Объединение высших судов ожидания и последствия

Обновлено: 18.05.2024

Итак, в нормативной плоскости объединение высших судов состоялось. Настал этап реализации этой важнейшей судебно-правовой и конституционной реформы.
Что бы там ни говорили, но состоялось и обсуждение реформы в юридических кругах, на отсутствие которого ссылались ее критики. Все их аргументы услышаны и схематично могут быть сведены к трем положениям:

1) "арбитражные суды круче судов общей юрисдикции";
2) "все, что мы говорили о катастрофическом инвестиционном климате и отсутствии в России судебной власти было понарошку и не считается, поскольку на самом деле – "все хорошо, прекрасная маркиза";
3) "что делать с "Вестником Высшего арбитражного суда"?

Никто не отрицает, что "Вестник ВАС" – действительно прекрасный журнал, и я искренне желаю ему процветания в постреформенную эпоху, но, откровенно говоря, это не тот уровень аргументов и дискуссии, из-за которых следовало бы тормозить реформу, если не считать, разумеется, ее торможение самодостаточной целью.

На самом деле, говорить сегодня надо совершенно о другом. Тревоги за судьбу уважаемого журнала и привычные юристам поиски "технических косяков" в нормативных текстах (их исправление, если таковые есть, - это наименее сложная из всех стоящих задач) заслонили за собой правовую, экономическую и социальную идеологию реформы, "измельчив" ее смысл до неприличия.

Цепочки легитимности

В конституционном праве есть понятие "первая историческая конституция", разработанное школой выдающегося европейского правоведа ХХ века Ганса Кельзена. Смысл его, разумеется, следует понимать не в буквальной хронологической плоскости как первую "по времени" Конституцию той или иной страны.

Дело здесь в другом. Любая правовая норма легитимна, поскольку опирается на предшествующую или более высокую правовую норму: закон легитимен, поскольку принят в порядке, установленном Конституцией; Конституция легитимна, поскольку принята на референдуме, объявленном на основании предыдущей Конституции и т. п. Но если раскручивать эту "цепочку" легитимности, то мы можем усомниться в легитимности любого современного государства, так как будем наталкиваться на неизбежные исторические "разрывы".

Хрестоматийный пример: наша Конституция 1993 года, легитимность которой нельзя вывести из Конституции РСФСР 1978 года, споры о чем идут у нас уже 20 лет. Здесь-то и возникает необходимость в юридическом понятии "первой исторической конституции", которая обрывает предыдущую легитимность и открывает новую "цепочку" легитимности. Без такого понятия нельзя было бы признать историческую и юридическую легитимность ни одного современного государства, поскольку у каждого из них есть свои "разрывы" легитимности и есть свои "первые исторические конституции", оборвавшие предыдущий правопорядок и открывшие правопорядок новый.

Кстати, далеко не каждая Конституция является "первой исторической". Не является таковой, допустим, Конституция Франции 1958 года, в силу чего Конституционный совет этой страны почти сразу начал ссылаться на Декларацию прав человека и гражданина 1789 года и преамбулу к Конституции 1946 года. Не являлась таковой и, допустим, Конституция СССР 1977 года, опиравшаяся на Конституцию 1936 года.

Очень часто "первая историческая конституция" является результатом политической революции, когда после революции специально оформляется юридический разрыв, прекращающий легитимность старой системы и открывающий "новую" легитимность, как в конце XVIII века во Франции или у нас в 1917 году.

Но соотношения между политическими революциями и юридическими разрывами не прямолинейно. Возможны политические революции без юридических разрывов, в качестве примера чего обычно приводят СССР и Восточную Европу на рубеже 80-х – 90-х годов, когда состоялся политический демонтаж коммунистических систем, не сопровождавшийся одномоментной отменой всех "старых" законов (они спокойно действовали и при новых посткоммунистических правительствах, не утрачивая легитимность автоматически и заменяясь новыми законами весьма постепенно). Возможны юридические разрывы и без политических революций. Хрестоматийным в литературе примером такого "разрыва" является переход во Франции в 1962 году к прямым выборам президента всенародным голосованием, не только не вызванный никакой революцией, но и не потребовавший даже принятия новой Конституции.

Настоящий и ненастоящий суд

Итак, наша политическая революция периода распада СССР привела к появлению "первой исторической конституции" в 1993 году, но только в строгом конституционно-правовом смысле. На уровне, скажем, судебной власти никакого юридического разрыва не произошло: судебная система по-прежнему черпала свою историческую легитимность в советской модели, лишь в экстренном порядке заменив в части экономических споров вывеску "госарбитраж" на вывеску "арбитражный суд".

В принципе, такой подход юридически вполне корректен и в теоретическом плане проблемой не является. В практическом плане он даже удобнее и дешевле, тем более что в рамках "плавной" реформы удалось заменить многие устаревшие детали и механизмы на новые и современные, соответствующие стандартам Конституции 1993 года. В общем, все замечательно, переход удался, причем относительно безболезненный.

Но не тут-то было. С одной стороны, разнообразные международные эксперты стали напоминать на всевозможных площадках о том, что судебная власть в России еще не сформировалась и находится в переходном состоянии в ожидании очередных реформ, с чем мы, в принципе, всегда очень охотно соглашались.

С другой стороны, в последние годы призывы к независимому суду, сопровождавшиеся не предполагающими никаких возражений констатациями об отсутствии в России "настоящего" суда и "настоящей" судебной власти, стали звучать и у нас самих внутри страны повсеместно, причем этой идеей прониклись едва ли не все без исключения: министры и депутаты, представители власти и оппозиции (системной, несистемной и т. п.), правые и левые, предприниматели и инвесторы, кухарки и таксисты… В общем, без независимой судебной власти у нас не будет ничего, ни бизнеса, ни инвестиций, ни экономического роста, ни промышленных предприятий, ни детских садов, ни удобных таксопарков. Ни-че-го!

Даже если признать тезис об отсутствии в России "настоящего" суда, мягко говоря, откровенно популистским, что и объясняет наличие среди его сторонников как министров, так и таксистов, политическая власть не могла на него не отреагировать. Когда мы из каких-то очень тонких соображений все время кричим на берегу: "Спасите, тону!", рассчитывая привлечь чье-то внимание, то рано или поздно появляются профессиональные спасатели и разговаривать приходится уже с ними.

Юридически полная перезагрузка судебной системы (пусть и применительно только к двум высшим судам) могла произойти только в рамках концепции "юридического разрыва" и "первой исторической конституции", которую применительно к данному случаю правильнее называть концепцией "первого исторического суда".

Речь, разумеется, не о персоналиях и процессуальных нормах (они могут сохраняться и изменяться), а о том, что Верховный суд должен "разорвать" со своим старым развитием и получить абсолютно новую легитимность. Она должна выводиться не из предыдущей "цепочки", уходящей корнями в советскую систему, а из некоего одномоментного учредительного акта, формализованного на уровне специального учредительного органа, функции которого и должна выполнить специальная квалификационная коллегия по формированию нового Верховного суда (а также в определенной части специальная экзаменационная комиссия).

Только в рамках концепции "первого исторического суда" можно снять противоречия между процедурой формирования новой судебной власти и конституционным тезисом о несменяемости судей, что так обеспокоило некоторых экспертов. Общество считает, что у нас нет "настоящих судей"? Они коррумпированы, зависимы, непрофессиональны? Пожалуйста, все претензии в специальную коллегию, они будут непременно рассмотрены, изложенные в них доводы изучены, и, если покажутся вескими, то коллегия вынесет мотивированное решение, "отсекая" недостойного судью.

У спецслужб есть вопросы к отдельным судьям, но мешают "корпоративная солидарность", "судейский иммунитет" и т. п.? Пожалуйста, в том же порядке. Чем-то или кем-то недовольны адвокаты? Нижестоящие судьи чувствовали давление? Тогда извольте действовать в отведенные законом сроки. Они, по-моему, понятны и в комментариях не нуждаются.

Никто не обратился и не выдвинул конкретных претензий? Тогда нет никакого морального права сетовать впоследствии на отсутствие судебной власти, "плохих" судей и прочее. Гражданская активность и общественный контроль – это не только "сотрясание воздуха" и "голословные обвинения", но и осознание ответственности за свои действия (бездействия) и их последствия.

С появлением нового Верховного суда переходный период заканчивается и начинается обычное рутинное развитие, характерное для любого государства с устоявшейся судебной системой, где всегда существуют какие-то технические уточнения, какое-то совершенствование, модернизация, законы, новые законы и т. п. Но к теории юридической "транзитологии" оно уже отношения не имеет, и в этом надо отдавать себе отчет. Значение идеи "первого исторического суда" подкреплено двумя символическими мерами, адресованными обществу: проведением реформы в знаковый год 150-летия легендарной Судебной реформы 1864 года и переездом нового Верховного суда в Санкт-Петербург, где будут построены соответствующие масштабу мероприятия корпуса.

В общем, юридический "разрыв" сопровождается соответствующими символами и даже "разрывом" географическим, что только подчеркнуло значимость амбиций власти.

Интеллектуалам и коновалам

Параллельно, как и в 1864 году, решается еще и задача по унификации судебной системы и отказу от "сословной юстиции", сформировавшейся в 1990-е годы, когда все интеллектуальные, финансовые и организационные усилия были брошены на систему арбитражных судов при почти полном забвении судов общей юрисдикции.

Иначе говоря, если уж и реализовывать концепцию "первого исторического суда", то, конечно, в отношении всего населения в целом, не разделяя между собой "купцов" и "крестьян", и в отношении всех видов судопроизводства без губительных для правовой системы демаркационных линий между, допустим, "престижным" арбитражным судопроизводством, где якобы одни "интеллектуалы", и "классово чуждым" уголовным судопроизводством, где якобы одни "коновалы". Этим объясняется слияние Верховного суда с Высшим арбитражным, поскольку в новом Верховном суде единая несословная правовая политика должна сопровождаться лишь "мягкой" профессиональной специализацией на уровне коллегий.

Чем ответило общество, точнее его активная "креативная" часть, на инициативу власти? Со стороны либерально-правозащитного движения реакции вовсе не последовало – лишь гнетущая тишина, словно его это не касается (будто не это движение без устали заученно твердило мантру о "судебной реформе" и "независимом суде").

Зато юридический бизнес откровенно запаниковал. Появилось даже знаменитое воззвание к "начальству" о необходимости остановить (притормозить) реформу. Из этого воззвания мы вдруг неожиданно узнали, что у нас, оказывается, есть "судебная система, одобренная в 1993 году народом", то есть вполне легитимная. Есть "высококачественная" Конституция и "стабильное" общество.

Захотелось даже воскликнуть, почему же вы раньше об этом молчали? Почему твердили на всех углах про давление на бизнес и отсутствие независимого суда? Ведь если бы вы с таким жаром убеждали власть в полной легитимности отечественной судебной системы, то реформа, действительно, была бы, быть может, и не нужна. Или это делалось так, "ради красного словца"?

Правда, далее в воззвании говорится, что система судов общей юрисдикции "патриархальна и статична", информационно "закрыта", "не уделяет внимания совершенствованию практики", и все это на фоне прекрасного развития системы арбитражных судов.

Казалось бы, нащупали. Вот оно, то самое расхождение судебной практики, на которое постоянно ссылалась власть: практика одних судов (арбитражных) постоянно совершенствуется, практика других (общей юрисдикции) статична и не совершенствуется, отсюда неизбежная и все увеличивающаяся пропасть между двумя ветвями судебной власти. Ее надо срочно преодолевать в интересах населения, этим объясняется объединение и т. д.

Но далее следует загадочная фраза авторов воззвания о том, что, оказывается, "проблема различий в применении законодательства государственными арбитражными судами и судами общей юрисдикции явно преувеличена". Здесь уже понимание отказывает. Практика одних судов "статична", других - "динамична", и при этом она почти одинакова (!?). Здесь где-то явно кроется логическая ошибка. Или авторы имеют в виду, что не стоит драматизировать недостатки "крестьянской" юстиции, когда у нас так прекрасно развивается юстиция "купеческая", но стесняются об этом прямо сказать? Дескать, намекают властям, что "по Сеньке и шапка".

Стоило ли прислушиваться к подобным "аргументам" и притормаживать реформу? На мой взгляд, совершенно не стоило. Юристу как никому известно, что если не справился с аргументацией, то не надо пенять на решение суда, особенно когда являешься сторонником чисто состязательного процесса.

Творец вместо прапорщика

Теперь два последних замечания.

Первое касается вопроса о том, как далеко зайдет реформа и остановится ли она на объединении судов? Здесь опять критики реформы рассуждают шепотом, словно боясь кого-то рассердить и свято веря исключительно в конспирологическое происхождение всех российских реформ.

К чему шепот? К чему конспирология? Институциональные пороки инстанционного построения нашей судебной системы известны. Есть они в системе арбитражных судов, которая не отвечает логике классической триады "первая инстанция – апелляция – кассация" с кассацией на вершине пирамиды и где впервые реализована попытка "скрестить" советский надзор с классической кассацией в рамках одной судебной вертикали, в связи с чем мы постоянно "бьемся" с ЕСПЧ. Их много больше в системе судов общей юрисдикции, где дошло до того, что апелляционной инстанцией во многих случаях является Верховный суд РФ, куда сторонам надо ехать после рассмотрения их дел по первой инстанции из Владивостока или Якутска.

Все эти проблемы рано или поздно придется исправлять. Но их пришлось бы исправлять в любом случае, независимо от объединения судов. Будет ли это делаться сразу или постепенно – вопрос технический. Вполне возможно, что сначала появится новый легитимный Верховный суд, а затем начнется инстанционная утряска судебной системы и всех ее ветвей. Она фактически неизбежна. Но объясняется понятными процессуалистам институциональными соображениями, а не нападками на предпринимателей.

Ясно также, что никакого злого умысла в отношении арбитражей нет. Напротив, их позитивный опыт надежнее сохранится, когда необходимые меры будут продумываться из единого центра судебной власти (нового Верховного суда), а не решаться в рамках битвы интригующих между собой в кулуарах титанов по принципу "кто – кого?".

Наконец, последнее замечание касается столь всех волнующего вопроса о председателе нового Верховного суда. Менее всего меня интересуют разного рода закулисные разговоры и гадания на кофейной гуще. Но вопрос о персоналии в данном случае, действительно, исключительно важен. Речь должна идти о личности, способной обеспечить решение двух фундаментальных задач.

Во-первых, он должен настроить работу института и создать в нем особую творческую атмосферу по принципу "первый среди равных", когда "мягкое" управление основано не на аппаратно-бюрократическом, а на исключительно морально-интеллектуальном авторитете председателя. Творческими коллективами, а им не может не быть Верховный суд, если мы хотим, чтобы каждый судья был независим в своих решениях и пользовался непререкаемым уважением со стороны граждан, юристов, чиновников и т. п., управлять вообще чрезвычайно сложно. Командовать в стиле прораба на стройке или прапорщика в казарме здесь нельзя, иначе вся энергетика реформы уйдет в мелкие девелоперские проекты по оборудованию помещений внутри здания Верховного суда или бесконечные "построения на плацу" верховных судей, которые быстро превратятся в посмешище юридического сообщества. Работать надо над созданием в России судебной практики высочайшего уровня, а не над поиском модных обоев для судейских кабинетов или проверкой чистоты подворотничков.

Во-вторых, председатель нового Верховного суда должен быть способен отразить любые "хакерские" атаки на правовые и социальные институты. Здесь надо чувствовать риски, понимать их, предвидеть на несколько ходов вперед и т. п., в общем, обладать еще и даром аналитика, который, с одной стороны, способен принимать самостоятельные решения, а с другой – постоянно осознает свою ответственность перед обществом и государством, причем именно в институциональном смысле.

Бесконечные информационные "вбросы", полезные и вредные реформы, глобальные инициативы разного толка и с разными целями – со всем этим придется работать, причем в сложнейшем внутреннем и внешнем интеллектуальном контексте, который постоянно меняется и не имеет ничего общего с примитивным делением на "силовиков" или "либералов", "восток" или "запад".

По мнению одного адвоката, ключевую роль сыграло то, что ВС применил специальное законодательство, регулирующее инвестиционную деятельность в виде капитальных вложений, так как даже исполнение судебного акта может в определенных ситуациях признаваться недействительной сделкой. Второй посчитал, что основным тезисом является обращение внимания на необходимость комплексного изучения обстоятельств заключения сделки. Третий заметил, что определение демонстрирует отсутствие единообразного подхода судов к вопросу о соотношении содержания сделки и ее внешней формы.

Исполнение инвестконтракта через суд

Для исполнения инвестиционного контракта и строительства между Управлением государственного имущества и земельных ресурсов администрации и обществом был заключен договор аренды земельного участка. В 2011 г., после ввода построенного объекта в эксплуатацию, договор аренды был расторгнут на основании соглашения сторон.

Попытка оспорить передачу помещения

Отказывая в удовлетворении заявления конкурсного управляющего, суд первой инстанции исходил из того, что договор был заключен обществом и администрацией во исполнение вступившего в законную силу судебного акта.

Апелляция посчитала, что заявитель доказал всю совокупность обстоятельств, необходимых для признания договора недействительным как сделки, повлекшей оказание предпочтения администрации по отношению к другим кредиторам общества (ст. 61.3 Закона о банкротстве). Кроме того, сославшись на безвозмездный характер упомянутого договора для общества, суд признал доказанным наличие оснований для удовлетворения заявления и по п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве (ввиду явной неравноценности исполнения со стороны администрации). В связи с этим апелляция отменила определение первой инстанции и удовлетворила заявление управляющего.

Окружной суд согласился с тем, что конкурсный управляющий доказал наличие оснований для признания спорного договора недействительным как сделки, повлекшей за собой оказание предпочтения одному из кредиторов. В связи с этим администрация обратилась в Верховный Суд.

ВС указал на ошибки нижестоящих инстанций

Изучив материалы дела, ВС отметил, что п. 3 ст. 3 Закона об инвестиционной деятельности в России, осуществляемой в форме капитальных вложений (в редакции Закона о внесении изменений в ст. 2 и 3 Закона о введении в действие Земельного кодекса и отдельные законодательные акты РФ (Закон № 427-ФЗ)), предусмотрено, что объект инвестиционной деятельности, строительство которого осуществляется с привлечением внебюджетных источников финансирования на земельном участке, находящемся в государственной или муниципальной собственности, по договору, заключенному до 1 января 2011 г. и предусматривающему распределение площади соответствующего объекта инвестиционной деятельности между сторонами договора, признается долевой собственностью сторон до момента государственной регистрации права собственности с учетом распределения долей, предусмотренного данным договором. Государственная регистрация права долевой собственности на эти незавершенные объекты инвестиционной деятельности не требуется. В соответствии со ст. 7 Закона № 427-ФЗ указанные правила, заметил ВС, распространяются на ранее заключенные договоры, обязательства сторон по которым не исполнены на день вступления в силу этого закона.

Верховный Суд указал, что в рассматриваемом случае инвестиционный контракт заключен до 1 января 2011 г., а его стороной является публично-правовое образование. Строительство осуществлялось на земельном участке, находящемся в публичной собственности. По состоянию на 1 февраля 2012 г. общество не исполнило принятое по инвестиционному контракту обязательство по передаче нежилого помещения муниципальному образованию.

С учетом изложенного, по смыслу п. 3 ст. 3 Закона об инвестиционной деятельности, устанавливающего специальное регулирование инвестиционных отношений с участием публично-правовых образований, возведенный до возбуждения дела о банкротстве общества объект в силу закона находился в долевой собственности общества и муниципального образования, данный объект не мог войти в конкурсную массу должника, не являющегося его единоличным собственником (ст. 131 Закона о банкротстве), и поэтому у публично-правового образования, несмотря на применение к обществу процедур банкротства, сохранилось право на получение в собственность причитающегося по условиям контракта, посчитал ВС.

Суд заметил, что доказательств получения муниципальным образованием как сособственником большего по сравнению с тем, на что оно могло претендовать в соответствии с положениями инвестиционного контракта, в материалах дела не имеется. Сам инвестиционный контракт не признан недействительным как подозрительная сделка (ст. 61.2 Закона о банкротстве) и не оспаривался в рамках настоящего спора.

Пленум ВС РФ принял доработанное постановление, касающееся возникающих на практике вопросов по применению норм ГК о заключении и толковании договоров

Верховный Суд указал, что раздел имущества, находящегося в долевой собственности, не мог быть оспорен по правилам ст. 61.3 Закона о банкротстве, поскольку отсутствовал такой квалифицирующий признак, как оказание администрации предпочтения перед другими кредиторами. Подозрительный характер этого раздела (ст. 61.2 Закона о банкротстве), равно как и недобросовестность администрации (ст. 10 Гражданского кодекса), не доказаны.

Таким образом, Суд отменил решения апелляции и кассации, посчитав возможным оставить в силе определение первой инстанции. ВС заметил, что общий вывод этого суда о неправомерности заявленных конкурсным управляющим требований является верным.

Верховенство формы над содержанием

По мнению адвоката, в данном случае ключевую роль сыграло то, что ВС применил специальное законодательство, регулирующее инвестиционную деятельность в виде капитальных вложений, так как даже исполнение судебного акта может в определенных ситуациях признаваться недействительной сделкой. Сергей Гуляев отметил, что ВС справедливо сослался на положения Закона об инвестиционной деятельности и условия заключенного инвестиционного договора. По его мнению, определение примечательно именно установлением соотношения банкротного законодательства и специального Закона об инвестиционной деятельности.

Верховный Суд подтвердил возможность взыскать проценты по ст. 395 ГК с собственника имущества казенного предприятия, даже если требование о взыскании таких процентов к первоначальному должнику не предъявлялось

Василий Котлов привел пример из практики, когда документ, выданный работодателем и по форме являющийся характеристикой, в котором вскользь было указано о возможности исправления осужденной без лишения свободы, был воспринят судебной коллегией как жалоба потерпевшего на приговор, предусматривающий реальное лишение свободы, и дело было снято с рассмотрения для выполнения связанных с жалобой процессуальных требований.

Пока кажется, что шансы на позитивные последствия от слияния судов невелики.

Административная практика

Сейчас система арбитражных судов в большом количестве рассматривает дела, вытекающие из административных и иных публично-правовых отношений (в отношении юридических лиц). Таких дел около 400 000 в год. Административная юстиция — это налоговые дела, споры о привлечении к административной ответственности, то есть практически все дела, связанные с регулированием предпринимательской и всякой иной деятельности. Не имея в своем арсенале таких инструментов как тюремное заключение, система административного наказания и иных мер, не связанных с административными правонарушениями, включает приостановление деятельности, штрафы в размере миллионов рублей (или даже долей от оборота). В сумме к спорам, вытекающим из административных правоотношений, относится все, что связано с отношениями между предпринимателем и чиновником.

Проблема состоит в том, что такие же дела только в отношении преимущественно физических лиц рассматривают и суды общей юрисдикции. И, казалось бы, слияние этих двух сфер очень логично — создание единой административной коллегии в объединенном суде.

Однако на данный момент эти системы не имеют практически ничего общего.

Главное отличие в том, что арбитражные суды, как показало недавнее исследование Института проблем правоприменения, успешно противостоят натиску государственных органов. Если оставить в стороне совсем мелкие дела, то шансы предпринимателя и чиновника в разбирательстве по административному делу примерно равны. Что, в общем, логично — регулярно ошибаются и чиновники, необоснованно привлекая предпринимателей к ответственности, и предприниматели, временами оспаривая обоснованные решения о привлечении их к ответственности.

В судах общей юрисдикции, где рассматриваются административные дела, в которых фигурируют преимущественно физические лица, картина совсем иная.

Конечно, с одной стороны, обычные граждане менее грамотны, чем предприниматели и хуже умеют себя защищать, а с другой — в судах общей юрисдикции превалируют дела об административных правонарушениях, в то время как в арбитраже — иные дела из административных правоотношений. Однако ключевая функция административной юстиции состоит именно в том, чтобы уравновесить то неравенство между гражданином/предприятием и государством, которое возникает во всяком административном деле.

При слиянии возникнет вопрос о том, практика каких судов окажется доминирующей.

На первый взгляд ничто не мешает поставить во главу угла хорошо себя зарекомендовавшую и эффективную практику арбитражей. Однако шансов на это очень мало. Дело в том, что в игру в этой ситуации включатся МВД, прокуратура и другие силовые структуры, позиции и решения которых будут оспариваться в судах. При новых правилах игры им пришлось бы полностью перестраивать все принципы своей работы в том, что касается административной юстиции. Сложно поверить, что объединенные суды выдержат давление объединенных силовых и, например, налоговых органов в условиях, когда судей, специализирующихся на административных делах, будет менее 10% от общей численности судейского сообщества.

Важнейшая мелочь

Он может разбираться в лондонском суде или в президентском кабинете — на устойчивость делового оборота это почти не влияет.

И именно благодаря скорости и эффективности такого разрешения арбитражные суды выиграли в конкуренции с альтернативными механизмами урегулирования конфликтов. В прошлом остались, по большому счету, и криминальный, и административный арбитраж (по мелким и тривиальным делам), третейские же суды почти нигде не развились до той степени, чтобы стать соотносимыми с судами арбитражными. Система, созданная в 2000-х Высшим арбитражным судом, позволила подавляющее большинство предпринимательских конфликтов ввести в правовое русло и разрешать оперативно, прозрачно, удобно и эффективно.

Однако предприниматели очень быстро реагируют на любые изменения.

Если система затормозится хотя бы на полгода, если заявления станут приниматься и рассматриваться медленнее, если будет непонятно, куда идти с тем или иным спорам, предприниматели резко изменят свое поведение. Во-первых, вновь окажутся востребованными альтернативные, преимущественно неправовые механизмы арбитража, а во-вторых, многие относительно рисковые сделки, которые сейчас де-факто гарантированы работающей арбитражной системой, попросту не будут заключены. То есть предприниматели станут осторожнее, затраты будут перераспределены от развития к предупреждению неисполнения контрактов, и это неизбежно скажется на общем уровне производства в самом динамичном секторе — малом, среднем и в нижнем слое крупного бизнеса. И произойти это может быстро и незаметно. Мониторинг стабильного качества и скорости разрешения коммерческих споров – это вторая большая задача, которая стоит перед предпринимательским сообществом.

Проведенное два года назад объединение Верховного и Высшего арбитражного судов вызвало неоднозначную реакцию в юридическом сообществе. Изначально недовольство высказывалось в основном представителями ликвидируемого ВАС. Как отмечала бывший зампред этого суда Татьяна Андреева, реформа на определенном этапе переросла из идеи объединения двух высших судов в идею ликвидации одного из них. К критике реформ присоединилась бизнес-адвокатура и в меньшей степени академическая среда.

На самом деле, идея объединения двух высших судов родилась в недрах Высшего арбитражного суда, неоднократно высказывалась[1] и лоббировалась его представителями, но в итоге была проведена в жизнь без их участия и не по их плану. Основной публичный негатив вызван именно этим фактором. Отторжение вызвала на сама идея объединения двух высших судов, а способ ее реализации. Никто не ожидал, что многим судьям и работникам аппарата ВАС не найдется места в объединенном суде. Тем не менее идея в своей основе правильная и направлена на оптимизацию деятельности высшего суда России.

В мире и у нас

Существует две модели организации судов. В англосаксонской правовой системе судебная система едина, по общему правилу, а в континентальной — разветвленная. Последняя предполагает существование отдельных судебных систем по конкретным категориям дел. Например, в Германии их пять: общие, административные, финансовые, трудовые и социальные суды[2]. Недостатком этой системы традиционно считается сложность в определении подведомственности споров, которая в итоге приводит к ограничению принципа доступа граждан к правосудию. Другим минусом является разнородность практики применения по схожим категориям дел. Плюс такой системы — специализация судей, что повышает качество рассмотрения дела.

Исторически в России система, по общему правилу, была едина. Исключение — коммерческие споры. До революции 1917 года их рассматривали коммерческие суды, которые по Уставу судопроизводства торгового действовали в основных городах страны[3]. В советский период формально экономических споров быть не должно было, но, по факту, они существовали и их рассматривали специализированные квази-суды — государственные арбитражи. С 1991 года эти квази-суды получили статус официальных государственных судов со своей компетенцией по разрешению экономических споров, число которых в тот период увеличилось взрывным образом. Для новых общественных отношений было решено создать новую систему судов. Поэтому корни ВАС лежат именно в этих квази-судах, а те, в свою очередь, имели аналоги в дореволюционной России. Можно сказать, что специализация разрешения коммерческих споров имеет в России традицию, хотя история была в 1917 году прервана и дореволюционные коммерческие суды и советские государственные арбитражи — это разные категории.

Возможная несогласованность правовых позиций судов решалась как в дореволюционной России, так и современной континентальной Европе одинаковым способом. В Германии действует единый Федеральный Верховный суд, который с 2001 года рассматривает жалобы на решения всех специализированных судов. В дореволюционной России высшим судом выступал Правительствующий Сенат, Гражданский Кассационный Департамент которого давал разъяснения, в том числе по коммерческим делам.

Мировой и российский опыт показывают, что единство судебной практики может быть обеспечено либо целостностью судебной системы в целом, либо общим высшим судом.

Причины реформы: мнимые и реальные

Официальная причина проведенной реформы высших судов в России — необходимость устранения противоречий в судебной практике. Действительно, за последние два десятилетия были случаи, когда ВС и ВАС придерживались разных правовых позиций при обобщении судебной практики. Но неправильно говорить, что они носили массовый характер и как-то серьезно влияли на качество отправления правосудия. Да, в последние годы совместные заседания Пленумов двух судов стали скорее исключением, чем правилом, но такое охлаждение между судами не формировало повестку правовой политики в стране. По крайней мере, разные правовые позиции ВС и ВАС уж точно нельзя было называть в качестве главной проблемы российской Фемиды, их скорее можно было отнести в конец условного списка недостатков.

Получается, что двигателем реформы явились причины иного характера. И ключевая причина — это формирование пресловутой вертикали власти, процесс которого был запущен в начале 2000-х в отношении органов исполнительной власти и лишь к середине 2010-х запоздало затронул судебную власть.

Плюсы и минусы проведенной реформы

Независимо от реальной причины объединения судов наличие единого высшего суда в стране, безусловно, плюс. И именно на этом настаивали, в том числе, критики обновленного Верховного суда. Такие преобразования решают сразу несколько задач. Первая — единство судебной практики. Вторая — оптимизация управленческих функций (речь не о процессуальной деятельности и независимости суда, а об эффективности функционирования аппарата). Формально непроцессуальные структуры ВС и ВАС дублировали друг друга, нередко конкурировали между собой. Конечно конкуренция всегда на пользу, но лишь в том случае, если она позволяет принимать эффективные решения.

Перспективы

Признавая верность идеи единого высшего суда, важно обеспечить соответствующее качество его работы. Высший суд в современном обществе — это не только орган отправления правосудия. Единство судебной практики, как бы ни был важен этот принцип, имеет второстепенное значение. Важно, чтобы Верховный суд являлся профессиональной дискуссионной площадкой. Важна реальная открытость суда, стремление привлекать лучших юристов для подготовки и обсуждения решений о будущем правовой системы нашей страны. В таких условиях судьи и сотрудники аппарата неизбежно обладают профессиональным авторитетом. Именно такую функцию выполняют высшие суды как в континентальной Европе, так и англосаксонском мире. Остается надеяться, что Верховный суд России станет такой площадкой в самое ближайшее время.

3. Свод законов Российской Империи. В 5-ти книгах. Под ред. и с прим. И. Д. Мордухай-Болтовского. Т.XI. Спб. 1912. С.1118.

В статье рассмотрена судебная реформа 2014 года, проиллюстрированы изменения законодательтсва, мнения политиков относительно указанной реформы.

Похожие материалы

В настоящее время в стране политиками, равно как и гражданами, рьяно обсуждается Судебная реформа 2014 года, результатом которой стало объединение Верховного суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного суда Российской Федерации.

Стоит напомнить, что Президент РФ Владимир Путин подписал закон, упраздняющий Высший Арбитражный Суд РФ 5 февраля 2014 года.

Президент РФ озвучил предложение об объединении ВС РФ и ВАС РФ, выступая на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума 21 июня 2013 года. А уже 7 октября 2013 года в Государственную Думу ФС РФ был внесён законопроект о поправке к Конституции РФ.

В обоснование необходимости принятия этой поправки в пояснительной записке к законопроекту указано, что реорганизация судебной системы позволит:

обеспечить единство подходов при отправлении правосудия как в отношении граждан, так и в отношении юридических лиц;
исключить возможность отказа в судебной защите в случае спора о подведомственности дела;
установить общие правила организации судопроизводства;
добиться единообразия в судебной практике.

На вопрос, как и зачем будут объединяться Верховный и Высший Арбитражный Суды, заместитель Председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам, развитию гражданского общества А.Н. Савенков пояснил, что правовая основа для подобного объединения вполне возможна, но в случае внесения изменений в Конституцию Российской Федерации (ст. 127), которая посвящена именно арбитражному суду. По мнению А.Н. Савенкова, данная статья Конституции Российской Федерации подлежит отмене, если создается единый Верховный Суд Российской Федерации. Как прогнозный вариант, может быть создана коллегия Верховного Суда по экономическим спорам (действительно, подобный термин упоминается в Конституции Российской Федерации). По мнению сенатора А.Н. Савенкова, нормы ФКЗ об арбитражных судах частично найдут место при изменении ряда федеральных конституционных законов, в т.ч. и о судебной системе, о судах общей юрисдикции, о статусе судей и, возможно, некоторых других. Сложность в том, полагает А.Н. Савенков, что вертикаль судов общей юрисдикции не совпадает с вертикалью арбитражных судов. Суды общей юрисдикции строго привязаны к административно-территориальному делению страны, а арбитражные судебные округа не совпадают ни с границами субъектов России, ни с федеральными округами. Сенатор считает разумным, чтобы новые суды строились по принципу административно-территориального деления страны с гарантией их независимости.

Судебная реформа 2014 года повлекла обязательные изменения в Конституции Российской Федерации и федеральные законы. Так, из Конституции РФ были исключены все упоминания о ВАС РФ, а его полномочия закреплены за ВС РФ (Закон Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 05.02.2014 N 2-ФКЗ "О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации" (вступил в силу 06.02.2014)); Федеральный конституционный закон от 05.02.2014 N 4-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" определил, что ВС РФ является теперь единственным высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, а также по экономическим спорам;

Кроме того, не обошлось, конечно же, без внесения изменений в Арбитражный процессуальный, Налоговый и Бюджетный кодексы. В частности, Бюджетный кодекс приведен в соответствие с Законом РФ о поправке к Конституции РФ от 05.02.2014 N 2-ФКЗ "О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации". Как пример, в процедуре введения временной финансовой администрации и утверждения плана восстановления платежеспособности субъекта РФ вместо ВАС РФ участвует ВС РФ. Внесены изменения в АПК РФ, согласно которым арбитражные суды в мотивировочной части своих решений могут ссылаться на постановления Пленума и Президиума ВС РФ, а также на сохранившие силу постановления Пленума и Президиума ВАС РФ. Также уточнены положения Налогового кодекса РФ, касающиеся рассмотрения дел и исполнения решений о взыскании налоговых санкций (ст.ст. 31 и 105 части первой; гл. 25.3 части второй Налогового кодекса Российской Федерации).

ВС РФ получил иной правовой статус, поскольку он наделен дополнительными полномочиями. Названный суд будет находиться в Санкт-Петербурге, а в Москве будет создано его постоянное представительство. Момент переезда будет установлен Президентом РФ по согласованию с ВС РФ.

С 6 августа 2014 г. ВС РФ стал единственным высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, а также по экономическим спорам. Суд будет находиться в г. Санкт-Петербурге, в г. Москве будет создано постоянное представительство. Момент переезда будет установлен Президентом РФ по согласованию с ВС РФ.

Аналитическая справка информационного агентства "Газета.ru" отражает мнение многих известных юристов, политических деятелей по вопросу объединения высших судебных органов страны.

Так, член думского Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Р. Марданшин пояснил "Газете.ru, что ". у идеи объединения Судов есть как сторонники, так и противники и что стоит дождаться, пока законопроект будет внесен в Госдуму, тем более что такая инициатива давно обсуждается".

Как сообщил "Газете.ru" глава Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации А. Иванов, ". объединяться будет не вся система, а только аппарат Верховного и Высшего Арбитражного Судов. Я просто хотел бы предупредить всех наших судей, что речь не идет об объединении судебных систем. Речь идет об объединении только двух Высших Судов. На равных условиях".

Заместитель председателя Верховного Суда Российской Федерации (в отставке) В. Радченко напомнил, что ". разговоры о возможной реорганизации судебной системы ходили еще в Советском Союзе".

В то же время В. Радченко предположил, что Арбитражный суд может стать коллегией в системе Верховного Суда или же, напротив, сохранится вся система и слияние произойдет только на уровне руководства.

"Я не сторонник того, чтобы ломать то, что работало", - отметил В. Радченко.

Экс-министр финансов А. Кудрин, давая интервью "Газете.ru" выразил определенные сомнения по поводу слияния (объединения Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ): "Часто одни и те же дела рассматривают в разных судах. Когда не удается решить в одном суде, в арбитражном, идут в другой - в гражданский или уголовный. Или наоборот. Мы, конечно, сегодня недовольны судебной системой. Решает ли проблему независимости судов их объединение, не вполне понятно. У нас, конечно, к судебной системе больше вопросов, чем только объединение. Но цели самые положительные. Но удастся ли реализовать?"

Уполномоченный по правам бизнеса Б. Титов так выразил свое отношение к объединению высших судебных органов страны: "Ни в одной развитой стране мира нет государственного арбитражного суда. Высокий суд Лондона, где нередко судится наш крупный бизнес, - это уголовная инстанция, есть там еще Королевский арбитражный суд, но, несмотря на свое название, Королевский - это частный третейский суд. Так что после объединения наше законодательство будет больше соответствовать, например, нормам ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития). Но по-хорошему жалко, что ВАС не будет отдельной структурой. У нас к нему гораздо меньше вопросов, чем к Верховному Суду".

Председатель адвокатской палаты г. Москвы Г. Резник - противник объединения Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ.

"Я не ожидаю в связи с объединением Арбитражного и Верховного Судов никаких улучшений по рассмотрению дел, эти перестановки в лучшем случае будут индифферентны для качества рассмотрения дел. Я не вижу причин ломать систему, которая у нас худо-бедно выстраивалась на протяжении 20 лет. Это опять повлечет бюджетные затраты, и совершенно неясно, зачем это нужно. В данном случае надо идти на углубление специализации, а не на смешивание разных направлений судейской деятельности. Претензии, которые предъявляются к рассмотрению дел в судах общей юрисдикции, не связаны с их организацией. Не мебель надо менять".

Думается, что объединение ВАС РФ и ВС РФ не принесет прогресса в разрешении дел. Наоборот, в Верховном суде, помимо существующих, добавилась еще одна коллегия, которая еще больше усложнит работу суда, включив в компетенцию ВС дела по экономическим спорам. Кроме того, следует согласиться с мнением А. Кудрина, сомневающегося в успешной реализации затеи.

Артем Денисов, управляющий партнер ЮК "Генезис", отмечает, что Формирование единой судебной правоприменительной практики - безусловно, важнейшая задача правового общества. Решение данной задачи позволяет нивелировать практику двойных стандартов, когда говорят: "закон что дышло. ". Однако рассматривая эти два органа, приходишь к выводу, что несмотря на общую схожесть, отношения, которые они регулируют, кардинально разнятся. ВАС решает проблемы, связанные в основном с предпринимательской деятельностью, а также остальные правоотношения в указанной плоскости. ВС же регулирует отношения более бытового характера. Однако если говорить чисто о цивилистике, и то, и иное укладывается в понятие гражданского права. И в том, и в ином случае область отношений гражданская, но разница огромна. В связи с этим и возникают проблемы, когда суды общей юрисдикции очень недоверчиво воспринимают практику и разъяснения ВАС, и наоборот. Такие сложные подводные течения в рамках одной правовой системы недопустимы. Следовательно, объединение если и будет, то оно должно происходить грамотно и без спешки. Тем более не должно быть "перекоса" на ту или иную позицию. Создание единого "научно-консультативного" органа является, на взгляд Денисова, важнейшей целью подобного объединения.

Таким образом, подводя итоги, можно с уверенностью сказать, что и судам, и участвующим в спорах компаниям, и их юристам предстоит многое сделать, чтобы новая судебная система работала эффективно и единообразно. Без сомнений следует отметить то, что в процессе развития этой новой судебной системы не однократно будут выявляться недостатки, которые, несомненно, будут в скором же времени усовершенствованы и устранены при помощи опять таки внесений дополнительных изменений в судебное законодательство России.

Читайте также: