Книппели чем опасны для деревянных судов
Обновлено: 04.05.2024
Ко всему прочему Влад и Макобер усилили структуру металла пушек, проверили их магическим взглядом и среди стволов не было ни одного, который бы мог разорваться при выстреле, даже если довести температуру пара до температуры, превышающей температуру плавления металла. Конечно, были недостатки и тут — при длительном использовании пушек стволы разогревались, но на то и были маги, которые не только стреляли, испаряя воду, но и охлаждали пушки по мере надобности. В каналах стволов были заранее, при литье, предусмотрены нарезы, закручивающие ядро — это точно способствовало устойчивости снаряда, а сами стволы были значительно удлинены, в сравнении со своими первыми образцами, применёнными Владом в Клинике.
Распределилось так — на крепостной стене в южном направлении стояли десять башен, на каждой из них по три пушки — две для ближнего боя, стандартного образца, а одна длинноствольная, бившая гораздо дальше своих соратниц. Короткоствольные Влад планировал для использования картечи и книппелей, а длинноствольные — для поражения вот таких дальних целей.
На пушке был сделан шпенёк-прицел, и Влад осторожно навёл его на одну из баллист, готовящихся к выстрелу. Скорострельность этих монстров-метателей камней была очень низкой — это он прекрасно знал, однако и медлить было нельзя — штуки эти были очень опасны.
Наведя, он мысленно проник в камеру пушки, где дожидался своего момента черпак воды и мгновенно нагрел его до более чем тысячи градусов.
Пар, расширяясь, с неимоверной силой толкнул пыж, ища выход из пушки, тот толкнул ядро, ядро толкнуло другой пыж, и вот уже, светящийся в воздухе шар понёсся в сторону врага.
Защитники крепости весело завопили, глядя на этот костёр, а армия мятежников стояла молча, полная неприятных предчувствий.
Влад обернулся и весело кивнул улыбающимся пушкарям:
— Вот, что-то в этом духе! Продолжайте!
Сигнальщик с флажками передал команды на соседние башни и они открыли огонь по остальным камнемётам.
Влад сразу же завёл службу сигнальщиков и обучил всем необходимым сигналам — просто внедрив им в головы. Теперь можно было быстро, в пределах видимости передавать команды, не пользуясь вестовыми. В бою лишние минуты времени очень пригодятся, решил тогда он, и не ошибся.
Влад зашагал вниз, на крепостную стену, где над головами людей пролетали огромные копья-стрелы из катапульт. Вреда эти заострённые оглобли причиняли мало — только лишь если перелетая через стены ударят в неосторожного бойца, но таких пока не было. Копья ударялись в зубцы и разбивались о них, падая вниз, зато ядра из пушек попадали не только в баллисты — многие из снарядов долетали и до густо стоящей толпы мятежников и начинали там свой кровавый танец, с шипением разрывая человеческую плоть.
Через полчаса, практически со всеми баллистами было покончено — эти мощные, но с низкой скорострельностью и дальностью машины были частично сожжены, а частично разбиты в щепки ударами дальнобойных пушек. Теперь должно было настать время людей. Не вышло машинами — по привычке всех военачальников всех времён и народов — надлежало утопить обороняющихся в крови — своей и чужой.
Тёмная масса атакующих помчалась вперёд, держа в руках осадные лестницы, а защитники города принялись осыпать их тучей стрел.
Через минуту нападавшие почувствовали, что такое тридцать пушек, и что такое картечь прямой наводкой — орудия вразнобой ухали, выпуская в бегущих облака несущихся с громадной скоростью небольших снарядов — камней с половину яблока и побольше, выкашивая среди мятежников пятна посреди ровного поля растущих из толпы копий.
Атака тут же захлебнулась, многие из мятежников бросились назад, уничтожаемые в спину летящими снарядами. Остановились они только тогда, когда убедились, что ни картечь, ни снаряды не смогут их достать. На поле боя осталось не менее двух тысяч раненых и убитых.
Только не было радости у Влада — ни на секунду он не забывал, что на поле лежат те, кто мог бы растить, создавать и поднимать Империю. Ну да, он хорошо выполнил свою работу, но кто сказал, что он должен ей наслаждаться?
У крепостной стены было одно замечательное свойство, которое Влад заметил ещё раньше — артиллерийские башни выступали за основную стену метра на три, нависая над землёй и позволяя защитникам крепости вести огонь вдоль стены. Кто так спроектировал крепость — Влад не знал, но он готов был поклониться ему в ноги — пушки, разворачиваемые на турели, могли простреливать всё пространство вдоль крепостной стены. Фактически, теперь стена была неприступна — по крайней мере он так думал…
Около двух часов ничего не происходило — враги перегруппировывались, шла какая-то суета, чего-то тащили, слышался стук топоров и молотков, затем — вперёд выдвинулись телеги, на которых стояли большие бревенчатые щиты. Эти щиты толкали впереди себя штурмовые группы, и за ними шла вся масса нападающих. Слышно было, как вопили и матерились офицеры, срывая глотку — видимо ополченцы не очень-то хотели идти на пушечные выстрелы.
Влад посмотрел на артиллерийские башни, на стены крепости, посмотрел на сосредоточенные и хмурые лица своих подчинённых и приказал сигнальщику:
— Передай, пусть заряжают книппелями! По моему сигналу — беглый огонь!
Пушкари засуетились, забивая пыжи, нацелили пушки и Влад отошёл в сторону, чтобы не мешать — вообще-то эта батарея была под командованием одного из тех магов, что Влад забрал из Лазутина — парнишка лет семнадцати, русоволосый, лихо управлялся с отправкой снарядов в цель. Только лишь первый выстрел по врагу Влад взял на себя, чтобы постараться вселить дух победы в гарнизон крепости. И это ему удалось.
Волна штурмующих приближалась и вот уже вышла на расстояние эффективного выстрела. Влад махнул рукой:
Пушки ухнули, книппели вылетели из стволов и вращаясь, как гигантские боло, с воем полетели вперёд.
Секунда, две…щиты взметнулись щепками, грохот от ударов было слышно даже на стенах города. На поле началась настоящая бойня — люди, неприкрытые щитами, выкашивались книппелями как трава под механической сенокосилкой. Уже всё поле было покрыто разорванными телами, но нападающие не успокаивались и рвались вперёд, видимо рассчитывая уйти под прикрытие стен крепости — в таких случаях катапульты, по опыту, не могли их доставать.
Бегущие бойцы штурмующих тащили огромные лестницы с крюками, которыми они должны были цепляться за стену, вопя, как стая обезьян, а защитники крепости готовились встретить угрозу.
Пушки были всё-таки не настолько скорострельны, как земные, поэтому основная масса нападающих добежала до стен, взметнулись лестницы, и вот по ним уже полезли первые бойцы.
— Развернуть пушки вдоль стены! Картечью, беглый огонь!
Пушки снова заухали, и лестницы, вместе с людьми на них, снесло, как будто кто-то выпустил струю из шланга по домикам из песка. Однако — упавшие лестницы остались целы, и новые штурмующие, избиваемые плетьми командиров, полезли на стену.
— Вести беспрерывный огонь! Макобер — всем магам ударить по толпе — старайтесь выбивать командиров — в первую очередь! Всем огонь!
Боевые маги Макобера, стоя на стене и выбирая цели, начали массированные удары по толпе, и не было видно, выбивают они командиров, или нет — всю кишащую, как черви массу нападавших окутало облако из молний, бьющих по всему, на чём есть металл.
Ожидаемо, но тем не менее неприятно, в бой вступили вражеские маги — часть их била по магам, а часть — по башням с пушками — враг быстро сообразил, что основная опасность исходит от артиллеристов, а не от магов. Конечно, артиллеристы были прикрыты амулетами и против физических ударов, и против магических, однако — амулеты не были бездонными бочками с Силой, а потому Влад приказал:
— Стрелки! Особые стрелки! Выбивайте магиков — берегите стрелы, бейте только наверняка!
Вперёд выдвинулись стрелки с большими, мощными луками, сделанными по типу тех луков, что Влад видел у скифов — двойной изгиб, композитные материалы, рог и дерево. У каждого стрелка было по двадцать стрел с алмазными наконечниками.
На гербе Петрозаводска, утвержденном в конце 18 века, изображены скрещенные книппели, артиллерийские ядра, попарно соединенные цепью. Эта эмблема напоминает о том, что основана нынешняя столица на Онего в первую очередь как военно-морской город.
Пиратская тактика Петра I
Поселение Петровский завод снабжало артиллерией, якорями, крепежом и балластом все боевые суда Балтийского флота. А строила их опять-таки наша Олонецкая верфь, пока не было развернуто петербургское Адмиралтейство. Петра вдохновлял пример морских держав Голландии и Англии, разбогатевших на торговле с Индией и Вест-Индией. Для этого державших сильный флот, контролировавший морские пути. Царь считал, что нашел ключ к процветанию России и отчаянно торопился наверстать упущенное. Если голландские корабелы несколько лет вымачивали и высушивали древесину дуба и тика для своих купеческих и боевых галеонов и фрегатов, русские после краткой процедуры обработки и непродолжительного выдерживания соснового леса пускали его в дело. Не было подходящего крепежа, мощных орудий – не беда, ставили пушки малого калибра, крепили набор чем подвернется.
Самое главное – не удавалось быстро наладить производство больших линейных кораблей, уж больно дороги и трудоемки были эти трехпалубные 100-пушечные монстры. Такие уже имела вражеская Швеция. Сражаться на равных со шведским, самым сильным флотом на Балтике, тем более в открытом море Россия еще не могла. Зато Олонецкая верфь и Адмиралтейство быстро и успешно строили небольшие гребные суда – галеры и скампавеи. Вооруженные всего полдюжиной пушек, но зато юркие и не боящиеся шхерных районов Балтики. И тактику морского боя Петр предпочитал соответствующую. Не выстраиваться друг напротив друга в боевую линию, ведя артиллерийскую дуэль из всех калибров, а нападать по-пиратски. То есть сходиться вплотную, перекидывать абордажные мостики, а после пистолетами, кортиками и шпагами вынуждать противника сдаться.
Давайте вспомним, каким мы привыкли видеть классического пирата. Это бородач с повязкой на глазу, вооруженный кортиком или абордажной саблей и, самое главное, огромным пистолетом с характерным воронкообразным раструбом. Вот на этом оружии надо остановиться особо. Дело в том, что именно такие абордажные пистолеты, больше похожие на короткое ружье (второе его название – мушкетон), были заказаны только что пущенному Петровскому заводу в устье р. Лососинки. Наши мастера так удачно справились с этим царским заказом, что олонецкий мушкетон был признан образцовым, поэтому выпуск его организовали и другие оружейные заводы России. Предназначались такие огнестрельные штуки для флота и выпускались в больших количествах. Только в 1709 году Петровский завод дал морякам более тысячи мушкетонов.
От абордажа – к боевой линии
Алексей Боголюбов (1824-1896). Сражение при Гангуте 27 июля 1714 года. 1877. Холст, масло. Фото: Public Domain
Со временем русские накопили сил для строительства и больших линейных кораблей. К концу жизни Петра их насчитывалось уже больше 30. Можно было сражаться в боевых линиях, как это делали флоты мировых морских держав. Такая тактика войны на море применялась вплоть до середины XIX века. Ею блестяще владели знаменитые русские флотоводцы Федор Ушаков, Павел Нахимов и многие другие. Вот тогда особенно эффективно и применялись цепные снаряды, книппели. Два скованных ядра, вращаясь беспорядочно, рвали снасти, ломали мачты, вражеский корабль терял ход и становился неуправляем. Блестящие победы русского флота со времен Екатерины II общеизвестны. Но мы помним и первые победы наших военных моряков, обеспеченные талантом мастеровых Олонецких заводов. Жаль только, что в оружейной коллекции Петра не сохранился наш мушкетон, бывший важной вехой в истории отечественного оружия.
Читайте также: