Что такое светский суд

Обновлено: 16.05.2024

Экономическое и политическое развитие древнерусских земель в XII—XIII вв., эволюция органов власти, управления и суда приводили к столкновению церковной и светской юрисдикций, их конкуренции и перераспределению, к слиянию ведомств или к вытеснению одних ведомств другими.

Рассмотрим эту конкуренцию церковного и светского судов в двух областях государственной юрисдикции, там, где она оставила зримые следы в документах. Это, во-первых, суд по наследственным делам и, во-вторых, по уголовным.

В текстах более ранней, Оленинской редакции рубежа XII—XIII вв., сохранившихся в списках XV—XVI вв., также говорится о принадлежности споров по наследственным делам церковной юрисдикции, и есть все основания видеть аналогичную формулу и в архетипе устава XII в. 2

Таким образом, противоречия в ведомственной принадлежности споров о наследовании имущества в двух важнейших кодексах несомненны.

Сущность конфликта можно видеть в стремлении в XII—XIII вв. церкви участвовать в разрешении споров при наследовании имущества на нижней, семейной их стадии, до передачи дела в ведение публичной — княжеской власти. На такое разделение ролей церкви и княжеского суда кроме формулы ст. 108 Пространной Правды указывают также подробная разработка норм наследственного права в этом светском княжеском судебнике и отсутствие всякого упоминания о регулировании наследственного права в государственном судебнике церковного ведомства — Уставе Ярослава.

В своеобразной форме участвовал в суде по наследственным делам в Новгородской земле XV в. владыка, однако нет оснований видеть в нормах этого времени нововведения. Документы XV в. говорят, что в ведении владычного управления находился суд по земельным спорам, связанным с осуществлением права наследников на выкуп земель, принадлежавших в свое время их предкам, но проданных на сторону. Именно в актах такого рода, и только в них, указывается, что владыка (как и князь) получает неустойку в случае нарушения ряда 6 . Участие владычных органов в этих наследственных делах в XV в. показывает, что притязания церкви на такое участие не были безрезультатными и в определенных исторических условиях могли превратиться в признанную правовую норму, отразившуюся в актах.

Сложную картину взаимоотношений светской и церковной юрисдикций рисуют памятники XII—XIII вв. относительно уголовных дел — краж, убийств, побоев и оскорблений.

Пространная Правда фиксирует нормы права XII—XIII вв. о преследовании за убийства мужчин и женщин, членовредительство, оскорбления действием мужчин, за кражи в различных формах и другие покушения на имущество. Здесь нет установлений и норм, касающихся оскорбления действием женщин, изнасилований, оскорблений мужчин и женщин словом и некоторых других дел. Однако все эти дела с соответствующими пенитенциальными нормами перечислены в церковных уставах Владимира, Ярослава и Всеволода, а общая их часть — и в Смоленской грамоте Ростислава. Из них такие, как изнасилования, оскорбления женщин действием и словом, принадлежат к наиболее ранним текстам указанных памятников, относящимся к XI—XII вв., другие появляются позже, уже в XII и XIII вв. Это соответствие дел, зафиксированных в двух — светской и церковной — группах памятников права Руси XI—XIII вв., подтверждает существование сфер юрисдикции, принадлежавших двум большим ведомствам управления и суда.

Вместе с тем существует немало дел, которые дублируются и соприкасаются в светских и церковных кодексах, обнаруживая совпадение или большую близость в сферах интересов этих ведомств.

Близость и соприкосновение, но не противоречия светской и церковной юрисдикций обнаруживаются в особых случаях убийства, оскорблений действием, краж и ограблений. Так, в уставах Владимира и Ярослава ведению церковного суда принадлежат убийства в особых условиях: в результате употребления зелий и во время традиционных свадебных обрядов-игр, т. е. те случаи, когда эти убийства не представляли большой социальной опасности феодальному обществу. В текстах Устава Владимира конца XII — начала XIII в. появляются дела о специфических видах ограбления, не подведомственных княжеской юрисдикции: кража из церкви и ограбление трупов. Наконец, ведомству епископа принадлежали избиения детьми родителей, драки между женщинами и некоторые другие поступки, также отсутствующие в светских кодексах, но включенные в церковные.

Перед нами древнейшее свидетельство о существовании на Руси смешанного суда с дележом судебных пошлин между двумя властями, а следовательно, и участием в суде двух властей. В отличие от других семейных и брачных дел дела о языческой форме заключения брака в Смоленском княжестве XII в. оказываются подведомственными не только церковной, но и княжеской власти.

Противоречия показаний источников могут быть объяснены как различным социальным значением правонарушений, так и особенностями возникновения самих памятников. Включение в Устав Ярослава некоторых дел о краже и поджоге свидетельствует о стремлении церковной организации принять участие в рассмотрении этих дел не только как грехов, нарушений этических принципов, включенных в христианское учение, но и как уголовных действий, караемых продажей в пользу митрополита. При этом значение названных цел в претензиях церкви на юрисдикцию различно.

Кража конопли, льна, жита, полотен и одежды — это наименее опасные формы нарушения собственности. В число перечисленных объектов не входят ни орудия труда, ни скот, ни кони, эти нарушения не касаются границ земель, они не сопровождаются открытым насилием. Не случайно, очевидно, обе статьи в уставе называют нарушителем не только мужчину, но и женщину: в Пространной Правде ничего не говорится о нормах процесса и наказания при нарушении собственности женщинами, в какой степени распространялись на них общие нормы этого памятника. В некоторых позднейших обработках Устава Ярослава появляется указание, что речь идет о краже женой у своего мужа и наоборот, т. е. о краже в семье. Очевидно, церковная власть претендовала на юрисдикцию по делам о кражах лишь в особых случаях, когда ответчицей выступала женщина или когда объектом нарушения были предметы потребления, находившиеся в доме, причем нередко эти конфликты ограничивались кругом семьи в моменты ее кризисного состояния.

Иначе обстоит дело с поджогом. Статья о поджоге — инородное тело в группе статей Устава Ярослава о браке и блуде, между статьями о блуде с кумой и с сестрой. Она включена в устав позже, чем другие статьи группы, когда основной состав памятника уже сложился. Можно датировать появление статьи в уставе XII веком, временем возникновения церковной земельной собственности и вотчинной юрисдикции церкви, и связывать ее с этой сферой. В дальнейшей истории текстов устава статья о поджоге никогда не опускается, не изменялось отнесение указанного дела к церковному ведомству и в северо-восточных обработках XIV—XV вв., в которых прослеживается ограничение церковной юрисдикции в пользу княжеской власти по важнейшим уголовным делам.

Изучение соотношения юрисдикции светских и церковных ведомств в XII—XIII вв. показывает, что в процессе развития общественного и государственного строя и укрепления церковной организации продолжали расширяться границы церковной юрисдикции. Распространяя свою судебную власть по стране вслед за княжеской властью, древнерусская церковь наложила свою руку на новую большую группу институтов раннеклассового общества, не встретив в большинстве случаев противодействия со стороны государства, но объективно помогая государственной власти в укреплении классового феодального строя. Вместе с тем в ряде случаев расширение церковной юрисдикции приходило в столкновение с княжеской юрисдикцией. Результатом являлись вынужденные компромиссы, выражавшиеся в учреждении смешанного суда по отдельным делам в Смоленске, в существовании судов различной принадлежности по некоторым делам о кражах и о наследстве и в фиксации этой конкуренции ведомств не только в полемических памятниках, но и в актах.

Условия государственной жизни на Руси в XII—XIII вв. — существование единой централизованной церковной организации с центром в традиционном Киеве, определенное политическое единство древнерусских княжеств, совместно наследовавших земли Древнерусского государства и структуру власти на них, тесные политические связи княжеств и ряд других факторов, — несмотря на феодальную раздробленность, способствовали тому, что направление эволюции церковной юрисдикции в различных частях Руси в XII—XIII вв., при отдельных нюансах типа смоленского, было относительно единым.

Важным в этом плане является расширение юрисдикции новгородского владыки на дела, не связанные с традиционными функциями и интересами церковных организаций. Можно выделить несколько сфер общественной жизни Новгорода, которые в XIII—XIV вв. переходят в ведение владыки. Таковы внешнеполитические ведомства республики, активное участие владыки в регулировании государственных отношений с другими странами и русскими князьями, нашедшее отражение в утверждении епископом договоров, а затем и заключении договоров от его имени вместе с другими высшими представителями республики. Далее, это вторжение кафедры в лице самого владыки и владычных наместников в широкую сферу суда по гражданским делам, прежде никогда не принадлежавшую церкви.

Об этих новых функциях владыки собраны значительные и интересные, хотя и противоречивые, свидетельства. Большая часть их относится к XV в., но формирование и укрепление тех же явлений принадлежит более раннему времени. Таково прямое указание на посреднический суд владыки Алексея в светском земельном споре 60—80-х годов XIV в. 9 и целых ряд косвенных сфрагистических данных: появление в третьей четверти XIII в. 10 или не позднее рубежа XIII и XIV вв. 11 серии анонимных печатей новгородских архиепископов, которыми утверждались документы, очевидно, от имени этого института; возникновение в 30-х годах XIV в. новых функций Новгородского наместничества — утверждения актов поземельных отношений 12 .

Наконец, новой сферой юрисдикции владычного ведомства стали управление и суд от имени Новгорода на некоторых территориях Новгородской земли, которые осуществляли владычные наместники. Таково Ладожское владычное наместничество, функционировавшее в последней четверти XIII в., Новоторжское в XIV в. и Двинское, сформировавшееся только к XV в. 16

Во взаимоотношениях светских и церковных властей с Северо-Восточной Русью в XIV в. можно проследить тенденции к ограничению судебных прав церкви по некоторым наиболее важным и опасным преступлениям: душегубству и татьбе, а также изнасилованию. Эти тенденции являются частью более широкого процесса усиления власти великих князей в пору, предшествующую сложению Русского централизованного государства, шедшего на различных территориях Руси. Они впервые проявились во взаимоотношениях между московским великим князем и монастырем в 1330-х годах, когда дела о татьбе, разбое и душегубстве в принадлежащем московской администрации городе Волоке были изъяты из судебного иммунитета Юрьева монастыря и переданы княжескому суду 18 . Постепенный переход уголовных дел в вотчинах местных феодалов к местным и московским князьям происходит, судя по сохранившимся грамотам, в процессе укрепления нового государства в XV—XVI вв.

Особым путем шло развитие церковной юрисдикции на юго-западных землях Руси, включенных в XIV в. в состав соседних государств — Польского и Литовского. Усиление феодальной раздробленности на этих землях и рост фактической власти светских феодалов сопровождались ослаблением церковной организации и нередким выпадением целых ее звеньев — как высших органов церковного управления, епископов и митрополитов, так и низших — священников. О таких явлениях говорят источники более позднего времени, XV в., но начало их относится к XIV в. Перенос митрополии во Владимир-на-Клязьме, а затем в Москву сделал митрополитов политическими деятелями ограниченной, хотя и большой, части Руси, где шел процесс формирования нового государства. Попытки организации митрополичьих кафедр на западных землях Руси, которые предпринимались неоднократно, были малоуспешны. В Галицкой Руси местными князьями, а затем польским королем митрополия в течение XIV в. создавалась три раза, а на белорусских землях литовскими великими князьями два раза. Значение этих попыток в начале XIV в. и в более позднее время было различным, а соотношение политических сил в Восточной Европе не способствовало длительному функционированию митрополичьих кафедр, что приводило к ликвидации церковной организации на некоторых территориях Руси. Когда в 1371 г. в Галиче в четвертый раз была восстановлена митрополичья кафедра, все четыре подведомственные ей епархии — Холмская, Туровская, Перемышльская и Владимирская — не имели епископов и новый митрополит Антоний должен был одновременно исполнять их обязанности 21 . Изменения в соотношении светской и церковной юрисдикций в сторону сужения последней в таких условиях были неизбежны.

Это сужение можно проследить в различных сферах. В одной из поздних обработок Устава Владимира конца XIV — начала XV в., которую можно связать с Полоцком, в списке церковных людей, подведомственных суду епископа, исчезают такие традиционные для древнерусского права объекты, как поп и попадья. Это является отражением перехода юрисдикции над причтом ктиторских церквей к князьям и боярам, известного по памятникам права Литовского великого княжества. Они рисуют такое состояние церковной организации в государстве, когда епископы не подчинялись власти митрополита, чему способствовали светские феодалы, также не признававшие никакой его юрисдикции; светские собственники церквей, содержавшие их на свои средства, не считались с существованием церковной организации, осуществляли суд на священниками, сами ставили их в свои церкви, а то и сами исполняли их функции. Суд по делам о браках и разводах перешел к ведению светских феодалов, и сама форма заключения браков все более утрачивала церковный характер, что дало исследователям право говорить о светском характере брачного права на белорусских землях Литовского великого княжества в XV—XVI вв. 22

Таким образом, развитие государственных органов в XI—XIII вв. привело к переходу многих дел, прежде не подлежавших ведению публичной власти, к юрисдикции как светского, так и церковного суда. В процессе такого расширения юридической деятельности государственной власти происходили столкновения разных судебных ведомств и конкуренция судов, которая нашла отражение в источниках. Эти столкновения приводили к компромиссам, в которых одни — важнейшие уголовные, имущественные — дела закреплялись за княжеской властью, другие — за церковной, по третьим делам был закреплен смешанный суд двух властей. Общие тенденции развития юрисдикции на различных территориях Руси в XII—XIII вв. в основном одинаковы, хотя в отдельных землях и наблюдаются особенности, за которыми стоит различное соотношение социальных и политических групп и политических институтов древнерусских княжеств.

Примечания

2. Подробнее см.: Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь. С. 38—121.

3. Владимирский-Буданов М.Ф. Христоматия по истории русского права. Вып. 1. 6-е изд. С. 64. Примеч. 152.

4. Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. М., 1938. Т. 1. С. 117—118.

5. РИБ. Т. 36, вып. 1. С. 48.

6. ГВНП. М.; Л., 1949. № 122, 130, 221.

9. ГВНП. № 110. С. 167.

10. Шорин П.А. Анонимные печати новгородских архиепископов // СА. 1964. № 3. С. 256—267.

11. Янин В.Л. Актовые печати. Т. 2. С. 58.

13. Юшков С.В. Исследования по истории русского права. Саратов, 1925. Вып. 1. С. 94; ПРП. Вып. 1. С. 236.

14. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь. С. 45.

16. Янин В.Л. Актовые печати. Т. 2. С. 51—87.

17. Тихомиров М.Н. Правосудие митрополичье // АЕ за 1963 г. М., 1964 С. 44; ДКУ. С. 208.

18. ГВНП. № 86. С. 143; Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. М., 1951. Ч. 2. С. 116.

Суд официалов; его происхождение и устройство. В течение средних веков церковь отправляла двоякого рода юрисдикцию — духовную и светскую, которые отнюдь не следует смешивать. Духовная юрисдикция, ведающая лишь чисто религиозными вопросами, — прерога тива церкви и ничья другая: est a clavibus, как говорят канонисты. Светский суд наоборот не подлежит ведению церкви, а только светской власти, которая может передавать его церкви в большей или меньшей степени: поп est a clavibus, est a gladio. В царствование Константина и в силу изданных им эдиктов, епископы начинают принимать участие в государственном судопроизводстве; можно сказать, что ко времени смерти Константина светская юрисдикция церкви уже существовала в зародыше. Она появилась на Востоке при Юстиниане, в Испании — при вестготских католических королях, в Галлии и Германии — при франкских князьях, распространилась как на гражданские, так и на уголовные дела и в конце XII в. достигла высшей точки своего развития. Правом светского суда владели уже не только епископы, как вначале, но и другие должностные лица или учреждения церкви: архидьяконы, архиереи, капитулы, аббаты монастырей. Но если формально между обеими юрисдикциями существовало коренное различие, то на прак тике оно было ничтожно, потому что духовные лица, облеченные правом обеих юрисдикции, поручали отправление их одним и тем же поверенным, которые таким образом оказывались уполномоченными как для духовных, так и для светских дел. Наиболее обширна была компетенция епископа, поэтому нам главным образом и придется ознакомиться с епископальной юрисдикцией. Разберем прежде всего, какова была ее организация, затем рассмотрим круг ее действ.

Вначале епископ лично отправлял свой суд, компетенция которого была тогда ограничена; но когда его юрисдикция увеличилась и число подсудных ему дел возросло, он заставлял архидьякона помогать себе, а часто — и замещать себя. Когда же последний приобрел самостоятельное право суда и вступил в борьбу с епископом, о которой речь была выше, тогда епископ должен был обратиться к более сговорчивым помощникам — к главным викариям и официалам. Главные викарий помогали ему особенно в управлении епар хией. Напротив, официалы сделались в конце XII в. его специальными поверенными для производства суда от его имени. В Бретании эти официалы назывались allocati, или alloues — слово весьма точное, так как официал действительно был только заместителем. Он не был, подобно архидьякону, несменяем и не обладал самостоятельной властью. Епископ назначал и сменял его по своему произволу, определял его полномочия и мог всегда, если хотел, сам вершить суд вместо него. Когда епископ умирал, отказывался от своего сана или был низложен, полномочия официала прекращались ipso facto, на основании известного правила: Resolute jure dantis, resolvitur jus accipientis. Сначала епископы имели лишь по одному официалу, которому они пере даваливсе свои судебные права. Впоследствии они часто назначали разъездных официалов (officiates currentes), ком петенция которых ограничивалась известной частьей епархии или определенными случаями. Только официал, живший в епископском городе (officialis principalis) и бывший преемником прежнего единственного официала, сохранил общее полномочие, простиравшееся на всю епархию и на все роды дел.

Официал творил суд единолично, но заседал не один: при нем находились его помощник (vices gerens) и асессоры, имевшие совещательный голос. Кроме того, ему помогали в исполнении его обязанностей хранитель епископской печати (sigillator), приемщик актов (receptor actorum) и письмоводитель, обязанный вести список дел (registrator). Весь этот персонал составлял то, что называли тогда церковным судом, или curiae christianitatis, а позже — судом официала. Для составления от имени сторон необходимых для про цесса документов при ведомстве официала состояли еще прокуроры, адвокаты и нотариусы, не считая различных чиновников с исполнительной властью и некоторых низших помощников. В XIII в. суд официалов снабжен уже всеми этими органами; не достает еще только фискала, который в следущем веке будет играть при церковном суде ту же роль, какую в светском — государственный прокурор.

Компетенция суда епископского официала. Какова же была компетенция этих судов, с устройством которых мы сейчас ознакомились? Эта компетенция, окончательно определившаяся в XIII в., была двоякого рода: она охватывала известный круг лиц и определенную категорию дел. Другими словами, консисторский суд действовал либо ratione personae, либо ratione materiae.

Первоначально известные лица пользовались преимуществом быть судимыми только судом церкви во всех гражданских и уголовных делах, за исключением тяжб, возникавших на почве феодальных отношений; в последнем случае право судьи-сеньора судить ratione materiae одерживало верх над правом консисторского суда судить ratione personae. Привилегией церковного суда пользовались прежде всего духовные лица, если жили сообразно со своим званием (clericaliter), а те из них, которые были женаты, — если не провинились ни в двоеженстве, ни в барышничестве, ни в лихоимстве. Кроме того, привилегией церковного суда пользовался всякий, кто носил тонзуру, поэтому многие миряне заставляли цирюльников выстригать им гуменце в надежде, что их дола будут переданы в церковный суд, где судопроизводство было более разумно, судьи более сведущи, наказания мягче и право полнее. Судя по двум письмам Филиппа Красивого, написанным около 1288 г., в одном лишь французском королевстве было от 10 до 20 тысяч купцов, поступавших таким образом, — большей частью итальянцев. Далее, консисторскому суду были подсудны вдовы, сироты, крестоносцы и ученики университетов, но эти лица могли обращаться и к суду светских трибуналов, что было запрещено духовным лицам. Для этой группы лиц право церковного суда было действительной привилегией, которая лишь предлагалась им, тогда как для клириков она но сила характер обязанности.

Ratione materiae консисторский суд ведал тремя типами дел: во-первых, все духовные дела, то естъ дела, касающиеся веры, таинств, обетов, церковного благочиния; во-вторых, известные гражданские дела, именно дела, касавшиеся брака (помолвка, прекращение брачного сожительства, прелюбодеяние, законность детей), церковной собственности (бенефиции, подаяния, десятина), завещания, которое до XIV в вообще было более религиозным, чем Гражданским актом, наконец договоров, скрепленных клятвой, что давало возможность мирянам заранее подводить свои контракты под юрисдикцию церкви; в-третъих; известные уголовные дела, именно преступления против веры (святотатство, богохульство, чародейство), преступления, совершенные в священных местах, и, наконец, нарушение различных запрещений, наложенных церковью, как, например, запрещения отдавать деньги под проценты, или различных установлений, находившихся под ее специальным покровительством, как, например, Божьего мира и Божьего перемирия. Многие из этих преступлений преследовались также и светским судом и поэтому назывались смешанными, или приви легированными преступлениями. Виновный в таком преступлении мог подвергнуться и каноническому, и светскому наказанию.

Общероссийская общественная организация

Ассоциация юристов России

Московское областное отеделение

Светская и церковная юрисдикции в Византийской империи

Нефедовский Геннадий Викторович – адвокат Православного правового центра и МОО АЮР, аспирант Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.

Светская и церковная юрисдикции в Византийской империи

Многие исследователи слышали о том, что в Византии достигла абсолютного воплощения система симфонии властей, но далеко не все представляют себе в каких сферах общественной жизни, в каком объеме и значении. Особый интерес представляет собой проникновение духовной власти, христианских представлений о благочестии и справедливости в юриспруденцию.

Древний Рим славен своим правовым порядком, римским правом. Римские граждане гордились своим судом, законодательством (в основном прецедентным, казуальным), юристами – адвокатами. Поэтому с принятием христианства в качестве доступной, а затем и официальной религии Римского государства. Христиане первых веков убегали языческих судов, свои конфликты они предпочитали разбирать на суде епископов, так как в языческих судах их вера мешала принятию решений. Римское правосудие знало также и языческие обряды: воскурение фимиама Фемиде. Дела старались решать на основе христианского нравственного закона. Следует иметь ввиду, что в языческом Риме верховная власть не стремилась уничтожить местные общины, сохранив их быт и социальную иерархию. Именно римское право сыграло главную роль в примирении местных и общегосударственных интересов, потребностей.

Римское право было связующим звеном для государства. Постепенно шел процесс признания нелатинян римскими гражданами, расширения границ действия jus latinum и jus civitas, а также права peregrine. В 212 году во время правления императора Каракалы все подданные Римской империи получили право римского гражданства. Так, римское право распространилось на всю территорию империи и стало доминирующим, хотя местные обычаи, не противоречащие ему, все еще продолжали существовать и использовались местным населением.

С принятием христианства право стало уже не основным общим идейным первоначалом: политическое единство оказалось скрепленным еще и духовно. Христианство связало разные народы – германцев, галлов, испанцев, греков, армян и др. Христианство было разрешено святым императором в 313 году, а уже в 318 эдиктом Константина Великого было позволено всякому заинтересованному лицу переносить по взаимному согласию с противной стороной гражданское дело на рассмотрение епископского суда, даже если это дело уже проходило слушания в обычном гражданском суде. Интересно отметить, что решение епископа по таким делам не подлежало обжалованию и пересмотру в высших судебных инстанциях, что было особо выделено и закреплено эдиктом от 5 мая 333 года, который подтвердил безапелляционность епископского решения.

Каноническое право получило свое развитие в первые три века христианской эры, до появления Миланского эдикта 313 года, автономно от римского классического права. Главное их различие заключалось в том, что римское право было подчинено формально-логической рациональности и потребностям экономической практики высокоразвитого рабовладельческого строя, а каноническое право регулировало отношения в религиозной, иррациональной сфере. В каноническом праве важнейшим элементом было регулирование деятельности богоустановленного института церкви, которая есть сообщество верных. Относительно неверных следует отметить, что их попадание в поле компетенции Церкви и канонического права происходило только после обращения в Церковь для крещения или покаяния в случае падения в ересь.

Следует учесть, что пренебрежение церковной юрисдикцией и попытки найти решение в светских судах со стороны клириков подлежали наказанию со стороны Церкви. Однако светские власти не могли в отдельные периоды оказать существенного влияния на внутрицерковные отношения. Между тем, светское право строго наказывало за измену православной вере, секты и ереси государство изживало, а не крещенных поражало в целом ряде прав и свобод.

Может ли христианин обращаться в суд? Этот вопрос я, пожалуй, как и многие другие, нередко задавал себе в начале своего христианского пути. Обращаясь за ответом к верующим, я сталкивался с различными мнениями.

Разве вам позволено бичевать Римского гражданина, да и без суда? Деяния, 22:25

Другие христиане, не менее искренне утверждали, что в Библии есть немало примеров свидетельствующих не только о возможности, но и о необходимости судебной защиты. В подтверждение своей позиции они также ссылались на стихи из Священного Писания. В итоге, я так и не получив однозначного ответа, как всегда рассудил, что истина находится где-то посередине.

Петр хотел, чтобы христиане, ожидая обвинения в суде, были к этому готовы и имели чистую совесть, дабы порицающие добрую жизнь во Христе были постыжены. При этом апостол отмечал, что ответ должен быть дан с кротостью и благоговением, независимо от несправедливости обвинений.

То же самое мы наблюдаем и во время второго ареста апостолов (Деян., 5: 27-42).

Как видим, апостолы и другие выдающиеся библейские подвижники веры, при необходимости активно использовали суды как для защиты своих гражданских прав и свобод, так и защиты христианской веры.

Помимо необходимости быть апологетами своего исповедания в суде, то есть защищать публично свое право на свободу совести, у христиан, как и у прочих граждан, возникала потребность разрешать возникающие гражданско-правовые споры. В Ветхом Завете члены израильского общества обращались для этого к судьям, которые были одновременно и духовными лидерами. Практика иудаизма, когда раввин был одновременно и авторитетным судьей общины, яркое свидетельство тому.

Даже за большое вознаграждение адвокаты со стороны не всегда брались за защиту евангельских верующих, чтобы не навлечь на себя неприязнь власть имущих и православного духовенства. Но, как и впервые века христианства, находились мужественные и образованные братья, которые возвышали голос в защиту гонимых христиан. Однако более всех в этом трудном деле преуспел Иван Петрович Кушнеров. Последний раз мы встречаем его фамилию в списке делегатов от Союза баптистов, побывавших в 1911 году на 2-ом Всемирном конгрессе баптистов в г. Филадельфии (США). К сожалению, более подробных сведений об этом замечательном человеке у нас на данном этапе исследований не имеется.

Права верующих в начале ХХ века также защищали известные евангельские деятели - Павлов В. Г., Проханов И. С, Балихин Ф. П. и другие. Например, Иван Степанович Проханов, несмотря на колоссальную занятость в организации евангельского движения и активную проповедническую деятельность, находил время для практической правозащитной работы и правового просвещения. Одним из главных препятствий на пути распространения евангельских знаний он видел повсеместную правовую неграмотность, как простых русских людей, так и государственных чиновников разных уровней.

В современной России право на судебную защиту, а также равенство всех перед законом и судом гарантируются статьями 18 и 46 Конституции Российской Федерации.

Сегодня практически все централизованные религиозные организации имеют юридическую службу либо штатного юриста. Нередко верующие юристы оказывают юридическую помощь своим общинам pro bono, то есть безвозмездно ради общественного блага. Современная церковь показывает обществу и светской власти как надо бережно относиться к закону в государстве, которое по Конституции является правовым, и в котором принцип верховенства закона является определяющим.

Таким образом, правовой закон обязателен как для государства, так и для христианина. Личность и государство неразрывно связаны взаимными обязательствами и ответственны друг перед другом.

История поучительная. Вряд ли стоит отвлекаться на такие вполне естественные и безобидные вещи. В противном случае сам заявитель может предстать в невыгодном свете гонителя и мракобеса.

Таким образом, мы видим, что апелляция к светскому закону и обращение в судебные инстанции для защиты прав верующих и религиозных объединений, не противоречит Священному Писанию. Знание правовых основ жизни и деятельности религиозных общин, порядка реализации и защиты свободы религии, является важным и необходимым условием здоровой духовной жизни современного общества.

Конечно, Священное Писание предусматривает различные варианты поведения человека в зависимости от времени, места и обстоятельств. Выбор линии поведения верующего в каждом конкретном случае будет зависеть, в том числе от личного духовного опыта, глубины понимания христианином текста Писания и конечно, знания светского закона. В Писании же по этому поводу имеются все ответы на возникающие у нас вопросы.

Именно судебная власть как одна из ветвей власти, в демократическом правовом государстве, которым в Конституции провозглашает себя современная Российская Федерация, призвана гармонизировать общественное и государственное устройство, защитить интересы личности и общества от всякого произвола, направляя общее течение человеческой энергии в правовое русло.

Читайте также: