Можно ли хоронить на территории храма судебная практика

Обновлено: 03.05.2024

Сакральное чувство, внушаемое мертвыми, приобрело теперь иной смысл. Но в какой мере сакральное пережило близость повседневного? Бели право и практика были согласны в том, что касалось полезности погребения ad sanctos, то в отношении того, должна ли речь идти о кладбище рядом с церковью или о захоронении внутри церкви, имелись расхождения.

В течение долгих столетий церковные соборы настаивали в своих декретах на различении церкви и освященного пространства вокруг нее. Налагая на верующих обязанность производить захоронения вблизи храма, они вновь и вновь повторяли запрет хоронить мертвых внутри церкви, хотя и с оговоркой, допускавшей исключения в пользу священников, епископов, монахов и нескольких привилегированных мирян. Эти исключения немедленно стали правилом.

Уже в 563 г. Брагский собор прямо запретил совершать погребения в церквах, разрешив хоронить у стен, но снаружи59. Это предписание неизменно повторялось в юридических церковных текстах вплоть до XVIII в., даже тогда, когда под давлением изменившихся обычаев церковь вынуждена была соглашаться на его нарушение.

Предписания Руанского собора позднее не раз повторялись, и, если понимать эти тексты буквально, может создаться впечатление, что погребение в церкви было явлением исключительным, пусть и не столь редким, но все же именно исключением из правил.

Однако сама повторяемость подобных предписаний в практически неизменном виде на протяжении двадцати веков заставляет скорее думать, что эти запреты соблюдались мало. Еще в конце VIII в.

помешали этому обычаю распространиться со временем во всем западном христианском мире. Ибо погребения в церквах не прекращались по крайней мере до конца XVIII в. В XVII в. полы церквей были выложены надгробными плитами, как в древних базиликах римской Африки. Во многих французских церквах мы уже не найдем под полом, полностью реконструированным в XVIII — XIX вв., плотной мозаики надгробий, еще сохранившейся там, где усердие светских или церковных реставраторов проявилось не слишком сильно.

Иначе обстоит дело в кальвинистской Голландии. Так, церковь св. Бавона в Хаарлеме сохранила нетронутым свое основание XVII в., целиком образованное надгробными камнями. Это захватывающее зрелище, так как позволяет нам увидеть то, что в других местах исчезло или подверглось’ искажению: вся поверхность пола — сплошное кладбище, верующие все время ходят по могильным плитам. Эти крупные плиты не зацементированы. В центре каждой из них есть выемка, помогавшая могильщику уложить ее на место.

Итак, кальвинистская Голландия сохранила до наших дней неизменным облик старинных церквей. Однако этот обычай хоронить мертвых в церкви едва ли мог нравиться протестантам, которым он должен был казаться подозрительно напоминающим другие папистские суеверия. Следовательно, если такой обычай уцелел, то, значит, глубоко уходил корнями в тогдашние нравы.

Те же самые благочестивые* церковные иерархи, которые на соборах каждый раз заново декларировали свою непримиримую юридическую позицию в отношении захоронений в церквах, действуя в одиночку, как пастыри народов, сами первыми забывали о ней. В IX в. только что обращенные в христианство болгары написали папе Николаю I, спрашивая, дозволено ли хоронить христиан в церкви. Папа ответил, ссылаясь на Григория Великого, что-вполне можно так поступать с теми, кто не совершил gravia peccata, смертных грехов. Оправдание этому он дает такое же, как несколько веков позднее Гонорий Отенский: близкие усопшего будут вспоминать о нем сами и напоминать о нем Богу каждый раз, когда будут приходить в это священное место.

Люди Средневековья и начала Нового времени мало различали погребение в церкви и за ее стенами.

Мы должны удивляться не столько тому, как мало внимания обращалось на канонические предписания, сколько упорству, с которым церковные авторитеты в течение, целого тысячелетия держались за правило, никогда не соблюдавшееся. Декреты церковных соборов оберегали теоретическое представление о сакральном, противоречившее привычной практике. Они сохраняли в мире, который этого больше не понимал, традиционное неприятие смешения сакрального с бренным. Но миряне и даже клирики в своем личном поведении были уже чужды концепции сакрального, все время поддерживавшейся каноническим правом. Что бы ни предписывали канонические тексты, люди оставались в наивном убеждении, что никакой нетерпимости сакрального к* соседству мертвых, как, впрочем, и к привычной близости живых, не существует. Вплоть до реформ XVI — XVII вв. ментальная граница между сакральным и профанным всегда была довольно нечеткой: профанное было заполнено сверхъестественным, а сакральное пронизано натурализмом.

- Отец понимал, что такое онкология, понимал, что умирает. Мы обсуждали с ним вопрос о том, где он хочет быть похороненным, - говорит Олег Ковригин. - Разумеется, мы знали, что на захоронение у стен храма требуется специальное разрешение и благословение патриарха. Поэтому мы написали митрополиту Филарету, получили положительный ответ. Настоятель церкви отец Виталий собрал прихожан, объяснил, что умирает человек, который много помогает нашей церкви.

Прихожане все подписали бумагу, что они не против захоронения у церкви. Это письмо отправили в Столбцы в исполком. Я сам приезжал к председателю исполкома и разговаривал с ним. Он и на словах разрешил захоронение, и дал бумагу. Но в бумаге оказалась скользкая формулировка. С одной стороны, можно хоронить, с другой - захоронение должно находиться не меньше чем в 300 метрах от жилого дома. А там чуть меньше. Но вот я, например, живу рядом в Харитонове, и кладбище от моего дома в 20 метрах. Так что, всех теперь выкопать и перезахоронить?

Сегодня (в пятницу. - Ред.) матери привезли предписание прокурора: в течение пяти дней перезахоронить отца, иначе в течение двух недель сами перезахороним и выставим вам счет. Мы в шоке!

Я решил, что найму людей, куплю место на кладбище, перезахороню отца, а бог потом рассудит. Отвечать придется всем. Мое личное мнение как христианина - это исполнение заказа сатаны. Речь идет о последнем месте упокоения человека. Я не представляю, как мать это переживет.

ЧТО ГОВОРИТ ЦЕРКОВЬ

Отец Виталий, настоятель прихода храма Собора белорусских святых деревни Шашки Столбцовского района находит эту ситуацию весьма прискорбной:

- Это древняя христианская традиция - хоронить жертвователей храма возле церкви, на которую они жертвовали. Владыка Филарет дал на это благословение. А сейчас началось какое-то непонятное давление, что так делать было нельзя. Трудно сказать, кто был инициатором, но самое печальное, что многие прихожане поддержали этот негатив. Я сам сильно расстроен.

- Отец Виталий, а вам не кажется, что это обычная человеческая зависть: почему одним можно, а другим нельзя? Почему один человек может купить себе место у церкви, а другой - нет?

- Увы, это так. Человек от чистого сердца жертвовал, а люди считают это покупкой. Очень прискорбно, что прихожане отплатили такой неблагодарностью. Это показатель нашего общего уровня человеческого, о духовном даже говорить нечего. И это плевок в адрес церкви. Все священники, с которыми я общался, просто в шоке от этой позиции власти и прихожан. Самое печальное, что власть так себя повела. Я помню, обратился в исполком за помощью, и председатель меня перенаправил самым откровенным образом к Олегу Ивановичу Ковригину. Мол, у него есть деньги, он вам поможет. А теперь вы все от него открестились, пускай забирает своего отца. Просто ужас! Люди позавидовали не живому, а мертвому…

ОФИЦИАЛЬНО

Если родственники не перезахоронят мертвеца, заплатят штраф в два миллиона

- Виталий Анатольевич, почему вообще прокуратура заинтересовалась этим делом? К вам поступила какая-то коллективная жалоба прихожан, что это захоронение им мешает?

- Но ведь на территории некоторых храмов похоронены священники и их родные. Почему этот человек лишен такого права?

- Во-первых, если верующие начнут хоронить всех, кто им помогал, на территории своих приходов, то во что они превратятся? Во-вторых, церковь должна была обратиться в местные органы власти - сельский совет или райисполком - с просьбой разрешить погребение. В этом случае проводятся экспертизы земельного участка, проектно-сметная документация, дается заключение санстанции на предмет безопасности, экологичности, исследуется почва грунта. А вдруг там проходят подземные воды? И только после этого выносится соответствующее решение: разрешить погребение на территории прихода или нет. Что же касается конкретного случая, то церковь в местные органы не обращалась.

- А если священник завещает себя похоронить возле церкви, в которой прослужил всю жизнь, то этого тоже делать нельзя?

- Если нет разрешения, то нельзя.

- Но, может, сейчас стоит проявить милосердие. Извините, но это кощунство выкапывать мертвеца из могилы.

- В таком случае мы создадим прецедент. И потом каждый будет думать, что его родственника можно захоронить на территории прихода.

- Если родственники умершего откажутся раскапывать могилу, то что будет?

- Это сделают соответствующие службы, а родственники за неисполнение предписания будут привлечены к административной ответственности - до двадцати базовых величин (2 миллиона. - Ред.).

- Все же сам Филарет дал благословение на эти похороны…

- Помимо согласия, существуют другие нормы действующего законодательства. И это благословение не должно идти в разрез с законодательством.

- А нельзя сейчас не тревожить покойника и проводить параллельно на территории исследования? Вдруг они покажут, что там погребения можно проводить?

- Нет, факт уже совершен. Родственники обязаны выкопать покойника в установленный срок. Если местные органы власти все же дадут этому приходу разрешение на погребение, тогда семья сможет снова произвести перезахоронение и перевезти его с местного кладбища снова на территорию прихода.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Родные все-таки перезахоронили Ивана Михайловича на кладбище под Минском. Сын не стал ждать, пока могилу его отца приедут раскапывать по указке прокурора и сам нанял специализированную бригаду. Читайте продолжение истории ЗДЕСЬ.

Возрастная категория сайта 18 +

В настоящей статье будут рассмотрены случаи из практики применения законодательства о погребении и похоронном деле. В силу специфичности темы анализ такой практики встречается нечасто.

Эту сферу правового регулирования нельзя назвать очень сложной и разнообразной, однако круг вопросов, на которые могут обратить внимание юристы, довольно широк, поэтому мы ограничимся рассмотрением прав физических лиц на участки под захоронениями.

Статья предназначена для практикующих юристов, поэтому терминология, алгоритмы и варианты правовой стратегии обозначены без излишних подробностей и расшифровки.

На региональном уровне в каждом субъекте, как правило, действует свой закон о погребении и могут быть приняты свои нормативы по СанПин.

Непосредственно земли под кладбищами находятся в собственности органов местного самоуправления, которые формируют соответствующие нормы по организации похоронного дела.

Отдельно существуют особые нормы о режиме воинских захоронений, мемориалов, памятников культурного значения, вероисповедальных, закрытых кладбищ, содержащиеся в соответствующих законах.

Электронные паспорта захоронений с разметкой участка выдаются и формируются автоматически с 2009 года. Электронный паспорт содержит всю информацию о захоронении, в том числе регистрационный номер, точный размер участка, число и дату захоронения. Также в электронном виде хранятся данные о человеке, ответственном за захоронение. В базу данных носителя помещаются необходимые фотографии захоронения. На захоронения ранее этой даты оформлены паспорта, как правило, без разметки участка на карте.

В законе о погребении (п. 3 ст. 5 и далее) теоретически прослеживается установленная очерёдность в распределении между родственниками и иными лицами прав и обязанностей по захоронению, аналогичная очерёдности при наследовании имущества.

Однако в практике, массово поддерживаемой судами, все права (в том числе право выбора способа погребения и места захоронения, разрешение на захоронения в будущем) приобретает лицо, взявшее на себя обязанность осуществить погребение. Этим лицом может быть кто угодно (дальний родственник, соседка), оказавшийся с умершим и получивший на руки гербовое свидетельство о смерти.

Лицо, получившее на руки свидетельство о смерти, ещё не становится ответственным за захоронение, но осуществить действия (заключить договор, получить тело для захоронения) может только держатель свидетельства.

Оспорить законность действий этого лица и переоформить в будущем право на захоронение очень сложно, часто практически невозможно.

В Санкт-Петербурге рассматривалось дело по иску дочери умершей к соседке, которая ухаживала за матерью истицы, в момент смерти совершила все необходимые действия по оформлению документов, осуществила кремацию и захоронение урны и оказалась наследницей по завещанию квартиры умершей. Истица считала, что приоритетное право на принятие решения о кремации умершей и право на захоронение принадлежит её близким родственникам, однако, несмотря на нравственную обоснованность такого толкования и явно криминальный характер случая, суд не смог признать действия соседки по кремации незаконными и обязать её перерегистрировать право на захоронение (апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 22 апреля 2014 г. № 33-5569/2014).

Нечасто, но всё же встречаются примеры противоположной позиции судов, когда решение о перерегистрации выносится в пользу близких родственников против посторонних лиц, с учётом всех обстоятельств дела, степени родства и факта ухода за захоронением (см. апелляционное определение Мосгорсуда от 16 сентября 2014 г. по делу № 33-32584/14).

То есть в случае смерти ответственного лица, если это лицо не было родственником захороненных, у родственников появляется преимущественное право на перерегистрацию захоронения на себя, причём с учетом степени родства.

В федеральном Законе о погребении этих нюансов нет, такие выводы на основании только федерального Закона о погребении — результат правоприменительной практики. Однако региональное законодательство может содержать более детальные нормы.

Если в соответствующее учреждение обратился кто-либо из родственников и в результате перерегистрации получил права на захоронение, то последующее оспаривание этого права более близким родственником будет невозможно (см. кассационное определение Мосгорсуда от 27 апреля 2015 г. № 4г/2-3762/15).

Нужно понимать, что отказы в перерегистрации со стороны ритуальных ГУП бывают обусловлены целью освободить в будущем участок от бесхозной могилы, поэтому за сохранностью табличек на могиле нужно следить, а при их отсутствии — поднимать архивные документы (см. апелляционное определение Мосгорсуда от 6 апреля 2015 г. по делу № 33-10022/2015 — решение в пользу истицы, и противоположные случаи — когда истцы не смогли доказать наличие могил и потеряли права на семейные захоронения: кассационное определение Пермского горсуда от 21 февраля 2011 г. по делу № 33-1554 и решение по делу 2-273/2015 (2-7543/2014) М-8838/2014 Савеловского районного суда г. Москвы).

При работе с вопросами семейных захоронений следует обращать внимание на разное регулирование их статуса в региональных нормативных актах . Например, в Петербурге захоронение считается семейным только после заключения соответствующего договора (апелляционное определение Санкт-Петербургского горсуда от 9 июля 2013 г. № 33-10416/2013).

Судебная практика по вопросам погребения довольно обширна и очень интересна, но из-за особенностей предмета регулирования часто выпадает из поля зрения практикующих юристов.

Юристам, которые сталкиваются в работе с этой сферой, можно посоветовать:

при анализе обращать внимание на региональные и местные правовые акты и специальные правила, утверждённые организациями (чаще — ГУП), на которые непосредственно возложены обязанности по организации похоронного дела на местном уровне, так как именно в этих документах, как правило, содержатся действующие, практически применяющиеся нормы;

при работе со старинными и закрытыми кладбищами бывает необходимо поднять документы 20-х, 30-х годов, которыми регулировались отношения в то время;

Прихрамовая территория: область сакрального или пространство обыденного?

Признаюсь, поводом для написания этой статьи стала фотография, выложенная в одной из социальных сетей: несколько пар подростков кружились в танце на небольшой площадке под открытым небом. В комментарии к фото пояснялось, что это старшеклассники одной православной гимназии репетируют перед выпускным вечером. Сама по себе сцена вызывала самые положительные эмоции, даже располагала к сентиментальности. В самом деле − найди еще современного школьника, танцующего на выпускном вальс, как в старые добрые времена.

По традиции на Руси пространство за алтарем отводилось, да и сейчас отводится для захоронений самых уважаемых членов церковной общины − клириков храма, ктиторов и наиболее выдающихся прихожан. В ряде московских храмов за алтарной стеной погребены местночтимые подвижники веры и благочестия, нередко − монашествующие, в трудные годы советской власти несшие свое послушание на приходах. Очевидно, что хоронили их там не из-за нехватки земли, удобства доступа или еще каких-то практических соображений, а именно воздавая честь духовному подвигу этих людей, считая их наиболее достойными телесными останками пребывать в особой близости к месту, где совершается Бескровная Жертва.

К слову, мой приходской храм, история которого насчитывает более двух столетий, является кладбищенским. Кладбище – бывшее сельское, было некогда очень и очень обширным, ибо до момента включения села в черту растущей Москвы проблем с землей для новых захоронений не возникало. Так вот, около десятка священнослужителей, служивших здесь в разные годы в XIX-XX столетиях, захоронены именно за алтарем. Около двадцати лет назад наши прихожане проводили в последний путь любимого всеми приходского старосту Ивана Михайловича Соколова. Погребение за алтарем явилось зримым воздаянием этому чудесному, добрейшей души человеку, скромному церковному труженику за его многолетнее служение.

В сущности, все пространство внутри церковной ограды является, если так можно выразиться зримой земной территорией Бога, а не просто средоточием некоторого количества зданий и сооружений своеобразной архитектуры. И пребывание здесь естественным образом налагает определенные ограничения на поведение каждого человека. По логике вещей, всего того, что нельзя делать в храме, не стоит делать и около него.

Дети и внуки людей, жизнь которых прошла в этих духовно непростых условиях, вынуждены заново открывать для себя простые истины, которые для их прапрадедов были очевидными. Очевидным же для верующих людей даже начала двадцатого столетия было то, что на всем связанном с богослужением лежит незримый отпечаток иного, нездешнего мира. Причастность к великой тайне преложения хлеба и вина в плоть и кровь Христову делает и предметы богослужебного обихода, и сам храм как место совершения великого и спасительного Таинства Евхаристии, чем-то особым, требующим особого к себе отношения.

В случае нашего прихода околохрамовое пространство от самых церковных стен до ограды практически представляет собой некрополь, а любого, даже самого безудержного и легкомысленного человека вид могил, как правило, отрезвляет, никаких вольностей здесь себе никто не позволяет. И, разумеется, танцы на кладбище устраивать никому в голову не придет. Но хотелось бы все же, чтобы околохрамовое пространство ограждалось от неподобающих действий не присутствием каких-либо сбавляющих веселости внешних атрибутов, а просто осознанием того, где именно человек находится.

И, возвращаясь к любимой теме. То, что взрослые должны понимать самостоятельно, детям необходимо прививать и разъяснять. К сожалению, в современном процессе религиозного воспитания благоговению они учатся, кажется, в последнюю очередь.

Людям, особенно юным, в вопросах духовного воспитания очень важен правильный пример. Подавать его – обязанность взрослых членов Церкви, и мы несем ответственность за это.

Читайте также: