Можно ли подать в суд на церковь
Обновлено: 14.05.2024
Русская православная церковь подала в Арбитражный суд иск к Департаменту городского имущества Москвы. Причина – отказ передать церкви помещения в Московском научно-практическом центре по борьбе с туберкулезом на улице Стромынка. В Московском патриархате ссылаются на Федеральный закон Российской Федерации №327 "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения", принятый в 2012 году.
Корреспондент Настоящего Времени разбирался, принадлежало ли это здание церкви и что будет с больницей, если РПЦ добьется своего.
"Это не диспансер, это храм"
Здание, в котором сейчас располагается тубдиспансер, – это бывшая богадельня, построенная братьями-купцами Боевыми в конце XIX века напротив здания Бахрушинской больницы. Большую часть денег выделил благотворитель Николай Боев, а архитектором выступил Александр Обер. Комплекс строений в псевдорусском (его еще называют русско-византийским) стиле расположился вдоль улицы Стромынка, а улицы по соседству получили название в честь купцов – 1-ая Боевская и 2-ая Боевская.
Главное здание богадельни имело два этажа, а в середине центрального корпуса находился домовой храм Святого Николая с приделами Св. Петра и Св. Елизаветы. Изначально церковь предназначалась только для живущих в богадельне людей, но потом Боев решил открыть ее для всех желающих, и площадь храма увеличили. Он вмещал около 100 человек.
Богадельня братьев Боевых и парк в 1913 году. Фото: Альбом зданий, принадлежащих Московскому городскому общественному управлению
В самой богадельне одновременно жили около 300 "бедных лиц обоего пола, неспособных к труду". Содержал их купец Боев на свои деньги, а здание находилось в ведении Московского городского управления. Кроме центрального корпуса неподалеку располагались еще несколько построек, относившихся к богадельне: дома с бесплатными квартирами для бедных семей и начальное училище. В строении по адресу улица Барболина, 3 (через квартал от тубдиспансера, ближе к метро Сокольники) был храм в честь иконы Божией Матери "Утоли моя печали".
В советское время богадельню упразднили, храмы закрыли. В основном здании на Стромынке, 10 стала работать туберкулезная больница. С крыши домового храма сняли крест, внутреннее помещение разбили на два этажа и тоже отдали под медицинские нужды. Храм на Барболина переделали в морг.
Глава юридического отдела РПЦ игуменья Ксения (Чернега) утверждает, что у церкви есть все права на данные сооружения, согласно федеральному закону Российской Федерации "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения". "Это не здание диспансера, это храм. Эти здания строились как храмы. Поэтому мы запрашиваем эти объекты и будем добиваться их передачи. Это объекты религиозного назначения, они строились для культовых целей", – заявила Ксения в комментарии корреспонденту Настоящего Времени.
Она подчеркнула, что ФЗ-327 не содержит указания о том, что церкви могут передавать только те здания, которые принадлежали церкви до революции. Главное – для чего они, согласно архивным данным, использовались. "Данные здания строились для совершения богослужений", – настаивает игуменья.
Можно ли договориться?
В 2001 году церкви выделили в здании Московского городского научно-практического центра по борьбе с туберкулезом города Москвы на Стромынке небольшое помещение, в котором в дореволюционное время была алтарная часть храма. Настоятель храма отец Алексей Тимаков говорит, что это всего лишь 1/10 от былой площади домовой церкви. Игуменья Ксения подтверждает факт выделения больницей помещения для богослужений, но настаивает, что этого мало: о "достойной площади для совершения богослужения" договориться не получается.
"Службы там проходят во время обедов и завтраков. Это ненормально, когда богослужение идет под стук столовых приборов!" – говорит матушка Ксения.
В 2014 году РПЦ зарегистрировала подворье Московской патриархии при центре по борьбе с туберкулезом. А в январе 2019 года настоятель храма священник Алексей Тимаков обратился в Департамент городского имущества правительства Москвы с просьбой о передаче нежилых помещений. В мэрии отказали, сославшись на то, что не знают точных площадей, которые занимали храмы, поскольку те не являются отдельной недвижимостью и не поставлены на кадастровый учет.
По словам юриста больницы Кирилла Плаксина, речь идет о 7,5 тысячах квадратных метров в здании по улице Стромынка и 1,1 тысяче квадратных метров на Барболина. Согласно кадастровой карте, стоимость участка на Стромынке составляет 681 млн рублей, а весь участок на Барболина оценивается в 1,9 млрд рублей.
После отказа мэрии передать здания РПЦ решила судиться. В мае 2019 года Арбитражный суд города Москвы открыл производство по иску патриаршего подворья. В комментарии Настоящему Времени настоятель храма отец Алексей Тимаков сказал, что иск не подавал, его подала патриархия. Однако в судебных документах Тимаков Алексей Владимирович все же указан – как настоятель религиозной организации-заявителя.
Отдать здание церкви, а больницу выселить
На вопрос корреспондента Настоящего Времени, каким он видит разрешение ситуации, священник ответил: "Предложение одно – вернуть здание церкви, найти инвестора и построить отдельный комплекс для больницы". Аргументов для подобного предложения у отца Алексея несколько.
Во-первых, на этом месте в конце XIX века был освящен престол храма – а это, по мнению священника, делается навечно, следовательно, в этом месте всегда должен быть храм.
На самом деле в православном вероучении нет такого однозначного правила, и история знает случаи переноса и перестройки храмов: например, Сретенский собор Московского Кремля был разобран в начале XIX века, а через несколько десятилетий на его месте построили Большой Кремлевский дворец. Или деревянный храм святителя Николая 1686 года постройки, который в 1909 году разобрали и перенесли в деревню Зачатье из Емейского острога в Архангельской области (в 1914 году его успешно воссоздали по чертежам, храм существует в наши дни).
К тому же в собственности у РПЦ есть немало заброшенных, разрушенных храмов, которые Московская патриархия не спешит восстанавливать, говорит представитель движения "Архнадзор" Андрей Новичков. Взять хотя бы храм Дмитрия Солунского в Можайском районе Московской области, стоящий в руинах, или возведенную в 1680-е годы церковь в Лыткарино, или другие усадебные и провинциальные церкви в аварийном или полуразрушенном состоянии.
Второй аргумент священника Алексея Тимакова состоит в том, что функционирование туберкулезного центра в центральной части города опасно, поэтому больницу нужно переселить. (Формально район Сокольники – это не центр города, а Восточный административный округ Москвы, однако это действительно один из находящихся вблизи от центра районов, известный одноименным парком).
И, наконец, в-третьих, продолжает отец Алексей, из-за закрытого режима работы медицинского учреждения людей в церковь приходит мало: "Пока там будет туберкулезный центр, этот храм не может быть открыт для горожан. Если там будет больница, будут 3-4 человека туда ходить".
Фактчек: сколько храмов в сутки строит РПЦ
Священник мечтает: если больницу выселят, то храм можно будет открыть для всех горожан. Правда, в юридическом отделе РПЦ про полное выселение пока ничего не говорят: церковь претендует только на центральный корпус, но не на примыкающие к нему боковые. И утверждают, что после передачи помещений храмы продолжат функционировать в закрытом режиме, то есть будут предназначаться для пациентов больницы и персонала.
Что касается прихожан с прилегающих к тубдиспансеру улиц, то сейчас в радиусе километра от Стромынки, 10 для них открыты четыре православных храма Московского патриархата: церковь Ризоположения Пресвятой Богородицы на Рубцовско-Дворцовой улице, храм Благовещения Пресвятой Богородицы на Матросской Тишине, патриаршее подворье Храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках в Колодезном переулке и храм Воскресения Христова в Сокольниках на Сокольнической площади.
Морг закрыть, в церкви отпевать умерших
Помимо того, что оспариваемые помещения больница использует (на Барболина – морг, на Стромынке – лечебный корпус), у представителей тубдиспансера есть сомнения, что восстановить там церкви позволят санитарные правила. В морге лежат тела людей, которые умерли от туберкулеза, а в центральном корпусе лечатся люди с открытой формой этого заболевания.
"Потребуется тщательная санитарная обработка, три года консервации помещения, рекультивация почвы вокруг и еще одна обработка, что, впрочем, вряд ли полностью решит вопрос с потенциальной угрозой эпидемии туберкулеза", – считает представитель больницы в суде Кирилл Плаксин.
Настоятеля больничного храма это не пугает. Священник утверждает, что до переделки церкви в морг в храме располагалась усыпальница братьев Боевых – основателей богадельни, то есть фактически тоже морг. Игуменья Ксения также убеждена, что "санитарные нормы не могут запретить гражданам отправлять религиозные обряды, участвовать в совершении богослужений".
"Там находился храм с анатомическим театром до революции. В этом храме проводились отпевания усопших. Морг предназначен для размещения в нем тел тех, кто скончался от туберкулеза. Я не понимаю, почему в этом здании не могут совершаться отпевания и панихиды в отношении этих лиц?" – рассуждает игуменья.
Что будет дальше?
В судебных документах по иску РПЦ к мэрии упоминается некое "постановление об отказе от возбуждения исполнительного производства № 50023/19/299807-ИП от 24.04.2019". Религиозный портал Credo.Press со ссылкой на телеграм-канал 403.press утверждает: это свидетельствует о попытке юристов РПЦ наложить арест на недвижимость еще до завершения рассмотрения иска по сути.
Отец Алексей сетует, что даже при положительном решении суда на реализацию иска будет выделено целых пять лет: то есть вопрос не решится одномоментно и РПЦ не сможет сразу выселить больницу.
Глава юротдела РПЦ игуменья Ксения рассказала, что перестраивать отчужденные в пользу церкви храмы (если иск удовлетворят) будет государство. "Поскольку храм является памятником культурного наследия, то субсидии на реставрацию будет выделять государство, а за коммунальные услуги будет платить церковь", – пояснила она.
Решение Арбитражного суда по делу еще не вынесено, очередное заседание состоялось 6 августа 2019 года. Дело рассматривает судья Динар Гилаев, ГБУЗ "Московский городской научно-практический центр борьбы с туберкулезом" присутствует на рассмотрении в качестве "третьего лица".
Начнем с того, что писать статью на эту тему — идея не моя. Было предложено, я согласился, и, признаюсь честно, довольно охотно. О чем еще быстрее пожалел. Потому как, в обычном режиме погружаясь в тему, я обнаружил слишком много вопросов, на которые не могу ответить и которые не умею сформулировать. Более того, я понял, что даже некоторые вопросы, на которые у меня есть ответы, я не считаю себя компетентным освещать — есть по ним специалисты. Единственно, что могу себе позволить — это изложить некоторые общие размышления по теме и осторожно поделиться скудным, хотя и насыщенным опытом, высказав несколько рекомендаций с ограниченной ответственностью.
Итак, отвлеченные размышления.
К сожалению, земные суды и в самом деле бывают страшны порой не для преступников, а для их жертв, потому что в них заседают… люди. И как все люди, судьи тоже бывают разными. Они могут быть честными, неподкупными, умными, проницательными, а могут быть и наоборот, глупы, порочны, продажны или, как нынче принято говорить, коррумпированы. Горе тому, чья судьба зависит от судей неправедных, которые ни Бога не боятся, ни людей не стыдятся (Лк. 18; 2).
Но если суд не карательная инстанция, тогда что он есть?
Он есть инстанция обличающая. Опять же, не в том смысле обличения, как это принято понимать, из-за распространенной подмены в обыденном словоупотреблении. Обличение — это не оскорбление, не обвинение и не выставление на позор. Бывает, что это все с обличением совмещается, но сущности обличения не составляет. Обличение — это высвечивание, выявление, прояснение, становление доступным для познания и понимания.
Возможно, читающему эти строки на первый взгляд, может показаться, что мы смешали понятия суда Божия и суда земного. Нет, просто, говоря о сущности суда истинного, справедливого, пусть и земного, неизбежно соотносишь его с Божиим судом. Правда издревле считалась обитательницей небес, а мораль — даром Божиим, потому что если не по сверхъестественному Откровению, то, как минимум, интуитивно во все времена люди понимали, что любые возвышенные ценности преходящего мира только тогда могут оберегаться от подмен и злоупотреблений, когда они возводятся к своим духовным, неизменным, вечным источникам, к их Первоисточнику — Богу. Насколько это осуществимо в земных реалиях и как осуществляется — вопрос отдельный. Опять же, о каких реалиях речь? Одно дело — суд в государстве языческом или секулярном (что, по сути, одно и то же), другое — в государстве, претендующем называться христианским. Одно — государственный суд в христианской стране, другое дело (в ней же или вне ее) — суд церковный.
И вот тут мы сталкиваемся с одной важной проблемой: какова концептуальная основа церковного суда? Существует ли она, или просто есть специфические условия, в которых сформировался церковно-канонический корпус, и есть наша реальность, к которой он применяется в зависимости от практической надобности? Это подчинение церковной жизни римскому праву или не более чем его применение в церковной ограде? Должно ли церковное судопроизводство делать не более, чем поправку (и должно ли вообще) на объективное положение дел в церковной среде, общий уровень нравственности, церковно-правовой грамотности, на заимствованные из мира, распространенные и укоренившиеся стереотипы сознания, в том числе и в области корпоративной этики, а также на этно-культурную, историческую (в том числе церковно-историческую) и политическую специфику региона, или толерантно (в медицинском, наихудшем, смысле) приспосабливаться ко всему этому?
Получается, уже пальцем наугад не ткнешь, да и 55 АП уже не используешь, как прежде, в качестве универсальной дубины, не думая.
Если же целью управления церковного является взаимодействие всех членов Церкви (каждого согласно своему призванию и положению) в свободном и осознанном устроении христианской жизни ко спасению, то удобней это осуществлять именно так: основываясь на заповедях Христовых и руководствуясь святыми канонами таким образом, чтобы они не подменяли любви во Христе, а ограждали ее от злоупотреблений. Так что, получается, при уважительном отношении к людям, если видеть в них собратьев во Христе, носителей образа Божия, церковно-судебная система не только не воспринимается как законническая колода для церковного управленца, но еще и помогает ему в пастырском и архипастырском служении.
Если же под Церковью понимается богочеловеческий организм, тогда и корпус канонического права видится принципиально иначе, и отношение к церковно-судебной системе — в корне иное.
Суд, как уже было сказано выше, инстанция, в которой разбираются: тщательно, в контексте церковного веро- и нравоучения и с учетом разнообразных условий (в том числе и общего уровня нравственности и благочестия) исследуются обстоятельства дела, заслушиваются все стороны, взвешиваются аргументы и не просто подбирается применимый канон — самое главное — ищутся пути для уврачевания как болезненной ситуации в целом, так и ее участников.
Это все была теория, теперь — практика.
В полемике, развернувшейся на просторах русского сегмента Всемирной паутины, не раз задавался вопрос о том, почему с этой информацией он обратился к немаленькой аудитории своего ЖЖ, а не в Церковный суд. В частности, Игорем Гасловым о. Андрею была напрямую предложена помощь в подготовке документально аргументированных обращений в Общецерковный суд. Ответа на это предложение не последовало. Возможно, причина в том, что о. Андрей, как он сам неоднократно объяснял, не видит в Положении о церковном суде Русской Православной Церкви (далее — Положение) формальных оснований для таких заявлений со своей стороны. При этом о. Андрей ссылается на статью 34-ю Положения, в которой сказано, что на архиерея может подавать в суд только его клирик.
Так что механизм решения проблем есть. Другое дело, что можно понять и тех, кто опасается обращаться в Общецерковный суд. Пока будет тянуться время с подачи заявления до передачи дела в производство (а вдруг и до этого не дойдет?), а потом до самого заседания (а собирается Общецерковный суд нечасто), этого клирика по месту канонической прописки раз десять успеют заставить пожалеть о своем опрометчивом поступке и отозвать жалобу. Рычагов для этого достаточно. Да и откуда истец знает, какое в Патриархии к нему будет отношение, когда он туда явится, да и чего ему ждать хорошего, если его жалобу на своего правящего архиерея или апелляцию на утвержденное им решение Епархиального суда, или на лично им наложенное прещение будут рассматривать тоже архиереи? Где гарантия, что у них не возобладает корпоративная солидарность. Уверяю вас, что еще и не такие мысли у него будут вертеться в голове. И что же ему тогда делать?
Ну, во-первых, гарантию, как говорится, дает только страховой полис, а Бог — надежду. Во-вторых, на тему терзания смутными сомнениями я позволю себе чуток поделиться опытом.
В 2010 г. мне пришлось обратиться в Общецерковный суд с апелляцией на архиерейский указ о моем запрещении в священнослужении. Ситуация интересна как раз тем, что если читать Положение поверхностно, может показаться, что подавать апелляцию в Общецерковный суд можно лишь на решение Епархиального суда, но не на указ архиерея, а у меня именно такая ситуация и была: Синод ЭПЦ МП не вынес никакого постановления по моему вопросу (отцы между собой решили, что не все так просто и необходимо, прежде чем что-то решать, со мной еще поговорить), и тогда архиерей запретил меня своей властью.
Я незамедлительно съездил в Москву и подал апелляцию на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, который, спустя некоторое время, направил ее в Общецерковный суд.
С момента вручения мне указа о запрещении до судебного заседания прошло полгода. Что такое запрещение в священнослужении и как это пережить — тема особая и сейчас нам на нее отвлекаться не по формату, но скажу одно: если бы не поддержка добрых людей, я вполне мог бы свихнуться или познать сладость диабетических осложнений. За эти полгода мне неоднократно советовали отозвать апелляцию, признать все, что угодно и как угодно, только добиться снятия запрета, потому что если дело таки дойдет до суда, это может вообще закончиться для меня лишением сана.
Надо отметить, что уговаривали меня не какие-нибудь недоброжелатели, а наоборот, люди очень хорошо ко мне относящиеся, да еще к тому же и хорошо информированные, поэтому предостережение о перспективе лишиться сана я принял всерьез и с трудно подавляемым ужасом. Более того, чем ближе к суду, тем настойчивее звучали эти голоса. Даже Игорь Гаслов, который, спасибо ему, помогал в составлении апелляции, и тот изо всех сил убеждал меня отступить, считая дело безнадежным.
Он каким-то непостижимым образом умудряется сочетать братскую любовь с чиновничьей деловитостью. Формально это был допрос, но осуществлялся он с такой доброжелательной недемонстративной корректностью и сосредоточенным вниманием, с настолько неподдельно искренним стремлением вникнуть, разобраться и установить истину; при этом он вел беседу не только в спокойном настроении, ровно, обстоятельно, без лишних эмоций, но именно в мирном Христовом духе… Это было неожиданно.
Выходил я из его кабинета с надеждой, что и судьи проявят такое же понимание, хотя прекрасно отдавал себе отчет, что им это будет сделать нелегко. Дело не только в корпоративной солидарности, которой могут быть не чужды судьи в архиерейском сане, но еще и в том, что их решения, как я понимаю, не должны быть слишком тревожными для собратьев-архипастырей. Между тем, всякое судебное решение, вынесенное ими в пользу священника, конфликтующего со своим владыкой — это (как минимум) тревожный звонок для тех архиереев, которые привыкли чувствовать себя абсолютными хозяевами душ и телес подвластных им клириков. Поэтому от судей, кроме объективности (не говоря уже о мудрой и милосердной справедливости), требуется изрядная, скажем так, дипломатичность и немалое мужество.
Итоги.
Не вдаваясь в подробности дальнейших событий, начнем подводить итоги в виде нескольких замечаний и выводов.
Апелляция на архиерейский указ о запрещении? Как можно.
Что священнослужитель может подавать в Общецерковный суд первой инстанции жалобу на своего правящего архиерея (как, например, в случае с о. Павлом Адельгеймом в 2010 г.), это ясно следует из текста Положения; что может подавать апелляцию на решение Епархиального суда — об этом тоже предельно ясно сказано. А вот может ли он подавать апелляцию на указ своего правящего архиерея?
Обратите внимание на контекст: речь об апелляциях на архиерейские личные указы.
Чтобы ни у кого не закралось сомнение, что это административный произвол, попирающий соборно принятое Положение, вчитаемся в содержание 3-ей статьи:
1. Полнота судебной власти в Русской Православной Церкви принадлежит Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви, именуемому в дальнейшем тексте настоящего Положения „Архиерейский Собор“. Судебная власть в Русской Православной Церкви осуществляется также Священным Синодом Русской Православной Церкви, именуемым в дальнейшем тексте настоящего Положения „Священный Синод“, и Патриархом Московским и всея Руси.
Осуществляемая Общецерковным Судом судебная власть проистекает из канонической власти Священного Синода и Патриарха Московского и всея Руси, которая делегируется Общецерковному суду.
2. Полнота судебной власти в епархиях принадлежит епархиальным архиереям.
Епархиальные архиереи самостоятельно принимают решения по делам о совершении церковных правонарушений в случае, если данные дела не требуют исследования.
Если дело требует исследования, епархиальный архиерей передает его в епархиальный суд.
Причем делегирование делегированию — рознь. Одно дело, когда Патриарх или Синод делегируют судебную власть Общецерковному суду, состоящему из архиереев, и совсем другое, когда архиерей делегирует свою судебную власть Епархиальному суду, состоящему из священников, не обладающих полнотой судебной власти даже в рамках своих приходов. Если Общецерковный суд — это как малый архиерейский собор, то суд епархиальный — что-то вроде консультативного совета при правящем архиерее.
Думаю, все предельно ясно.
Судебный процесс.
Следующее, что надо иметь в виду: производство в Общецерковном суде закрытое не только от любопытствующей публики, но и от сторон, каждая из которых дает показания отдельно. Это сделано в интересах уязвимой стороны, но содержит некоторое неудобство: каждая сторона не в курсе, что о ней говорит противная, и не может опровергнуть ложь, если кто-то из судей не сочтет нужным прямо задать соответствующий вопрос. Кстати, не надо тушеваться, если вопрос будет задан в риторической форме и в обвинительном тоне.
Из того, что судья архиерей, еще не следует, что он страдает комплексом власти, и аргументированное, корректное парирование высказанного им обвинения воспримет как личное оскорбление. Все владыки, заседающие в Общецерковном суде — доброжелательные, опытные и мудрые архипастыри, способные внимательно выслушивать и анализировать информацию. Не надо путать строгость с жестокостью, цепенеть и терять дар речи, но если по какой-то причине судья что-то понял превратно, соберитесь, помолитесь, успокойтесь и внесите ясность. Главное, сами не бойтесь переспрашивать, если не все поняли или не расслышали что-нибудь.
А что потом?
Так стоит ли.
А вот это уже вопрос не столько здравого смысла, сколько совести. В любом случае, предпочтительней всего примирение в досудебном порядке. И для этого надо сделать все… нравственно приемлемое. Если же ничего из этого не получается, возможны варианты: апеллировать или нет. Если репрессированный клирик предпочитает ждать, что ситуация сама изменится к лучшему, или надеется преклонить архиерея на милость, стараясь не раздражать его, кажущимися безнадежными попытками искать правды в Москве — это его личный выбор, если речь идет об апелляции на судебное решение, и он будет прав, что бы ни решил.
Если же мы говорим о целесообразности обращаться в Общецерковный суд первой инстанции по причинам, затронутым о. Андреем Кураевым, то вопрос уже не в том, удастся ли до суда дожить и после него выжить, а в том, кто ты, если можешь что-то предпринять против мерзости, но, по малодушию, пассивно в ней соучаствуешь, помалкивая о фактах, покрывая растлителей и насильников, попустительствуя укоренению порока, карьерному возвышению его носителей, а также их размножению путем кадрового почкования?
Священнослужитель — важная социальная работа, которая предполагает высокую моральную ответственность за людей. Однако ни для кого не секрет, что чем больше социальная группа, тем выше вероятность появления не шибко высоконравственных её представителей. Хорошо, когда их поведение не сказывается на других людях, куда хуже, если подобное приводит к несчастьям, а граждане даже не подозревают, как восстановить справедливость.
Для начала необходимо знать, что работа священнослужителя подотчетна двум правовым системам — каноническому, существующему внутри Церкви, и светскому, в лице уголовного, гражданского, административного права.
Жалоба в церковный суд
Не следует забывать и о том, чтобы оставить в жалобе свои ФИО и контактный телефон.
В случае, если приход, где работает недобросовестный священник, находится на территории Москвы, это Московская епархия РПЦ. Жалоба пишется на имя епископа (в случае Москвы это митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, обращение к нему по этикету — Ваше Высокопреосвященство; не стоит пренебрегать данным правилом, это признак дурного тона).
Обязательно в содержании указать каноны, нарушенные священником, грамотно, четко и ясно изложив суть претензии. Например, если священник занимается ростовщичеством, в жалобе нужно сослаться на 44 апостольское правило. Найти все канонические сборники можно в интернете (на сайте РПЦ либо на Азбуке веры).
Отправляется жалоба либо письмом на адрес Епархиального управления (119034, г. Москва, Чистый переулок, дом 5), либо посредством электронной обратной связи.
Если священнослужитель состоит в клире прихода, но при этом не является настоятелем, жалоба направляется на адрес прихода (под приходом имеется ввиду храм, имеющий юридический адрес). Дело в таком случае разбирает настоятель, к нему можно обратиться и письменно, и устно. Если настоятель, на взгляд обращающегося, не прав (или священник до сих пор не подвергнут наказанию), надлежит писать жалобу в епархию.
Удовлетворение жалобы может быть в виде:
• Снятия с должности в епархии, приходе;
• Переводе в другую епархию, другой приход;
• Запрета на служение;
• Лишения сана;
• Анафема (отлучение от Церкви за ересь).
Как жалоба будет удовлетворена, зависит от тяжести канонического преступления. Священники-убийцы и насильники, как правило, считаются лишенными сана с момента совершения преступления.
Жалоба в органы внутренних дел.
Никогда не следует забывать, что жалоба в церковный суд — лишь начало. После обращения в епархию, разумно написать заявление в органы правопорядка, особенно в случае, если деятельность священника представляет общественную опасность и по всем признакам имеет состав преступления.
Жалоба пишется в отделение полиции по месту жительства, если нарушены права гражданина, либо по месту нахождения прихода, если гражданин убежден, что недоброе поведение священника сказывается на прихожанах прихода.
Если священник преподает ОПК в школе и нарушает принцип светскости образования, жалоба подается на имя директора образовательного учреждения, либо в Министерство образования.
Бывает, что делопроизводство происходит с запозданием, а тем временем церковный работник превращает приход в тоталитарную секту — здесь будет правильным обратиться в ФСБ по телефону дежурного. Отделение своего административного округа можно отыскать на сайте ФСБ, там же написаны и телефоны.
К сожалению, бывает так, что добиваться справедливости приходится через тернии и бумажную волокиту, не всегда попадаются и ответственные люди, готовые выслушать проблему человека. Но важно помнить, у каждого гражданина есть право на справедливость, и сложности с вопросом, куда жаловаться на священника, не должны мешать осуществлению правосудия.
Хотелось бы знать ваше мнение по следующему вопросу: можно ли поместной христианской церкви (или религиозной организации), защищая себя и Евангельскую истину, подавать иск за клевету и требовать опровержения в мирском суде?
Уже дома я вспомнил ещё место из Деяний Апостолов, где Павел защищал Евангельскую истину и, по-сути, христианскую и личную честь от клеветы Иудеев перед народом, синедрионом, Феликсом, Фестом и затем, потребовал суда у кесаря (Деян.25:10,11), куда был отправлен Агриппой и нашёл Деян.22:25-29, где Павел снова ссылается на Римский закон.
Хотелось бы знать ваше мнение по данному вопросу. Спасибо
Дмитрий.
Ответ Сипко Ю.К.
Нет, не запрещает. Более того, простое размышление о власти, которая от Бога, и которая призвана защищать добро и наказывать зло, показывает нам, что власть, и её неизменный атрибут суд, признаётся Евангелием. Власть осуществляет свою волю через суды. Даже возмездие злому не произвол, но по решении суда, который определяет факт зла и меру возмездия. Если же власть применяет зло без суда, тогда это произвол и насилие и зло.
Представьте себе, что Вы в своей родной России высказали возмущение применённым к вам насилием. Это в лучшем случае вызовет усмешку, но может быть не только. Скорее всего, предстоит быть ещё более серьёзно избитым и униженным. Таково натуральное выражение правового нигилизма. Правовой нигилизм нельзя изжить, если мы все, не станем уважать право, отстаивать право. То что мы скрываем за политическими формулировками, по сути есть грех. Бог всегда призывал своих пророков обличать грех. Вступаться за сироту и вдову. Творить суд! – что значит восстанавливать справедливость, защищать право!
Христиане, это конечно люди духовные, рождённые свыше, граждане неба. Для них закон – Божье слово. Но христиане полноценные граждане земного отечества. Закон страны для христианина столь же важен. Конфликт возникает, когда требования земного закона вступают в противоречие с законами неба. Именно поэтому Павел потребовал суда у Кесаря.
Церковь – собрание верующих людей. Церковь – столп и утверждение истины. Конечно, прежде всего, организм духовный. Конечно Церковь – представительство Божьего царства. В этом своём духовном качестве Церковь неподсудна земным начальствам. Но как христианин, гражданин земного града, так и Церковь, на земле организация, призванная соблюдать законы земного града. Церковь использует деньги. Богатство неправедное, средство власти кесаря, земного царя. Церковь имеет в собственности движимое и недвижимое имущество. Материальные ценности также составляют богатство неправедное. Церковь пользуется защитой законов страны своего пребывания и служения. Церковь обязана соблюдать законы страны, в той части, в которой они не ограничивают и не препятствуют Церкви исполнять законы Бога. Лучшей иллюстрацией может быть жизнь и служение Иисуса Христа. Никогда Он не подверг сомнению права госчиновников, на сбор налогов, на суд, и публично признал право Пилата на власть, отметив, что власть ему дана Богом, Отцом. Кстати, такое отношение Иисуса, есть признание правомочности суда, как института гражданской власти. Притча Христа о неправедном судии прекрасная иллюстрация, как долго с терпением женщина добивалась справедливого к себе отношения, и добилась. Не по блату. Не за взятку. Но по решению суда.
Церковь, как общество правды, как носитель правды и проповедник правды, призвана эту правду утверждать. Власть церкви – власть духовная, дана ей Богом. Пользуясь властью от Бога, Церковь ведёт войну за души человеческие. Противник Церкви – диавол, духи злобы поднебесной. Сила церкви Дух Святой. В этой духовной войне земные начальства не компетентны. Их область – примитивная схватка греховного человека за деньги, за почёт, за власть. Так вот, церковь, как организация живущих на земле людей, попадает в орбиту и таких примитивных схваток. Церковь становится объектом нападок нечестивых людей. Есть попытки похитить имущество Церкви. Постоянны попытки очернить имя Церкви, очернить имена людей Церкви.
Божье определение власти позволяет нам апеллировать к суду за восстановлением справедливости. Утверждение в том, что толку не будет, суды коррумпированы, справедливости нет, и не будет, есть малодушие. Такое малодушие есть ещё и поощрение беззакония. Ибо, будучи безнаказанным, неподсудным, беззаконие и беззаконник, растут до беспредела. По сути это есть соучастие в преступлении.
Однако, при этом, мы должны помнить, что наш заступник Господь. Мы должны быть свободны от жажды мести. Мы должны быть сами свободны и чисты от всякого беззаконного дела.
К сожалении всеобщая вина, перед родителями, перед властью, перед совестью своей, делает безгласными даже и пророков.
Могут ли родственники крестить ребенка без согласия родителей в православной церкви? Можно ли после сея действия будет по законодательству РФ в суд на священника или церковь подавать? Ведь есть статьи конституции типа 14, 28. Подскажите с точки зрения законодательства.
kornelius_777
Цетадель
kornelius_777
Цетадель
литера
ChuHraj
kokonut
Цетадель
литера
Бенедикт
ChuHraj
ChuHraj
непонятненька
(франц. atheisme от греч. atheos безбожный), исторически разнообразные формы отрицания религиозных представлений и культа и утверждение самоценност.
ChuHraj
непонятненька
- фанатов "Спартака". Кто или что такое "б-га"? Странно. Но то, что это не отрицание, а равнодушие - да вы, в этом разделе первый раз. Почитайте высказывания ярких представителей атеизма на Сахкоме - равнодушие это, как бы мягко сказать, немножко не то определение, которым можно охарактеризовать их комментарии (точку зрения).
Во всех определениях атеизма ОТРИЦАНИЕ, или, если хотите, неприятие религиозных представлений и Бога, как такового это его основа.
- улыбнуло. К отрицанию можно, примеры обращения в ислам в Афганистане советских солдат, вербовка разведчиками врага на свою сторону и т.д. К равнодушию не знаю, но могу предположить, что ваше мировоззрение равнодушно к другим покуда не столкнётся с ними. И чем больше вы будете отстаивать свои интересы, тем более будете отрицать чужие. Я понятно излагаю?
Бенедикт
Дядя_Федя
kornelius_777
ChuHraj
Дядя_Федя
ChuHraj
ChuHraj
Шоколадная_Стружка
kornelius_777
Цетадель
natashula12
female_fatale
Цетадель
natashula12
Цетадель
со-творец
Цетадель
65Freedom
Цетадель
Кошкина_пижама
Цетадель
Кошкина_пижама
Цетадель
Седой_паромщик
Krizx
Седой_паромщик
Бенедикт
Цетадель
Krizx
Krizx
Цетадель
Седой_паромщик
Krizx
Krizx
Krizx
Румпель_Штицкен
Румпель_Штицкен
Румпель_Штицкен
Дядя_Федя
непонятненька
непонятненька
Дядя_Федя
непонятненька
Дядя_Федя
непонятненька
провидец
"Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением. Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе. Ибо, если угодно воле Божией, лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые"
"Верою совершил он Пасху и пролитие крови, дабы истребитель первенцев не коснулся их. Верою перешли они Чермное море, как по суше, — на что покусившись, Египтяне потонули"
Однако все евреи вышли из Египта и перешли через море вместе с детьми. Т.е. все дети двигались через море по вере. А египтяне которые двигались не по вере, все погибли.
Читайте также: