Что такое имущественное неравенство

Обновлено: 24.05.2024

Коммунизм первобытно-общинного строя – Возрастание количества добываемых благ – Появление излишков – Добровольное согласие членов племени вознаграждать излишками вождя, знахаря, отправителя культа – Закрепление неравенства в распределении добываемых продуктов – Появление частной собственности – Закрепление частной собственности на землю – Передача прав на имущество по наследству – Концентрация богатства в руках суверена и его приближенных – Усиление неравенства и угнетение подданных – Обращение в рабство военнопленных и собственных соплеменников – Появление государства.

На заре существования человечества, то есть в условиях первобытно-общинного строя, которое определялось Ф. Энгельсом как варварство, как возникло неравенство и частная собственность? Ведь у племени изначально не было иного способа распределения материальных благ, кроме как коммунистического – всем все поровну, иначе не выжить, то есть скудный уровень удовлетворения потребностей соответствовал возможностям племени. Соответственно этому не было ни королей, ни дворян, и никаких органов поддержания порядка – полицейских, судей и тюрем – все идет естественным порядком существования родовой общины. Все дела и споры решались сообща теми, кого они касались, – семейной общиной или отдельными родами между собой. Да в те времена и не могло быть иначе, поскольку земля и скот являлись собственностью всего племени, хозяйство велось рядом семейств сообща, и потому решение таких социальных вопросов, как содержание престарелых, больных и инвалидов, осуществлялось за счет всего общества. Все равны и свободны, в том числе и женщины, в основном не свойственно было и порабощение чужих племен[2].

Но что дальше? Время – столетия проходили, и человек в процессе эволюции и развития в отличие от животных совершенствовал не органы обоняния и прочие органы для выживания, а орудия труда: соединив палку и камень, изобрел каменный топор, от собирания корений и злаков перешел к возделыванию земли, от охоты на животных и птиц – к их одомашниванию. И по мере освоения орудий труда количество добываемых благ стало достигать таких размеров, что самые заслуженные члены общины – вождь как военачальник, староста как администратор и знахарь как лекарь, астролог и предсказатель – в силу своего положения получили право на излишек добываемых совместным трудом благ. Причем отметим, с добровольного согласия всех других членов племени, поскольку в этом выражалось признание за ними их выдающихся качеств и способностей. Так, в силу появления материальных возможностей вполне обоснованно возникает неравенство членов общества, при котором отдельные его члены становятся выше по своему положению в иерархии управления и, как следствие обоих факторов, – материальных возможностей и власти, – появилась частная собственность, отчуждаемая как доля общественной. И далее процесс шел, как мы знаем, только в одном направлении – вождь становился князем, окружал себя помощниками (знатью), формировал дружину для охраны от набегов других племен. Если сам отправлялся для завоевания чужих территорий, то большую часть награбленного забирал себе, а завоеванные земли объявлял своей вотчиной (собственностью). И уже всех живущих соплеменников заставлял платить оброк с тем, чтобы содержать войско и оплачивать выполнение общественных работ. Но, разумеется, значительную часть собираемых налогов он присваивал себе и из этой же суммы оплачивал услуги своего окружения.

Дальше – больше. Накопление богатства отдельными родами и возвышение их над остальными определялось не только трудолюбием и воинскими заслугами, но и концентрацией его в отдельных руках, что стало зародышем появления наследственной знати. Разумеется, процесс роста имущественного расслоения, богатство и бедность как показатель имущественного расслоения шли не только в направлении от семейной общины к органам власти и приближенной к ним знати. Поскольку племя разделялось на роды и семейные общины, то и количественно и качественно они развивались неравномерно, и потому одни становились беднее, а другие богаче, особенно с введением права наследования имущества детьми. Более того, некоторые роды вполне могли конкурировать с сувереном, и между ними, по мере обретения могущества или ослабления кого-то из них, велась борьба за трон, вследствие чего постоянно менялись властные и имущественные отношения.

Словарь неравенства

С экономическим неравенством сталкивались все: различие людей по доходам, заработным платам и благосостоянию очевидно. Помимо собственно распределения богатства в обществе на экономическое положение человека всё ещё влияют его пол, национальность, происхождение, наличие физических ограничений и т. д. Но сам разрыв между финансово состоятельными и неблагополучными людьми внутри одного общества имеет особое значение.

Экономическое неравенство можно разделить на три типа:

1.Неравенство доходов показывает, насколько неравномерно распределены доходы внутри данной группы людей. Под доходами понимается не только заработная плата и премии, но вообще все деньги, получаемые от наёмной работы, социальных выплат, субсидий, инвестиций, сдачи внаём земли или недвижимости и даже наследства.

Данные по доходам обычно приводятся либо индивидуально, либо для домохозяйств. Последнее вполне естественно, потому что многие люди разделяют доход со своей семьёй или сообществом. У детей, например, не может быть зарплаты, но есть доход.

2.Неравенство в оплате труда описывает различие в заработках наёмных работников. Можно говорить о неравенстве зарплат работников на одной должности, внутри одной компании или в стране в целом.

3.Неравенство богатства относится к распределению всех видов экономических активов в данной группе. В России, например, большинство людей если и владеют чем-то помимо ежедневно потребляемых бытовых благ, то это квартира, машина или дача. И лишь микроскопическая прослойка россиян имеет в собственности доли предприятий, ценные бумаги, коммерческую недвижимость и т. д.

Неравенство богатства отличается от неравенства доходов тем, что богатство включает в себя стоимость самого актива, а доход — только прибыль от него. Например, владельцы футбольных клубов имеют дорогостоящий актив, но почти никогда не получают от него прибыль, т.к. все зарабатываемые клубом деньги тратятся на его содержание.

Экономическое неравенство можно измерить. В этом его преимущество перед другими аспектами социального неравенства. И поэтому оно прочно вошло в экономическую теорию и социологию. Здесь мы попробуем рассказать о самых базовых и наглядных способах измерения уровня неравенства и покажем, как можно сравнить страны между собой по этому показателю.

Экономическое неравенство можно разделить на три типа:

Когда речь заходит о неравенстве, то первое, что приходит в голову — это неравенство экономическое. С ним мы сталкиваемся повсеместно, начиная с самого детства, когда видим у других детей дорогие игрушки, которые наши родители не могут нам купить. Затем мы взрослеем и начинаем зарабатывать сами. Если бы доходы распределялись равномерно между всеми жителями планеты, то каждый из нас получал бы около $830 в месяц. Любопытно, что именно такой доход гарантируется аспирантам нашего института на время их обучения. В действительности доходы, разумеется, не распределены равномерно: кто-то зарабатывает $830 каждый день, а кому-то на это требуется целый год.

В самом по себе неравенстве нет ничего плохого: здоровое неравенство в доходах вознаграждает талант и приложенные усилия, мотивируя людей работать эффективнее. Слишком часто, однако, экономическое неравенство становится нездоровым и недопустимым с нескольких точек зрения.

Гуманистический аргумент
Наиболее очевидный аргумент против неравенства — гуманистический. Большинство из нас считает неприемлемой ситуацию, при которой одни люди не могут удовлетворить даже свои базовые потребности, а другие настолько избалованы излишествами и оторваны от реальности, что вместо хлеба предлагают есть бриоши.

Всемирный Банк определяет крайнюю бедность как положение, при котором человек живет меньше чем на $57 в месяц. Сумма выбрана так, чтобы она позволяла получать минимально необходимое количество калорий в день с учетом особенностей национальной диеты и других неизбежных затрат.

Сегодня за чертой бедности находится 767 миллионов человек. Хотя эта величина кажется огромной, стоит отметить, что за последнее время число таких людей значительно сократилось. Если в 1993 каждый третий жил за чертой бедности, то в 2013 только каждый десятый. Более того, полное искоренение крайней бедности не представляется такой уж неразрешимой задачей. В среднем люди, находящиеся за чертой бедности, живут на $40 в месяц. Если бы можно было всем им непосредственно раздать деньги, то по одной оценке хватило бы 0.1% мирового ВВП, чтобы вывести их из крайней бедности.

Мало кто, однако, назовет это окончательной победой на бедностью. Жизнь на $57 еще не представляется нам достойной. Не случайно Всемирный Банк ставит перед собой и более амбициозную задачу — заботиться о 40% наименее обеспеченных людей независимо от их дохода. При этом в развитых странах социальная защита может гарантировать гораздо большее благосостояние. Во Франции, например, минимальный размер оплаты труда составляет $1530, а средний размер пособия по безработице $1160. В ряде стран обсуждается введение безусловного базового дохода. Чем больше гарантированный доход и чем более он безусловен, тем больше критики встречает эта идея. В этом случае гуманистический идеал сталкивается с меритократическим.

Меритократический аргумент
Многие считают справедливым такое положение дел, при котором тот, кто больше и лучше работает, кто приносит больше пользы обществу, тот и более обеспечен. Например, распределение лидером авторитарного режима ренты среди своих друзей противоречит меритократическому идеалу, а оптимальным механизмом распределения доходов может представляться рыночная экономика в демократических режимах. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что рыночные механизмы еще не гарантируют меритократического распределения доходов.

Сегодня руководители крупных американских корпораций получают в среднем в 250 раз больше, чем их подчиненные. Эта величина постоянно растет, в 80-х годах прошлого века она составляла относительно скромные 40 к 1. При этом доход руководителей компаний слабо зависит от их успехов. Широко известный скандал с мошенничеством Фольксвагена в тестах на уровень выбросов привел к крупнейшим убытками в истории компании. Это, однако, не помешало генеральному директору компании в тот же год получить премию по результатам своей работы в размере $6 500 000.

Важно отметить, что избыточные зарплаты руководителей компаний вовсе не обязательно являются следствием заговора элит. Они могут точно так же объясняться исключительно рыночными механизмами. Рынок не гарантирует того, что зарплата работника будет прямо пропорциональна его производительности. Но даже если бы она была пропорциональна, такое распределение доходов все равно не могло бы всех удовлетворить, так как производительность на рынке труда может сложно и нелинейно зависеть от интуитивно понимаемых нами способностей и достоинств человека. Согласно классическим исследованиям производительности труда продуктивность выдающихся программистов может в 10 раз превосходить продуктивность средних программистов. А в современном мире этот разрыв, вероятно, еще больше. Не так сложно принять тот факт, что одни люди несколько способнее других, согласиться же с тем, что некоторые на порядки лучше среднего и достойны на порядки лучшей жизни, гораздо сложнее.

Помимо подобных моральных аргументов против неравенства стоит упомянуть и аргументы чисто экономические.

Экономический аргумент
Экономическая деятельность состоит не только в перераспределении уже существующих ресурсов, но и в постоянном создании новых благ со все возрастающей эффективностью. Сегодня мы путешествуем с комфортом и скоростью недоступной средневековым королям, а у нас в кармане лежит устройство с возможностями, которые сто лет назад считались чудом.

Выразить в одном числе рост благосостояния с течением времени довольно сложно. Наиболее естественным подходом представляется сравнение покупательной способности в разные периоды. Например, в начале XX века среднестатистический наемный работник во Франции мог купить в день 10 кг моркови, а в начале XXI века может позволить себе уже 60 кг. Прогресс в сельском хозяйстве, разумеется, уступает прогрессу в промышленном производстве. Следующий пример, как и предыдущий, взят из книги “Капитал в XXI веке” Тома Пикетти.

Экономический рост является основным источником нашего благосостояния. Если бы мы знали, что неравенство препятствует росту или замедляет его, то у нас появилися бы дополнительный аргумент в пользу борьбы с ним. Ситуация, однако, не такая простая. Определенная степень неравенства необходима для экономического развития: в отсутствие неравенства инвестиции не имели бы смысла. В целом у экономистов нет однозначного ответа на вопрос о связи неравенства и роста. Эта тема является предметом активной научной дискуссии с противоречивыми результатами, рассмотрение которых не входит в задачи этого текста.

Неоднозначность морального выбора
Экономисты не могут прийти к однозначному выводу о взаимоотношении между неравенством и ростом. Но у них хотя бы на руках есть цифры, которые можно использовать для аргументации. Разрешить же моральные дилеммы гораздо сложнее. Чтобы подчеркнуть сложность морального выбора приведу пример из книги “Думай медленно… Решай быстро” (Thinking, Fast and Slow) Даниэля Канемана. Канеман рассказывает о том, как другой нобелевский лауреат, знаменитый экономист Томас Шеллинг, задал своим студентам казалось бы невинный вопрос. Предположим, что семьям, у которых есть дети, предоставляются налоговые льготы. Должны ли эти льготы быть больше для богатых, чем для бедных? Большинство студентов, разумеется, ответило отрицательно на этот вопрос. Уменьшение налога богатым семьям на целых 20%, а бедным только на 10% противоречило их представлениям о справедливости.

Затем Шеллинг задал другой вопрос. Если семьи, у которых нет детей, облагаются дополнительным налогом, то должен ли он быть больше для бедных? По тем же самым соображениям большинство студентов опять ответило нет. В этот момент и возникает проблема. Оба эти вопроса по-разному описывают одну и ту же ситуацию, а ответы, даваемые студентами и воспринимаемые ими как естественные, на самом деле противоречат друг другу.

Чтобы лучше понять, что происходит, рассмотрим первую ситуацию. За 100% обозначим исходный налог и предоставим бедным налоговую льготу в 20%, а богатым в 10%. Большая налоговая льгота для бедных семей кажется справедливой.

Теперь за точку отсчета возьмем налоги, которые платят семьи с детьми. Их обозначим за 100%. При этом отсутствие налоговых льгот для бездетных семей можно рассматривать как дополнительных налог. Та же самая таблица будет теперь выглядеть так.

Наверное, всех, по крайней мере меня точно, хоть изредка интересует один вопрос, который поднимается недостаточно часто и, уже конечно, недостаточно глубоко в наш просвещённый 21 век. А именно, как так получается, что в мире растёт имущественное расслоение, причём не только между гражданами внутри страны, но и между государствами?

Совсем недавно в российских СМИ была информация, что 3% самых состоятельных людей в нашей стране владеют 92% срочных вкладов и 89% финансовых активов страны. При этом оставшиеся 97% граждан стали жить хуже. [1]

Итак, Пикетти приводит такую таблицу.

Из всех университетов наиболее крупным капиталов владел Гарвард на начало 2010 годов: 30 млрд. долларов. Йель – 20 млрд., Принстон – 15 млрд.

В чём причина такого расхождения? В количестве денег, которые может выделить университет для управления собственными финансами. Чем больше капитал университета, тем больше высокодоходных вложений; разрабатывается более сложная инвестиционная стратегия.

Гарвард тратит на управление финансами 100 млн. долларов, то есть это 0,3% в год.

Относительно общего состояния в 30 млрд. это совсем немного. Понятное дело, что университет с капиталом в 100 млн. вынужден тратить на управление гораздо меньше, например, 1 млн. в год (обычные затраты на управление финансами в американских университетах 0,5-1%). Штат специалистов по инвестированию, которому можно платить 100 млн., и несколько сотрудников с суммарной зарплатой 1 млн. в год будут управлять деньгами с несколько разной эффективностью.

Доходности миллиардеров Форбс в последние 3 десятилетия, указывает Пикетти, была примерно 6-7%, а у сверх богатых людей, таких как Билл Гейтс или Лилиан Беттанкур (владелица L’Oreal) значительно больше – 10-11%.

Теперь же рассмотрим капитал обычного француза – Т. Пикетти живёт и работает во Франции, - а точнее сказать доходность капитала. Если человек не имеет квартиры, то его состояние оценивается в 30-40 т. евро. Это с учётом всех вещей, обуви, мебели, велосипеда, машины и т.д. Доходность такого капитала равна, конечно, нулю. Человек же, имеющий квартиру, обладает состоянием в 200 т. евро, и если проживает в ней, то и здесь доходность его капитала выходит равной нулю. Обладая двумя квартирами и сдавая одну из них, человек, наконец, может начать получать доход 2-3% от общего размера имущества. Такую же доходность, или даже чуть меньше, показывают и обычные банковские вклады.

Таким образом, я нарисую примерный! график доходностей капиталов разного размера.

Уточню, что доходность, указываемая Пикетти, – очищенная реальная доходность, после вычета инфляции и налогов.

Но самое главное, что 90% французов не имеют такого капитала, который мог бы обладать значимой доходностью, за исключением относительно небольших банковских вкладов. Тем более, крайне невелико число тех, у кого доходы с капитала превосходят остальные. На 2005 г. во Франции таких людей было всего

Таким образом, количество людей, обладающих серьёзным капиталом крайне мало, но именно их состояния растут значительно быстрее остальных. Конечно, относительное число таких людей будет колебаться от страны к стране, но в Европе с равенством ситуация наиболее благополучная, так что приведённые цифры можно рассматривать как одни из самых небольших в мире.

Если вам стало интересно, можете подписаться, я сделаю ещё несколько постов по этой книге. В общем-то, не только по ней)

Читайте также: