Список судов енисейского речного пароходства

Обновлено: 02.05.2024

В конце войны, в 1945 году, в правительстве наметили строительство железной дороги – связь с Севером была только водным путём и только в период навигационного времени, а перевозки в этот район нужно было осуществлять круглогодично. Ещё она должна была иметь стратегическое значение – на случай войны.

До места прибытия в Ермаково или Игарку заключённые в трюмах находились до шести суток. Многие больные, люди пожилого возраста такого перехода не выдерживали, и их мёртвые тела оставляли на пути следования, вблизи стоящих на берегу Енисея деревень.

Когда в начале навигации 1949 года началась массовая доставка политзаключённых речным флотом к месту стройки железной дороги, возникла необходимость экстренно готовить лагеря для приёма. Лагеря быстро строились на реке Турухан в Яновом Стане, в Ермаково, Сухарихе и по всей трассе, где должна была пройти железная дорога. В момент начала стройки №503 в Ермаково домиков насчитывалось примерно от пяти до семи, и те были покосившиеся, гнилые от времени. Для руководящего генералитета и писарей-подручных, которые носили им портфели, политзаключённые стали строить из круглого леса тёплые дома. В 1950 году для них было сооружено полтора десятка домов, а заключённые и их охрана размещались в палатках. Между тем, в те годы, начиная с 1949-го по 1952-й, зимы были суровые, морозы в этих широтах достигали 55 – 60 градусов.

«Люди получили свободу, но выехать с Севера до открытия навигации было невозможно, а выпустить из зоны уже свободных людей некуда, т.к. им негде было жить. Лишь с началом навигации бывших заключенных повезли с Енисейского Севера тем же флотом, что и завозили на Север. Это были баржи для перевозки заключённых, переполненные до предела пассажирские суда, пассажирской же авиации тогда ещё почти не было. И можно себе представить, как чувствовали себя уже свободные люди в таких условиях. Но они видели перед собой свободу, а позади остались лагеря и зоны.

«Перешли на противоположный берег бухты, к посёлку Хабарово. За пределами бухты бушует осенняя непогода, а тут тоскливая тишина. Холодно и неуютно. На берегу бродят собаки, стоят две-три оленьи упряжки. Подслеповатые избушки посёлка потемнели и покосились от времени. Унылая картина. В окрестностях посёлка обнаружили длинные ряды бараков – низенькие, с маленькими окошками, а внутри сплошные нары. Высокие сторожевые вышки как бы продолжают нести охранную службу. Охраняли они мёртвый покой.

Кладбищенская печаль бродила с нами по узким улочкам. Это был лагерь для заключённых, почему-то заброшенный. Потом один из местных старожилов поведал нам страшную трагедию лагеря. В бараках люди гибли от холода, сырости, скученности. Жизнь человеческая гроша не стоила. Охранник мог запросто, ради прихоти, убить заключённого. И когда один из заключённых, военный полковник, решил организовать заговор, обречённые на смерть живо примкнули к нему. Полковник действовал с военной чёткостью. Лагерь разбили на отряды. Назначили командиров. Был составлен подробный план действий. С открытием арктической навигации сюда должен был прибыть ледокол. Вот его-то и намеревались захватить и уйти за границу. Не суждено было осуществиться задуманному. Нашёлся предатель. В день, когда ледокол отдал якорь, охрана была в боевой готовности и беспощадно расправилась с восставшими. Мало кто остался в живых. Совершив это злодеяние, командование лагеря и охрана, прихватив немногих спасшихся от расправы бедолаг, погрузились на ледокол, который снялся с якоря и покинул бухту.

В.А.Козаченко рассказывал, что когда в 1947 году он был в составе экспедиции по перегону судов, ему довелось быть в Салехарде, где он узнал от местных жителей, что на территории Тюменской области существует строительное управление №501 МВД СССР. Посёлок Хабарово, в силу близкого расположения к Салехарду, тоже имел отношение к стройке под №501 МВД – так называлось строительство участка северной железной дороги протяжённостью 700 километров – от Салехарда до реки Пур.

На правом берегу Енисея построен Свято-Никольский храм – памятник жертвам репрессий. Он построен на пожертвования красноярцев. Когда-то через сам Енисей проходил суровый и зачастую смертельный путь многих людей, которые были репрессированы.

Среди заключённых были люди разных национальностей: немцы с Поволжья, эстонцы, латыши, литовцы, татары, греки. М.Д.Селиванов вспоминает о том, как в 1944 г. везли калмыков, были эти люди честные, но не приспособленные к подобным трудностям. Дети степей, они страшно мучились в дороге, оказавшись в невыносимой тесноте. Многие умирали в пути, но сородичи почему-то боялись сообщить об умерших, прятали их. Экипаж судна узнавал об этом, и хоронил погибших по берегам Енисея. К суровым северным условиям эти люди не были приспособлены, они не могли рыбачить и охотиться, и, как правило, судьба их заканчивалась трагически.

На этом месте тоже высаживали несчастных людей. Была у них спецохрана, которая действовала по своему жёсткому уставу. Она могла без всякого предупреждения лишить человека жизни только за то, что он решил глотнуть свежего воздуха, высунув голову из трюма, - и несколько раз такое бывало. По воле каприза или мелочной придирки заключённых мучили, надевая им тяжёлые наручники, которые постепенно закручивали до такой степени, что у них немели конечности. Это была мучительная боль, страшная пытка, от отчаяния люди выбрасывались за борт.

Ну а кого по большой амнистии освободил тогда Берия – известно: уголовников. И потом, позднее, их загружали часто вместе с политическими по две – две с половиной тысячи человек в трюмы, в которых опять же были невероятные условия – теснота и высокая температура. Люди пребывали в отчаянии, у многих не выдерживали нервы, они бросались в воду и, конечно же, тонули в стремительных водах Енисея. Случались и бунты, кровавые стычки между между уголовниками и политическими, после которых оставались трупы.

Он с большим усилием вылез из воды, абсолютно голый, худой, одни кости да кожа, побрёл по цепкому кустарнику, за ним – рой лесного гнуса. Сломал несколько веток ольховника и бил себя по спине, ногам, голове, отбиваясь от назойливых кровопийцев.

Мы подошли на катере к борту судна и долго-долго смотрели на этого бедолагу. У нас остался неприятный осадок. Что с ним было дальше, мы так и не узнали: нашёл ли он своё пристанище, вернулся ли к своей матери, детям, жене, какая его была дальнейшая судьба – знает только один Бог.

И таких случаев с людьми, которые получили свободу и возвращались с Севера на большой материк, было немало.

Люди из Прибалтики в Красноярске закупили венки и цветы. Они возложили их на могилы на ермаковском кладбище. С могил взяли в пакеты землю, в которой, как они считали, захоронены их родственники, близкие, которые прошли этапом по суровому Северу во время войны и после неё.

18 октября 2000 года передачу с участием представителя прокуратуры делала Светлана Панина – репрессированных в Красноярском крае насчитывалось 500 тысяч человек, в Нарьян-Маре – 274 тысячи. И так далее. По стране – миллионы.

Читайте также: