.
Безусловно, существуют вопросы, которые могут привести к конфликту юрисдикции двух судебных инстанций, но этот вопрос будет рассмотрен в главе третьей настоящей работы.
Как уже было отмечено в предыдущем параграфе, в правовой доктрине отсутствует единое представление о системе источников европейского права, тем более не решен вопрос о том, в какой мере допустимо говорить о судебной практике как об источнике новых норм права, а не о результате исключительно правоприменительной деятельности.
Если обратиться к некоторым работам (в основном) итальянских и немецких юристов, то можно увидеть, что представителям именно этих школ права свойственно рассматривать деятельность Суда ЕС как в значительной степени правоприменительного органа. Такого мнения придерживаются, например, итальянские авторы некоторых трудов по европейскому праву. Они, в частности, указывают, что Суд Европейских Сообществ только интерпретирует нормы Учредительных Договоров, и именно поэтому они не включают судебные решения в список источников европейского права34. Основа данной концепции заключается в том, что «при толковании норм Учредительных Договоров . Суд ЕС толкует положения права ЕС с учетом контекста и всей совокупности права ЕС, целей
Учредительных договоров, а также Kompetenz-Kompetenz, т.е.
Такой же позиции придерживался Конституционный Суд в Италии и правовая доктрина в этой стране. После того, как Суд ЕС принял решение по известному делу COSTA v. ENEL45*, в котором была разработана теория верховенства Европейского права, Конституционный Суд Италии отказался принять подобный подход. Лишь в семидесятые годы Конституционный Суд Италии в одном из решений46 постановил, что европейское право обладает верховенством по отношению к национальному праву, причем Конституционный Суд отмечал, что Суд ЕС не имел права создавать новый принцип (верховенства). В то же время Конституционный Суд отметил, что принцип верховенства европейского права будет соблюдаться им при осуществлении конституционного контроля над соответствием норм Сообщества и национального законодательства Учредительным договорам47.
Конституционные судьи Италии руководствовались, также как и их немецкие коллеги, доктринальным представлением о том, что государства-члены имеют право осуществлять контроль за разграничением полномочий между ЕС и национальными юрисдикциями. В рамках этой доктрины нормотворческая деятельность Суда ЕС воспринималась как нарушение не только норм Учредительных договоров, но и Конституции Италии. Только в 1984 году в решении по известному делу Granital48Конституционный Суд Италии пересмотрел свои прежние решения относительно принципа верховенства и прямого действия права Сообществ, признав нормотворческую деятельность Суда ЕС как источник европейского права.
Вполне возможно, что позиция национальных судебных инстанций и, что главное, доктрины могла быть иной, если бы, как не парадоксально, решения Суда ЕС, гарантировавшего, как уже упоминалось выше, основные права и свободы человека в объеме Римской Конвенции 1950 года. Это решение Суда ЕС, которое санкционировало норму, расходящуюся даже с целями создания Сообществ, а потому которое следует рассматривать как яркий пример нормотворческих полномочий Суда
Анализ доктрины Германии и Италии в отношении нормотворчества Суда ЕС и судебной практики как источника права ставит непростую проблему соотношения теории и практики в Европейском праве. Как в таком случае рассматривать решения Суда ЕС, особенно такие известные и революционные, как по делам Van Gend en Loos или Costa v. ENEL51, которые нельзя назвать лишь результатом толкования положений Учредительных договоров, если национальные судебные инстанции игнорируют решения Суда ЕС как самостоятельный corpus legi, как нормативное выражение права, т.е. как источник европейского права.
Как представляется, в данном случае указанная проблема теории и практики демонстрирует несоответствие некоторых направлений доктрины и фактической ситуации, причиной которого можно назвать, прежде всего, особый характер европейской правовой системы, который трудно описать только с помощью понятий науки конституционного права. Кроме того, в данном случае доктрина, разработанная высшими судебными инстанциями Италии и Германии, была использована для политического давления на Суд ЕС. Представляется очевидным, что конституционно- правовой подход в указанной доктрине несостоятелен, поскольку, как указывает известный голландский ученый Бруно Де Витте52, национальные конституционные судебные инстанции не могут осуществлять надзор за конституонностью отдельных актов или норм права, принимаемых в ЕС, так как государства-члены, ратифицировав Учредительные договоры, признали не только конституционность самих договоров, но и всех актов и норм права, которые представляют собой часть Учредительных договоров, тем более что контроль за соответствием норм Сообществ учредительным актам, согласно самим же Договорам (т.е. фактически согласно национальному праву государств-членов), находится в ведении институтов Сообщества53, а не конституционных судебных инстанций государств-членов.
Далее, как представляется, стоит обратиться к не менее сложному вопросу о правовой доктрине и существующей практике в отношении судебного решения Европейского Суда по правам человека, действующего согласно Римской конвенции 1950 года. Как уже отмечалось выше, положения Римской конвенции о защите основных прав и свобод выступает одной из важнейших составных частей европейского права. Нормы Конвенции инкорпорированы в право Сообществ благодаря решениям Суда ЕС, а также положениям Амстердамского Договора, которые зафиксировали существующую практику Суда ЕС.
нормы, не зафиксированные в тексте Конвенции . Таким образом, можно прийти к важному выводу о том, что нормы права, санкционируемые Европейским Судом по правам человека, автоматически оказываются имплементированы в национальное право каждого государства-члена, а значит, пользуясь формулировкой Амстердамского договора (ст. F), можно заключить, что прецедентное право Европейского Суда по правам человека составляет также часть общих принципов права Сообществ.
Безусловно, в данном вопросе отсутствует самый главный элемент - судебная практика Суда ЕС, в которой нашли бы подтверждение вышеуказанные положения доктрины. Как представляется, данная точка зрения в целом вполне оправданна, хотя и не однозначна66: отдельные аспекты данной проблемы будут рассмотрены в главе третьей.
Подводя итоги данной главы, можно сделать основной вывод о том, что в системе источников Европейского права доктрина находит место для судебной практики Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека. Несмотря на отдельные разногласия в доктрине относительно классификации источников права и проблемы нормотворческой деятельности Суда ЕС, практика служит свидетельством тому, что судебное решение является одним из полноценных источников Европейского права. Таким образом, основной вывод данной главы заключается в том, что судебные решения, в силу, прежде всего, стожившейся практики, что нашло свое подтверждение и в европейской правовой доктрине и в самих судебных решениях, являются одним из источников европейского права, можно также предположить, что судебная практика в системе европейского права имеет право на существование как отдельный, самостоятельный источник права. Основанием для этого может служить механизм формирования правовых норм в судебных решениях. При этом нормы, формируемые судебными инстанциями могут быть классифицированы по юридической силе как относящиеся к общим принципам европейского права, т.е. первичному праву (судебные решения Европейского Суда по правам человека, решения Суда ЕС по таким делам как Internationale Gesellschaft, CILFIT, ERTA, и т.д.), так и ко вторичному праву, поскольку существует ряд решений изменяющий или толкующий нормы права, закрепленные в правовых актах вторичного права. В то же время данные выводы ставят другой вопрос: о роли судебного решения Суда ЕС, а именно, каков механизм применения норм права, санкционируемых Судом ЕС, в европейском праве, а также какова система прецедентного права Суда ЕС. Этот вопрос будет рассмотрен во второй главе.
В работе юристов всех уровней и практически во всех российских судах постоянно возникает проблема признания судебной практики в качестве доказательства в суде.
Напомню, что судебный прецедент – т.е. вступившее в силу решение, разрешающее дело по существу, – в России не считается источником права, однако единой позиции относительно его понятия и правовой сущности выработано не было, на этот счет давно ведутся дискуссии.
Обратившись к истории российского и советского права, можно убедиться, что проблема применения судебной практики или судебного прецедента была актуальной еще в то время.
На это также указывали разъяснения департамента по уголовным и гражданским делам Сената – высшего кассационного органа по судебным уставам 1864 г., которые, как и современные обзоры практики Верховного Суда РФ и постановления Пленума ВС РФ, публиковались для достижения единообразия правоприменения.
Однако являются ли названные документы тем признаваемым источником права в англо-саксонской доктрине судебным прецедентом, о котором говорит общая теория права?
Судебный прецедент как решение определенного суда по конкретному делу, имеющее силу источника права, выступает, по сути, одним из средств достижения единства правоприменительной практики, поскольку идентичным фактическим обстоятельствам должна соответствовать идентичная правовая позиция. Проблема оптимального применения судебного прецедента в настоящее время приобрела особую актуальность, так как судебная практика и судебный прецедент выступают фактическими регуляторами современных общественных отношений.
Несмотря на то что в России прецедент официально не является источником права, практика судебных решений активно обобщается. Многие суды (в частности, арбитражные) уже требуют от участников процесса при обосновании их позиции ссылаться на состоявшиеся решения судов по аналогичным спорам. Суды общей юрисдикции, не признавая решения своих коллег в качестве средства доказывания, все же подчиняются указаниям Пленума ВС РФ по конкретным спорам. Хотя в ходе дискуссий все как один утверждают, что ни постановления Пленума ВС РФ, ни обзоры судебной практики сами по себе не могут являться источником права и, естественно, приравниваться по юридической силе к закону, содержащиеся в них указания суды соблюдают неукоснительно.
В связи с этим хотелось бы обратить внимание на Постановление КС РФ от 21 января 2010 г. № 1-П, в котором указано, что толкование закона высшими судебными органами –фактически есть способ формирования судебной практики. С учетом закрепления за высшими судебными инстанциями права на отмену и изменение решений нижестоящих судов правовая позиция ВС РФ должна иметь для судов обязательный характер, поскольку в случае поступления указанного дела в ВС РФ оно будет приведено в соответствие с его же позициями. Отсюда следует правило о допустимости придания такому толкованию высшего судебного органа обратной силы, что может послужить основанием для пересмотра и отмены вынесенных ранее судебных актов, основанных на ином толковании примененных норм.
Согласно ч. 3 ст. 79 упомянутого Закона акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; признанные не соответствующими Конституции РФ не вступившие в силу международные договоры РФ не подлежат введению в действие и применению. Решения судов и иных органов, основанные на актах или их отдельных положениях, признанных неконституционными, должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях.
При этом на законодательном уровне уже предпринята попытка введения нового источника права в виде решений высших судебных инстанций – с 1 января 2012 г. действуют поправки в ст. 392 ГПК РФ, устанавливающую основания для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу. Федеральным законом от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ было введено такое основание для пересмотра судебных актов, как определение (изменение) в постановлении Президиума ВС РФ практики применения правовой нормы, примененной судом в конкретном деле, в связи с принятием судебного постановления, по которому подано заявление о пересмотре дела в порядке надзора, или в постановлении Президиума ВС РФ, вынесенном по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора, или в постановлении Пленума ВС РФ (п. 5 ч. 4).
Пока данные нормы используются не столь активно, поскольку юристы и суды с недоверием относятся к возможности пересмотра дела в связи с изменением правоприменительной практики. Думается, необходимо дополнительное разъяснение высших судебных инстанций о том, как и в каких случаях их применять, что вновь возвращает к вопросу о разработке механизма действия судебного прецедента.
Может быть, пришло время заявить о придании решениям высших судебных органов по конкретным делам значения источника гражданского права – т.е. признать целесообразность перехода отечественного правопорядка к прецедентному праву в англо-американском смысле?
Актуальность предложенной темы обусловлена двумя факторами. Во-первых, в работе исследуется важнейшие аспекты теории европейского права, особой правовой системы действующей в рамках Европейского Союза и Европейской Конвенции о правах человека и основных свобод, государством-участником которой является Россия. Во-вторых, Европейский Союз является важнейшим торговым и политическим партнером Российской Федерации, без изучения правовой системы которого невозможно говорить о полноценном развитии международных отношений с европейскими государствами.
Учитывая особую природу европейского права, вопрос об источниках, тем более о роли судебной практики в его системе, представляет собой одну из фундаментальных, сложных и неоднозначных проблем современной науки права.
Актуальность исследования определяется тем, что позволяет подвергнуть детальному изучению вопрос о роли судебной практики в системе источников Европейского права, что в свою очередь способствует более полному анализу теории европейского права.
Необходимость изучения европейского права с учетом участия России в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (или Римской Конвенции), а также особого значения, которое имеет вопрос об источниках европейского права для теории права в целом, определяет значимость и актуальность диссертационной работы. Работа важна также для российского исследователя, поскольку представляет собой опыт комплексного анализа судебной практики как источника европейского права, включая решения Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека.
Новизна темы определяется также тем, что в работах российских авторов данная проблема не была до сих пор достаточно глубоко проработана. Выполнение данного исследования построено на привлечении и анализе целого ряда новых источников и литературы. Это должно позволить восполнить определенный пробел в изучении проблематики Европейского права в российской правовой науке.
Степень разработанности темы в научной литературе
На сегодняшний день в правовой литературе накоплено значительное количество работ по общим проблемам теории европейского права и в том числе по проблеме источников европейского права Тем не менее, даже в европейской правовой науке, которая насчитывает почти пятьдесят лет непрерывного изучения права Сообществ и Европейской Конвенции по правам человека, по проблеме судебной практики как источника европейского права существует относительно мало специальных исследований
Можно также отметить работы А.Я. Капустина. Б.Н. Топорнина, ВА. Туманова, М.Л. Энтина. СА. Глотова.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемых источников и литературы. Структура работы и выделение глав соответствует важности и логике анализа отдельных проблем в рамках заданной темы. Ключевое значение для понимания структуры работы имеет следующий переход: от общетеоретических и доктринальных проблем теории и структуры источников европейского права в первой главе к анализу непосредственно судебной практики Суда ЕС во второй главе и Европейского Суда по правам человека в третьей главе. Внутреннее построение глав обусловлено последовательностью задач, которые ставятся в ходе научного анализа поставленной в данной работе проблемы. Методологические и теоретические основы исследования В диссертации в качестве научного инструментария использована доктрина позитивистского анализа в праве. С этой точки зрения особую ценность представляют нормативный, научный подход к анализу предмета изучения, разработке научно-правовых понятий, а также построению выводов, основанных на юридической аргументации.
Предмет анализа в работе составили как нормативные акты и судебные решения, так и доктрина, opinio iuris. зачастую оказывающая огромное влияние на развитие судебной практики Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека в том или ином направлении.
В работе были также использованы исторический, сравнительно-правовой и конкретно-правовой метод анализа. Исторический метод анализа был применен в диссертации в силу необходимости рассмотрения проблемы, поставленной в работе, с точки зрения эволюции практики Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека. Сравнительно-правовой метод анализа был использован для сравнения судебной практики Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека. Конкретно-правовой метод оказался важным при анализе конкретных решений судебных решений и нормативных актов.
Краткий обзор источников и литературы
При проведении исследования были использованы, во-первых, российская и зарубежная литература по проблеме, во-вторых, относящиеся к теме нормативно-правовые акты и документы, в-третьих, решения судебных органов, имеющие наиболее важное и существенное значение для раскрытия темы.
Для исследования по теме диссертации был проанализирован целый ряд научных работ, нормативных актов и судебных решений. Помимо текстов учредительных договоров о создании Европейских Сообществ и Европейского Союза, включая Ницце кий договор, вступивших в силу 1 февраля 2003 года, был использован также и проект Договора, учреждающего Конституцию для Европы, который был подготовлен Конвентом под председательством Жискар Д Эстена. Этот документ важен, поскольку позволяет рассмотреть развитие европейского права в динамике, а также поскольку проект Конституции предполагает внести значительные изменения в порядок функционирования Суда ЕС. полномочия Европейского Союза. Несмотря на то. что Конституция представляет собой пока лишь проект нормативного акта, она даст важный материал для настоящею исследования, и в особенности для изучения источников европейского права и проблемы защиты прав человека в рамках
Европейского Союза, поскольку позволяет выявить тенденцию предстоящего развития судебной практики как источника права., а также о соотношении юрисдикции Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека, формирующих прецедентное право.
поскольку предлагает обстоятельный анализ проолем. связанных с исполнением решений Европейского Суда по правам человека в отдельных государствах-участниках.
Ряд монографий зарубежных ученых по данной тематике вызывают особый интерес. Такова например работа под редакцией Слотера, Свит. Вайлера и др. "The European court of Justice and National Courts - Doctrine and Jurisprudence: Legal change in its social context".
Вторая работа интересна с той точки зрения, что представляет собой анализ взаимодействия Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека в сфере защиты прав человека в Европе. Более того, в данной работе анализируются различные подходы к толкованию норм Европейской К онвснцин по правам человека, в гом числе и с точки зрения международного права.
Апробация и внедрение результатов работы
Материалы и результаты настоящего исследования позволили автору опубликовать несколько научных статей по проблеме изучения источников европейского права, подготовить доклады для научных и научно-практических конференций и семинаров по проблемам европейской интеграции и. европейского права, а также были использованы в преподавательской деятельности автора на кафедре Европейского права МГИМО (У) МИД России.
Результаты исследования могут быть полезны в практической работе МИД России при анализе процессов, проходящих в ЕС. а также для развития отношений между Россией и ЕС. Данное исследование может быть использовано другими министерствами и ведомствами, занимающимися проблемой защиты прав человека в России и Европе.
Положения и выводы, выносимые на защиту
Разработка темы диссертационного исследования позволила автору сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту.
Во-первых, судебные решения . в силу сложившейся практики, что нашло свое подтверждение и в европейской правовой доктрине и в самих судебных решениях, являются одним из источников европейского права, более того, их следует рассматривать как отдельный, самостоятельный источник права, как единый corpus legi. Основанием для этого может служить механизм формирования правовых норм в судебных решениях. При этом нормы, формируемые судебными инстанциями могут III быть классифицированы но юридической силе как относящиеся к общим принципам европейского права, г.е. первичному праву, так и к вторичному праву, поскольку существует ряд решений, изменяющих или толкующих нормы права, закрепленные в правовых актах вторичного права.
Во-вторых, в европейском праве разработана концепция прецедента как источника нормативно-правового регулирования, de jure обязательного к применению судами государств - членов при разрешении споров на основе права ЕС. Доктрина прецедента разработана, прежде всего, с единственной целью привлечь национальные суды к активному участию в непосредственном применении норм права ЕС. поскольку загруженность Суда ЕС и частые конфликты между Судом ЕС и некоторыми судебными инстанциями государств - членов мешали единообразном применению права ЕС.
В-четвертых, практика Суда ЕС показывает, что Суд ЕС на основе своих собственных решении признает обязательную силу судебной практики Европейского Суда по нравам человека, тем самым подчеркивая особое положение Европейского Суда по правам человека в сфере регулирования зашиты прав человека и основных свобод в Европе.
В-пятых, в результате принятия Хартии Европейского Союза об основных правах единство системы защиты прав человека в Европе может оказаться по угрозой. Несмотря на статью 53 Хартии основных прав Европейского Союза, призванную разрешить часть правовых коллизий между Судом ЕС и Европейским Судом по правам человека, связанных с различием стандартов зашиты прав человека в ЕС и Европейской Конвенции, существует вероятность того, что после принятия Хартии часть коллизий и неурегулированных вопросов, связанных с конкурирующей юрисдикцией Суда ЕС и Европейского Суда по правам человека, останется неразрешенной.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Введение к работе содержит обоснование ее актуальности, научной новизны, анализирует степень разработки темы в научной литературе, формулирует цели и задачи исследования, обосновывает научную новизну, теоретическую и практическую значимость, раскрывает научные и правовые основы работы. Во введении формулируются основные положения, выносимые на защиту, а также приводятся сведения об апробации работы и внедрении ее результатов.
Место судебной практики в системе источников европейского права: проблемы теории и практики
Общие принципы права в решениях Суда ЕС.
Проблема прецедента в праве ЕС
Соотношение юрисдикции Европейского Суда по правам человека и Суда ЕС
Некоторые авторы"82 указывают на существование такого аспекта как возможность нарушения прав человека, а конкретно статьи 6 Римской Конвенции о праве человека. на справедливое судебное разбирательство, при осуществлении судебной процедуры. в Суде ЕС. При этом многие указывают на известное дело Vermeulen против Бельгии .. Считается, что решение по данному делу, примененное по аналогии,, признает противоречащим нормам Конвенции институт генеральных адвокатов при Суде ЕС, что ставит под сомнение способность Суда ЕС принимать решения о защите прав человека и тем более легитимность его решений. О чем же шла речь в данном деле? Франс Фермёлен был объявлен судом банкротом, как он заявил в своей жалобе, лишь на основании мнения представителя генеральной прокуратуры. В соей жалобе он утверждал, что решение суда было принято без его участия, что нарушает: его права согласно статье 6 (1) о справедливом судебном разбирательстве. Согласно статье 1109 Процессуального кодекса Франции в отношении как гражданского иска, так и уголовного, генеральный прокурор участвует в судебном разбирательстве в Кассационном Суде и может принимать участие в судебном совещании, правда без права голоса. Г-н Фермёлен утверждал в своей жалобе, что представитель генерального прокурора в силу данного ему законом права повлиял на решение Кассационного Суда. Европейский; Суд подчеркнул, что тот лишь факт, что, согласно статье 1107 Процессуального кодекса, представитель генерального прокурора имеет право на заключительное слово в судебном слушании, является нарушением статьи 6 (1) Европейской Конвенции. Далее Европейский Суд пришел к выводу, что участие в судебном совещании лишь представителя генерального прокурора также является нарушением права на справедливое судебное разбирательство, поскольку и в данном случае лишь одна сторона судебного разбирательства получает право высказать свое мнение или представить в выгодном свете свои аргументы, что особенно важно при принятии решения в совещательной комнате. Возникает вопрос о том, можно ли проводить аналогию между формой участия генерального прокурора в судебном слушании и генеральным адвокатом в Суде ЕС. Действительно можно ли говорить о нарушении баланса состязательности судебного процесса? Во-первых, необходимо сделать важное замечание: генеральный адвокат является не представителем исполнительной власти, а должностным лицом Суда ЕС. Во-вторых, генеральные адвокаты не участвуют при принятии решения в совещательной комнате. В-третьих, хотя, согласно регламенту
Читайте также: